Текст книги "Дебютный развод"

Автор книги: Плам Сайкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Вроде бы нет.

– И это правильно, – согласилась Тинсли, смешивая очередной коктейль. – Женатые пары такие унылые.

– Знаю, – кивнула я. – Они просто ужасны.

И я не покривила душой. Стоит женщине выйти замуж, как она разительно меняется. Общаться с ней – скука смертная! Одно из моих тайных и, должна признать, абсолютно безосновательных опасений относительно замужества – стать такой же занудой, как все мои занудные замужние подруги.

– И все же, Лорен, почему ты порвала с Льюисом? – не выдержала я. Лорен вздохнула:

– Мы разошлись… потому что… м-м… – И, помедлив, словно не была уверена в ответе, нерешительно объяснила: – Полагаю, я вышла замуж по вполне достойным причинам: влюбилась, Льюис подарил мне премиленькое кольцо от «Ван Клифа», но, честно говоря, любовь – еще не причина для брака.

– Не слишком романтично, – заметила я.

– Брак вообще не особенно романтичен. Скорее это деловое соглашение. Извини, но это правда. Полагаю, если избегать нового замужества, я смогу получить свою долю романтики. Но ты выглядишь так, словно влюблена по уши. Тогда лучше не слушай, что я плету. У каждого бывает по-разному. Понятия не имею, как это у тебя.

– А я уверена, что имеешь, – возразила я.

– Ладно, если хочешь знать, чего не надо делать, – продолжала Лорен, – я скажу. Первое: не стоит приглашать на свадьбу четыреста человек. Никто не в силах вынести такое количество народа на собственной свадьбе. Просто крыша едет. Не поверишь, но я уже в день свадьбы знала, что у нас не выйдет ничего хорошего.

– Это почему же?

– Ну… мы собрались в Мэне, на чудненьком частном хипповском островке, которым целую вечность владеет семейка моей мамочки. Там стоит парочка классных коттеджей. Помню, как смотрела на океан за день до свадьбы и увидела хрустальную люстру, которую доставили на барже специально для свадебной палатки. Выглядело это так, словно ее украли из бального зала «Уолдорф-Астории». Дело в том, что я просто ненавижу люстры, любые люстры и из-за этого даже переехала из родительского дома на Парк-авеню, когда впервые попала в Нью-Йорк, чтобы не видеть люстр. И вот, подумай сама, я выхожу замуж и пытаюсь оставить люстры в прошлом, а они просто преследуют меня. Все не так, как надо! – Ее передернуло. – И вся эта затея была настоящим безумством.

Неожиданно соскользнув с гамака, Лорен принялась рыться в сумке и скоро вытащила изящные серьги-камеи викторианской эпохи.

– Обожаю носить безделушки на пляже, – пояснила она, ловко защелкивая замочки. – Как по-твоему, Тинсли, это действительно в стиле Талиты Гетти {Красавица жена миллионера Джона-Пола Гетти-младшего, умерла от передозировки героина}?

– Абсолютно. Я без ума от ее манеры одеваться. Если собираешься умереть, выбери смерть от передозы, и все будут вечно прославлять твой безупречный вкус и чувство стиля, – объявила Тинсли.

– Какие гадости ты говоришь, – покачала головой Лорен и со слегка ностальгическим видом вернулась к теме своего брака: – Наконец в один прекрасный день я поехала отдыхать и… по правде говоря, просто не вернулась домой. Все на ушах стояли. Теперь, оглядываясь назад, – заключила она с лукавой улыбкой, – я искренне возмущена своим поведением. В жизни не встречала человека ужаснее!

Глава 2 Утешение в виде сказочного мужа

– Я хочу знать все: как вы встретились, какой он, умеет ли целоваться, – заявила Тинсли несколько дней спустя.

Мы вместе с Лорен были на яхте отца Тинсли, старом парусном корыте, и направлялись на маленький остров недалеко от пляжа. Все лежали на корме и загорали. Лорен и Тинсли надели белые бикини-стринги, которые приберегали исключительно для солнечных ванн. Кроме того, они захватили гигантскую сумку с различными пляжными нарядами, включая купальные костюмы от «Гермес», для дайвинга, водных лыж и прыжков в воду.

