Текст книги "Плохой парень (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Раскройся для меня немного, – просит он, и я послушно подчиняюсь.

Мои колени упираются в холодную стойку, и Йен берет тонкое голубое кружево, которое прикрывает меня, и осторожно тянет его в сторону. Мои руки лежат на его плечах, и я ни за что не отпущу их сейчас, особенно когда он издает сексуальный стон и проводит дразнящим пальцем вверх и вниз по моей влаге. Он не торопится, смотрит на меня сверху вниз, как будто оценивает недавно приобретенную собственность. Это мое и это мое, а потом он погружает в меня свой средний палец, и, о да, это мое.

– Йен, – хнычу я, когда он медленно вытаскивает палец, а затем снова погружает его.

– Годы, Саманта… годы.

Это все, что он говорит, но я понимаю. И для меня тоже, Йен.

Я нахожу его рот, и мы снова целуемся, и теперь уже меньше безумия и больше жара. Мы останавливаемся, когда он вводит в меня второй палец. Двигает своей рукой, покачивая и ускоряя свое движение, пока мои ногти не впиваются в его плечи. Нет никакой спешки, ни одно место не осталось нетронутым. Прелюдия превращается в нечто большее. Мои бедра дрожат. Я задерживаю дыхание.

В этой бедной ванне так запотело и жарко, что, когда мы закончим, ее придется снести, но ракурс в самый раз. Высота стойки означает, что Йен находится в идеальном положении после того, как наденет презерватив. Он дважды спрашивает меня, уверена ли я, что не хочу двигаться к кровати, и я отвечаю, раздвигая колени чуть шире. Моя задница прямо на краю. Мои груди болят от прикосновений, и Йен не пренебрегает ими, когда входит в меня дюйм за дюймом. Его рот там, сосет, а мой рот на его шее, целует и шепчет слова ободрения. Я едва заметно вздрагиваю, когда он погружается глубоко внутри меня. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

– Сэм? Ты со мной? – спрашивает он, убирая волосы с моего лица и наклоняя меня так, чтобы наши губы могли легко встретиться.

Я киваю, и он полностью выходит, а затем скользит обратно. Его бедра двигаются, и я сжимаюсь, чтобы дать ему понять, что мне это нравится. Ухмылка расплывается на моих губах от того, как блаженно удивительно это ощущается.

– Держись, – предупреждает он.

Я хватаю его за шею и вдруг понимаю, что раковина в ванной не нужна – я едва прикасаюсь к ней. Йен держит меня за бедра и удерживает неподвижно, в то время как он толкает и тянет назад, внутрь и наружу, внутрь и наружу, красиво и медленно. Да. Да. ДА. Но тут Йен опускает меня вниз. Протест формируется и умирает на моем языке, когда он поворачивает меня лицом к зеркалу. Зеркало.

Я совершенно забыла об этом, но Йен – нет. Он поворачивает нас и велит мне встать на цыпочки. Это единственный способ, которым он может выровняться со мной, и даже тогда должен согнуть колени. Он берет меня за запястья и, не спрашивая, кладет мои руки на стойку. Его грудь касается моей спины, и я чувствую, как его тепло окутывает меня до тех пор, пока он не встает во весь рост. Я смотрю на него в зеркало и вижу, что это не тот Йен, к которому я привыкла. Теперь я осознаю детали, которые раньше старалась не замечать: точеная челюсть, острый взгляд. Это те его части, которые казались слишком пугающими. Теперь я вижу только их. Когда он впервые входит в меня под таким новым углом, я падаю вперед на холодную стойку. Йен улыбается и поднимает меня обратно, держа более осторожно, чтобы в следующий раз я осталась стоять.

– Это слишком?

Конечно, это так. Меня заставляют смотреть, что он со мной делает. Я смотрю на свою раскрасневшуюся, разгоряченную кожу, на черный галстук-бабочку на шее, который пахнет им, на растрепанные спутанные волосы, на безумный взгляд. От того, что он делает со мной, никуда не деться, и, может быть, я не всегда буду этого хотеть, но сейчас хочу.

– Недостаточно, – умоляю я, и Йен сдается.

Он медленно входит в меня и проникает глубже, чем раньше. Затем замирает, и наши взгляды встречаются в зеркале. Какое-то время я была голой, но в отражении обнажена. Йен обхватил мою душу кулаком.

