Текст книги "Свинец в крови"

Автор книги: Рафаэль Кардетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

16

Разговор с отцом о Наталии пошел мне на пользу. Они прекрасно ладили между собой с самой первой встречи, год назад. За неделю, предшествовавшую этой встрече, я до крови сгрыз себе ногти, пытаясь представить, как пройдет вечер, поэтому не удивительно, что я помнил его в мельчайших подробностях.

Чтобы быть уверенным, что нам никто не помешает, я пригласил их к Гиссе, лучшему японскому повару в Париже. Гисса – славный паренек, хотя довольно неуравновешенный. Он обслуживает только приличных людей, иными словами, тех, кто ему нравится, независимо от степени их известности или от толщины их бумажника. Мне казалось, что его ресторанчик идеально подходит для официальных презентаций.

Пока Гисса готовил нам свои потрясающие суши с манго, Наталия рассказывала о юных годах, проведенных в скромном районе Будапешта, о чудесной встрече с Кемпом во время похода в универмаг с матерью и о том, как она, едва ей исполнилось шестнадцать лет, уехала во Францию.

А потом, после двух лет, проведенных на кастингах, к ней неожиданно пришел успех с неизбежно сопутствующими ему почестями и трудностями.

С тех пор она ни разу не бывала в Венгрии. А ведь я предлагал ей провести там несколько дней, просто чтобы вспомнить детство, но она неизменно отказывалась. Она перевернула страницу в этой главе своей жизни. Ее прошлое не заслуживало того, чтобы потратить на него хоть секунду.

Не хотела она и повидаться со своей семьей, по которой, как она однажды заявила мне не допускающим возражения тоном, совершенно не скучала. Тема была закрыта. Мы больше никогда не говорили об этом.

Два изгнанника, Наталия и мой отец, прекрасно понимали друг друга. Каждый из них, пусть и по разным причинам, оставил за спиной все, чтобы никогда не возвращаться и даже не оборачиваться.

Наталия приобрела благодаря этому известность, роскошную квартиру и огромный банковский счет. Моему отцу досталась лишь унылая жизнь, полная сожалений и непонимания. Но, несмотря на все, в тот день в их глазах светилась одинаковая ностальгическая грусть.

Вечер прошел превосходно, лучше, чем я мог мечтать. Мы насладились божественным ужином и болтали, пока Гисса не отправил нас восвояси.

Отец и Наталия решили, что должны увидеться снова. Не проходило недели, чтобы они не перезванивались или не обедали вместе. Что до меня, я этому не очень радовался. Честно говоря, я ревниво относился к их близости, настолько ревниво, что даже поделился этим с Наталией. Она ответила, что мой отец – совершенно очаровательный человек, способный на незаурядные чувства.

Конечно, она обожала мою непосредственность, но избыток мужских гормонов всегда мешал мне понимать женщин. А вот моему отцу это отлично удавалось. Он умел слушать, умел поддержать разговор, и на тумбочке возле его кровати лежала не брошюрка с описаниями лучших матчей Мохаммеда Али. В том, что касается человеческих отношений, я находился еще в эпохе неолита, а он уже в совершенстве овладел техникой ядерного синтеза.

Я медленно вышел из дома отца и поискал глазами машину с легавыми. Место, где она стояла еще пятнадцать минут назад, опустело.

Уже перевалило за полночь. Мне предстояло встретиться с Лолой в «Ля Куполь», единственном ресторане на Монпарнасе, который она удостаивала посещением. Она утверждала, что только там еще сохранялся настоящий богемный дух. Наверное, она уже очень давно не проверяла, какие там цены. Когда Пикассо в последний раз почтил кресла заведения прикосновением своей августейшей задницы, кофе стоил в пятьдесят раз дешевле.

Вечер начался для нее получасом ранее в «Инферно». Лола собиралась пойти туда к открытию, а потом присоединиться ко мне в «Ля Куполь». Я просил ее одеться пособлазнительнее, чтобы разговорить вышибалу. Результаты меня не разочаровали.

Лола вышла далеко за рамки моих наставлений. Это оказалось нетрудно: даже затянув талию в корсет, она не смогла бы лучше подчеркнуть свои формы.

