Текст книги "Инновационная сложность"

Автор книги: "Правова група "Домініон" Колектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Новое всегда появляется за счет случайных факторов. Оно проявляется после кризиса, в результате выхода из него. Но именно потому, что оно подспудно зреет в потенциальных, латентных формах в наличных структурах как не актуализированное избыточное разнообразие, появление нового (природную, социальную или культурную инновацию) нельзя назвать чистой случайностью; это, как ее называли многие биологи, «прирученная случайность» или «канализированная случайность».

Расслоение и выпадение из развития отдельных элементов приводит к тому, что даже в центральной части всей системы, которая развивается особенно быстро, существуют отсталые структуры, давно выпавшие из развития. Вся система имеет фрактальное строение. Так, в крупных городах имеются целые кварталы средневековой нищеты. Именно крупные города привлекают бомжей и всякого рода асоциальных элементов. То же самое можно сказать и о развитых странах.

Заключение

Проведенный анализ динамики сложных систем позволяет сделать главный вывод, что, несмотря на все многообразие сложных систем, их многофункциональность, разнообразие их связей, взаимодействий и архитектур организации, сложные системы имеют много общих черт и подчиняются общим законам развития. Для предсказания поведения системы в ближайшем и отдаленном будущем, для корректировки развития системы в сторону желаемого будущего необходимо определить местоположение системы в фазовом пространстве. Для этого надо найти основной тренд развития, установить цикл эволюции и этап цикла, на котором находится система. Если система находится на этапе ускоренного развития, чреватого усилением процессов расслоения и дисбалансировки, и, как следствие, усилением неустойчивости системы, чтобы продлить этот период, необходимо предпринимать действия по сглаживанию различий. Если система находится в кризисе, то надо поддерживать зарождающиеся перспективные инновации, способные перевести систему на новый этап развития. Только вблизи точек бифуркаций, в периоды наибольшей нестабильности можно малыми усилиями подтолкнуть систему в желаемое русло развития.

В социально-экономических системах глубокое понимание закономерностей эволюции сложных систем, способов коэволюции и нелинейного синтеза частей в устойчиво эволюционирующее целое может и должно лечь в основу современного «искусства жить вместе», содействуя утверждению толерантности и сохранению разнообразия в глобализирующихся сообществах. Оно означает: а) жить друг с другом, а не против друг друга; б) жить так, чтобы не уменьшать шансы других, в том числе будущих поколений, жить также хорошо; в) заботиться о тех, кто беден и бесправен, а также о состоянии окружающей среды, расширять круг нашего внимания, сочувствия и заботы (толерантность и экологическое сознание).

«Искусство жить вместе» означает стимулирование толерантности к другому образу жизни/другим людям и поддержание разнообразия в глобализирующихся обществах. Коэволюция есть «искусство жить в едином темпомире», не свертывая, а поддерживая и развивая разнообразие на уровнях элементов и отдельных подсистем. А значит, нужно культивировать у каждого чувство ответственности за целое в плюралистичном и объединенном мире.

II. Когнитивные и антропологические аспекты сложности

Методология исследования когнитивной сложности

И. А. Бескова

В главе вводится более сложная конфигурация реальностей по отношению к которым предлагается рассматривать феномен сложности, чем это допускается классической эпистемологией. В частности, показано, что, ограничивая себя реальностью соприродного человеку мира, мы не сможем увидеть корни тех процессов, которые могут лежать в основании рождения сложного поведения систем. Вводится представление о человекомерной сложности и раскрываются предпосылки ее возникновения. В целях разработки когнитивных средств, адекватных анализу сложных феноменов, предлагается модель вертикальной иерархии миров, связанных отношением порождения. На основании уподобления отношений, связывающих между собой разные типы реальностей, обосновывается, что коррелятом динамики сложного выступают процессы трансформации идей в актах озарения. Анализируются темы двойственности – недуальности, соотношения телесности и сознания, выявляются предпосылки и следствия выбора человеком позиции наблюдателя в отношении исследуемых феноменов и др. Вводятся понятия интегральной и креативной сложности, а также недуальной простоты. Намечены циклы динамики сложного, в рамках которых оказывается возможным выразить всё богатство структурных преобразований феноменов.

