Текст книги "Ересь ацтеков"

Автор книги: Пол Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Ран-Ран Максевени, который находился в машинном отделении, почувствовал вибрацию, когда появился траулер, и выскочил на палубу прямо под штурманским мостиком, на котором стоял Хансон. Оба сразу поняли, какая опасность грозит их друзьям.

– Чертов придурок! О чем он только думает?

Это был ярусолов [30]30
  Ярусолов – промысловое судно, предназначенное для ярусного лова рыбы и нерыбных объектов (например, крабов) и их первичной обработки.


[Закрыть]с двумя комплектами тросов, закрепленных на мачтах. Каждый трос соединялся с парой уравновешивающих траловых досок, находившихся под водой, чтобы оставаться на одинаковой глубине. К главным тросам крепилось множество других, называемых поводками, с сотнями крючков с наживкой на каждом. С двумя такими тросами траулер может протащить по воде тысячи смертоносных крючков, да еще на неизвестной глубине. Ныряльщика, оказавшегося у них на пути, за несколько секунд разорвет на части, или траулер протащит его за собой на несколько миль, и он утонет.

Хансон слетел вниз по трапу, соединяющему палубы, на капитанский мостик и бросился к большой красной кнопке на главной консоли рядом с рычагами управления. Он снова и снова нажимал ладонью на кнопку туманного горна «С2» фирмы «Каленберг», который начал издавать гортанный вопль сродни пронзительному гудку товарного поезда, мчащегося прямо на рыбачью лодку.

– Почему этот мерзавец не сворачивает? – заорал Хансон, выругавшись по-датски.

На мостик, тяжело дыша, взбежал Ран-Ран.

– Поганый говнюк не собирается останавливаться!

– Поднять якорь! – крикнул Хансон.

Ран-Ран бросился к консоли, ударил ладонью по кнопке лебедки, и якорная цепь начала невероятно медленно ползти наверх. Хансон знал, что у них совсем мало времени. Как только он почувствовал, что якорь фирмы «Дэнфорт» едва заметно задрожал, покинув песчаное дно, он тут же опустил вниз оба рычага, и мощные дизельные двигатели в долю секунды заработали на максимум. Когда огромный модернизированный буксир сдвинулся с места, Хансон резко повернул штурвал налево в отчаянной попытке отрезать траулеру путь, понимая, что окажется совсем рядом с ним.

Финн спускалась к не засыпанному песком боку затонувшего корабля, когда уловила краем глаза какое-то движение и услышала гулкий металлический звук. Подняв голову, она увидела, что Гвидо стучит по своему аквалангу рукоятью ножа для подводного плавания и машет правой рукой вверх и вниз: сигнал опасности. Заметив, что она смотрит на него, он повернулся и показал на восток.

Финн взглянула в том направлении и увидела громадную тень, приближающуюся на огромной скорости, а за тенью в гуще воды – тысячи сверкающих ярких точек. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы сообразить, что тень – это траулер, который направляется в сторону «Зодиака», а мерцающие вспышки в воде – стальные рыболовные крючки, отражающие лучи утреннего солнца. Причем они растянулись по меньшей мере на пятьсот футов в ширину и с каждой минутой становились все ближе.

Слева от Финн появился Билли, который прицепил камеру к крючку на поясе. Он схватил девушку за руку и толкнул вниз, к песчаному дну. Финн кивнула, начала спускаться за ним, и они забрались в небольшую нишу под нависающим обломком затонувшего корабля. В следующее мгновение к ним присоединился Гвидо.

Грохот двигателей траулера оглушил Финн. Гвидо подал сигнал – три пальца одной руки согнуты, точно когти. Он показал наверх, и Финн кивнула, сообразив, что он пытается сказать ей и Билли: если крючков окажется достаточно много, они смогут подцепить обломки корабля и протащить их вперед, придавив троих людей корпусом ко дну. Шанса добраться до поверхности и избежать крючков не было никаких. Спрятаться они тоже нигде не могли, разве только попытаться доплыть до края голубой дыры, находившейся в ста футах от них.

И тут Билли заметил еще один путь к отступлению. Он сжал плечо Финн и развернул ее, показывая под ноги. Она разглядела едва различимую темную линию в том месте, где корпус корабля касался песка. Трое ныряльщиков принялись отчаянно раскапывать песок голыми руками. Грохот двигателей траулера становился все громче. Отверстие с неровными краями в корпусе «Сан-Антона» стало немного больше, и Финн поняла, что это обломки орудийной амбразуры на корме, наполовину засыпанной песком. И путь внутрь корабля.

