Текст книги "Выбор варианта (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Но вот температурный режим я не знала…

Перепортив несколько противней рыбы я получила то, что хотела.

Не сказать, что было это безумно вкусно, каждый день такое есть – надоест быстро. Но, и это было очень весомое «но»! – перетертая в порошок вместе с костями рыба давала интересный вкус, занимала очень мало места, а, главное – прекрасно хранилась. Думаю, лацита тиргус оценит новый недорогой продукт. В походе – очень даже пригодится. А для нас еще дешевле станет конечный продукт. Вложившись один раз в пару десятков противней и новую печь, мы, на тех же дровах, что шли на закатку банок, сушили рыбу. Мелкую, костлявую, всякую…

Небольшой спор возник только из-за мусора. Я категорически настояла, чтобы у цеха соблюдалась чистота. Никаких гниющих рыбьих потрохов, чешуи и голов! Почистил – убери за собой, а все кишки – в море. Не все подростки, решившие подработать, были согласны еще и убирать за собой. Но когда вмешался рава Нув – споры мгновенно прекратились.

29.

Первый полученный перламутр меня разочаровал. Черт, ну не стоит такого количества возни и трудозатрат вот эта мутно-молочная пленочка с еле-еле заметным перламутровым эффектом. Просто не стоит.

Но отказываться от идеи совсем я, пока, не стала.

Чешуи на добычу перламутра уходило чудовищное количество. Это первый минус. Второй, что возни он требовал очень много. Ну, а третий минус – пленка была не прочной!

Поэтому пока я отложила идею подальше.

Плюсов в основной работе было гораздо больше. Стеллажи заполнялись банками с рыбой. С разной рыбой и разными травками. На данный момент горшки приходилось нумеровать.

У нас появились четыре различных рецепта консервов. Их ингредиенты были взвешены и отмеряны так, что мы могли делать повторяющиеся по вкусу партии!

Я пожертвовала лист пергамента на запись таких рецептов. За тайну я не боялась – по-русски кроме меня никто не мог читать.

Весами мы пользовались самыми простыми – палка, на концах которой привязаны две больших тарелки. Такие весы в руках держат все статуи и изображения Фемиды, богини правосудия. Ну, на моей Земле держат, а не здесь.

Я даже помнила историю о том, что весы были изобретены в далекой древности, даже до нашей эры. Но здесь, почему-то, никто до такой простой вещи не додумался.

Более того, кроме весов у нас в поселке появился «эталон». Вдолбить смысл было достаточно сложно, но первым, как всегда, понял рава Нув.

– Рава Лейна, мы можем взять за «эталон» любой камень?

– Конечно, рава Нув! Этот я взяла на берегу из-за его удобной формы. Вот по нему мы и будем мерять все остальное.

Местный эталон представлял собой камень около килограмма весом. Естественно, я не могла его взвесить. Но – примерно около того. А вот наши гири уже были довольно точные. Небольшие мешочки из плотной ткани набивали песком. Так в этом мире появился вес – эталон, пол-эталона и десятина. Сам камень хранился в общинном доме и назывался – Главный Эталон. Да, вот так торжественно. Понятно дело, это не платиновый оригинал из парижской палаты мер и весов, это просто экземпляр, от которого мы будем отталкиваться.

Идею взвешивать чищеную рыбу местные восприняли очень по-разному, но со временем привыкли. Люди просто не вникали в этот вопрос, им было не важно и не интересно, что такое Эталон и откуда он взялся. Но то, что теперь за одинаковое количество рыбы платили одинаково – очень понравилось. Весы были так примитивны, а мешки с песком все одинаковые. И продавая рыбу, которая весит шесть с половиной эталонов рыбак сам видел – столько она и весит! Не больше, но и не меньше. Значит, с ним рассчитались правильно. Весы так быстро вошли в обиход, что я даже удивилась.

К рыбному цеху иногда приходили хозяйки и просили взвесить, например, полмешка муки. Это когда кто-то брал в долг. Отдавать она тоже будет через весы. И муку не нужно пересыпать и мерять горшками – сколько взяла, да сколько вернуть нужно. Взвесили и знают точно.

