Текст книги "Дебютный развод"
Автор книги: Плам Сайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 19 Похороны: Людей посмотреть и себя показать
– Что за сказочное место для кончины! – выдохнула Лорен.
Гламурная панихида проходила в церкви Святого Фомы, огромном сооружении в готическом стиле на углу Пятой авеню и Пятьдесят третьей улицы. Службу вел священник, как две капли воды похожий на Орландо Блума, и этого оказалось достаточно, чтобы привести даже самых легкомысленных нью-йоркских прихожанок в религиозный экстаз. Кроме того, церковь расположена прямо напротив магазина Гуччи, то есть очень удобно, и наконец на похоронах Сэнфорда было больше умных и знаменитых (Чарли Роуз, Блумберг, Опра), чем на каком-нибудь саммите Руперта Мердока в Солнечной долине.
Сэнфорд Берман умер от тщеславия. Вот только-только он сидел у дантиста, который примерял ему новую золотую коронку на нижний правый коренной зуб, – к которому он питал чисто эстетическую страсть, – как вдруг случайно проглотил ее, подавился и задохнулся.
Лорен упросила меня проводить ее на службу. Ее величайшее сожаление – сожаление о том, что она поссорилась с Сэнфордом, что они не остались друзьями, и что, уходя, она даже не попрощалась, что между ними ничего не было (в своей скорби она согласилась бы сейчас переспать даже с водяным матрацем), – терзало бедняжку почти так же, как похмелье после бурной вечеринки. В утро похорон голова у нее раскалывалась, она с трудом сделала выбор между черным платьицем-рубашкой от Шанель и черным платьицем-рубашкой от Диора, несмотря на то, что разницы между ними практически не было. Лорен остановилась на Диоре, приколола на шею гигантскую сапфировую брошь. Я же была травмирована трехдневным отсутствием общения с Хантером и никак не могла взять себя в руки. Единственное, что могло хоть немного вывести меня из мрака и тоски, – это служба в церкви. Я даже пришпилила к волосам черную вуаль, чтобы никто не сумел рассмотреть мои несчастные глаза. Стоило ли удивляться, что обе мы прибыли в церковь слишком поздно и нам не досталось текста молитв.
Теперь я поняла, почему Сэнфорд желал, чтобы служба проходила именно здесь. Места тут столько, что может уместиться весь «Диснейленд» и еще шестьсот друзей. Едва гигантская дубовая дверь со стуком закрылась за нами, лихорадочная суета Пятой авеню сменилась гулкой тишиной, присущей исключительно церквам.
– Сюда! – прошипел кто-то слева. Марси, Саломея и Аликс заняли нам места в своем ряду. Мы втиснулись рядом. Сегодня Саломея выглядела неотразимо в костюме из черного шелка от Ролана Мюре. Даже такие аксессуары, как перчатки и кружевной платочек, тоже были черными. Марси была в черном крепдешиновом платье-рубашке, с рядами воланов по юбке, а Аликс надела прямой жакет свободного покроя от Теккерея, короткую юбку и прицепила на лацкан черную розу. Все трое выглядели гламурной массовкой из «Крестного отца».
– «Я есмь воскресение и жизнь», – сказал Господь… – торжественно начал священник.
– Этот священник в любую секунду может воскресить меня, если пожелает, – пробормотала Марси, заливаясь краской.
– «Верующий в Меня, не умрет вовек…»
– Как по-вашему, священникам позволено иметь подружек? – поинтересовалась Марси.
– А я думала, ты возвращаешься к Кристоферу, – напомнила я.
– Так и есть, – подтвердила Марси. – Я же сказала, наши отношения в стадии переговоров.
– Вот как! Это действительно прекрасные новости.
– «Ни с чем пришли мы в этот мир, и…» – Священник помедлил, оглядывая прихожан, дабы убедиться, что они уделят особое внимание так близко касавшемуся их изречению. – «И говорю Я вам, уйдем ни с чем…»
– Просто стыд, что они не объясняют всего этого, прежде чем вы умрете. Какой хороший совет! – восторгалась Аликс. – Интересно, что мне делать с тем барахлом, которое я накупила, после того как придется откинуть копыта?
