Текст книги "Плохой парень (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Да. Ладно, я вижу, что мы подписали контракт, но разве все это не может быть решено сейчас, если мы раскроем, что встречаемся, и будем действовать осмотрительно?
Я подмигиваю ― подмигиваю, мол, давай, помоги сестре. Мы приятели, друзья-приятели по лимонным батончикам.
Его лицо застывает.
– Было ли это письмо твоей версией благоразумия? ― спрашивает он.
Ну ладно. Все будет именно так. Мы играем жестко. Я откидываюсь на спинку стула и покорно складываю руки на коленях, жалея, что не могу вернуться в прошлое и вернуть то подмигивание.
– А как насчет Карен и Нила? ― спрашивает Йен. ― Они оба преподают здесь, и у них отношения.
– Они женаты. Это совсем другое.
Несколько секунд мы сидим молча, потом директор Пруитт вздыхает и протягивает нам последний листок бумаги. Это копия письма, которое миссис О'Дойл распространила среди других родителей родительского комитета. Моя неловкая фотография увеличена сверху, а внизу написано: «ЭТО ТОТ, КОГО МЫ ХОТИМ, ЧТОБЫ УЧИЛИ НАШИХ ДЕТЕЙ?» Она ведет себя так, будто я держу пенис у рта, а не невинную банку с взбитыми сливками.
– Я чувствую, что отчасти виноват в этом, ― говорит директор Пруитт, тяжело нахмурившись. ― Может, ей и не стоило вмешиваться, но она также получила известие, что на прошлой неделе вы вдвоем проводили курс сексуального воспитания, и, если вы помните, что один ученик отказался от него, но в итоге услышал первую половину... это был ее сын.
Йен и я громко стонем.
– Вот именно. Мало того, что мы случайно ― и я цитирую ― «оскорбили доброту и благочестие ее маленького мальчика», она также думает, что вы двое там учили сексуальным советам из Камасутры или что-то в этом роде.
Ее электронное письмо не очень доброе. Эта леди жаждет крови. Она требует нашей работы, заявляя, что не остановится, пока мы не уйдем в отставку, не переедем, не сменим фамилии. Я смотрю на Йена, ожидая увидеть, что он сидит там с таким же безнадежным видом, как и я, но его глаза сузились. Он выглядит решительным ― даже взволнованным. У него под густой шевелюрой копошатся идеи. Я вздыхаю с облегчением. Он вытащит нас из этой передряги. Я это знаю.
֍֍֍
После встречи Йен не спрашивает, а просто везет меня прямо в Соник (прим. пер.: сеть ресторанов быстрого питания). Он подъезжает, заказывает «Взрыв» с дополнительными орео для меня и простой ванильный молочный коктейль для себя. Мы сидим в машине и молча едим. Я пытаюсь дать ему возможность закончить формулировку своего гениального плана. Тем временем мой мозг сходит с ума от возможностей: мы похищаем миссис О'Дойл или взламываем ее компьютер и посылаем электронное письмо, полное похвал в адрес Йена и меня, или врываемся в офис директора Пруитта после рабочего дня и вставляем хитрые лазейки в контракты. Кажется, у меня где-то в квартире есть черная лыжная маска. Она бы пригодилась для всех трех вариантов. Я поглощаю мороженое, и к тому времени, как уровень сахара в крови колеблется в преддиабетическом диапазоне, я уже ни капельки не волнуюсь. Поворачиваюсь к Йену и улыбаюсь.
– Так какой у нас план? Я имею в виду, честно говоря, во время той встречи я была убеждена, что одному из нас придется перейти в другую школу или что-то в этом роде, или нам придется вернуться к тому, чтобы быть просто друзьями и написать какое-то странное письмо с извинениями всей школе, ― я драматично вздыхаю.
Йен допивает свой молочный коктейль, ставит стакан и поворачивается ко мне. Он вытирает рот салфеткой и улыбается. Он выглядит задумчивым и очаровательным. Его каштановые волосы взъерошены, и заходящее солнце освещает его голубые глаза.
– Есть только один вариант, и я думал, что ты уже все поняла.
Я делаю глубокий вдох и киваю с невозмутимой серьезностью.
– Да, ― я выдыхаю. ― Мы похитим ее.
– Что? Нет, ― говорит он, небрежно протягивая руку к окну и снова нажимая кнопку заказа.
– Да, могу я принять ваш заказ, ― потрескивает динамик.
– Небольшой заказ луковых колец в дорогу, пожалуйста.