Более того, для взвешивания мелочей пришлось изготовить вторые такие весы, значительно меньше размером. На них взвешивали травы, мед, соль и остальные ценные продукты. Такие весы, а также – маленькие мешочки с десятинами и полу-десятинами, пришлось изготовить в двух экземплярах. Второй поставили в общинном доме. Чтобы хозяйки не бегали так далеко от дома, если нужно взвесить мелочь. И привычка взвешивать у многих появилась достаточно быстро. Не все удобно мерять объемами.

Пополнялся запас горшков с сущиком. Первую партию консервов уже увезли лацита тиргусу, и даже привезли первые деньги. Это был достаточно напряженный момент, потому что деньги самуса уже закончились и рыбаки сдавали рыбу под запись. Один из листов пергамента пришлось пожертвовать для этих целей. Радовало то, что чернила можно было стереть не один раз. Но рыбаки нервничали и злились. Они не привыкли так долго дожидаться денег, им казалось, что все перепутают, им заплатят меньше или вообще про них забудут. Спасал, как всегда, рава Нув. Он лично ходил по самым несговорчивым и упрямым. Растолковывал, уговаривал, обещал…

Трог прибыл с деньгами очень вовремя. Расплатились с рыбаками, с мальчишками, чистившими рыбу, с моими помощницами по цеху. Получила свою зарплату и я.

Два законсервированных горшка сущика пока отдали просто в подарок. Пусть попробуют. Но цена на этот продукт была выше, чем на консервы, так что неизвестно, будут ли покупать. Но и дешевле отдавать нам не выгодно, это не рыба, а концентрат рыбы, проще уж тогда все карушам скармливать.

У сарга осталась на руках очень приличная сумма. Таких денег отродясь в общей кассе не было. Решено было за лето поставить печи и перекрыть крыши черепицей остальным жителям. Но тут сарг будет оплачивать сумму не полностью. Часть пусть сами собирают. Бесплатно будет только для тех, кто нуждается.

– Сарг, это был только первый рейс за лето.

Сарг молчал, все трое молчали – не понимали, к чему это я веду.

– Следующий рейс принесет такую же свободную сумму денег. И на печи из нее уйдет уже меньше половины.

– Рава Лейна, что ты хочешь-то?

– Я хочу коров.

Ответил Трог:

– Рава Лейна, у нас сейчас достаточно коров. Хозяева все молоко и творог продают в селе.

– И пусть продают, а я думаю, нам нужно стадо для самуса. Вспомните, как вкусно добавлять в кашу концентрированное молоко. Тиргус будет такое покупать. Но если мы начнем выкупать молоко у членов самуса, остальные останутся без него. Кто поедет с консервами в следующий раз?

Даго ответил:

– Я поеду, рава Лейна.

– Я предлагаю, чтобы вы взяли с собой Кишту. У нее самое вкусное молоко в поселке, она свою корову больше мужа холит и лелеет.

Мужики засмеялись:

– Так и есть!

– Вот. И в коровах она лучше других разбирается. Когда у Фасы корова дурманки объелась – кого на помощь звали? Кишту. Так что Даго, консервы ты повезешь, а деньги назад вези не все. Сумму я тебе перед отъездом назову, столько и привезешь. А на остальное – купите двух или трех коров. Нам нужно стадо. И тогда можно будет даже в море не ходить. Сами говорили, что бывает иной год лето с такими штормами, что без рыбы сидите. А коровы никуда не денутся. Конечно, нужно строить большой коровник. Но ко мне в цех уже просились несколько женщин. Вот их и можно будет нанять. А коровник нужно строить уже сейчас.

Помолчали, подумали, решили отложить на несколько дней…

Я вполне понимала их колебания. Строить коровник некому. И так весной столько народу отвлекали от домашней работы, люди хоть и строили цех, но – ворчали многие. Сейчас лето в самом разгаре. Огороды, травы из леса, море спокойное – мужики чуть не каждый день всем селом ходят. Горшков нам не хватает, потому часть рыбы по старинке сушат. Но это, как раз, вопрос времени. А для стада нужно коровник, нужен огромный сенник – корма хранить зимой. Их еще где-то запасать нужно, корма эти.