– Я должен быть осторожен с тобой.

Я качаю головой, затем его рука обхватывает мою талию, и он проводит мягкими, быстрыми кругами между моих бедер. Другая его рука играет с моей грудью, и эти два объединенных ощущения подтолкнули меня к финишу быстрее, чем мне хотелось. Я хочу этого, и все же, хочу, чтобы это длилось вечно. Холодный гранит впивается мне в бедра. Бедра Йена обжигают мои ноги. Его рука сжимает мою грудь, и он толкается снова, сильнее, чем когда-либо прежде, а затем снова. Йен ускоряется, и я сжимаюсь вокруг него, протягивая руку, чтобы обхватить его за шею. Его бедра вращаются. Он делает еще один глубокий толчок и кружит большим пальцем, и мои ногти впиваются в его кожу.

– Я близко. Я близко.

Как будто делаю ему подношение. Вот, возьми.

И он это делает. Двигается жестко и не прекращает вращать бедрами. Затяжные ощущения от моего первого оргазма делают меня чрезмерно чувствительной и нуждающейся. Одно мгновение, я не думаю, что смогу выдержать еще один, а затем внезапно снова падаю. Это жестче и быстрее, чем в первый раз, и Йен, наконец, тоже позволяет себе опрокинуться через край. Мы сходимся вместе, и он толкается глубоко внутри меня, почти яростно. Его зубы мягко впиваются в мое плечо, и если там и есть какая-то поврежденная кожа, я надеюсь, что это шрамы. Это будет маленький сувенир с нашей свадьбы.

Глава 22

Сэм

Йен позволяет мне принять душ, а сам заказывает еду в номер. Закончив, я закутываюсь в плюшевый махровый халат и выхожу из ванной.

За те десять минут, что я стояла под струей душа, позволила образам нашей любви вспыхнуть в моей голове. Йен – оху*нный улов. Женщины должны бросаться к его ногам, а теперь, каким-то образом, он мой муж. Интересно, жалеет ли он, что женился до первой брачной ночи? Интересно, была ли я хотя бы наполовину так же хороша, как он, и я хихикаю. У меня едва хватало мозгов, чтобы осмыслить то, что он делал со мной, не говоря уже о том, чтобы думать, что делать с ним.

Выхожу из ванной и вижу, что он сидит на кровати. На нем снова трусы-боксеры, но больше ничего. Его волосы растрепаны от моих рук. Йен разговаривает по телефону, заканчивая заказ еды, но его взгляд скользит по мне. Я краснею, а он улыбается, загибает палец и говорит:

– Иди сюда.

Мои ноги несут меня ближе, и он тянет меня вниз, чтобы я села к нему на колени, прижавшись спиной к его груди. Моя голова ударяется о его плечо, и его рука скользит вверх по моему халату. Я думаю, что он собирается играть честно, но затем его рука скользит под лацкан и ладонь накрывает мою грудь. Мы только что закончили заниматься сексом, и вдруг я снова на стартовой линии. Это действительно неизведанные воды.

– Да, можете добавить еще порцию картошки фри, – говорит Йен в трубку.

Похоже, его совершенно не трогает то, что он сейчас со мной делает. Для сравнения, я практически мяукаю, как кошка.

– Сэм, хочешь что-нибудь на десерт?

Сэм не может сейчас подойти к телефону. Она мертва.

– Сэм? – снова спрашивает он, но этот шепот у моего уха – насмешка.

Я поворачиваюсь и забираю телефон у него из рук.

– Шоколадный молочный коктейль. Комната четыреста девятнадцать. Спасибо.

Затем, не глядя, швыряю телефон к его базе. Он с грохотом падает на пол, и я прыгаю на Йена. Он застигнут врасплох, так что на несколько секунд я одерживаю верх. Это великолепно. Он откидывается на идеально застеленную кровать, и я седлаю его бедра. Пояс на моем халате развязывается, и обе стороны начинают расходиться.

– Разве ты не голодна? – спрашивает Йен, ухмыляясь и обнимая мои бедра, чтобы он мог качнуться рядом.

Я вижу, что не только я отношусь к сегодняшнему вечеру как к марафону.