Когда Йен закончит платить, я потребую ответов.
– Если мы не собираемся похищать эту сумасшедшую леди, то какой у тебя план?
– Как ты думаешь, зачем я заказал эти кольца, Горячие губки? ― он ухмыляется. ― Мы собираемся пожениться.
Глава 17
Сэм
Я сижу совершенно неподвижно, как будто он только что превратил меня в камень. День сменяется ночью, ночь сменяется днем, а я все смотрю на него, не мигая. Проходят годы. Мои волосы седеют, а руки становятся морщинистыми и слабыми, когда я, наконец, понимаю, что Йен шутит.
Я заливаюсь смехом и хлопаю его по руке.
– О, боже, Йен, я на секунду подумала, что ты серьезно!
Оглушительная тишина заполняет его машину, что лобовое стекло готово расколоться посередине, чтобы немного ослабить давление. Моя улыбка медленно гаснет.
Йен не шутит.
Он наклоняет голову набок и изучает меня. Медленно, как патока, его губы растягиваются в улыбке, и мой желудок сжимается.
– Ты же не серьезно! ― я настаиваю. ― Давай, нам нужно сосредоточиться. Что мы на самом деле будем делать? Разрубим миссис О'Дойл на мелкие кусочки и отправим в разные уголки Соединенных Штатов?
– Это мы тоже можем сделать, но сначала давай поженимся. Они могут отправить нас в одну ту же тюрьму.
Он не бросает эту шутку. Она уже стареет.
– Ладно, ладно. Мы поженимся. Ха! По-же-ним-ся, ― пою я. ― Рада, что все улажено. ― Я закатываю глаза.
Его улыбка исчезает, и он поворачивается, чтобы посмотреть в окно. Если бы я не знала его лучше, то сказала бы, что обидела его. Я хмурюсь и протягиваю руку, беря его бицепс в свою ладонь. Сжимаю дважды, пытаясь заставить его посмотреть мне в глаза. Йен не смотрит.
– Ты что, шутишь?
Его брови нахмурились еще сильнее. Он выглядит таким сердитым и таким красивым.
– Нет.
– Ни капельки?
– Нет.
Этот ответ обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Если он не шутит, значит, под кайфом. ЙЕН НА КРЭКЕ! Кто-нибудь, предупредите парня из антинаркотического фройо. Мой успокаивающий, нежный голос исчез. На его месте раздается пронзительный, раздраженный крик.
– ПОЖЕНИМСЯ?! Йен, ТЫ С УМА СОШЕЛ! Я всего день назад согласилась на свидание с тобой, а теперь ты хочешь сделать мне предложение?!
В этом нет никакого смысла. Между нами говоря, Йен ― самый последовательный. Он заботится обо всем. Я не думаю, что он был спонтанным хотя бы раз в жизни. Йен планирует отпуск на два года вперед. Хранит руководство по эксплуатации каждого прибора, который когда-либо покупал, вплоть до консервного ножа. В прошлом году, когда он помог мне собрать мой новый комод из ИКЕА, я разорвала каждую упаковку, разбросав части по всей гостиной. Тем временем Йен прочел всю инструкцию от корки до корки (на английском и шведском языках).
Я открываю рот, чтобы поспорить еще немного, обрушить на него доводы разума, но я слишком ошеломлена, чтобы подобрать слова. Открываю и закрываю рот, как рыба.
– Реально, что бы изменилось? ― говорит он, все еще глядя вперед. ― У нас уже есть подписка на питание и учетная запись Netflix. На самом деле, если ты не выйдешь за меня замуж, я изменю свой пароль.
Что ж, он действительно держит меня там… НЕТ!
– Мы не можем пожениться! ― кричу я, драматично вскидывая руки. ― У нас даже секса не было!
– Да, ну, это мы можем исправить, ― говорит он, демонстрируя намек на ухмылку. ― Эти окна довольно тонированные.
Черт бы побрал это восхитительное лакомство. Их мороженое такое густое, что я даже не могу вылить его ему на голову.
Наконец, Йен поворачивается ко мне лицом, и я поражена кобальтово-синей пылью и чем-то еще: ЛЮБОВЬЮ. Он берет мои руки и кладет их на центральную консоль. Этого не может быть. Меня трясет. Это похоже на настоящее предложение... за исключением того, что машина рядом с нашей ревет рэп-музыку так громко, что их бас сотрясает наши окна. Позади Йена ржавый мусорный контейнер и несколько изящных граффити, говорящих мне: «Соси член». В поле зрения нет ни одного лепестка розы или зажженной свечи.