Например, не было никаких сомнений в том, что она ничего не надела под обтягивающий микротопик. Ткань, которую никто не назвал бы непрозрачной, почти не скрывала ее грудь. Наряд дополняли сапоги без каблуков и кожаная юбочка, еле-еле скрывавшая верхнюю часть ее ляжек. Когда она села передо мной, в разрезе юбки я увидел кружевную кайму ее чулка.

Вряд ли Сержу удалось долго противиться такому натиску. При мысли о вышибале я сжимал кулаки. Я изо всех сил желал, чтобы на его пути встретился кто-то более крупный, более сильный и, главное, более подлый, чем он сам. В тот день, когда это случится, мне хотелось бы оказаться поблизости – тогда под конец и я вмазал бы ему по роже.

Нельзя было не признать, что моя помощница продумала все до мельчайших подробностей. Ее густые золотисто-каштановые волосы были завязаны в два хвостика розовыми резинками с помпончиками. Я подозревал, что она обыграла мое увлечение школьницами из японских манга. На какое-то мгновение я с ужасом подумал, что сейчас она протянет мне свои трусики и все находящиеся в зале фетишисты бросятся на меня, пытаясь вырвать этот драгоценный предмет из моих рук. К счастью, ничего такого она не сделала.

Судя по тому, как хищно скалилась Лола, мои надежды оправдались. На ее лице играла порочная улыбка, она проводила языком по зубам. Я чуть было не грохнулся с диванчика. Многие старики вокруг нас оказались под угрозой инсульта.

Не обращая внимания на эту наэлектризованную атмосферу, Лола вела себя как простодушная невинная, ничего не понимающая девушка.

– Хочешь знать, что мне рассказал Серж, или сразу же пойдем ко мне? Выбирай.

– Лола... – пробормотал я, не в силах произнести ничего, кроме ее имени.

Я тщетно пытался успокоиться. Я вспомнил об уроках йоги, транслировавшихся по утрам в воскресенье на первом парижском канале. Сделать глубокий вдох, уйти в мир, где нет стрессов, открыть рассудок навстречу бесконечности звездного пространства.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Чтобы все удалось, мне следовало бы закинуть ноги за голову. Но, из чисто практических соображений, от этой идеи я отказался. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на межзвездной пустоте. Однако вместо звезд отовсюду на меня смотрели трепещущие груди Лолы.

– Хотелось бы сперва послушать, что рассказал тебе Серж, – выговорил я наконец. – Тебе удалось из него что-нибудь вытянуть?

Лола подняла брови и провела рукой вдоль своего тела:

– А как тебе кажется?

Ясное дело, Серж разговорился. И я выложил бы Лоле все, даже то, чего не знал, лишь бы она одарила меня своими милостями.

– Он был готов у меня с руки есть, – заявила она. – Он ни о чем не догадался.

– Ну и?..

– Он знает типа, который был с Наталией в тот вечер. Он уже приходил до этого, раз или два.

– И как это он с такой скоростью промылился на VIP-этаж? Его явно кто-то опекал.

– Терпение, молодой человек, самое интересное впереди. Угадай, кто его добрая фея?

– Не Кемп, случайно?

– Точно! И знаешь, откуда этот чувак его знает?

– В школу вместе ходили?

– Еще лучше! По словам Сержа, это его адвокат.

– А, черт! – возопил я. – Только этого не хватало...

– А что это меняет?

– Если мы будем доставать его расспросами, он посадит нам легавых на хвост. А если я позвоню этой инспекторше, он обвинит нас во вторжении в его частную жизнь. Он неприкосновенен.

– В любом случае ничто не доказывает, что это он убил.

– Нет, конечно, но, может быть, он сообщит нам интересную информацию. Больше Серж тебе ничего не сказал?

– Он как-то чересчур осмелел, на мой вкус. Мне пришлось закончить беседу раньше, чем я предполагала.

– Надеюсь, ты его быстро успокоила?

Лола кровожадно улыбнулась:

– Я спросила, как поживают его жена и детишки. Ты же знаешь, как Серж привязан к семье. Он побледнел и тут же вспомнил, что у него какие-то дела наверху.

– Безжалостная ты, Лола. Настоящая убийца.

– Угу, – утвердительно прорычала она, – это определение мне нравится.

