Текст книги "Выбор варианта (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 65

Разговоры, о которых рава Лейна никогда так и не узнала.

– Скажи, Раго… Ну, чего не хватает этим бабам?! Я вот думаю… Может стоило ей найти мужа помоложе?

– Цезус! Да ей и самой чуть не двадцать пять лет было! Кто бы перестарка еще захотел брать!

– Э, нет! Они, странницы эти, очень долго остаются молодыми. Вспомни летопись Сарога. Хотя, ты не читал, понятно дело… Так вот, ученый муж писал, что даже когда Ильде, жене знаменитого Марана было больше сорока, она выглядела как девушка. Они очень долго остаются молодыми, Раго… А еще говорят, хотя Левенц и утверждает, что просто сплетни… Так вот, говорят, что мужчина рядом с ними тоже долго не стареет!

Раго засмеялся.

– Так вот зачем ты хотел ее, цезус! А я понять не мог – жена у тебя молодая и хороша собой, сына родила, всегда послушна… А ты эту… Странницу эту решил с собой тащить в столицу. Давай-ка еще налью, больно у тиргуса вино доброе. Знаешь, цезус… Я даже рад, что сбежала она. Ну их, этих баб. То ли добавят годов, то ли – нет, а жить спокойно не дадут. Может, она по Сейду бы этому тосковала, и жить с тобой не захотела.

Цезус разозлился. Отпил из бокала, поперхнулся, долго откашливался.

– А кто бы ее спрашивать-то стал?! Дело жены – повиноваться мужу! Ты бы был ее мужем, ты бы и приказал!

– Знаешь, цезус, я вот никогда не понимал этих крыс архивных, ну, как вот брат твой. Что за мужик такой – книги он читает! Не священник же, чтобы свитки перебирать… Но иногда и их послушать не грех. А Левенц мне говорил, что они на душу мужчины влиять могут. Взять того же Марана Могучего. Сам ты рассказывал, что умер он через год после жены и тосковал сильно. Так что я даже рад, что сбежала она.

– Ну, что теперь сделаешь, сын… Смирись. Даже если бы осталась у нас – цезус бы себе её забрал.

Сейд молча ходил по кабинету отца, задумчиво барабанил пальцами по замерзшему окну, за которым уже наливался багрянцем зимний закат.

– Даже так мы все равно в прибыли, Сейд. Доходы-то ее от сеха в Приморском теперь нам пойдут! А там хорошие деньги, мальчик мой. И здесь у нас варенья эти бабы делают всем на зависть. Я вот думаю по весне еще один такой сех запустить. Девок только нужно подобрать рукодельных.

Помолчали еще немного.

– Сейд, у тебя жена молодая и красивая, смотри, вон в рот тебе заглядывает и краснеет. А земель сколько за ней добавилось! И семья у нее не из самых слабых. Ну чего тебе еще-то надобно?!

Сейд молчал…

– Ну, ничего-ничего… Вот родит тебе жена сына, да начнешь о его будущем думать, вся дурь выветрится.

– Сложно сказать, мама… Но ты, хотя бы примерно представляешь, чему учить девочек будешь?

– Конечно, сынок. И домоводству, и варенье делать по рецептам равы Лейны, и немножко грамоте учить. Расходов больших не понадобиться, не переживай. И плату возьму с родителей такую, чтобы окупить все. Я уже даже присмотрела, кого в учителя брать и в наставницы. А еще рава Лейна мне дала рецепты тех штук, что называли «торт». Ну, как на свадьбе тирга Сейда были. Я хочу, чтобы девочки учились не только каши варить, а всему, чему можно. Она мне, признаться, сама лично продиктовала, как эти консервы у нее делали. Так что, если захочешь – можешь ставить такой же сех, как у соседей. Тебе деньги лишними не будут.

– Мама, мы и так не бедствуем. Но я подумаю.

– А школа?

Лайг Марций засмеялся.