– Но, если честно, разве это не единственная причина, по которой ты против? ― спрашивает он, проводя большим пальцем по моим костяшкам. Мое сердце колотится в груди. Я чувствую, что в любую секунду могу безудержно разрыдаться.
– Я не знаю. ― Качаю головой и пытаюсь отдернуть руки, но Йен не отпускает.― У меня не было времени по-настоящему взбеситься.
Он решительно качает головой.
– Я не собираюсь давать тебе время. Не думай. Орео или M&Ms?
– Орео
– Лето или осень?!
– Осень.
– Татерс-тотс или картофель фри?
– И то, и другое!
– Ты хочешь выйти за меня замуж, да или нет?
– ДА!
Потом я перепрыгиваю через консоль и целую его так крепко, что он падает на спину и бьется о стекло. Дети в рэп-машине кричат нам, чтобы мы сняли комнату.
Глава 18
Сэм
Час спустя мы входим в офис окружного клерка, с одетыми на пальцах пластиковыми кольцами, которые мы обменяли на два четвертака в продуктовом магазине через дорогу от Соника. Я ожидаю, что, как только мы окажемся внутри, начнется настоящий шум ― воздушные шары, серпантин, белые занавески, ― но мне кажется, что мы стоим в очереди в отделе транспортных средств, когда серьезная девица по имени Этель называет наш номер.
Мы садимся в ее кабинке, и я под кайфом от сахара и любви. Этель, с другой стороны, явно скучала по вечерней чашке кофе. Она дважды смотрит на часы, прежде чем, наконец, признать нас.
– Назовите свои имена для протокола.
– Привет! Привет! Я Сэм... Саманта Абрамс. Это мой жених, Йен Флетчер. О БОЖЕ, МОЯ ФАМИЛИЯ БУДЕТ ФЛЕТЧЕР! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ПЕРВОЙ НА ПЕРЕКЛИЧКЕ!
Все поражает меня сразу.
Я ВЫХОЖУ ЗАМУЖ!
И СОБИРАЮСЬ СТАТЬ ЖЕНОЙ ЙЕНА!
Я нервничаю и улыбаюсь так сильно, что у меня болят щеки. Йен смеется и берет меня за руку. Он не трясется, как я, но гораздо ближе к энергетическому уровню Этель, чем к моему.
– А-б-р-а-м-с? ― спрашивает Этель, направляя свои очки на экран компьютера.
Я наклоняюсь вперед и почти кричу:
– Да!
Все, что я говорю, увенчано улыбкой и знаком объяснения. Она могла бы спросить меня, умерли ли мои прадедушка и прабабушка, и я бы ухмыльнулась от уха до уха и воскликнула: «ЕЩЕ БЫ, МЕРТВЫ, КАК ДВЕРНОЙ ГВОЗДЬ!»
– Ф-л-е-т-ч-е-р?
– Да, мэм. ― Йен кивает.
Мэм! Мой жених такой почтительный! Я смотрю на него затуманенными глазами, и он сжимает мою руку. Этель продолжает печатать, стуча по клавишам, как по барабанам. Она, кажется, не в восторге. Она может сказать, что мы обручились всего час назад? Очевидно ли, что это спонтанно и глупо?
Что, если она задаст нам вопросы, чтобы убедиться, что мы влюблены, и мы ответим по-разному? Йен, Сэм предпочитает мужчину сверху или женщину сверху во время совокупления? ОН НЕ ЗНАЕТ! Внезапно мне жарко, и я потею. Паникую, как будто это свадьба по грин-карте. На самом деле Этель спрашивает только о том, связаны ли мы каким-либо образом или кто-то из нас просрочил выплату алиментов, но это не мешает мне лгать ей о наших отношениях, просто на всякий случай.
– Он сделал это грандиозное, сверхъестественное предложение, вертолеты и все такое. Билл Мюррей был там!
Она ворчит, продолжая печатать.
– Вообще-то мы встречаемся уже три года, ― хвастаюсь я. ― Вот, почему я так эмоциональна.
Этель смотрит на меня поверх очков.
– Поздравляю. ― В ее голосе не слышно поздравления. ― Кто-нибудь из вас уже женат?
Я растерянно моргаю.
– Я только что сказала вам, что мы встречаемся уже три года.
Она вздыхает и в третий раз смотрит на часы.
