Текст книги "Дебютный развод"
Автор книги: Плам Сайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава 11 Дети-тусовщики
Не могу сказать, что мне так уж хотелось идти на завтрашний ленч Фиби «Бэби-багги»: я думала только о счете из лондонского отеля и о том, что же все-таки сказать Хантеру. Но когда я, втайне надеясь, что Теккерей согласится со мной, заявила, что в офисе слишком много дел и для ленча у Фиби просто не хватит времени, он встал на дыбы и потребовал немедленно отправляться и сделать все возможное, чтобы разыскать Аликс Картер. Она была одной из патронесс этого благотворительного мероприятия, и он хотел, чтобы я все-таки попыталась затащить ее на другую примерку: она до сих пор не позаботилась позвонить нам после того, как пропустила первую, даже после встречи со мной на послеразводном приеме.
«Фиби-бебе», расположенный на углу улиц Вашингтон и Хорейшо, рядом с бутиком Кристиана Лабутена, вполне соответствует по цвету фирменным пакетам. Все стены выкрашены в светло-желтый, а отделка – нежно-серая.
Когда я пришла, магазин был уже забит помешанными на детских колясках мамочками с блестящими волосами. Они расхватывали наборы кашемировых пинеток и шапочек за семьсот пятьдесят долларов, предназначенных для полуторамесячных младенцев. Сама Фиби стояла в центре магазина вместе с тремя репортерами, лихорадочно щелкавшими камерами, чтобы успеть снять ее и ее друзей на фоне громоздившихся на прилавках желтых товаров для новорожденных с логотипом фирмы.
– Ты уже знакома с Арменией? – завопила Фиби, когда я подошла ближе. Сама Фиби была в длинном золотистом винтажном платье отХолстона, едва вмещавшем ее выпирающий живот. В одной руке переливалась крохотная атласная сумочка, а в другой она удерживала извивающегося полуторагодовалого ребенка. Не пойму, каким образом, но она одновременно ухитрялась еще и прихлебывать воду.
– О! Она обязательно станет супермоделью! – взвизгнул один из репортеров, показывая на ребенка. – Быстро! Фото! Отлично. Дайте мне этот стакан.
Пока Кейси Зилберт, вышеупомянутый репортер, забирал стакан, Фиби профессионально изобразила материнскую теплую улыбку и элегантно обернулась к пятерым фотографам, появившимся, словно чертики из табакерки. Щелк-щелк-щелк – и они мгновенно исчезли, как падающие звезды.
– Хорошая девочка, – подхватила Фиби, ловко пересаживая ребенка на узкое бедро. – Сокращенно мы зовем ее Мини.
– Какое чудесное имя, – вежливо заметила я.
– Ну, разве не поразительно…
В эту секунду в глубине магазина вспыхнул фейерверк вспышек. Фиби, недоговорив, повернула голову в направлении сверкающих огней.
– Смотри! Это Валери с Баба. По-моему, это сокращенно от Балтазар, – заметила Фиби, подбегая к очередной гламурной особе, чей ребенок для пущей фотогеничности был втиснут в меховую кенгурушку.
Я поняла, что приехавшие гости вряд ли замечают кого-то, кроме крошечных херувимчиков, которые все продолжали прибывать. По-видимому, началась эра детей-тусовщиков. Такое дитя, обычно не старше полутора лет, посещает только самые крутые мероприятия: арт-гала, эксклюзивные предварительные кинопросмотры, показы мод (только первый ряд, какой смысл приносить с собой ребенка, если сидишь во втором ряду и никто его не видит?!). Еще не достигнув трехнедельного возраста, дитя-тусовщик имеет девяносто шесть ссылок в «Гугл», знает дорогу в примерочные лучше, чем собственную колыбельку, и не менее трех раз встречался с детьми Кейт Уинслет на уроках музыки для детей в «Сохо-Хаусе». Опознавательные знаки истинного ребенка-тусовщика – синевато-черные круги под глазами и зеленоватый оттенок кожи. Если вы не узнали такового на очередной вечеринке – не важно: ребенка-тусовщика так часто снимают, что вы всегда можете увидеть его несколько дней спустя, пролистав журналы «Готем» или «Нью-Йорк», в которых обычно появляется не менее трех таких младенцев.
