Текст книги "Инновационная сложность"
Автор книги: "Правова група "Домініон" Колектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)
Относительного последнего я бы поспорила: если принять во внимание возможность понять природу сноподобных взаимодействий на основании уподобления миров иллюзий, создаваемых как творцом, так и Творцом, а также учесть наличие обусловленности между разного типа мирами, то можно взглянуть на проблему под несколько иным углом. В частности, в поисках объяснения характера взаимодействий, имеющих место в рамках квантового мира, я бы обратила более пристальное внимание на механизм обеспечения творческих прозрений, который составляет часть практики человека (пусть и не повседневной, но все же данной ему в собственном непосредственном опыте, и потому потенциально доступной для объяснения).
Продолжим. Минделл полагает, что Сновидение проявляется в тончайших аспектах восприятия, суть которых трудно уловить и выразить словами. Человек переживает процесс Сновидения как тенденцию или побуждение что-либо предпринять, или представить себе: «Мы думаем, что нечто воображаем, но побуждение к воображению исходит от Сновидения, над которым мы почти не властны. Мы считаем, что мыслим или ходим, но побуждение, скрытое за мышлением или ходьбой, представляет собой опыт, остающийся непостижимой тайной для рационального бодрствующего ума. Мы представляем собой каналы для побуждений Создателя Сновидений. С нашей точки зрения – точки зрения наших обыденных личностей, или „маленьких Я“ – сигналы между миром и нами обусловлены либо миром, либо нами самими. Однако, с точки зрения ума Создателя Сновидений, не мы воспринимаем, а, скорее, восприятие происходит с нами. В Сновидении не существует различимого раздела между наблюдателем и наблюдаемым. Не мы наблюдаем, а наблюдения основываются на квантово-подобном взаимодействии между нами и всем, что нас окружает»[164]164
Там же. С. 36–37.
[Закрыть].
Учитывая вытекающие из идеи вертикальной иерархии миров обусловливания, я бы сказала не «восприятие происходит с нами», а «восприятие происходит нами», т. е. мы и есть тот инструмент, посредством которого Создатель сновидений исследует и постигает природу создаваемого им мира иллюзий. При этом ресурсом такого исследования-постижения выступает интегральная телесность человека как недуальная целостность <ум-тело>. Иными словами, в глубинном смысле, не «мы воспринимаем», а «нами воспринимают».
Возможно, подобные идеи, также как и цитировавшиеся слова Николиса и Пригожина, звучат несколько мистично. Однако современные исследования показывают, что они могут иметь вполне рациональное содержание в сфере реальности нейрофизиологических процессов. Например, было экспериментально установлено, что за определенное время до того, как человек осознаёт, что принял решение о совершении некоторого действия, электрическая активность мозга однозначно свидетельствует о том, что подобное решение принято и совершение данного действия неизбежно.
В частности, лауреат премии Ван Аллена, руководитель неврологического отделения медицинского колледжа Университета Айовы профессор А. Р. Дамазио пишет по этому поводу: «В одном из своих экспериментов Лайбет выявил задержку между временем, когда испытуемый осознавал свое решение согнуть палец (испытуемый отмечал точный момент принятия этого решения), и временем, когда электрическая активность его мозга указывала на неизбежность сгибания пальца. Активность мозга изменялась за треть секунды до того, как испытуемый принимал осознанное решение. В другом эксперименте Лайбет попытался выяснить, вызывает ли какие-либо ощущения у больных, которым делают операцию на мозге, непосредственное воздействие раздражителя на ткань головного мозга (в большинстве случаев во время таких операций пациенты находятся в бодрствующем состоянии). Ученый обнаружил, что воздействие на кору слабым электрическим током вызывает у пациентов легкое покалывание в руке – но только через полсекунды после воздействия раздражителя… Работы Лайбета позволяют сделать неоспоримый вывод: начало развития нейрофизиологических процессов, приводящих к осознанию событий, и момент, когда человек начинает чувствовать их последствия, разделены неким интервалом времени»[165]165
Домазио А. Возвращаясь в прошлое // В мире науки. 2003. № 1. С. 58.
[Закрыть].