Значит – нужны еще люди. А вот так с улицы брать – боязно. Страшно им потерять свое тихое, не богатое, но вполне уютное существование. Уговаривать я не стала – пусть сами думают.

А я с сарга вернулась домой. С этой работой у меня и огород запущен и еды дома нет.

Если честно, рыба мне уже так надоела, что я купила у соседки крынку молока и сделала большой наливной пирог с медом. Прелесть его в том, что не нужно печь в комнате топить – просто на большой сковороде под крышкой пожарила. Печка, та самая, что сложена во дворе, экспериментальная модель, работала достаточно хорошо. Уже давно я поменяла треснувшую каменную плиту на чугунную, поставила дверцы и летом готовила только на ней. Жарко было в доме то-топить.

И прямо горячий, со сковородки, таскала и запивала холодным молоком.

Почему-то мне было немного грустно от собственных мыслей. Та просьба Грая помочь заработать…

С нее все началось. И теперь этому милому патриархальному мирку – конец. В отличии от того же рава Нувы я это знала точно. Они еще думают, что есть выбор, стадо можно и не заводить. Но я то знала точно, такие процессы, один раз начавшись, уже не остановятся. Захочется больше денег, больше красивой и теплой одежды, украшений, да просто – больше удобств.

На мои умывальники первое время ходили смотреть по очереди всем селом. Сейчас такие уже есть в нескольких семьях. Скоро будут у всех.

Я кинула огромный камень в это тихое озерцо и круги по воде будут только расходится. А стоило ли это делать? Пока еще все относились друг к другу как соседи и родня. Когда народу станет больше – отношения начнут меняться.

Стоила ли сытая жизнь этого – я не знала. Но зачем-то меня закинула жизнь в этот мир…

30.

Беседа с равой Нувом меня немного успокоила.

На разговор меня он вызвал сам.

– Что-то ты, рава Лейна, последнее время не радостная ходишь. Все жители поселка довольны, работа кипит, печи ставят. К зиме – у всех будут! Да и с едой поинтереснее стало. А ты – невеселая. Может, обидел кто? Или, может, замуж тебя отдать? Только, конечно, эта… В самусе-то не возьмет никто… Ну, ежели захочешь – мы тебе в городе поищем!

Хандра с меня слетела мигом!

– Или я вам, рава Нув, надоела так уж сильно? Или чем обидела?

– Да что всполошилась-то так, рава Лейна?! Живи себе спокойно, раз не хочешь замуж. Видать, муж-то твой покойный бил тебя, что ты так упираешься. А меня твои работницы из «се-ха» допытывают, что с тобой не так. Говорят, даже есть в обед худо стала! Беспокоятся о тебе.

– Не хочу я замуж, рава Нув. А беспокоит меня то, что изменила я жизнь в самусе и не знаю теперь, к хорошему это или к худу.

Рава отвечать не спешил.

– Тоже ведь я об этом думал, рава Лейна. Думал, конечно, что уж там… Даже и боязно, сколько всего изменилось у нас. Но знаешь, я тебе так скажу. Эту зиму, что ты с нами провела, никто не умер.

Я не поняла, это вот сейчас шутка была или что?

– В каком смысле – не умер?

– В прямом, рава Лейна. В самом прямом. Ни один ребенок, ни один старик, ни одна роженица. Ведь раньше каждую зиму человека три-четыре уходило. Ну, больше, конечно, дети и женщины. Старики еще… Простывали, кашлять начинали многие. Когда травы и помогали, а когда и нет. И каждую зиму людей морю скармливали. А эту – все живые. Так что ты не торопись расстраиваться-то. Может и нет ничего худого в твоем сехе.

Его слова немного примирили меня с моими страхами. Конечно, есть минусы в этих изменениях. Но то, что дети выживают – думаю, это важнее.