– Помолимся же за душу усопшего! – воззвал священник.
Прихожане все как один опустились на колени. Воцарилось молчание. Неожиданно я услышала скрип двери. Кто бы это мог быть так поздно? Я обернулась. В проеме возникла София Д'Арлан, вырядившаяся в длинное черное шифоновое платье летящего покроя. Я ощутила, как при ее появлении все у меня внутри сжалось. Я тронула Лорен за плечо, и мы проводили взглядами Софию. Она бесшумно шла по проходу. Юбка эффектно колыхалась в такт шагам. Думаю, все собравшиеся не сводили с нее глаз.
– Это не ее свадьба, – неодобрительно буркнула Лорен. – Какое неприличие!
Она раздраженно вздохнула и снова склонила голову в молитве.
Я же просто не смогла отвернуться.
София дерзко проследовала к первому ряду скамей. Всем пришлось подвинуться, чтобы дать ей место. Боже, какая нахалка!
Она уселась рядом с мужчиной в темном костюме, который показался мне смутно знакомым. Но я сидела чересчур далеко, чтобы как следует рассмотреть его лицо. Он наклонился и что-то ей сказал. Может, я все-таки сумею увидеть, кто это… Нет!!! Неужели?..
Я бесцеремонно толкнула локтем Лорен:
– Смотри! Это Джайлз?
Лорен как ужаленная вскинула голову и зачарованно уставилась на мужчину рядом с Софией.
– Что он делает… в семейном ряду? И… это София с ним шепчется? – прошептала она.
– …Аминь, – заключил священник. – Первый псалом в память покойного прочитает Джайлз Монтерей.
– Что?! – изумилась Лорен, пока Джайлз молча шествовал к кафедре.
– О! Симпатичный пасынок. Наконец-то мы его видим! – хихикнула Саломея. – Боже, какой лапочка!
– Саломея, ты только что сказала, будто это пасынок Сэнфорда? – потрясенно переспросила Лорен. – Ты уверена?
– Его мать – Изабел Кларк Монтерей, в семидесятых работала в Лондоне моделью вместе с моей мамулей. Когда нам было по три года, мы часто играли вместе. Он уже тогда был крут. А потом разразился ужасный скандал. Моя мама говорит, что Джайлз так и не простил Сэнфорда, который разбил брак Изабел, а двумя годами позже безжалостно ее бросил. Полагаю, он здесь со своей матушкой… да вот и она!
Саломея указала на женщину, сидевшую по другую сторону от Джайлза. Судя по профилю, она была прекрасна, хоть и выглядела изможденной. Лицо Лорен постепенно стало пепельным, словно обескровилось. Очевидно, она действительно безумно влюблена. Недаром во все глаза смотрела на Джайлза, пока тот читал:
– «Господь пастырь мой, и нет у меня нужды ни в чем». – Он помолчал и оглядел собравшихся, словно пытаясь кого-то найти. – «Он напитает меня в зеленых пастбищах».
Джайлз снова помолчал и, казалось, поймал взгляд Лорен. Время словно остановилось, когда эти двое смотрели в глаза друг другу.
– «И приведет меня к водам утешения…»
Бух!
Лорен потеряла сознание.
– Ну конечно, – без всякого сочувствия заметила Саломея, разглядывая рухнувшую в проход Лорен. – Он всегда действовал на женщин именно так. Даже в детском саду.
– Здесь просто веет духом восьмидесятых годов прошлого века! – объявила Саломея, входя в «Свифтиз». – Тут можно гарантированно встретить Ивану. Кстати, это не Билл Клинтон?
«Свифтиз» на углу Лексингтон-авеню и Семьдесят второй улицы – не самое подходящее место для поминок. Но поскольку Сэнфорд Берман обедал в этом заведении три раза в неделю, он указал в завещании, что поминки должны проходить именно тут, вероятно, посчитав, будто здешняя икра способна поднять настроение любому скорбящему.
