Текст книги "Возвращение"

Автор книги: Пол Кемп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Громф изо всех сил пытался выправиться и изогнуться так, чтобы не коснуться магически заряженных ворот. Он вернул себе контроль над своим телом за мгновение до того, как врезаться в ворота, и отлетел вверх и в сторону, к краю моста, повиснув надо рвом. Его правый бок горел от боли, но кольцо немедленно начало врачевать рану.

По-прежнему задерживая дыхание, гигантские тролли раскачали таран и снова обрушили его на ворота. Посыпались искры, по мосту застучали осколки камня, но на адамантиновых створках не осталось и царапины. На троллей сыпался град все новых и новых арбалетных стрел, некоторые из них пробивали магические щиты и находили цель. Один из троллей, которому болт угодил в щеку, вскрикнул от боли и нечаянно вдохнул отравленный воздух. Он в корчах повалился на мост и умер в одно мгновение.

Остальные продолжали тщетно колотить тараном в ворота под градом стрел. Громфу эта сцена казалась сюореалистической. Он ничего не слышал, не чувствовал запахов. У него было ощущение, будто он видит плохую иллюзию, созданную учеником-первогодком.

Громф предполагал, что атака гигантских троллей была лишь отвлекающим маневром, а настоящий удар должен был быть нанесен где-то в другом месте, но возможности проверить свою догадку у него не было. По-видимому, он ошибся насчет самоуверенности Хорларрин. Верховная Мать Зиннирит еще не готова была отказаться от славы победительницы Дома Дирр. Либо же она просто хотела застигнуть защитников Дирр врасплох и заставить их расходовать свои силы на борьбу с пушечным мясом.

К их чести, Дирр использовали против троллей в основном обьчное оружие. Они потратили на них всего два заклинания и несколько зарядов из своих жезлов. Большую часть работы сделали арбалетные стрелы. Четверо троллей уже были мертвы. Оставшиеся шестеро продолжали раскачивать таран, хотя и с меньшей силой.

В голову Громфу пришла идея.

Он быстро повел руками, начертав замысловатый знак, и произнес слова заклинания. Магия образовала силовое поле, как бы продолжение воли Громфа. С его помощью он крепко схватил одного из стоящих впереди троллей – глаза существа расширились, но тролль не вскрикнул, страшась вдохнуть ядовитый газ.

Громф заставил гигантского тролля снять одну руку с тарана и, протянув ее вперед, коснуться ворот. Казалось, существо чувствует исходящую от них опасность, тролль изо всех своих огромных сил сопротивлялся воле Громфа – но воля Архимага Мензоберранзана была сильнее. Гигантский тролль протянул когтистую ручищу, дотронулся до ворот и привел в действие оставшийся символ.

Символ вспыхнул, и Громф отвел взгляд. Магия хлынула в гигантского тролля, и рот существа разинулся в вопле. Тролль замертво рухнул на мост. Громф тут же забыл о нем.

Остальные тролли явно были ошарашены глупостью своего собрата и не могли без него управиться с тяжелым тараном. Они дрогнули. Сначала один, потом другой выпустили таран, развернулись и побежали. Им вдогонку над мостом понеслись стрелы. Вокруг головы одного из них возникла сфера магической тьмы. Ослепленный, тролль добежал до края моста и сорвался в пропасть.

Громф взглянул на ворота и с удовлетворением увидел, что символ исчез. Несколько драгоценных мгновений его не будет.

Громф поспешно подлетел ко входу в замок и завис в центре ядовитого облака, над телами гигантских троллей. Точными движениями искусного хирурга он раздвинул защитные линии, препятствующие физическому проникновению, и проскользнул между ними. Ему не нравилось оставлять за собой действующий символ, но он рассудил, что покинуть Дом Аграч-Дирр будет куда легче, чем попасть в него. Заклятия обычно защищают вход, а не выход.

Он пролетел через адамантиновые створки и оказался в привратном туннеле Дома Аграч-Дирр, среди четырех десятков вооруженных копьями кавалеристов-дроу верхом на ящерах. Наконечники многих копий светились в глазах Громфа от магической силы, вполне достаточной, чтобы причинить ему вред, узнай дроу о его присутствии.

