Текст книги "Плохой парень (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Р.С. Грей
Плохой парень
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
«Плохой парень»
Р.С. Грей
Переводчики: Марина А
Редактор: Дания Г
Вычитка и оформление: Виктория К
Обложка: Виктория К
Переведено для группы: Белль Аврора| Пэппер Винтерс| Калли Харт (vk.com)
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Глава 1
Сэм
Сегодня утром мы снова занимаемся сексом внутри армейских бараках. Это горячо и мощно. Противник приближается – возможно, мы не выберемся живыми. В небе и в моих трусах грохочут взрывы. Я потею. Йен начал снимать камуфляжную форму, но я сорвала ее зубами. Вот откуда я знаю, что сплю, – мой рот не такой ловкий. В реальной жизни я бы сломала зуб о его молнию.
Мой будильник делает еще один предупредительный выстрел. Мой просыпающийся разум кричит: «Вставай, или ты опоздаешь!» Я зарываюсь глубже под одеяло, и мое подсознание побеждает. Йен во сне перебрасывает меня через плечо, как будто пытается заслужить почетную медаль, а потом мы врезаемся в металлическую койку. Еще одним признаком того, что это сон, является тот факт, что мясистая часть моей задницы ударяется об угол койки, но это не больно. Йен врезается в меня, и рама дребезжит. Я провожу пальцами по его спине.
– Нас поймают, солдат, – стону я.
Его рот накрывает мой, и мужчина напоминает мне:
– Это зона боевых действий – мы можем быть настолько громкими, насколько захотим.
Снаружи раздается отрывистая пулеметная очередь. Тяжелые сапоги начинают топать в направлении запертой двери.
– Быстро, нам придется забаррикадироваться! – умоляю.
– Но как? Здесь нет ничего пригодного, только стандартный кожаный ремень и мои боевые сапоги до колен!
Йен толкает меня к двери, и мы встречаемся глазами. Без слов внезапно становится ясно: нам придется использовать наши собственные извивающиеся тела в качестве сексуальной блокады.
– Хорошо, каждый раз, когда они будут пинать дверь, я буду толкаться, понятно? На счет три: один, два…
Как только сон доходит до хорошей части, мой телефон начинает реветь «Острова в потоке» Кенни Роджерса и Долли Партон. Крутая кантри-поп-музыка 80-х поет мне серенады на максимальной громкости. Звучат синтезаторы. Я стону и резко открываю глаза. Йен снова сменил мелодию звонка. Он делает это со мной каждые несколько недель. Предыдущая песня была еще одной глупой мелодией двух старых чудаков.
Тянусь за телефоном и беру его с собой под одеяло.
– Да, да, – отвечаю я. – Я уже приняла душ и направляюсь к двери.
– Ты все еще в постели.
Глубокий, хриплый голос Йена, произносящий слово «постель», делает странные вещи с моим желудком. Воображаемый Йен смешивается с Йеном из реальной жизни. Один – крепкий лейтенант со стальными руками. Другой – мой лучший друг, чьи руки сделаны из металла, который я никогда не имела удовольствия чувствовать.
– На этот раз Долли Партон? Серьезно? – спрашиваю я.
– Она такое же американское сокровище, как и ты.
– Как ты вообще придумываешь эти песни?
– Я веду текущий список на своем телефоне. Почему у тебя такое тяжелое дыхание? Звучит так, как будто ты там дышишь на зеркало.
О боже. Я сажусь и стряхиваю с себя остатки сна.
– Я снова заснула под повторы М*A*S*H (прим. пер.: Сериал M*A*S*H (1972-1983гг.) рассказывает о жизни группы врачей-хирургов, работающих в передвижном военном госпитале во время корейской войны в начале 50-х годов.).
– Ты же знаешь, что с тех пор они продолжают делать телевизионные шоу.
– Да, но я еще не нашла мужчину, который бы смешил меня, как Соколиный глаз.
– Ты же знаешь, что Алану Альде уже за 80, верно?
– Возможно, он все еще у него.
– Как скажешь, Горячие губки.
Я стону. Как и в случае с майором Халиган, это прозвище раздражает меня... отчасти.