Пока Лорен приходила в себя в туалете после экстатического обморока, мы с Марси, Аликс и Саломеей решили ради нее понаблюдать за мужчиной, неподвластным «Гуглу», и Софией Д’Арлан. Лорен была уверена, что у той имеются виды на Джайлза. Однако эти двое быстро куда-то исчезли.
– Это даже почти лучше, чем мой новогодний бал, – фыркнула Аликс, озирая толпу. – Не будь это поминки, я прекрасно провела бы время. Смотрите, вон там Маргарита Миссони!
Она оглядела гибкую девицу в черном вязаном платье до пола, с вышитыми по подолу серебряными листьями. Ее окружали пожилые мужчины.
– Я просто умираю от желания уговорить ее попробовать пену для ванны «Арансия». Как по-твоему, это грех – заниматься маркетингом на поминках? – И, не дожидаясь ответа, Аликс устремилась к девице.
– Девочки! Вот она! – прошипела Саломея, осторожно кивая в направлении ниши в дальнем конце комнаты, где виднелись София Д'Арлан и Джайлз. – Они болтают! – Она с оскорбленным видом уставилась на парочку. – Возмутительно! Флирт у могилы! Какая наглость!
– Кажется… на шифоне у нее нашиты пайетки? – с легкой брезгливостью спросила Марси и даже шею вытянула, чтобы получше рассмотреть платье Софии. – Эта женщина всеми силами пытается поддержать миф о том, что может позволить себе вещи от Валентино.
Очевидно, в данную минуту Марси искренне ненавидела Софию. Я же задумчиво озирала сцену. Что затеяла София? Флиртует с Джайлзом, хотя задумала сбежать с моим мужем? Невероятно!
– Ладно, я иду разлучать голубков, – объявила Саломея, устремляясь в направлении Джайлза и Софии. При этом она широко улыбалась, словно была невероятно довольна собой.
– Может, присядем? – серьезно спросила Марси. – Мне необходимо с тобой поговорить.
Мы вышли из зала и направились по боковому коридору, в конце которого стояли два уютных креслица.
– Уф-ф! – выдохнула Марси, падая в ближайшее. Дождавшись, пока я сяду, она начала: – Знаешь я кое-что слышала. И думаю, тебе нужно это знать. Хантер и София встречаются завтра в МоМА.
– Правда? Ты уверена?
Марси кивнула:
– Мне ужасно жаль, Сильви. Я кое-что подслушала вчера. Очевидно, София и Фиби пили чай в «Марке», когда ей позвонили. Мне клялись, что она назначила сексуальное рандеву с женатым мужчиной и выбрала при этом самое романтическое место в музее: они встречаются в шесть часов в бельэтаже, перед картиной Моне.
Глава 20 Безумие в МоМА
Позже в этот же день, часов около четырех, до меня наконец дозвонился Хантер. Яне собиралась брать сотовый и, услышав голос Хантера, так разнервничалась, что меня начало трясти.
– Дорогая, куда ты исчезла? Я с ума схожу, – начал Хантер.
Поверить невозможно, что Хантер сумел меня найти! Мои друзья клялись не выдать тайны, и последние несколько дней я почти не включала сотовый. Но где-то в глубине души чувствовала некоторое облегчение, что муж не сдался и продолжал меня искать.
– Куда бы я ни делась, лишь бы быть подальше от тебя! – выкрикнула я.
– Но что случилось, Сильви?
– Ты прекрасно знаешь, в чем дело! София…
– Ты это о чем?
Я не сразу ответила. Как лучше объяснить?
Наконец я глубоко вздохнула и злобно процедила:
– По словам Марси, ни для кого не секрет, что у тебя с Софией роман.
Последовало молчание.
– Что? – наконец выдавил Хантер.
– Не станешь же ты отрицать, что в тот уикэнд был в Лондоне вместе с Софией? Это ты повел ее в ювелирный магазин. Она сама рассказала об этом Марси и еще половине Нью-Йорка! А потом я видела ее в Мегеве с моим кулоном на шее. Поверить не могу такой наглости!
