Текст книги "Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий"

Автор книги: Рафаил Нудельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Теперь уже и непосвященному становится ясно, что нити загадки тянутся в Палестину и Эфиопию времен крестовых походов, и остается лишь опознать тех людей, которые были связаны с этими местами и обладали достаточным влиянием, чтобы внушить европейцам мысль о том, что Ковчег существует и находится в Эфиопии. Заслуга Хэнкока состоит в том, что он такую «подходящую» группу людей нашел. Согласно его гипотезе, то были члены знаменитого рыцарского ордена тамплиеров.

Действительно, история этого ордена с первых же шагов связана с Палестиной. В 1119 году, когда палестинское государство крестоносцев возглавлял король Болдуин, девять французских аристократов прибыли в Иерусалим и попросили разрешения основать здесь новое «Братство бедных рыцарей Христовых и Соломонова Храма», в просторечье – храмовников, или тамплиеров. Болдуин разрешил им построить здание на Храмовой горе, неподалеку от мечети Эль-Акса. Храмовники заявили, что их главной задачей будет охрана дороги Иерусалим-Яффа от нападений арабских отрядов. На самом же деле охраной они почти не занимались – это вполне успешно делали их конкуренты из ордена иоаннитов.

Храмовники же занимались чем-то другим. Судя по сохранившимся сведениям, они усиленно исследовали недра Храмовой горы. Спустя почти 800 лет израильские археологи обнаружили пробитый ими туннель, уходивший далеко под основание Эль-Аксы – туда, где в Соломоновы времена находилось основание Первого Храма.

Что именно искали там храмовники, неизвестно – этот орден с самого начала окружил свою деятельность непроницаемой завесой тайны. Нарушителям клятвы молчания грозило исключение из ордена и суровое наказание. Можно, однако, догадаться, что воображение; храмовников, по всей видимости, воспламеняла еврейская легенда, согласно которой в недрах Храмовой горы спрятаны сокровища древнего Храма, в том числе и сам Ковчег Завета. Надежда на обретение этих древних реликвий сыграла немалую роль в истории крестовых походов вообще. Как пишет в своем исследовании «Поиски Грааля» Эмма Юнг (жена знаменитого Карла Густава Юнга), «глубоко укорененная в средневековом воображении мысль о «скрытых сокровищах» была одной из причин того, что призыв к освобождению Гроба Господня вызвал такой мощный отклик во всей тогдашней Европе».

Видимо, первые храмовники не нашли того, что искали, потому что семь лет спустя они вернулись в Европу и здесь обратились за помощью к уже упоминавшемуся Бернарду Клервоскому (среди членов «девятки» был родной дядя епископа). По настоянию Бернарда церковь собрала специальный собор в Труа и утвердила там новый орден и его устав. В уставе ничего не говорилось о тайных целях ордена, но один из более поздних источников утверждает, что «истинной задачей храмовников были поиски свитков, запечатлевших тайные традиции древних евреев и египтян». Бернард начал чуть не в каждой проповеди прославлять новый орден и призывать к вступлению в него. Толпы молодых людей хлынули в ряды храмовников, и уже к концу века их орден стал одним из самых могущественных, самых богатых и, добавим, самых засекреченных среди европейских монашеских орденов того времени.

* * *

Хэнкок полагает, что первые храмовники все же что-то нашли. Не Ковчег, конечно, – об этом сразу стало бы широко известно, но, возможно, какие-нибудь древние рукописи. Во всяком случае, именно со времен храмовников в Европе – под влиянием того же Бернарда – зарождается совершенно новая, готическая архитектура, одним из первых образцов которой и был Шартрский собор. Не исключено, говорит Хэнкок, что эта архитектура и была воплощением «древних традиций», открытых храмовниками в каких-то документах, относящихся к постройке Первого Храма.

