Текст книги "Тебе некуда бежать (СИ)"

Автор книги: Полина Эндри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

7

Я не ожидала. Честно.

Думала, он накажет меня. За побег. Ударит, наорет, вышвырнет прочь.

Вместо этого я сижу и наминаю жареную курицу. И это после густого супа из мяса.

Он смотрит на меня.

Поначалу я смущалась, но затем наплевала. Инстинкты взяли верх и голод заполнил собой артерии.

Этот мужчина схватил меня, увез в безлюдную местность и запер в доме. Теперь же мне это видится в другом свете.

– Ты поела? – поднимается в воздух зычный мужской голос. Впервые за последние десять минут.

Я поглядываю на отложенную на "десерт" сочную куриную ножку и останавливаюсь в колебании.

Это был намек, что мне уже хватит или что?

Тоскливо вздыхаю и все же откладываю вилку. Оставлю на потом.

Киваю.

– Да, спасибо.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – вдруг резонирует по комнате его низкий голос.

Я сглатываю.

– Какой?

– Что мне делать с тобой, Лесли? – огорошивает меня вопросом.

И все же в нем гораздо меньше жёсткости, чем было в первый раз. Даже наоборот, в нем будто появилась тонкая прорезь. Поэтому я не теряюсь.

– Если бы вы хотели меня посадить, вы бы уже это сделали. Но вы меня накормили, одели и дали крышу над головой. У меня встречный вопрос, – я останавливаюсь и наконец решаюсь посмотреть ему прямо в глаза. – Зачем?

Он смотрит на меня. Тягучим, терпким, пронзительным взглядом. Долго. Затем просто отрывает ладони от спинки и поворачивается к выходу.

– Нет-нет, подождите! – я бросаюсь ему вслед и хватаю за руку. Игнорирую звон упавшей вилки. Смотрю. – Ответьте. Пожалуйста, – мой голос гаснет, звуча совсем тихо на последнем слове.

Он медленно ведёт взглядом вниз на наши руки и я осторожно расцепляю свои пальцы, опомнившись.

– Тебе так плохо здесь? – вдруг доносится до меня вполне миролюбивый вопрос. Я теряюсь.

– Что?

– Ну, тебя что-то не устраивает?

– Нет, я...

– Тогда просто скажи спасибо и прекрати докапываться.

– Спасибо, – тут же выпаливаю я.

Уголок его губ скептически поднимается.

– Ты ведь понимаешь, что твоя благодарность мне не нужна?

– Понимаю, – быстро киваю, соглашаясь. – Что... Вам нужно?

– Для начала правда.

Я резко затихаю и давлю выдох. Молчу в тряпочку.

– Лесли, – с нажимом говорит он. – Я жду.

Я утыкаюсь глазами в пол.

– Просто, – отвечаю заглушено.

– Что "просто"? – спрашивает он. Когда я не отвечаю, на его лице вспыхивает искорка гнева. – Ты просто так решила заняться мошенничеством? Два года назад ты тоже просто работала на Джейкоба Вэйна?

Я вздрагиваю, немного отсахиваясь. Это имя до сих пор вызывает во мне тихий, смиренный ужас где-то позади грудной клетки. На автомате.

Страшный был человек. У него я работала горничной. А потом меня спас Себастьян и я узнала, что Джейкоб мертв.

– Это вы... убили его? – спрашиваю боязно.

– Нет, не я, – выдыхает он. – Мой напарник. Бывший, – его голос ровный. – Ну так что? Чем больше ты мне расскажешь, тем проще мне будет...

– Засадить меня в тюрьму? – бесцеремонно перебиваю.

И тут же осекаюсь. Прикусываю язык. Ляпнула, не подумав, но уже поздно. Потому что его губы кривятся в усмешке. Ну вот кто меня за язык тянул?

– Ну почему же, – теперь на его лице появляется некое подобие снисходительной улыбки. – Все зависит от того, что я услышу.

И я сдаюсь.

– Ладно, – вздыхаю я. – Мне просто хотелось красивой жизни. Иметь много денег и ни в чем себе не отказывать.

Он молчит. Не отвечает.

Поверил?

А затем до меня доносится короткий вздох. Он неодобрительно раскачивает головой.