Лола была, кроме того, и превосходной актрисой, ей очень удавались сцены в жанре «я тобой верчу, но ты слишком глуп, чтобы замечать это». Словно по мановению волшебной палочки, ее черты смягчились. Она обхватила ладонями мое лицо и придвинулась так близко, что ее губы касались моих.

– Только с тобой я другая, солнышко мое. Ты уже готов к новым приключениям?

Я чуть было не поддался импульсу. В принципе, я не имел ничего против того, чтобы меня немного приласкали. Но девушку, сидевшую напротив меня, звали Лола. В голове тут же вспыхнули воспоминания о короткой страсти, некогда связавшей нас.

Лола воспринимала любовь как битву, как поединок, в котором она ежеминутно должна была доказывать свое превосходство. Она не допускала ни малейших послаблений. То, что доставляло большое удовольствие в плане секса, в повседневной жизни совершенно изматывало.

Отношения с ней начинали накаляться сразу после постели. Я уже прошел через это и не был уверен, что хочу повторить свой опыт.

– Может быть, пока мне еще рановато, – ответил я. – Дай мне несколько дней.

Лоле неплохо удалось скрыть разочарование. Я достаточно хорошо знал ее, чтобы понять, что в этот момент она испытывала огромное желание перерезать мне глотку, но она ничем не выдала себя.

– Отлично, – согласилась она, – дай знак, когда почувствуешь, что готов. Надеюсь, что я тоже не остыну.

– Лола...

– Заткнись. Ты обладаешь даром упускать счастливые возможности, и ты это знаешь.

Лола надулась на весь остаток вечера. К счастью, на другом конце зала я увидел Дмитрия. Он шумно беседовал с группой приятелей, среди которых находился один модный писатель – я не мог не узнать его знаменитый профиль с подбородком в форме галоши.

Я отчаянно замахал руками другу. Наконец он заметил меня и направился к нашему столику, как всегда, вразвалку, с рюмкой водки в руке. Его широкая улыбка меня напугала. Накачавшись стимуляторами, Дмитрий терял контроль над собой.

В конце концов, я пожалел, что подозвал его. Я думал поправить положение, но лекарство грозило оказаться хуже самой болезни. Походка Дмитрия была слишком неуверенной для спасителя.

Он сел возле Лолы. Без малейшего стеснения оглядел ее тело сверху вниз. Меня он практически не замечал.

– Привет, Лола, как дела? Может, зайдешь, посмотришь мою новую систему хай-фай? Я усилил звук, высший класс! А уж о диване и не говорю: потрясающе удобный, кожаный, идеальное место, чтобы немножко поваляться...

– Заткни глотку, – перебила его моя помощница, сопроводив свои слова жестом, от которого дамы, сидевшие за соседним с нами столиком, покраснели. – Не лезь, я не в настроении.

Связка апперкот-хук в челюсть слева не оказала бы на Дмитрия такого действия.

Что до меня, я не смог удержаться и захихикал, пользуясь тем, что меня защищал широкий мраморный стол. Дмитрий испепелял меня взглядом, а Лола делала вид, что вообще меня не видит.

Будучи самым старшим в компании, я почувствовал себя ответственным за восстановление гармонии в обществе, поэтому попытался согреть атмосферу.

– Успокойтесь, ребятки. Лола, наш друг Дмитрий больше не будет пытаться затащить тебя к себе. А ты за это прекрати корчить из себя шлюху, ладно?

Лола ответила мне пинком в щиколотку. Надо бы занести в мою тетрадочку, с помощью которой я пытаюсь понять противоположный пол: любой предмет в руках (а в данном случае – на ногах) женщины может стать смертельным оружием, особенно если женщину зовут Лола.

Я предоставил своей прелестной помощнице кривляться в одиночестве и повернулся к Дмитрию. Сегодня он решил вырядиться в гангстерско-рэперском стиле. Его меховая шуба, толстая, как ковер в кабинете министра, явно вызывала зависть у моей соседки справа: по сравнению с этой шубой ее норка казалась купленной в дешевом универмаге. С массивной цепи на шее Дмитрия свисали золотые буквы, составлявшие его имя. Что же до его очков в форме звезд, украшенных стразами, таких броских не было даже в коллекции Элтона Джона.

Говоря объективно, Дмитрий походил на рождественскую елку на ножках. Для полной иллюзии не хватало только гирлянды с мигающими лампочками.