Слово «сех» прочно вошло в обиход. Так и говорили – рыбный сех. Ну, нет в местном языке буквы «Ц» в простых словах. Такая буква достается только аристократам местным. Например – «лаЦита тиргус», «Цертиус» и так далее. Буква присутствовала и в родовом имени аристократии. Например, Сейд был не просто Сейд, а – Сейд Рациус. Рациус – родовое имя наших тиргусов.

Работать в сехе стало престижно. Учитывая, что женскую работу по дому с хозяек никто не снимал, работали весь световой день в две смены. Не больше четырех часов смена.

За четыре закатанных горшка платили один гран. За смену в 4 часа работница успевала закатать раз шесть по четыре горшка. Каждая следила за своей партией, для того чтобы не переварить рыбу. Так что как только одна партия оказывалась готова, горшки снимали с плиты, ставили новые, а эти начинали заливать восковым составом.

Таких денег женщины отродясь не видели. Средний женский заработок, я как-то считала трудозатраты и цену работы, ну, просто из любопытства, выходил один-два грана в день. И то, не у всех, а у лучших мастериц. Казалось бы – гольфы шерстяные – аж восемь-девять гран стоят. А красивые – и за десять можно продать. Но!!! Сперва нужно купить овцу, прокормить ее до середины лета, обстричь, спрясть шерсть, связать… В общем, не богато доставалось деньгами. Получше было, если замужняя. Муж рыбы насушит, она свитер или носки свяжет, так и появится в семье денежка. Зато одиночкам приходилось тяжко. Если бы не помощь самуса – мамы одиночки и вообще бы не выжили.

В этом году осенью никто из поселка не возил овощи на продажу – все ушло в сех, на консервы. Еще и докупать приходилось и везти из города.

Так что я думала о том, что нужно бы как-то начинать о законах думать. Кто не привык к такой жизни, чужаки и прочее – несли опасность. Нужны такие правила, чтобы самус мог изгонять чужих вредных людей. И лучше бы такой закон прописать на пергаменте.

Этим вопросом я и озадачила сарг в очередной раз. Пусть думают, как это выразить. Не горит, но и откладывать не стоит.

Подарок тирга Сейда и правду пригодился. Смола дерева, которую он мне дал, прекрасно растворялась в кипящем воске и придавала ему большую тугоплавкость. Теперь можно не опасаться, что на жаре воск растает и рыба испортится.

Пока еще у нас бывали дни, когда горшков не хватало. В этот день не работали и за рыбой не ходили. Мужчины запасали дрова, чинили сети, женщины управлялись в огороде и по дому. Но с тех пор, как пустили вторую гончарную печь и подмастерья плавно приобрели статус мастеров, с тех пор, как стали назначать помощников для доставки глины к мастерской, каждый день новых, простоев в сехе случалось все меньше и меньше…

Появилось еще одно ремесло, о котором раньше не подумали. Для упаковки консервов нужны были коробки. Первые делали из тонких плашек, колотых с дерева. Но, во-первых они не слишком прочные оказались, во-вторых – дорого такая тара выходила.

Стали плести корзины. Тут очень помог тот самый старик, Карм, что жил ближе всех к морю. Был он еще крепок и жилист, вот только ноги у него плохо ходили – застудил в море. Передвигался он с трудом, опираясь на самодельную палку-трость, сильно хромая – колени не гнулись почти. Вот он и пошел помощником к Тунусу-корзинщику. Тунус – крепкий хозяин, жена у него ткани на станке ткет, детишек четверо, мать престарелая с ним же живет. Работящий дядька. Теперь он, как мастер, учил Карма и еще одного подростка – своего старшего сына. Ну, тот уже успел у отца нахвататься разного. А у детишек появилась новая возможность подзаработать. Правда, не у всех, а кто старше десяти лет. Младшим ножи в руки не давали. До железа еще дорасти нужно! А подростки бегали за лозой и зарабатывали себе на первый нож.

Хозяева брад тоже заработали за лето совсем не плохо. Почти каждые две недели отправлялся груженый корабль. В городе сдавали консервы по установленной цене представителю лацита таргуса. Это он сейчас жил в замке с небольшим отрядом. И он же на телегах перевозил консервы в Лергус, в замок лацита таргуса и его сына.