«Да…» – подумала я, оглядывая комнату. Никаких признаков Аликс Картер. Может, Фиби знает, куда она девалась.
Я протиснулась сквозь толпу к Фиби, чувствуя, как праздничное настроение окончательно улетучивается. Судя по нарядам гостей, я была единственной, кто приехал сюда прямо из офиса. Уходя с работы, я набросила чудесное вышитое пальто от Теккерея, но никак не могла состязаться с девушками, которые все утро провели в салоне красоты у парикмахеров и косметологов.
– Видела Аликс Картер? – осведомилась я у Фиби, стараясь перекричать сгрудившихся возле нее женщин.
– Она только что пошла в дамскую комнату! Спендерелле требуется передохнуть! – крикнула в ответ Фиби. – У нее детей нет, а она успела купить три сумки для пеленок из золотистого атласа. Просто остановиться не может!
– Спасибо, – кивнула я и направилась к дамской комнате в глубине магазина. Дамская комната выглядела скорее очаровательной гостевой спальней. Небольшой диван, обитый белым полотном с желтыми розами, так и манил опуститься на него. Над раковиной висело тяжелое антикварное зеркало в позолоченной раме. Перед ним на полочке красовалась гигантская ваза с желтыми розами. Горы желтого засахаренного миндаля громоздились в маленьких серебряных блюдцах. На этикетках бутылочек с водой серебряными буквами было выведено: «EAU ВЕВЕ» {Детская вода (фр.)}. Все производило впечатление мягкого псевдофранцузского совершенства, хотя в Фиби не было ни капли французской крови. Родом она была (это страшная тайна) из Майами.
Аликс Картер не оказалось и тут. Мне даже легче стало. Мысли о счете из отеля так довели меня, что не было настроения уговаривать женщину вроде нее. Может, мне тоже следует отдохнуть от царящего в магазине безумия? Туалетная кабинка была занята, поэтому я рухнула в кресло, упиваясь собственной депрессией. Если прямо спросить Хантера, ничем хорошим это не кончится.
Я с тоской поморщилась. Но я не могла откровенно поговорить с ним… или могла? Почему бы просто не выбросить из головы подозрения… забыть о проклятом счете? Разве не так поступают умные жены?
Но даже находясь в полном расстройстве, я услышала смешки, доносившиеся из-за двери туалетной кабинки. Кто-то прошептал хрипловатым прокуренным голосом:
– Я трахала его стоя, прямо в коридоре. Лапочка Ники! Когда я спросила, сколько ему лет, он ответил: «Будет девятнадцать».
Стыдно сказать, но я вся обратилась в слух.
– Вот это да! Где он живет? – послышался другой голос.
На Сто семнадцатой, с мамочкой и папочкой.
– Ты дешевка. Дрянь.
– Знаю. И мне это ужасно нравится.
Я не смогла определить, кому принадлежит прокуренный голос, но второй собеседницей, несомненно, была Лорен.
Из-под двери кабинки медленно поползла серебристая струйка сигаретного дыма.
– Класс! – взвизгнула Лорен и, распахнув дверь, вывалилась наружу в облаке дыма. За ней последовала почти неузнаваемая Тинсли с сигаретой в губах. На ней были тесные черные кожаные брюки и белая блузка, она здорово обнажала грудь. На левом запястье у нее поблескивали усыпанные бриллиантами часы от Картье, в ушах красовались огромные бледно-розовые бриллианты. До чего же безумная эволюция – от костюма егеря до облика стриптизерки, и это всего за несколько дней!
– Сильви, я так рада, что ты тут! – воскликнула Лорен, увидев меня.
– Взгляни-ка! – велела Тинсли, не вынимая изо рта сигарету. – Я превратилась в копию Киморы Ли Симмонс. В таком виде можно поймать на крючок парней помоложе!
– Значит, дело того стоит, – ухмыльнулась я.
– Этот туалет – лучшее место во всем магазине. Можно, мы тут останемся? Обожаю возиться с макияжем именно здесь! – объявила Лорен. – И Фиби тоже обожаю, но у нее не все дома. Как будто на свете существует не менее пятидесяти миллиардов детей, умирающих от желания добраться до младенческих одеялец из шерсти ламы за двадцать тысяч зеленых!