– Не думал, что ты настолько любишь рэп, – заметил я.

– Люблю? – ответил он, ковыряя бриллиант, вставленный в крышку мобильника. – Не-е, это же фольклор. Я ненавижу народную музыку. Мне больше по душе классика. Моцарт, Бах, эти ребята умели сочинять, понимаешь...

– Надеюсь, ты шутишь? В жизни не поверю, что ты отверг Масео Паркера.

Дмитрий, гордый своей шуткой, наклонил голову в подтверждение моих слов. Огромная подвеска закачалась взад-вперед на его груди в такт смеху.

– Можно подумать, я могу слушать эту фигню с роялем и скрипками! Как же ты веришь в любую чушь, приятель, ты просто рехнулся!

Да, в последнее время моя наивность приводила в восторг всех подряд. Мало того, что я удостоился саркастических замечаний Дмитрия, так еще и левый глаз Лолы засветился каким-то хитрым светом. Она колебалась: не броситься ли и ей в атаку на мое самолюбие. Если эта парочка объединит усилия, для восстановления уверенности в себе мне явно придется воспользоваться услугами какого-нибудь специалиста по формированию личности.

Дмитрий решил избавить меня от расходов на психиатра. Он приостановил кампанию шельмования и решил, что должен объяснить свой прикид.

– Я сегодня встречался кое с кем в пригороде, так мне хотелось выглядеть соответственно.

– Где ты откопал эти побрякушки? Спер в магазине украшений для собак?

– Один клиент мне задолжал. Псих, из шоу-бизнеса. Знаешь этих типов: заводят себе симпатичную подружку, водят ее в дорогие рестораны, чтобы произвести впечатление, курят целыми днями, а потом забывают расплатиться с поставщиками. Я с несколькими дружками его подстерег. У него с собой ничего не было, так что ушел он в чем мать родила, козел.

Дмитрий обладал даром приспосабливать стиль речи к стилю своей одежды. Надев костюм от Сен-Лорана (такое случалось изредка, когда он выводил в шикарный ресторан приличную юную особу: он испытывал слабость к девушкам из хороших семей), он изъяснялся с красноречием, достойным английского лорда.

Это было не так забавно, но нравилось родителям, во всяком случае, пока они не начинали интересоваться, чем он занимается. Смириться с тем, что зеница их очей влюбилась в паренька, которому не приходится рассчитывать на наследство, еще можно, но допустить, чтобы она оказалась в постели торговца наркотиками – это немыслимо. Во всяком случае, в Нейи.

В данный момент Дмитрий вел себя как рэпер, думал как рэпер и хихикал как рэпер, то есть во весь рот и ерзая на стуле. Он ржал еще целую минуту.

Когда к нему вернулась серьезность, золотые буквы сразу же перестали подпрыгивать на меховом пальто.

– Я узнал скверную новость, приятель. Я тебе очень сочувствую, честно.

– Спасибо.

Не имея особого желания говорить на эту тему, я разглядывал ледышку, медленно таявшую на поверхности моего мартини. Дмитрий, плохо понимавший язык подсознания, принял мое молчание за приглашение задавать вопросы.

– Ты знаешь, кто ее пришил?

– Пока нет.

– Когда найдешь этого ублюдка, дай знать.

Короткая пауза.

– Мне Наталия очень нравилась, – вздохнул он. – Такая милая девушка. Вот ведь как все запуталось... Обещай: когда найдешь этого засранца, ты меня позовешь.

– Очень мило с твоей стороны, но дело ведет полиция.

Дмитрий посмотрел мне прямо в глаза. Я произнес запретное слово. Простое упоминание сил правопорядка приводило его в ярость.

– Слушай, Алекс, я легавых хорошо знаю. Там нет ни одного, кто мог бы отыскать собственную мать в доме для престарелых. Они и на компьютере-то еле-еле двумя пальцами тюкают, как в кино. А что уж говорить о том, чтобы найти преступника... Сущие импотенты! Доказательство: им ни разу не удалось меня зацапать. В странное время мы живем. Бред какой-то: нельзя доверять государственным службам!

Вроде бы все это его глубоко возмущало. Он воспринимал тот простой факт, что полиция ни разу не заинтересовалась им, как доказательство полной неэффективности всей системы юриспруденции. Я чуть было не начал объяснять ему, насколько нелепы его рассуждения, но воздержался.