– Мама, ну когда это мне удавалось тебя переспорить?! Хочешь ты эту свою школу – собирай людей…

– И обязательно историю и географию преподавать будут. Ну, хоть немного…

– Зачем женщинам такое, мама?!

– А затем, сынок, что если бы не нянька моя, Шойма, я бы никогда не слышала даже историй про Ильду, жену Марана. Про то, что при ней девочек обучали даже и из лука стрелять, про то, что далеко не всегда она мужа слушалась… И тебя бы, радость моя, на этом свете не было. Каково это мне было, девчонке, отстоять у цезуса для тебя права на тирг?! Могло и не получится. Сдали бы замуж за старика, и тебя бы со свету сжили родичи. Так что и законы девочкам тоже преподавать станут!

– Хорошо, мама. Я понял. Приготовь бумаги, я подпишу…

– Ну что, Гарла? Довольна?

Рава Нув сидел за столом в доме Гарлы и пытался понять, что теперь со всем этим делать…

– А чего же мне быть недовольной, Нув?! На девке места живого не было! Она ребенка скинула! А вы все глаза закрывали, вроде, как и не знали ничего!

– Если такая умная – подскажи, что теперь делать?

– Ничего не нужно делать, Нув. Все уже решено. Жить Лата у меня будет. И дом свой я ей передам – имею право. Но ежели сарг пойдет против…

– А что ты можешь, Гарла, ежели и пойдем? Помрешь – выгоним ее, да и дело с концом.

– Нет, рава Нув. Не с концом. Я в город-то не просто так ездила, а завещание написала.

– Какое завещание?! Это как купцы пишут? Так ты грамоты не знаешь!

– Я-то не знаю, а в городе нашлись грамотеи! За деньги много, что можно решить! И пергамент тот отдала я раве Брошту. Он тут лацита тиргусом поставлен! И уж он то грамоту разумеет. А я не мужняя жена, имею право свое добро кому угодно завещать!

– Гарла, ну не горячись ты… Видано ли дело – от мужа уходить! Понятно, что Грай не самый лучший муж и работник. Но и так ведь нельзя… Пусть Лата вертается домой, а Грая уж сарг поставит на место, обещаю.

– Рава Нув, а ребеночка ей сарг на место поставит? А здоровье вернет?! Вы все смотрели, как он измывается над ней. Не к тебе ли мы с Латой приходили, просили защиты?! Ты что тогда сказал? Ты сказал, что сарг в семьи лезть не будет! Так вот и не лезьте. А нужно будет – я до самого тирга Сейда дойду. И попомни мои слова – я стара, бояться мне нечего. А девку сгубить я вам не дам. Это сейчас рава Брошт ни во что не лезет, только налоги собирает. А ведь может и по другому все стать…

– Ты нам угрожаешь, Гарла?

– А ты как думаешь, рава Нув? Я, милок, свое отбоялась уже. Письмо лацита тиргусу отправили, так что, ежели вдруг, у меня дом сгорит – то выйдет, что сарг со своими обязанностями не справляется! Знаешь, что тогда будет?

– Гарла, ну ведь так тихо и спокойно раньше жили… Ни ссор, ни скандалов. А сегодня Микта приходила и базлала на весь поселок, что ежели сарг ей мужа не угомонит, она тоже уйдет! Ты понимаешь, что будет?!

– Я-то понимаю. Это вы понять не хотите. Или начнут мужики себя честно вести и работать столько же, или останутся одни. Ты, рава Нув, еще о том подумай, что мужиков можно и других найти, рыбу можно покупать. А вот что в банки класть, да как сделать, чтобы не вздувались они – только женщины знают. Крепко подумай, рава Нув. И с саргом поговори. Нельзя допускать шума на весь поселок. Это я понимаю. Но и самых поганых мужиков вам придется в чувства приводить. Хоть и не так их много у нас, но и терпеть не все женщины будут. А я свое слово сказала – Лата у меня жить будет и дом мой ей перейдет.