Я рассказала, что встретила Хантера всего шесть месяцев назад на свадьбе (разве не всегда так бывает?). Моя старая школьная подруга Джессика в марте выходила замуж на пляже в Ангилье. Свадьба была чудесная: шикарные палатки, длинные прямоугольные столы, декорированные розовой бугенвиллеей, и небольшая группа гостей самого гламурного вида.

Я отчетливо помню, как восхитилась, увидев высокого темноволосого мужчину, который пробрался к моему столу, проверил карточки с именами гостей и прочел свое имя:

– Хантер Мортимер. – Затем он уселся и устремил на меня взгляд.

«Роскошен, – подумала я мысленно, отметив, что мужчина почти не загорел и облачен в умеренно простой, светлый летний костюм. – Не лыс, – добавила я радостно при виде густой гривы каштановых волос, благословения, без которого, к несчастью, обходится слишком много тридцатичетырехлетних мужчин. – Неотразимая улыбка, – подумала я, в душе заливаясь краской, когда он пожал мою руку. Его зеленые глаза лукаво блестели, на губах играла жизнерадостная улыбка. – По крайней мере шесть футов два дюйма, – быстренько вычислила я, оглядывая его фигуру. – Завидный генофонд».

– Прекрасная свадьба, не находите? – спросил он, устроившись рядом. Взглянув на мою левую руку, он усмехнулся и добавил: – Хотя… ничего нет лучше, чем быть холостым на свадьбе, верно?

– По-моему, идеальное начало для флирта, – заметила Лорен, пригубив воду с флердоранжем, свой новый любимый напиток.

– Верно, – вздохнула я. – Он… меня сразу к нему потянуло. Совершенно восхитительное мгновение. Я знала, что будет впереди. Хотелось бы сказать, что у меня ушла целая вечность на то, чтобы узнать его лучше и влюбиться, но на самом деле все было кончено в ту же минуту, как я его увидела.

Оказалось, он, как и я, жил в Лос-Анджелесе, и мы почти соседи. Мы начали встречаться спустя несколько недель после свадьбы. А уже через пять месяцев Хантер сделал мне предложение. Мы не успели пожить вместе, но это меня не беспокоило. Хантер оказался веселым, несложным, лишенным всякого эгоизма человеком, и находиться рядом с ним было легко и весело. Никакого мучительного самоанализа, никаких сомнений в себе – это разительно отличало его от всех моих прежних бойфрендов. Он не впадал в истерику. Не паниковал по любому поводу. Решал проблемы без особых усилий. Не влезал в дебри анализа – качество, редкое для американских мужчин. В этом я виню Джеймса Спейдера. Я всегда считала, что общество смирилось со стремлением мужчин к самоистязанию исключительно благодаря фильму «Секс, ложь и видео».

Хантер все делал без шума, почти тайно и не особенно любил выступать в роли героя, скромно принимающего поздравления после очередного подвига. Полагаю, хотя его можно назвать человеком, уверенным в себе, он все же очень скрытен, что неизменно меня восхищает. Кроме того, я нахожу эту склонность к тайнам довольно сексуальной. Кроме того, Хантер невероятно романтичен в самом прямом смысле слова. Ничего слюнявого, никаких дурацких сантиментов. И когда он говорит «я тебя люблю», это чистая правда.

– Та-ак мило, – проворковала Тинсли. – Дальше, пожалуйста.

То, что сделал Хантер через несколько месяцев после нашего знакомства, превратило безумно влюбленную девушку в глубоко влюбленную. Моя лос-анджелесская домоправительница попала в небольшую автокатастрофу: пара сломанных костей, ничего серьезного, – но у нее не было медицинской страховки. Не зная, каким образом она собирается оплачивать счета за лечение, я предложила помочь, но она заверила, что кое-кто уже позаботился обо всем. Месяца через два после того, как она оправилась и снова занялась уборкой моей квартиры, я сказала, что собираюсь выйти замуж за Хантера. Услышав новость, она зарыдала, объявив, что добрее человека во всей Америке не сыщешь. Именно так я и узнала, что Хантер оплатил все счета и попросил не говорить мне об этом. Сам он и словом ни о чем не обмолвился. Я назвала это стилем мистера Дарси.