В цехе я больше не работала. Все рецепты женщины знали и без меня, как взвесить, чего сколько положить к какой рыбе. Я приходила только утром, в рабочие дни сеха, на приемку рыбы, взвешивала, говорила хозяину сколько ему должны, записывала себе для памяти на церу и уходила домой. Немного возилась в огороде, делала накидки, когда светло и нет другой работы. Поэтому в следующий раз, уже ближе к осени, когда повезли консервы в город, а Гарла собиралась продавать свои изделия, я поехала с ними. Была у меня одна мысль. Я хотела баню. А потому, распродавшись, я нашла кузнеца и заказала полностью чугунную печку с трубой. Рассудила я так – нормальную баню ставить и печь – это мне никаких денег не хватит. Да и не знаю я всяких тонкостей. Так что пусть пока будет что-то вроде сауны. На нее и камня нужно не так много, и черепицы. Для стройки я наняла четверых мужиков. Главный из них, Буто, пожилой, но из той породы, кто всех молодых переживет. Торговался он так, что не только мне, но и Гарле надоело. Вообще она мою идею не одобряла.

– Глупая какая трата это, рава Лейна! Этакие деньги на мытьё выкидывать!

Гарла вообще была очень консервативна. Но мне явно благоволила. После того, как оценила новую печку и сделала себе на зиму запас консервов под моим руководством. Не зря же она первая успела десять горшков себе купить. Поняла, что такое вложение окупится.

Но это она внутри самуса не одобряла. А торговалась за меня – как за свой кошелек. Так что общими усилиями цену изначальную на работу сбили почти в два раза. Хотя, подозреваю, что и это было многовато. Но мне – нормально по деньгам. Тем более, что кормить их не нужно. Договорились, что питаются они сами. А деньги – только за готовый объект.

А вот перевозка мастеров и туда и оттуда – мои заботы. Ну, еле втиснули их на груженую браду. С собой везли рабочие две тачки, лопаты, из них две – железные, топоры и пилы, и еще мешок каких-то инструментов.

А печку и котел для воды привезут мне следующим рейсом. Как раз к середине стройки.

31.

С наступлением осенних ветров корабли лацита тиргуса стали приходить за консервами сами. Они были значительно крупнее брад, могли везти больше груза, а главное – у них были и косые паруса. Так что они могли плыть, используя парус не только при попутном ветре.

В тот день мы с Гарлой и Латой ушли за грибами с утра.

Лату привез в самус из города Грай. Нельзя сказать, что он стал прямо вот завидным женихом, но, безусловно, поправил за лето хозяйство. Когда я принимала рыбу у него – пару раз хвастался. То тем, что поставил клетки и закупил аж четырех карушей, то новой рубахой, городского пошива.

Думаю, это как айфон для местных. И ткань похожа, и пошив одинаковый, ну, разве что в городе мастерицы вышивкой украшают воротник. Зато стоит дороже и куплена аж в городе.

Я была рада за него. Все же при некоторой деревенской «валенковости» он стремился к чему-то большему.

Жена у него была хоть и городская, но из бедных, приданого за ней не дали – только небольшой тючок одежды, станок для каких-то тканевых изделий, ну, и что на свадьбу платье надела красивое. Была она боязливая, робкая, но симпатичная блондиночка с длинной косой. Но в сехе обучилась всему быстро, пахала, глаз не поднимая и ухитрялась сделать закладок консервных больше всех. Местных дам это к ней не слишком расположило. Я собственными глазами видела, как при деньгах появляется зависть.

С женщинами в цехе я разговаривала, с каждой – отдельно. Объясняла, к чему такое привести может. Вроде затихло все. Пакостей друг-другу никто не делал, за такое выгнать могли, но и принимать новенькую в свой круг не спешили.

Поговорила с саргом, убедила, что по осени нужно делать общий праздник, на всю деревню. Будут готовить рядом – глядишь, и примут новенькую.