Итак, мы видим, что идея, которая берет начало в традиционных верованиях австралийских аборигенов, и, будучи привнесена в европейскую категориальную сетку, производит впечатление довольно мистической, по существу, имеет совершенно реальные и вполне материальные корреляты в нейрофизиологических процессах, протекающих в организме человека. И в частности, действительно оказывается, что не только совершению действия, но и осознанию данного решения предшествует формирование паттерна нейрофизиологической активности, что – при известном навыке – может переживаться-ощущаться именно как тенденция, импульс, побуждение к совершению действия. Иными словами, представление о существовании тонкой силы, заставляющей человека тяготеть к чему-либо еще до принятия осознанного решения (силы, неосознаваемой и не замечаемой им самим, но тем не менее, как раз и делающей совершение действия неизбежным), далеко не беспочвенно и иррационально, а укоренено в природе интегральной телесности человека, включая сложное взаимодействие ментального и телесного.
Итак, ориентируясь на принципы организации взаимодействий в рамках квантовой реальности, мы можем признать право на активную роль даже за «нечеловекомерными» составляющими, которые антропоцентристски мы непременно отнесли бы к миру «объектов», и тем самым уже изначально ввели бы ограничения в собственные объяснительные модели. Это лишило бы нас возможности взглянуть на процессы рождения сложного поведения систем непредвзято: мало надежды, что мы преуспеем в схватывании и объяснении подлинной сложности мира явлений, если изначально ограничиваем себя рамками научной политкорректности. Если же мы отказываемся от стереотипов, исходно ограничивающих постижение сложного, то обнаруживаем, что то, что с привычной точки зрения видится как лишь пассивная, воспринимающая воздействие сторона, оказывается способным проявлять заинтересованность во взаимодействии, играя вполне активную роль в привлечении внимания человека, а также в побуждении его к совершению искомого действия.
2.2. Почему сложное сложно: некоторые выводы
На основании предложенной объемной модели вертикальной иерархии миров, а также учета более широкого спектра возможных интерпретаций, вырисовываются следующие ответы на поставленные ранее вопросы.
1. Сложное (сложностное) поведение системы неслучайно производит впечатление человекомерного: оно имеет коррелят в форме динамик идей в сфере сознания Творца нашего мира, и тем самым (в вышеочерченном смысле) действительно обладает качеством разумности и осмысленности, а не только по какой-то необъяснимой причине напоминает его. То, что «неодушевленные объекты» способны играть активную роль в коммуникативном взаимодействии тоже перестает казаться необъяснимым, если мы расширяем репертуар методологических объяснительных моделей (например, меняем ракурс рассмотрения под углом квантовомеханических, нейрофизиологических исследований, а также не отбрасываем идеи некоторых традиционных культур).
Соответственно, можно сделать вывод, что для понимания природы сложного, полезно привлечение моделей, когнитивно более многомерных, и представлений, менее традиционных, чем те, которые предлагает классическая эпистемология, исходящая из существования мира физической реальности, как первой и последней инстанции творения, и идеи абсолютного приоритета активности субъекта в познавательных взаимодействиях.
2. На вопрос, почему одни системы – открытые, нелинейные, неравновесные, а другие – закрытые, описываются линейными уравнениями, идут в равновесии (иными словами, «почему так устроен мир?»), можно предложить следующий ответ. Первые выступают формой поверхностной репрезентации процессов творческого прозрения, разворачивающихся в мирах знания-мнения Творца мира физической реальности, а вторые соответствуют рутинным когнитивным актам того же уровня: имеют дело с рекомбинацией имеющегося, но эмерджентного рождения подлинно нового, как никогда прежде не бывшего, в них не происходит. Соответственно, свойства открытости, нелинейности, неравновесности довольно точно описывают параметры мыслительных процессов, реализующихся в актах творчества, тогда как обратные им вполне хорошо соответствуют параметрам рутинности в актах преобразования знания.
3. Зная одну из составляющих связки <человек – мир его идей> и связки <Творец – мир человека> по собственному повседневному опыту, нам гораздо проще представить себе характер и сущность процессов того уровня, который в непосредственном прямом
усмотрении нам не дан. При этом нет нужды прибегать ни к рассудочному мышлению в чистом виде, ни к мистическому прямому усмотрению происходящего в сфере обусловливающей реальности. Предложенная модель обеспечивает некий промежуточный (так сказать, «срединный») путь постижения: заключение по аналогии роднит его с рациональным знанием, а знание из собственного непосредственного опыта, буквально «на кончиках пальцев», объединяет со вторым подходом (но только осуществляется не мистически, а вполне буднично и повседневно).