До чего же похоже на Хантера! В конце концов, он преуспевающий молодой продюсер, рок-шоу которого имело огромный успех на Эм-ти-ви. С тех пор его обхаживают все известные телеканалы (следствием чего и стал прерванный медовый месяц). Он совсем не обязан ни перед кем стелиться, однако помогает всем, кто, по его мнению, нуждается в помощи, поскольку считает, что именно так должны вести себя порядочные люди.

– Ну прямо святой! – объявила Тинсли. – Красавец святой. Бьюсь об заклад, ты уже простила ему безобразие с медовым месяцем. Да и какое, собственно говоря, это имеет значение, верно?

Я с улыбкой кивнула. Тинсли права. Испорченный медовый месяц еще не конец света. И как бы я ни старалась подогревать в себе гнев на Хантера, ничего не получалось. Он постоянно звонил узнать, все ли в порядке, и каждый раз при мысли о нем я буквально таяла. И в глубине души знала, что медовый месяц для брака – отнюдь не главное.

– Я пытаюсь злиться, но он такой лапочка, – вздохнула я. – Просто невозможно… и я хочу стать лучшей женой на свете.

– Надеюсь, ты найдешь, на чем сосредоточиться, помимо стремления стать такой женой, как курочки из «Итенити». Вспомни, что произошло с Джессикой Симпсон, – хихикнула Лорен.

К счастью, у меня действительно было на чем сосредоточиться. Незадолго до того, как мы сбежали и поженились, Хантер решил перевести свою компанию в Нью-Йорк. Ему там нравилось, а поскольку я выросла в этом городе, то была счастлива туда вернуться. Наши поиски жилья увенчались успехом: повезло найти шикарную квартиру в деловом районе. Теперь, когда он вел переговоры о постановке телешоу в Париже, это было очень удобно, поскольку ему предстояло часто летать в Европу. Тем временем мой старый друг Теккерей Джонсон, который тайком бегал в «Парсонс», когда все остальные разъехались по колледжам восточного побережья, позвонил мне и спросил, не хочу ли я управлять его домом моды. В Лос-Анджелесе я работала на известного европейского дизайнера, одевала актрис и была готова к чему-то большему. Теккерей успел приобрести известность как один из самых крутых нью-йоркских молодых дизайнеров, но, к сожалению, был напрочь лишен деловой хватки. В качестве компенсации за безумно низкое жалованье он предложил мне пять процентов компании, которую мы надеялись когда-нибудь продать. Теперь, после знакомства с Лорен и Тинсли, мне не терпелось оказаться в Нью-Йорке.

– Боже, до чего забавно! Я видела вещи Теккерея: просто потрясающе. Думаю, он действительно талантлив, а твоя жизнь, Сильви, не так уж плоха. Пусть у тебя не было медового месяца, зато имеется отличное утешение – сказочный муж! – объявила Тинсли.

– Согласна! Хотя я, – лукаво усмехнулась Лорен, – предпочла бы скорее иметь медовый месяц, чем мужа.

Глава 3 Легендарные любовники

– Можешь поверить, что Джон Каррин и Рейчел Фенстейн изображают… самих себя! – воскликнула Лорен в ночь праздника по случаю дня своего рождения. – Они настолько экзистенциальны, что я чувствую себя умственно отсталой.

Мы уже успели вернуться в Нью-Йорк, и я впервые после Мексики увидела Лорен Блаунт на тридцать втором дне ее рождения, в городском доме на Западной Одиннадцатой улице (в том самом белом с кирпичной кладкой здании строгих очертаний в греческом стиле, между Западной Четвертой улицей и Уэверли-плейс). Как все дни рождения Лорен, этот тоже был костюмированным балом. Темой на этот раз были выбраны «легендарные любовники», и Лорен объявила, что не имеет ни малейшего значения, существует ли еще та парочка, которая придет в соответствующих костюмах, или уже распалась, жива или мертва, поскольку никто не помнит подобных деталей. Ей нравилась такая тема, особенно потому что гости могли прийти в образах Сильвии Плат и Теда Хьюза, если не желали прилагать вообще никаких усилий, или Мэрилин Мэнсон и Диты фон Тиз, если желали шокировать окружающих и перейти все границы.