Отбрасываю одеяло в сторону и опускаю ноги на пол.
– Сколько у меня времени?
– Первый звонок прозвенит через тридцать минут.
– Похоже, мне придется пропустить 10-мильную утреннюю пробежку, которую я планировала.
Он смеется.
– Мгмм.
Начинаю рыться в шкафу в поисках чистого платья и кардигана. Требования к гардеробу сотрудников нашей школы заставляют меня одеваться как женская версия мистера Роджерса. Сегодня у меня вишнево—красный сарафан и бледно—розовый кардиган, подходящий для первого дня февраля.
– Есть ли шанс, что ты наполнил лишний термос кофе, перед тем как выйти из дома? – спрашиваю я с надеждой.
– Я оставлю его на твоем столе.
Мое сердце трепещет от благодарности.
– Знаешь что, я была не права, – поддразниваю, притворяясь влюбленной. – Есть человек, который возбуждает меня больше, чем Соколиный глаз, и его зовут Йен Флетчер.
Йен тяжело вздыхает и вешает трубку.
֍֍֍
Средняя школа Оук-Хилл находится в пяти минутах езды на велосипеде от моей квартиры. И также в пяти минутах езды на велосипеде от дома Йена. Мы могли бы совершать утренние поездки вместе, но у нас совершенно разные утренние ритуалы. Я люблю «бросать кости», переставляя время на будильнике. Для меня это важно, чтобы спать до самой последней секунды. Йен любит просыпаться вместе с молочником. Он ходит в спортзал и использует абонемент каждое утро. Процент жира в его организме колеблется в пределах низких значений. Я хожу в тот же тренажерный зал, и моя членская карта спрятана за любимой подарочной картой Dunkin’Donuts (прим. пер.: Dunkin’Donuts – Американская сеть кофеен с пончиками.). Йен ухмыляется мне каждый раз, когда я совершаю полуденную пробежку с клубничной глазурью.
Эти варварские штучки в спортзале пугают меня. Однажды я растянула запястье, пытаясь изменить величину сопротивления веса на гребаном тренажере, и вы видели все эти различные крепления ремней, веревок и ручек для канатного тренажера? Половина из них похожа на секс-игрушки для лошадей.
Вместо того чтобы заниматься в тренажерном зале, я предпочитаю ежедневные велосипедные прогулки. Кроме того, в данный момент мне действительно не нужно бороться с моей физиологией. Я двадцатисемилетняя женщина, все еще на гребне волны притворного фитнеса, который приходит естественным образом с молодостью и бюджетом учителя на питание. Единственный #выигрыш в моей жизни связан с наблюдением за выпивкой Чипа и Джоанны Гейнс на Fixer Upper (прим. пер.: Fixer Upper – американский реалити-сериал о дизайне и ремонте дома, который транслировался на HGTV.).
Йен говорит, что я слишком строга к себе, но в зеркале я вижу узловатые колени и едва наполненные чашечки В. В хорошие дни я пять футов три дюйма (прим. пер.: примерно 152 см.). Я думаю, что смогу делать покупки в Baby Gap (прим. пер.: Baby Gap – это детская линия одежды американского бренда Gap.).
Когда прихожу в школу (за десять минут до первого звонка), нахожу батончик мюсли рядом с термосом с кофе на моем столе. В спешке, чтобы успеть в школу вовремя, я забываю захватить что-нибудь на завтрак. Я стала настолько предсказуемой, что Йен начал складывать закуски на моем столе и вокруг него. Я могу потянуть любой ящик и найти что-нибудь: орехи, семечки, крекеры с арахисовым маслом. Под моим стулом даже приклеен скотчем Clif Bar (прим. пер.: Clif Bar – протеиновый батончик.). Мой арсенал больше для его же блага, чем для моего. Я самый голодный человек, которого вы когда-либо встречали. Когда уровень сахара в крови падает, я превращаюсь в разрушительную Джину Грей.
Проглатываю батончик мюсли и потягиваю кофе, отправляя короткое сообщение, чтобы поблагодарить Йена, прежде чем ученики начнут заполнять мой класс на первый урок.
СЭМ: ТАЙ на завтрак. Кофе ЗАЖЖЕН.