Как я уже сказал, Шартрский собор впервые отразил в своих скульптурах эфиопскую легенду о похищении Ковчега Менеликом. А вслед за тем – почти в те же годы легенда эта проникла и в рыцарский роман о поисках Грааля – с легкой руки Эшенбаха и его продолжателей. Можно думать, что и она пришла в Европу через храмовников. Вспомним, что храмовники должны были стать свидетелями прибытия в Иерусалим посланцев эфиопских христиан. От них они могли узнать и о существовании в Эфиопии огромного христианского царства, и о легендах, изложенных в манускрипте «Кобра Нагаст». Первая новость могла положить начало слухам о «царстве пресвитера Иоанна» – тем более что официальный титул тогдашних эфиопских царей включал слово «Иан» (произведенный от «Иано», что означало пурпурное одеяние царей), а это слово легко могло превратиться в европейское «Иоанн». Что же до второй новости – о местонахождении исчезнувшего Ковчега, – то она тем более могла подхлестнуть воображение храмовников, которые вот уже долгие годы разыскивали эту реликвию. Более того, она могла дать новый толчок этим заглохшим к тому времени поискам.

Подтвердить или опровергнуть все эти догадки могут только детальные исследования. Прежде всего, необходимо установить, не содержится ли в источниках упоминаний о связях между храмовниками и Эфиопией. История тогдашней Эфиопии известна относительно неплохо. Примерно в 1000 г. н. э. здесь была свергнута царствовавшая до того династия потомков Менелика, этого легендарного сына Соломона и царицы Савской, и на престол взошла некая Гудит (возможно – Йегудит), предводительница эфиопских еврейских племен, давно воевавших с христианскими царями страны. Однако в северной части Эфиопии сохранилась власть другой Династии, Загве, и царем ее во второй половине XII века стал некто Харбай. Свое правление он начал с того, что изгнал из страны младшего брата Лалибелу, опасаясь, что тот покусится на трон. В 1160 году Лалибела бежал из Эфиопии в Иерусалим, где и провел последующие четверть века.

Отметим несомненную возможность прямого контакта Лалибелы с Иерусалимскими храмовниками и пересказа им эфиопской легенды о судьбе Ковчега. Но, прежде чем вдаваться в последствия этого знакомства, проследим за дальнейшей судьбой изгнанного принца. В 1185 году, после смерти Харбая, он вернулся в Эфиопию, вступил на трон и перенес столицу царства в свой родной город Роха. Здесь он воздвиг 11 великолепных христианских церквей, высеченных из монолитных скал (они сохранились до наших дней и совсем недавно – решением ЮНЕСКО – объявлены одними из Величайших архитектурных памятников мира, подлежащих тщательной охране). В память о своем пребывании в Иерусалиме Лалибела переименовал реку, текущую через город, в Иордан, а холм над нею – в «Дебра Зейт» («Масличную гору»). Судя по всему, он хотел превратить Роху в Новый Иерусалим – неслучайно одна из новых церквей получила название «Бета Голгота», по аналогии с иерусалимским Храмом Гроба Господня, где Лалибела получил от Саладина специальный «эфиопский алтарь». Чтобы закончить историю принца, скажем еще, что вскоре после его смерти династия Загве сошла со сцены – ее последний монарх отрекся от трона в пользу потомков Менелйка, и с 1270 года династия этих «Соломонидов» продолжала царствовать в Эфиопии: ее последним представителем был император Хайле Селассие, свергнутый марксистами в 1974 году.