Глава 66

Том не обманул, он действительно вернулся к вечеру.

Днем я отдохнула, а после легкого ужина биосистема дома, которая при знакомстве со мной назвалась Рудой, спросила, хочу ли я принять гостя.

И сейчас я сидела в кресле на веранде дома и слушала небольшую лекцию Тома о мире с названием Маранго.

– Понимаете, Лена, это ведь произошло не в один миг. Сперва упростили образовательные системы, потому что не было смысла так загружать мозг, если в любой момент можно получить ответ на любой вопрос. Потом решили вообще не обучать больше года нижние слои населения. Потом это распространилось и на средние слои…Это тянулось более трех веков. Обучение последний век было доступно только Высшим.

Разумеется, общество сильно расслоилось, часть просто бессмысленно уничтожала ресурсы, потому что могла себе это позволить. Часть голодала, часть питалась на минимальном уровне. И таких слоев было много. Верхушка общества стравливала слои между собой. Ни за чем, просто – для развлечения. Их называли Золотой Миллиард.

Там тоже не все было гладко, иногда вспыхивали эпидемии самоубийств, иногда – убийств… Закончилось все большой кровью.

Но нам повезло, если это так можно назвать. Человек, который перевернул историю был фанатик. И, как считают современные психиатры – не совсем нормален. Но взлетев на гребне революции и крови к вершине власти он добровольно ушел из жизни. Он не хотел власти. Но он был бионистом и видел, к чему ведут изменения в психике и генетике нижних слоев общества. Поэтому он тщательно подготовил свой уход. Имя его мало кому известно. Это не та страница истории, которой можно гордится.

Власть он оставил ученым. Не одному, Елена. А целой группе. К этому времени планета была основательно загажена. Мы не очистили ее до сих пор. Хотя работы идут уже более сотни лет. И не осталось практически никаких полезных ископаемых. Если бы не труды ученых – мир погиб бы полностью. Я уже знаю, как вы зарядили порго Аграуса. Вот именно это открытие поля, способного перевести кинетическую или любую другую энергию в нужную нам и дало шанс нашему миру. Но это все политика, а я хочу рассказать вам о биологических последствиях.

Население отупело. Первое время казалось, что эти изменения необратимы. И большая часть народа просто не пригодна для обучения. У них есть только самые примитивные рефлексы и потребности. Мы заботимся о них, они живут так, как могут. Их не обижают и не унижают. Мы следим и не даем им делать глупости. Но чудовищно малое количество из них проявляет такие качества как любопытство, трудолюбие, жалость или любовь. Все их детство проходит в бесконечной череде тестов, которые они даже не замечают. Мы отбираем всех, кто подает хоть малейшие надежды. Но в большинстве они на всю жизнь остаются вот такими, как Аграус. И он еще – не нижний слой, а четвертый. Из самых перспективных мы набираем местную элиту. К сожалению, способность учится далеко не всегда передается потомкам. Но сейчас у нас уже шесть слоев и верхний – почти обычные люди. Многие из них, кстати, стараются перебраться на другие планеты.

За все в этой жизни приходится платить. Сейчас наше общество платит за столетия бездумного существования. А мы, местная технократия, трясемся над каждым ребенком, который способен обучаться.

– Том, неужели все такие как Аграус?

– Сейчас таких – более семидесяти процентов населения, Лена. Хотя, последнее время ученые бионики и генетики замечают какой-то микроскопический сдвиг к лучшему.

– Мне трудно это принять, Том. Уровень ваших знаний на порядок выше, чем в моем мире.

– Да, Лена. Но, к сожалению, разбирается в этом ничтожная часть населения. Остальные просто продолжают бездумно пользоваться. Когда-нибудь мой народ восстановится, я верю в это. Но будет это еще не скоро.

– Том, я не могу не спросить. А что ждет меня в вашем мире?

