Текст книги "Стартап. Стэнфорд, весна 2012 г. (ЛП)"

Автор книги: Питер Тиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Питер Тиль: Разговоры о проблеме рака являются захватывающими, но и тревожными одновременно. Это старая проблема. Никсон сказал в 1970, что к 1976 мы выиграем войну с раком. Люди работали над этим в течение 40 лет. И хотя сейчас мы на 40 лет ближе к решению, оно всё ещё, похоже, дальше, чем когда-либо. Разве тот факт, что решение этой проблемы уже заняло столько времени, не означает то, что эта проблема невероятно сложна и не будет решена в ближайшее время?

Брайан Слингерленд: Люди в целом идут по одному и тому же пути все последние 40 лет. Обычный подход к лечению рака – это «ковровое бомбометание» химиотерапией или тому подобные вещи. Все подходы, которые применялись ранее, по сути, удивительно схожи. Мы решили пойти по совершенно другому пути. 40 лет неудач научили нас кое-чему важному. Ранее основной метрикой терапевтической эффективности являлось уменьшение размеров опухоли. Однако эта метрика не является наилучшей – опухоли могут уменьшаться, а затем разрастаться снова. Сосредоточение внимания на уменьшении размеров опухоли может привести к воздействию на не те клетки. Использование биоинформатики помогает нам увидеть более правильные подходы. Таким образом, мы не согласны с тем, что проблема не будет решена в обозримом будущем; мы твёрдо верим, что у нас есть неплохой шанс сделать именно это.

Брайан Фрезза: На половину вопроса ответ уже есть – мы определённо не опоздали, так как вирусы всё ещё существуют. Не слишком ли мы рано? Я так не думаю. Взгляд обывателя на здравоохранение достаточно сильно отличается от реальности. Игроки индустрии параноидально оберегают свои секреты вплоть до момента выпуска продукта. Люди недооценивают этот момент и обращают внимание только на то, что именно и когда выводится на рынок. То, что люди видят в данный конкретный момент, начинало разрабатываться за десятки лет то того, как они начали думать об этом.

В конце 70-х – начале 80-х годов с новыми технологиями рекомбинации ДНК и развитием молекулярной биологии биотехнологии получили значительный всплеск. Genentech лидировала с конца 70-х до начала 80-х. 9 из 10 крупнейших биотехнологических компаний США были созданы в этот небольшой промежуток времени. Их технологии вышли 7-8 лет спустя. И это было окно: после этого появилось не так много новых интегрированных биотехнологических компаний. Существовал определённый материал, который нужно было найти. Люди нашли его. Перед появлением Genentech основной упор делался на фармакологию, а не на биотехнологии. Это окно (превращение в интегрированную фармацевтическую компанию) было закрыто в течение примерно 30 лет до появления Genentech.

Таким образом, мы ставим на то, что в то время как окно для традиционных биотехнологических компаний закрывается, окно для компьютерных биотехнологий только начало открываться. Тот, кто пролезет в это окно, сможет закрепиться. Существуют огромные монополистические барьеры для входа на рынок. Здесь тот, кто сделает первый ход, часто становится тем, кто воспользуется преимуществом и последнего хода. Представьте себе, что IE или Chrome пришлось бы пройти клинические испытания, просто чтобы добраться до рынка. Было бы гораздо сложнее войти в игру. Таким образом, тот, кто сможет разработать хорошую технологию и вывести её на рынок первым, будет иметь преимущество.

Питер Тиль: Поговорим о вашей корпоративной стратегии. Даже если ваша технология работает, как вы планируете её распространение?