– Я должна задать все вопросы в списке. Да или нет?
– Нет, ― отвечаем мы в унисон.
Вот тебе и романтика. Этель печатает бланки, шлепает штампы и как можно быстрее выталкивает нас за дверь. У нас в руках разрешение на брак манильского цвета и строгий приказ ждать семьдесят два часа, прежде чем связать себя узами брака. Для меня это новость. Я думала, что мы получим лицензию, заскочим в здание суда и закончим все это к обеду. Семьдесят два часа кажутся целой жизнью ― конечно, достаточно времени, чтобы высокий уровень сахара исчез, и мы поняли, насколько все это совершенно иррационально. Я не хочу думать. Хочу продолжать играть в игру Йена. Хочу выйти замуж прямо сейчас!
Я думаю, Йен чувствует это, потому что он молчит, пока мы возвращаемся к его машине. Он открывает мою дверь, и как только мы оба садимся, я снова беру его за руку. Ему трудно выбраться с парковки и вернуться на дорогу, пока я держу его, но не могу отпустить. Это единственное, что удерживает меня на земле.
– Может, поедем в Вегас? Там нет никакого периода ожидания.
– Нам понадобится семьдесят два часа, чтобы добраться туда и обратно. Давай просто подождем здесь.
– Но я чувствую, что мы должны продолжать двигаться! Это действительно происходит?
Йен кивает и поворачивается на сигнал светофора.
– Это не какая-то изощренная шутка с твоей стороны? Потому что на самом деле ты мог бы сделать это гораздо лучше, чем я.
– Не говори так. Ты красивая и забавная.
– ЧТО?!
Одно дело ― сделать предложение руки и сердца, и совсем другое ― назвать меня красивой и смешной. Я не уверена, какой из них важнее.
– Йен Флетчер считает меня красивой, ― говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. ― Вау.
– Угу. Постарайся не выглядеть такой ошеломленной. Хочешь, я заскочу в Оук-Хилл, чтобы взять твой велосипед?
– Да, пожалуйста.
– Что будем есть на ужин? Хочешь, отпраздновать по-китайски?
– Да! Курица с кунжутом. Подожди, черт, мне надо ехать к родителям. Сегодня утром они вернулись из круиза, и я пообещала поужинать с ними, чтобы они могли показать мне фотографии. ― Черт возьми. ― Я могу отменить?
– Нет. Ты их почти не видишь.
Такой понимающий.
– Почему бы тебе не прийти, и мы вместе поделимся с ними новостями? ― спрашиваю я, надеясь, что он не бросит меня на произвол судьбы.
– Думаю, это неплохая идея. Как, по-твоему, они это воспримут? ― Он пожимает плечами.
– Если последние несколько дней и научили меня чему-то, так это тому, что совершенно бесполезно пытаться предсказывать будущее. Давай просто покончим с этим.
֍֍֍
Я намеренно игнорировала очевидный исход. Мои родители, Дженин и Томас, очень скучны и старомодны. Мама не разрешала мне стричься, пока мне не исполнилось семь. Я не могла пользоваться косметикой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы купить ее для себя. Они не пьют алкоголь. Они критичны, и я обычно стараюсь избегать их, в то же время, не вычеркивая их полностью из своей жизни. Когда неожиданно появляюсь на ужине с Йеном на буксире, они ведут себя очень расстроено.
– Просто я накрыла стол только на троих, ― говорит мама, как будто во всем доме только три тарелки.
– А я купил всего три бифштекса, ― ворчит отец.
– Если мы все отрежем одну четверть, каждый получит по ¾ бифштекса! ― весело указываю я.
– Мне нравится все мои четверти, ― продолжает ворчун.
– Окей, ты можешь взять все мои.
Я слишком нервничаю, чтобы испытывать настоящий аппетит. Кроме того, этот молочный десерт был огромным.
– Думаю, это нормально, ― усмехается мама.
После того, как они ясно дали понять, что ему не рады, я ожидаю, что Йен придумает какое-нибудь натянутое оправдание (Он оставил духовку включенной? Должен вымыть голову?), а затем уйдет. Но нет, он остается рядом со мной, принимая тот факт, что я все еще мертвой хваткой сжимаю его руку. К настоящему времени наша кожа срослась. Ему придется сделать операцию, если он хочет удалить меня. Словно прочитав мои мысли, мама смотрит на наши руки, и выражение ее лица заставляет меня тоже опустить глаза. Она выглядит такой испуганной, что я на мгновение думаю: «О нет, мы случайно занимаемся сексом или что-то в этом роде?» Нет, просто держимся за руки, как свободные, аморальные люди, которыми мы являемся.