ЙЕН: Это какая-то новая смесь, купленная на прошлой неделе. Твои ученики снова учат тебя новым словам?
СЭМ: Я слышала это вчера во время дежурства на машине. Я еще не знаю, когда его использовать. Буду докладывать.
– Доброе утро, миссис Абрамс! – поет мой первый ученик.
Это Николас, главный редактор «Оук-Хилл Газетт». Он из тех детей, которые ходят в школу в свитерах. Он очень серьезно относится к моим занятиям журналистикой – даже серьезнее, чем к своей влюбленности в меня, что о чем-то говорит.
Я одариваю его укоризненным взглядом.
– Николас, в последний раз повторяю, мисс Абрамс. Ты же знаешь, что я не замужем.
Он широко улыбается, и его подтяжки мерцают на свету. Для школьной гордости он сделал цветные резинки в чередованием синего и черного цветов.
– Я знаю. Просто мне нравится, как вы это говорите. – Парень неумолим. – И позвольте мне сказать, что оттенок вашего платья очень кстати. Красный цвет почти соответствует вашим волосам. С таким стилем вы в мгновение ока станете миссис.
– Нет, ты не можешь так говорить. Просто сядь.
Теперь в мой класс начинают приходить другие ученики. Николас занимает свое место впереди и в центре, я стараюсь избегать зрительного контакта с ним, как только начинаю свой урок.
У нас с Йеном совершенно разная работа в Оук-Хилл-Хай.
Он – учитель AP Chem II (прим. пер.: AP Chem (Advanced Placement Chemistry) – включает в себя такие разделы, как: атомная теория, химические связи, фазы вещества, растворы, типы реакций, химическое равновесие, кинетика реакций, электрохимия и термодинамика и многое, многое другое.). Имеет степень магистра и работал в промышленности после колледжа. Во время учебы в аспирантуре Йен помог разработать полоску для языка, которая успокаивает ожоги от таких вещей как горячий кофе и обжигающая пицца. Это кажется глупым – SNL даже подделал его, – но Йен вызвал большой интерес в научном мире, и его опыт заставляет студентов смотреть на него снизу вверх. Йен классный учитель, который закатывает рукава рубашки до локтей и взрывает дерьмо во имя науки.
Я всего лишь преподаватель журналистики и координатор персонала «Оук-Хилл Газетт», еженедельной газеты, которую читают ровно пять человек: я, Йен, Николас, мама Николаса и наш директор мистер Пруитт. Все считают, что я попадаю в категорию «если не умеешь, учи», но на самом деле мне нравится моя работа. Преподавание – это весело, и я не создана для реального мира. У непримиримых журналистов не так уж много друзей. Они бросаются в бой, толкают, подталкивают и раскрывают миру важные истории. В колледже мои преподаватели отчитывали меня только за то, что я штамповала «слоеные кусочки». Я восприняла это как комплимент. Кто не любит слоеные вещи? Как бы то ни было, я горжусь «Газетт» и учениками, которые помогают ее вести.
Каждую неделю мы начинаем с «собрания всех сотрудников», как если бы мы являлись настоящей, функционирующей газетой. Студенты выкладывают свои идеи для предложенных историй или рассказывают мне о ходе текущей работы. Почти все воспринимают это всерьез, за исключением нескольких детей, которые искали журналистику для легкой пятерки – что, между прочим, так и есть. Йен говорит, что я слабовольная.
Я разговариваю с одним из тех студентов, которые сейчас относятся ко второй категории. Не думаю, что она сдала хоть одно задание с тех пор, как мы вернулись с рождественских каникул.
– Фиби, ты уже придумала статью для газеты на следующей неделе?
– О, э-э… да. – Она щелкает жвачкой. Я хочу вытащить ее у нее изо рта и воткнуть ей в волосы. – Я, пожалуй, поспрашиваю, не стучат ли уборщики после работы или что-нибудь в этом роде.
– Оставь бедного мистера Франклина в покое. Давай, что у тебя еще есть?
– Ладно, как вам это… Школьные обеды: полезные или вредные?
Внутренне я царапаю глаза. Такого рода разоблачения проводились так много раз, что мы с заведующей нашей школы разработали систему. Я держу студентов подальше от ее кухни, а взамен получаю все, что захочу.
