Текст книги "Свинец в крови"

Автор книги: Рафаэль Кардетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

18

– Погано выглядите сегодня, капитан Новак.

Услышав свою фамилию, Сара подскочила. Она плохо спала и пребывала в отвратительном настроении. Полночи она размышляла над тем, что сказал ей Коплер.

От историй о раскаявшихся террористах ее просто тошнило. Она понимала, что можно сражаться за идеи и даже жертвовать жизнью ради них, но как же можно убивать невинных людей и делать сиротой собственного сына? Алекс Кантор не имел никакого отношения к убийственному безумию собственной матери. Он испил до дна всю чашу последствий покушения «Красной борьбы». В Пентагоне подобное называют побочным ущербом.

На образ изуродованного трупа Франчески Поцци накладывался образ безжизненного тела Наталии Велит. Неизвестно, идет ли тут речь о побочном ущербе, но если ее убил Алекс, Сара заставит его дорого расплатиться за это.

Она раздавила сигарету в пепельнице, стоявшей перед ней на стойке, и медленно повернулась к говорившему.

– Спасибо за комплимент, – ответила она, увидев перед собой Стефана Барбе, судебно-медицинского эксперта из префектуры. – Вы, кстати, тоже в полном порядке. Честно говоря, вы постарели на десять лет буквально за несколько месяцев. А ведь вам еще далеко до пенсии?

Эксперт расхохотался и сел на табуретку возле Сары. Потом он положил на стойку толстую папку с тесемками.

– Вы меня просто заваливаете работой. Не позволяйте такому количеству психопатов резвиться на природе, а то мне приходится проводить одно вскрытие за другим. Если так будет продолжаться, я буду вынужден работать в три смены.

Он сделал знак бармену, высокому тощему парню с бритой головой, и тот неторопливо подошел к ним.

– Что желаете?

Его тягучий голос звучал крайне вяло.

– Кофе, пожалуйста. Вы что-нибудь закажете? – спросил Барбе у Сары.

– Кофе.

– Будет сделано, – ответил бармен и медленно пошел к другому концу стойки.

Сара придвинула свой табурет на несколько сантиметров ближе к табурету соседа. Она знала Барбе с того момента, как поступила на работу в уголовную полицию. За десять лет он почти не изменился. Волосы поседели, но для мужчины под пятьдесят он сохранил достаточно стройную фигуру и безусловный шарм. В частности, именно поэтому Сару радовало, что ему поручили вскрытие тела Наталии Велит.

Радовало ее и то, что Барбе с уважением относился к трупам. Он не считал их просто кусками разлагающейся плоти. Он старался не резать больше, чем это было необходимо, а перед тем, как вернуть тело семье, всегда заботился о том, чтобы придать ему презентабельный вид. Наталия Велит закончила свой земной путь в приятной компании.

– К чему это свидание? – спросил эксперт. – Мы могли бы увидеться в морге.

– Вы прекрасно знаете, что я не очень-то люблю вашу штаб-квартиру. Мне делается плохо, даже когда я захожу в мясную лавку возле дома. К тому же у вас нельзя курить. А мне, чтобы быть совершенно счастливой, нужны всего лишь кофеин и хорошая сигарета.

– Да, с вашими аргументами не поспоришь. Однако помните о своих артериях.

– Их состояние меня не заботит. Я старательно избегаю всего, что могло бы их сохранить.

– Да уж, разве зеленая фасоль может соперничать с хорошим гамбургером, истекающим насыщенными жирами! – заключил эксперт.

Он не настаивал на своем, и Сара была ему за это благодарна. Смотреть на труп, даже изуродованный, на месте преступления она могла без особых эмоций. А вот наблюдать, как тот же труп разделывают на куски циркулярной пилой на металлическом столе – увольте.

И вообще, она так и не смогла привыкнуть к моргу. Она ненавидела это место, особенно длинный коридор, пересекавший институт судебной медицины. Там все было белое – и кафельный пол, и стены. Туда не проникали солнечные лучи, только мощные неоновые лампы заливали слепящим светом каждый миллиметр пространства.