Пока Хантер отдавал наши пальто, я направилась наверх, где Лорен приветствовала гостей в дверях гостиной первого этажа. На ней были крошечные шортики из ярко-желтой махровой ткани и ядовито-розовая футболка. На голове красовался блондинистый парик, причем она сделала два завязанных задорных хвостика. Гольфы сияли белизной, а завершали образ новехонькие кожаные ботинки с роликами. Судя по всему, Лорен была роллер-гёрл. Единственным, что несколько портило картину, был бриллиантовый браслет от Картье на левом запястье, заманчиво поблескивавший в световых бликах зеркального шара, медленно вращавшегося в центре комнаты.

– Он принадлежал герцогине Виндзорской, – сообщила Лорен, крутя браслет на запястье. – Разве не чудо? Его прислал дядя Фредди. – Дядей Фредди Лорен именовала не находившегося с ней в родстве Фреда Лейтона из знаменитой ювелирной фирмы на Мэдисон-авеню.

– Изумителен, – констатировала я.

– Я подумывала одеться Бьянкой Джаггер и хотела заставить Милтона одеться Миком, – призналась она. – Но потом поняла, что и так каждую ночь одеваюсь Бьянкой Джаггер. Вот и пришлось остановиться на роллер-гёрл, что несколько выпадает из темы, зато гарантирует мне максимум внимания. Правда, комната выглядит как каток для роллеров?

– Не совсем, – засомневалась я. И действительно, комната, где стены обтянуты антикварным розовым атласом и увешаны работами Ротко и Раушенберга, по углам стоит мебель работы Седрика Гиббонса, унаследованная от одной из бабушек-кинозвезд Лорен, похожа скорее на авангардный будуар. Обычно тут царит безупречный порядок, но сегодня в комнате было полно гламурных парочек, разряженных в соответствии с темой вечера. Два роскошных подростка, небрежно опершихся на перила выходившего на улицу балкона, были в костюмах Джин Харлоу и Мэрилин Монро: платиновые парики и расшитые хрусталиками платья. У камина, прямо под гигантским коллажем Гилберта и Джорджа, стояли две крутых особы в серых костюмах и очках, очевидно, изображавшие художников. Тут было несколько пар «Боги и Бэколл», расположившихся на черных лакированных с золотом стульях. Крайне убедительный дуэт «Джин Шримптон и Дэвид Бейли» дружно хихикал у стойки бара. «Пенелопа Три и Трумэн Капоте» сидели на полу, скрестив ноги, и о чем-то оживленно беседовали, в то время как «Холстон и Уорхол» преспокойно прошли мимо и даже не оглянулись. На диванах Лорен, заново обитых старой японской тканью для кимоно, сидели сразу три комплекта «Джонов и Йоко», сплетничавших с таким увлечением, словно были настоящими Джонами и Йоко. Похоже, люди искренне веселились, и это стало для меня чем-то вроде сюрприза: гламурные нью-йоркские вечеринки, посещаемые самыми известными людьми, напоминают скорее поминки.

– Джинджерини? – осведомился официант, предлагая нам поднос, на котором возвышались стаканы с ярко-оранжевым напитком. Как и остальной обслуживающий персонал, он был одет Доналдом Трампом: смокинг, волосяная накладка и модный загар. Официантки были копиями Мелании: темные волосы, скрученные в башни, тела, втиснутые в подвенечные платья, такие тесные, что непонятно, как бедняжки ухитрялись дышать. Настоящая Мелания – просто образец чудесной способности человека к выживанию. К этому этапу своего брака она давно должна бы умереть от удушья в корсете от Дольче и Габбаны.

– Ну, как тебе нравятся мои Доналды? – осведомилась Лорен, беря с подноса джинджерини. – Он и Мелания – идеальная таблоидная пара.

И в этот момент появился Хантер, поцеловал меня в щеку и пожал протянутую руку Лорен.

– Хантер! – мелодраматически ахнула Лорен. – Таинственно исчезнувший божественный новобрачный! Я так счастлива видеть вас! – С этими словами она картинно обвила руками Хантера и прижала к себе. – Боже, как он красив! Я этого не вынесу!

Хантер осторожно высвободился, но мне показалось, что все это ему понравилось.

– Божественная новая подруга, полагаю? – улыбнулся он, целуя Лорен в щеку.