При том что я испытывал к Дмитрию добрые чувства, его логические и интеллектуальные способности меня разочаровывали. Иногда мне казалось, что он все время находится под кайфом и его мозг полностью отключен от окружающей действительности.

Согласно его представлениям, риск закончить жизнь в тюрьме за торговлю наркотиками не превышал риска непредвиденного наводнения. Его существование протекало без малейших стрессов. Неприятности повседневной жизни отскакивали от него, не нарушая покоя.

Во всяком случае, ему не грозила смерть от инфаркта. Если, каким-то чудом, Дмитрию удалось бы перевалить за тридцатник, у него появились бы все шансы дожить до глубокой старости.

Не заметив моего замешательства, он продолжал на одном дыхании:

– Если хочешь зацапать того, кто пришил твою подружку, действуй самостоятельно. Я могу кое-кому позвонить. У меня есть друзья, которым нет равных, если надо кого-то найти. Им все равно – замочить какого-то мерзавца или переломать ноги тем, кто отказывается платить, для них главное – получить в конце концов свой процент.

Предложение звучало заманчиво. За несколько лет у Дмитрия сложился впечатляющий круг знакомств. Благодаря своему бизнесу он оказался в центре некоей аморфной вселенной, где вращались телеведущие, рок-звезды и политики, нуждавшиеся в кокаине и амфетаминах, чтобы не слететь с орбиты. Кроме того, не имея никаких предубеждений, он наладил и крепкие связи с видными представителями парижского воровского мира.

– Пока что я хочу посмотреть, как будут развиваться события, – ответил я. – Потом скажу, могут ли твои друзья помочь нам.

– Ладно, приятель, но будь осторожен. Судя по тому, что я слышал, ты у легавых под колпаком.

Последние слова Дмитрия пригвоздили меня к стулу. Откуда он мог это узнать? На секунду я отвел взгляд от золотых букв, качающихся на его груди, и попытался рассмотреть его глаза за дымчатыми стеклами очков-звезд.

– Твоя пресловутая сеть осведомителей?

– Именно. Один из моих клиентов в министерстве внутренних дел заходил сегодня после обеда за посылочкой. Мы немного поболтали.

– Тебе надо написать на визитке: «Официальный поставщик королей и министров». Теперь я лучше понимаю, почему тебя не трогают.

Лицо Дмитрия озарилось широкой улыбкой.

– Деньги всегда хороши, откуда бы они ни поступали. К тому же для ребят из министерств у меня действует особая скидка, чтобы они втянулись поглубже. Главное – они не решаются слишком много болтать. Но, как бы то ни было, этот парень довольно хорошо информирован. Он знает, что мы с тобой приятели. Он сказал мне, что ты – первый в списке кандидатов на то, чтобы провести ближайшие двадцать лет за решеткой. На данный момент у тебя в общем-то нет серьезных конкурентов. Кроме тебя, у них нет ни одного серьезного подозреваемого. Даже этот идиот Кемп вроде бы чист.

– Хотелось бы верить, – прошептал я. – Проблема в том, что у меня не так-то много возможностей в этом убедиться...

– Но ведь ты что-то задумал, да?

Благодаря нашим частым встречам Дмитрий хорошо узнал меня. План, только что созревший у меня в голове, был абсолютно безумным. Практически нереальным. Но именно невероятность его осуществления и раззадоривала моего дружка.

– Значит, ты что-то предпримешь? – спросил он.

Я кивнул. Я знал, что Дмитрий не может устоять перед хорошей дозой адреналина. Он отреагировал именно так, как я и рассчитывал.

– Круто... Наконец-то повеселимся!

Радостно улыбаясь, он порылся во внутреннем кармане своей шубы и вытащил сигару, толстую, как лодыжка китайской гимнастки. Он с довольным видом закурил и обнял Лолу за талию.

– Пойдем, отпразднуем эту хорошую новость у меня, а, красотка?

Ладонь Лолы хлестнула Дмитрия по щеке, и он увидел, как его звездные очки рассыпались на столе роскошным дождем сверкающих осколков.

17

Главная проблема с Кемпом состояла в его недоверчивости. Разговорить его я мог только на своей территории, а для этого требовалось завлечь его туда. Как правило, такого рода дела я поручал Лоле. Благодаря ее хитрости и обаянию все шло как по маслу.