Они толпились вокруг, не видя его. Должно быть, они располагались здесь на тот невероятный случай, если ворота будут взломаны, а может, готовились к контратаке.

Громф не мог слышать их голоса, но видел пот на лицах, решимость в глазах. Несколько воинов развернули своих скакунов и направились прямо на него. Он взлетел к потолку туннеля, чтобы избежать соприкосновения. Негативная энергия, сопряженная с его призрачной формой, могла причинить вред одному из них и предупредить остальных о его присутствии, или, хуже того, его могли нечаянно ранить заколдованным копьем.

Оказавшись в безопасности под потолком, Архимаг позволил себе улыбнуться. Первая проблема решена. Он внутри.

Взглянув в конец привратного туннеля за спинами кавалеристов, он увидел, что очередная защита поджидает его там.

Светящиеся линии главного заклинания пронизывали воздух вокруг него, вокруг солдат. Воздух вокруг защитников Дирр был буквально пропитан магией, но они замечали ее не больше, чем Громфа.

Преодолев первую линию защиты, Громф мог рассмотреть структуру главного защитного заклинания под другим ракурсом. Он достал один из своих жезлов, привел в действие его двеомер и внимательно изучил линию главного заклинания.

Жезл показал, что она состоит из множества нитей. Громф нахмурился. Одна из нитей представляла собой пространственный замок. Его скрытая магия, вероятно, приводилась в действие в случае уничтожения физической формы личдроу, чтобы нельзя было запросто проникнуть в Дом Дирр и получить доступ к его филактерии. Наличие пространственного замка усложняло дело.

Пространственный замок препятствовал любым способам магического перемещения. Даже если Громф уничтожит или рассеет все обычные защитные заклинания в Доме Дирр, он не сможет телепортироваться из крепости, пока не уничтожит главное заклинание защиты или, по меньшей мере, пространственный замок, который был частью ее. Даже могущественное заклинание спасения в случае непредвиденных обстоятельств, которое Громф наложил на себя, не сработает в присутствии пространственного замка.

Громф понимал, что главное заклинание слишком сложно, чтобы он сумел с легкостью рассеять его. На это требовались часы, а он не мог терять времени. Он должен был идти дальше.

Архимаг поплыл над воинами Дирр к дальнему концу привратного туннеля. Вспышка сзади заставила его развернуться. С губ его готово было сорваться оборонительное заклинание.

По линиям главного заклинания пробежала фиолетовая вспышка и направилась к месту, где на адамантиновых воротах находился разряженный символ. Магия окружила это место, извлекла символ, вновь зарядила его и вернула на прежнее место.

К изумлению и восхищению Громфа, после этого сила главного заклинания окружила то место, где был первый, уничтоженный Громфом символ, и восстановила его тоже, в сущности заново сотворив заклинание. Уничтожающий двеомер Громфа должен был истребить этот символ навеки.

Личдроу был искусным заклинателем. Жаль, что такие знания будут утрачены навсегда после того, как Громф уничтожит филактерию.

Не теряя больше времени, он отвернулся и начал атаку на защиту, установленную в конце туннеля.

ГЛАВА 12

Вблизи горы представляли собой одно из самых величественных зрелищ, какое когда-либо видел Фарон. Отвесные и остроконечные, они возносились столь высоко, что казалось, будто у них нет вершин, – бесконечная стена скал вставала от земли до неба. Как и повсюду в Паутине Демонов, склоны их были изрыты трещинами, провалами и туннелями. По щелям сновали пауки, охотясь друг на друга. Солнце Ллос придавало обычно темным скалам необычный красноватый оттенок, словно горы покраснели от ржавчины или, может, от крови.

Вокруг Фарона мелькали души, так близко, что он мог бы протянуть руку и коснуться доброй дюжины их, когда они проносились мимо. Он надеялся вскоре добавить к их числу Джеггреда.

Налфешни и хазми голодными взглядами провожали пролетающие души. Лишь окрики Квентл и Данифай удерживали демонов от того, чтобы попировать мертвецами Ллос.