– Ничего плохого, Елена. Разумеется, вы не обладаете теми знаниями, что доступны, например, мне. Но это и не важно. Ни вы, ни ваши дети, не потеряли способность обучаться. У вас есть выбор. Вы можете остаться здесь, пройти обучение, довольно длительное, надо сказать. И работать так, как пристало человеку мыслящему. Можете вернуться домой. Но я уже говорил вам о временном несоответствии. Тут, к сожалению, я не смогу вам объяснить суть – я не темпоротехник. А можете выбрать одну из нескольких планет. Все они малонаселены, но достаточно удобны для жизни. Конечно, есть разница в социумах, но ничего критического. Любой из них будет для вас непривычен, но вы сможете адаптироваться. Так что выбирать вам, скорее, нужно не социум, а климатические условия. Но пока вам совершенно некуда торопиться.

– Том, вы же говорили, что у вас мало людей, умеющих и желающих учится. Зачем вам другие планеты?

– Затем, Лена, что Маранго сейчас просто камера хранения генетического материала. Большей частью испорченного. И мы все это осознаем. А людям нужна родная планета и дом. Мне кажется, больше всего вам подойдет Росток. Я пришлю вам материалы и вы спокойно сможете ознакомиться.

Я прожила на Маранго еще три месяца. Встречалась со многими людьми, разговаривала, смотрела, училась и понимала – я не хочу здесь оставаться.

Туйва, генетик, с которой меня познакомил Том, приятная молодая женщина, несколько раз возила меня на экскурсии. Она прекрасно управляла маленьким воздушным судном и не жалела тратить на меня время. Я видела и прекрасные леса, и чистейшие озера и реки Маранго, но я видела и выжженую стеклянную пустыню на месте взрывов. Видела в учебных материалах сотни вымерших животных и тысячи растений.

Я не хочу бесконечно бороться даже с собой. А каково будет детям?! Нужно быть святым или подвижником, чтобы общаться с нижними слоями общества. Только такие здесь и остаются работать. Потому что Аграусов нельзя бросать без присмотра. Я испытывала раздражение при виде клонов Аграуса. Нет, они не были клонами в прямом смысле. Но целая планета людей, которые просто едят, спят и трахаются…

Я не хотела бы считать этот мир своим домом.

Глава 67

Этот разговор с Томом произошел после очередной экскурсии по миру Маранго. В этот раз моим спутником был Териго – хронотехник. Он пытался объяснить мне разницу между хронотехниками и темпоротехниками, но минут через десять сдался и рассмеялся.

– Смиритесь, Териго – я тоже улыбнулась – слишком далеко ваш мир ушел вперед в техническом отношении.

Мы посещали третий уровень, и я обратила внимание на одну странную, с моей точки зрения, деталь. За те пару часов, что мы провели бродя по местам отдыха и развлечений, я не увидела ни одного ребенка, ни одной беременной женщины. Так что к вечерней беседе у меня назрели вопросы.

– Том, почему дети и семьи есть только на двух высших уровнях?

– Лена, но это же очевидно! Жители нижних просто не способны воспитывать детей. Поэтому в определенном возрасте у женщин и мужчин берут генетический материал, а потом их стерилизуют. Нам ни к чему бессистемное размножение.

– А откуда же дети?!

– Искусственное оплодотворение, искусственная матка. Мы бережем генетический материал. Поэтому у каждого жителя планеты есть не менее двух детей.

– Том, они что, никогда не видят своих детей?!

– Лена, они даже не задумываются о их существовании.

– Том, а кто определяет, какие именно яйцеклетку и сперматозоид скрестить?

– Есть различные программы скрещивания. Хотя, должен сказать, что выход людей, способных к обучению при совершенно разных факторах подбора генного материала – практически одинаковый.