Избавиться от этого сияния можно было, лишь закрыв за собой дверь в глубине коридора, дверь, ведущую к комнатам для вскрытия. Несколько шагов – и ты пересекал границу между жизнью и смертью. Грубая, почти что вульгарная метафора.

Ввиду всего этого бар, находившийся напротив института судебной медицины, представлял собой идеальное место для встреч.

Прежде чем перейти к сути дела, Сара подождала, пока бармен принесет кофе.

– Вы нашли что-то интересное? – спросила она эксперта.

– Если под «чем-то интересным» вы подразумеваете причину смерти, то мой ответ – да.

Он убедился, что бармен занялся кофеваркой и что ни один из посетителей не находится настолько близко, чтобы услышать их разговор, а потом протянул толстую папку Саре:

– Вот мой отчет о вскрытии и разные патоло-гоанатомические анализы. Я подчеркнул самое важное.

Каждое из своих дел Барбе знал в мельчайших подробностях. Работать с ним было невероятно легко. Его объяснения всегда отличались поразительной ясностью.

– Вкратце о моих предварительных выводах, – начал он, – хотя большая часть из них вам уже известна. На теле не было ни видимых ран, ни следов каких-либо ударов. Не было также и следов борьбы, ушибов, под ногтями ничего не обнаружено. Незадолго до смерти жертва имела добровольное половое сношение, влагалищное. Если хотите, я могу проверить ДНК партнера по базе данных национальной картотеки генетических отпечатков.

– Как по-вашему, сколько времени прошло с момента сношения до смерти?

– Трудно сказать. По-моему, от получаса до часа. Я склоняюсь к меньшему.

– Что ее убило?

– Она умерла от передозировки.

– Наркотика или лекарства?

– И того и другого. Результаты токсикологического анализа просто удивительны. Девушка приняла два разных вещества. И смесь, можно сказать, необычная. Я не встречал ничего подобного.

– Что она приняла?

– Думаю, что сначала был гамма-гидроксибутират.

– Это наркотик изнасилования? – спросила Сара.

– Именно. Что вы о нем знаете?

– То, что пишут в газетах, то есть немного.

– Ну, что же, тогда я вам коротенько расскажу. Кальция гамма-гидроксибутират – это синтетический наркотик. Он появился на рынке лет тридцать назад. Первоначально его использовали в качестве местного обезболивающего. В начале девяностых годов гамма-гидроксибутират начали широко применять в бодибилдинге. Ему приписывали способность стимулировать гормон роста за счет ускоренного сжигания жиров. Разумеется, с научной точки зрения это доказано не было. Сегодня его можно найти в ночных клубах. Завсегдатаи высоко ценят его эйфорические и галлюциногенные свойства.

– То есть он стал развлекательным наркотиком.

– Совершенно верно. Проблема с гамма-гидроксибутиратом в том, что в больших дозах он приводит к полной потере воли. Жертва находится в сознании, но не способна реагировать. Настоящая кукла, без каких-либо тормозов. С ней можно делать все, что угодно, а назавтра она обо всем забудет. Просто мечта для насильников, отсюда и название. К тому же препарат бесцветный и ничем не пахнет. Я не думаю, что кто-то сможет обнаружить его в коктейле или в бокале шампанского. Это, по-видимому, и объясняет отсутствие насилия.

– И эта гадость убила Наталию?

– Нет. Мы нашли в ее крови еще одно вещество, и, не стану скрывать, тут я не все понимаю.

– О чем речь?

– О кокаине, введенном в вену. Укол был сделан в сгиб локтя. При таком способе введения препарат попадает в кровь практически моментально.

– Так что вас смущает? Наталия вполне могла сама уколоться в течение вечера.

– Я в этом не уверен. Во-первых, если бы она приняла кокаин по собственному желанию, то вдохнула бы его, как это обычно делается. Делать себе укол – это сложная затея, требующая определенных приспособлений. А в протоколе следствия сказано, что ни в ее сумке, ни в квартире не нашли никакого шприца. Она не была наркоманкой. Все это наводит на мысль о еще одном человеке.