– О, вау! Вы так очаровательны, что я сейчас упаду в обморок. Боже, Сильви, ты, должно быть, просто сражена этим… созданием…

Я тоже улыбнулась. Лорен, похоже, была искренне суетлива за нас. И даже отстранилась, словно для того, чтобы получше нас рассмотреть.

– О-о… Фрида и Диего! Как романтично! – проворковала она. Вспомнив, что только недавно была в Мексике, я не устояла против искушения надеть алое платье для фламенко в стиле Фриды Кало. Хантер же нацепил комбинезон, который собственноручно заляпал краской.

– Я же со своей стороны наслаждаюсь единственной ночью в роли кокаиновой наркоманки. Но вы должны непременно спуститься вниз и познакомиться с Милтоном, о котором я рассказывала в Карейсе. Мой декоратор интерьеров. Он просто умрет, увидев вас.

И Лорен повела нас сквозь толпу, рассыпая по пути воздушные поцелуи. Как только мы добрались до лестницы, Лорен сняла роликовые коньки и сбежала вниз. Оказавшись на полу нижнего салона, она снова надела ролики, и мы направились в глубь дома, к «утренней комнате» Лорен.

– Именно так назвал ее Милтон. Я бы назвала ее Белой комнатой, хотя я не Мария Антуанетта… пока. Милтон так претенциозен, – простонала она. – Но я все равно обожаю его. То есть пол, который он заставил меня переделать. – Лорен указала на покрытый лаком паркет коридора. – Версальский. Самый настоящий. Можете представить? Грабеж средь бела дня!

Мы подошли к двум зеркальным французским окнам, открывшимся в белую комнату «туфли прочь». (Сейчас в Нью-Йорке настолько вошли в моду белые комнаты, что так и тянет скинуть обувь. Однако сегодня ночью, к счастью, всем было позволено ее оставить.) И хотя в комнате было полно народа, я все же разглядела шесть пар белых пластиковых пальм у задней стены, в проемах, между высокими стеклянными дверьми, открывавшимися в залитый ярким светом сад. Все это более походило на Венецию, чем на Уэст-Вилледж. На одном конце под присмотром «Белого» коллажа Тома Сейча стоял очень рок-н-ролльный белый кабинетный рояль. Пол был из чистого белого мрамора. (На случай если вы не слишком разбираетесь в мраморе, скажу: простой белый мрамор стоит дороже, чем узорчатый. И вообще ужасно современно – платить больше за меньшее, или, вернее, платить гораздо больше за гораздо меньшее.)

– А вот и он! – объявила Лорен, показывая на женщину, примостившуюся на одном из обтянутых белым шелком шезлонгов.

Милтон Уитни Холмс (настоящее имя – Джо Страаба) был одет как Иман, в знак уважения к бывшей владелице дома. Винтажное платье от Алайи и афропарик выглядели на нем достаточно причудливо, поскольку он мал ростом и очень белокож. Видимо, поэтому, опасаясь, что его не узнают, он прикрепил к платью бейджик «Миссис Дэвид Боуи». (Правда, его все равно не узнавали.)

Милтон болтал с худенькой девушкой, одетой в строгий костюм, состоявший из твидовой юбки и свитера из «Фэйр айл». Основным аксессуаром был тюбик с бледно-розовым блеском для губ, который она каждые пять секунд подносила ко рту. Кожа у нее была нездорово-белой, а волосы – совершенно бесцветными.

– Черт, Марси Клагерсон уже успела его достать, – вздохнула Лорен и, повернувшись, на секунду остановила нас. – Поосторожнее с Марси, – прошептала она. – Она кажется совершенно искренней и наивной, но на самом деле ужасная сплетница – слышит все и неизменно перевирает. Так или иначе, она очень расстроена: вообразила, что у нее сколиоз, чего, кстати, нет. Все мы считаем, что Марси медленно движется к разводу, хотя сама об этом не подозревает. Представьте, она постоянно забывает, что вышла замуж. Я называю ее беззаботной женой.

– По-моему, мы вместе учились в колледже, – заметила я, сообразив, что это имя мне знакомо. – Она была в Брауне?

– Кажется, да, – кивнула Лорен.