– Не получается у тебя врать, Лесли. Воровать умеешь, а лгать так и не научилась.

Я опускаю глаза в пол. Краснею.

– Так и быть, вернёмся к этому разговору завтра, – снисходительно решает он. – Трогать тебя никто не будет, заходить тоже. Здесь ты в безопасности, Лесли. Спокойной ночи.

И он уходит за дверь. На этот раз действительно уходит.

8

Ладонь резко ударяет по крану и шум воды обрывается.

Я промакиваю полотенцем лицо и выпрямляюсь над раковиной.

Провожу рукой по гладкой коже.

Я сбрил бороду. Впервые за долгое время.

Не помню, когда в последний делал это. Оказывается, я даже забыл те ощущения. Ей нравилось без бороды.

Эвелин...

Она отвергла меня.

Пару раз я связывался с Дорианом. От него и узнал, что у нее родилась вторая дочь. Она счастлива. Точка.

Я не наведывался к Лесли три дня. Решил – не буду трогать. Пусть привыкнет.

На следующее же утро отправил горничную и приказал парням сбавить темп. Следить, чтоб не сбежала, отчитываться тоже. Но не более.

Первый день она совсем не выходила из комнаты. Заперлась на ключ и никого к себе не подпускала, даже горничную. Чуть позднее все же пустила.

Каким-то образом горничной это удалось.

Кажется, они даже нашли общий язык.

На второй сама пришла к парням. Поговорить хотела. Срочно, прямо сейчас. Со мной.

Не получилось.

Она выломала стулом дверь и разбила лампу.

Буйная девочка.

Лесли.

Я помню её. Запуганная девчонка с большими карамельными глазами. Красивая.

Возможно, она бы понравилась мне. В других обстоятельствах и с ясной головой. Но тогда я был слишком зациклен на другой.

Чуть позже мы с Эвелин начали встречаться. Я хотел только её. Жаль, что не срослось.

С Лесли мы виделись дважды. Впервые, когда я вытащил её, до смерти напуганную, из кишащего преступниками дома и отправил в больницу.

Потом проведал её.

Она заплакала. Рассказала мне обо всем, обещала, что больше ни ногой в криминал.

С тех пор прошло два года.

Зачем она снова ввязалась в это?

Говорила, для себя.

Ложь.

Три дня у меня ушло на то, чтобы добыть правду. Не знаю, зачем. Любопытство взяло верх.

Стук в дверь раздается, словно обманчиво тихий рывок перед мощным выбросом.

Мне пришлось задействовать высшие связи. Подергать за ниточки и вуаля.

Стук повторяется громче.

Я усмехаюсь.

Быстро они.

По воздуху проносится тяжёлый грохот, дверь вылетает с петель и в дом врывается топот ног.

Я слышу, как они приближаются.

Дверь в ванную пинком распахивается и сюда влетает толпа вооруженных бойцов.

Они окружают меня и направляют свои пистолеты.

9

Одиночный щелчок затвора прорезывает загробную тишину.

Никто не двигается. Не шевелится.

Я усмехаюсь, глядя на них в отражении.

– Ну и что же вы застыли?

Они переглядываются. Стопорятся. Сбитые с толку. Реакцию не понимают.

– Опустите стволы, – глушится за спинами знакомый голос.

Бойцы быстро переглядываются и неуверенно подчиняются. Расступаются, освобождая дорогу ему.

– Джеймс, – на выдохе произношу я.

Он выходит вперёд и демонстративно прячет пистолет в нагрудную кобуру. Тянет улыбку, хоть и видно, что нехотя.

– Приношу свои извинения, – проговаривает он. – Не знал, что это ты. Выбитую дверь компенсирую.

Я сам тяну кривую усмешку.

Да как же.

– Пацана не троньте, – говорю твердо и это не просьба. – Узнаю, что тронули, закопаю.

Он выгибает брови.

– С каких это пор обычный коп угрожает вышке?

– Бывший коп, – поправляю я. – Я больше не в полиции.

И он это хорошо знает.

Готов поспорить, к кому врывается, он тоже знал.

Я выхожу из ванной.

Бойцы складывают оружие, семенят следом.

Я тянусь к столу и щелкаю металлическими затворами ящика. Раскрываю.