Я помолчала. Эта новость шокировала меня. Нет, безусловно, этот мир нельзя назвать отвратительным. Ну, хотя бы по тому, что сдавших генетический материал людей, то есть, с точки зрения их программ – уже бесполезных, не убивают, как например делали фашисты на Земле, избавляясь от «лишних» людей. Маранго, безусловно, гораздо гуманнее… Только вот мне кажется, что в погоне за наукой они слишком ушли от… от естественной жизни. От природы, что ли…

– Том, а кто воспитывает этих детей? Ну, раз не родители, то кто?

– Биосистемы, разумеется. Если тебе интересно, можем посетить такой дом. Поверь, там все самое лучшее и совершенное. С ними занимаются, следят за здоровьем и играми, там самое лучшее питание, какое только может позволить наша планета. Там все самое лучшее.

– Том, а два высших слоя сами рожают и сами воспитывают своих детей?

– Ну, не с самого начала. Женщины очень редко решаются на естественные роды. Многие из них ведут важные проекты, много работают. Так что большинство предпочитает сдать генетический материал и, года в три-четыре забрать детей.

Мне показалось это просто безумным. Самые важные годы детства, когда дети так беспомощны и нуждаются в любви и нежности, оставить их на автоматы? Пусть и удобные, и занимающиеся с каждым ребенком индивидуально.

– Том, а в высших слоях каков процент отсева детей? Ну, сколько из них потом спустятся на уровни ниже?

– Он несколько меньше, чем у нижних слоев, но тоже велик. Точных данных я не помню, но разница всего процентов десять-пятнадцать.

Я колебалась, сказать или нет? Кто я такая и что я понимаю в генетике и науке? Но больно уж неприятен этот конвейер по производству детей. Даже – отвратителен! Или это у меня гормоны играют?!

– Прости, возможно, тебе покажутся глупыми мои слова… У нас на Земле есть такое понятие – дети-маугли.

– Что это значит?

– Бывали случаи, когда дети, в результате катастроф или небрежения родителей с самого юного возраста воспитывались дикими зверями. Так вот, даже если такой ребенок потом попадал в человеческое общество, он никогда не становился человеком.

– В каком смысле – не становился человеком?!

– В прямом. Эти дети так никогда и не могли научится говорить. Они не чувствовали себя людьми, понимаешь? Даже проведя в обществе людей всю оставшуюся жизнь сохраняли звериные привычки.

– Лена, наши дети прекрасно говорят… Я не вижу связи.

– А я – вижу. Ест что-то такое в отношении матери и ребенка, что, как мне кажется, никогда не заменят никакие автоматы. Надеюсь, своих детей я смогу воспитывать сама?

– Конечно! Я понимаю, что тебе пришлось пережить не самые лучшие времена из-за нашего недосмотра… Но поверь – мы очень постараемся исправить, что возможно. Но у меня к тебе просьба. Если тебе не трудно, расскажи, что ты помнишь из своего детства? Самые ранние воспоминания, если можно.

И я начала рассказывать. Очень обрывочно, крошечными кусочками.

– Мне было года два, может меньше… И я помню, как приснился очень страшный сон… Я плакала. Пришла мама и забрала меня к ним с папой в кровать. Там было… Это не передать словами, Том. Там было очень надежно, безопасно, это самая лучшая защита в мире…

Еще помню, как мы пекли с мамой пирожки и я обожгла палец. Это, наверное, уже лет пять было. Та-а-акой запах стоял! И мама хвалила меня и говорила, что я ее помощница! Как же тебе объяснить, как я этим гордилась?!

А еще помню, как в деревне у бабушки на меня напал гусь. Это птица, крупная… И папа подхватил меня на руки и прогнал его. А он страшный, огромный и шипел!

Я говорила и говорила, вспоминая какие-то крошечные детали, возможно, совершенно незначительные. Том слушал…

Вернулся он к этому разговору через несколько дней.

– Лена, я хотел спросить.

– Ну, спрашивай.

– Лена, а у тебя нет еще каких-то мыслей по поводу наших странностей… Ну, с появлением на свет детей.