А теперь вернемся к храмовникам-тамплиерам. Мы отметили возможность их личного знакомства с Лалибелой, а через него – с легендами эфиопской книги «Кебра Нагаст». Косвенным подтверждением этого знакомства являются все упомянутые выше факты, говорящие о том, что именно с этого момента начинается распространение в Европе «эфиопской версии» судьбы Ковчега, причем – прежде всего в, кругах, связанных с тамплиерами: через Бернарда Клервоского и Вольфрама фон Эшенбаха. О связях Бернарда с храмовниками мы уже говорили; что же; касается Эшенбаха; то согласно некоторым источникам ом сам был тайным членом этого ордена. Более того, перед тем как приступить к своему роману, он, по слухам, побывал в Иерусалиме. Но самое интересное состоит в том, что в своем «Парцифале» Эшенбах прямо пишет, что «хранителями Грааля» (а Грааль. у него, судя по всему, символ или шифр Ковчега) были «рыцари достойнейшего ордена тамплиеров». Если исходить из того, что в тексте «Парцифаля» зашифрованы реальные события, поведанные Эшенбаху иерусалимскими храмовниками, то из этого следует, что они действительно добрались до местонахождения Ковчега. А этим местом была, если верить легендам «Кебра Нагаст», Эфиопия.

Не могло ли быть так, что, познакомившись с Лалибелой и узнав от него, что Ковчег хранится в Эфиопии, храмовники последовали за принцем, когда он вернулся на свою родину? Глухие намеки на такую возможность содержатся в том же «Парцифале». Эшенбах, упомянув, что хранителями Грааля-Ковчега являются тамплиеры, сообщает далее такую странную подробность: «Бог повелел им помогать, изгнанникам вернуть свои законные права… И если какая-нибудь страна потеряла своего повелителя и ее люди просят нового монарха из Братства Грааля, Бог отвечает на их молитвы и посылает людей этого Братства в великой тайне». Не слышен ли здесь отзвук реальной истории принца Лалибелы, изгнанного своим братом из Эфиопии и возвратившего себе трон после смерти Харбая? Если так, то слова Эшенбаха следует понимать буквально: воцарение Лалибелы совершилось с тайной помощью «Братства Грааля», то есть тамплиеров.

Тому есть еще одно «перекрестное» доказательство. Вчитываясь в пресловутое «Письмо пресвитера Иоанна», Хэнкок подметил в нем один загадочный пассаж: рассказывая о могуществе своей армии, автор неожиданно добавляет: «Есть среди нас и французы, из тех, что сражаются с сарацинами (явный намек на иерусалимских крестоносцев. – Р.Н.). Вы (имеются в виду адресаты письма: папа и европейские монархи) им доверяете, но на самом деле они лживы и коварны, поэтому соберитесь с мужеством и предайте казни этих коварных тамплиеров». Теперь, зная историческую обстановку, в которой появилось «Письмо», и, зная, что «царством пресвитера Иоанна» скорее всего, была тогдашняя Эфиопия царя Харбая (появление «Письма» в. Европе датируется 1165 годом), мы легко можем объяснить все эти странности. По-видимому, храмовники, движимые стремлением проникнуть в страну, где находился вожделенный Ковчег, предложили Лалибеле свою помощь в свержении Харбая, а, возможно, и направили в Эфиопию отряд своих рыцарей. Первые попытки свергнуть Харбая успехом не увенчались (мы знаем, что Лалибела воцарился лишь в 1185 году), но они достаточно напугали царя, чтобы тот начал искать в Европе союзников в борьбе с тамплиерами, – отсюда его «Письмо» с предложением помощи в борьбе с Саладином, расхваливанием своего могущества и призывом к военному союзу.

Атмосфера секретности и тайны, неизменно окружавшая дела храмовников, окутала и эту первую; их вылазку – военную экспедицию из Иерусалима в Эфиопию. Но простая логика подсказывает, что тамплиеры не могли на этом успокоиться, тем более что в 1185 году им представился редчайший шанс: смерть Харбая и воцарение их давнего знакомого Лалибелы. Могли ли они не воспользоваться этим обстоятельством для новой попытки обрести Ковчег? Но если дело обстояло так, то в Эфиопии могли сохраниться следы их пребывания.