– Этого хватит?

Он коротко осматривает содержимое. Кивает.

– Вполне.

– Взамен вы больше не вспоминаете Лесли и ее брата. Забудьте, что такие вообще есть на белом свете. Усекли?

Не отвечают. Хотя это именно тот случай, когда молчание – знак согласия.

Они уходят. На комнату опускается вечерний сумрак.

Лесли солгала. Я знаю, почему.

Брат. У нее есть младший брат. Конечно же, я запомнил.

Что ж…

Пора наведаться к нашей красавице. Прости, девочка, но сегодня я возьму свою плату сполна.

10

Он не пришел сегодня. И вчера тоже. Уже третий день не приходит.

Я не знаю, что думать.

Чего ждать, тоже не знаю.

Мне необходимо увидеть его.

Поэтому, набрав в лёгкие воздуха, я вышла из своего укрытия. Поначалу растерялась, не зная, с какой стороны подойти. Волновалась, но как оказывается зря. Мужчины просто посмеялись, развернули меня за плечи и направили обратно, не восприняв мою просьбу всерьёз. Сбитая с толку, я подчинилась, слишком поздно опомнившись.

Когда я попыталась снова, выйдя с твердым намерением добиться своего, один из них схватил меня, забросил на плечо и понес в комнату. Нужно ли говорить, что всё мое сопротивление осталось без толку?

Быстрее, чем я оказалась твердо на ногах, он вышел и запер комнату снаружи. Я рванула вслед, но не успела.

Я била по двери, пинала и ругалась, но и это не помогло.

Мне нужно было всего лишь поговорить с ним. Но он отказал.

Мысли фокусируются на настоящем и мой взгляд падает на дверь. Замок уныло свисает, слегка покачиваясь, он держится на последней невидимой нитке.

Признаюсь, психанула.

Теперь я ещё и осталась без защиты. Офигеть просто.

Рядом стоит нетронутый поднос. Только аппетита почему-то нет.

Я чувствую лёгкий укол вины, потому что мне не хочется огорчать горничную.

Славная женщина. Она мне сразу понравилась, хоть и поначалу я все же насторожилась.

Я ведь тоже была горничной. Думала, это со мной что-то не так, отхватывала по полной за наименьшую провинность. Джейкоб не щадил никого. Понятия не имею, где бы я была сейчас, если бы не Себастьян. Возможно, меня бы даже не было в живых.

Окно вдруг осветляется коротким светом фар и резкий стук дверки снаружи заставляет меня вздрогнуть.

Мое сердце пропускает удар.

Сглотнув, я поднимаюсь с кровати и осторожно подхожу к окну. Резко дёргаю занавеску. И шокировано выдыхаю.

Он здесь. Он приехал.

Это осознание трубит в голове, как вой сирены.

Я резво задергиваю штору и бегу обратно, прыгаю в кровать, закутываюсь одеялом и замираю в ожидании. Прислушиваюсь. Не дышу.

Методичные шаги уверено резонируют по коридору, плавным эхом отбиваясь от стен. Они приближаются.

С моих губ срывается прерывистый вдох, и сердце начинает стучать все громче и громче.

Твердая мужская поступь шагов продолжается. А затем резко прерывается.

По телу пробегает озноб и дыхание даёт сбой.

Он застывает в дверном проёме. Только на этот раз кругом темнота.

11

По воздуху плывет короткий щелчок и в комнате вспыхивает свет.

Я напрягаюсь. Крепче смыкаю веки. Притворяюсь, что сплю.

Он не спешит. Выжидает. Смотрит пристально, до мурашек, я это чувствую.

А затем вновь слышу его шаги. Мое сердце ускоряется в три раза, оно работает, как отбойный молоток.

Он садится. Словно рентгеном сканирует. Включает лампу. И я не выдерживаю. Открываю глаза.

Его взгляд сфокусирован на точке на моём лбу, брови нахмуренные.

Рука тянется к моему лицу.

Я испуганно зажмуриваюсь и издаю тонкий писк, сама не зная, чего ожидая.

Его пальцы на удивление нежно смыкаются на моем подбородке. Я осторожно размыкаю сначала одно, потом второе веко, непроизвольно издав удивленный вздох.