– Я никогда не дарил Софии кулон! И все могу объяснить…
– Он все еще на ней! – По мере усиления гнева повышался и мой голос. – Больше никаких объяснений. Я знаю, что ты затеял. Лгал мне все эти месяцы…
– Дорогая, ты ошибаешься…
– Только оставь меня в покое, Хантер, больше я ни о чем не прошу. Мне не нужно лжи. – Слова срывались с губ быстрее и быстрее, словно я боялась, что не успею высказать все. – Я в жизни не была так несчастна. Нам лучше развестись. Лучше уйти первой, чем быть брошенной, – повторила я слова Лорен.
– Что ты говоришь?
– Я ухожу от тебя! – крикнула и отключила телефон в порыве бешенства.
Уже успокаиваясь, я долго смотрела на телефон, по-прежнему зажатый в руке. Хантер, казалось, был искренне шокирован. И совсем не чувствовал себя виноватым!
– Но было бы странно, если бы он так сразу взял и признался во всем, – сказала я себе. Кроме того, Лорен открыла мне ужасную правду: мужчины, заводя роман, становятся чрезвычайно нежны со своими женами. Отныне мне придется самой заботиться о себе.
Можете представить мое состояние, когда, прибыв в МоМА без десяти шесть, я увидела очередь, которая вилась по Пятьдесят третьей улице до самой Шестой авеню. Сотни восторженных почитателей искусства терпеливо… нет, с радостью стояли в очереди, чтобы проникнуть в большой стеклянный короб. К тому же у обочины припарковался автобус, из которого высыпало множество французских туристов. Я взглянула на часы: без пяти шесть.
– Сколько нужно простоять в очереди? – спросила я охранника.
– Сорок пять минут, – отчеканил он как автомат.
– Но…
«Через пять минут я должна поймать мужа, изменяющего мне с одной негодяйкой», – едва не выпалила я. Господи, как это все угнетает!
– Нельзя ли купить билет где-то еще? – спросила я.
На улице стоял убийственный холод. Мои руки медленно принимали призрачно-лиловый оттенок. На свете нет ничего более жестокого, чем январский Нью-Йорк, лишенный рождественской иллюминации, морозящий обитателей до костей и утопающий в слякоти. Особенно когда твой муж сорвался с поводка и поддался чарам подлой охотницы за мужьями.
– Да. В Интернете, – кивнул охранник.
Много мне это даст!
Я беспомощно уставилась на него.
– Или в «Тикетмастере», телефон 212-555– 60000.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.
Благодарение Богу, я могу позвонить в «Тикет-мастер» и заказать билеты на шесть. Две минуты еще имеется.
Я набрала номер на сотовом. Ответил, разумеется, компьютер. Черт!
– Добро пожаловать в «Тикетмастер». Пожалуйста. Слушайте. Внимательно. Меню. Изменилось.
До чего же медленно!
Я в нетерпении нажала на ноль. Может, хоть на этот раз доберусь до оператора!
– Простите. Я. Не. Понял. Добро пожаловать в «Тикетмастер».
На этот раз я дослушала до конца и нажала цифру пять, отвечающую за продажу билетов.
– Привет. Какое шоу? – прозвучал женский голос. Ура! Человек!
– МоМА, – промямлила я.
– Бродвейская постановка?
Господи Иисусе!
– Музей современного искусства, – объяснила я, стараясь не впасть в истерику. В конце концов, низкооплачиваемая особа на другом конце провода не виновата в том, что я опоздала и теперь не могу проследить за свиданием мужа и его любовницы!
– Чтобы заказать билеты в МоМА, пожалуйста, позвоните по номеру 212-555-7800.
Я взглянула на часы. Начало седьмого. Безнадежно.
Все же я принялась набирать новый номер и тут вдруг ощутила чье-то прикосновение. Обернувшись, увидела Марси.
– Я не могу войти! – всхлипнула я.
Непривычно мрачная Марси помахала перед моим носом карточкой с надписью «Член правления МоМА», взяла меня за руку и повела в музей.
– Я подумала, что тебе не помешает моральная поддержка, – пояснила она.