Лорен и Тинсли схватили по бутылочке детской водички и уселись на диван напротив меня. Тинсли небрежно сыпанула засахаренный миндаль в корзину для мусора и затушила сигарету о девственно чистый серебряный подносик. Заметив, что я наблюдаю, она пояснила:
– Фиби любит, когда я дурно себя веду. Я ее этим развлекаю. Она… она такая примерная! Не понимаю ее! – Озадаченно пожав плечами, она открыла сумочку и вытащила тюбик туши и крошечное зеркальце. – Настоящая Кимора, особенно если накладывать тушь толстым слоем, как штукатурку, – заявила она, принимаясь красить ресницы.
– Не поверишь, что случилось со мной вчера вечером, – начала Лорен, глядя на меня.
– А что произошло? – вяло поинтересовалась я.
– У нее было пять оргазмов! – встряла Тинсли.
– А ты что, считала? И как можно точно сказать, сколько их было? – запротестовала я.
– Просто вчера вечером в пачке было ровно пять кондомов. А утром не осталось ни одного, и я кончала каждый раз, – объявила Лорен без тени смущения.
– И кто этот парень Пять Оргазмов? Есть у него имя? – осведомилась я.
– Да, только вот вспомнить не могу. Минус два в марафоне обольщения! Я заказала новый белый MP3-плейер с панельками розового золота, чтобы отпраздновать! Боже, он был невероятен! За одну ночь я получила больше оргазмов, чем за всю супружескую жизнь! – взвизгнула Лорен, принимаясь рыться в косметичке.
– А я думала… все это бывает чисто платонически, – поддразнила я. – Ничего, кроме поцелуев.
– Я уже давно закончила школу, – напомнила Лорен. – Разведенки любят…
– …трахаться, – рассеянно закончила Тинсли. – Лорен, у тебя есть липкий блеск для губ? «Шанель сироп»? Ники его обожает. Мои губы сами к нему приклеиваются. Через полчаса у нас свидание. Будем до умопомрачения тра…
– Довольно! – перебила Лорен. – Сильви – респектабельная замужняя женщина. Она умрет, если еще раз услышит, как ты выражаешься. Вот, возьми. – Она вручила Тинсли розовый блеск для губ.
Истина заключается в том, что нью-йоркские жены занимаются любовью, подружки – сексом, а разведенки трахаются. Возможности для всего этого в нашем городе поистине безграничны. В конце концов, едва ли не на каждом шагу имеются роскошные отели, обычно с превосходным вспомогательным оборудованием для желающих перепихнуться.
«Игровая площадка», самый дорогой номер в «Сохо-Хаусе», имеет кровать размером с Францию, ванну больше, чем Тихий океан, плюс душ, который шумит, как Ниагарский водопад, и стреляет в вас водой под любым мыслимым углом. И каждую субботнюю ночь его снимает кто-то из разведенок. Кандидат Лорен, похоже, участвовал в последнем двадцатичетырехчасовом марафоне, включавшем неразрывно связанный с блеском для губ и кондомов, ни с чем не сравнимый по накалу секс, о котором Тинсли могла только мечтать.
– Во всем виновата я. Это мое ужасное влияние, – вздохнула Тинсли, резко проводя тюбиком блеска по губам: туда-обратно… И с каждым разом они становились все более пухлыми и розовыми. Когда она отложила тюбик, губы напоминали две маленькие толстые коктейльные колбаски.
– Эта штука просто гениальна. Берегись, швейцар! Господи, я выгляжу совсем дешевкой или как?
Я поняла, что Тинсли помешалась на мальчиках. Она, по ее словам, прекрасно проводила время с восемнадцатилетним швейцаром, вышеупомянутым Ники, а также с двадцатиоднолетним рассыльным из «Фрешдайрект», которого, заметьте, впускал в ее дом вышеуказанный мальчишка-швейцар. Тинсли прямо трепетала при мысли о любовном треугольнике в стиле миссис Робинсон и наслаждалась связанными с ним сложностями.
– Как насчет московского обольщения? – спросила я Лорен, вспомнив о мужчине, неподвластном «Гуглу». – Он все еще включен в список потенциальных жертв?
– Я все еще безумно влюблена в него, – улыбнулась Лорен. – Просто помешалась. Кстати, его зовут Джайлз. Ну разве не сексуально? Уверена, он обязательно будет на ледяном поло в следующем месяце…
– Что это за московское обольщение? – перебила Тинсли, неожиданно насторожившись.