Мужчина озадаченно осматривает мое лицо. Его брови все ещё сдвинуты, взгляд угрюмый. А что я? Под глазом фингал, на лбу выступившая шишка.

Красавица, чего уж там. Могу поспорить, ко всей этой прелести на голове у меня воронье гнездо. Эффектно, что тут говорить.

Его глаза так неожиданно сталкиваются с моими, что я резко отвожу свои.

– Меня не трогали, – подаю голос заглушенно, сглатываю, почему-то ощущая себя виноватой. – Я сама ударилась.

Да, так и есть. Когда подскочила к двери и она с разгона открылась с другой стороны. Нехило лицом приложилась. Фактически сама виновата.

Он выдыхает. Резко так. Поднимается и отступает на шаг.

– Вставай, – вдруг слышу негромкий, но твердый приказ. От его хриплого голоса мурашки по коже.

Я замираю, не уверена, что правильно услышала. А вот к этому никак не была готова... Я совершенно дезориентирована.

– Что? – спрашиваю растерянно.

На его лицо пробивается тонкая усмешка.

– Ну ты же хотела поговорить со мной?

– Да, хотела, – киваю на автомате. Моргаю несколько раз подряд, прогоняя наваждение. Срываю с себя одеяло и подскакиваю на ноги, слегка пошатнувшись.

– Отпустите меня, – надломленно прошу я. Смотрю в глаза. – Это правда очень важно. Вопрос жизни и смерти.

– За брата переживаешь?

Из меня словно пинком вышибают весь воздух.

– Как вы... – резко осекаюсь, поймав осознание. Конечно, он знает.

– С матерью что? – спрашивает он.

Я опускаю глаза.

– Мама умерла, – лепечу в пол. – Год назад.

В комнате становится тихо. Мои нервы в секунду натягиваются, словно струна, ноги подкашиваются и меня вдруг накрывает. С губ срывается тонкий всхлип и я начинаю скулить.

– Жив твой брат, не реви, – резко обрывает он. – Не тронет вас больше никто.

Я всхлипываю. Глаз не поднимаю.

– Спасибо.

– Благодарить меня по-другому будешь.

Я затравленно вскидываю взгляд и встречаюсь с его усмешкой.

– Пока что отдыхай, – он ведёт взглядом по комнате, на миг задерживается на разбитом сервизе. – Я скажу горничной, чтобы перевела тебя в другую комнату, – пауза. – Если ты конечно не хочешь, чтобы к тебе без спроса заходили.

Я резво соглашаюсь, качая головой:

– Нет, не хочу.

Он кивает.

– Вот и славно.

– Спасибо, – на одном дыхании выдаю я. Мой взгляд прямой и решительный.

Он устало вздыхает и качает головой.

– Лесли, я же сказал, мне не нужна...

– Да, и все же, – перебиваю я. Продолжаю смотреть. Не знаю, откуда во мне столько смелости. Но могу сказать одно – это самая честная и преданная благодарность в моей жизни.

– Просто спасибо.

12

В кабинете раздается тихий потрескивающий звук.

Свет выключен.

В углу стола слабо горит настольная лампа, придавая комнате полуинтимную атмосферу.

Я с полчаса смотрю на горящий камин.

Поднимаю бокал. Медленно раскачиваю плавающую в нем жидкость и опрокидываю, осушая одним глотком.

Из груди вырывается вздох облегчения.

Прикладываю холодное стекло ко лбу и зажмуриваюсь. По горлу растекается горячая жидкость, впрыскивая в вены дозу расслабления.

Давно я этого не ощущал.

Перед глазами вновь вырисовывается разгромленная комната.

Выломанный замок. Разбитый сервиз. Да эта девочка ураган. Могу поспорить, парни к ней на пушечный выстрел на подходят.

Не прикоснулся я к ней. Не смог. Увидел синяки и что-то перемкнуло в груди. Ну что же я, не человек что ли?

Дверь толкается так неожиданно, словно брошенная под ноги взрывчатка.

Я резко вскидываю взгляд. С секунду прихожу в себя.

– Сволочи! Да что вы знаете! Сами ничем их не лучше!

В кабинет вваливаются двое полицейских, крепко удерживая за руки вырывающегося паренька.