– По вашим словам, она сначала приняла гамма-гидроксибутират, а потом кокаин?

– Доказать это невозможно, но многие факты склоняют меня именно к такому выводу. Я исходил из того, что ее укололи против ее воли. Однако место инъекции совершенно чистое – значит, она не отбивалась. Видимо, она уже была в прострации от гамма-гидроксибутирата. Наркотик вызвал резкое ускорение сердечного ритма, кокаин усилил этот эффект, и сердце не выдержало шока. Я не представляю, как еще можно объяснить остановку сердца у такой молодой женщины.

– Значит, по-вашему, это был несчастный случай? – спросила Сара.

– Уверенно можно сказать, что дозы кокаина не хватило бы, чтобы убить ее. Не исключено, что укол сделали, чтобы вывести ее из ступора. Как бы то ни было, даже если говорить о несчастном случае, он и стал причиной смерти. Таким образом, с технической точки зрения – это убийство. Как я вам только что сказал, на предумышленное оно не похоже.

– Спасибо за ваши разъяснения. Все совершенно ясно. Прежде чем отпустить вас, я должна задать вам еще несколько вопросов. Вы, конечно, спешите?

Барбе взглянул на часы.

– У меня еще несколько минут перед следующим вскрытием. Мне только улицу перейти, так что все в порядке.

– Эта куча бумаг всего не объясняет, – заметила Сара, указывая на папку. – Оставим техническую сторону дела. Забудьте, что вы эксперт, а я – следователь. Скажите, на какие мысли все это вас наводит.

Врач надолго замолчал. Его взгляд скользил по стенам, увешанным рекламой разных марок пива.

То, о чем его просила Сара, противоречило самим основам его деятельности. Высказывать свое мнение – это не входило в его обязанности. Его работа состояла в том, чтобы выявить причины нарушения жизнедеятельности, приведшие к гибели. Он не хотел ничего знать о вскрываемых им трупах. Судебно-медицинскому эксперту крайне опасно пропускать через сердце дела, которыми он занимается.

Однако искреннее желание найти убийцу, написанное на лице Сары, в конце концов убедило его.

– Я могу лишь высказать предположение... Это была совершенная девушка, воплощение чистого идеала. И тем не менее, когда я проводил вскрытие, я очень ясно почувствовал, что ее совершенство – только видимость. Это трудно объяснить.

– Что заставляет вас так думать?

– Ее органы выглядели так, словно ей было сорок лет. Создавалось впечатление, что внутри она изношена, как будто прожила в ускоренном ритме все этапы человеческой жизни. Я не знаю, что ей довелось испытать в детстве, но она здорово помучилась. Да вот, посмотрите на эти снимки.

Он вытащил из папки две фотографии. На первой был запечатлен низ живота Наталии Велит. С отчетливым швом от операции.

– У нее был аппендицит, ну и что? – спросила Сара.

Эксперт улыбнулся и ткнул в шов пальцем.

– Не очень-то вы наблюдательны для полицейского. К счастью, вы не учились медицине. Этот шов расположен слева, а не справа, капитан Новак. Тут ни в коем случае не может идти речь об аппендэктомии. Посмотрите на второй снимок.

На этой фотографии была представлена та же часть тела жертвы, но уже вскрытая. Кожа и поверхностные ткани висели сбоку.

Сара не была готова к такому жестокому зрелищу. Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. Ей не хотелось выглядеть чрезмерно чувствительной в глазах Барбе.

– Когда я увидел шов, – продолжал тот, – я решил провести внутреннее обследование брюшной полости. Она перенесла сальпингэктомию. Иными словами, ей удалили одну фаллопиеву трубу.

– Я за вами не поспеваю, – призналась Сара.

– Скорее всего, у нее был сальпингит, это болезнь, передаваемая половым путем, которая чаще всего поражает женщин, имеющих много половых партнеров. Если ее вовремя не лечить, она может привести к бесплодию. Но эта девушка выпуталась удачно, так как сохранила способность к деторождению.

– Откуда вы знаете?