– Они пришлют скорую, когда мы закончим, – говорю я, покрывая поцелуями его шею.

Йен приподнимает подбородок, чтобы дать мне лучший доступ, и теперь я жажду знаний. Я запомню каждый дюйм его тела: маленькую бороздку под ключицами, шрам длиной в дюйм вдоль левого бицепса, точные размеры его груди, измеренные шириной моих ладоней.

Он стонет и пытается перевернуться, но я наваливаюсь на него всем своим весом.

– Лежи спокойно.

– Ты убиваешь меня.

– Я просто хочу знать, за кого вышла замуж, – ошеломленно говорю я, сосредоточившись на резких контурах его пресса.

– Ты меня знаешь, – говорит он задумчиво.

– Я думала, что знаю, – признаюсь я. – Но эта сцена в ванной? Это было какое-то занятие любовью следующего уровня. Я не ожидала этого от тебя, Флетчер.

Йен выгибает бровь. С этой точки зрения он так очарователен, что мне хочется придушить его.

– А чего ты ожидала?

– В моих фантазиях это обычно довольно ванильное, нежное и сладкое.

– Ты хочешь нежного и сладкого? – спрашивает он, ухмыляясь.

Я закатываю глаза и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Его руки хватают меня за задницу, и он тянет, тянет, тянет мой халат вверх, пока я не обнажаюсь ниже пояса. Надо было надеть комбинезон или, по крайней мере, завязать халат двойным узлом.

– Я могу быть нежным и милым, – поддразнивает он, проводя рукой по внутренней стороне моей ноги.

Его прикосновение легкое, как перышко, и мягкое, когда он протягивает руку между моих бедер. Я уже вся мокрая. Я стону, и мои локти подкашиваются. Йен использует эту возможность, чтобы перевернуть нас. Я лежу на спине, и он толкает меня выше на кровать. Я нахожусь прямо посередине, когда он встает и скидывает боксеры на пол.

У меня есть две секунды, чтобы подготовиться, прежде чем он раздвигает мои колени и опускает голову между моих бедер. Есть уровни соблазнения: во-первых, его дыхание поражает меня, теплое и шокирующее. Я вскакиваю с кровати, но он прижимает мои бедра своей рукой. Во-вторых, его рот там, прижимаясь поцелуем к самой интимной части меня. Я сжимаю в кулаке покрывало, и, наконец, его язык ласкает меня, нежно и медленно, вверх и вниз.

– Мы не… еда.

Это даже близко не полное предложение, но Йен его понимает. Еда будет на пути наверх в мгновение ока, и они не могут просто закатить ее, пока мы занимаемся этим, как на канале «Дискавери».

– Да, вы двое не хотите кетчупа? Может быть, какая-нибудь ароматизированная смазка?

Йен не торопится. Он наслаждается своим сладким временем, лакая меня. Думаю, это урок. Он был нежной и сладкой версией, о которой я мечтала, и теперь жалею, что открыла свой глупый рот, потому что он не только должен спешить, потому что мой молочный коктейль уже на подходе, но и потому, что я ТАК близка к очередному оргазму, и он это знает. Его самодовольная улыбка говорит мне об этом. Йен бросает меня прямо посреди безумия. Я не могу кончить вот так. Он идет чуть-чуть, слишком медленно, волоча ноги и показывая мне, насколько извилистым может быть «сладкий и нежный». Я извиваюсь и нуждаюсь, умоляя его просто позволить мне... дать мне… смилуйся, черт возьми, над моей бедной душой! Я в нескольких секундах от того, чтобы разрыдаться от разочарования, а потом он встает. Я с трудом открываю глаза. Йен злорадствует и ухмыляется, так что может расплавить трусики. Боже, как ему это нравится!

– Счастлив? – спрашиваю я, сузив глаза в притворном гневе.

– Я чувствую себя... хорошо. Как хороший парень, – отвечает он, перемещая мои ноги на кровать, чтобы у него было место устроиться между моих бедер. Он поднимает мои бедра, располагая меня точно под прямым углом, а затем скользит в меня дюйм за дюймом.

Сжимаю в кулаке простыни и зажмуриваю глаза. Моя нижняя губа зажата между зубами, поэтому я не кричу достаточно громко, чтобы потревожить весь наш этаж.