Но в случае Кемпа крутые бедра и улыбка порочной девочки помочь не могли. Вся его жизнь проходила в окружении красивых полуголых женщин. В силу этого у него выработался иммунитет против красоты. Кроме того, сексуальная ориентация решительно отдаляла его от особ, носящих коротенькие юбочки и маечки.

Вот почему он так преуспевал в своем ремесле барышника. Его профессиональный выбор исключал любую форму чувств. Он относился к своим манекенщицам как к простым орудиям производства, как к финансовому капиталу, оснащенному некоторым количеством мышц, плоти и минимумом жира. Даже Наталия никогда не вызывала у него ни малейших эротических эмоций. Дать ему в лапы Лолу было все равно что подарить коробку шоколадных конфет диабетику.

Анализируя личность Томаса Кемпа, я пришел к выводу, что по-настоящему возбудить его могла лишь одна вещь: деньги. А как раз денег-то у меня и не было. Мои богатства ограничивались прямоугольниками раскрашенного холста, натянутыми на подрамники. Это лучше, чем ничего, при умелом использовании.

Но Кемп был не только параноиком, он был еще и злопамятным. Не успела Наталия представить нас друг другу, как он уже довел до моего сведения, насколько презирает таких, как я. Он проявлял ко мне интереса не больше, чем к таракану.

Если честно, недостатки, которые он видел во мне, не казались мне такими уж неисправимыми. Он упрекал меня в недостаточном честолюбии, в стремлении получать удовольствие от жизни и, как он выражался, в неустойчивости психики.

Не говоря уж о моем сомнительном чувстве юмора. Кемп никогда не смеялся над моими шутками и ограничивался тем, что поднимал брови и делал скептическое выражение лица при каждой моей остроте.

Он хотел ссоры, ну что же, он получил ее. Не гнушаясь ударами ниже пояса, я пользовался каждой возможностью, чтобы отомстить. В течение года я звонил ему в любое время дня и, главное, ночи, просто ради удовольствия услышать, как он уродует мое имя своим утробным голосом.

Нам не удавалось пойти вместе в ресторан без того, чтобы мой бокал вина по чистой случайности не опрокинулся на его пиджак за полторы тысячи евро от Пола Смита. В присутствии посторонних я обязательно сводил разговор на коллекцию обуви, сшитой по мерке для его нежных ног.

Короче говоря, я вел себя с Кемпом как избалованный ребенок с ворчливым старым дядюшкой, и находил это весьма забавным, тем более что при Наталии он не отваживался на ответные меры.

Я сожалел об этой своей слабости – ведь у Кемпа была хорошая память. Мало того, что он подкинул мое имя полиции, так он еще и не желал слышать обо мне. А ведь я оставил ему дюжину сообщений, в которых повторял, что мне необходимо сказать ему что-то важное. Когда я позвонил в тринадцатый раз, он снял трубку.

– Чего тебе еще надо? – проворчал он.

– Я тоже очень рад тебя слышать, – ответил я наигранно любезно. – Я уже боялся, что у тебя мобильный не в порядке. У меня есть приятель, который может тебе устроить телефончик по сходной цене. Скажи, если надо.

– Кончай издеваться надо мной, Алекс. Ты переходишь границы. Если так будет продолжаться, я позвоню в полицию.

– Я знаю, что в последнее время ты поддерживаешь с ней тесные связи, но мне надо кое-что сказать тебе. По поводу Наталии...

Я оборвал фразу на середине. В голосе Кемпа послышалось раздражение:

– У меня много работы, Алекс. Давай поскорее.

Супер! Он клюнул! Теперь остается вытащить его из воды. При некоторой сноровке это будет нетрудно.

– Сегодня утром я разбирал вещи, которые оставила у меня Наталия, – беззастенчиво соврал я.

– Она ничего у тебя не оставляла, – тут же возразил Кемп. – Она говорила мне, что, уходя, забрала с собой все.

– Нет, не все. Она забыла под кроватью сумку с тряпками, ничего особенного. И конечно, картину.

– Какую картину?

– То есть как? Она не поставила тебя в известность?

– Нет. Что еще за история?