– Я посмотрел матку. Не так давно она забеременела и сделала аборт. В матке еще видны следы выскабливания. Когда я сказал вам, что она много пережила...

Барбе резко поднялся. Сара никогда не видела его таким. Его лицо исказилось до неузнаваемости. Он залпом допил кофе и скривился:

– Ничего нет хуже холодного кофе... Мне надо идти. Сожалею, что не могу рассказать вам больше.

– Вы отлично поработали, как всегда.

– Спасибо. Что бы вы ни выяснили по поводу этой девушки, не судите ее строго. Она прожила тяжелую жизнь. И под конец какой-то мерзавец изнасиловал ее и убил, а она даже не понимала, что с ней делают. Никто не должен умирать таким образом.

Он пожал руку Саре и направился к выходу. Перед тем, как шагнуть из мира живых в мир мертвых, он остановился. От волнения у него перехватило горло, и слова давались ему с трудом.

– Никто не должен умирать, не зная, почему он умирает, капитан Новак. Видя такое, я начинаю ненавидеть свою работу.

Когда за экспертом закрылась дверь и Сара осталась одна в баре, она снова посмотрела на труп Наталии Велит. Потом резко захлопнула папку, даже не потрудившись вытереть слезы, скатившиеся на фотографию.

19

Воздух в комнате был тяжелый, прокуренный. В течение нескончаемых десятых долей секунды отчет о вскрытии тела Наталии Велит, казалось, парил в этом тошнотворном облаке. Описав изящную дугу, он с оглушительным грохотом приземлился на стол комиссара Лопеса.

Самого Лопеса, укрывшегося за грудой папок, это совершенно не испугало. Чтобы вывести его из равновесия, требовалось нечто гораздо более сильное. Только сдвинутые брови под напомаженной челкой выдавали его раздражение.

Он уже привык к выходкам своей сотрудницы и даже не удостоил ее взглядом. Почти незаметным движением он втянул голову в плечи и приготовился к нападению. Ему вспомнился семинар, посвященный «Управлению человеческими ресурсами в полиции», на который его посылали несколькими неделями раньше. Лектор, излагавший теорию разрешения конфликтных ситуаций с помощью диалога, чуть не вывел его из себя. Судя по всему, он никогда не имел дела с такими, как Сара Новак.

Словно подтверждая ход мыслей своего шефа, Сара хлопнула ладонью по столу. Лопес рассудил, что она выпустила достаточно негативных эмоций, чтобы ей уже не захотелось вынимать револьвер из кобуры. Теперь можно было переходить к диалогу.

– Садись, Сара. И кончай тыкать в меня пальцем. Тебе никогда не объясняли, что это невежливо?

Замечание Лопеса растворилось в дымном воздухе. Сара тверже уперлась ногами в ковер и встала прямо напротив комиссара. Ее упрямый вид не предвещал ничего хорошего. Палец по-прежнему ходил взад-вперед перед носом ее непосредственного начальника.

– Что это за бардак? – рявкнула она.

– Полагаю, ты имеешь в виду мой вчерашний телефонный звонок?

– Вы же знаете, как я работаю, комиссар. Я уже большая и самостоятельная. Мне не хочется, чтобы вы звонили мне каждые пять минут, чтобы подсказать, что я должна делать. Или вы дадите мне возможность спокойно работать, или вы поручите дело кому-то другому.

– Послушай, Сара, я никогда не вмешивался в твои расследования. Но в этом случае я не мог поступить иначе. Управляющий делами кабинета министров лично звонил мне домой. Он сказал, что полицейскому, которого я направил к дому Луиджи Кантора, нечего там делать и он должен немедленно убраться оттуда. Я как с луны свалился. Даже не понял, о чем он говорит. Ты, как обычно, не поделилась со мной своими планами на вечер. С другой стороны, когда речь идет о тебе, меня уже ничто не удивляет. Твоя способность вляпываться в самые поганые ситуации уму непостижима.

– Я следила за Алексом. Что я могла сделать, если он отправился повидать отца, а за ним следила служба разведки.

Договаривая фразу, Сара поняла, что слишком разоткровенничалась. Глаза Лопеса расширились от удивления.