МоМА всегда напоминает мне гигантскую банку для сладостей, в которой кишат мухи. Картины похожи на огромные конфеты, подвешенные в воздухе на невидимых нитях, а посетители словно съеживаются, превращаясь в крошечные черные точки, перелетающие стаями от де Кунинга до Уорхола. Куда, о, куда подевалось мирное, способствующее самосозерцанию местечко, о котором я читала во множестве заметок «Нью-Йорк таймс»? Тут обстановка больше напоминает Таймс-сквер.
– Марси, уже десять минут седьмого, – прошептала я, встревоженно озираясь. Мы стояли в просторном белом атриуме, тянувшемся от Пятьдесят третьей улицы через весь квартал к Пятьдесят четвертой. Прямо перед нами возвышалась широкая лестница в бельэтаж, где, согласно тем, кто любит полемизировать о противоречивых направлениях искусства, висит знаменитая картина Моне «Облака, отражающиеся в пруду с водяными лилиями». Огромный стеклянный балкон позволяет стоящим внизу глазеть на посетителей наверху и на гигантский зеленый пластиковый вертолет, парящий над лестницей.
– София вечно опаздывает. Это прием, безошибочно привлекающий мужчин, – пояснила Марси, направляясь к лестнице.
Я в состоянии полного душевного онемения последовала за ней, не зная, чего ждать. Пока я была рада оставаться невидимой, затеряться среди туристов и экскурсий школьников. Я не хотела, чтобы меня заметили. Что может быть унизительнее положения обманутой жены? С этого момента мне придется скрываться. И разумеется, до конца дней настроение мое останется таким же отвратительным.
Мы поднялись наверх, где, как две школьницы, спрятались за высоченной стальной булавкой в центре комнаты. Отсюда были прекрасно видны Моне и скромные, обтянутые черной кожей скамьи для посетителей.
– Вот она, – прошептала Марси. – Одна. Странно.
София сидела к нам спиной, но это, вне всякого сомнения, была именно она. Кому еще придет в голову надеть расшитый золотыми пайетками жакет для похода в шесть часов вечера в художественный музей?
– Непонятно, – продолжала Марси. – Уже четверть седьмого. Нет! Погоди! Она отвечает на звонок.
София действительно что-то говорила в трубку. Потом встала и направилась к стальной булавке. О Господи!
К счастью, она остановилась по другую сторону сооружения, и мы даже смогли кое-что подслушать.
– Да, дорогой… я видела ее на похоронах… бедняжка… да, три минуты? В саду скульптур? Но там ужасно холодно. Ты знаешь, я не выношу этих громадных голубых треугольников… Уж лучше встретимся у Мэтью Барни…
С этими словами она закрыла телефон, повернулась и направилась к галереям с работами наших современников.
– Меня ноги не несут, – призналась я Марси. Услышав, что София назвала меня бедняжкой, я так взбесилась, что сразу хотела уйти. Я уже знала почти все, что хотела узнать. Зачем подвергать себя дальнейшим пыткам?!
– Сильви, тебе необходимо пройти через это.
Для тайного свидания София выбрала самую оживленную галерею. Здесь было так много народу, что мы едва могли следить за ней. Спрятавшись за высокой многоцветной стеной, расписанной Дэном Флавином, мы выглядывали слева. София внимательно разглядывала безумную инсталляцию Мэтью Барни «Шкаф малышки Фей ла Фо 2000»: плексигласовый гроб, где помещался цилиндр и операционный стол. Что за зловещее место для романтического свидания!
– Где он? – прошипела Марси.
– Может… Может, не придет, – с надеждой выдохнула я.
Но тут София помахала рукой. Ее золотые браслеты издали чувственный звон, на который болезненно отозвались мои нервы. Ужасно хотелось отвернуться, но я продолжала смотреть. Я так волновалась, что мне не хватало воздуха.
И что я увидела? Расталкивая толпу, к Софии пробирался рыжеволосый, невысокий, лысеющий мужчина. Марси тихо ахнула.
– О Боже милосердный! – воскликнула она, когда София и рыжий незнакомец обнялись и поцеловались страстно и самозабвенно: такое зрелище нечасто можно наблюдать в художественном музее.
На моем лице против воли расцвела улыбка. И она становилась все шире и шире. Глядя со стороны, можно было подумать, что во всем мире нет человека счастливее меня.