Баладжи Сринивасан: Если вы подумаете о том, что препараты, биотехнологии, и, сейчас геномика, являются, по сути, разными сущностями, то вы поймёте, что компании, работающие с геномикой, могут работать совершенно по-другому. Геномика намного больше опирается на вычисления по сравнению с фармакологией или традиционными биотехнологиями. В молекулярной диагностике, но не в традиционной терапии – если вы исследовали образцы, то вы на суперскоростном шоссе. Применяются правила Интернета. Вы можете пройти путь от концепции к продукту и продажам за 15-18 месяцев. Это не так быстро, как в случае с Интернет-бизнесами. Но это намного быстрее, чем 7-8 лет, которые требуются в традиционных биотехнологиях. В начале 90-х было открыто окно для Web 1.0. В конце 90-х было окно для Web 2.0. Сейчас очередь геномики. Мы думаем, что задача биологии – это датчики и сбор данных. Всё остальное должно делаться в командной строке.

Брайан Слингерленд: Stem CentRx больше опирается на традиционные биотехнологические процессы. Мы провели 3 года на стадии разработки доказательства правильности концепции. Сейчас, когда мы завершили все исследования эффективности лечения раковых заболеваний у мышей, мы полностью находимся в режиме разработки препарата. Этот процесс можно ускорить с помощью заимствования лучших практик из технической культуры.

Брайан Фрезза: Мы создаем платформу, а не изолированный продукт. Мы создаем инфраструктуру для всех видов будущих противовирусных технологий. Таким образом, ключевым моментом является возможность держать в узде науку – кроме чистого творчества должны иметь место и рутина, и масштабирование. Культура также является важным аспектом. Хотя у нас работают кандидаты наук в области органической химии и молекулярной биологии, мы всё равно ориентируемся на устоявшуюся культуру технических стартапов. Мы автоматизируем процессы в лаборатории, используя продвинутую робототехнику. Мы используем git для отслеживания изменений в рабочих записях. Мы пишем тонны кода. Мы первопроходцы в нашей области и мы стараемся двигаться очень быстро, но мы также строим платформу, рассчитанную на экспоненциальный рост.

Питер Тиль: Откуда уверенность в том, что больше никто тайно не использует ту же стратегию? И если вы знаете о том, что делают или чего не делают другие люди, почему вы думаете, что они не знают то же самое о вас и о том, что ваши секреты работают.

Баладжи Сринивасан: Это как в шутке Дональда Рамсфелда: есть известные неизвестные. В целом, мы думаем, что большинство людей упускают ключевые секреты в индустрии здравоохранения, потому что они слишком погружены в текущую ситуацию и не могут думать о поиске путей к лучшим решениям. Сравните здравоохранение и фитнесс. Фитнесс – это зона вашей ответственности. Вы можете записаться в хороший зал или найти личного тренера. Оба варианта хороши. Но выбор только за вами – вы должны взять на себя инициативу. Теперь представьте, если бы подобный выбор был у вас в вопросах здравоохранения. Вы приходите на встречу к врачу и начинаете рассказывать ему о своих исследованиях, и врач выпадает в осадок. Вы или подрываете их авторитет или вы идиот. Но, что странно, вы остаётесь со своим телом на всю жизнь, а доктора с вами всего около 20 минут в год. В итоге фитнесс – это одна из немногих областей в медицине, которая действительно на практике работает, в отличие от остальных направлений.

Когда эти системы будут построены, очень сложно будет сразу избавиться от предрассудков.

Люди поймут, что они просто не думали о нестандартных подходах. Действительно работающие вещи будут казаться безумием.

Брайан Фрезза: Одним из неприятных последствий бума биотехнологий является то, что произошло с патентами. В фармакологии традиционно объектами защиты являлись составы лекарств. В биотехнологиях стало возможно патентовать общие подходы. Genentech, к примеру, удалось запатентовать рекомбинантные антитела как общее понятие. Таким образом, биотехнологии кишат подобными крайне обобщёнными патентами. Некоторые биотехнологические компании буквально зарабатывают миллионы только на продаже лицензий; они вообще не производят лекарств. Так что лучше не подогревать общественный интерес к разрабатываемым вами новым технологиям, чтобы не провоцировать патентных троллей.