А пока я и Гарла немного помогали ей освоится. Вот, как в этот день – взяли с собой за грибами. Год выдался урожайный, шли назад загруженные, корзины оттягивали руки. Я с ужасом думала, что еще все это нужно обработать и часть законсервировать, часть развесить сушится. Сели передохнуть…

Я откинулась на удобную моховую кочку и смотрела в высокое прохладное небо. Нет в нем уже знойной синевы летнего, но и серости зимнего еще нет. К самым холодам затянет небо серыми тучами, опустит почти на головы людям, ветра начнутся… Надо бы для детишек какую-нибудь игру придумать. Грамоте не хотят учить, может, хоть счету немного пусть учатся? Рядом тихонько переговаривались женщины.

– Ты, Лата, грибы-то умеешь ли солить-припасать?

Гарла, как обычно, готова была поделится любыми домашними секретами заготовок и припасов.

– Я таких у нас не видела. Другие грибы возле города. А так-то, конечно, и солить умею и вымачивать.

– Не, вымачивать не нужно, я эти ваши городские пробовала – ну, не те они на вкус, не те… Их обваривать кипятком нужно. Так что пошли-ка из лесу сразу ко мне в дом, я и покажу, как готовить, а потом Грай стаскает до вас.

– Да я сама стаскаю.

– Да бочонок-то с солеными тяжеленный будет!

– Ой, ну не станет Грай бабскую работу делать. Он мне всегда говорит, чтоб не приставала с бабскими глупостями.

Тут уже мне стало интересно.

– Лата, а что Грай считает бабской работой?

– Ну, дак обычно – стирать, готовить там всякое, шить, живности корма насобирать, огород опять же – поливать и полоть.

– Полить-то можно, это не трудно. А воду он тебе носит на поливку?

– Нет, говорит – это бабская работа.

– А что тогда мужская?

– Рыбу ловить и дрова на зиму запасти.

– А еще что?

– Все… Он же мужчина!

– Ну, без тебя же он не умер с голоду, значит как-то готовил и стирал сам?

– Огород он не держал и живности не было. Стирать иногда отдавал по соседям за рыбу. Там рядом Байса живет, ну, вдова с детишками. В сехе мы рядом работаем. Вот он ей рыбки подкинет – она сошьет и постирает, что нужно.

– А чем он занимается еще? Ну, не круглосуточно же рыбу-то ловит? А ты тогда как день проводишь?

– Раза два в девятину ходит дрова пилить, там уже поленница в лесу большая, в зиму мерзнуть не будем. Он так-то хороший – почти не бьет меня. Один раз только пригорел пирог, так он того… поучил маленько. Вот он рано-рано на рыбалку уезжает – я встану, завтрак ему спроворю, потом на огород иду и траву собирать для карушей, потом в сех иду, на работу. Это, хоть и не каждый день, но если не иду в сех, то или стирка есть, или лепешки кончаются, или собирать уже с огорода что-то пора. Всегда работа есть. Потом он домой вертается и обедает, и отдыхать ложится. Ну, оно понятно – встал-то рано. А к вечеру в общинный дом идет. Играет там часто, там уже две доски к клетку добавили мужики сами. Не хуже вашей сделали. А я, пока он спит, одеяла тку. Грай свезет их в город потом и продаст.

– Почему это он свезет? А ты? Ты зарабатываешь хорошо, может ты тоже в город поедешь и себе нарядов прикупишь?

– Грай говорит, что деньгами распоряжаться – не бабского ума дело. Может и купит, если попрошу, только вряд ли денег хватит. Он там в городе шубу какую-то дорогую присмотрел, говорит – теплая очень, купец хвалил.

– О, ну шуба для женщины – дело важное!

– Почему для женщины? Это для него.

И что-то мне так не понравился этот медленный и неторопливый рассказ про семейную жизнь! Но устраивать революционные дебаты я не стала. Сперва нужно выяснить детали.

Грибы я еле дотащила до дома. Там меня дожидался рава Нув.

– Смотри, рава Лейна – подарок тебе оставили.

Он подвинул красивую деревянную коробочку по столу прямо к моим грязным от грибов рукам.

– Погоди, рава Нув, я хоть руки помою.

В коробочке лежали золотые сережки. Красивые, с подвеской, такой же, как на кулоне, что мне подарил лацита тиргус.

– Неужели сам приезжал?!