– Так вот как ты себе это представляла? Сладко и нежно? – спрашивает он, наклоняясь и беря мои руки в свои. Йен вытягивает их над моей головой и прижимает к кровати.

Мои глаза снова открываются, когда он наклоняется ко мне, оставляя меня в своей тени. Его волосы ниспадают на лоб. С этой точки зрения его резкие черты кажутся еще более пугающими. Йен вырывается и толкается снова, и я стону, потому что его полный вес на мне интенсивен и прекрасен. Его лицо прямо над моим. Наши взгляды прикованы друг к другу, пока он не наклоняется и не целует меня сладким, соблазнительным поцелуем. Одна рука берет под контроль оба моих запястья, а другая скользит вниз по моему телу, цепляясь за бедра. Он использует это бедро как рычаг, наклоняясь немного влево. Теперь он вжимается в меня, поддерживая быстрый, вызывающий безумие темп. Его бедра покачиваются, я смотрю вниз и думаю, что сейчас умру. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и я прижимаю его к себе. Ногти впиваются в кожу. Слова шепчутся у его плеча. Его зубы впиваются в мягкую плоть мочки моего уха, и я дрожу, прижимаясь к нему, заставляя его чувствовать каждую волну моего оргазма, когда она сотрясает меня. Убедившись, что я закончила, Йен снова садится и переворачивает меня на четвереньки. Теперь нет больше сладкого и нежного. Йен неумолим. Вколачивающий. Толкающий. Твою мать. У меня отвисла челюсть, широко раскрыты глаза и множество других дефисных прилагательных. Мои руки подкашиваются, и моя щека ударяется о подушку, но он держит меня за бедра, чтобы я не рухнула совсем. Йен ни разу не сбился с темпа. Когда я оглядываюсь назад, вижу, что он смотрит вниз между нами, наблюдая за тем, что он делает со мной, и то, что он видит, должно отправить через край, потому что он вытаскивает и сжимает свою твердую длину и кончает вот так, с моим именем на губах.

Йен наклоняется, чтобы поцеловать меня, говорит, чтобы я лежала спокойно, а затем возвращается через несколько секунд с влажным полотенцем, чтобы вытереть меня. Я ухмыляюсь, как жадный маленький кот, когда он делает грязную работу. Как только становлюсь как новенькая, он помогает мне сесть и наклоняется, чтобы поправить халат.

Потом я вспоминаю, где мы находимся, как красиво это место. Оглядываюсь и вижу мини-бар, наполненный нежными орехами и шоколадными трюфелями. Стены покрыты замысловатой позолотой.

– Йен, как ты думаешь, сколько стоит вся эта кровать? Рама и все такое?

Он смеется и качает головой.

– С какой стати ты об этом думаешь?

– Интересно, сможем ли мы себе это позволить…

– Купить?

Он действительно понятия не имеет, на что я намекаю.

– Нет, нет, чтобы заменить ее, если мы ее сломаем.

Его брови поднимаются до линии волос, а затем раздается стук в дверь.

– Обслуживание номеров.

ДА. Мой молочный коктейль! Я отпихиваю Йена с дороги и бегу к двери.

– О, и, кстати, я не собираюсь делиться своим десертом.

– Даже с твоим мужем? – спрашивает он, ныряя в ванную, чтобы включить душ.

МУЖ! Мое сердце замирает. Мой желудок, однако, этого не делает.

– Мило, – я улыбаюсь. – Но нет.

Глава 23

Сэм

Несмотря на то, что у меня осталось несколько месяцев аренды квартиры, я переезжаю к Йену в то же воскресенье, как мы выписываемся из отеля. Мы оставили большие чаевые уборщикам, но я все равно чувствую себя плохо. В течение сорока восьми часов мы завершали наш брак в этой комнате. Если и была поверхность, на которой можно было заниматься сексом, то моя задница была на ней. Извините, следующие жильцы.

По дороге в мою квартиру нервы сдают, и я предлагаю продолжать жить отдельно.

– Почему?

Потому что у меня много проблем, и я не хочу, чтобы ты жалел, что женился на мне. Это правда, но я ее разбавляю.

– Просто…Я не знаю. На случай, если ты захочешь притормозить.

– Я не хочу.

– На случай, если я тебе надоем.

– Не надоешь.