– Постой, постой... Кто тебе сказал про службу разведки? Уж точно не я. Во что ты еще впуталась?

– Я просто немного поболтала с агентами, которые сидели перед домом Кантора. Ничего страшного.

– Я же тебе велел убраться.

– Сначала я вас послушалась. Я уехала сразу после вашего звонка. Потом я подумала, что будет слишком глупо уйти просто так, не разобравшись, и вернулась, чтобы немного поговорить с ними.

Сара прикусила губу. У Лопеса вытянулось лицо. Он уже видел себя сосланным в какой-нибудь комиссариат в пригороде, туда, где мальчишки развлекаются тем, что сбрасывают на легавых с крыш стиральные машины.

Он шумно вздохнул, снял очки и потер виски кончиками пальцев. Что остается делать в ожидании приказа о переводе – только подсчитывать убытки.

– Черт возьми, Сара, вечно ты придумаешь какую-то глупость. Ты не можешь просто подчиняться приказам, как любой другой полицейский?

– Если моя манера работать вас не устраивает, увольте меня.

– Хорошая мысль. С удовольствием посмотрел бы на тебя на перекрестке, со свистком во рту. Во всяком случае, ты перестала бы ежедневно выкидывать свои штучки. Ладно, выкладывай... – приказал он.

Сара подробно рассказала о том, как прошел вечер. Лопес приветствовал известие о блестяще проведенном захвате заложников кривой усмешкой.

– Значит, эти кретины следят за отцом. Обычно им дела нет до уголовных преступлений.

– Я тоже об этом подумала, – ответила Сара. – Я навела некоторые справки о Луиджи Канторе. В семидесятых годах его подозревали в террористической деятельности. По данным итальянской полиции, он послал свою подружку заложить бомбу в автобусе. Она погибла при взрыве. В семьдесят восьмом году он сбежал во Францию.

– А вот это уже может объяснить присутствие службы разведки. Я попытаюсь разузнать, чего им надо. В течение двадцати пяти лет они позволяли Кантору спокойно работать. У такого внезапно пробудившегося интереса должна быть какая-то причина.

– Вряд ли это хорошая мысль, – перебила его Сара. – Если будет хоть малейшая утечка, они могут подумать, что мы хотим влезть в их расследование. Они будут давить на министерство, чтобы похоронить дело Велит.

– Посмотрим... Кстати, а что у тебя новенького по этому вопросу? – спросил Лопес. – Что показало вскрытие?

– Барбе отлично поработал. Наталию действительно убили, как вы и предполагали, но, по всей вероятности, речь идет о несчастном случае. О случайно допущенной передозировке. Вы все тут прочтете.

Лопес посмотрел на папку, которую она бросила ему на стол:

– И что ты собираешься делать? Несмотря на все меры предосторожности, твоя маленькая ночная атака вряд ли надолго останется в тайне. Не теряй ни секунды.

– Поняла, – сказала Сара, кивнув головой. – Начну с того, что расспрошу всех, кто был с Наталией в «Инферно». Думаю, на это уйдет почти весь день.

– Хочешь, чтобы тебе немного помогли?

– Комиссар... – проворчала Сара.

– Ладно, ладно, не куксись. Не забывай, что результаты мне нужны как можно скорее. И закрой дверь, когда выйдешь.

Лопес погрузился в изучение отчета о вскрытии. Сара постаралась закрыть за собой дверь тихо-тихо. На испуганный взгляд секретарши она ответила улыбкой милой и разумной девочки, которая никого и никогда не обидит.

20

Большинство людей считают, что в боксе все решает физическая сила. Они ошибаются. Руководствуясь советами хорошего промоутера, горилла весом сто пятьдесят килограммов и с несоразмерно длинными руками, конечно, может завоевать корону чемпиона мира и сохранять ее долгие годы. Достаточно просмотреть список лучших современных тяжеловесов, чтобы убедиться в этом.

Однако, в глазах знатоков, настоящий чемпион – это не бульдозер, давящий все на своем пути и не отличающий своего соперника от подвесной груши. Если при такой силе мозг работает вхолостую, а нервы могут подвести в разгар трудного раунда, боксеру не суждено войти в легенду.