Одна мысль у меня была, но высказывать ее было… Ну, блин, как-то неловко, что ли…

Том заметил мои колебания.

– Пожалуйста, Лена. Возможно, мы рискнем на эксперимент. Хотелось бы проверить все возможные теории.

– Понимаешь, ну, у нас считалось, что женский и мужской организмы должны сами выбрать друг друга. Ну, почувствовать возбуждение, интерес к человеку другого пола. Считалось, что из своего окружения женщина подсознательно выбирает самого подходящего для деторождения самца. Сложно сказать, так ли это. Но знаешь, может быть стоит оставить что-то вне ваших программ? Ну, грубо говоря – пустить на волю случая…

– Такое возможно провернуть. Например, женщинам предложить дополнительные бонусы в питании или одежде. Они падки на это. Кроме того, на четвертом, пятом и шестом слоях есть такое понятие, как – мода. Но я думаю, совершенно точно никто из четвертого и пятого слоя не захочет брать и воспитывать детей. Да четвертый просто не сможет!

– А вот этого, Том, вы никогда точно не узнаете. Эти люди сейчас ближе к животным. У нас есть такая вещь, как материнский инстинкт. Да, даже в моем обществе он просыпается далеко не у всех. Но он совершенно точно есть.

– Но им нельзя доверить воспитание ребенка. Кроме того, мужчины этих уровней вряд ли захотят жить семьей. Более-менее крепкие пары – это шестой уровень. Ну, и разумеется – элита.

– Даже мать, с моей точки зрения, может дать ребенку очень много, если захочет. И потом… Зачем вам все оставлять на волю матери? Приставьте к каждой паре мать-ребенок биосистему. Пусть она восполняет то, что мать не может дать – знания. Пусть охраняет ребенка от идиотизма взрослых.

– Не знаю, стоит ли проводить такой эксперимент… Слишком… Слишком много допущений и неточностей во вводных данных. Проснется этот инстинкт или нет, захочет ли мать воспитывать.

– А это решать только вам, Том. Но мне кажется, стоит попробовать и такой вариант.

Глава 68

– Том, скажи, если я решу перебраться на другую планету. Меня обучат?

– Нет, тебе придется учится самой, Лена.

– Почему? Ведь языку меня обучили очень быстро!

– Лена, языковая программа разработана довольно давно. На некоторых планетах наши люди живут уже по двести-триста лет, там меняется язык. А переходы – это очень дорого. Это же не с улицы на улицу перейти. Но иногда к нам приезжают для обучения люди, чей язык существенно отличается от нашего. В этом случае мы и пользуемся программой обучения. Но давно замечено, что такое механическое обучение дает знания, но не дает умения ими пользоваться. Поэтому все Высшие приобретают знания самостоятельно.

– Ну, пожалуй – логично. У меня в голове сейчас не одна сотня слов, смысла которых я просто не понимаю. В моем мире нет таких понятий.

– Но ты не переживай так. Ты прекрасно сможешь обучится всему, чему захочешь.

– Понимаешь, Том, дети на некоторое время забирают у матерей все силы. Я просто боюсь, что у меня не будет времени на учебу.

– У тебя, Лена, статус дееспособной роженицы. Это очень высокий статус. Тех, кто решил рожать сам исчезающе мало. После нашей с тобой последней беседы я собрал небольшой консилиум, мы запросили данные и выяснили, что за последние лет сто вынашивали детей менее пятисот женщин. И никто даже не подумал отслеживать судьбу их детей, их способность к обучению и прочее. Сейчас собирают данные. Если ты не против, то после родов мы хотели бы проводить тесты. Они абсолютно безопасны для детей.

– Я подумаю, Том. Все же, я еще слишком мало знаю о вашем обществе. Кроме того, я смотрела программы по планете Росток, которую ты рекомендовал. Но смотрела и другие планеты. Почему эти миры так отличаются? Ведь все люди переезжают только от вас.