– Саманта, ты не хотела бы воспользоваться моей ванной, чтобы освежиться перед ужином? ― спрашивает мама, продолжая внимательно изучать меня и явно находя мою внешность недостающей. ― Думаю, у меня есть другое платье, которое ты можешь надеть, если хочешь.
Я все еще в своем синем школьном платье. Все в порядке. На самом деле, я чувствовала себя довольно привлекательной в нем, прежде чем она что-то сказала.
Йен встречается со мной взглядом, прищуривается и качает головой.
– Ты отлично выглядишь, ― говорит он достаточно громко, чтобы мои родители услышали.
Точно. Мама поворачивается, чтобы продолжить готовить ужин, поджав губы. Несколько минут мы не разговариваем, пока папа возится с бифштексами у плиты, а мама спешит поставить на стол четвертую тарелку.
Она все время бормочет себе под нос что-то вроде: «Разве было бы слишком позвонить заранее?»
Я не вступаю в ее бормотание. Если она так расстроена из-за лишнего гостя, то как она собирается принять лишнего члена семьи? Когда папа объявляет, что стейки готовы к употреблению, мама направляет нас к столу и предлагает сесть. Я неохотно отпускаю руку Йена.
– Могу я чем-нибудь помочь? Принести выпить? ― спрашивает он.
– Нет-нет, мы обо всем позаботились. Хотите негазированной или газированной воды? ― Она отрицательно качает головой.
Чего бы я только не отдала за целый кувшин вина.
– Все в порядке. Спасибо, ― отвечает Йен, и я соглашаюсь.
Затем начинается адский ужин. Отец сидит во главе стола. Моя мама сидит напротив него, а Йен и я разбиты посередине. Дело не в том, что стол такой маленький, но их суждения занимают много места.
– Итак, как давно вы двое стали парой? ― спрашивает мама отрывистым тоном.
– О, гм, недавно, ― говорю я, уклоняясь от правды в общих чертах.
– Я и не знала, что дела пошли дальше. Разве до этого вы не были просто друзьями?
Я киваю и предлагаю как можно меньше подробностей.
– Это что-то новенькое.
– Йен, что ты делаешь на работе? ― спрашивает отец, глядя на него из-под густых кустистых бровей.
– Я преподаю в Оук-Хилле вместе с Сэм.
– О да. ― Он кивает. ― Теперь я вспомнил. А ты там хорошо зарабатываешь?
Мои глаза вылезают из орбит.
– Папа.
– Зарплата хорошая, но деньги никогда не были моей мотивацией. ― Йену наплевать на вторжение.
– О, только не говори мне, что ты один из тех хиппи, которые думают, что деньги не имеют значения. Не хотелось бы тебя огорчать, но мир и любовь не согревают зимой.
Йен, сохраняя невозмутимое выражение лица, отвечает:
– К счастью, после колледжа я некоторое время работал в фармацевтике, накопил довольно много денег и вложил их в течение многих лет. Во всяком случае, этого достаточно, чтобы держать приемник включенным.
Брови моего отца поднимаются в шоке, главным образом потому, что у Йена хватило наглости обвинить его в этом дерьме.
– Но в качестве побочного примечания: мир и любовь уводят вас довольно далеко в жизни. Нам с Сэм не нужно много, чтобы быть счастливыми. ― Он ловит мой взгляд, и я улыбаюсь.
Мой отец хмыкает, и ясно, что он думает, что Йену предстоит еще немного повзрослеть.
– Просто подожди, пока у тебя будет семья, которую нужно кормить. Растить детей ― дорогое удовольствие.
ДЕТИ. Жар поднимается по моей шее. Мы еще не зашли так далеко. Возможно, Йен даже не хочет детей. Я смотрю на свой 3/4 стейка и знаю, что не смогу проглотить даже один кусочек.
– Мы справимся, я уверен, ― весело отвечает Йен. Он ненавидит это. Не понимает, почему я вообще беспокоюсь о своих родителях. ― Я думаю, если у нас будет девять или десять детей, мы сможем заставить их работать трубочистами…
– О, вы уже обсуждали будущее? ― прерывает моя мама высоким голосом.
Йен и я снова встречаемся взглядами, и его брови поднимаются. Его точка зрения ясна: воспользуйся возможностью. Сейчас или никогда.