4. И наконец, проясним еще один аспект понимания сложности: является ли сложное результатом соединения или взаимодействия частей?
Известный специалист в области исследования мышления, удовлетворяющего критерию сложности, Эдгар Морен сформулировал ряд принципов организации такого мышления. В частности, он полагает, что речь должна идти о соединении частей или элементов с образованием единого целого, обретающего новые свойства[166]166
См. Князева Е. Н. Сложность человеческой телесности: структура и динамика // Бескова И. А., Князева Е. Н., Бескова Д. А. Природа и образы телесности. М.: Прогресс-Tрадиция, 2011. С. 44.
[Закрыть]. Однако такое понимание не является единственно возможным. Так, в концепции П. Бернстайна мы встречаем другой подход, в соответствии с которым целое – результат не соединения частей, а их взаимодействия[167]167
См. уникальное исследование, посвященное роли риска в жизни человека и общества: Бернстайн П. Против богов: укрощение риска. М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2006.
[Закрыть].
Мне такое направление движения методологической мысли видится более перспективным, однако в свете иерархической модели обусловливания сложного, которая излагалась выше, я бы еще усилила данный посыл, сказав сонастроенного взаимодействия. Как представляется, именно этот аспект выдвигается на первый план, когда мы принимаем во внимание идею иерархической обусловленности сложного и квантово-механического видения природы тонких сноподобных взаимодействий.
Всё это представляется важным с точки зрения анализа феномена сложности, поскольку позволяет говорить о разных уровнях структурной организации сложного, имеющих разные истоки формирования, разные формы проявления активности, обеспечивающих установление на задаваемом поле возможностей разных качеств и когнитивных ресурсов. Постараюсь показать это на примере анализа структуры организации человеческой телесности, которая предстает демонстрирующей разные свойства и возможности в зависимости от того, как мы будем понимать целое: как результат соединения частей или как эффект их сонастроенного взаимодействия.
3. Самоидентификация субъекта влияет на поведение сложной системы
В начале главы речь шла о том, что окружающая реальность может представать по-разному в зависимости от точки размещения наблюдателя. В частности, соприродный человеку мир может выступать как физический, вещный, материальный, предметный, – если мы размещаем точку отсчета в самом этом мире, и как идеальный, иллюзорный, невещественный, нематериальный, – если мы выносим ее в мир Создателя. Покажу теперь, что сложная система может и функционировать по-разному, в зависимости от того, с каким уровнем отождествляет себя наблюдатель.
Приведу примеры. Первый касается случая диссоциативного расстройства по типу множественной личности. Женщина, страдающая этим нарушением, была аллергиком (аллергия на розы): не только от вдыхания аромата этих цветов, но и просто от взгляда на их изображения она могла начать задыхаться. Одной из парциальных личностей, которая периодически захватывала власть, оказался мальчик десяти лет. Так вот, будучи мальчиком (ощущая себя мальчиком) она не только начинала говорить другим голосом и по-другому вести себя. Самое интересное, что у нее совершенно пропадала аллергия на розы: она могла не только спокойно воспринимать изображения этих цветов, но и вдыхала их аромат без всякого ущерба для себя.
Теперь иллюстрация из дзэнских текстов. В монастырь, где настоятелем был известный мастер Нан-ин приехал император. При входе он встретил человека, рубившего дрова. «Где я могу найти Учителя?» – поинтересовался император. Дровосек разогнулся, задумался, потом ответил: «Прямо сейчас вы не можете найти его, пожалуйста, пройдите в дом и подождите там». Через какое-то время к ожидавшему императору вышел очень похожий человек, но уже в одежде мастера. Император решил уточнить: «Вы тот самый человек, который рубил дрова?» Нан-ин ответил: «Я не тот самый человек: изменилась вся конфигурация. Рубил дрова дровосек, его имя тоже Нан-ин. Он очень похож на Учителя, но все-таки рубил дрова не Учитель».
Как видим, в приведенных примерах субстрат один и тот же – буквально одно и то же живое существо: в первом случае – не сознающая себя в своих проявлениях женщина, во втором, – продвинутый в плане самоосознавания мастер. Первый пример показывает, что даже при неосознанном изменении самоидентификации организм способен «становиться другим» буквально на уровне физиологических проявлений. Во втором, – прямо указывается на то, что реальность живого существа определяется тем, какой режим функционирования в данный момент он для себя выбирает. Получается, что фокус размещения я (локус самоидентификации) влияет на параметры функционирования системы.