И Хэнкок такие следы обнаружил! Первый след запечатлен, оказывается, все в том же эшенбаховском «Парцифале», только раньше его никто не замечал, потому что не искал. Поведав о том, что «Братство Грааля» помогает изгнанным монархам вернуть свои права, Эшенбах приводит далее рассказ одного из членов «Братства» об одной такой благодетельной экспедиции «далеко в Африку… за Роху»! Исследователи романа, не имея никакого понятия о Лалибеле и эфиопских связях тамплиеров (и начисто игнорируя упоминание об «Африке»), простодушно расшифровали слово «Роха» как искаженное название Роховой горы в австрийской Штирии. Хэнкок же, с его пристальным вниманием ко всему «эфиопскому», тотчас опознал в Рохе – Роху, название столицы Эфиопии при Лалибеле. Но мало того. Перебирая записи, сделанные во время посещения Эфиопии в 1983 году, Хэнкок обнаружил пометку: «Расспросить специалистов о значении красного креста». Речь шла о странном красном кресте, который он увидел на стене одного из знаменитых храмов в Рохе. Крест был необычный: он был образован четырьмя треугольниками, а не двумя перпендикулярными прямыми, как обычно. Теперь, погрузившись в изучение истории тамплиеров, Хэнкок сам ответил на свой вопрос: это был тот самый крест, который на соборе в Труа был утвержден в качестве символа ордена храмовников!

* * *

Как это обычно бывает, одно открытие повлекло за собой цепь других. Историков давно волновала загадка Рохских скальных храмов. Их архитектурные особенности отдаленно напоминали стиль только что возникшей в Европе готической архитектуры, а их инженерно-технические данные намного превосходили возможности тогдашних эфиопских строителей. Теперь на основании прослеженных взаимосвязей, можно было предположить, что в создании этих храмов участвовали те же люди, которые вдохновили появление европейской готики, – иерусалимские тамплиеры. И Хэнкок нашел подтверждение этой смелой гипотезе. В старинной книге путешественника XVI века падре Франсиско Альвареца, посетившего Эфиопию в 1520–1526 гг., он обнаружил описание храмов Лалибелы, завершавшееся словами: «И они рассказали мне, что вся эта работа была завершена за 24 года и была сделана белыми людьми по приказу царя Лалибелы».

Итак, тамплиеры, видимо, действительно последовали за Лалибелой в Эфиопию и оставались. в ней достаточно долго, помогая строить знаменитые храмы Рохи, а заодно, вероятно, занимаясь и собственными поисками утраченного Ковчега. И, если мы хотим узнать историю этих поисков, нам не миновать еще большего погружения в тайную историю ордена храмовников. История эта не менее увлекательна и загадочна, чем история самого Ковчега, и обещает повести нас сквозь века и события, под знакомым обликом которых нам откроется теперь нить запутанной исторической интриги.

С падением государства крестоносцев орден тамплиеров окончательно перебрался в Европу. На протяжении всего XIII века орден усиливался и обогащался. Его финансовые связи охватывали все главные европейские столицы. Во Франции представители ордена не раз заведовали финансами всего государства. И все это время тамплиеры, по всей видимости, поддерживали тайные контакты со своими соратниками, оставшимися в далекой Эфиопии – стране исчезнувшего Ковчега.

Что они искали там? Если сам Ковчег, то благодаря близости ко двору эфиопских христианских царей, которым именно тамплиеры помогли вернуться на трон, они давно должны были открыть тайну его местонахождения. Тогда остается предположить, что они ждали удобного момента, когда можно будет похитить великую реликвию и доставить ее в Европу. Обладание религиозными реликвиями, мощами и святынями возвысило уже не один европейский средневековый монастырь и монашеский орден. Понятно; что орден, располагающий такой реликвией, как Ковчег Завета, мог рассчитывать на еще большую славу, а, стало быть, – и на власть над умами современников. Поэтому гипотезу о стремлении тамплиеров обрести Ковчег нельзя сбрасывать со счетов.