Река душ опускалась вниз и исчезала в черной дыре с зазубренными краями у подножия самого высокого пика. Фарон предположил, что эта дыра и есть Ущелье Похитителя Душ, хотя это был скорее туннель, чем ущелье. На взгляд Фарона, он был похож на неровную дырку в горе, на уродливый рот, разинутый в крике.

Вход в ущелье был непроглядно-темным, как смола. Свет солнца Ллос не касался его, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь. Дыра была буквально затянута стеной мрака.

До Фарона дошла вдруг жуткая истина: Ущелье Похитителя Душ ведет изПаутины Демонов, но не внее. Войти в него означает войти во что-то… иное.Души, которым не было дела до переживаний Фарона, вливались в дыру и исчезали, едва коснувшись завесы мрака, словно гора гасила их свет, проглатывала их.

Фарон облизнул губы.

Квентл указала рукоятью плети вниз и прокричала приказание Зеревимеилу. Налфешни начал снижаться. То же сделал хазми, несущий Данифай и Джеггреда. Фарон последовал за ними.

Зеревимеил приземлился примерно в пятнадцати шагах справа от ущелья. Фарон опустился рядом с громадным налфешни. Данифай направила хазми на десять шагов левее входа в туннель. Река душ текла между ними, и Ущелье Похитителя пожирало их.

Квентл оправила одежду и уставилась на Данифай сквозь вереницу душ. Фарон заметил, что взгляд у нее оценивающий.

Налфешни, все еще хлопая своими хилыми крохотными крыльями, склонился к уху Квентл и сказал так тихо, что даже Фарон еле расслышал:

– Я могу помочь тебе за разумную плату. Убить дреглота – одно удовольствие.

Фарон был с этим как нельзя более согласен.

– Мне не нужна помощь, тварь, – продолжая смотреть на Данифай, ответила Квентл. – И это должны решать жрицы. Ты свободен. Убирайся.

Демон злобно зашипел. Его губы оттянулись назад, обнажив клыки, он распрямился во весь рост. Фарон на всякий случай положил руку на висящий на поясе стальной жезл, испускающий молнии. Тревожился он напрасно. Демон не собирался нападать на Квентл Бэнр.

Хотел бы Фарон знать, собирается ли это сделать Данифай.

– Помни условия нашей сделки, жрица, – сказал налфешни. – Ты обещала мне шестьдесят шесть душ. Я рассчитываю получить плату при нашей следующей встрече.

Квентл взмахнула рукой, отсылая демона прочь. Глаза налфешни сузились, но он ничем больше не выказал своего раздражения. Он воспользовался телепортацией, врожденной способностью себе подобных, и в мгновение ока исчез.

Неподалеку Данифай и Джеггред стояли рядом с хазми. Муходемон замахал крыльями и от возбуждения завертелся на месте.

– Ты заплатишь мне сейчас, прекрасная жрица? – спросил демон и высунул длинный язык из беззубого рта. Снова что-то длинное и влажное высунулось у него из-под щитка.

Данифай нежно улыбнулась хазми, и он пуще прежнего забил крыльями. Затхлый запах, шедший от крыльев, заставил Фарона наморщить нос.

Данифай скользнула на шажок ближе к демону и провела языком по губам.

– Убей этого негодяя, Джеггред, – велела она.

Казалось, сначала ее слова не дошли до демона. Его крылья возбужденно затрепетали, он в замешательстве наморщил уродливый лоб:

– Что ты сказала, жрица?

Джеггред прыгнул вперед, и демон наконец понял, что ему грозит. Он взвился в воздух, но Джеггред подпрыгнул и ухватил его за передние конечности, похожие на человеческие руки.

Хазми взвыл от боли.

– Ты лгала! – завопил он Данифай, пытаясь стряхнуть с себя Джеггреда.

Данифай улыбнулась:

– Конечно.

Дреглот, которого хазми частично оторвал от земли, заворчал и дернул демона за руки. Хазми вопил и зудел; Джеггред рычал и тянул.

С влажным треском дреглот оторвал передние конечности хазми от туловища. Джеггред кубарем полетел на землю, сжимая в руках две окровавленные конечности.