Милтон приветственно помахал нам. Мы подошли, и Лорен начала ритуал знакомства.

– Где ты была? – удивилась Марси Клагерсон, увидев Лорен. Именно этот вопрос она всегда задает, увидев Лорен.

– О Господи, не знаю, – отмахнулась Лорен. – А ты где была?

Так Лорен всегда отвечает тем, кто спрашивает, где была она.

– Да, но была же ты где-то? – немного раздраженно возразила Марси.

– Ответа ты не получишь, – торжественно заверил Милтон.

– Провела несколько недель на отцовском ранчо. Потом мы были на яхте. Ну, ты знаешь, – неопределенно пробормотала Лорен.

– Мы? – уточнила Марси.

– О, никто. Я, одна я, – таинственно шепнула Лорен и поскорее отъехала.

Марси грустно смотрела ей вслед.

Лорен никогда не бывает в таких местах, о которых может кому-то рассказать, во всяком случае, так она твердит, когда возвращается из своих частых отлучек. Правда, потом вы можете прочесть в газете, что она гостила у мистера Ревлона или в чьем-то доме на острове Барбуда, и хозяин спрашивал совета, какие компании следует купить и что она думает о страховых фондах или терпящих бедствие российских компаниях. Позже вам станет известно, что, пока она была неизвестно где, некий рок-идеал тоже проводил время с мистером Ревлоном. Но самое интересное заключается в том, что этот самый рок-идеал совершенно не выносит общества мистера Ревлона и приехал к нему только ради Лорен, которая едва соизволила с ним поговорить и заявила, что никогда не слышала его музыку, отчего несчастный рокер безумно в нее влюбился.

– Марси, по-моему, мы вместе были в Брауне, – заметила я.

Марси с любопытством уставилась на меня:

– Сильви… Уэнтворт?

– Да, – кивнула я. – Теперь уже Сильви Мортимер. Я замужем за Хантером.

– Поздравляю! – воскликнул Милтон. – Вы прекрасная пара!

– Я слышала, вы с Лорен лучшие подруги, – начала Марси, но, неожиданно нахмурившись, добавила: – Собственно говоря, она утверждает, что ты ее вторая самая лучшая подруга. А официально именно я ее самая-самая лучшая подруга.

– Дорогая, это я лучшая подруга Лорен, – тут же с пафосом объявил Милтон.

– Но я только недавно познакомилась с Лорен. В Мексике, – поспешно заверила я, ощутив, как накаляется атмосфера. – И почти ее не знаю.

– Но Лорен мне все рассказала о тебе. Постоянно твердит, что ты оказываешь на нее самое благотворное влияние, – угрюмо буркнула Марси. Я заметила, что она нервничает. Ни с того ни с сего принялась бродить по комнате, неловко одергивая твидовую юбку. – Я так неоригинальна, верно? Единственное, кем мне приходится быть, – это Бриджит Джонс номер два, потому что я такая огромная. И не говорите, что я худая, потому что выгляжу как здание музея. Зато мой муж по крайней мере смотрится, как Марк Дарси… то есть как рыжий Марк Дарси. Ха-ха-ха!

– Дорогая, я как раз заметил старого знакомого, – сообщил Хантер. – Пойду поздороваюсь, хорошо?

– Конечно, милый, – кивнула я. Хантер отошел к группе, собравшейся в дальнем углу.

Милтон жестом пригласил меня и Марси сесть рядом.

– Ну, как замужняя жизнь? – осведомился он.

– Все так чудесно, – начала я, но Марси меня перебила.

– Брак – это самая жуткая тоска, какую только можно представить, – простонала она. – Моя самооценка постоянно падает, и я ничего не могу поделать. Я люблю и обожаю Кристофера, и все такое. Но замужество – это тихий ужас. И, насколько мне известно, только разведенные иногда занимаются сексом. Замужним это и не снится.

Должно быть, у меня сделалось такое изумленное лицо, что Милтон поспешно кивнул и подтвердил:

– Абсолютная правда.

– Милтон, а верно, что Аксель Вервоордт лично сопровождал из Польши тот паркет, что теперь лежит в коридоре? – неожиданно спросила Марси. – Я слышала, Лорен превратила винный погреб в хранилище для мехов. Очевидно, там холоднее, чем на Аляске. Или это только слухи?