На скорости двенадцать узлов, под вой якорной лебедки и рев двигателей «Эспаньола» неслась прямо на траулер. Буксир был почти в два раза больше, и даже скользящий удар «Эспаньолы» мог опрокинуть траулер прямо на ходу. Однако траулер не замедлил хода, и через несколько мгновений «Зодиак» и буи исчезли под окутанным пеной носом. Хансон слегка изменил курс. Он уже не успевал протаранить траулер, но шанс помочь друзьям у него все-таки оставался.

– На носу этого гнуса нет названия! – крикнул Ран-Ран, перекрывая рев двигателей. – Это же вонючий пират!

Хансон бросил короткий взгляд на траулер. Инженер оказался прав: название и регистрационный номер были замазаны толстым слоем жира или краски. Если корабль успеет добраться до Флоридского пролива, он за несколько часов затеряется среди флотилий рыболовных судов, бороздящих тамошние воды.

– Сколько до них?

– Сто ярдов, – ответил Ран-Ран, опытным взглядом оценив расстояние. – Мы могли бы ударить ему в корму, но это будет непросто: помешает якорная цепь, которая нас держит.

– Какая часть цепи еще в воде?

Ран-Ран посмотрел на лебедку.

– Двадцать футов, – крикнул он.

– Должно получиться, – сказал Хансон, и на его лице появилась напряженная сердитая гримаса. – Держись, старина!

«Эспаньола», казалось, поняла, что происходит, ее нос взметнулся вверх, когда якорная цепь стала короче и перестала тормозить движение вперед. Огромный корабль мчался по воде, оставляя за собой широкий пенный след, и прошел мимо траулера в паре ярдов, чудом не оторвав ему корму.

– На заднице ублюдка тоже ничего нет! – завопил Ран-Ран, когда они промчались мимо.

Краем глаза Хансон увидел, что название и порт приписки тоже замазаны.

«Эспаньола» резко дернулась, когда якорь и тяжелая цепь врезались в двойные тросы, тянущиеся от утлегаря траулера, разорвали их и превратили мощные поворотные стрелы из красного дерева в кучу обломков на палубе маленького суденышка.

Тросы оторвались и намотались на якорную цепь «Эспаньолы», которая потащила их вместе с множеством крючков подальше от места, где под водой находились люди. Продолжая мчаться на полной скорости, якорь вылетел из воды и с грохотом упал на палубу, опутанный тросами с крючками, подобными длинным водорослям.

Хансон сделал широкий разворот, «Эспаньола» прошла мимо выступающего Норт-Рока, замедлила ход и наконец остановилась. По правому борту траулер быстро уносил ноги. Хансон понимал, что преследовать его не имеет никакого смысла, поскольку тросы рано или поздно намотаются на гребной винт. К тому же сейчас гораздо важнее было позаботиться о безопасности Финн, лорда Билли и Гвидо. Он поднес бинокль к глазам и направил его на то место, где прежде находился «Зодиак». Но на воде плавало лишь несколько обломков.

– Видишь что-нибудь? – с беспокойством спросил Ран-Ран Максевени.

– Ничего, – ответил Хансон. – Проклятье, ничего не вижу.

12

Кардинал Энрико Микеланджело Росси, помощник государственного секретаря Святого престола в Ватикане, шел по центральному проходу огромного Кортилья дель Бельведер, внутреннего дворика Бельведера, к огромной сосновой шишке из бронзы, знаменитой Пинье, служившей когда-то центральной частью одного из многочисленных фонтанов, расположенных здесь. Фонтаны давно исчезли, Бельведер превратился в простую лужайку с одной блестящей позолоченной «Sfera con Sfera» – «Сферой в сфере» Арнальдо Помодоро [31]31
  Творение знаменитого итальянского скульптора. Внутренняя сфера символизирует землю, внешняя – христианство.


[Закрыть], как будто кто-то пытался на деле доказать стремление «Новой» церкви к простоте и скромности.

Размышляя об этом, старик улыбнулся. Он шел по территории самого дорогостоящего владения Ватикана в Риме, наполненного бесценными произведениями искусства, которые оплачены потом миллионов бедняков. Вокруг стояли здания, имеющие огромное архитектурное значение. Все это не облагалось налогами и процветало за счет обещаний бессмертия и рая, одной из величайших волшебных сказок, позволявшей церкви успешно продавать индульгенции.