– Там нет никакой истории. Еда здоровая. Мы все это знаем. Что еще.
Раздается несколько смешков. Щеки Фиби пылают румянцем, и она, прищурившись, смотрит на меня. Она раздражена тем, что я вызвала ее перед всем классом.
– Ладно, прекрасно. – Ее тон приобретает дерзкий и жестокий оттенок, какой может быть только у девочки-подростка. – Как насчет того, чтобы я сделала что-нибудь более непристойное? Может быть, статью о незаконной любви между учителями?
Мне так скучно, что я зеваю. Слухи обо мне и Йене – это старые новости. Все полагают, что раз мы лучшие друзья, значит, и встречаемся. Это далеко от истины. Я хочу сказать им «Да, я ЖЕЛАЮ», но точно знаю, что не в его вкусе. Вот четыре раза, когда мне это было разъяснили:
1. Однажды он сказал мне, что никогда не представлял себя с рыжеволосой, потому что у его мамы рыжеватые волосы. ПРИВЕТ, У БОЛЬШИНСТВА ПАРНЕЙ ЕСТЬ ПРОБЛЕМЫ С МАМОЙ! ПОЗВОЛЬ МНЕ БЫТЬ ТВОЕЙ МАМОЧКОЙ!
2. Он встречался только с высокими задумчивыми моделями с размахом крыльев в два раза больше моего. Они похожи на самок птеродактилей.
3. Мы оба большие поклонники LOTR (прим. пер.: Lord Of The Rings – Властелин колец), и угадайте, что – СЭМ – ЛУЧШИЙ ДРУГ, А НЕ ЛЮБОВНЫЙ ИНТЕРЕС.
4. О, и потом, конечно, был один раз, когда я заставила себя одеться, как распутная Гермиона (его слабость) на Хэллоуин, и попыталась соблазнить его. Он сказал мне, что я больше похожа на кудрявую Гермиону с ранних лет и меньше на пост-пубертатную Гермиону. Сигнал тихого обвала.
֍֍֍
Йен и я стали друзьями три с половиной года назад, почти тысяча триста дней, если какой-то неудачник вел счет. После того как мы заняли преподавательские должности в Оук-Хилле, нас поместили в одну и ту же группу ориентации. Всего было пятнадцать новых сотрудников, и Йен сразу привлек мое внимание. Я помню, как впервые увидела его, вспоминая конкретные, случайные детали больше, чем что-либо: какие большие у него были руки, держащие наш справочник ориентации, какой был загорелый после летних каникул, как возвышался над всеми остальными. Моя первая мысль была о том, что он должен был быть невероятно пугающим с пронзительными голубыми глазами и короткими, слегка волнистыми каштановыми волосами, но Йен отбросил притворство, когда улыбнулся мне, когда наши глаза встретились над толпой новых учителей. Это было так обезоруживающе и непринужденно, но, самое главное, это было очень сексуально. Мое сердце затрещало в груди. Йен был соседский мальчик, который вырос в мужчину с высеченной челюстью и крепкими руками.
Он был одет в черную футболку, на которой я сосредоточилась, когда он пробирался ко мне через толпу.
– Ты фанат Джейка Багга (прим. пер.: Джейк Багг – британский автор-исполнитель)? – спросил он. – Я тоже.
Я ответила плохо исполненным:
– А?
Его улыбка стала еще шире, и он указал на мою рубашку. А, ну да. На мне была концертная футболка с Джейком Баггом. Мы завели вежливый разговор о его последнем турне по США, и я все время держала слюну во рту. Когда пришло время начинать, Йен спросил, не хочу ли я сесть с ним.
Целую неделю мы вместе терпели обучающие видеоролики о сексуальных домогательствах и рабочем протоколе. Пока на подставке для телевизора крутились потрескивающие видеокассеты 90-х годов, мы с Йеном передавали друг другу дерзкие записки. В конце концов, мы просто сдвинули наши столы вместе и начали шептаться, так и познакомились друг с другом. Нам было о чем поговорить и пошутить. Наши слова выплескивались в стремительном огне, как будто боялись, что другой человек БУХ и исчезнет в любой момент.