Ключевые слова: методология, сложность, телесность, мышление; творчество, познание, восприятие, дуальность, недвойственность, целостность, сознание, интегральная сложность, недуальная простота

То, что мы в нашем мире называем сложностью, связано с возникновением на прежнем поле возможного нового типа упорядоченности, новой структуры, характеризующейся относительной устойчивостью. Причем эта новая структура оказывается носителем свойств, которые не были присущи элементам системы. Соответствующие трансформации можно наблюдать в самых разных сферах, начиная от физико-химических процессов и заканчивая процессами, разворачивающимися в социуме. Что объединяет эти разные по своей природе акты из самых разных областей человеческого жизненного мира? Ответ известен: это специфические особенности самих этих сред, а именно, открытость, нелинейный характер, удаленность от состояния равновесия. Но почему некоторые системы оказываются имеющими такие параметры, тогда как другие – нет?

Обычно данный вопрос в явной форме не ставится, поскольку бессознательно предполагается, что так устроен мир: есть открытые системы, есть закрытые, есть находящиеся в равновесии и есть далекие от него, – такова природа вещей. Можно ли считать подобный ответ удовлетворительным?

Вероятно, да, если нас интересует техническая сторона вопроса: наше умение и способность по собственному усмотрению создавать условия, при которых интересующая нас система обретет характеристики, делающие возможным получение на исходном поле возможного новой упорядочивающей конфигурации взаимосвязей, в которой мы, по тем или иным причинам, заинтересованы. Или наоборот: если мы стремимся так изменить условия, чтобы в интересующей нас сложной системе не сложились предпосылки, при которых весьма вероятным станет развитие событий, которого мы хотели бы избежать. В этом случае действительно достаточно знать, что одни системы – такие, а другие – такие.

Но если мы хотим понять природу сложного, то, представляется, такой ответ недостаточен, потому что в стороне остается ключевой момент: почему какие-то процессы и какие-то системы никогда не дадут выхода на эмерджентное рождение новых свойств, а другие – дадут? Иными словами, а почему мир так устроен, что есть такие системы, а есть другие?

Для того, чтобы понять подлинную природу происходящего в нашем мире, надо вынести точку отсчета за его пределы, поскольку, оценивая его из него самого, мы не получим адекватного представления о логике взаимосвязей процессов. Иначе говоря, мы не должны ограничиваться рассмотрением, при котором соприродный нам мир предстает как альфа и омега творения. В этой связи я предложу модель вертикальной иерархии миров, связанных отношением порождения, где человеческое существо и его мир будут выступать не начальной и конечной инстанцией созидаемого, а всего лишь ступенью, одним из стратов в более общей картине шагов эволюции.

Прежде чем перейти к обоснованию своей позиции, необходимо сделать следующее уточнение. Я буду использовать модельную конструкцию, где реальность, в которой могут происходить события, значимые для понимания природы сложных взаимодействий, является не единственной. Соответственно, персоналии, упоминаемые применительно к разного типа реальностям, потребуется каким-то образом различать. Чтобы избежать постоянных оговорок, проясняющих, какой именно пласт рассмотрения подразумевается, персонажа из обусловливающего мира я буду обозначать с заглавной буквы, а персонажа из мира обусловливаемого – со строчной. В моей модели это будутТворец (или Создатель) и творец (или создатель). При этом ни первый, ни второй не несут религиозной нагрузки и являются полностью модельными конструктами. Между этими персонажами окажутся как моменты сходства, так и различия. Сходство будет связано с характером выполняемых ими функций. Различие будет определяться местом данного конкретного персонажа и его мира в общей иерархии миров.