3.1. Структура телесности с точки зрения сложных взаимодействий
Телесность формируется в период внутриутробного развития.
В это время функционируют отдельные системы, которые определенным образом координируют свою деятельность, используя возможности нервной системы и мозга взаимодействовать с остальными органами, получая от них информацию, и направляя ее к ним. До рождения ребенка это единственный уровень взаимодействия организма как со своими субсистемами, так и со средой, поэтому пока можно говорить о двух проявлениях жизненности: на уровне отдельных субсистем организма и на уровне координации их деятельности в рамках формирующегося целого. Однако после рождения добавляется еще один уровень проявления жизненности: организм как самостоятельно действующая в мире единица. Последнее, безусловно, может выступать в качестве экспликации аспекта эмерджентности, т. е. такого системного феномена, который появляется у сложного образования, но отсутствует у его частей. И именно к этому, третьему уровню я буду относить характеристику «новая, самостоятельно действующая в мире единичность» или «целое» (правда, как потом окажется, при определенных условиях целое может быть не целостным, поэтому данные характеристики автоматически отождествлять не следует).
Таким образом, в рамках структурной организации телесности можно выделить следующие уровни:
– отдельных субсистем;
– их совокупности как простого конгломерата связей (данный способ соединенности не предполагает указания на тип и характер взаимодействий между структурными элементами, регистрируя лишь сам факт наличия связности); и
– новой эмерджентно возникающей общности, ощущающей себя самостоятельно действующей в мире единицей.
Первые два уровня я называю базовыми, третий – производным. У каждого из них – свои законы оперирования и свои уровни принятия решений.
Так описываемая многоуровневая система, безусловно, обладает свойствами открытости, удаленности от равновесия и сложности.
Данная система может считаться открытой потому, что на всех трех уровнях ее организации осуществляется непрерывный обмен со средой, как в направлении получения из нее информации, вещества, энергии, так и в направлении отдавания в среду этих же составляющих собственного функционирования. Удаленность от равновесия также оказывается фундаментальным свойством такой системы, поскольку для нее характерно постоянное смещение баланса сил в процессе приспособления организма к среде и обеспечения благоприятных условий для его выживания. И наконец, данная система способна демонстрировать сложное поведение, приводящее к формированию принципиально новых свойств. В такой системе проявляются феномены, обусловленные многогранным, многовариантным, рекурсивным характером связей и отношений, существующих в рамках взаимодействия ее элементов как между собой, так и с рождающимся на такой структурной основе целым. К числу последних следует отнести все те свойства, которые связаны с целым, но которыми не обладают структурные составляющие системы, т. е. эмерджентные свойства. Одними из наиболее значимых в этой линейке предстают свойства человеческого сознания – в самых многообразных их проявлениях: это и познавательная способность, и способность восприятия, и способность к формированию языка символов, и память, и многое другое.
Эмерджентный характер когнитивных свойств, возникающих в рамках структурной организации человеческой телесности, обусловливается тем обстоятельством, что на данном поле взаимодействия рождается новая, ранее не существовавшая форма целостности, единичность. Я буду использовать термин «единичность» для обозначения этого уровня общности, потому что понятие целостности (которое вроде бы напрашивается), кроме аспекта организации в некую объединяющую структуру, несет на себе еще один смысловой оттенок: утверждение недвойственного характера нового образования. А я как раз считаю, что вопрос о двойственности – недвойственности эмерджентно рождающейся новой формы связности, заслуживает отдельного рассмотрения и не имеет простого решения.
3.2. Сознание как эмердшентное свойство нового уровня связности сложной системы
На мой взгляд, именно обстоятельство формирования новой формы связности лежит в основании возникновения новых свойств сложной системы. С этой позиции, эмерджентное рождение принципиально нового свойства – способности сознания – выступает другой стороной процесса установления новой связности в рамках динамики сложной системы (интегральной телесности[168]168
Напомню: под интегральной телесностью я понимаю недвойственную целостность <ум – тело.
[Закрыть]). А именно, рождения до этого не существовавшей формы общности: организма как новой самостоятельно действующей в мире единичности, имеющей собственные интересы и потребности и стремящейся к их реализации в процессе постоянного приспособления к среде.