Хазми взвыл от боли, и звук этот был столь жалким, что Фарон едва не рассмеялся. Демон, жужжа, описывал круги у них над головами, окропляя их кровью из кровоточащих дыр на месте плеч.

– Ты заплатишь за это, лживая сука! – провизжал демон, превозмогая боль. – Заплатишь. Вакуул не забудет!

Джеггред швырнул в демона одной из его ног, но хазми негодующе взвыл и вильнул в сторону. Окровавленная плоть шлепнулась на ногу Фарону.

В последний раз сверкнув глазами на Данифай, хазми исчез, телепортировавшись обратно на тот Уровень Абисса, который он называл своим домом.

Джеггред обнюхал вторую конечность, сморщил нос и отшвырнул ее прочь.

Продолжая улыбаться, Данифай взглянула сквозь вереницу душ на Квентл. Жрицы долго смотрели друг на друга.

– Ллос ждет свою Йор'таэза Ущельем Похитителя Душ, – сказала наконец Квентл.

Джеггред, должно быть, что-то почуял. Он встал перед Данифай, уставившись на свою тетку. Фарон придвинулся ближе к Квентл.

– Госпожа Квентл говорит очевидные вещи, – произнесла Данифай.

Ее маленькая ручка лежала на спине Джеггреда. Фарон не сразу сообразил, что она пальцами постукивает по его коже, говоря ему что-то на языке жестов.

– Госпожа… – начал Фарон, но Квентл перебила его:

– Я говорю очевидные вещи, пленница, потому что ты перестала видеть очевидное с того самого момента как мы впервые ступили во владения Ллос. – Она подчеркнула свои слова, щелкнув плетью.

Джеггред задышал чаще. Данифай убрала руку с его спины. Она сказала ему то, что он должен был знать или должен был сделать.

Напряжение сгустилось, словно туман. Фарон мысленно приготовил слова заклинания. Квентл велела ему нападать только по ее команде, и он стоял наготове и ждал.

Джеггред смотрел на них сквозь вереницу душ, переводя откровенно голодный взгляд с Фарона на Квентл и обратно. Несомненно, схватка с хазми лишь разожгла в нем аппетит.

Данифай прикоснулась к символу Ллос и спросила:

– И что же такое очевидное я просмотрела, госпожа Квентл?

Змеи Квентл с ненавистью зашипели на Данифай.

– Всего лишь одно, – ответила Квентл. – Что Ллос требует священной жертвы, прежде чем ее Йор'таэвойдет в ущелье.

Она занесла плеть, намереваясь ударить, но Джеггред оказался быстрее. Не успела Квентл пошевелиться, не успел Фарон сотворить заклинание, дреглот бросился на Квентл.

Он в четыре прыжка преодолел разделявшее их расстояние.

– Не надо! – вскрикнула Данифай, но слова не соответствовали довольному выражению ее лица.

Застигнутая врасплох, Квентл сумела слегка взмахнуть плетью, но Джеггред подцепил змей своим боевым когтем и отбросил от себя. Он плечом отбил щит Квентл в сторону и полоснул страшным когтем по ее груди.

Брызнули звенья кольчуги. От толчка Квентл отлетела на два шага.

Джеггред ринулся вперед с бешеной скоростью, продолжая сжимать коггем шипящих змей, которые тщетно пытались вонзить ядовитые зубы в его твердое, как железо, тело. Рыча, дреглот снова ударил свободным когтем. Квентл уже пришла в себя и отбила удар щитом, потом развернула щит и ударила его кромкой дреглота в лицо. По воздуху разлетелись зубы. Сила удара на миг оглушила Джеггреда.

Воспользовавшись передышкой, Квентл с рычанием выдернула змей из когтей Джеггреда. Фарон изумился, видя, какую силу даровал жрице ее магический пояс. Она отпрыгнула на шаг, взмахнула змеями над головой и хлестнула ими дреглота. Змеи, посланные ею вперед со всей силой, достигли цели. На грудной клетке Джеггреда вспухли кровавые рубцы. Он взревел от боли, отпрянул и припал к земле.