Мы не обращали внимания на всю ориентацию, но шутки были нашим составляющим.
В конце недели нам дали тест, и мы оба его провалили. Очевидно, это был Оук-Хилл. Тест до смешного прост, если бы вы уделили ему хоть немного внимания. Мы должны были пересдать урок ориентации во второй раз, и наша дружба была скреплена общим смущением и позором.
В конце второй недели мы отпраздновали наши проходные баллы выпивкой – идея Йена. Я старалась не придавать этому слишком большого значения. В конце концов, мы оба приглашали плюс один.
Вот тогда-то я и познакомилась с девушкой, с которой он тогда встречался, – дерматолога, похожей на газель. В баре она впечатляла нас интересными историями из смотровой.
– Да, люди не понимают, сколько существует разных видов родинок.
Она дала мне непрошеный совет, например: «Из-за твоей светлой кожи тебе действительно следует посещать доктора для проверки кожи два раза в год». У нее, кстати, не было видно ни пор, ни веснушек. Когда мы обе встали, чтобы воспользоваться ванной в середине вечера, мои недостатки умножились. Разница в размерах была просто неприличной. Я могла бы поместиться у нее в кармане. Для всех, кто смотрел, я выглядела как подросток, с которым она нянчилась всю ночь. Единственным плюсом было то, что я попросила ее проверить россыпь веснушек на моих плечах, пока мы ждали, когда освободятся кабинки. Все чисто.
В то время я тоже кое с кем встречалась. Джерри был инвестиционным банкиром, с которым я познакомилась через одного знакомого. Этот выход был всего лишь нашим третьим свиданием, и у меня не было никаких планов продолжать встречаться с ним, особенно после того, как он снова и снова бубнил о греческой жизни в UPenn (прим. пер.: UPenn – Университет Пенсильвании.). «Да, я был президентом братства в младшем и старшем классах». У-у-у. Затем он начал выкрикивать песню своего братства на весь бар. Я полагаю, Джерри подумал, что это было забавно, но я не чувствовала себя причастной к шутке. Мне хотелось нажать красную кнопку и выйти через крышу. Глаза Йена встретились с моими поверх стола, и мне показалось, что он точно знал, о чем я думаю. Он мог выдать, как мне было неудобно, как сильно ситуация заставляла меня испытывать неловкость. Мы оба продолжали бороться со смехом. Мое лицо покраснело от напряжения. Ему пришлось прикусить губу. В конце концов, я уступила первой, и мне пришлось извиниться, чтобы снова пойти в ванную и рассмеяться в одиночестве. Подружка Йена позже сказала ему, что обеспокоена тем, что у меня гиперактивный мочевой пузырь.
֍֍֍
К тому времени, как в школе начался обед, я уже готова к перерыву. Мои занятия журналистикой чередуются с уроками английского со старшими классами. Это не самая моя любимая часть работы, но это единственный способ, которым директор Пруитт может оправдать то, что я остаюсь на полный рабочий день. Ученики в этих классах уже зарегистрированы, обвиняющие свои поздние домашние задания и плохие результаты викторин старшим возрастом. Я печатаю болезнь в Wed MD (прим. пер.: Wed MD – американская корпорация, известная в первую очередь как онлайн-издатель новостей и информации, касающихся здоровья и благополучия человека.), чтобы доказать, что это не настоящая вещь. Они не отрывают глаз от своих сотовых телефонов достаточно долго, чтобы прислушаться ко мне.
Большинство из них не смогли бы меня опознать. На прошлой неделе один парень подумал, что я студент, и попросил мой Snapchat (прим. пер.: Snapchat – это мобильное приложение для обмена фотографиями и короткими видео. Его основная «фишка» – самоуничтожение сообщений через определенное время.). У Йена нет этой проблемы. Его классы заполнены сверхуспевающими ботаниками, детьми, которые уже были приняты в школы Лиги Плюща, но все еще чувствуют необходимость пройти двадцать семь классов AP (прим. пер.: Ключевые преимущества программы AP – возможность подготовиться к дальнейшему обучению в университете и изучать именно те предметы, которые интересны обучающемуся.). Большинство из них запугивают меня, но они обращаются с Йеном, как будто он их Оби-Ван.