Можно ли сказать, что интересующее нас свойство (способность сознания), хотя бы в какой-то форме существовало до этого? И да, и нет. Да, – в форме своего рода предпосылок последующего становления, а именно, тех структурных элементов, на базе которых и из переплетенного взаимодействия которых она впоследствии и возникает. Нет, – в любой допустимо вообразимой форме готовой данности – предзаданность ли, зачаточная форма ли, как цель творения ли. При этом связь, которую я здесь усматриваю, такова.
Описываемая система (человеческая интегральная телесность) открыта и неравновесна, и именно эти качества прежде всего лежат в основе возникновения нового свойства системы – ее сложности. Последнее может рассматриваться как эмерджентное, т. е. такое, которым элементы системы не обладают, но которое рождается из взаимодействия этих элементов. Вновь рожденное свойство системы – ее сложность – обусловливает формирование новых законов, новых принципов развития, новых паттернов ее организации. И в частности, возникает форма связности (в виде самостоятельно действующей в мире единичности), никогда прежде не существовавшая на этом поле возможного. А уже другой формой воплощения этой никогда прежде не существовавшей формы объединенности, выступает способность сознания, как такая, которой обладает система, но не обладают ее элементы: ни в зачаточной форме, ни в форме предустановленной цели, ни в форме реализации какого-либо глобального замысла Творца.
Всё то, что мы имеем, мы имеем как результат самостоятельного, на собственной основе и в процессе естественной жизнедеятельности осуществляющегося развития сложной динамичной системы, которой является интегральная телесность человека на всех уровнях ее организации. Поэтому мы можем утверждать, что ни сознание не сводимо к телесности, ни телесность непосредственно не обусловливает сознания. Сознание оказывается рождено особой формой по природе присущих сложным системам динамик развития, осуществляющихся на собственной основе и естественным путем приводящих к скачкообразному нарастанию сложности структурной организации системы. Специфичным здесь предстает то, что непосредственно предшествующим уровнем изменений системы, приводящих к рождению принципиально новых свойств, является не само по себе рождение нового уровня структурной организации, а возникновение нового типа связности элементов в рамках такой системы – связности, определяемой динамиками сложных процессов. Поэтому хотя эмерджентное возникновение способности сознания кажется соотнесенным с эволюцией телесного, на самом деле оно выступает следствием эволюции структурной составляющей организации человеческой телесности, а именно, ее сложности. А уже производной от этого процесса предстает динамика, находящая свое развитое выражение в рождении сознания.
Итак, можно говорить о двух уровнях динамики сложного:
– первый – это уровень, на котором сложное образование определяется и функционирует как совокупность элементов, объединенных между собой многообразными и переплетающимися связями, и
– второй – это уровень, на котором взаимодействия предыдущего уровня трансформируются в рождение никогда прежде не существовавшей на этом поле возможного целостности: новой, самостоятельно действующей в мире единичности, имеющей собственные потребности и располагающей собственными ресурсами их удовлетворения.
И тогда можно сказать, что эмерджентные свойства системы возникают именно на втором этапе динамики сложного, выступая всего лишь проявлением, другой формой реализации вновь рожденных возможностей системы.
3.3. Позиция наблюдателя и обусловленные ею трансформации системы
Ранее было показано, что в сложных системах позиция наблюдателя способна радикально изменять как видение реальности (мир может представать то как физический, то как идеальный), так и восприятие-понимание-ощущение себя самого. С чем это связано?
Наблюдение фиксирует объект так же, как акт рассматривания в сравнении с состоянием смотрения. Смотрение – живой динамичный процесс; рассматривание – остановка движения, фиксация объекта интереса, его «пригвождение» к определенной точке пространства-времени. Когда мы просто смотрим, то не вмешиваемся в процесс, а когда рассматриваем, то видоизменяем его. Позиция наблюдателя – это рассматривание, остановка процесса в точке.
Но важнее даже другое. Наше сознание – часть глубинной реальности, та капля, в которой содержится вся природа океана, голографическая точка, в которой отражена вселенная. Когда мы просто смотрим, мы – часть потока, как капля воды – составная часть океана. Когда мы начинаем всматриваться (а для этого пригвождать объект к пространству-времени), мы выпадаем из общего потока жизненности, занимаем по отношению к нему позицию наблюдателя, и тем самым, изменяем собственную природу. И тогда можно сказать следующее: актом выбора позиции наблюдателя по отношению к происходящему, мы пригвождаем к некой точке пространства-времени прежде всего себя, и как следствие; объект. И в этом – один из важных аспектов динамики сложного.