Кардинал Росси прежде всего был прагматиком; вера в церковь всегда оставалась основой его жизни. Вера в великодушного бога или любого другого бога – совсем другое дело. Причем он не видел ни малейшего конфликта в своих взглядах. Апостол Фома сомневался в Воскресении до тех пор, пока сам не ощутил раны Христа. Росси считал, что он поверит в рай и ад, когда окажется в одном из этих мест, а до тех пор воздержится от выводов, осознавая, что работа, которую он делает на земле, направлена на обеспечение безопасности церкви и на удовлетворение его собственного честолюбия.

Рядом с ним шагал мужчина, одетый как приходской священник. Он не имел права носить облачение, но оно обеспечивало ему легкий доступ в Ватикан, да и в любое место в Риме, – ничто так не растворяется в сознании этого города, как католический священник. У него были темные волосы и очки с толстыми линзами. Убийство книжного торговца в Париже являлось последним поручением кардинала, которое он выполнил.

– Все прошло удачно? – тихо спросил кардинал.

– Проблем не возникло.

– Книга?

– Он ее отдал.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел, как они заходили в магазин и вышли с небольшим пакетом, завернутым в бумагу. В совпадения я не верю.

– Тогда зачем было его убивать?

– Вы так сказали.

– Но ты должен был помешать им узнать местонахождение корабля.

– Я опоздал и решил, что лучше сделать хотя бы часть работы.

– А ты уверен, что это были они?

– Да, именно за ними я следил в Севилье. Хорошенькая рыжая женщина и британский лорд.

– То, что они до сих пор живы, все усложняет. Длинная нить соединила всех участников событий. Если она приведет ко мне, для «Черных рыцарей» это станет катастрофой. Более того, серьезная опасность будет угрожать самой церкви. Нельзя допустить, чтобы нас могли хоть как-то связать с происходящим.

– Я всегда к вашим услугам, ваше преосвященство, – сказал человек в очках с толстыми линзами.

Кардинал нахмурился – мысль о том, что собеседник играет словами за его счет, ему не понравилась.

– Как верный пес?

– Мы все Гончие Бога, – ответил фальшивый священник.

– Речь совсем не о том, – проворчал кардинал.

Он остановился перед каменным постаментом, на котором стояла позеленевшая от времени бронзовая сосновая шишка, и посмотрел на нее, пытаясь вспомнить, какой религиозный смысл в нее вложен, но потерпел неудачу. Кардинал Росси подумал, что вокруг слишком много святых, грешников и знаков, начертанных на небесах, и уследить за длинными и изощренными мифами этого места совсем непросто. Казалось, с каждым проходящим годом они претерпевают бесконечные изменения. Вот, к примеру, прежде святого Христофора почитали как мученика, а теперь он разошелся в миллионах маленьких медальонов, висящих в миллионах грузовиков на зеркалах заднего вида. Даже святой Валентин развенчан – скорее всего, он оказался просто-напросто изобретением Джеффри Чосера в его поэме «Птичий парламент».

– Интересно, какой святой покровительствует убийцам? – задумчиво проговорил кардинал Росси.

– Святой Гунтрамн, – ответил стоявший рядом с ним мужчина. – Он позвал врача к своей умирающей жене, а когда тот не сумел ей помочь, перерезал ему горло бритвой.

– Ну, тут я должен тебе довериться, – пробормотал кардинал, повернулся и зашагал обратно к сияющей разбитой сфере Помодоро. – Свяжись с Гусманом. Расскажи ему об искателях сокровищ. С ними следует разобраться быстро и аккуратно. На сей раз нельзя допустить ошибку.

– Как пожелаете. – Мужчина кивнул.

– Bene [32]32
  Хорошо (лат.).


[Закрыть], – сказал кардинал. – А теперь оставь меня.

Кардинал Росси двумя пальцами благословил убийцу. Мимо, подобно стайке черно-белых чаек, пробегала группа розовощеких пухленьких монахинь-туристок в старомодных рясах с апостольниками. Он их также благословил, и каждая замедляла шаг, склоняла голову, быстро крестилась и бормотала: «Да смилуется над нами Бог». Кардинал повернулся к мужчине в очках с толстыми линзами, но тот уже успел исчезнуть.

– Иди с Богом, – сказал кардинал, вовсе не имея этого в виду.