– Сын. Спрашивал про тебя, пока корабль грузили, жалел, что не застал – поговорить хотел.

– О чем?!

Рава Нув усмехнулся и вышел. Уже на пороге, закрывая дверь, сказал:

– Ну, мне он не докладывал – о чем именно!

Ну, приятно, конечно. Симпатичный он парень и не глупый… Видать, хорошие деньги они с консервов имеют, раз на такой дорогой подарок раззорился.

Часть грибов засолила-засушила, часть – сварила и закатала. К этому времени у меня было уже довольно много небольших банок под консервацию. Не двухлитровых, которые в сехе используют, а в половину меньше. Куда мне одной такие бадьи?

Но в сех я теперь ходила ежедневно, старалась попасть с утра, пока работа еще не началась и не успевшие ошалеть от жары женщины были словоохотливы и контактны.

Деньгами распоряжались только вдовы. Ну, их распоряжения и так понятны – детям одежку прикупить, еды запасти на зиму. Все остальные сдавали деньги мужьям. И далеко не все мужья тратили деньги на семью. Кто-то просто стал копить на старость. Кто-то уже запасенные деньги добавил – купил себе обновок. Ни один не потратил на то, чтобы облегчить женщине работу. А я еще удивлялась, дурища такая, чего это Рига, жена Трога не идет работать в сех. А на кой ей лишняя работа, если деньги так и так мужу отдавать и без него не купишь себе ни колечко, ни сережки, ни городскую булочку с мёдом? Так это еще богатая семья, Трог жену любит и так ей все дарит-покупает. А в семьях победнее – эти деньги женщинам только работы добавили. Мужья Лешки и Вайсы купили карушей, клеток наставили. Мужья еще двух – коз привезли. К обычной работе у них, у женщин, добавились работа в сеху и сбор корма для прожорливой живности, дойка и уборка. Охренеть просто, а не результаты получились… Это теперь женщины совсем продыху не знают. А главное, многие еще не понимают, что от их денег, в семью мужу отданных, им же работы прибавилось. А вот плюшек – нет. А ведь рано или поздно дойдет до них… Они же меня проклянут!

Сперва я решила обсудить свои выводы с Гарлой.

– И-и-их… Дошло? Женщина только и пожить свободно может, ежели, например вдова. Ну, или как ты – рава. А так, ежели муж злой или жадный – всю жизнь и будешь мучатся. У нас еще мужики в селе ничего, работящие. Но ты, прежде чем новое тащить – подумай не один раз, к чему такое привести может. Ежели по закону нашему у женщины мужней только та одежда, что на ней – ейной и считается. А, допустим, ежели платок ейный в сундуке лежит – он уже мужний. Думай, рава Лейна…

32.

Разговор с саргом я обдумывала долго, понимала, что он неизбежен, но тянула. Я не знала, как построить речь, какие доводы подобрать, я даже не знала, есть ли в местном языке слово «справедливость»…

Именно с выяснения этого понятия я и начала следующий разговор с саргом.

– Почтенные, если человек совершил преступление и его наказали – как это называется?

Ответил мне Даго:

– Это, рава Лейна, называется – справедливость.

Ага, если есть слово, значит есть и понятие справедливости.

– А что, рава Лейна, кто-то у нас провинился?

– Сложно сказать однозначно… Скажи, почтенный Трог, почему твоя жена не ходит работать в сех?

Переглянулись все трое.

– Ну, ей хватает моих подарков. А что случилось-то, рава Лейна?

– Когда мы запустили сех, я очень радовалась. У нас стали появляться деньги на устройство печей. У людей больше средств на то, чтобы закупить еду, сделать свою жизнь удобнее.

– Так и есть, рава Лейна, так и есть… Жить стало лучше, прошедшей зимой никто не умер, может быть и этой зимой все обойдется. Еды много, в домах тепло.

– Я разговаривала с женщинами, уважаемые. Ни одна из них не может потратить на свои личные удобства ни одной монетки.

– Рава Лейна! Деньгами в семье всегда распоряжался мужчина!

– Да неужели я доверю деньги Риге?! Она их тут же промотает на обновки!