– Видишь ли… Наше общество перестало изобретать. То, чем мы пользуемся сейчас – придумано давно. А нового не появляется. Специалисты считают, что это из-за одинаковых условий обучения и проживания. Что должно быть разнообразие привычек, знаний, климатических условий, обычаев и прочего. Тысячи лет назад у нас были разные страны и разные языки, а потом все слилось. И да, это была эпоха великих открытий во многих областях, но увы, она закончилась и началось плато. А теперь нам грозит спад. Вот во избежание спада мы и расселяем людей по планетам. И каждая планета лишается какой-либо технологии. Например, Росток лишен синтезаторов питания, а Тайна – врат… Ну, и так далее. Мы не лишаем жизненно важных вещей, Елена. Везде доступно медицинское обследование и оно – везде одинаковое. Везде доступны еда и одежда. Такие, как на третьем-четвертом уровне у нас, самые простые. Хочешь чего-то большего – работай и трать на свои желания. Поэтому каждая планета уникальна.

Я так отчетливо помню наш последний разговор с Томом, как будто это было только вчера.

А ведь с момента моего переезда на Росток прошло уже двенадцать лет! Антон и Алиска уже заканчивают начальную школу. Алиса собирается заняться экологией. Но это не точно… На моей памяти она только за последний год четыре раза меняла свои интересы.

Я так отчетливо помню свой страх, когда пришло время…

И льющийся голубоватый свет медицинского центра, обезболивающий, но не дурманящий мозг. И команды Нории, акушерки:

– Глубже, глубже дыши! Вот так… Все хорошо! И правильно, Леночка, что сама рожаешь! На этой неделе ты уже третья, кто сам захотел. Справимся, дорогая, не волнуйся!

И первый писк Алисы, которая обогнала братца на несколько минут, и первое кормление, которое привело в шок всех местных медиков:

– Нет, Пирон, я буду кормить детей именно так! И я не вижу в этом ничего ужасного!

Впрочем, говорят последние пять лет такое кормление начинает входить в моду. Да, здесь, на Ростке, есть такое понятие как мода. На одежду – в том числе. И это меня радует. Однообразная одежда нижних уровней, удобная, легкая, но уж слишком унылая меня не вдохновила.

Росток – в большой степени фермерская планета. Здесь запрещены пищевые синтезаторы и вся еда выращивается здесь же.

Никогда бы не подумала, что я увлекусь земледелием. Но из всех предложенных вариантов обучения меня, почему-то, захватило только оно. Естественно, на планете с населением менее двух миллионов человек хватает и других работ. Есть масса обучающих центров, как для детей, так и для взрослых. Некоторые взрослые, достигнув возраста семидесяти-восьмидесяти лет, получают второе образование. Но мне кажется, что если я и займусь этим, то образование буду получать смежное. Например, мне очень интересно будет заняться новыми сортами фруктов. Выведением гибридов и прочими радостями.

А пока я – фермер. Разумеется, мне не приходится ходить с тяпкой и рвать сорняки руками. Для этого у меня есть три биосистемы и куча вспомогательной техники. И да, мне пришлось закончить курсы по ремонту этого добра. Это оказалось не так и сложно, техника ремонтируется готовыми блоками. Как ни забавно, но найти хорошего мастера сложно и здесь. А биосистемы которые разрешены к вывозу с Маранго – слишком примитивны. Но для фермерских работ вполне подходят.

Я не проживу столько, сколько живут местные. Здесь научились достаточно точно определять состояние организма. Не смотря на все облучения и перенастройку некоторых органов мой потолок – около ста пятидесяти лет. Но для меня и эта цифра кажется роскошной! А вот дети уже будут жить столько, сколько и положено Высшим – порядка двухсот пятидесяти лет. И эта мысль наполняет меня радостью и покоем. Слава высшим силам, если они есть, но детей никогда не интересовал их биологический отец. На Ростке есть и обычные семьи, и матери, которые сами растят детей. Так что вопрос отцовства никого не волнует. А я, если честно, безумно благодарна Сейду за то небольшое приключение. Какой бы он не был, но подарок его – бесценен. Надеюсь, после моего исчезновения у него все сложится с молодой женой. Пусть будет счастлив!