Кэт-Кей – частный остров к югу от Бимини, который заявляет о себе как о месте, где спрятана часть сокровищ Генри Моргана, где находился один из главных перевалочных пунктов контрабандистов-конфедератов, где во время Второй мировой войны была база торпедных катеров и где герцог Виндзорский [33]33
  Титул, присвоенный королю Эдуарду VIII после его отречения от престола в 1936 году.


[Закрыть]явил себя ничего не подозревающей публике в килте, отделанных бахромой оксфордских туфлях для гольфа и носках с рисунком в виде разноцветных ромбов.

На самом деле маленький невзрачный остров из архипелага Бимини, ближайший к Майами, был популярным местом встречи и складом для контрабандистов рома во время сухого закона, здесь также любили собираться мелкие и крупные гангстеры и политики, чтобы поиграть в азартные игры и развлечься с женщинами. Кроме того, на острове Кэт-Кей превосходно ловился тунец. Здесь проходит действие последнего романа Хемингуэя, о чем без конца твердят местные нувориши. В последние годы остров перешел в руки семьи Рокуэлл, получившей множество контрактов НАСА, в том числе и на создание космического шатла вместе с сопутствующими заказами.

Остров имеет форму раздвоенного крюка, причем более толстая часть расположена к югу, а та, что потоньше, – к северу. На толстой части находится поле для гольфа на девять лунок, которое опекал герцог Виндзорский в своих носках с ромбиками, когда занимал пост губернатора Багамских островов во время Второй мировой войны. Отрекшийся от престола король играл бесконечные партии в гольф, а его жена, американка с ястребиным лицом, отправлялась в Майами, чтобы на свободе побродить по магазинам.

Всякий хороший игрок, вооружившись клюшкой «Большая Берта» [34]34
  Клюшка для гольфа, получившая свое название в честь огромной немецкой пушки «Большая Берта».


[Закрыть], мог отправить мяч через весь остров либо в Атлантический океан, либо во Флоридский пролив – все зависело от того, в какую сторону стоять лицом. В наши дни нужно иметь двадцать пять тысяч долларов, чтобы попасть на Кэт-Кей, и немногим больше половины этой суммы, чтобы там остаться, если специальный комитет устроит величина вашего банковского счета, а также длина яхты или личного самолета. В свое время на острове любили бывать Аль Капоне, Меир Лански [35]35
  Один из основоположников организованной преступности США.


[Закрыть], Ричард Никсон, Бебе Рибозо [36]36
  Флоридский банкир, близкий друг Ричарда Никсона.


[Закрыть]и Спиро Агню [37]37
  Вице-президент США от Республиканской партии с 1969 по 1973 год, в администрации Ричарда Никсона.


[Закрыть]. Изобретение тунцовой башни – алюминиевой платформы, которую крепят к лодке и используют для поисков рыбы, – еще один повод крошечного известнякового островка претендовать на славу.

Джеймс Ноубл подошел к метке [38]38
  Метка – горка песка, конусообразная деревянная или пластмассовая подставка, на которую кладут мяч для первого удара.


[Закрыть]у седьмой лунки поля для гольфа «Виндзор-Даунс», поставил на нее свой мяч «Блэк Макс» фирмы «Максфлай» и яростно послал его на триста ярдов, через деревья и пляж, в океан. Каждый такой удар стоил пять долларов.

– Черт подери, что с тобой происходит? – спросил Ноубл у сына, исполнявшего роль кади [39]39
  Кади – мальчик, который подносит или подвозит на кадди-каре клюшки для игроков.


[Закрыть].

Несмотря на то что курить на поле строжайше запрещалось, фармацевтический магнат вытащил сигару «Коиба» и раскурил ее, щелкнув зажигалкой «Данхилл».

– Я все сделал, как ты сказал, – ответил Харрисон Ноубл.

– Я говорил, что тебе следует решить проблему, а не заявлять о ней всему миру. Рыболовный траулер? Господи, Харрисон!

Старший Ноубл поставил второй мяч и отправил его вслед за первым.

– Я постарался сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай.

– И у тебя получилось?

– Я не стал дожидаться результатов.

– Значит, вполне возможно, что работа сделана?

– Пока не знаю.

– А траулер?

– Гаитянский. Его предложил использовать мексиканец.

– Если они уцелели, то понимают, что за ними кто-то охотится.

– Нет никаких оснований предполагать, что они о чем-то догадались.