– Да так, ерунда, – отмахнулась Лорен, открывая компакт-пудру и шепча мне одними губами: – Молчи!
– Послушай, у меня неприятные новости о Марси, – провозгласила Тинсли.
– Я уже знаю, – отмахнулась Лорен.
– А в чем дело? – слегка оживилась я.
– Она застала Кристофера в постели со своей бывшей подругой по колледжу. По крайней мере такие слухи распространяет одна из сопредседательниц «Бэби-багги» Валери Гервалт, – пояснила Тинсли.
– Не может быть! – изумилась я.
– Все признаки были налицо. Он все что-то темнил насчет своих командировок, а дурочка Марси ни о чем не подозревала. Кроме того, ящик в его письменном столе оказался запертым – один из основных показателей неверности. Далее, он не заметил ее новое платье от Роша. Шесть тысяч долларов с его кредитки, а он и не заметил!
– Как она? – встревожилась я. – Может, мне стоит навестить ее? Бедная Марси!
– Она ничего не ела четыре дня. Выглядит, как военнопленный, и на седьмом небе от этого. Она не теряла столько веса после приступа анорексии в девятьсот восемьдесят седьмом, – сообщила Тинсли.
– Не нужно быть такой жестокой, Тинсли, – упрекнула Лорен. – Марси в ужасном состоянии. И действительно нуждается в поддержке. Хорошо, что она избавилась от этого лживого слизняка. И вообще ей будет куда веселее без него.
– Не думаете, что нам пора выйти? – напомнила я. – Мне нужно найти Аликс Картер.
– А мне хочется посмотреть на кое-кого из миленьких мамочек и их младенцев. Лорен, ты действительно дешевка, – рассмеялась Тинсли и, затушив очередную сигарету, выпорхнула из туалета.
Я даже не попыталась подняться, впрочем, как и Лорен. Помедлив, я сунула в рот миндалину и с хрустом разжевала.
– Что стряслось?
– Ничего, – солгала я, не уверенная, стоит ли рассказывать Лорен правду о гостиничном счете.
– Выглядишь как в воду опущенная. Это из-за наших разговоров? Я тебе настолько противна? Нет, ты совершенно увяла.
Неужели все настолько очевидно?
– Это Хантер… химчистка… – начала я.
– Ты это о чем?
Я вздохнула и во всем призналась Лорен.
– Я нашла этот… счет из отеля в его костюме, только что принесенном из химчистки. Счет из лондонского отеля. А Хантер утверждал, что не был в Лондоне. Уверена, он мне солгал.
– О Боже, – медленно выговорила Лорен.
– Что мне делать?
– Ехать со мной в Москву, смотреть поло на снегу. И забыть об этом. Шестое ноября. Запиши в ежедневник.
– Очень соблазнительно, но, серьезно, что мне делать? – повторила я.
– Может, все не так, как кажется, – пробормотала Лорен. – Глупо поднимать шум, если ты не абсолютно уверена.
– Ужасно тоскливо на душе, – всхлипнула я, стараясь не заплакать. Сейчас не время впадать в депрессию из-за привычки мужа скакать по всему земному шару. И все же я почувствовала, что глаза начинают наполняться слезами. Собравшись с силами, я посмотрела на часы. Уже половина третьего.
Я решила еще раз пройтись по магазину и поискать Аликс. Если ее не будет, я сразу же поеду в офис. Главное – не зацикливаться на этом. Кроме того, Лорен права: я не могу ничего предпринять, пока не буду уверена.
– Ладно, я ухожу. – Я встала.
– Позвоню позже, и мы поговорим обо всем, – понимающе улыбнулась Лорен. – Только ничего не говори Хантеру.
– Хороший совет. Спасибо, – кивнула я. Выйдя, я заметила, что толпа немного поредела. Неожиданно кто-то тронул меня за плечо.
– Сильви! Сильви!
Я обернулась. Рядом стояла встревоженная Аликс.
– Сильви, что там с моей примеркой? Какое счастье иметь настолько паршивую память, чтобы действительно забыть о такой важной вещи, как примерка! Решив, что лучше не упоминать при Аликс о том, что она все пропустила, я вежливо пригласила:
– Ты можешь прийти в любое время.