– Я не имею права выдавать секреты клиентов, – процедил Милтон, мгновенно превратившись в сфинкса.

Последовала неловкая пауза, Марси густо покраснела.

– Я не хотела лезть…

– Так что случилось с вашим сказочным мужем? – перебил Милтон, обращаясь ко мне и ловко меняя тему.

– Он…

Я огляделась. Хантера нигде не было. Но тут я заметила его у рояля. Стоя спиной ко мне, он болтал с двумя девушками, чьи лица были покрыты слоем белил. Очевидно, они изображали близнецов Харацуки. Одна была очень некрасива, зато другая – настоящая красавица, с такими изумительными скулами, что было невозможно отвести взгляд. Дурнушка вскоре отошла, а Хантер продолжал болтать с другой. Лицо девушки обрамлял парик из блестящих прямых, вполне японских волос. На ней были белая рубашка, черный галстук и мини-килт. На бесконечно длинных стройных ногах – туфли на невероятно высокой платформе и белые гольфы до колена. Девушка выглядела безумно шикарно, особенно на фоне белоснежной комнаты Лорен.

– Он там! – пояснила я, указывая на Хантера. – Пойдемте, вытащим его сюда.

Мы все поднялись. Но, увидев девицу Харацуки, Марси остановилась и вытаращила глаза.

– Не-ве-ро-ят-но! – взволнованно пробормотала она. – Он с Софи Д'Арлан! Взгляните на нее! Как она касается его руки! Совершенно бессовестная кокетка! Сами знаете, терпеть не могу сплетничать, это нехорошо и вообще неприлично, но Софи всегда путается с несколькими мужчинами, которым лучше бы держаться от нее подальше. Сильви, поосторожнее с ней!

– Марси, мы поженились четыре недели назад. Сомнительно, что она посягнет на молодожена! – беззаботно отпарировала я.

– Вряд ли это способно помешать Софи. Она встречается только с женатыми мужчинами.

– Перестань пугать Сильви, – отпарировал Милтон, ковыляя сзади на высоких каблуках. – Еще увидимся. Я только что засек настоящего Дэвида Боуи.

Он похромал к саду. К моему удивлению, Марси, подойдя ближе, дружески обняла и расцеловала Софи. И это несмотря на все, что она про нее наговорила!

– Софи, ты знаешь Сильви? – спросила она, поворачиваясь ко мне.

– Не думаю. Привет. Я София Д'Арлан – представилась она, протягивая руку. Я отметила экзотический французский акцент и тихо вздохнула. – Марси, прекрати называть меня «Софи».

– Сильви замужем за Хантером, – подчеркнула Марси. Я посчитала это совершенно напрасным, но, как ни странно, София сильно побледнела: это было видно даже сквозь слой белой пудры!

– Ты… ты женился? – изумилась она, осуждающе глядя на него.

– У них одинаковые обручальные кольца, Софи, – указала Марси. – Но полагаю, здесь слишком темно, чтобы ты могла заметить.

– Не «Софи», а «София» – повторила она и, разочарованно вздохнув, пробормотала: – Так или иначе поздравляю, Сильви. Я знаю твоего потрясающего мужа… Господи, да целую вечность, еще со школы. Мы были… вот так, – призналась она, скрещивая для наглядности указательный и средний пальцы. – Хантер… поверить не могу, что ты не сказал мне, когда решил уйти с рынка. Кто бы знал?! Женат!

Мне показалось, что она слишком долго и слишком пристально смотрела на Хантера, прежде чем повернуться ко мне:

– Хантер такой славный. Он помогает мне с одним проектом, над которым я работаю. Он такой милый.

– Не могу с этим не согласиться. – Я улыбнулась Хантеру. Он ласково обнял меня за талию.

– Да, он очень внимательный муж, – снова встряла Марси, направляя стрелу в Софию.

– Эй, девушки, довольно обо мне, – смутился Хантер.

– Сильви, умоляю, будь лапочкой и позволь мне украсть Хантера еще на пять минут, чтобы закончить разговор, – попросила София и, не дожидаясь ответа, увела Хантера к камину.

Марси раздраженно передернула плечами.

– Наверное, у меня начинается паранойя, – фыркнула она.