– Наталия купила в галерее одну вещичку, незадолго до того, как ушла от меня. Я думал, что она зайдет за ней, но ей, наверное, не представился случай. Я подумал, что, когда нотариус будет улаживать наследственные дела, он заметит ее отсутствие. С меня достаточно и новой репутации убийцы. Мне вовсе неохота прослыть еще и жуликом. Думаю, что исполнителем завещания Наталии будешь ты. Я просто хотел предупредить тебя. Зайди за картиной, когда будет время.

Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно. Кемп был тонкой штучкой. Любой оттенок волнения в голосе, безусловно, выдал бы меня.

– А автор известный?

– Ну, в общем да.

Я выбрал этот момент для нанесения решающего удара, однако не мог не помучить его еще несколько мгновений. Я терпеливо ждал, когда у него сдадут нервы.

– Имя! – приказал он.

Шоу могло начинаться. Кемп не пожалеет, что пришел. Если все пройдет так, как я задумал, ему даже захочется повторить все на бис.

– Джакометти, – медленно ответил я.

Во избежание какой-либо путаницы я произнес это слово по слогам. Десять секунд полной тишины на другом конце провода. Я почти что слышал, как Кемп спрашивает себя, не издеваюсь ли я над ним.

Конечно, я дурю тебя, бедный кретин. Если бы я действительно толкнул картину Джакометти умершей женщине втайне от всех, неужели ты думаешь, что я не поспешил бы уничтожить документы? Я торговец предметами искусства, продавать картины – вот в чем состоит моя работа. Кто, кроме моего банкира, узнает, продал я картину один или два раза?

Впрочем, ставя на алчность Кемпа, я все точно рассчитал. Акула его породы не упустит такого случая. Ясность ума тут же покинула его.

– Рисунок?

– Картина. Не очень большая, но шикарная. Это портрет его матери. Размером примерно с тот, что в Бобуре. Только на моем цвет не такой блеклый.

Кемп чуть не поперхнулся. Я знал, как он устроен. В настоящее время клетки его мозга работали на полной скорости. Он оценивал чудесное наследство, свалившееся на него с неба. Три, четыре, а то и пять миллионов евро, если повезет с комиссионером-оценщиком. И все это – без налогов, так как мысль о том, чтобы заявить о своей добыче в государственное казначейство, даже не мелькнула у него в голове.

Будет чем оплатить миленькую холостяцкую квартирку на побережье в Амальфи. Да еще и с обстановкой. В ту же цену войдут и кабриолет, и накачанные пустоголовые красавчики.

Кемп любил красивых и тупых мужчин, хотя сам не принадлежал ни к той, ни к другой категории. Причем любил, как правило, недолго. Получалось совсем неплохо: будут деньги, чтобы регулярно пополнять запас в течение чуть ли не сотни лет.

Ему и в голову не пришло, что Наталия не могла бы скрыть от него такую покупку. Моя ложь была настолько грубой, что весьма смахивала на правду.

Как говорил один из моих преподавателей маркетинга, чем выше скала, тем больше находится охотников сигануть с нее в пропасть. Стоило заплатить за учебу, чтобы узнать эту поговорку, и у меня уже появилась возможность проверить ее справедливость.

Мой учитель оказался прав. Кемп ринулся в бездну с такой отвагой, что любо-дорого было посмотреть.

– Ну, я заеду за ней очень скоро. Послезавтра я встречаюсь с нотариусом, чтобы передать ему бумаги Наталии. Он должен сделать опись ее имущества. Я оставлю ему картину.

Конечно, считай меня тупицей. Валяй, не стесняйся, вот я даже подставлю тебе другую щеку, недотепа.

– Без проблем, – ответил я медовым голосом. – Можешь хоть сегодня вечером, если хочешь.

– В котором часу?

– Днем у меня несколько встреч, потом я ужинаю с клиентом. Так, посмотрим... Где-нибудь в пол-одиннадцатого тебя устроит?

– Отлично. До скорого.

– Пока.

Мы оба положили трубки, улыбаясь до ушей. Он – потому что думал, что стоит на пороге обладания огромным состоянием. Я – потому что собирался отплатить Кемпу за его наглость и заранее наслаждался этим.

Оставшегося времени только-только должно было хватить на подготовку. Завтра в это же время он будет готов лизать подошвы моих кроссовок, лишь бы вылезти из дерьма.