Тогда все в порядке.

Переезд не займет у нас много времени. Почти все, что у меня есть, у Йена есть лучшая версия. Мои кастрюли и сковородки – антиквариат, и не в хорошем смысле. Моя кровать скрипит и слишком мала, чтобы нам обоим было удобно. Мой коврик в ванной новый, но он розовый и в цветочек. Йен дает мне выбор, взять его или оставить, и я улыбаюсь, потому что в глубине души знаю, что он позволил бы мне положить его в свою ванную, но я жалею его. Приношу свою одежду, и Йен выделяет мне половину места в своем шкафу и комоде.

– Мне действительно не нужно столько места.

– Почему?

Я не знаю точно, как это сформулировать, но мне кажется, что я приезжаю на длительную ночевку. Я хочу, чтобы моего присутствия здесь было как можно меньше, чтобы он не рассердился и не развелся со мной. Продолжаю говорить ему, что мне не нужно много места, и я могу просто оставить свою зубную щетку под раковиной, но он кладет ее в держатель рядом со своей и настаивает, что теперь это и мой дом тоже.

– Ладно, тогда я хочу спать на правой стороне кровати.

– Этого не случится, – он смеется и выходит из комнаты.

Это мы еще посмотрим.

Я все жду, когда все станет сложнее, и мы столкнемся с неизбежным препятствием. Например, Йен мог сказать: «Да, кстати, я втайне люблю дрессировать птиц и держу в гараже дюжину сквернословящих попугаев». Или он мог открыть дверь в гостевую спальню, чтобы оттуда вывалилась гора мусора и испачканных подгузников для взрослых.

Я проверяю каждый уголок его дома, пока переезжаю, ища секретные лаборатории метамфетамина или шпильки 11-го размера, но даже шкаф в его гостевой комнате организован и опрятен. Как тревожно! Я бы предпочла мертвое тело.

К вечеру воскресенья, когда мы сидим у него на диване и как можно быстрее запихиваем в рот спагетти, я понимаю, что мои опасения могут оказаться беспочвенными.

– Это довольно здорово. Мы должны были пожениться давным-давно, – говорю я с набитым ртом.

Его глаза скользят по мне, и я одариваю его широкой, зубастой, как спагетти, улыбкой.

– Ух, ты, красавица. Похоже, медовый месяц действительно закончился.

Я ухмыляюсь и возвращаюсь к еде. Все эти переезды возбудили мой аппетит.

– Я подключила зарядное устройство к розетке с правой стороны кровати – ну, знаешь, потому что это моя сторона.

– Хм, – кивает он. – Интересный способ заявить, что она «твоя».

– Ну же! Разве ты не хочешь быть моим защитником, тем, кто спит рядом с дверью на случай, если кто-то вломится и убьет нас?

– Конечно, но что, если они влезут в окно? – спрашивает он.

– Хорошая мысль. Я возьму левую сторону, а ты – окно убийцы с топором.

Я сияю. Наш первый пример здорового разрешения конфликтов в супружеской паре!

Обычно после ужина я возвращаюсь в свою квартиру, чтобы поспать. Я так привыкла к этому ритуалу, что загружаю тарелку в посудомоечную машину и направляюсь прямо к двери. Надеваю туфли, когда на меня падает тень Йена.

– Что ты делаешь?

– Иду дом... – Я замолкаю и смеюсь. – О, боже!

Выключаю автопилот и сбрасываю туфли. Йен наклоняется и берет меня под руки, чтобы поднять на ноги.

– Уже уходишь? – поддразнивает он. – Мы женаты всего два дня. Кто он, как его зовут?

– Плохой Йен.

Я поворачиваюсь, и Йен притягивает меня к себе. Мои руки уперлись ему в грудь.

– Извини, я думаю, что все происходит так быстро, что моему мозгу требуется некоторое время, чтобы наверстать упущенное.

– Мы можем притормозить, если хочешь.

– Как?

Он на секунду задумывается и пожимает плечами.

– На самом деле я не уверен. Я могу спать на диване, если хочешь?

Мне кажется, я бросаю на него идеально выполненный взгляд, который говорит: «Ты что, совсем спятил?»

Позже той же ночью, почистив зубы, захожу в нашу спальню и обнаруживаю Йена без рубашки, читающего в постели. Я прячу улыбку и торопливо забираюсь под одеяло рядом с ним.