Перед глазами мелькает буйная темная макушка.

Целый и невредимый гаденыш.

Сколько там ему? Пятнадцать? Шестнадцать? Юнец совсем.

Я медленно ставлю бокал на стол, прослеживая его взглядом.

– Уймись, парень, – спокойно командую я. Поднимаю глаза. Он застывает и смотрит на меня, как на привидение, даже вырываться перестал. – Геройствовать раньше надо было. Ты сестру зачем подставил?

Парень с пять секунд молчит. Осознает. А затем вновь взрывается.

– Да как вы..! Да я..!

Я со всей мощи бью ладонями по столу. Он вздрагивает. Наверное мой взгляд слишком уж бешеный, потому как паренёк сглатывает и бледнеет, резко оседая.

– Не подставлял я ее, – сдавленно проговаривает, опуская глаза. – Хотел, как лучше, думал, переиграю их.

Повисает молчание. Парень несмело поднимает глаза. Почти, как мои. На тон светлее.

– Можете посадить меня, но ее отпустите, – тихо говорит он.

Я неодобрительно качаю головой, сжав кулаки в карманах брюк. Посадить... У них это семейное что ли?

– Как благородно, – проговариваю сквозь кривую улыбку. – Поздно уже. Отпускать я никого не намерен.

Парень слабо дёргается.

– Сестру не троньте, – говорит он тихо. Как-то уж слишком мрачно и обреченно.

– А вот это уже мне решать.

Парень дёргается ещё раз, но быстро сдается. Понимает, что бесполезно, не глупый.

Я киваю на выход и полицейские его уводят. Один остаётся. Смотрит на дверь, провожая взглядом напарника, а затем направляет лицо ко мне.

– С пацаном что делать? – спрашивает хладнодушно.

Я с минуту молчу. Смотрю на пустой бокал. Думаю. А затем решаю:

– Пусть отсидится в камере день второй. От него не убудет.

13

Спасибо.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Как дурная, на автомате кручу эту мысль в голове.

А он ушел, не сказав больше ни слова.

Благодарить меня по-другому будешь.

По телу летит стрелой дрожь.

Не тронул. Если бы хотел, уже бы сделал. Может, всё-таки отпустит?

Призрачная мысль прокатывается по позвоночнику волнительным шаром.

Прежний Себастьян отпустил бы.

Я перекатываясь с одного бока на другой, никак не найдя удобное положение. Кровать подо мной легко поскрипывает и в комнате вновь становится тихо.

С губ срывается прерывистый вздох.

Я резко открываю глаза. Откидываю одеяло. Встаю, беря направление к двери.

Да, я перестала бояться выходить из комнаты. Мужчины и правда меня не трогают. Я вижу их редко, они мне почти не попадаются на глаза. То ли сами нарочно, то ли Себастьян позаботился.

Ванную я нахожу в два счета. Щелкаю выключателем, захожу и на миг ступорюсь.

Смотрю в зеркало. Волосы спутались, щеки горят.

Синяк под глазом почти зажил. Спасибо горничной, позаботилась. Грелки, компрессы, заживляющие мази и кремы. Полный комплект. Вон, даже шишки на лбу уже почти не видно. Да и не так уж сильно я приложилась. Похуже бывало.

Себастьян сдержал обещание, меня перевели в другую комнату. Правда, здесь нет такой роскоши, как встроенная ванная, но зато я могу закрыться на замок. Мне так спокойней спать. А сам он снова пропал. Ни слуху ни духу.

Я наклоняюсь над раковиной и плескаю водой на лицо. В уши резко доносится грохот. Я так и замираю на месте. Руки застывают возле лица, шум воды застревает в перепонках.

По спине бежит холодок.

Я медленно сглатываю и закрываю кран.

Распрямляюсь. Поворачиваю лицо к двери. Слышу ещё один, но уже послабее. Все же, не показалось.

Внутри все сжимается в напряжении. Сердце начинает буйно стучать. Кто же там?

Я с опаской толкаю дверь и замираю. В коридоре растерянно копошится какой-то парень, рядом стоит брошенная сумка с вещами.

– Джереми? – удивлённо выпаливаю и осознание выстреливает скоростной пулей в разум. – Джер!