В конечном счете, вы не сможете доказать обратное. Вполне возможно, что существует фирма Ruby Therapeutics, которая работает над тем же, что и мы. Но мы сильно сомневаемся, учитывая, что мы работаем над уникальными вещами. Даже если знать о том, что конкуренты существуют, всё равно лучше для обеих компаний молчать, пока они не смогут начать получать прибыль.

Брайан Слингерленд: На самом деле никто не стремится раскрывать свои секреты. Наша область очень отличается от быстродвижущейся индустрии интернет-стартапов. Здесь, если у вас есть что-то уникальное, вы сначала должны его выпестовать. Хорошей практикой считается не выпускать пресс-релизы до момента выхода лекарства на рынок. Таким образом, вся суть в балансе. С тех пор, как наш подход показал свою состоятельность, и мы переходим к испытаниям на людях, мы стали более публичными. Никто не захочет принимать препарат, разработанный неизвестной компанией, у которой на сайте нет никакой информации. Нужно просто убедиться, что вы не разглашаете информацию слишком рано.

Конечно, необходимо понимать, что вас преследуют 10 компаний. Разумно предположить, что вы должны работать лучше и быстрей, чтобы вырваться вперёд.

Питер Тиль: Если вы знаете о том, что Ruby Therapeutics или 10 других её вариаций действительно существуют, не было бы разумным быть более открытыми и сотрудничать? И как вы принимаете на работу людей, если вы настолько закрыты?

Баладжи Сринивасан: В экологии, когда вы хотите узнать, сколько видов обитают в джунглях, вы делаете некий срез и затем увеличиваете масштаб. Оценка спроса является схожей задачей. Если вы внимательно изучите свою сеть контактов – исследуете ту часть джунглей, которая находится в Кремниевой долине – и не увидите привлечения капитала и людей, работающих над теми же проблемами, вы можете быть вполне уверены в том, что вы одни. Люди действительно должны будут прийти из ниоткуда.

Личные связи очень важны для рекрутинга. Мы пытаемся получать и получаем от каждого инженера ссылку на двоих человек. 2^n – это очень хорошее масштабирование. Вы получаете отличных людей, но также должны оставаться вне поля видимости.

Питер Тиль: Эта стратегия найма хорошо зарекомендовала себя во всех компаниях, в работе которых я принимал участие. Но вы должны относиться к ней осторожно. Если вы попросите человека со степенью MBA дать вам контакты талантливых людей, с которыми хорошо работать, вы получите слишком много кандидатов. Однако если задать тот же вопрос инженерам – и, может быть, вы даже хотите нанять непосредственно их друзей – вы можете получить в ответ лишь молчание, поскольку они слишком застенчивы. Так что вам придётся найти способ, чтобы им было комфортно рекомендовать людей.

Брайан Фрезза: Одна из стратегий, которая действительно работает, заключается в том, чтобы сесть рядом с вашими инженерами и пробежаться по их спискам друзей в Facebook, с просьбой назвать людей, которые являются хорошими специалистами и с кем из них они хотели бы работать.

Питер Тиль: Существует предубеждение, что в Кремниевой долине предприниматели должны заниматься веб– или мобильными приложениями. Почему вместо этого люди должны больше задумываться о работе в биотехнологиях и вычислениях?

Баладжи Сринивасан: Нужно помнить о том, что следующая многообещающая область не будет выглядеть как предыдущая. Поисковые технологии не выглядели как рабочий стол, а социальные сети не выглядят как поисковые системы.

Геном человека никогда не устареет. Мобильные технологии, десктопные, социальные сети? Сложно сказать. Мобильные технологии, похоже, ждёт большой рост. Так что ставка на них, по крайней мере, разумна. Десктопное ПО? У него уже нет реальных преимуществ. А социальные сети уже оккупированы и большая часть территорий там уже поделена.