– Я ужасно хочу это платье! И волновалась, что Теккерей… совсем обо мне забыл… О, смотри! – Она схватила с вешалки крохотный желтый дождевичок. – Я должна это купить. Потрясающе. И Фиби просто потрясающая!
– Позвоню позже и назначу точное время, – пообещала я.
– Прекрасно. Жду с нетерпением.
Когда я стояла в очереди за пальто, в магазине поднялась суматоха. Пока Фиби и Валери целовались с уходившими гостьями, внезапно появилась Марси и стала здороваться со всеми, словно вечеринка только начиналась. Она была очень сильно накрашена, с розовыми губами а-ля Скьяпарелли и одета в черные, очень узкие атласные брючки, туфли на высоком каблуке и широкую черную шелковую блузку с огромным бантом у горла. Ну в точности момент превращения Оливии Ньютон-Джон в «Бриолине», только на этот раз все по-настоящему.
– Марси, – осторожно спросила я, – у тебя все в порядке?
– Я изумительно себя чувствую, – бросила она. – Сколиоз совершенно прошел. И у меня нулевой размер.
У нее всегда был нулевой размер, и она никогда не страдала сколиозом. Так что особых перемен я не заметила.
– О, Валери, привет! – воскликнула Марси, бросаясь к гламурной мамаше с младенцем. Агу, Баба! Баба…
Уставший малыш не реагировал, поэтому Марси подвинулась ближе и вытянула розовые губки, намереваясь поцеловать Баба. Тот взвыл, как пожарная сирена.
– Баба, это всего лишь Марси… Баба закудахтал по-куриному и принялся извиваться. Марси терпеливо ждала, пока он немного успокоится, и когда, по ее мнению, момент настал, шагнула еще ближе. И тут беднягу вырвало.
Комок полупереваренной еды плюхнулся на шелковую блузку Марси.
– Ой! – завопила Марси, мгновенно отшатнувшись. – Да что это с ребенком?
– Ваша помада, – пояснила Валери, отвернувшись от Марси. – Дети ненавидят… косметику. Она отрицательно влияет на их умственное развитие. Я должна немедленно унести его отсюда.
С этими словами она удалилась, а несчастная Марси залилась краской смущения и, встревожено взглянув на меня, спросила:
– Значит, этот малыш только что… отверг меня?
«Сенсация! Вопящий шестнадцатимесячный младенец отвергает брошенную тусовщицу!» – провозгласили газеты на следующее утро. Дитя-тусовщик может нанести такой ущерб самооценке взрослой женщины, как ни одному взрослому не под силу.
Марси скрылась от общества. Буквально. Никто не мог до нее дозвониться, а Лорен, единственная, кто мог бы выманить ее из дома, тоже исчезла. Ходили слухи, что наутро после ленча у Фиби, а именно в шесть часов, Лорен видели в вестибюле отеля «Марк» в спортивном костюме и гигантских темных очках. Она якобы входила в лифт. Слух распространился мгновенно в основном потому, что вроде бы Сэнфорд Берман постоянно снимал здесь номер в пентхаусе. С тех пор ее никто не видел.
Я этому не верила. Во-первых, Лорен никогда не встает раньше одиннадцати утра. Во-вторых, она решительно заявила, что не может заниматься сексом с водяным матрацем.
Мне отчаянно требовалось поговорить с ней. Только Лорен я рассказала о странном счете из отеля, и последние несколько дней меня изводили тяжкие мысли. Лорен же строго-настрого велела ничего не говорить Хантеру. И хотя она давно спятила, все же обладала некоей инстинктивной мудростью во всем, что касалось отношений. Я решила молчать, но долго держать рот на замке мне не удалось: Хантер скоро почувствовал, что я чем-то встревожена.
В один из вечеров, когда мы лежали в постели, он вдруг заметил:
– Прекрасные простыни… идеально подходят для… – Он наклонился и поцеловал меня.
– Они от Олатца, – пояснила я, отворачиваясь. – Свадебный подарок твоего кузена.
Иногда меня поражает, что наволочки и простыни ручной работы, из португальского полотна, обшитые кружевом общей стоимостью шестьсот долларов, не способны поднять настроение. Я была слишком расстроена, чтобы думать о романтике независимо от качества постельного белья.
– Дорогая, в чем дело? – нежно спросил Хантер.