1. Иерархическое понимание сложного

1.1. Реальна ли реальность?

Все эволюционные цепочки развития живого в рамках того, что мы привычно называем объективной реальностью, я считаю горизонтальными, поскольку в них отслеживаются и представлены лишь те изменения, которые объект интереса претерпевает в пределах привычного нам мира, в существовании и базовых параметрах которого мы (как агенты действия этого мира) не сомневаемся, т. к. он дан буквально в наших собственных непосредственных ощущениях. В качестве же нового измерения (своего рода вертикальной оси системы координат), способного вывести нас за пределы плоскостного анализа, я выберу переменную, которая будет пробегать по мирам. В этом случае мир, соприродный человеку (привычный нам физический мир), будет выступать не как единственно возможный, а как всего лишь один из целого множества других миров. Причем хочу подчеркнуть, имеется в виду не широко известная идея параллельных миров, которая нас все равно не выведет за пределы плоскости и не добавит большей мерности анализу, поскольку миры в ней оказываются, хоть и множественными, но рядоположенными. Это будет вертикально ориентированная иерархия миров, связанных отношением порождения.

Я буду исходить из того, что человек и привычный ему мир-это всего лишь один из возможных пластов реальности, который оказывается доступен в непосредственном усмотрении, только потому что мы соприродны ему, мы с ним «одной крови». Помимо такого рода реальности, существуют и другие, в том числе, так называемая изначальная, глубинная, подлинная (в разных традициях она имеет разные наименования), из которой процессы нашего мира инициируются и движениями в которой они в значительной степени определяются и направляются. Последнюю я буду считать реальностью персонажа, которого назову Творцом (Создателем).

Почему используются термины «Творец», «Создатель»? Почему вообще речь заходит о творении применительно к идее иерархии миров?

Вслед за некоторыми духовными традициями,[154]154
  Соответствующие представления можно встретить, например, в традиции Дзогчен (Великое Совершенство), где утверждается, что когда изначально чистая способность сознания (ригпа) не распознаёт себя в своих проявлениях, начинается творение физических миров. (См.: Конгтрул Джамгон Лодро Тайе. Мириады миров: Буддийская космология в Абхидхарме, Калачакре и Дзогчене. СПб.: Уддияна, 2003). Из последующего рассмотрения будет видно, что сходных воззрений придерживаются и некоторые представители ранних культур. Так, австралийским аборигенам наш мир видится как порожденный умом Создателя Сновидений.


[Закрыть] я полагаю, что мир, который мы воспринимаем как физический, материальный, вещный, имеет исток своего возникновения в сознании персонажа, принадлежащего реальности более высокого порядка и рожден умом Творца нашего мира. Соответственно, для Него[155]155
  Напомню, творящие персонажи (а также их атрибуты) из миров разных уровней будут чисто графически отличаться написанием: с заглавной (Творец, Создатель, Он, Его и т. п.) – применительно к миру изначальной реальности, и строчной (творец, создатель, он, его и т. п.) – для персонажа из миров, порожденных первым. Еще раз подчеркну, это модельные конструкты и религиозное содержание здесь не предполагается.


[Закрыть] наш мир – иллюзорный, бесплотный, идеальный (не потому что совершенен, а потому что имеет дело со сферой помысленного). В таком случае, человек предстает как персонаж мира идей Творца. Однако следует признать, что это плохо согласуется с нашим непосредственным чувством, которое подсказывает, что и мир вокруг нас, и сами мы вполне вещественны и совершенно материальны. В чем же тут дело?