– Какое облегчение! Это определенно не мой муж! Как хорошо, что все это ошибка! Марси… – И тут я увидела ее лицо. Смертельно бледное лицо. – Что? – внезапно прозрела я. – Ты знаешь этого типа?
– Это… – Марси не могла говорить. Обычно звонкий голос превратился в хриплый шепот: – Это мой муж.
– Так это Кристофер? – не поверила я.
– Это я совершила ужасную ошибку, – разрыдалась Марси.
– И я тоже, – промямлила я. Ну и ну!
Марси повернулась и ринулась в бельэтаж, откуда помчалась к лестнице. Я устремилась за ней. Добравшись до верхней площадки, она остановилась под гигантским вертолетом, подняла голову и дважды перекрестилась.
– Милый Боже, когда сегодня вечером я приду домой и застрелюсь, пожалуйста, не воскрешай меня, – взмолилась она.
– Марси, успокойся и не делай глупостей, – встревожилась я, хватая ее за руку.
– Я убью его! Кстати, ты знаешь телефон адвоката Иваны {Имеется в виду Ивана Трамп, бывшая жена миллионера Доналда Трампа, при разводе отсудившая значительную часть его состояния}?
Глава 21 Исчезнувший муж
Пока решительно настроенная Саломея, подобно ангелу-спасителю явившаяся, чтобы забрать нас из МоМА, приводила в чувство желавшую умереть Марси, я мчалась по Пятой авеню в такси, мысленно подгоняя водителя. Скорее бы добраться до дома, увидеть Хантера, покаяться и добиться прощения! Почему я была так жестока с ним? Почему вылила на него столько злобы? Почему не позволила объяснить все? Почему не доверяла ему с самого начала? Какой идиоткой я была!
Я уж и не знала, какими словами себя выругать. Посчитала все слишком очевидным, а ведь София слишком умна, чтобы выставлять напоказ свои истинные намерения! Недаром она изводила меня, флиртуя с Хантером, отвлекая Марси и меня от нашей истинной миссии – обличения Кристофера. Может, я слишком много времени проводила с подругами называвшими себя «дебютными разведенками», и они оказали на меня дурное влияние? Все эти леди становятся настоящими параноиками, если речь заходит о мужчинах. Неудивительно, что я тоже превратилась в ненормальную! Разумеется, я ничего себе не навоображала: София действительно пыталась отбить у меня мужа, и, каковы бы ни были ее истинные мотивы, нельзя отрицать, что она гонялась за всеми женатыми мужчинами Нью-Йорка, имевшими несчастье показаться ей подходящими жертвами. Бедняжка Марси! Какую коварную игру вела София!
Но, Боже, что теперь мне сказать Хантеру?!
Я лихорадочно пыталась придумать оправдание, видя, что такси уже проехало перекресток Пятой авеню и Тридцать третьей улицы. Трудно поверить, что всего три часа назад я желала развода и что теперь с неподдельным ужасом вспоминаю об этом. Я ошибалась. Ошибалась во всем.
«Мне так жаль» – жалкий лепет по сравнению с обвинениями в измене. На душе было омерзительно и безумно стыдно.
Добравшись наконец до дома, я заплатила водителю и побежала к крыльцу. К этому времени с хмурого неба лил ледяной дождь, и за считанные минуты я успела промокнуть до костей.
– Мистер Мортимер дома? – спросила я швейцара Луччио, пробегая мимо.
– Час назад уехал в аэропорт, – сообщилон.
– Куда он летит?
Я замерла как вкопанная посреди вестибюля. Хантер уехал?! Неужели это я выгнала его из дома своими обвинениями? Если так, вряд ли можно его винить.
– Вам плохо? – озабоченно спросил Луччио.
– Да нет… просто…
Я порылась в сумке, достала телефон и позвонила Хантеру на сотовый. Раздался голос автоответчика. Я оставила отчаянное сообщение, уверяя его в любви и умоляя позвонить мне, после чего связалась с его офисом. Может, на мое счастье, там еще кто-то остался?! После нескольких звонков трубку поднял Денни, стажер.