– Расскажите нам побольше о полоске для языка, мистер Флетчер.
– У Билла Ная на вас ничего нет, мистер Флетчер!
– Я написала о вас в своем вступительном эссе, мистер Флетчер. Я должна была выбрать одного человека, который больше всего вдохновил меня на учебу!
Я сажусь обедать в учительской и делаю глубокий выдох, пытаясь убрать несколько прядей волос со лба. Они свидетельствуют о том, что сегодня утром я слишком часто дергала себя за конский хвост. Йен скользит на свое место напротив меня, и его позитивная энергия заполняет воздух между нами. Это также может быть его восхитительный гель для душа.
– Давай посмотрим, – говорит он.
– Это не лучший мой улов.
У меня есть сырная палочка, крендельки, виноград и бутерброд с арахисовым маслом и желе. У него многослойный сэндвич с индейкой с авокадо и ростками люцерны, нарезанным арбузом и миндалем. Не говоря ни слова, мы начинаем обмен. Я беру половину его сэндвича с индейкой. Он берет половину моего сэндвича. Моя сырная палочка делится надвое. Я позволяю ему оставить свой противный миндаль – он даже не соленый.
– Дай мне немного твоих крендельков, – говорит Йен, протягивая руку.
Я хлопаю ладонью по пакету, эффективно раскалывая большинство из них пополам. Это стоит того.
– Ты же знаешь правила.
Его темные брови выгибаются.
– У меня в классе есть шоколадное печенье от одного из моих учеников. Его мама испекла их в благодарность за то, что я написал ему рекомендательное письмо.
В мгновение ока мой угрожающий взгляд превращается в улыбку. Мои ямочки появляются на щеках для дополнительного эффекта.
– Почему ты сразу не сказал? – Поворачиваю к нему пакет с разбитыми крендельками.
Несмотря на то, что учительская набита битком, за наш стол никто не садится. Им виднее. Мы не грубые, просто другим людям трудно за нами угнаться. Наши разговоры включают в себя много стенографии, кодов и внутренних шуток.
– Все ученики работают хорошо?
– Йен, еда в нашей столовой здоровая? – Я стараюсь изо всех сил говорить тоном ведущего местных новостей.
Он сочувственно стонет.
– Да, потом еще одна ученица пыталась угрожать разоблачить наши отношения.
– Ты имеешь в виду те, которых не существует?
– Именно!
– Все в порядке. Все в порядке! – кричит миссис Лоринг – учительница драмы – возле холодильника, перекрывая шум в гостиной. – Угадайте, что сегодня…
– Первое число месяца! – восторженно кричит кто-то.
– Остановка конфискации!
В течение следующих нескольких секунд раздается огромное количество аплодисментов и болтовни. С таким же успехом с потолка могло посыпаться конфетти.
– Ладно. ЛАДНО! Успокойтесь, – взволнованно кричит миссис Лоринг. – У кого-нибудь есть последние записки?
Йен встает и достает из кармана смятую записку.
Люди хлопают, как будто он герой родного города, вернувшийся с войны.
– Украл на первом уроке, – хвастается он.
Несколько учительниц ведут себя так, словно у них вот-вот остановится сердце, когда они смотрят, как Йен пересекает комнату. Миссис Лоринг протягивает ему свою каменную банку, и он опускает ее внутрь.
Йен возвращается на свое место напротив меня, и внезапно наступает время Чтения.
На холодильнике в учительской стоит средних размеров каменная банка, в которую мы бросаем записки, изъятые у учеников во время занятий. Луна прибывает и убывает, и эта банка наполняется. Первого числа каждого месяца миссис Лоринг прерывает наш ланч для драматического чтения. Это может показаться жестоким, но не волнуйтесь, мы сохраняем анонимность. Никто не знает источника, кроме конфискатора. Как результат, директору Пруитту наплевать на наш ритуал. Это хорошо для нашего боевого духа. Думайте об этом как о сплочении команды.
Миссис Лоринг опускает руку в миску, как ребенок в поисках конфет на Хэллоуин, а потом достает аккуратно сложенную записку.