Я кладу вилку, делаю глубокий вдох и просто объявляю:
– Мы с Йеном помолвлены.
Столовые приборы резко падают на стол. Я бросаю взгляд и вижу, что мама в шоке прижимает руку к сердцу.
– Помолвлены?! ― она восклицает это слово так, словно выступает в переполненном бродвейском театре.
Я улыбаюсь, легко и просто.
– Да. Мы поженимся через семьдесят два часа.
– Семьдесят два? Часа?! Что…
Вопрос моего отца прерывается странным всхлипом мамы.
– Саманта Грейс, о чем ты говоришь? Семьдесят два часа?! Это чушь. ― Она встает и бросает льняную салфетку на стол. ― Это что, шутка?
Мы с Йеном качаем головами.
– Мы много думали об этом. ― Все двадцать минут.
– Это очень неожиданно, ― говорит она, расхаживая по комнате и прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. ― Вы даже не встречались, когда я в последний раз проверяла!
– Твоя мать права, ― гремит голос отца. ― Вам двоим нужно притормозить. У нас в церкви есть добрачная консультация. Это шестинедельный курс.
Они сбиты с толку.
– Мы не хотим ждать. Нам нужна ваша поддержка.
– Ну, у тебя ее нет. Пожалуйста, будьте рациональны.
Она хочет сказать: «Пожалуйста, сделай это точно так же, как мы с твоим отцом. Приходите на добрачную консультацию, надень пышное белое платье и идите к алтарю не слишком медленно, но и не слишком быстро, чтобы я могла доказать всем нашим родным и друзьям, что я вырастила стильную молодую женщину, а не язычницу, которая сбежала».
– Мы уже приняли решение, ― настаивает Йен твердым, спокойным тоном. ― Мы собираемся пожениться, и нам бы очень хотелось, чтобы вы оба были там, если хотите. Как только мы узнаем время и место, мы расскажем об этом.
– Время и место?! ― Ее губы дрожат. У нее дрожат руки. У моей мамы на глазах происходит психическое расстройство. ― Ты даже этого еще не знаешь?! Боже мой!
Она срывается с места и начинает рыдать рядом с салатом на островке на кухне. Отец спешит ее утешить. Я честно думаю, что они воспринимают это хуже, чем, если бы я сказала им, что у меня рак.
– Посмотри, что ты делаешь со своей матерью, Саманта, ― упрекает меня отец.
И вдруг с меня довольно. Они ведут себя нелепо. Я понимаю, что нужно несколько минут, чтобы приспособиться, но это выводит все на совершенно новый уровень. Я резко встаю, отчего мой стул опрокидывается назад и падает на пол.
– Йен, пойдем. Бери свою тарелку. Да, возьми ее ― и свой стакан! Вот, я тебе помогу.
Мои руки нагружены украденными столовыми приборами и посудой, когда мы выбегаем из дома. Мои родители плачут, как будто потеряли меня навсегда.
– Сэм, ты уверена, что не хочешь туда вернуться? ― спрашивает Йен, когда мы пристегнулись.
Я качаю головой и произношу одно слово.
– Поехали.
֍֍֍
Наш украденный ужин стоит нетронутым на моем кофейном столике. Йен сидит рядом со мной на диване, и последствия нашего дня и вечера заставили нас обоих замолчать. Я была на высокой скорости, бегая от кабинета директора Пруитта до Соника, от продуктового магазина до офиса окружного клерка. Это были самые волнующие часы в моей жизни. Я не могла стереть улыбку с лица, и тогда моим родителям нужно ее стереть. Они правы? Мы ведем себя иррационально? Я перевожу взгляд на Йена и вижу, что он смотрит в потолок, нахмурив брови. Мне кажется, он думает о том же, о чем и я. В любой момент он повернется, посмотрит мне прямо в глаза и скажет, что не хочет на мне жениться. От этой мысли по моей щеке скатывается тревожная слеза. Я быстро смахиваю ее.
– Ты хочешь детей, Йен?
– Ты же знаешь. ― Он хмурится.
– Ты хочешь, чтобы они были со мной?
– Сэм.
Я качаю головой и покусываю нижнюю губу.
– Возможно, мои родители правы. Может быть, это безумие. Я больше думала о том, чтобы сделать татуировку, которую никогда не сделаю, чем об этом браке. Мы говорим об остальной части нашей жизни.