– Еще раз спасибо за то, что ты мой мясистый щит от топора.

Он хмыкает, прежде чем вернуться к своей книге. Я следую его примеру и кладу Киндл себе на колени, но ничего не читаю. Я сижу там, изучая спальню Йена, принимая во внимание новые детали. Свеча и изящная шкатулка с драгоценностями стоят на комоде рядом с его одеколоном. Один из моих весенних шарфов висит на дверной ручке шкафа, потому что я не хочу забыть надеть его утром. Мой антикварный торшер в углу привносит женственность в мужское пространство. Сидя здесь, я испытываю головокружительное, тревожное чувство внизу живота, и мне интересно, как долго это продлится. Дни? Годы? Краем глаза я смотрю на Йена. Его взгляд прикован к книге. Он был источником спокойствия на протяжении всего этого, и я задаюсь вопросом, может быть, под всем этим стальным прессом он тоже чувствует беспокойство? Может быть, он просто немного лучше скрывает это?

Йен не произносит ни слова, пока я изучаю его. Он переворачивает страницу в своей книге, и я придвигаюсь ближе, пока наши бедра не соприкасаются. Потом протягиваю руку и подтаскиваю подушку, чтобы устроиться рядом с ним. У него огромная двуспальная кровать, так что нам не придется прижиматься друг к другу в самом центре, но ощущение его кожи на моей ослабевает узел в животе. Я делаю первый глубокий вдох за день.

Три года я приучала себя не обращать внимания на свои чувства к Йену. Я никогда не думала, что он может чувствовать то же, что и я, а теперь мы женаты, живем вместе, читаем в постели.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я киваю и кладу голову ему на плечо. Его рука обвивается вокруг моей поясницы, так что он хватает меня за бедро и притягивает еще ближе. Я практически сижу у него на коленях. Он, должно быть, понимает, что мой мозг делает миллион миль в минуту, потому что спрашивает, хочу ли я, чтобы он прочитал свою книгу вслух. Я киваю, закрываю глаза и слушаю его голос, глубокий и ровный, когда он начинает с того места, где остановился. Моему сердцу не требуется много времени, чтобы имитировать подъем и опускание его груди, так что мы дышим синхронно.

Его голос такой успокаивающий, как ощущение погружения в теплую ванну в холодный зимний день. Я так близка к тому, чтобы задремать, когда говорю. Мой голос звучит сонно и мягко.

– Эй, Йен?

Он делает паузу в чтении.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, верно?

Его сердце колотится о мою спину, а дыхание учащается. Наступает долгое, тяжелое молчание, и я моргаю, открывая один глаз, чтобы посмотреть на него. Он смотрит вниз, изучая мое лицо с напряженным вниманием. Мои слова явно застали его врасплох.

– Еще раз – годы.

Я улыбаюсь.

– Повтори еще раз.

– Какую часть?

Его рот наклоняется и захватывает мой. Теперь у его бедной книги нет ни единого шанса. Мы должны были спать и отдыхать перед завтрашней работой, но вместо этого Йен снимает с меня пижаму и целует каждый клочок кожи, который может найти. Его губы касаются моей груди, и он говорит, что тоже любит меня. Он опускается ниже, целует меня в живот и снова говорит. Слова звучат приглушенно, но он повторяет их так много раз, что их невозможно пропустить.

Мы засыпаем, тесно прижавшись друг к другу, а утром я просыпаюсь под песню Сонни и Шер «I Got You Babe». Это Йен зовет меня из кухни. Я улыбаюсь и тянусь к телефону.

– Когда ты успел сменить мой рингтон?

– Вчера вечером, после того как ты задремала. Ты храпела.

Я со стоном сажусь, свесив ноги с кровати.

– Скажи мне правду, какой смысл в этих песнях?

– Разве ты не догадалась?

– Я думаю, тебе просто нравится меня мучить.

– Нет. Я пытался сказать тебе, что я чувствую.

Мысленно возвращаюсь к последним, которые помню. Я просто думала, что это дрянные песни. Теперь понимаю, что должна была читать между строк.

– Все они были любовными песнями динамичных дуэтов, как и мы.

– О-о-о-о! Йен Флетчер, ты большой слабак!