Как говорит У. Найссер: процесс ведения другого и себя – это единый процесс (я бы уточнила: единый процесс сонастроенного взаимодействия). Размышляя о сложной природе акта восприятия, он развивает интересную концепцию экологического «я», базирующуюся на общих идеях фундаментального подхода Дж. Гибсона. В частности, он говорит о том, что в коммуникативной деятельности мы воспринимаем себя двойственно: с одной стороны, как мишень внимания другого, с другой, – как со-творца коммуникативного взаимодействия: «Эго-рецепция сопровождает восприятие другого как другая сторона монеты: человек воспринимает другого и со-воспринимает себя»[169]169
Neisser U. The Roots of Self-Knowledge: Perceiving Self, It, and Thou // The self across psychology. Self-recognition, self-awareness, and the self concept. N.Y. 1997.
P. 27.
[Закрыть].
Это очень важный момент: в акте сложных взаимодействий ведение себя выступает составной частью ведения другого, или
можно сказать, является оборотной стороной ведения другого. Но дает ли это нам что-то для понимания не социальных взаимодействий, а обычных, допустим, осуществляемых в актах наблюдения за другими объектами? Можно ли эти процессы характеризовать как коммуникативные, если вторая сторона взаимодействия – с общепринятой точки зрения – не является активно действующим началом? И здесь еще один важный аспект возрастания интереса к сложным составляющим динамик изучаемых объектов. От свойственной классической эпистемологии парадигмы активности субъекта в познавательном акте имеет смысл двигаться в направлении осознания того, что такой взгляд на вещи – это, как ярко выразился (правда по другому поводу) Г. Фолльмер, рискованный антропоморфизм, который может быть опровергнут в любой момент[170]170
Фол л мер Г. Эволюционная теория познания. М.: Русский двор, 1998. С. 196.
[Закрыть]. Тем более, как показывают исследования А. Минделла и подтверждают экспериментальные данные, тема активности – пассивности в коммуникативном взаимодействии далеко не так однозначна, как это принято считать в рамках классической эпистемологии.
Итак, когда мы смотрим на другого (другое) как на объект, мы вырываем его из процесса жизни, привязывая к определенной точке пространства-времени. Но этим же самым актом мы видоизменяем себя, поскольку видение себя – составная часть видения другого. При этом нам кажется, что мы видим объект, на самом же деле мы видим себя, – просто в той форме, как мы отражаемся в зеркале объекта. Соответственно, те характеристики, которыми, как нам кажется, в акте наблюдения оказывается наделен объект, на самом деле представляют собой наши собственные характеристики, которыми мы начинаем обладать, когда становимся по отношению к процессу жизни наблюдающими.
В том, что нам кажется, что в этом процессе мы «видим» объект, а не себя, и состоит суть того явления, которое многие восточные школы именуют «омрачением», «омраченностью», «неведением».
4. Двойственность и недуальность в мире сложного
В связи с формулированием параметров сложного мышления, Э. Мореном формулируется принцип, в соответствии с которым «всякое сложное познание, сложное явление или структурообразование в природе и обществе раздираемо глубокими, нередуцируемыми противоречиями, которые не столько разрушают сложное, сколько, как это ни парадоксально, строят его»[171]171
Князева Е. Н. Сложность человеческой телесности: структура и динамика // Бескова И. А., Князева Е. Н., Бескова Д. А. Природа и образы телесности. М.: Прогресс-Tрадиция, 2011. С. 44–45.
[Закрыть].
На мой взгляд, это интересная мысль. Но возникает ряд вопросов, которые заслуживают обсуждения. Например, действительно ли сложность неотделима от внутренней противоречивости системы, и если да, то почему? Какова природа этого странного феномена созависимости подобного рода характеристик (сложности и внутренней противоречивости системы), если он и в самом деле имеет место? И действительно ли противоречия не редуцируемы, и если да, то опять же, по какой причине? И парадоксально ли это, или наоборот, совершенно логично и по-другому не может быть?
Чтобы ответить на эти вопросы, надо прежде всего задуматься над тем, видим ли мы мир противоречивым, потому что такова его подлинная природа, или же это наш взгляд привносит в воспринимаемое данную особенность?