– Просто потому, что это спонтанно, не значит, что это неправильно, ― он говорит уверенно. ― Что заставило бы тебя чувствовать себя лучше?
– Давай займемся сексом.
– Сэм, ты плачешь.
– Тогда перегрузи мой мозг своим ртом.
– Нет. Не сегодня. ― Похоже, он взбешен.
Я сажусь и поворачиваюсь к нему.
– Почему?
Его рука находит мою на диване и сжимает.
– Мне кажется старомодным ждать, пока мы сбежим. Мне это нравится. Кроме того, без обид, но я не совсем в настроении. Такое чувство, что я бы воспользовался тобой.
– Отлично. ― Я вскидываю руки. ― Я выхожу замуж за ханжу.
– Подвинься и дай мне пульт. Я знаю, что заставит тебя чувствовать себя лучше.
– Я не хочу смотреть порно по каналу HBO.
Он запускает 12-й эпизод 2-го сезона «Офиса», где Майкл поджаривает ногу на гриле Джорджа Формана. Этот эпизод выдернул меня из панического состояния в конце лета, когда плохие отношения превратились в плохой разрыв, и однажды я заболела фарингитом сразу после гриппа. Йен был рядом со мной, и он сейчас здесь, смотрит эпизод рядом со мной на моем диване. Мой будущий муж, мистер Саманта Абрамс. Я буду находить его короткие каштановые волосы у себя на подушке. По субботам он будет настаивать на том, чтобы приготовить большой завтрак, и я съем его, хотя на самом деле просто хочу кусочек тоста с арахисовым маслом.
Майкл Скотт заворачивает ногу в пузырчатую пленку на экране, и я начинаю снимать пузырчатую пленку вокруг своего сердца. Я хранила его там с самого начала моей дружбы с Йеном. Ни одна девушка не дружит с таким красивым и обаятельным парнем, как он, без какой-либо защиты. Мое сердце бьется быстрее, как будто осознает свою вновь обретенную свободу. Я сдерживала его, но теперь оно бьется в полную силу, требуя любви, которой я его лишила. Он прекрасен, и он будет моим. Я с трудом могу в это поверить. Я хочу поднять руку и почувствовать контуры его лица, его носа, его подбородка, просто чтобы доказать себе, что он действительно существует. Это не просто очередной сон.
– Ты смотришь? ― спрашивает Йен, чувствуя мой взгляд на своем профиле.
– Нет.
– Ты упускаешь свою любимую часть.
Это когда Майкл просит Пэм натереть ему ногу Country Crock (прим. пер.: Country Crock это пищевой бренд. Первоначально он продавал такие спреды, как маргарин (и сыр в течение ограниченного времени), но позже было распространено на гарниры, особенно картофельное пюре и макароны.), чтобы она зажила.
– Как ты думаешь, мы будем смотреть телевизор, когда поженимся?
– Наверное, как сейчас.
– Ох.
– За исключением того, что мы, очевидно, будем голыми.
У меня отвисает челюсть. Йен вздыхает и поворачивается ко мне, протягивая руку, чтобы закрыть мою открытую ловушку.
– Я шучу, Сэм. Перестань думать. Ты выйдешь из-под контроля.
– Я не могу отключить свой мозг. Этот ужин был насыщенным. Мои родители отрекутся от меня. Они, наверное, тратят мое приданое на замену посуды.
Он притворяется разочарованным.
– В самом деле? Это была единственная причина, по которой я сделал предложение.
– Ты можешь отказаться, если хочешь. Время еще есть.
Его взгляд падает на мой рот, и он тянется, чтобы вырвать мою губу из зубов. Я и не подозревала, что кусаю ее.
– Мне следовало бы сказать тебе то же самое. Это ты бунтуешь против родителей. Мои родители любят тебя. Когда я позвоню им позже, чтобы рассказать об этом, моя мама, вероятно, потеряет голос от такого громкого крика.
– Это потому, что я симпатичная, ― я ухмыляюсь.
Его палец скользит по моим костяшкам. Его прикосновения легки, как перышко.
– Я знаю.
ПОП-ПОП-ПОП. Моя пузырчатая пленка продолжает сдуваться.
– В котором часу мы получили разрешение на брак? ― спрашивает он, меняя тему, как профессионал.
– Не знаю... 16:50? Суд закрылся в пять часов, и мы были последними в очереди.
– Итак, в 16:50 в пятницу мы получим необходимые семьдесят два часа.
Это скоро ― всего три ночи.