Но что, если в Эфиопии они – Ковчега не нашли и продолжали безрезультатные поиски, уверовав в истинность эфиопских легенд, изложенных в манускрипте «Кебра Нагаст»? Что еще, кроме этого манускрипта да туманных намеков в романе Вольфрама фон Эшенбаха (восходивших, судя по всему, к тому же манускрипту), могло свидетельствовать, что Ковчег действительно находится в Эфиопии?

Разумный вопрос. Попробуем на него ответить. Прежде всего, вспомним, что чуть ли не во всех эфиопских христианских храмах – и это удостоверяется всеми, кто побывал в современной Эфиопии, – хранятся особые реликвии, так называемые «табот», которые сами эфиопы называют «табот Моисея». В дни богослужений эти табот играют центральную роль во всей церемонии. Знатоки эфиопских легенд утверждают, что табот – это копии Ковчега, оригинал которого хранится в храме девы Марии в Аксуме, куда он был привезен родоначальником эфиопской царской династии Менеликом из поездки к своему отцу, царю Соломону. Но табот – всего лишь прямоугольные деревянные бруски, к тому же весьма небольшого размера. Как они могут быть копиями Ковчега?

Те же знатоки дают ответ и на этот вопрос. Конечно, бруски – не Ковчег и даже не его копия. Правильней сказать, они копия того, что некогда содержалось в Ковчеге, – копия Скрижалей Завета, с которыми Моисей спустился с горы Синай. Это уже звучит убедительней. Скрижали действительно изображаются в виде двух прямоугольных пластин с надписями. Вполне вероятно, что древние эфиопы перенесли представление о самом Ковчеге на то, что в нем хранилось, на святая святых – Моисеевы Скрижали. Отсюда могло пойти и выражение «табот Моисея». Такая гипотеза тотчас находит филологическое подтверждение. В иврите Ковчег всегда именуется «арон», то есть «ящик». Но есть в этом языке и еще одно слово, означающее ящик или контейнер. И слово это – «тейва». Оно встречается в Библии дважды; когда описывается Ноев ковчег и в рассказе о корзине, в которую мать положила младенца Моисея. Очень многозначительные совпадения. И очевидно также, что из «тейва» легко произвести «табот».1:0 в пользу легенды «Кебра Нагаст».

Такова первая ниточка. Но она немедленно введет к вопросу: как могло быть заимствовано древнее и редко употребляемое еврейское слово эфиопскими христианами? Да и вообще, откуда взялись в Эфиопии христиане во времена царя Соломона? Уж если кто и мог принести Ковчег в тогдашнюю Эфиопию и хранить его там веками до появления первых христиан, то только евреи. Но разве эфиопские евреи такой древний народ?

Еще один разумный вопрос. Он заставляет присмотреться к истории эфиопских евреев. Что мы о них знаем? Сегодня фалаши – это граждане Израиля. Но фалаши – всего лишь остатки эфиопского еврейства. Источники говорят, что некогда евреи в той стране были куда могущественней и многочисленней. Легенды из «Кебра Нагаст» выводят их все от того же Менелика I, сына Соломона и царицы Савской. А на самом деле?

Многие авторы утверждают, что иудаизм в Эфиопии появился сравнительно недавно, что-то около начала новой эры, после разрушения Второго Храма, когда евреи бежали из Палестины и рассеивались по всему свету. Эти авторы считают, что первые евреи пришли в Эфиопию из Йемена, где в ту пору возникла крупная еврейская община (просуществовавшая до наших дней). И было это, значит, в первых веках новой эры.

Рассуждение вполне логичное, но не учитывающее некоторых странных особенностей эфиопского иудаизма. Во-первых, эфиопские евреи ничего не знают о таких праздниках, как Ханука и даже Пурим. Между тем праздник Хануки был установлен в честь освобождения Иерусалима Маккавеями уже во II в. до н. э., а праздник Пурим – и того раньше: у евреев Эрец-Исраэль он начал входить в моду в конце V в. до н. э. Неизвестен эфиопским евреям и запрет на жертвоприношения вне Храма. В момент создания Храма царем Соломоном (X в. до н. э.) этот запрет еще не был абсолютным, и многие евреи, следуя древним обычаям (времен скитаний в пустыне), приносили жертвы просто на камне, расположенном в центре деревни. Но в конце VII века (опять же, до новой эры) царь Иошиягу (Иосия) наложил окончательный запрет на этот обычай.