Мерилом реальности для человека выступает он сам: все, со-природное ему, всё, о чем его органы чувств скажут, что оно имеет туже степень воплощенности, что и он, будет признано реальным. На самом же деле, на основании такого и всех подобных вариантов исследования мы должны были бы сказать следующее: тестируемое имеет ту же степень реальности, что и я сам, оно той же степени овеществленности, что и я. Но не больше. У нас нет оснований сделать следующий шаг и заключить: значит, протестированное имеет реальное, а не иллюзорное существование, – потому что проверяемое на степень вещности-иллюзорности оценивается, исходя из нашей же реальности, и средствами, созданными существом, принадлежащим ей же. Тогда как, чтобы определить степень его собственной реальности, надо иметь точку отсчета вне этой системы координат. В противном случае наш вывод тривиализуется: ведь если мир человека – единственная реальность, то изначально, по определению, всё, принадлежащее ей, имеет ту же степень проявленности. Но вот какова она, эта степень?

Ответить на этот вопрос можно только в том случае, если в своем гипотетическом моделировании мы выйдем за пределы этой сферы анализа и перестанем воспринимать собственную реальность как единственную из существующих. И только в этом случае начинает проступать какая-то логика за буддийским представлением о том, что окружающая человека реальность иллюзорна.

Существует короткая дзэнская история, имеющая отношение к этой теме. Мастер однажды спросил учеников: «Что представляет собой этот камень?» Один из них сразу с умным видом ответил: «Это иллюзия, которая существует только в моей голове» – «Наверное у тебя очень тяжелая голова, если она таскает такие иллюзии», – промолвил учитель.

Здесь мы сталкиваемся со странностью: с одной стороны, в данной традиции представление об иллюзорности мира, фактически, общее место; с другой, – учитель почему-то высмеивает категоричный, поспешный, без раздумий данный ответ ученика. В чем тут дело? Чем является камень – иллюзией или реальностью? Или в более общей форме: каков статус нашего мира – это иллюзия (на чем настаивают многие духовные традиции) или все же физическая, плотная, данная нам в непосредственных ощущениях реальность (о чем свидетельствуют органы чувств, не доверять которым невозможно)?

Это и иллюзия, и реальность: все зависит от того, куда мы помещаем точку отсчета при ответе на этот вопрос. Если точкой отсчета выступает наша собственная реальность, то всё, соприродное нам в окружающем мире, столь же вещественно и реально, как и мы сами. И это иллюзия, если мы выносим точку рассмотрения за пределы плоскости нашего мира, помещая ее в сферу глубинной, обусловливающей реальности, потому что, по сути своей, реальность окружающего нас мира является по отношению к Создателю нашего мира такой же, какой реальность наших идеальных миров (например, сновидений) является по отношению к нам, как к ее творцам. Иными словами, идеальной. Для Творца мы так же иллюзорны, невещественны, как мы сами – в статусе героев собственных сновидений – для себя, как персонажей физического мира. И так же как мы – в образах персонажей собственных сновидений – доверяем происходящему во сне как на самом деле совершающемуся, воспринимая его как абсолютную, единственную, подлинную реальность[156]156
  Об этом свидетельствуют физиологические реакции в организме во время сна, которые в точности воспроизводят реакции на события, реально совершающиеся с нами в физическом мире, за исключением последней стадии мышечной импульсации, обеспечивающей реализацию действия в реальности.


[Закрыть], так же мы, как персонажи сновидений Создателя, воспринимаем окружающее нас пространство как абсолютно реальное. Однако для Него все это столь же идеально, иллюзорно, невещественно, бесплотно, как и для нас – иллюзорно, невещественно и бесплотно происходящее в наших собственных снах.

Итак, если в качестве единственной реальности признаётся та, что соприродна человеку (в моем представлении это плоскостной подход, ограничивающийся всего лишь одним уровнем рассмотрения, относительно которого субъект и пытается что-то выяснить, не выходя за его же рамки), то всё, представленное в ней и однопорядковое человеку, совершенно справедливо и с достаточным на то основанием, будет оцениваться последним как имеющее реальное существование, вещественное, материальное, плотное. Об этом сообщит человеку его собственная телесность, как инструмент постижения этого мира. Именно она расскажет о том, что окружающее имеет ту же степень реальности, п ре дета вл е н н ости, проявленности в мир, что и мы сами. И только в том случае, если мы выносим точку отсчета за пределы нашей плоскости (я называю такой подход объемным), и помещаем ее, допустим, в сферу обусловливающей реальности (мир Создателя), мы понимаем, что представления духовных традиций об иллюзорности окружающего, вопреки их противоречию непосредственным данным органов чувств, имеют под собой основание.