Он вешает трубку и кричит из кухни, чтобы я подняла задницу с кровати.

Он любил меня все это время.

֍֍֍

– Это несправедливо. Наш медовый месяц был недостаточно долгим.

– Да, но мы не можем пропустить школу. Я проверил свою электронную почту, пока ты принимала душ, и директор Пруитт хочет, чтобы мы были на родительском собрании сегодня. Он считает, что публичные извинения могли бы значительно разрядить напряженность.

– Извинения? – Кажется, меня оскорбила эта идея. – Эта леди О'Дойл – террористка! Мы не можем вести с ней переговоры.

– Теперь мы женаты, так что это больше не должно быть проблемой, но я беспокоюсь, что она всех так взволновала, что наш новый супружеский статус не будет иметь значения. Может быть, мне стоит подумать о возвращении на работу в мою старую компанию.

– Нет. – Я знаю, как он ненавидел работать там после колледжа. – Мы что-нибудь придумаем. Если мне придется приклеить фальшивую улыбку, я это сделаю. Я могу это сделать.

Говорю ему об этом, но на самом деле не уверена. У меня много гордости, и я не очень хорошо умею извиняться, когда не чувствую, что сделала что-то не так. Ну и что с того, что мы с Йеном нежились? Мы делали это в свободное время и вне школьных помещений – ну... в основном. Был тот инцидент на танцах в День Святого Валентина, и в тот раз, когда мы чуть не поцеловались в полевом домике... но давайте не будем увязать здесь в деталях.

Мы с Йеном идем в школу бок о бок, но не касаясь друг друга. Он провожает меня в класс, и я вижу, что хочет поцеловать меня, но мы сдерживаемся. Вместо этого я говорю:

– Дай мне посмотреть.

Он убирает ухмылку и протягивает руку. Его толстое золотое обручальное кольцо вызывает у меня дрожь удовольствия.

– Мне оно нравится.

– А твое? Ты тоже его любишь?

– Ты что, шутишь?

Мое кольцо может нанести серьезный урон, если я когда-нибудь решу принять участие в уличной драке. Я смотрю вниз, и бриллиант мерцает на свету.

Мои ученики сразу это замечают, особенно один: Николас.

– Доброе утро, мисс Абра… О БОЖЕ, ЧТО ЭТО У ВАС НА РУКЕ?!

– Николас, сделай глубокий вдох.

Он обмахивает лицо рукой, словно собирается упасть в обморок.

– Это обручальное кольцо, – спокойно признаю я.

– Вперед, мисс Абрамс! – кричит другой ученик из задней части класса.

Николас бросает на него убийственный взгляд, а затем снова бросает его на меня.

– Как вы могли так поступить со мной? Я собирался дождаться вас!

Я опускаю его на сиденье, на случай, если он потеряет сознание.

– Ну, Николас, мистер Флетчер и я…

– Мистер Флетчер?! Значит, это он – разлучник!

До конца урока Николас отказывается смотреть мне в глаза. Когда мы ходим по классу, обсуждая задания на эту неделю, он объявляет, что собирается написать статью о количестве неудачных браков в Америке.

– Последнее, что я слышал, почти половина всех браков заканчивается разводом, – предупреждает он, пронзая меня взглядом.

– Звучит как интересная особенность. Покопайся в этом.

У меня нет сил лечить его раненое подростковое сердце. Мне нужно сосредоточиться на родительском собрании, которое состоится в конце дня. Я практикую извиняться перед собой перед зеркалом в ванной между уроками.

– Да, миссис О'Дойл, можете сесть на ананас.

Хм... не совсем верно.

Я растягиваю рот и делаю несколько челюстных упражнений, прежде чем попробовать снова.

– Миссис О'Дойл и члены Родительского комитета Оук-Хилла, я здесь сегодня, чтобы рассказать вам все, что я так... так готова к тому, что вы все... перейдете к следующей части бессмысленной драмы. Кроме того, вы знаете, что в парикмахерской есть распродажа стрижки?

Ладно, вычеркни это. Может быть, я позволю Йену извиниться, а сама постараюсь выглядеть глубоко раскаявшейся.