Я бросаюсь к нему стрелой и прыгаю в объятия, повисая на шее брата.

– Привет, сестрёнка, – знакомый голос отдает волнующей вибрацией в грудь. Поверить не могу, что он здесь.

Я отстраняюсь и внимательно смотрю на него. Замечаю на скуле свежие ссадины, глаз чуть припух, губа треснула и разбита.

– Это выглядит страшнее, чем на самом деле, – подаёт голос брат.

Я сочувственно вздыхаю и обхватываю его лицо руками, прижимая к себе.

– Солнышко мое бедное...

– Выпусти меня, Лес, ну хватит уже. Я не ребенок.

Я выпускаю его, улыбаясь. Тянусь, взъерошивая густой ёжик темных волос, мне приходится чуть ли не встать на носочки.

Ну да, он выше меня на целую голову. Так и не скажешь, что младше меня на целых четыре года. А и правда, взрослый уже совсем. Серьезный такой. Отважный камикадзе. Вспомнить хотя бы, как защитил меня от уличных разбойников. Бросился на них голыми руками. Оба заработали шишек, но зато отбились. Я-то знаю, ещё пару лет и девчонки будут толпами за ним бегать.

– Сильно тебя там обижали? – интересуюсь ласково.

В светло-карих глазах вспыхивает вина и странное сожаление, быстро пропадая. Не понимаю, откуда. Наверное, показалось.

– Нормально всё, – нехотя увиливает от моей руки, когда я пытаюсь зарыться пальцами в волосы. – Вовремя подхватились, – пауза. Затем добавляет: – Этот твой.

Я задираю брови вверх.

– Этот мой?

– Ну да, который полицейский бывший. Он выкупил нас у копов.

– Что-что он сделал? – мои брови ползут ещё выше, если это возможно.

– А ты типа не знаешь? – чуть насмешливо говорит. – Он отвалил кучу бабла легавым. А ты говорила, копы не продажные.

Джер тянет недобрую улыбку, у меня же в самом прямом смысле отвисает челюсть. Я пораженно спрашиваю:

– Это он тебе такое сказал?

– Нет конечно, – фыркает брат. – Подслушал случайно, когда увильнул от легавого. Отсюда и фингал заработал.

Я стою, минуты две переваривая услышанное. Помню, как яростно доказывала брату, что полицейские самые честные ребята в мире, а он все равно не верил. Ведь Себастьян и его напарник были именно такими полицейскими...

Раскачиваю головой, прогоняя воспоминания. Поднимаю лицо к брату.

– Ты есть хочешь? – спрашиваю тихо.

Брат отвечает не сразу.

– Хочу, – так же негромко говорит. Приподнимает брови. – А чё, тебя здесь и кормят даже? Прям по-настоящему?

Я смеюсь и хватаю его за руку.

– Пойдем.

И увожу его за собой.

14

Вилка неутомимо стучит по тарелке.

Я сижу за столом, подпирая кулаками подбородок и смотрю, как брат жадно наминает запечённый картофель, параллельно откусывая большими кусками куриную ножку. Рядом на полу небрежно лежит сумка с вещами.

– Вкусно? – я улыбаюсь. Все никак не могу налюбоваться. Поверить тоже. И все же неспроста я вечером к еде не притронулась. Как чуяла – брату нужно оставить.

– Пиздец как, – на одном дыхании выпаливает.

Я хмурюсь и отвешиваю ему сочный подзатыльник.

– Эй! – сразу же возмущается брат с полным ртом, округляя глаза. Даже жевать перестал. – За что?

– За все хорошее и плохое, – монотонно проговариваю и возмущенно выгибаю бровь. – Вы как разговариваете, молодой человек?

Он как-то вдруг будто через силу откусывает и вздыхает. Опускает ножку, замедляя жевание.

– Лес, вот только не надо строить из себя маму, – Джер медленно подводит на меня погрустневший взгляд. – Ты моя сестра и я очень люблю тебя, но её больше нет, а тебе не идёт роль большой мамочки.

Я в шоке округляю глаза, наблюдая, как он возвращается к еде.

– Я... я и не пыталась, – быстро выпаливаю и промаргиваюсь, растерянная подобным ответом. И все же, что не говори, а где-то на глубине сердца что-то ощутимо кольнуло.