В конечном итоге, вас должно просто волновать то, над чем вы работаете. Очередное приложение для знакомств на самом деле не волнует никого. Сложно представить, что кто-то будет за него болеть, потеть и плакать. Значимость является важным аргументом для того, чтобы пытаться думать иначе. И мы считаем, что геномика – это действительно значимая область.

Брайан Фрезза: Элон Маск является мастером рекрутинга. Его подход является резким и простым: “Мы не платим так хорошо, как платит Google. Но наш проект будет самым захватывающим в вашей жизни”. Вы хотите заинтересовать людей, которые считают такой подход привлекательным. Люди всегда рассматривают стартап как лотерею. Но удовлетворение от запуска технической революции намного больше, чем просто штамповка денег.

Брайан Слингерленд: Одна из причин, по которой люди из ИТ могут игнорировать биотехнологии, заключается в том, что они думают, что им будет отводиться второстепенная роль. Однако это далеко не так во многих биотехнических компаниях. Люди из ИТ находятся в самом эпицентре того, чем мы занимаемся в Stem CentRx. Так что, если люди из ИТ заинтересованы в поиске лекарства от рака или тому подобных вещах, им действительно нужно подумать об этой области. Я не забыл сказать о том, что у нас есть открытые вакансии?

Питер Тиль: Мы обычно говорим, что реклама работает лучше всего, если он скрыта. Но иногда она действительно работает, если она полностью прозрачна. [смеется]

Непрозрачность может быть очень утомительна. Общеизвестная мудрость в мире венчурного капитала гласит “Если тебе нужны деньги, обратись за советом. Если тебе нужен совет – проси денег”. И эта игра утомляет. Иногда очень хочется услышать: “На самом деле мне нужны только деньги”.

Вопрос из зала: [неразборчиво]

Питер Тиль: Ненормально, что FDA является узким местом в глобальной разработке препаратов. Должен наступить некий переломный момент, после которого США уже не будут диктовать миру, какие препараты разрабатывать. После перехода этой точки США придётся конкурировать с Китаем в скорости разработки препаратов. Это может быть огромным сдвигом парадигмы. Так что, хотя сейчас всё выглядит не так уж хорошо, будущее может быть многообещающим. Деятельность SpaceX на начальных этапах сильно регулировалась, однако они выстояли и прошли через это. Авиационные правила также значительно упростились в последнее время. Так что недружелюбное отношение на начальных этапах может перерасти в большие возможности.

Вопрос из аудитории: Когда вы раскрываете свои секреты будущим сотрудникам, пытаются ли они использовать эти знания, чтобы шантажировать вас и договориться о большем окладе?

Брайан Фрезза: У нас вообще не было таких проблем. Венчурные капиталисты не подписывают акты о неразглашении, однако кандидаты делают это. К тому же, им придётся работать несколько лет, чтобы повторить технологию самостоятельно.

Вопрос из аудитории: Какую роль играет HIPAA в технологических инновациях?

Баладжи Сринивасан: HIPAA можно рассматривать, как техническую задачу. Как мы можем следовать различным стандартам и т. п.

Но это также интересная задача для геномики. Геном человека содержит огромное количество информации о его родственниках. С одной стороны, эти данные являются закрытой медицинской информацией. С другой стороны, они, по сути, являются статистическими и могут быть полезны только после агрегирования. Таким образом, задача состоит в том, чтобы выяснить, как можно проводить агрегирование, не раскрывая данные. Чтобы получить пользу от своего генома, вы просто обязаны позволить провести над ним некоторые вычисления. Задача состоит в том, чтобы ускорить сдвиг общественного сознания в сторону приемлемости данной обработки, в то же время сохраняя строгую секретность личных данных.

Вопрос из аудитории: В отличие от Сети, где вы можете получить обратную связь в течение нескольких минут, как вы можете знать, что идёте по верному пути в вычислительных биотехнологиях?