4.1. Истоки диссоциации
Изначально, по своей сути, человек – существо целостное, глубинная природа которого единосущностна природе мира и, так же как мир, недуальна, недвойственна. Двойственность, проявляющаяся в наличии привычных для нашей культуры форм восприятия и репрезентации информации, отстроенных в соответствии с действием закона непротиворечия, привносится в его мир на определенном этапе фило– и онтогенетической эволюции. Полагаю, что в метафорической форме данный поворот представлен библейским мотивом грехопадения. Вкушая от древа познания, человек вбирает в себя противоположные начала: добро и зло, правильное – неправильное, справедливое – неправедное. С этого момента его восприятие имеющегося неустранимо искажено фильтром дуальности, а мы знаем, что резонансным обращенной к миру адресации является сигнал того же модуса. Иными словами, человек, переживший диссоциацию и смотрящий на мир сквозь призму двойственности, предсказуемо дождется ответа от мира, подтверждающего его убежденность в том, что мир действительно дуален, и всё насущное имеет в своем составе противоречивые компоненты.
Однако я полагаю, что человек подвергся диссоциации только на одном из стратов своей организационной упорядоченности, а именно, на уровне «самостоятельно действующая в мире единичность», базовые же уровни сохранили соприродность миру. Иначе говоря, когда человек не занимает позицию наблюдателя по отношению к происходящему (отождествлен с первыми двумя уровнями собственной структурной организации), он в той же мере не дуален, что и окружающее, вследствие чего имеет возможность знать происходящее в другом, как составную часть собственных внутрителесных процессов. Такая способность служит предпосылкой прямых непосредственных усмотрений, которые мы называем интуицией, и которые соотнесены с творческой способностью.
В когнитивной сфере этому повороту в само– и мировосприятии я бы поставила в соответствие этап, когда впервые рождается способность замыкать петлю сознания на себя самого, иными словами, задаваться вопросом, каков я, сознающий, что являюсь сознающим, и каково состояние моего сознания, когда я задаюсь вопросом о том, каково оно? Не трудно видеть, что такого типа вопросы, во-первых, являются метауровневыми, и во-вторых, активно, в яркой форме вводят в мир человека принцип самоприменимости.
Экспериментальные данные свидетельствуют о том, что присоединение внимания к деятельности усиливает переживание деятельности. В частности, ученые обнаружили, что когда человек смотрит на ту часть своего тела, к которой прикасается, соматосенсорная зона коры головного мозга, отвечающая за интерпретацию тактильных ощущений, активируется сильнее, чем когда он не видит прикосновения[172]172
Эккерман Дж. Краткая истории человеческого тела. 24 часа из жизни тела: секс, еда, сон, работа. СПб.: Амфора, 2008. С. 52.
[Закрыть]. Поэтому направление внимания на саму деятельность направления внимания делает– помимо всего прочего переживание куда более острым, чем всё то, что до этого ощущалось. В этом состоянии кристаллизуется новое переживание – самости как чего-то отличного от всего прежде испытанного.
Я считаю, что когда такой акт впервые совершается в когнитивной эволюции человека, в это мгновение и происходит диссоциация на уровне «самостоятельно действующая единичность», потому что отныне одно и то же – физиологически, субстанциально, телесно – существо, в одно и то же время, в одном и том же отношении становится «я» и «не-я». «Я» – как то переживание, которое конституируется при обращении способности сознания на саму эту способность, т. е. когда человек «сознаёт себя сознающим». И «не-я» – как все остальные формы переживания собственной представленности в мире, которые по сравнению с предыдущим оказываются менее яркими, непосредственными, убедительными. После получения подобного опыта человек устойчиво ощущает себя отделенным от мира барьером самости – ведь больше ни одно живое существо не способно к самосознанию. Как говорит лауреат нобелевской премии в области медицины, многие годы посвятивший исследованию проблем сознания, Джералд Эдельман: «Оно (высокоуровневое сознание – И. Б.) выражается в прямом осознании – невыводном или непосредственном осознании ментальных эпизодов без вовлечения органов чувств или рецепторов. Это то, что мы, люди, имеем в дополнение к первичному сознанию. Мы сознаём, что являемся сознающими»[173]173
Ed el man G. Consciousness: The Remembered Present// Cajal and Consciousness. Scientific Approaches to Consciousness on the Centennial of Ramon у Cajal's Textura. Ed. By Pedro C. Marijuan. Annals of the New York Academy of Sciences. Vol. 929. N.Y., 2001. P. 113.
[Закрыть].