Аналогичная ситуация имеет место и по отношению к паре человек (творец) – мир его идей>. Допустим, нам снится сон, и мы, пробудившись, задаемся вопросом, насколько реально виденное? Или по-другому: существует ли пространство, в котором снившееся реализовалось, и если да, то каково оно: вещественно или иллюзорно? Для человека, как творца собственного мира идей, происходившее во сне, безусловно, иллюзия. Если же мы переместим точку отсчета в мир нашего сновидения, то для персонажей, его населяющих, и они сами, и происходившее с ними реально, вещественно, со-бытийно.

Вот почему камень из дзэнской истории – это и иллюзия, и реальность, в зависимости от того, откуда посмотреть. Если в качестве точки отсчета мы выбираем наш собственный физический мир, то, безусловно, этот камень имеет ту же степень овеществленности, что и мы сами. То есть в этом случае с полным на то основанием мы должны признать, что он ничуть не менее реален, чем мы. Но если вынести точку рассмотрения за пределы нашего мира и расположить ее в мире Создателя, то и этот камень, и те горы, реки, моря и долины, которые снятся нам, – такая же иллюзия, как мы сами в качестве персонажей миров наших собственных сновидений.

1.2. Познание сложного как своего рода «срединный путь»

Таким образом, в предлагаемой модели для оценки статуса существования интересующего нас объекта вводится ссылка на точку отсчета, относительно которой данный статус рассматривается. Как видим, подобная модель получается многослойной. Вместо одного уровня рассмотрения (человек и однопорядковый ему мир материальной реальности), вводится, по меньшей мере, три: 1) мир Творца, 2) мир порожденных Им идей (он же – мир человека, т. е. наш с вами физический мир), и 3) мир идеальных конструктов человека (мир наших идей). На самом деле число миров в этой модели бесконечно, поскольку вышеописанная тройка может иметь развитие в обоих направлениях, в результате чего появятся миры, порождаемые персонажами наших сновидений в попытке оценить последствия совершаемых ими в их реальности выборов. А персонажи этих вновь созданных идеальных миров способны порождать свои миры знания-мнения, и т. д. Цепочка может продолжаться и в другую сторону. В таком случае Творец нашего мира предстанет как персонаж идеальных миров другого Творца и т. п. Однако я остановлюсь на трехзвенной иерархии, поскольку для моих целей этого достаточно. Миром глубинной, обусловливающей, реальности назову мир Творца. Миром поверхностной, обусловливаемой реальности, – мир человека.

Любой когнитивный конструкт (будь то отщепленный фрагмент «я-образа» субъекта, или же персонаж из мира его сновидений), будучи однажды рожден, самим актом своего творения (пусть и в форме идеи), обретает некую форму явленности (признаем ли мы ее материальной или идеальной зависит от выбранной точки отсчета). Именно обретение относительно устойчивой формы, оформленность, позволяет персонажу в соприродном ему мире в дальнейшем функционировать как относительно самостоятельная целостная единица, способная взаимодействовать с окружающим с целью удовлетворения собственных нужд и достижения своих целей в ходе адаптации к среде. Так, мы знаем, что персонажи из мира сновидений демонстрируют осмысленное поведение, что, в конечном счете, как раз и позволяет человеку на этой основе лучше понимать себя. Подобным же образом, создаваемые для решения каких-то задач образы себя в мысленном экспериментировании также способны к человекомерному поведению, что и дает возможность в ходе мысленного моделирования находить ответы на интересующие вопросы. Посчитаем ли мы такое поведение-существование иллюзорным или вещественно-реальным, зависит от того, с какой позиции мы будем смотреть на процесс. События, объекты и персонажи, которые для Творца (творца) в равной степени измыслены, иллюзорны, невещественны, друг для друга будут в равной же степени воплощенны и реальны, потому что имеют общую логику возникновения (рождены в акте созидания нового в сфере идей Творца / творца, Его / его творческого созидательного усилия) и общую степень оформленности: для мира обусловливающей реальности – в образах, для мира обусловливаемой реальности – во плоти.