К обеду слух о нашем побеге распространился по всей школе. Мы с Йеном знали, что так и будет, и не делали ничего, чтобы сохранить это в секрете. В этом нет никакого смысла. Женитьба должна помочь нам выбраться из той горячей воды, в которой мы оказались, и, между прочим, мы оба очень рады этому. Я действительно не была уверена, как воспримет это остальная часть школы, но, когда я прихожу на обед, Йен рассказывает историю музея всей гостиной. Все оборачиваются ко мне, когда я вхожу, и взрываются аплодисментами и свистом. Кто-то даже потратил время, чтобы украсить комнату воздушными шарами и серпантином, и да, на моем стуле меня ждет банка взбитых сливок с бантиком. Я поднимаю его и смеюсь.

– Ха-ха. Очень смешно.

Действительно, это так. Позже я слижу взбитые сливки с обнаженной груди Йена. Жизнь прекрасна.

Есть даже торт с надписью: «С днем рождения, Мэри!» Я не понимаю шутки, но, эй, торт есть торт. После того, как мы разрезали его и раздали все ломтики, мягкий голос звучит в задней части толпы:

– О-о-о, это мой праздничный торт?

Четверка Первокурсниц хмуро стоят в углу. Когда я оглядываюсь, Гретхен грозно проводит пальцем по шее, и Бьянка толкает ее локтем в ребра.

– Господи, мы же не собираемся перерезать ей горло, Гретхен!

– А, так вот что это значит? Я этого не знала! Прости, Сэм!

Мы открываем карточку, которую, очевидно, поспешно передали людям на подпись перед самым обедом. Половина подписей поздравляет Мэри с днем рождения. Очевидно, что существует большая путаница в том, что мы на самом деле празднуем в данный момент. Бедная Мэри. Мы действительно украли ее праздник.

Как раз перед тем, как мы возвращаемся в наши классы, один из учителей требует поцелуя, и мы с Йеном смотрим друг на друга и смеемся. Мы не должны, правда. Мы на испытательном сроке. Мы должны поджать хвосты, но один поцелуй не повредит, верно? Поэтому мы целуемся, всего один раз, и все аплодируют – до тех пор, пока не входит директор Пруитт и не объявляет, что вечеринка окончена. Мэри бросается вперед и пальцами соскребает последний кусочек глазури со своего вновь присвоенного именинного торта.

Пруитт просит проводить нас в коридор, и мы следуем за ним. Торт тяжело оседает у меня в животе.

– Вы двое действительно не мастера осторожности, не так ли? – спрашивает он, указывая на воздушные шары, просачивающиеся в коридор.

– Мы этого не делали! – быстро говорю я. – Честно говоря, мы собирались держать все в секрете, но кто-то пронюхал и устроил нам небольшой прием.

– Значит, это правда? Вы двое сбежали в выходные?

Я поднимаю руку с кольцом, и Йен отвечает:

– Да, сэр. Это должно устранить нарушение нашего контракта, верно?

Он смеется.

– Честно говоря, были и более простые способы. Вам двоим не нужно было жениться. Я не собирался позволять миссис О'Дойл и ее родительской банде выгонять вас из школы. Мне просто нужно было показать ей, что я серьезно отношусь к ее проблемам.

– Значит, наша работа никогда не была в опасности?

– Нет.

Мы все молчим, а потом я вспоминаю, что влюблена в Йена и вышла за него замуж не только из-за этой дурацкой работы.

– Надеюсь, вы не собираетесь аннулировать его?

– Нет! – Я быстро отвечаю, и когда я смотрю на Йена, он улыбается мне.

– Хорошо, тогда увидимся на родительском собрании после школы. Постарайтесь стереть эти ухмылки с ваших лиц, прежде чем вы туда доберетесь. Мне бы хотелось, чтобы вы выглядели раскаивающимися, даже если это просто притворство.

֍֍֍

Остаток дня тянется бесконечно. К тому времени, когда наступает 15:05, я грызу ногти и съедаю второй кусок торта, который украла из гостиной по пути к выходу. Я нервничаю от всего этого сахара. Йен и я идем на родительское собрание рядом с директором Пруиттом. Жаль, что на мне нет шлема или доспехов. Я понятия не имею, чего ожидать: сердитых хмурых взглядов? Вилы? Гнилые помидоры? Быстро снимаю свой тонкий шарф, на всякий случай.