– Где Хантер? – спросила я. – Это его жена.
– О… он уехал в… – Денни осекся. – Подождите. Я сейчас спрошу.
В трубке послышались голоса. Потом к телефону снова подошел Денни.
– Мы не совсем уверены… то есть не знаем, где он сейчас. Сказал, что летит в Цюрих… или в Женеву? Э-э…
– Когда он вернется? – мрачно спросила я.
– Он забрал с собой ежедневник. Собственно, никому не известно, долго ли продлится его поездка.
Я отключилась. Где Хантер? И как мне теперь его искать? Неужели он меня все-таки бросил? Возможно, возможно…
Я выбежала на улицу. Дождь лил по-прежнему. Может, лучше поехать к Лорен? Она подскажет, что делать.
Не вытирая струившихся по лицу слез, я пошла по Пятой авеню, пытаясь поймать такси. И тут кто– то меня окликнул:
– Сильви! Сильви!
Обернувшись, я увидела Милтона, загорелого, в афганской тюбетейке и накидке из шерсти яка. Должно быть, он вернулся со своего Шелкового пути.
– П-привет, – шмыгнула я носом.
– Что случилось? Сильви, вы плачете?
– Хантер… Хантер уехал! – выпалила я. Мои плечи затряслись.
– Ладно, давайте-ка домой, – решил Милтон, дружески обнимая меня за плечи.
Через полчаса мы с Милтоном сидели в квартире, поедая бельгийские трюфели, заказанные в «Чоколит-бар». Я единым духом изложила ему всю печальную историю и уже успела выплакать все глаза, когда в процессе рассказа до меня вдруг дошло: несмотря на все, что я видела собственными глазами, загадка двух одинаковых кулонов так и осталась неразгаданной. Почему муж подарил мне и Софии идентичные украшения? Все это очень странно, тем более что София увела Кристофера от Марси. Мне стало так жаль Марси! Я надеялась, Саломея сможет ее поддержать.
– София Д'Арлан просто неописуема! Будь я здесь, разумеется, сумел бы точно объяснить, что происходит, – заметил Милтон, растянувшийся на диване в гостиной. Когда он чуть раньше сбросил накидку, под ней оказалась длинная рубаха из красного шелка и такие же шаровары.
– О чем вы? – всхлипнула я, вытирая глаза. В отличие от Милтона я сидела на полу, скрестив ноги и пытаясь обсохнуть перед огнем.
– Сильви, Хантер купил этот кулон для вас, и только для вас.
– Откуда вы знаете?
– Потому что, дорогая, я был там. Мы все улетели вЛондон на уик-энд и остановились в «Блейксе»…
– Но, Милтон, – рассерженно перебила я, – почему вы мне не сказали? Помню, я спрашивала вас, встречались ли вы с Хантером в тот уик-энд, когда я не могла до него дозвониться, а вы ответили, что в глаза никого не видели.
Милтон поднялся с дивана, шурша алыми одеяниями, сел рядом, заговорщически наклонился ко мне и тихо, тоном, который приберегал для особо ценных сплетен, объявил:
– Я вообще не должен был говорить вам это, но меня просили молчать. Все было так романтично!
– Что тут романтичного? И почему у Софии такой же кулон, как у меня?
– Видите ли… это была идея Софии.
– Нет! Не может быть!
Я вскочила и стала расхаживать по комнате.
– Видите ли, в пятницу вечером мы все ужинали в «Каприсе», обожаю «Каприс», просто обожаю, и Хантер, милый славный Хантер, который так вас любит, спросил, как можно загладить вину за несостоявшийся медовый месяц. София тут же завопила: «Драгоценностью!» Хантер развел руками и объяснил, что не знает, какую лучше выбрать. Тогда София вытащила из выреза блузки этот шикарный кулон с буквой «С» и посоветовала ему заказать для вас такой же.
– Такой же?!
Мой голос повысился по крайней мере на три октавы.
– Вот и я удивился. Но София поклялась Хантеру, что вы ни о чем не узнаете. Насколько я понял, он так отчаянно старался оправдаться перед вами за фиаско с медовым месяцем, что бросился в эту авантюру очертя голову. София лично отвезла его в ювелирный магазин и заказала кулон.