Брайан Фрезза: Мы используем физические модели и эксперименты для проверки. Мы используем не только статистические подходы. Но все процессы являются внутренними. Мы не стремимся к внешней проверке. Так же как Instagram не зовёт людей с улицы для оценки их программного кода. Вы разрабатываете план и следуете ему внутри компании. Иногда требуется цикл длиной в несколько лет, чтобы получить результаты. И вы работаете настолько эффективно, насколько это возможно, чтобы сократить продолжительность этого цикла.

Баладжи Сринивасан: Медленные итерации не являются непреложным законом природы. Фармацевтические и биотехнологии обычно развиваются очень медленно, однако иногда развитие идёт очень быстро. Работа над инсулином в 1920-1923 годах шла со скоростью, характерной для разработки ПО. Сегодня платформы, такие как Heroku, значительно сократили время итерации. Вопрос состоит в том, можем ли мы сделать подобное с биотехнологиями. Нигде не высечено в камне утверждение о том, что вы не можете пройти путь от концепта до прилавка за 18 месяцев.

Брайан Фрезза: Это сильно зависит от того, над чем вы работаете. Genentech была основана в том же году, в котором была основана Apple – в 1976. На создание платформы и инфраструктуры нужно время. Будет много накладных расходов. Вспомогательные вещи могут занять больше времени, чем весь жизненный цикл готового продукта.

Вопрос из аудитории: Сравните венчурных капиталистов из мира биотехнологий с “классическими”.

Брайан Слингерленд: Мы никогда не шли по пути классического венчурного капитала, потому что такой подход не работает применительно к биотехнологиям. Все венчурные капиталисты, которые вкладывали деньги в биотехнологии, потеряли их. Они обычно рассматривают временные рамки, которые слишком коротки. Венчурные капиталисты, которые говорят, что хотят работать с биотехнологиями, как правило, хотят, чтобы продукт вышел на рынок как можно быстрее.

Брайан Фрезза: “Интегрированная платформа для лекарств” является угрожающей фразой для венчурных капиталистов. Большинство ВК сосредоточены на глобализации, а не на реальных технических инновациях. ВК обычно находят компанию с одним препаратом и затем вливают в неё кучу денег, чтобы протолкнуть его через затратный процесс испытаний. Большинство ВК не заинтересованы в компаниях, у которых есть несколько препаратов, и которые ведут серьёзные доклинические исследования.

Вопрос из аудитории: Насколько полезны данные испытаний лекарств от рака, полученные от пациентов в терминальной стадии? Не являются ли эти данные неточными или вообще непоказательными?

Брайан Слингерленд: Отсутствие возможности проводить испытания на ранних стадиях болезни всегда было проблемой. Однако наша технология разрабатывается с учётом возможности её применения на разных стадиях развития заболевания у пациентов. Всё что я могу сказать – это то, что наш подход технически не завязан на стадию болезни. Но в целом ваш вопрос справедлив. Именно поэтому традиционные препараты, которые показывают прогресс в начале, часто проваливают расширенные испытания.

Вопрос из аудитории: Какими были ваши первые задачи или проблемы?

Брайан Фрезза: Период создания лаборатории оказался нереально длительным. 100% нашего времени было потрачено на приобретение оборудования, переговоры о ценах, проблемы запуска и т. д. Мы сильно недооценили время, необходимое для того, чтобы приступить к работе, потому что мы пришли из уже готовых, хорошо оснащённых лабораторий. Обычно процесс подготовки к работе занимает год. Здесь мы видим огромную разницу по сравнению с миром Интернета и компьютеров.

Питер Тиль: В Интернет-бизнесе вы можете сразу приступать к работе. В PayPal самой большей проблемой было то, что по приказу Макса, сотрудники должны были собирать свои собственные столы. Но Люк Носек думал, что даже это было лишним. Так что он нашёл компанию Delegate Everything (Делегируй всё), которая прислала ему мастера на все руки, которых обычно вызывают пожилые женщины, который собрал ему стол, а он мог потратить больше времени на работу за компьютером.