Что же получается? Эфиопские евреи следуют обычаям, существовавшим в Эрец-Исраэль до VII века, и не знают обычаев, запретов и праздников, возникших позже. Почему? Самое естественное объяснение этому состоит в предположении, что их связь с материнской еврейской общиной прервалась ранее VII в. до н. э. Стало быть, они никак не могут быть потомками йеменских евреев – община в Йемене возникла на много столетий позже. Но если евреи появились в Эфиопии за 7–8 веков до новой эры, то это почти совпадает со временами царствования Соломона! 2:0 в пользу легенды о Менелике.

Если за плечами эфиопских евреев столько веков, можно ли хоть отчасти восстановить их древнюю историю? Выясняется, что и здесь кое-что поддается логической реконструкции. Авторитетный эфиопский источник «История и генеалогия древних царей» утверждает: «Христианство пришло в Абиссинию через 331 год после рождения Христа. До этого половину населения составляли евреи, исповедовавшие иудаизм, а вторую половину – поклонники дракона». Шотландский исследователь Брюс (первооткрыватель истоков Нила), хорошо знакомый с эфиопской древностью, продолжает: «Эфиопские евреи видели в новой христианской религии опасную ересь. Поэтому они объединились для борьбы с ней под руководством принца из рода Менелика, сына, Соломона. Но эфиопские христиане тоже провозгласили, что их цари ведут свою генеалогию от Соломона. Наличие двух царей с одинаковыми генеалогическими претензиями привело к многочисленным войнам».

Пока шла и развивалась история европейских евреев – сначала в их гетто, а потом в эпоху эмансипации, в далекой Эфиопии их черные соплеменники вели, оказывается, многовековые кровавые войны в защиту своей веры и своего государства от посягательств христиан. И были не раз близки к победе. Зря говорят, будто в рассеянии евреи утратили искусство управлять и воевать… Еврейско-христианские войны в Эфиопии выплеснулись даже за пределы страны; в VI в. н. э. христианский царь Калеб собрал огромное войско для похода на йеменских евреев. В эфиопских хрониках этому царю приписываются самые кровожадные высказывания против евреев и угроза «разрубить их всех на куски». Видимо, у Калеба недостало сил для выполнения своей угрозы: в IX–X веках инициативу в войне захватили евреи под предводительством уже упоминавшейся нами царицы Гудит (или Йегудит), и «соломонова династия» эфиопских христианских царей, правивших в Северной Эфиопии, была свергнута. Ее сменила династия Загве, одним из последних представителей которой был хорошо знакомый нам Лалибела.

Существуют смутные указания на то, что цари Загве поначалу сами склонялись к иудаизму или даже вообще были евреями. Позже, однако, они впали в христианство, и война возобновилась. Путешественник XVI века, католический епископ из Овьедо, утверждает, что фалаши, укрывшиеся в горной области юга страны, наносили христианам чувствительные удары. Но в начале XVII века на эфиопский трон взошел император Суснеос, который приступил к систематическому истреблению евреев. В. течение 30 лет погром следовал за погромом, и если в середине XVII века фалаши еще насчитывали около полумиллиона человек, то к концу столетия их было уже почти вдвое меньше. По сведениям еврейского автора XIX века Иосифа Галеви, в его время численность фалашей не превышала 150 тысяч. А к концу нашего века осталось менее трети этого числа.