– Все в порядке, – коротко ответила я, зажмурившись. – Устала.
– А мне кажется, ты грустишь, – возразил Хантер, гладя меня по спине.
– М-м, вовсе нет, – пробормотала я. Честно говоря, я была взбешена, но не знала, что с этим поделать.
– Я хотел спросить, ты не согласишься поехать со мной в Париж на недельку? Я собираюсь туда в первую неделю ноября. Может, хоть это тебя развеселит?
Какое чудесное предложение!
Но меня уже ничего не могло смягчить. Так просто Хантер не отделается!
– Меня не нужно веселить, – буркнула я, включая свет и гневно глядя на него.
– Почему в таком случае ты ужасно трогательно хмуришься? – продолжал допрашивать Хантер с легкой улыбкой. – В чем дело?
Он был таким милым, что поддерживать гнев на прежнем уровне кипения оказалось просто невозможно! Хантер был совершенно восхитителен! Такой сонный и уютный!
Я поцеловала его. Может, стоит прямо сейчас снять обвинения в адюльтере?! Может, эти сверхдорогие простыни действительно довольно романтичны?..
– Признай, дорогая, последнее время ты постоянно не в настроении, – настаивал Хантер.
Или стоит все выяснить и покончить с этим? А вдруг у Хантера имеется самое простое объяснение, и я спокойно смогу поехать с ним в Париж и прекрасно провести время? Дело в том, что вопреки советам Лорен я больше не могла держать это в себе.
– Ну… есть кое-что, – неохотно выдавила я. – Видишь ли, когда Джим принес твои костюмы, он еще отдал мне пакет со счетами.
– Ты это о чем? – не понял Хантер.
Я перегнулась через край кровати и открыла ящик тумбочки. Там лежал пакет. Я вынула его и выудила счет из отеля «Блейкс».
– Пожалуйста, объясни это, – попросила я протягивая ему листок.
Хантер принялся изучать его.
– Счет из отеля, – спокойно констатировал он. – Мне следовало давным-давно отдать его бухгалтеру. – Он положил счет на тумбочку, словно не находя в нем ничего особенного. – А теперь насчет моей жены… придется достойно воспользоваться непристойно дорогим подарком кузена…
Хантер стал целовать мое плечо. Поразительно! Он ведет себя так, словно все в порядке.
Я резко отстранилась.
– Хантер, я пытаюсь устроить тебе жуткий скандал! – выпалила я, оттолкнув его.
– Из-за чего это вдруг паре счастливых новобрачных устраивать жуткий скандал? – шутливо удивился он. Он совершенно не принимал меня всерьез!
– Почему ты солгал, что не был в Лондоне? – спросила я.
Вот оно. Я все сказала. Может, этот вопрос положит конец нашему короткому браку?
Я уселась и злобно уставилась на него. Ну почему он выглядит жутко сексуально, когда я так на него сердита? Ужасно раздражает!
– Что? – смутился Хантер. Он тоже уселся и взволнованно провел рукой по волосам. – Я никогда тебе не лгу. О чем ты?
– Когда Фиби утверждала, что видела тебя в Лондоне, ты сказал, у нее крыша поехала, и вы встречались в Париже, – отпарировала я.
– Э… правда? – Хантер поколебался и, немного поразмыслив, промычал: – Хм-м…
Пытается прояснить ситуацию? Или изобретает алиби? Или я окончательно спятила со своими беспочвенными подозрениями?
После бесконечного, как показалось мне, молчания Хантер наконец выдавил:
– По-моему, Фиби говорила, что видела меня… в Лондоне.
– Так оно и было! – рявкнула я. – Но ты сказал, что никогда не был в Лондоне!
Теперь уже я была сбита с толку. Может, это у меня крыша поехала?
– Дорогая мне ужасно жаль. Сейчас я путешествую так много, что иногда даже не осознаю, где оказался. Все европейские города слились для меня в один. Я не собирался расстраивать тебя, милая, – уверял Хантер, целуя мою руку.
Не понимаю, как можно не отличить Лондон от Парижа!
– Но что ты делал в Лондоне в тот уик-энд? – допытывалась я.
– Думаю, это было… – Хантер осекся, словно припоминая, – какое-то срочное деловое совещание с английскими дистрибьюторами. Прости, должно быть, забыл тебе сказать. Я пробыл в Лондоне сутки, после чего вернулся в Париж.