Хорошие боксеры, те, что имеют терпение дождаться, пока соперник раскроется, прежде чем обрушить на него свой апперкот, встречаются редко. Большинство из них бесполезно растрачивают силы, молотя пустоту. Они думают, что хотя бы один или два из этой лавины ударов попадут в цель.

Я никогда ничего не понимал в теории вероятности и, может быть, именно поэтому ненавижу такую манеру ведения боя. Я не питаю уважения к полумерам. Мне нравятся типы, способные сдерживать энергию на протяжении многих раундов, а потом молниеносно выпустить ее – прямо в подбородок противника.

Чтобы заниматься таким боксом, надо быть чокнутым. Ты постоянно рискуешь попасть под удар, от которого невозможно увернуться. Это так же возбуждает, как игра в русскую рулетку с пятью патронами в барабане.

Но в моем личном пантеоне только чокнутых и можно найти.

Да и я сам, наверное, спятил, когда решил поймать в ловушку Кемпа. Если я ослаблю бдительность, пусть даже на короткое мгновение, контрудар будет сокрушительным. Он пустит по моему следу легавых, адвокатов, судебных исполнителей – весь свой арсенал массового уничтожения. А я стану не больше чем спичкой в гигантских лапах Железного Майка. Меня раздавят, сломают, сожгут, уничтожат, не говоря уж о позоре, которым моя семья будет покрыта до скончания веков.

Чтобы избежать такого рода неприятностей, я провел вечер, уточняя каждую деталь плана с Лолой и Дмитрием. Первая предоставила в мое распоряжение свою изобретательность, второй – свое отличное знание столичного мира жулья и поставщиков краденого.

Дмитрий – это настоящий Моцарт махинаций, подлинный ас изворотливости. Попросите у него то, чего вы хотите, и через мгновение вы это получите. Он найдет вам самые невероятные вещи по ценам, способным выдержать любую конкуренцию. В этой области у него нет соперников в Париже.

И тем не менее, когда я потребовал у него две миниатюрные цифровые камеры, провода, совпадающие по цвету с бирюзовыми стенами галереи, и переходник, чтобы подключить их к моему компьютеру, он посмотрел на меня как-то странно.

– У тебя есть два часа, – уточнил я. – Потом мне еще надо будет все это установить.

– У тебя с головой не в порядке, Алекс, – ответил он. – Не могу я тебе достать это за такое короткое время. Где, по-твоему, я должен искать эти штуковины?

– Дмитрий, ты меня разочаровываешь. Я видел, как Макгивер сделал гораздо больше за гораздо меньшее время. А ведь он действовал, будучи привязанным к стулу!

– У Макгивера был симпатичный босс, не цеплявшийся к цвету оборудования.

Это точно. Будучи человеком честным, я ему не ответил. Я просто пожал плечами. Дмитрий вышел из галереи расстроенный, прижимая мобильник к уху.

Через час и пятьдесят пять минут он вернулся со всем, что я у него просил. Конечно, провод оказался на четверть тона темнее, чем надо, но я воздержался от замечания. Мое умение использовать человеческий потенциал на все сто наполняло меня уверенностью.

Согласно плану, в значительной степени разработанному хитроумной Лолой, мы собирались запереть Кемпа в галерее, а потом припугнуть его с помощью «магнума», хранившегося в моем сейфе.

Мы нимало не сомневались, что он, так или иначе, участвовал в трагических событиях, имевших место два дня назад. Мы решили, что под давлением Кемп расскажет нам, какую роль он играл в убийстве Наталии, и добровольно назовет имя ее убийцы. И все это мы собирались записать на цифровой носитель, на диск DVD и на следующий день отправить следовательнице уголовной полиции, которая меня допрашивала.

Для успеха предприятия требовалось, чтобы Кемп ничего не заподозрил и разговаривал с нами совершенно откровенно. Вот почему звукозаписывающую аппаратуру следовало хорошенько замаскировать. Внутренняя планировка помещения была очень проста. По сути дела, галерея представляла собой одну большую вытянутую комнату, перегороженную в глубине стенкой из плексигласа – за ней находился мой кабинет.