* * *

Какое отношение ко всей этой истории имел утраченный Ковчег? Самое прямое. В эпосе «Кебра Нагаст» имеется о том важное упоминание: «И сказал Господь людям Гебра Маскаль (по-эфиопски, «рабам Креста» – М.В.): выбирайте между колесницей и Сионом. И заставил их выбрать Сион. А людям «Бета Исраэль» (самоназвание эфиопских евреев. – М.В.) дал колесницу…» Иными словами, борьба между эфиопскими евреями и христианами шла, в частности, за обладание реликвиями, почитавшимися каждой из этих религий; а в конечном счете, христиане получили «Сион», то есть Ковчег, а евреи удовольствовались каким-то «вторым призом» («колесницей»). Так Ковчег, если верить всем этим рассказам, оказался в руках христианских царей. Поэтому поиски храмовников вовсе не были погоней за миражом. Евреи, видимо, действительно пришли в Эфиопию во времена Соломона, и потому в легенде о похищении ими Ковчега могло содержаться зерно истины – это раз; Ковчег, видимо, действительно перешел позднее от евреев к христианам, и Лалибеле, как их царю, могло быть известно его местонахождение – это два. Значит: Ковчег нужно искать в Эфиопии.

Тогда почему храмовники не наложили свою тяжелую рыцарскую лапу на эту величайшую реликвию? А, судя по тому, что Ковчег в Европе так и не объявился, видимо – не наложили. Но кто сейчас способен проникнуть в запутанные тайны тогдашних времен, тем более в дела и интриги небольшого тамплиерского отряда, покинувшего Палестину вместе с Лалибелой ради Эфиопии и Ковчега? Можно допустить, что силы эфиопских тамплиеров были попросту слишком малы. В результате им пришлось ограничиться наблюдением и ожиданием подходящего момента – смуты, например, или войны, когда Ковчег будут перепрятывать и подвернется возможность его похитить. Как бы то ни было, существует одна странная деталь, которая позволяет предположить, что в какой-то момент тамплиеры были на грани осуществления своего дерзкого плана. Деталь эта – события знаменитой «черной пятницы» 13 октября 1307 года.

Любители истории знают эту дату. В этот день король Франции Филипп Красивый неожиданно обрушился на орден тамплиеров. Все французские члены ордена были арестованы и брошены в тюрьму. К ночи с четверга на пятницу в кандалы было заковано уже 15 тысяч храмовников. Позже многие из них, включая верховного магистра, были сожжены, сам орден – запрещен, а его огромное имущество – конфисковано. Одновременно преследования тамплиеров развернулись почти во всех европейских странах. Эта грандиозная единовременная акция до сих пор вызывает недоумения историков. Что ее вызвало? Одни говорят, что Филипп, отчаянно нуждавшийся в деньгах, попросту хотел поживиться богатствами тамплиеров. А поскольку местопребыванием папы был тогда французский город Авиньон (знаменитое «авиньонское пленение» пап) и папа Клемент V, что называется, «кормился из рук французской короны», то есть полностью зависел от нее, его нетрудно было убедить опубликовать буллу, объявлявшую орден храмовников «еретическим». Эта булла дала Филиппу формальный повод для акций «черной пятницы».

Другие утверждают, что папа не был просто французской марионеткой – у него у самого якобы были вполне реальные основания объявить орден храмовников еретическим. По тогдашней Европе упорно ходили слухи, что все собрания ордена, проходившие, как правило, в глубокой тайне, начинались с ритуала целования гениталий и ануса обнаженного мужчины, который возлежал в центре зала собраний наподобие распятого Христа. Разумеется, это могло быть всего лишь одним из вариантов распространенных в те темные (да и в более поздние светлые) времена поверий о «черной, или сатанинской, мессе»; но вполне возможно, что рыцарей ордена тамплиеров и впрямь скрепляла какая-то реальная гомосексуальная связь (мы очень мало знаем о тайных гомосексуальных братствах средневековой Европы, но вспомним, что нить гомосексуализма пронизывает ткань европейской культуры еще с эллинских времен).