Кажется, это Тинсли говорила, что муж Марси темнил насчет деловых поездок? Может, именно это она имела в виду, и сейчас Хантер нагло темнил?
– Отель «Блейкс» не место для деловых встреч, – сухо объявила я.
– Знаю, дорогая. И хочу повезти тебя туда. Там так романтично!
– Пожалуйста, перестань! – раздраженно бросила я, не в силах поверить, что мы ссоримся, да еще по такому вульгарному поводу. А вот Кристи Терлингтон никогда не ссорилась с тем шикарным парнем из рекламы «Итенити»!
– О чем это ты?
– О том, что я не полная дура.
– О, Сильви, не надо! Ты ведь знаешь, я постоянно останавливаюсь в разных отелях. Перестань нести чушь, давай спать.
Очевидно, теперь уже злился он.
– Я вовсе не несу чушь! И имею полное право знать, почему мой муж проводил уик-энд в самом романтическом отеле Лондона!
– Сильви, да прекрати же. Я не собираюсь опускаться до объяснений.
– Но…
– Тише. Теперь ты просто хочешь поскандалить. Рвешься в бой, сама не зная зачем. Я сказал все, что хотел. Неужели тебе этого недостаточно?
Я всегда знала, что Хантер немногословен. Но сейчас он окончательно вывел меня из равновесия. Я посчитала совершенно несправедливым, что теперь он почему-то зол на меня. Поэтому я попыталась снова:
– Но…
– Достаточно, дорогая, – мрачно буркнул Хантер. – Либо ты веришь мне, либо нет. Я говорю правду.
Может, я все слишком близко принимаю к сердцу? Может, слишком остро реагирую? Я устала. Сказываются постоянные стрессы на работе, превращающие меня в маленький бочонок с порохом.
И если хорошенько задуматься, объяснения Хантера вполне убедительны: он действительно метался из города в город и что мог значить еще один очередной отель? Возможно, для него все они одинаковы. Хантер прав: мне следует больше ему доверять. Наверное, лучше всего принять великодушное приглашение мужа и не зацикливаться на пустяках. Зимний Париж чудесен, особенно в отсутствие туристов.
– Дорогой, я с радостью поеду в Париж, – сообщила я наконец. – Кроме того, у меня там тоже есть кое-какие дела. Нам необходимо получить заказы европейских магазинов. Прости, что я рассердилась на тебя.
– Мы прекрасно проведем время, – мягко пообещал Хантер. Одним из лучших свойств его характера было совершенное неумение злиться долго. – Ты приедешь на неделю, потом мне придется лететь во Франкфурт на десять дней, после чего мы вместе вернемся в Нью-Йорк.
Я поцеловала Хантера и накрылась одеялом, чтобы быть поближе к мужу. И тут меня осенило:
– Знаешь, это как раз перед тем уик-эндом, когда Лорен собирается в Москву. Она настаивает, чтобы я поехала с ней. Может, мы встретимся в Москве, когда ты улетишь во Франкфурт? Я смогла бы посодействовать Теккерею насчет московских заказов, а Лорен постоянно твердит о каком– то матче поло на снегу, безумно хочет на него попасть.
– А что это вдруг Лорен понадобилось в Москве? – удивился Хантер.
– Она называет это развлекательно-деловой поездкой. Пытается раздобыть какие-то запонки Фаберже для Сэнфорда, принадлежащие тому парню, в которого она вообразила себя страстно влюбленной. Представляешь, Лорен его даже в глаза не видела. Какой-то Джайлз… как там его… Джайлз Монтерей. Она называет его мужчиной, неподвластным «Гуглу».
Хантер неверяще уставился на меня каким-то странным взглядом, но тут же рассмеялся.
– Дебютная разведенка и мужчина, неподвластный «Гуглу»! Звучит как идеальный союз! Предсказываю сногсшибательный роман, свадьбу и нескольких детишек, чтобы было кому играть с нашими. Ха-ха-ха!
– Лорен больше не выйдет замуж, – запротестовала я. – Сейчас ей слишком хорошо живется!
– Но замужество всегда веселее, милая. Мы должны уговорить ее выйти за эту бедную заблудшую душу.