– Тебя что, одного пустили? – тут же перевожу тему.

– Ага, как же, – резво отвечает брат, сглотнув еду. – Легавый в наручниках вез, как преступника вшивого. Вышвырнул из машины, притащил за шиворот в дом и уехал. Отсюда, кстати, не так сложно сбежать, я успел прикинуть.

Он быстро дожевывает, я же не отвечаю.

– Чего молчишь?

– Зачем нам сбегать? – тихо подаю голос я. Самой не верится, что говорю это.

Брат стопорится. Прекращает есть.

Поднимает брови.

– В смысле? – спрашивает обалдело. – Разве не так мы всегда делаем?

– Ну... – я мнусь, неуверенно поглядывая на него. Останавливаю взгляд и все же решаюсь сказать: – Может, в этот раз не нужно?

Он смотрит на меня недоверчиво, из-под лоба.

– Ты чего, Лес? Ещё вчера мы были на мушке у самих ФБР, а сегодня нас просто перекупили. Где гарантия, что завтра нас не сдадут в тюрягу? – повисает пауза. – А, я понял, – бросает небрежно. – Все дело в этом твоём. Себастьяне. Или как его там?

– Что за ерунду ты говоришь? – выдыхаю я. А у самой сердце странно ёкнуло.

– Ерунду? – резко вскидывает брови. Опускает их и смотрит решительно. – Тогда давай сбежим. Сколько раз получалось. Или ты добровольно хочешь в заложниках сидеть? Все из-за этого, легавого бывшего, да? Втюхалась ты в него или что?

Я резко дёргаю со стола ладонь.

– Джер, по-моему, ты перегибаешь, – мой голос холодеет. – Идем, я лучше покажу тебе ванную, тебе освежиться не помешает, – я встаю из-за стола.

– Видишь? – игнорирует брат, оставаясь на месте. – Ты даже можешь свободно передвигаться по дому и могу поспорить, выходить за пределы.

Я стопорюсь, словно меня кто-то дёрнул обратно за локоть. Глаза помимо воли расширяются. У меня ведь даже мысли такой не возникло. Брат, видимо, это понимает без слов.

– Ты что, даже не пробовала? – он присвистывает. – Охренеть.

Я устало вздыхаю и плюхаюсь обратно на стул.

– Джер, нас не посадили в тюрьму. Не бьют, не издеваются, здесь тепло и есть свет. Разве это плохо?

– Мм. Значит, всё-таки втюхалась. Понятно всё с тобой.

– Да не влюбилась я в него! – взрываюсь я, вскакивая с места. И тут же застываю, понимая, что мы больше не одни.

Я медленно поворачиваюсь и вижу на пороге домработницу. Славная, милая, добрая женщина.

– Ох, – вырывается у меня.

Я чувствую, как медленно нагреваются мои щеки, и краем глаза замечаю, как брат встаёт со стула, поднимает сумку. Сама же так и остаюсь на месте, как истукан.

– Здравствуйте, – подаёт голос он. – А вы горничная, да? Вот, ещё один преступник к вам на шею свалился. Сестра вот, говорит, ей очень тут нравится и кормите вы вкусно. А ещё она о шефе вашем без умолку болтает, говорит, просто адски красивый, никак влюбилась в него.

Женщина мягко посмеивается. Меня же охватывает шок.

– Простите, – пищу я, отчаянно краснея как рак и пинками выталкиваю его из кухни.

Едва оказавшись за порогом, я отвешиваю ему подзатыльник.

– Ты совсем сдурел что ли? – гаркаю я громким шепотом.

А он смеётся, змеёныш. Закрывает ладонью затылок, уворачиваясь от второго. А у самого в глазах черти пляшут.

– А ты, я смотрю, слишком уж разволновалась, – он внимательно оглядывает мое лицо, по какой-то причине сужая улыбку. И сразу же продолжает: – Ладно, сестра, будь по-твоему. Остаёмся. Хата неплохая. Только учти, если он правда тронет тебя, я за себя не ручаюсь, – выпаливает брат, и прежде чем до меня доходит смысл, вырываясь возмущением, его голос доносится уже откуда-то из недр дома:

– Так где тут, ты говоришь, ванная?