– Кстати, о мужьях. А где же твой? – спросила я, пытаясь сменить тему.

– Не знаю, – ответила Марси, по-моему, ничуть не встревоженная этим обстоятельством.

– То есть как это не знаешь? – удивилась я.

– Забыла.

– Марси! – запротестовала я.

– О, Кристофер, возможно, в какой-нибудь дыре вроде Кливленда и что-то там продает. Не могу же я все запоминать. Да и какая разница?

Но тут появилась Лорен – она лихо катила по мрамору с маленьким серебряным подносом на левой ладони.

– Рюмочку текилы? Кто хочет? – осведомилась она, ставя поднос на маленький пристенный столик.

Марси схватила рюмку и жадно выпила.

– Где Хантер? – поинтересовалась Лорен, осматриваясь. – Хотелось бы поближе познакомиться.

– Вон там, с Софией ДАрлан, – пояснила я, показывая в сторону камина, где София все еще о чем-то серьезно беседовала с Хантером. – Похоже, они старые друзья.

Лорен сделала изящный пируэт, согнулась, дотронулась до мысков ботинок и уже из этого положения заметила:

– София говорит это обо всех мужьях ее знакомых.

– Но Хантер помогает ей с каким-то проектом, над которым она работает, – запротестовала я.

– Поверь, София не нуждается ни в чьей помощи. У нее связи лучше, чем у «Веризон» {Гигантская корпорация, занимающаяся всеми видами средств связи, в том числе мобильной и Интернетом}. Ее тема – де Ротшильд или кто-то в этом роде, а папаша получил Нобелевскую премию за какую-то смертельно скучную французскую пьесу, которую умудрился сочинить.

– Вот как? Но Хантер всегда готов помочь. Он так добр… – вздохнула я.

Лорен выпрямилась и обозрела толпу.

– Даже будь мой муж святым, я и то не подпустила бы к нему Софию. Вспомни, что я тебе говорила насчет охотниц за мужьями? – буркнула Лорен, вскинув брови. – О Боже, начинается!

Прежде чем она успела что-то добавить, ди-джей поставил «Хорошие времена», и все стали танцевать. Не знаю, сколько прошло времени, но я, должно быть, танцевала не менее часа, когда краем глаза увидела, как София целует Хантера в обе щеки. Я решила, что таков, должно быть, французский стиль, и поэтому не слишком встревожилась. Но перед уходом она еще и крепко его обняла! Правда, Хантер сразу направился к нам, старательно обходя гламурную парочку, изображавшую Лиз Тейлор и Ричарда Бартона, танцевавшую с двумя девушками, одетыми в белые свадебные наряды от Каролины Эррера. Обе блондинки, босые, с букетами белых роз.

– А вот и Хантер! Поберегитесь Рене Зеллвегер! – воскликнула Лорен и, продолжая танцевать, упрекнула: – Вы пропустили все самое интересное. Что вас так задержало?

Хантер обнял одной рукой меня, а другой – дергающиеся плечики Лорен.

– Нет, без вас действительно тоскливо. Может, выпьем? У меня пересохло горло.

Через несколько минут, когда мы наслаждались коктейлями у стойки бара, Хантер объявил:

– Слушай, у меня классная идея! Как насчет того, чтобы познакомить Лорен с моим лучшим другом? Он мой приятель по колледжу.

– Это ты о ком? – спросила я.

– Ты с ним еще не знакома, дорогая. Он часто уезжает из города по делам. Но они с Лорен прекрасно друг другу подойдут. Он невероятно умен и определенно достаточно гламурен для…

– Все это ужасно мило с вашей стороны, – перебила Лорен, – но как вы себе это представляете?

– Мы могли бы поужинать вместе, когда он вернется, – настаивал Хантер.

– Терпеть не могу, когда меня с кем-то сводят. Обожаю анонимный жаркий секс, – заявила Лорен. – Но все равно спасибо. Недаром ваша жена твердит, что вы славный.

– Я могу взять это дело в свои руки, – вздохнул Хантер с понимающей улыбкой. – Говорю же, из вас выйдет идеальная пара.

– Выражаетесь, как тот парень в «Одинокой женщине», – фыркнула Лорен. – Ничего себе!