Рыча, брызжа слюной, Джеггред метнулся вперед и обрушил на Квентл град ударов, способных раздробить каменную стену. Щит Квентл противостоял ему и доспехи тоже, но сила ударов заставила ее отступать. Ее плеть свистнула снова, и змеиные клыки вонзились в тело дреглота.

Фарон решил, что слишком долго был наблюдателем в этой схватке. Он быстро вытащил из кармана пивафви небольшую кожаную перчатку, жестами нарисовал в воздухе искусный узор и вслух произнес заклинание.

Когда он закончил, перед ним возник серый кулак, лишенный тела, огромный, словно рука титана. По мысленному приказу мага он полетел к Джеггреду. Дреглот Даже не заметил его приближения, и кулак ударил его в бок с такой силой, которая могла бы сокрушить даже Камень.

Из груди Джеггреда вырвался короткий рев и дреглот отлетел в сторону. Он упал и покатился по земле в десяти шагах от Квентл, среди душ. Он вскочил и безуспешно попытался ударить когтями пролетавших мимо призраков.

Полудемон с ревом бросился на Фарона, но тот прикрылся магическим кулаком.

– Я убью тебя, маг! – заорал Джеггред и принялся рвать магическую руку когтями. – Я убью вас обоих!

– Джеггред! – окликнула Данифай, и впервые на памяти Фарона слова ее не возымели действия.

Обезумев от ярости боя, дреглот продолжал терзать…

Фарон улыбнулся и приготовился нанести очередной удар.

– Джеггред, прекрати!– крикнула Данифай.

Это подействовало.

Джеггред замер, посмотрел на Данифай, потом снова на кулак. Грудь его вздымалась и опадала, глаза горели, с клыков капала слюна. Он переводил взгляд то на Квентл, то на Фарона, то на созданный магом кулак силы.

– Она хотела напасть на нас, госпожа! – прошипел Джеггред Данифай.

Фарон медленно придвинул магический кулак поближе к дреглоту. Маг мог ударить Джеггреда в любой момент, когда пожелает, но наслаждался возрастающим разочарованием дреглота.

– Ты недооцениваешь свою тетю, – произнесла Данифай, мило улыбнувшись Квентл.

– Она приказала Джеггреду напасть, госпожа, – сообщил Фарон.

Жрица Бэнр, лишь слегка запыхавшаяся после обмена ударами с Джеггредом, улыбнулась:

– Вы переоцениваете нашу спутницу, Мастер Миззрим.

Фарон так не считал, но ничего не сказал. Джеггред обратился к Данифай тихим угрожающий голосом:

– Госпожа, вы должны позволить мне убить…

– Замолчи, мужчина, – бросила Данифай.

Дреглот умолк. Фарон был восхищен тем, какую покорность она внушила болвану.

– Племянник, ты только что стал кандидатом в священные жертвы Ллос, – сказала Квентл, изучив небольшую дыру в кольчуге, пробитую Джеггредом.

Джеггред сплюнул в сторону Квентл сгустком желтой слюны. Она угодила в магический кулак и повисла на нем, прежде чем упасть на каменистую землю.

– Ты уверена, что моя мать одобрит это, тетя? – спросил он.

Удар был точен. Джеггред был сыном Верховной Матери Бэнр. Возможно, Квентл готова была пойти на риск, вызвав гнев Триль, принеся его в жертву, но возможно, и нет. В следующих словах Квентл Фарон услышал ответ на свой вопрос.

– Я буду рада наказать тебя иначе, племянник, – сказала она.

Разочарованный, Фарон решил, что стоит попытаться изменить решение Квентл.

Самым учтивым тоном, на какой только был способен, он сказал:

– Этот грубый болван постоянно проявлял неповиновение вашим приказам, брал сторону младшей жрицы, – он презрительно кивнул на Данифай, – и показал, что недостоин носить имя Бэнр. Больше его глупости лишь его вонь. Если вы не будете приносить его в жертву, пожалуйста, позвольте мне убить его. Это будет благом для всей разумной жизни во вселенной.

Джеггред взглянул на него с ненавистью.

– Вы ничего не сделаете без моего дозволения, Мастер Миззрим, – не глядя на Фарона, ответила Квентл.

– Госпожа… – начал было Фарон.