Из вышеизложенных соображений уже понятно, что я уподобляю пары отношений <Творец – мир человека> и <человек – мир его идей>. Данные пары упорядочены, что графически выражается использованием угловых скобок. Упорядоченность означает, что отношение между элементами пары несимметрично, поэтому порядок имеет значение. В данном случае отношение, связывающее элементы в парах, – это отношение порождения: первый элемент в каждой паре выступает источником возникновения второго.

Чтобы предлагаемая аналогия взаимосвязей высветилась ярче, представлю эти пары в следующей форме: <Творец – мир₁> и <творец – мир₂>, причем Творец принадлежит миру₀, а творец принадлежит миру₁, где мир₀ – глубинная, обусловливающая реальность, а мир₁ – поверхностная, обусловливаемая реальность. Если мы помещаем точку отсчета в сферу обусловливающей реальности (реальности Творца), то мир₁ выступает как мир Его идей, и он же предстает как физический мир, если помещаем наблюдателя в мир обусловливаемой реальности, реальности человека (творца).

Идея уподобления функций Творца и творца (и тот, и другой порождают собственные идеальные миры), помогает получить некоторые интересные следствия. Например, человек в этой модели выступает связующим звеном между разными типами реальностей и разными формами бытия в мире, что делает его положение исключительным в плане возможности знать другие реальности не как реконструкцию или следствие мистического опыта, а так сказать, «на кончиках пальцев». Ведь с одной стороны, он является персонажем сферы идеальных миров Создателя, но с другой, – этот мир (вопреки обычно декларируемому) оказывается известен ему в собственном обыденном опыте, потому что для него это мир физической, вещной реальности, данной в непосредственных ощущениях. Кроме того, человек, подобно Творцу (из обусловливающей реальности), продуцирует собственные миры знания-мнения. Пусть это миры знания-мнения персонажа из сферы обусловливаемой реальности, но тем не менее, это миры того же модуса. И это значит, что кое-что важное о мышлении Создателя человеку может быть известно из личного опыта рождения идей, который для него не только не имеет статуса исключительности, но является абсолютно повседневным.

Это свидетельствует о том, что нам следует изменить представление о познавательных ресурсах, которыми располагает человек в плане возможности знания мира глубинной реальности: это будет не рассудочное знание в чистом виде и не мистическое прямое усмотрение, а некий промежуточный (в определенном смысле «срединный») вариант, в котором присутствуют некоторые черты обоих путей познания. Так, выстраивание вышеупомянутых аналогий позволяет получать некоторое представление о природе обусловливающей реальности на основании буквально собственного опыта (и это роднит его с непосредственным усмотрением, за исключением элемента мистичности). С другой стороны, объяснительные модели, которыми человек пользуется для понимания происходящего в актах его творческой активности, достаточно успешно могут быть применены для понимания происходящего в актах рождения сложного (что приближает этот путь постижения к методам рационального познания, за исключением аспекта изначальной ограниченности объяснительных моделей признанием единичности физический реальности).

Далее. Если исходить из вышеупомянутого уподобления, то можно предположить, что рождение новой упорядочивающей конфигурации в физическом мире предстает как поверхностное проявление более объемного процесса, разворачивающегося в сфере обусловливающей реальности, и является поверхностным воплощением акта творческого озарения. Вследствие этого акта складывается новое видение Творцом имевшегося в его распоряжении знания. И напротив, процессы, не имеющие статуса сложных, соответствуют рутинным актам в сфере мышления Творца нашего мира.