Мы поставили одну камеру над входной дверью, вторую – напротив, скрыв ее в углублении лепнины над сейфом. Таким образом мы обеспечили полный обзор всей галереи. Ни один квадратный сантиметр не останется скрытым от объектива. Кемп не найдет места, где спрятаться. В этот раз ему придется участвовать в дефиле, а не стоять за кулисами.

Провода, пущенные по желобкам плинтусов, были почти незаметны. Они сходились у небольшой металлической коробочки, соединенной с компьютером на моем столе. Все, что будет происходить в помещении, немедленно запишется на мой жесткий диск.

Для записи звука Дмитрий принес мне крохотный шпионский радиомикрофончик, подключенный к цифровому диктофону, который лежал у меня в кармане брюк. В качестве бесплатного приложения он раскошелился на электронную систему, автоматически включавшую запись, как только входная дверь в галерею открывалась на пятнадцать градусов.

Мне оставалось только организовать маленькое шоу на американский лад. Я всегда мечтал сыграть этакого истеричного бандита, во всяком случае, с тех пор, как в финале «Лица со шрамом» увидел Пачино с пушками в обеих руках, нюхавшего гору кокаина, прямо перед тем, как в грудь ему всадили чуть не сотню пуль. Впрочем, я собирался остановиться, не доходя до финальной сцены.

Я извлек «магнум» из сейфа и сунул его в большой конверт из крафт-бумаги, который положил на стол, прямо перед своим стулом. Потом попробовал быстро вытащить револьвер и тренировался до тех пор, пока рука не стала молниеносно проскальзывать в конверт. Оказалось, это детские игрушки. Чтобы занять позицию для стрельбы, мне хватало пяти секунд. Кемп не успеет понять, что с ним случилось.

Я не думал, что смогу с такой легкостью превратиться в хищника. Вообще-то я парень осторожный и хорошо воспитанный. Но мне, как и всем на свете, случается злиться, если со мной ведут себя неподобающим образом. Порой, сталкиваясь с подлостью некоторых конкурентов, я не могу удержаться, чтобы не указать им на недостатки в воспитании. Довольно часто я даже чувствовал, как во мне разгорается непреодолимое желание вырвать им глаза и изничтожить все их потомство.

К счастью, моя природная трусость не позволяет этим позывам к мести выйти за жесткие рамки фантазии. В худшем случае я запускаю в окружении неприятеля несколько хорошо продуманных сплетен или сосредоточиваюсь и перехватываю у них выгодную сделку. Несмотря на то что эти вендетты местного значения не получали огласки в прессе, до сих пор мое «я» вполне ими удовлетворялось.

Но благодаря Кемпу я открыл в глубине собственной души потенциал жестокости, о котором и не подозревал. Стоило мне представить себе его предстоящее смятение, и у меня по спине пробегала сладкая дрожь. Я мог думать только о том, как загоню его в угол и уничтожу. Остальное было мне безразлично.

К восьми часам мы закончили приготовления. Я чувствовал себя слишком возбужденным, чтобы сидеть в галерее и ждать, пока Кемп соблаговолит доставить сюда свой центнер жира, поэтому я предложил пойти в ресторан.

Дмитрий сослался на встречу с какой-то молодой рок-н-ролльной певицей – он прилагал все усилия, чтобы стать ее продюсером, – и покинул нас. Я подозревал, что этот предлог был полной туфтой и что он просто хотел избежать неприятностей, но тем не менее отпустил его. Любовь к приключениям не входила в число его главных добродетелей, а помог он нам достаточно. Он сел за руль своего «мустанга»-кабриолета и рванул с места на бешеной скорости, помахав нам рукой.

Мы с Лолой остались вдвоем. Ввиду сложившихся обстоятельств, она отказалась от наряда роковой женщины и удовольствовалась маленьким черным свитерком и джинсами на бедрах. Это одеяние дополняли серебристые кроссовки и открытый пупок.