– Толькос моего разрешения, мужчина! – рявкнула Квентл, и змеи ее уставились на Фарона.

Маг стиснул зубы от досады, но сумел изобразить вялый поклон.

– Дерзость мага и влияние этой проклятой плетки – вот что говорит о твоей слабости, тетя! – прорычал Джеггред.

Фарон занес магический кулак над его боком.

– Довольно, – сказала Данифай. Она взглянула на Квентл и достала свой священный символ.

Квентл сделала то же самое. С минуту они смотрели друг на друга.

– Немного защитной магии, прежде чем мы попытаемся войти в ущелье? – спросила Данифай.

Квентл кивнула.

Обе начали творить заклинания, одновременно следя друг за другом.

Фарон видел выражение глаз обеих и не был уверен, что защитные заклинания – именно то, чем заняты их головы.

Громф методично продвигался сквозь бесконечные слои магической защиты. Порой он использовал грубые чары, отменяя или разрушая защиту, порой хитростью и уловками отклонял или искажал защиту на время, чтобы успеть проскользнуть мимо нее.

Это занятие всецело владело его вниманием, поэтому Архимаг едва замечал проходящих мимо воинов или вторую неудачную атаку Хорларрин на мост.

С каждым пройденным защитным слоем он приближался к храму Ллос, приближался к голему и филактерии.

Заклинания и магические ловушки, расставленные в прошлом Ясраеной или предыдущей Верховной Матерью, не представляли сложностей для контрзаклинаний Громфа. Трудно было пройти или уничтожить только те, которые ставил личдроу, но Громф всякий раз побеждал.

И всякий раз главное заклинание – нить, связующая воедино все остальные, – восстанавливало то, что разрушил Громф. На своем пути он отпер и открыл добрых четыре десятка магических дверей для того лишь, чтобы увидеть, как главное заклинание снова закрыло и заперло их за ним. Он не вполне понимал, какую цель преследовал личдроу, и ему некогда было подумать об этом.

Время шло, но у Громфа не было возможности следить за ним. По его предположениям, сражение с защитой заняло около полутора часов, если не больше. Скоро заклинание, позволившее ему изменить облик – позволившее Прату превратиться в него, а ему – в тень, – потеряет силу. Он больше не будет бестелесным. Прат не будет больше выглядеть как Громф.

В этот миг Ясраена, конечно, обнаружит обман, предположит, что Громф находится в крепости, и бросит все имеющиеся в ее распоряжении силы на то, чтобы найти его.

Он выкинул эту мысль из головы и сосредоточился на очередном защитном заклинании, магической ловушке, которая должна была заключить его в силовую клетку, едва он пересечет невидимую границу. Силовая клетка могла удерживать его даже в нематериальной форме.

Он уже был готов рассеять заклинание, когда заметил, что силовые линии защиты чуть-чуть искривлены.

Там было не одно заклинание, а два, причем второе искусно замаскировано внутри первого.

Скрытое заклятие приводилось в действие уничтожением первого заклинания, и попавшая под его удар жертва испытала бы несколько мгновений мучительной боли, прежде чем ее сердце остановилось бы.

Громф выругал себя за невнимательность. Разум его был измучен, и усталость делала его небрежным. Он едва не совершил роковую ошибку.

Он изменил контрзаклинание и уничтожил защитные ловушки в нужной последовательности. Едва он прошел мимо них, главное заклинание восстановило обе у него за спиной.

Громф двинулся дальше.

Двери храма, сами по себе мощно защищенные, были уже дразняще близко. Он быстро преодолел два защитных заклинания, стоявших между ним и храмом. Мимо спешили воины Дирр.

Храм, сооруженный из обработанного камня, украшали сводчатый потолок и вымощенный каменными плитами портик с колоннадой. Две раскрытые двойные бронзовые двери, потемневшие от времени и изукрашенные мозаиками из сплава золота и серебра на паучьи мотивы и молитвами к Ллос, вели в неф.

Внутри Громф разглядел ряды каменных скамей по обе стороны от центрального прохода, ведущего к апсиде и алтарю. Голема он пока не видел, хотя знал, что тот находится за алтарем.