Исходя из этого, сложными назову взаимодействия, которые для понимания сути разворачивающихся трансформаций требуют обращения к идее иерархической обусловленности происходящего, когда то, что мы видим на уровне поверхностной (физической) реальности, дополняется пониманием того, какие пертурбации в сфере мыслительной деятельности коррелируют с интересующими нас динамиками. Процессы, не обладающие качеством сложности, хоть и имеют корреляты в сфере нефизической реальности (в сфере идей), но, репрезентируя рутинные динамики мышления Творца, могут достаточно адекватно пониматься и без обращения к последним.

Иными словами, и у сложных, и у не имеющих этого качества процессов есть корреляты в сфере идеальных миров Создателя, но для первых учет глубинных динамик значим для понимания смысла происходящего в нашем мире, а для вторых – этим знанием можно пренебречь, поскольку оно не вносит принципиально нового в понимание имеющего место на уровне физической реальности.

2. Случайна ли «человекомерность» сложного?

Теперь взглянем под этим углом зрения на некоторые аспекты сложных процессов, чтобы попытаться объемнее смоделировать природу сложного и по возможности очертить параметры когнитивных ресурсов, необходимых для схватывания так понимаемой сложности. В этой связи хочу обратить внимание на характеристику сложного поведения, которая встретилась мне в основополагающем труде «Познание сложного» Г. Николиса и И. Пригожина и которая, на мой взгляд, недооценена в плане выявления истоков рождения сложности. В частности, касаясь темы возникновения ячеек Бенара, они отмечают, что когда разность температур (ΔТ) верхнего и нижнего (нагреваемого) слоя жидкости ниже критического значения, сохраняется независимость различных частей системы друг от друга. «Напротив, выше порогового значения ΔАТс[157]157
  Где ДТ_с – значение разности температур, называемое критическим, когда объем вещества отклоняемой от равновесия системы приходит в движение, не являющееся случайным: жидкость структурируется в виде небольших ячеек, которые и именуются ячейками Бенара.


[Закрыть]все происходит так, как если бы каждый элемент объема следил за поведением своих соседей и учитывал его с тем, чтобы играть нужную роль в общем процессе (курсив мой – И. Б.)»[158]158
  Николис Г., Пригожим И. Познание сложного. Введение. М.: Мир, 1990. С. 18.


[Закрыть].

Подобная формулировка производит впечатление довольно мистической. Стоит ли за ней какое-либо значимое содержание, или это просто метафора, не предполагающая глубинных оснований для уподобления процессов и удовлетворяющаяся внешним, совершенно поверхностным, сходством (на это деликатно намекает использование авторами оговорки «как если бы»)? Но даже если верно последнее, случайно ли упомянутое сходство? Или же перед нами довольно точное выражение одной из значимых черт подлинно сложного, но данное вне объяснительной модели, позволяющей снять кажущуюся избыточность аналогии? Остановлюсь на этом вопросе подробнее, поскольку полагаю упомянутую характеристику поведения эвристически ценной в плане определения параметров когнитивных структур, адекватных для ее выражения.

На мой взгляд, во взаимодействиях, которые мы готовы признать сложными (или сложностными – согласно терминологии В. И. Аршинова), действительно представлена человекомерная сложность[159]159
  Когда я говорю «человекомерная», то имею в виду следующее: процессы, разворачивающиеся в системе, обусловлены таким поведением ее элементов, которое стороннему наблюдателю напоминает поведение существ, наделенных разумом и заинтересованных в координации усилий с целью совместного достижения искомого результата.


[Закрыть]. Но как такое возможно? Не можем же мы всерьез допустить, что неодушевленные объекты неслучайным образом способны к демонстрации «человекомерного» поведения?

Сначала некоторые соображения относительности «одушевленности и неодушевленности», а также того, что могут и что не должны демонстрировать «объекты» в рамках привычно воспринимаемой действительности.