– Я думаю, будет лучше, если мы не увидимся до тех пор, ― продолжает он.
– Но завтра среда Западного крыла.
Мы никогда не пропускали ни одной, даже из-за болезни. Однажды Йен наблюдал в своей спальне, когда у него был желудочный грипп, а я наблюдала в гостиной. Мы кричали друг другу через дверь.
– Я знаю, но думаю, что нужно дать тебе время действительно обдумать то, что мы собираемся сделать.
– О, да. Хорошо. ― У него есть способ перегружать мой мозг. ― Тебе тоже нужно время?
– Нет.
Йен говорит это так быстро, не моргнув глазом, и это поражает меня, как пуля.
Йен влюблен в меня. ПОП-ПОП-ПОП. Наши взгляды встречаются, и моя квартира превращается в печь. Мой диван, кажется еще меньше, чем обычно, и Йен занимает так много места. Мне нужно было только немного подвинуться, чтобы дотянуться до его колен. Я могла бы заползти сверху и расположить колени по обе стороны его бедер. Он окажется в ловушке, полностью в моей власти.
– О чем ты, черт возьми, думаешь? ― хрипло спрашивает Йен.
– Воспользоваться тобой. Помнишь, как мы сидели в твоей машине в субботу? Со мной на коленях?
Он стонет и отталкивается коленями, чтобы встать. Эпизод еще не закончился. Райан даже не раздавил аспирин в пудинг Майкла. Йен идет в ванную, а когда возвращается, кажется, что он плеснул себе в лицо холодной водой. Я думаю, Йен хочет заняться со мной сексом, и он пытается убедить себя, что это плохая идея. Одна только мысль об этом заставляет меня сжать бедра.
– Где бы состоялась свадьба твоей мечты? ― спрашивает он, держась на безопасном расстоянии от меня.
Это легко.
– Звездная выставка в музее естествознания. Ты знаешь эту комнату прямо перед тем, как войти в планетарий? ― Она куполообразная и освещена миллионом звезд. ― Это там, где ты однажды наступил на жвачку. А теперь иди сюда и сядь, чтобы я могла тебя поцеловать.
Он кивает и идет к двери.
– Ладно. Если ты все еще захочешь выйти за меня замуж, встретимся там в 16:50 в пятницу.
Я вскакиваю на ноги. ТПРУ. Это происходит.
– Мне нужно что-нибудь сделать?
– Я со всем разберусь.
– А как же мое платье?
– Надень все, что хочешь. Это может быть брючный костюм, мне все равно.
– Я всегда знала, что ты неравнодушен к Хиллари Клинтон, ― я ухмыляюсь.
– Сэм, ― он смотрит на меня серьезными глазами... Я-люблю-тебя глазами. ― Подумай об этом. ― Он проводит рукой по волосам. ― Я не хочу чувствовать, что принуждаю тебя к чему-то. Не приходи в пятницу, если не уверена.
– Ты меня пугаешь.
– Может, нам стоит испугаться?
Я бросаюсь к нему и преграждаю ему путь к двери. Если он хочет уйти, ему придется пройти через меня.
– Я не собираюсь менять свое решение.
Его взгляд прикован к моим губам. Вся холодная вода исчезла, и его глаза загораются. Я использую все преимущества, хватая его за футболку и притягивая к себе. Он подчиняется и делает шаг ближе. Я откидываю голову назад, и его горло оказывается так близко к моему рту, что я приподнимаюсь на цыпочки и целую его там, прямо на линии пульса. Его рука ударяет в дверь рядом с моей головой.
– Сэм, ― предупреждает он.
– Поцелуй меня перед уходом, только один раз. Мне нужно что-нибудь на память о тебе, если я не увижу тебя до пятницы.
Его пальцы медленно скользят по моей шее. Йен обдумывает мою просьбу, взвешивает все «за» и «против». Жаль, что на мне нет дразнящей маленькой комбинации. Мое голубое платье подходит для занятий в классе, а не для соблазнения. Мои руки ― мое единственное оружие, поэтому я провожу ими вверх по его шее, а затем обнимаю его лицо. Его покрытая щетиной челюсть щекочет мои ладони. Он сглатывает, и его мышцы напрягаются. Я никогда не встречалась с таким большим парнем, как он. В прошлом я специально выбирала карапузиков, парней, с которыми могла бы поделиться брючными костюмами. Образ Йена, отчаянно пытающегося засунуть ногу в мои брюки, вызывает улыбку на моих губах.