– Выясни, так ли это.

– А как?

– Осторожно, – ответил старший Ноубл, устанавливая новый мяч.

На этот раз он попытался пробросить мяч через основную зону между «мишенью» и «лужайкой» [40]40
  Площадка для игры в гольф, как правило, состоит из стартовой зоны – площадки «ти» («мишень»), основной зоны и специальной площадки с вырезанной в ней лункой – «лужайки».


[Закрыть]. Однако мяч ушел влево и упал на неровную поверхность поля со стороны пляжа, в пятидесяти футах от песчаной ловушки. Старший Ноубл ненавидел гольф и так и не сумел научиться в него играть. Он выходил на поле только потому, что казино открывались в семь часов вечера, а его кардиолог сказал, что ему необходимо больше двигаться.

Джеймс Ноубл сунул в рот сигару и засосал в легкие огромную тучу сладковатого дыма, потом фыркнул и выдохнул его, точно бык из мультика, поглядывая на сына. Он уже в который раз задумался о кознях генетики. Там, где он сам действовал хладнокровно, его сын демонстрировал горячность. Там, где старший Ноубл находил окольные пути, младший проявлял глупое прямодушие. Дерево выросло сильным, но ветка оказалась мертвой. Харрисон Ноубл был тупым инструментом. Что ж, пришло время использовать его соответствующим образом.

– Обеспечь за ними слежку. Однако держись от них подальше. И ничего не предпринимай до тех пор, пока не получишь моих указаний. – Он замолчал, чтобы сделать еще одну затяжку. – А когда наступит подходящий момент, убей их. Убей всех. И на этот раз доведи дело до конца.

– Ты все это уже говорил.

– А ты, хотя бы теперь, послушай меня.

Ноубл сердито зашагал по лужайке, и сын поспешил за ним, закинув за спину мешок с клюшками для гольфа от «Луи Вуитона» за девять тысяч долларов.

Офицерская кают-компания на «Эспаньоле», бывшем океанском буксире, была переоборудована в лабораторию. Она располагалась сразу за комнатой отдыха на главной палубе, по всей длине до кормы, а в ширину доходила почти до самых бортов. В лаборатории были низкие потолки и яркое освещение, по правому и левому борту имелось по шесть прямоугольных иллюминаторов. По периметру шли узкие стойки для запасных частей и инструментов, центр помещения занимал прозрачный, покрытый акрилом смотровой стол размером восемь на десять футов. Снизу находился источник рассеянного света. Финн Райан считала лабораторию сердцем всего, что они делали.

Она стояла перед столом в шортах и любимой футболке «Турман кафе» [41]41
  Кафе в Огайо. Считается, что там делают самые лучшие гамбургеры.


[Закрыть]. На левой ноге у нее красовался здоровенный синяк, на правой – длинная царапина, но в остальном она почти не пострадала во время нападения траулера. С Гвидо судьба обошлась более жестоко, ему пришлось наложить полдюжины швов на щеке. Впрочем, он рассчитывал, что у него останутся эффектные дуэльные шрамы. Билли заметно прихрамывал из-за растянутого сухожилия. Все трое чудом избежали серьезных ранений, и, если бы Брини Хансон не сумел вовремя перерезать длинный трос, обломки «Сан-Антона» стали бы для них подводной могилой. К тому моменту, когда Эли Санторо надел скафандр и нырнул вниз, пятисотлетний корпус корабля начал опасно клониться к ближайшей голубой дыре – дюжина крючков с длинной лески, сброшенной с траулера, запуталась в такелаже затонувшего судна. В результате пролом в борту корабля исчез, когда он еще больше накренился на бок, и Эли пришлось искать другой вход, чтобы прийти на помощь друзьям. Он проник внутрь корпуса через узкое отверстие в полубаке, позволявшее пушке стрелять прямо вперед по ходу корабля. Теперь, когда корабль опасно раскачивался, у них не осталось времени на тщательное изучение его содержимого, однако перед подъемом на поверхность Финн умудрилась прихватить один артефакт из полуразрушенной капитанской каюты. Теперь он лежал перед ними на смотровом столе.

– А на что, собственно, мы смотрим? – спросил Брини Хансон, закуривая очередную сигарету с ароматом гвоздики.

Стоявший подле него Ран-Ран Максевени наморщил нос, но даже он знал, что лучше оставить свое неудовольствие при себе.