– А ей всего лишь требуется страсть и бурный секс.
Это Хантеру наверняка в голову не приходило.
– А по-моему, всякий предпочел бы брак разводу, – отмахнулся он.
– Ты самый идеальный муж на свете, – призналась я. Он так искренне старался быть милым!
– Ничего подобного. Это ты идеальная жена.
Может, мы все-таки и были как парочка из «Итенити»?..
Утром выяснилось, что Марси Клагерсон вовсе не думала пропадать. Она просто целый день спала, а ночью смотрела новые серии «Медиума».
И ни с того ни с сего она позвонила мне около полудня, причем язык у нее заплетался, и создавалось впечатление, что я разговариваю с наркоманкой.
– Ты… знаешь… где… Кристофер? – промямлила она. Похоже, она еще не проснулась.
– А ты… разве не знаешь? – поразилась я.
– Н-нет, – дрогнул почти незнакомый голос. – Я вышвырнула его… и он ушел… насовсем… навсегда…
Нет, это просто ужасно. Сейчас Марси казалась мне героиней дурацкого сериала.
– Марси, это действительно правда… насчет Криса?
– Это тебе Тинсли сказала? У него определенно кто-то есть. Он не говорит кто! Сказал, что собирается покончить с этим, но я в полном шоке. Пожалуйста, приходи. Три последних дня я питалась сероквелом. Им шизофреников лечат. Но у меня нет шизофрении. Зато есть… – Послышалось громкое шмыгание и шелест бумаги. Марси рыдала в голос.
– Марси, у меня назначены две важные встречи. Сможешь продержаться до шести? Потом я приеду, – сочувственно пообещала я.
– Мяу, – проныла Марси с интонацией раненого котенка. – Лорен сказала, что заедет через полчаса. Она скрывается вместе с каким-то типом. Может, она согласится остаться со мной до твоего прихода.
– Ладно, так и договоримся. Пока, дорогая.
– По-остой! Еще один вопрос. Сильви… – Шмыг-шмыг-шмыг. – А теперь, когда я развожусь, мне можно носить одежду от Теккерея?
Гостиной Марси на Парк-авеню, 975, было бы, по моему мнению, вполне достаточно, чтобы посадить любого на сероквел независимо от наличия или отсутствия мужа. Выйдя замуж, она доверила отделку дома Жаку Гранже и потому теперь жила в квартире, более всего напоминавшей внутренние интерьеры Нотр-Дама.
Приехав в начале седьмого, я увидела Марси в гостиной. Бедняжка сжалась, сидя на жестком, обтянутом темно-зеленым сукном диване. Рядом лежал бессмертный труд Морин Доуд «Необходимы ли мужчины?». В одной руке она держала стакан со спиртным, в другой – телевизионный пульт. Глаза были прикованы к телевизору. Марси маниакально переключалась с одного канала на другой. Я отметила ее безупречно-белый костюм от Роша с черными кружевными манжетами и бантом на шее, чулки-сеточку и красные туфли на очень высоком каблуке. Лицо обрамляли тщательно уложенные светлые локоны. Следы слез исчезли. Лицо все еще бледное, но мне она показалась омерзительно-прекрасной, как Николь Кидман в «Других». Зато вид у нее был абсолютно спокойным. На мой взгляд, Марси действительно спятила, потому что в нормальном состоянии она никогда не бывает спокойной.
– Привет, Сильви, – пробормотала она, не отводя глаз от экрана. – Как по-твоему, я когда-нибудь смогу побывать на еще одной вечеринке в городе, после того как малыш так со мной обошелся?
Я уселась рядом с ней и опустила сумку на пол.
– Марси, ты очень меня беспокоишь. Можно поговорить с тобой? – мягко спросила я.
– Да. – Она кивнула.
– Может, тебе следует подумать о том, как спасти свой брак, а не о вечеринках…
– Вечеринки крайне важны, когда ты… – Марси с угрожающей скоростью проглотила выпивку и трагически провозгласила: – Одна! Совсем одна. Хочешь водки?
– Где Лорен? Разве она не должна была посидеть с тобой?
– Она увильнула. Заперлась в квартире с тем парнем, что обеспечил ей пять оргазмов, и пытается забыть о годовщине свадьбы, которая пришлась как раз на сегодняшнее число. Она тоже в депрессии, бедняжка.