2.1. «Флирт» сноподобных взаимодействий и понимание сложного

Если мы посмотрим на мир, рождающий сложные взаимодействия, сквозь призму идей известного исследователя, физика по первоначальному образованию, доктора философии, практикующего психоаналитика, одного из создателей процессуально ориентированной психологии, Арнольда Минделла, то сможем увидеть немало интересного. В частности, Минделл хочет проанализировать природу тонких, «сноподобных», как он их называет, взаимодействий, характеризующих, скорее, квантовую реальность, чем мезокосмическую. В частности, в создаваемой им модели получается, что объекты, которые мы антропоцентристски воспринимаем лишь как пассивную, претерпевающую воздействие, сторону, могут выступать инициирующим началом, играя активную роль в коммуникативном эпизоде. С этой позиции может оказаться верным, что не мы обратили внимание на объект, а он привлек наше внимание к себе. Чтобы стала понятнее логика подхода, коротко остановлюсь на некоторых постулатах А. Минделла.

Ему удалось создать концепцию, в которой современные представления о природе сновидений и методах работы с ними (существующие в области юнгианской и гештальтпсихологии), синтезированы с некоторыми идеями традиционных культур, в частности, австралийских аборигенов. Согласно верованиям последних, Сновидение – это таинственная энергия, скрывающаяся за всем, что мы воспринимаем. Они говорят, что Сновидение представляет собой тонкую силу, заставляющую человека тяготеть к вещам, например, провоцирующую посмотреть на что-либо до того, как он это осознает. По их мнению, Сновидение – это сила и образец, которая создает физическую реальность. Поэтому, как они говорят: «Ты можешь убить кенгуру, но не можешь убить его сущность – „Сновидение Кенгуру“»[160]160
  Минделл А. Ученик создателя сновидений. Использование более высоких состояний сознания для интерпретации сновидений. М., 2003. С. 21.


[Закрыть].

Здесь особенный интерес представляет констатация наличия некой побудительной энергии, провоцирующей человека к совершению действия еще до момента осознания им такого побуждения и формирования осознанного решения его осуществить. А. Минделл так выражает эту примечательную особенность мира побудительной реальности, которую он, вслед за австралийскими аборигенами, именует миром Сновидения (правда, уточняя при этом, что Юнг назвал бы эту силу бессознательным): «Согласно моей интерпретации математики квантовой физики, повседневная реальность возникает из быстрых, воображаемых-виртуальных или сноподобных – взаимодействий между наблюдателем и наблюдаемым. Эти двусторонние сноподобные взаимодействия – я называю их „заигрываниями“ (flirts) – необходимы для объяснения квантовой механики и того, как происходит наблюдение реального мира. Иными словами, то, что мы называем „вами“ и „мной“, отчасти представляет собой две взаимодействующих силы в невидимом мире.

С точки зрения того мира нельзя с уверенностью сказать, кто кого наблюдает[161]161
  Мне вспоминается дзэнское: «Чжао Чжу спал, и ему снилось, что он – бабочка, весело порхающая с цветка на цветок в поисках нектара. Он проснулся и не знает, то ли он Чжао Чжу, которому снилось, что он бабочка, то ли он бабочка, которой снится, что она Чжао Чжу».


[Закрыть], как будто и наблюдаемый, и наблюдатель составляют часть ума Создателя Сновидений, Ума Бога, мыслящего о Самом Себе»[162]162
  Минделл А. Ученик создателя сновидений. С. 16–17.


[Закрыть]. И еще: «В квантовой физике невидимая, неподдающаяся измерению реальность того, что называется «квантово-волновой функцией», дает начало частицам и, в конечном итоге, бесконечности форм, составляющих обыденную реальность. Иными словами, для того, чтобы понимать реальность материи, вам приходится отказываться от того, что вы считали известным и истинным, и признавать, что квантовый мир, возможно, является необъяснимым»[163]163
  Там же. С. 17.


[Закрыть].