Возможна, однако, и третья гипотеза, и вот она-то связана с нашим Ковчегом. Раньше никто такой связи не искал просто потому, что никто не искал и сам Ковчег. Но стоило заняться этими поисками, как в эфиопских источниках тотчас обнаружилось поразительное упоминание: оказывается, в 1306 году, то есть ровно через год после избрания Клемента V папой и ровно за год до разгрома тамплиеров, к папе в Авиньон прибыла высокопоставленная делегация, направленная тогдашним эфиопским царем Ведомом Арадом, и притом – с какой-то тайной миссией! Мало того: это сообщение подтверждается и независимым европейским источником – книгой генуэзского картографа Джиованни де Кариньяно. Почему оно так важно? А вот почему. Как вы помните, в конце XII века на эфиопский христианский престол взошел Лалибела. По нашему предположению, ему помогли в этом тамплиеры. В благодарность за эту помощь он позволил им остаться в Эфиопии (мы уже приводили доказательства их многолетнего пребывания там). Можно думать, что тамплиеры оставались в стране и при последующих царях династии Загве. Но в 1270 году эта династия уступила место монархам «соломоновой династии». Тот эпос «Кобра Нагаст», о котором мы так часто упоминали, был записан при первом же царе этой восстановленной династии. Превращение устной легенды в сакральный письменный текст было явно предназначено для утверждения династических претензий царя – ведь «Кебра Нагаст» утверждала, что новая династия ведет начало от Менелика, сына Соломона, и является хранительницей великого Ковчега.

Логика подсказывает, что цари новой династии должны были проявлять враждебность ко всему, что связано с царями Загве, в том числе и к тамплиерам. К последним они должны были к тому же относиться с подозрением: уж очень липли к Ковчегу эти европейцы. А, кроме того, у них были связи с могущественными единоверцами в Европе, и они могли любой момент призвать к себе на помощь целые отряды собратьев-тамплиеров из Франции и других стран. А теперь представим себе, что, вдобавок ко всему этому, цари – «Соломониды» знают, что тамплиеры замышляют похитить Ковчег!

Первые цари восстановленной «соломоновой династии» Екуно Амлак и Ягба Цион были слабы и не знали, как избавиться от этой тамплиерской напасти. Но третий, Ведем Арад, правивший с 12(?) по 1314 год, был, видимо, уже достаточно силен и хитер, чтобы придумать: нужно войти в контакт с теми в Европе, кому тамплиеры кажутся подозрительными и опасными. Нужно известить их, что здешние, эфиопские тамплиеры намереваются похитить великую святыню, Ковчег Завета, и доставить ее в Европу. Этого нельзя допустить – могущество ордена станет тогда неодолимым. Он будет диктовать свою волю королям и папам. Орден лучше всего уничтожить.

Не будем настаивать, что все происходило именно так. Наш сценарий слишком прямолинеен. История движется более сложными путями. Но совпадения и интриги истории помогают. И наш сценарий помогает разглядеть еще одну возможную ниточку в клубке причин, приведших к разгрому тамплиеров. Кроме того, он удовлетворительно объясняет, почему тамплиерская авантюра с Ковчегом не увенчалась успехом.

И что же – исчезли тамплиеры, кончились и поиски Ковчега? Прервалась великая традиция рыцарских поисков святого Грааля? Ничего подобного: Грааль – уже скорее по литературной инерции – продолжали искать еще долгие века (припомним «Дон Кихота»), а судьба тамплиеров и Ковчега так и подмывает меня воскликнуть вслед за Гоголем: «Отыскался след Тарасов!» Мы сказали выше, что орден храмовников был одновременно разгромлен почти во всех европейских странах. Эта оговорка – «почти» – очень важна. Потому что нашлись две страны, где тамплиеры уцелели. И обратите внимание – какие именно страны: Шотландия и Португалия. Вы спросите: а что в них особенного, в этих двух странах? Особенное в них то, что каждая из них в последующие века оказалась активно причастна к путешествиям в Эфиопию. Не куда-нибудь, а именно в Эфиопию. Нет, согласитесь, это явно неспроста…