– На кусок, естественно, – сказал шотландец с китайской кровью.

– Кусок чего? – поинтересовался Гвидо. – Эта штука похожа на гадость, которая иногда дрейфует по поверхности каналов в Амстердаме.

– Мне до сих пор непонятно, зачем ты прихватила это с собой, – заявил Билли, когда они дружно рассматривали странный предмет. – На мой не слишком профессиональный взгляд, твоя находка не кажется привлекательной. – Билли покачал головой. – Я склонен согласиться с Гвидо.

Цилиндрический предмет имел длину примерно в фут, его диаметр составлял девять или десять дюймов. Черная поверхность напоминала смолу, концы цилиндра были слегка сплюснуты. В общем, выглядел он малоприятно.

– Dan juan, – сказал Ран-Ран.

– Дон Жуан? – уточнил Билли. – Какое он имеет к этому отношение?

– Dan juan, – повторил тщедушный инженер. – Яичный рулет, ты, английский недотепа. Мне казалось, ты говорил, что ходил в Оксфордский университет?

– Ладно, – проворчал Билли, глядя через стол на Финн. – Перед нами окаменевшее блюдо из китайской закусочной пятисот летней давности. Однако мне все равно непонятно, зачем ты притащила его на борт «Эспаньолы».

– Дело в том, что эта штука показалась мне совершенно… бесполезной, – объяснила Финн. – Ты прав. Она похожа на…

– Оно выглядит как гигантский кусок черного дерьма, – сухо сказал Ран-Ран.

– Совершенно верно, – с улыбкой ответила Финн. – Так почему же он оказался в каюте капитана? Зачем ему такая уродливая, непривлекательная вещь?

– Почему собака лаяла ночью, – сказал Билли и кивнул.

– Что? – спросил Ран-Ран.

– Шерлок Холмс, – объяснил Билли.

– Что? – повторил Ран-Ран.

– В другой раз объясню. Это связано с Оксфордом, – сказал Билли.

Финн отвернулась от стола и посмотрела на инструменты, разложенные у нее за спиной. Она вытащила из коробки пару перчаток из латекса, взяла хирургическую пилу «Страйкер» и подошла к столу. Держа в одной руке длинный черный предмет, она приставила к его верхнему краю маленькую циркульную пилу и, включив ее, провела вдоль всей длины своей находки, почти не прикладывая силы.

– Фу! – сказал Ран-Ран, наморщив нос, когда лаборатория наполнилась отвратительной вонью.

– Горящая резина, – пробормотал Брини Хансон.

– Гуттаперча, – объяснила Финн, – или в данном случае, скорее всего, чикли либо гутта-балат.

– Чикли, как жвачка? – спросил Эли Санторо.

Финн кивнула.

– Прежде из нее делали жевательную резинку. Гуттаперча – это вид резины. Раньше ее применяли для изоляции трансатлантических кабелей. А сейчас ею пользуются дантисты. Гутта-балат – это почти то же самое в Центральной Америке.

– Водонепроницаемый футляр, – сообразил Билли.

– Вот именно, – ответила Финн.

Ей потребовалось еще пять минут, чтобы при помощи пилы снять толстый смолистый покров и выяснить, что внутри находится простая коричневая керамическая бутылка с широким горлышком, залитым защитным слоем из воска.

– Бутылка? – спросил Хансон.

– Вероятно, из-под вина или рома, – ответила Финн.

– Должно быть, превосходной выдержки, – заметил Гвидо.

– Думаю, вина там уже не осталось, – разочаровал его Билли.

Финн взяла скальпель и потратила еще несколько минут, чтобы срезать воск. Под воском оказалась пробка из свинцовой фольги, которую она сумела вытащить довольно быстро. Наконец бутылка была открыта.

– Там что-нибудь есть? – спросил Билли.

Финн ничего не ответила. Она нашла щипчики с резиновыми накладками и, осторожно засунув их в широкое горлышко бутылки, вытащила свиток необычного пергамента, сухого и прекрасно сохранившегося несмотря на пятьсот лет, проведенных под бирюзовыми водами Карибского моря. Слегка дрожащими пальцами она взяла пинцет и очень осторожно начала разворачивать свиток. После первого дюйма появились ярко раскрашенные фигурки воинов-ацтеков. Финн выпрямилась и откинула назад свои длинные рыжие волосы, улыбаясь от уха до уха.

– Джентльмены, перед вами Кодекс Кортеса, – сказала она.