Это объясняло снимок в журнале «Нью-Йорк». Но Милтон, как выяснилось, еще не высказал своего мнения.
– Лично я считаю, что это было милой, хоть и глупой попыткой порядочного человека объяснить, как он виноват перед вами. Вы же знаете, мужья никогда не понимают, чем можно подкупить жен. И никто из них не разбирается в драгоценностях, что кажется мне совершенно очаровательным!
– Но почему София заявила Марси, что это Хантер подарил ей кулон? – запротестовала я.
– Потому что, дорогая, Софии не терпелось самой заполучить Хантера. Она хотела, чтобы вы подумали, будто он заказал такой же кулон и для нее. Продемонстрировав камень вам, она добилась чего хотела: внесла хаос в ваши отношения. Помогло ей еще и то, что Марси – заядлая сплетница. София использовала ее. Очевидно, она гонялась за обоими мужьями, но в итоге остановилась на том, кто оказался легкой добычей.
– Прекратите! – велела я, выдавив смешок. – Но как насчет намеков в разделе светской хроники?
– Больше всего на свете София любит размещать заметки о себе в газетах. Послушайте меня: слухи, окружающие Софию, созданы ею и только ею самой. Она твердит, что в нее влюбляются все на свете, особенно женатые мужчины. Я слышал, она слегка свихнулась на этом и даже лежала в больнице. А этот кулон с самого начала был предназначен только вам.
– О, Милтон, я все разрушила! – зарыдала я. – Что мне теперь делать?
– Почему бы не съесть еще один трюфель?
– Ты даже не представляешь, где я сейчас!
Та же ночь. Четыре часа. Лорен, находящейся на другом конце линии и скорее всего на другом краю света, сейчас явно не до сна. Как, впрочем, и мне.
– Где? – пробормотала я.
– Аэропорт Нарита. Токио.
Я уселась в постели и включила лампу. Может, похождения Лорен отвлекут меня от собственных тревог.
– Но что ты делаешь в Токио?
– Джей-Эм. Что еще можно сказать? Мы целовались в первом классе самолета «Джапан эрлайнз». Ну просто совершенные «Трудности перевода». Думаю, он безумно в меня влюблен, как по-твоему?
– А ты? Ты в него влюблена? – осведомилась я.
– Боже, конечно, нет! Помни цель: пять обольщений к Дню памяти павших и никаких обязательств! – хихикнула Лорен. – Но это было обольщение из обольщений, если понимаешь, о чем я… То есть по сравнению с остальными это было все равно что целовать бога. Честно-честно, Джайлз умеет целоваться лучше, чем любой мужчина, с которым я когда-либо была близка! Это так восхитительно! В глазах все потемнело, и я, кажется, секунды на две лишилась сознания. Тебе знакомо это чувство?
– Что-то вроде… – протянула я. У меня не было сил смеяться с Лорен. Из груди лишь вырвался тяжкий вздох.
– Голос у тебя какой-то не такой. Что стряслось? – спросила Лорен.
Я рассказала всю печальную историю о Марси и Софии, о Кристофере и Софии, обо мне и Хантере.
– Боже, ну и кошмар! Я вернусь завтра. Джайлз хочет, чтобы я осталась, но… боюсь разочароваться. У него есть невеста, и не стоит об этом забывать, – с неожиданной грустью пробормотала Лорен. Похоже, разочарование уже ее постигло.
– А я думала, ты не хочешь никаких обязательств.
– Нет… но, полагаю, теперь, когда цель достигнута… Не знаю, мне как-то не по себе.
– Зато ты развлеклась, – утешила я ее, стараясь развеселить. – И вышла из этого приключения без потерь. Не то что я. Я даже не знаю, где сейчас Хантер!
– Мы найдем его! – решительно воскликнула Лорен. – Мой отец способен найти любого. У него полно друзей в ФБР. Не волнуйся. Увидимся завтра. Саломея говорит, что работает над приглашениями на какую-то вечеринку, где мы обе должны быть. И ты там будешь. Никаких отговорок.