Я выращиваю разные культуры. Но большей частью ягоды и фрукты. Росток – удивительно спокойный и тихий мир. Здесь нет ни химических производств, ни дымящих заводских труб, ни газа или смога. Но для того чтобы завести сюда новые растения мне пришлось выбрать довольно специфическую тему для дипломной работы и одолеть целую комиссию местных экологов. Зато теперь моя ферма одна из четырех на всю планету, где можно купить тарумий и суматы. Да, эти кустарники из другого мира. И доказать, что они впишутся в местную экосистему – стоило больших трудов.

Семь лет назад, на форуме экологов я насмерть схлестнулась с одним вредным мужиком, который тормозил мою идею ввоза тарумия, утверждая, что для некоторых местных насекомых его нектар может оказаться наркотиком. Его не убедила даже моя лабораторная работа, трижды повторенная в условиях стерильности! И однажды я просто психанула и, вызвав транспортную капсулу, рванула в Ланус, город, где была его лаборатория. Именно там я ему и высказала всё, что я думаю о перестраховщиках и идиотах… Игран спокойно выслушал мои вопли и предложил выпить ноти, местный аналог чая.

Почти год я привыкала к тому, что он изо всех сил стремится влиться в жизнь моей семьи.

Наша свадьба была очень необычной по местным меркам. Я вспомнила кучу дурацких конкурсов из своего мира, начиная от бега в мешках… И, разумеется, я была в белом платье. Приглашены были мои учителя, соседи-фермеры, учителя Антона и Алиски и все сотрудники его лаборатории…

Такого они еще не видели! Здесь вообще не принято праздновать свадьбы, но шашлыки на свежем воздухе и шампанское, точнее – нечто похожее на шампанское, то, что смогла синтезировать местная лаборатория, фруктовое вино с нотами черной смородины и шапкой пены с клубничным вкусом покорили всех!

Нельзя сказать, что наша жизнь совсем уж безоблачна и прекрасна. Мы пережили сложный период ревности Антона, бывают и конфликты по самым дурацким поводам. Врачи заявили, что в этот раз у меня опять будут близнецы. И сейчас несколько ревниво к этому относится Алиса.

А Игран, кажется, слегка пришиблен чувством ответственности за детей. Во всяком случае пару дней назад я застала его у инфосистемы, где он прослушивал курс молодой матери.

Такие обучающие курсы появились совсем недавно с подачи Маранго. Хотя здесь, на Ростке, материнскую планету называют Истоком.

Вести с Истока я получала последний раз давно. Но с очередным поселенцем лет пять назад Том отправил мне послание.

То, что я рассказывала ему о детях все же привело к некоторым сдвигам. Почти в два раза выше процент обучаемых детей. Но главное для него было другое. Примерно половина матерей, из тех, что согласились зачать детей естественным способом и выносить их за дополнительные бонусы, пожелали сами их воспитывать. Разумеется, никто такой процесс не пустил на самотек и за этими семьями пристально наблюдали. Больше всего его поразило то, что с момента, как биосистемы начали вести учебные занятия с такими детьми, матери начали обучаться вместе с ними. И вот этот факт сильно шокировал ученых и заставил их пересмотреть некоторые параметры отбора пар. А уж то, что примерно двадцать процентов отцов пожелали жить с детьми и принимать участие в их воспитании просто не укладывалось в их картину мира!

Сказать честно – меня не слишком заинтересовало его письмо. Я, почему-то, была уверена, что так и будет. Инстинкт продолжения рода – один из древнейших и сильнейших. Я рада за них, но у меня куча своих дел.

У меня есть моя семья и мой мир и пока мне этого достаточно!

КОНЕЦ