Храм выглядел заброшенным. Дом был слишком занят, отбивая атаки, чтобы тратить время на молитвы.

Двери защищало несколько мощных заклинаний и магических ловушек. Линия главного заклинания пронизывала их все и уходила в храм, прямо в центральную апсиду, по-видимому к паучьему голему.

Громф подлетел к линиям силы и сотворил несколько заклинаний, позволяющих ему проанализировать природу защиты. Он достал один из своих жезлов для провидения и усилил зрение магическим глазом.

Громф увидел, что защитные заклинания на дверях сильно переплетены между собой, взаимозависимы. Он не был уверен, что сумеет распутать этот клубок.

От досады у него застучало в висках. Архимаг попытался успокоиться, но почувствовал, что позади него кто-то есть, и обернулся.

К открытым дверям храма подходила женщина-дроу, дочь Ясраены Ларикаль. Ее крупное тело прикрывала кольчуга. На поясе висела большая булава. Ее вялое, некрасивое лицо сердито хмурилось.

Рядом с нею шел лысеющий полный мужчина, засунув руки в карманы черной мантии, – Геремис, вспомнил Громф и подумал, что он весьма похож на Нозрора.

В измененных магией глазах Громфа Ларикаль и маг сияли всеми цветами радуги. Обоих защищали личные охранительные заклинания. Оба были увешаны магическими предметами и оружием. Пока они шли, Громф читал по их губам.

– Я больше не потерплю неудач, маг, – бросила Ларикаль.

Подобно всем мужчинам-дроу, Геремису хватило здравого смысла не комментировать ее замечание.

– Филактерия в крепости, – продолжала жрица. – Ты со своими помощниками должен найти ее в течение часа. Либо в следующий раз ты войдешь со мной в этот храм в качестве жертвы Ллос.

– Да, госпожа Ларикаль, – отозвался Геремис.

Ларикаль и маг прошли прямо сквозь бесплотное тело Громфа – у того было при этом чувство, будто на него дунул ветерок, – и шагнули в открытые двери храма. Защита на дверях при их проходе замерцала, на мгновение окутав каждого темно-красным огнем, едва они пересекли порог. Ни тот, ни другой не произнесли никакого пароля и не сделали никакого жеста, и Громф пришел к выводу, что защита, по-видимому, настроена на что-то, что они носят при себе, или, возможно, на сами их тела.

Сразу за дверью Геремис остановился. Он обернулся и с любопытством на круглом лице уставился туда, где висел в воздухе Громф.

Громф выругался и замер. Боясь, что маг каким-то образом почувствовал его, он приготовил заклинание, которое должно было испепелить Геремиса, при условии, Конечно, что сумеет пробить персональную защиту мага.

Когда Геремис отвернулся и поспешил вслед за дочерью Дирр к центральной апсиде, Громф расслабился. Он немного передвинулся, чтобы лучше видеть происходящее в храме.

Жрица прошла по проходу, пересекла апсиду и опустилась на колени перед черным алтарем. С подобающим благочестием она с помощью трута зажгла одинокую свечу, стоящую на алтаре. По храму закачались тени. По алтарю побежали пауки, некоторые бьли размером с кулак Громфа.

В свете свечи Громф сумел разглядеть силуэт голема. Он был огромен.

Геремис остановился на почтительном расстоянии от Ларикаль: мужчинам запрещено было входить в апсиду храма Ллос. Он опустился на переднюю скамью и склонил голову.

Ларикаль тоже склонила голову и начала молиться. Громф не слышал слов, но мог представить, как ее шелестящий голос разносится по храму.

Отблески свечи плясали на гладкой полированной поверхности паучьего голема. Его громада нависала над алтарем, над Ларикаль. Жрица была меньше чем в пяти шагах от предмета своих молитв и не подозревала об этом. Несмотря на усталость, Громф едва не улыбнулся. У Паучьей Королевы, безусловно, было чувство юмора.

Громф вернулся к защитным заклинаниям. Он должен…

Тут его осенило, и он наконец-таки улыбнулся.

Ему вовсе не придется распутывать магический клубок.