Я не верил своим глазам: Лола оделась как нормальная девушка, а не как японская школьница, голливудская вамп-звезда или готическая соблазнительница, на ней не было ни кожаного корсета, ни соответствующей мини-юбки, ни ошейника с заклепками. Без своих побрякушек она не стала менее хорошенькой. Менее пугающей – это точно.

– Мне ужасно нравится, как ты выглядишь, – признался я. – Пойдем поужинаем?

– Я не особенно голодна. А как ты насчет небольшой разминки? – ответила она, открыто поглядывая в сторону дивана.

Я воздел глаза к небу. Сопротивление Лоле выходило за пределы человеческих возможностей. Ничто и никто не мог устоять перед ней, если она чего-то хотела. В данном случае объектом ее желания была моя скромная особа.

Этот интерес мне льстил, но, учитывая непостоянство Лолы и ее ненасытность в отношениях с мужчинами, он не предвещал мне в ближайшем будущем ничего, кроме крупных неприятностей.

– Не собираешься же ты носить траур целый год? – спросила она.

– Напоминаю тебе, что Наталия умерла три дня назад.

– Наталия... Ах да, припоминаю... Забудь ее, Алекс. Она правильно сделала, что бросила тебя. Вы не были созданы друг для друга.

– А в чем ты мне больше подходишь?

– Раскрой глаза, мальчик мой: я симпатичная, славная, с хорошей фигурой и с воображением. О такой девушке, как я, все мужики мечтают.

– Лола, в тебе скрыт гигантский источник неприятностей.

– Это правда, – согласилась она. – Но тебе не будет скучно, а это уже что-то. Ой, а вообще, ты меня раздражаешь...

Лола обхватила меня за шею и прижалась губами к моим губам. Поскольку я не предвидел такую выходку, то не сделал ничего, чтобы помешать ей просунуть язык мне в рот.

Приходилось констатировать: Лола потрясающе целовалась.

Развитие событий подтвердило, что я правильно поступил, вложив средства в покупку удобного дивана. Теперь я лучше понимал, почему Лола так стремилась выбирать его вместе со мной. Да и сама идея поставить диван в галерее принадлежала ей.

Как обычно, она все продумала. Ее войска подкрались незаметно, я ничего не заподозрил. Я мысленно утешался тем, что мной могли бы манипулировать и менее приятным способом.

Собирая свою одежду, разбросанную по застекленному кабинету, я почувствовал тошноту. Лола воспользовалась мгновением слабости и соблазнила меня. Я пытался убедить себя в том, что оказался простой жертвой, но, при всей моей неискренности, мне это не удавалось.

Даже если принять во внимание, что инициатива исходила от Лолы, это не снимало с меня моей доли ответственности. Трахаться с бывшей любовницей – не лучший способ почтить память усопшей.

Наталия заслуживала более достойного траурного бдения. Я оказался негодяем, а Лола – моим личным демоном. Она будет терзать меня до конца – так было предначертано.

– От этой разминки я проголодалась, – сказала она, натягивая трусики. – Я знаю тут рядом чудный ресторанчик. Пригласишь меня отпраздновать?

– Что отпраздновать?

– Ну... Все это: ловушку для Кемпа, наше воссоединение...

– Наше воссоединение? – заорал я. – Мы переспали, черт побери! Это не означает никакого воссоединения!

Лола снова обняла меня. У меня не хватило сил оттолкнуть ее. Она еще раз облизала мои губы, а потом, наконец, отодвинулась.

– Не стоит так нервничать, Алекс. Я буду умницей, обещаю.

Она подкрепила это обещание хорошо рассчитанным ударом по моей заднице.

– Давай одевайся, мы идем ужинать. Ты назначаешься официальным спонсором вечера. Когда с Кемпом все будет улажено, ты даже получишь право снова раздеть меня.

Не закрывая рта, она натянула джинсы и надела свитер прямо на голое тело, а потом решительно направилась к двери. Я чуть было не сказал ей, что она забыла на диване свой лифчик. Поняв, что она сделала это нарочно, я сунул его в карман куртки и побежал за ней.