Кажется, они были действительно шокированы.

Промолчал только рава Нув.

– Вы хотите сказать, что женщина годится зарабатывать деньги, но не годится на то, чтобы их тратить? Раньше мужчины ходили на рыбалку, женщины сидели дома. На них был огород, еда, стирка и дети. Сейчас женщины тоже приносят деньги. И приносят больше, чем любой мужчина. На эти деньги мужчины покупают себе одежду, копят их, тратят на что хотят. Некоторые семьи завели живность – это опять легло на плечи женщин. Вам не кажется, что это не справедливо? Женщины работали раньше наравне с мужчинами. Сейчас они работают больше. Ни один из мужчин не способен приготовить рыбу. И даже, если я дам рецепты – кто захочет вернуться с моря и сам обрабатывать улов? Самус стал жить лучше только за счет женщин и их труда. Раньше ведь ловили столько же рыбы, но жили много хуже. Даже за строительство цеха женщины могли бы заплатить деньгами. Но у них нет денег. А самое омерзительное в этом, что ни один мужчина в селе не потратил ни одного грана на то, чтобы сделать труд жены легче. Никто не взял лопату и не провел воду поближе к дому. Никто не купил ведра в городе, те, которые легкие и дорогие – женщины так и ходят за водой с деревянными кадушками. Зато многие приобрели обновы за счет заработка жен… Вот я и спрашиваю вас. Честно ли это? Справедливо ли это?

– А что ты предлагаешь, рава Лейна?

Рава Нув, как всегда, был осторожен.

– Есть много тяжелой работы по дому, которую мужчины должны взять на себя. Никто не заставляет их прясть или мыть посуду. Но таскать тяжелые ведра с водой – это их забота. И вскопать огород – их забота. И хотя бы половину заработка женщина должна тратить сама.

– Рава Лейна, ты пойми, женщины не умеют тратить деньги! Накупят всяких безделушек!

– Трог, женщины прекрасно умеют тратить деньги. Просто прекрасно! Посмотри на Гарлу.

– Рава Лейна, Гарла стара и мудра!

– Да? А как же тогда Бейса и Вима? Виме двадцать один цикл всего. Кто-то видел, на что она деньги тратит? На еду и одежду детям. Ты, Трог, по Риге своей не суди остальных женщин. А вот Грай к жене, как к рабыне относится. Шубу себе присмотрел, а что ей нужно из одежды – даже не спросил. Это ты жену любишь и балуешь. А Пуша вон коз завел, а следить, кормить, чистить – на жену повесил. А еще ведь и молоко нужно перерабатывать. Или вы не видите, как здоровая женщина исхудала за эти месяцы? Она когда спала последний раз вволю?! Вы не думаете о том, что надорвется баба на работе? При таких нагрузках, они через три года все, как одна, болеть начнут и чахнуть. Вы новых-то рабынь где на все село наберете? Думайте, почтенный сарг…А только вот лично я со следующего месяца работать больше не буду. Считайте все сами. И кому сколько должны – запоминайте. Я, в конце-то концов – тоже баба.

– Вот о тебе и речь, рава Лейна. Ты вон как деньги на глупости тратишь!

Это вступил Даго.

– Что ты считаешь глупостью, почтенный?

– Эту вот мыльню твою! Этакие деньги выкидывать на бабью прихоть!

– Даго, я жить хочу здоровой, а не сдохнуть от грязи и болячек. Или ты в городе нищих вшивых не видел?

– Летом можно вон и в море или реке искупаться, а зимой мы в город не ездим!

– Даго, чистота телесная – не прихоть. В моей стране давным-давно были сильные болезни, от них в некоторых городах больше половины народа умирало. А с тех пор, как стали все мыться – нет больше таких болезней.

Заинтересовался этим рава Нув.

– Ты хочешь сказать, рава Лейна, что горячей водой лечатся?

– Там много, что делать нужно, чтобы болезнь не коснулась. Но это – одно из самых главных правил. Если тебе интересно, рава Нув, я тебе потом все расскажу. А на счет послаблений для женщин, почтенный сарг – думайте…