Квентл сжимала символ Ллос в прикрытой щитом руке и поспешно читала заклинание. Закончив, она увеличилась почти вдвое, и ее плеть, доспехи и щит – тоже; фиолетовый свет охватил ее всю, хлынул из ее глаз – знак божественной милости Ллос.

Данифай тоже завершила свое заклинание, и тело ее окутал серый туман, магическая защита – физическое воплощение ее веры.

Жрицы уставились друг на друга поверх полосы изрытой земли, а мертвые Ллос текли между ними и исчезали в ущелье.

«Эти заклинания отнюдь не защитные», – подумал Фарон, вновь приготовившись обрушить магический кулак на Джеггреда.

Плеть Квентл зашипела. Данифай покрепче уперлась ногами в землю, держа руку поближе к рукояти моргенштерна.

– Интересный выбор заклинания, госпожа Квентл, – сказала она.

Квентл усмехнулась.

Фарон уже думал, что открытое столкновение неизбежно, но нет. Обе жрицы остались на своих местах и снова принялись творить заклинания.

Хотя Фарон знал обычную магию намного лучше, чем ту, что даровали боги, он видел достаточно заклинаний, творимых клириками, так что мог распознать большую часть из того, что они делают.

Данифай окончила свое заклинание первой. Магия не оказала на нее видимого воздействия, но Фарон по ее жестам и словам понял, что она увеличила ее физическую силу.

Фарон оценил хитрость Данифай. Первое же заклинание Квентл сделало ее большой и сильной, но слишком явно. Данифай тоже сделалась сильнее, но это было незаметно.

Квентл тоже закончила молитву, и кожа ее засияла слабым зеленым светом.

Невосприимчивость к заклинаниям, определил Фарон.

После этого две жрицы снова посмотрели друг на друга.

– В ущелье? – спросила Данифай, но угрожающе шагнула к Квентл. – Или… другое?

Квентл улыбнулась и тоже шагнула навстречу Данифай:

– Другое.

Фарон тоже улыбнулся. Если Квентл и Данифай устроят драку, у него будет возможность убить Джеггреда, Бэнр тот или нет.

Сердце Халисстры колотилось где-то в горле. Впереди, у подножия горы, стояли, уставившись друг на друга, Данифай и Квентл Бэнр. Мерцающий серый силовой защитный кокон окутывал Данифай, а Квентл была вдвое выше своего обычного роста.

Они сражались или собирались сразиться.

С одной стороны за ними наблюдал дреглот Джеггред, с другой – маг Фарон, укрывшийся за чем-то вроде магического кулака. Души мертвых Ллос пролетали вокруг и между противницами, устремляясь в зияющий провал у подножия одной из самых высоких гор – в Ущелье Похитителя Душ.

Халисстра должна была спешить. Она опустилась на землю позади скального выступа в тридцати шагах от места поединка. Фелиани и Улуйара последовали за ней. Усилием воли Халисстра рассеяла заклинание, обратившее их в пар. Она притаилась за скалой и торопливо обратилась к сестрам.

– Видишь? – сказала она Улуйаре. – Данифай сражается с Квентл Бэнр. Должно быть, жрица Бэнр узнала о ее вере в Эйлистри.

Она повернулась, чтобы идти, но Улуйара схватила ее за плечо и развернула к себе:

– Халисстра, пока непохоже, чтобы они дрались. Нам надо подготовить защитные заклинания. Бэнр – противник не из легких.

– Некогда, – ответила Халисстра и оттолкнула руку Улуйары. Если Данифай услышала наконец зов Эйлистри, Халисстра не позволит ей бороться с Квентл в одиночку. – Мы воспользуемся заклинаниями во время боя. Этого будет достаточно.

Она посмотрела сестрам в глаза, взглядом требуя повиноваться ей.

– А дреглот и маг? – спросила Фелиани. – Что с ними?

Халисстра обнажила Лунный Клинок.

– Квентл Бэнр – наш враг, – сказала она. – Предположим, дреглот и маг – тоже, пока они не дадут нам повод считать иначе.

– А Данифай? – спросила Фелиани.

– Предоставьте ее мне, – ответила Халисстра.

С этими словами она повернулась и ринулась в битву. Позади нее зазвенел рог Улуйары.