Я поворачиваюсь к Йену, у меня кружится голова. Наши взгляды встречаются. В прошлом году я присутствовала, когда он проводил эксперимент со своими учениками. Он сжигал различные элементы, чтобы показать, что каждый из них производит пламя разного цвета. Кальций горел оранжевым, натрий – желтым. Ученики были поражены, но и я тоже, потому что, когда он обжигал медь, она давала ярко-синее пламя – точно такого же цвета, как глаза Йена. С тех пор я держу на тумбочке маленькую вазочку с блестящими пенни.
Миссис Лоринг откашливается и начинает. Она лучше всех подходит для этой работы. С ее стороны нет никакой половинчатости. Она – актер с классическим образованием, и когда читает изъятые послания – играет с разными акцентами и выступает с убедительной серьезностью. Если бы я могла, то пригласила бы родителей на вечернее представление.
Ученик № 1: Эй, ты видела, что [имя отредактировано] сидел рядом со мной во время первого урока?
Ученик № 2: ДА! Я думаю, ты ему нравишься.
Ученик № 1: Мы просто друзья. Я ему не нравлюсь.
Ученик № 2: ДАВАЙ! ТЕБЕ ПРОСТО НУЖНО СДЕЛАТЬ ЭТО! В следующий раз, когда будешь обниматься, прижмись к нему грудью. Это мое секретное оружие.
Легкое фырканье прерывает чтение, прежде чем миссис Лоринг восстанавливает порядок.
Ученик №1: Допустим, это действительно сработает – что, если это все изменит? Что, если это испортит нашу дружбу?
Ученик № 2: Какая разница? Мы скоро закончим школу. Тебе нужно стать счастливой.
Ученик № 1: Хорошо, тупица. Я, например, на самом деле думаю, что можно иметь друзей-парней, не трахая их всех.
Ученик № 2: Ты бредишь. Это только вопрос времени, когда лучшие друзья противоположного пола превратятся в ЛЮБОВНИКОВ.
Последнее слово, выделенное жирным шрифтом и прочитанное с преувеличенной драматичностью, вызывает оглушительный смех. Но за нашим столом царит явное молчание. В записке слишком близко прослеживается параллель с моей жизнью. Я ерзаю на стуле. По спине ползет жар. Я словно попала в улей. Может быть, у меня аллергическая реакция на сэндвич с индейкой Иэна. На самом деле, я хотела бы этого – анафилактический шок звучит замечательно по сравнению с этим. Такое чувство, будто кто-то только что записал мысли маленького ангела и дьявола на моих плечах.
Ненавижу эту игру.
Ненавижу, что Йен пытается заставить меня встретиться с его синим пламенем глаз, вероятно, пытаясь сказать какую-то дружескую шутку.
Когда обед закончится, я встану и сделаю перерыв. Отклоню его приглашение пойти с ним в класс за печеньем, и когда мы разойдемся, постараюсь сохранить свой тон и взгляд спокойными. Он никогда не узнает, что что-то было не так. Последние тысяча триста дней мне приходилось действовать осторожно. У нас с Йеном сложились отношения, которые во многом зависят от моей способности разделять свои чувства к нему в начале каждого учебного дня, а затем медленно откупоривать бутылку вечером. Давление нарастает и нарастает весь день.
Вот почему мои сны такие грязные.
Вот почему я уже целую вечность ни с кем не встречалась.
Это хождение по канату становится все труднее и труднее, но альтернативы нет. В течение тысяча триста дней я была лучшей подругой Йена Флетчера, и в течение тысяча триста дней убеждала себя, что не влюблена в него. Я просто очень, очень люблю пенни.
Глава 2
Йен
Мы с Сэм дружим уже давно – так давно, что я знаю, что она не влюблена в меня. Вот четыре раза, когда она совершенно ясно дала это понять:
1. Однажды она сказала мне, что нервничает, когда мы оказываемся слишком близко. «Ты бык, а я фарфор. Ты, наверное, можешь сесть на меня и раздавить до смерти». Последний парень, с которым она встречалась, был достаточно низкий, чтобы влезть в ее джинсы.
2. Ей нравятся скучные типы, бизнес-парни, которые тратят свою зарплату за первый месяц на дорогую рамку для своего сертификата MBA.
3. Однажды я подслушал, как она по телефону клялась своей маме, что мы «никогда, никогда, никогда не будем больше чем друзьями». Это звучало как Kidz Bop – версия Тейлор Свифт.
4. О, и в прошлом году была вечеринка на Хэллоуин, когда она нарядилась как Гермиона, и я попытался поцеловать ее, и она рассмеялась мне в лицо... а потом блеванула на мою обувь.
Сегодня среда, а это значит, что Сэм уже у меня дома, когда я возвращаюсь с футбольной тренировки. Я главный тренер мужской JV team – команды Оук-Хилла. Мы непобедимы, и Сэм никогда не пропускает ни одной игры, хотя спорт – не ее фишка.
– Пожалуйста, скажи, что ты уже начала обедать, госпожа секретарь, – говорю я, входя и бросая сумку.
– Он в духовке, господин президент.
Сэм сидит за моим кухонным столом, сгорбившись и повернувшись ко мне спиной. Я не могу понять, что она делает, пока не подхожу ближе и не наклоняюсь над ее плечом. Сэм посыпает блестками плакаты, добавляя последние штрихи к ярким неоновым вывескам. Они гласят: «ИДИ НА ФУТБОЛ В ОУК-ХИЛЛ», и «ТРЕНЕР ФЛЕТЧЕР – №1!» Бумага, клей и маркеры валяются на моем столе. Полный бардак.
– Это для завтрашней игры?
– Ух ты, разве ты не мастер дедукции? – поддразнивает она, прежде чем уловить запах моего пота и оттолкнуть меня бедром. – Иди в душ. От тебя воняет. Ужин будет готов через пятнадцать минут.
Я не спорю. Я сегодня тренировался с командой и уверен, что пахну ужасно. Иду в свою комнату и срываю с себя рубашку. Я никогда не закрываю дверь, когда раздеваюсь, потому что Сэм никогда не смотрит.
Каждую среду у нас с ней есть постоянное обязательство: среда Западного крыла, отсюда и прозвища. Эта традиция начиналась по-другому. В прошлом она включала в себя других друзей и значимых людей. Друзья либо уехали на заработки, либо завели детей. Исчезли и наши близкие. Это несовпадение. Никому из парней Сэм я никогда не нравился. Может быть, я с ними не очень дружелюбен. Я не позволяю им пить мое пиво. Я продолжал называть последнего Биффом, когда знал, что его зовут Билл. Это всегда приводило его в иррациональную ярость, и мне становилось легче, когда приходилось смотреть, как он целует ее на ночь.
Когда выхожу из ванной после душа, Сэм расставляет наши тарелки на кофейном столике. Мы делим подписку на Blue Apron и выключаем приготовление еды. Сегодня вечером она также наполнила наши бокалы дешевым вином из коробки и включила миску реанимированные татерс-тотс, любезно предоставленными обедающими дамами в Оук-Хилле.
Сэм упирает руки в бока и смотрит на меня. Мы носим ту же футболку West Wing, которая рекламирует фальшивую президентскую кампанию тысяча девятьсот девяносто восьмого года для Бартлета. Я заказал нам одинаковый размер. Он мне отлично подходит. На ней как платье. Она кроха – красивая крошка, хотя знаю, что, если скажу ей об этом, она сморщит нос и выпалит что-то, меняя тему. Малыши-татеры мерзнут! На каком-то уровне она должна знать, что привлекательна; я уверен, что многие парни говорили ей об этом на протяжении многих лет. У нее высокие скулы и полные, женственные губы. Ее светлая кожа, темно-рыжие волосы и большие голубые глаза напоминают сказочные замки. Если она отправлялась в Диснейленд на каникулы, маленькие дети собирались вокруг нее, как толпа, смотрели вверх глазами лани и просили фотографии.
Она поймала меня на взгляде.
Ее голова склоняется в сторону. Моя следует за ней.
– Что случилось, господин президент? Экстренная ситуация? Нам нужно идти в Ситуационную комнату?
Я облизываю большой палец и бесцельно провожу им по ее щеке, лбу, подбородку.