Баладжи Сринивасан: Стартапам всегда тяжело в начале. В офисах лежат матрасы и стоят гладильные доски. Вы должны спешить, чтобы очистить помещение для проведения встреч. Но самым сложным является определение того, занимаетесь ли вы действительно нужным делом и планируете ли вы создать что-то значимое. Вы не обязаны иметь научно обоснованный проект на старте. Однако вы должны провести аналитическую работу и удостовериться, что ваш подход жизнеспособен. Вы должны дать себе наилучшие шансы на успех, когда дополнительные возможности откроются в будущем.

Занятие 17: Глубокие мысли

После лекции Питера к беседе присоединилось трое гостей:

1. Доктор Скотт Браун (D. Scott Brown). соучредитель Vicarious,

2. Эрик Джонас (Eric Jonas), CEO Prior Knowledge,

3. Боб МакГрю (Bob McGrew), главный инженер Palantir.

I. Величие ИИ

На поверхностном уровне мы склонны думать о людях как о весьма разнообразных существах. Люди имеют широкий набор различных способностей, интересов, характеристик, и обладают различным интеллектом. Какие-то люди хорошие, какие-то плохие. Они действительно разные.

Напротив, компьютеры мы склонны рассматривать как очень схожие. Все компьютеры – это в той или иной степени одинаковые черные ящики. Один из способов думать о диапазоне возможных искусственных интеллектов – это перевернуть стандартные рамки. Возможно, сделать это стоит пару раз; существует гораздо больше потенциально возможных различных ИИ, чем людей на свете.

Существует множество способов описания и организации интеллекта. Не все они включают человеческий интеллект.

Даже принимая в расчет огромное разнообразие умов людей, человеческий разум, возможно, – всего лишь небольшая точка по отношению ко всем эволюционным формам интеллекта; представьте себе всех пришельцев со всех планет вселенной, которые только могут существовать.

Но ИИ гораздо разнообразнее, чем все естественно возможные формы интеллекта. ИИ не ограничен эволюцией; он может включать элементы созданные искусственно. Эволюция породила птичек и полёт. Но она не может породить сверхзвуковую птичку с титановыми крыльями. Однонаправленный процесс естественного отбора в экосистемах подразумевает постепенное изменение. ИИ так не ограничен. Таким образом, диапазон потенциальных ИИ еще шире, чем диапазон интеллекта пришельцев, который, в свою очередь, превышает диапазон интеллекта человеческого.

Таким образом, ИИ – весьма большое пространство, настолько большое, что обычные человеческие догадки о его размере часто отличаются на порядки.

Один из больших вопросов насчет ИИ – это насколько в действительности умным он может стать. Представьте себе спектр интеллектов с тремя точками: мышка, слабоумный и Эйнштейн. Куда на этой шкале попадёт ИИ?

Мы склонны думать, что ИИ немного умнее Эйнштейна. Но априори неясно, почему шкала не может идти дальше, намного дальше. Мы склоняемся к вещам, которые являются измеримыми. Но почему это более реалистично, чем сверхчеловеческий интеллект, настолько умный, что его трудно измерить? Возможно, что мышке будет легче понять теорию относительности, чем нам понять, как работает суперкомпьютер с ИИ.

Будущее с ИИ было бы неузнаваемым, как никакое другое будущее. Биотехнологическое будущее включало бы лучше функционирующих людей, но все еще в узнаваемом человеческом облике. Ретробудущее включало бы вещи, которые уже были опробованы в прошлом и воскрешены снова. Но у ИИ есть возможность быть радикально другим и существенно непонятным.

Существует набор таинственных теологических параллелей, которые вы можете усмотреть. Бог мог быть для Средних веков тем, чем ИИ станет для нас. Станет ли ИИ богом? Будет ли он всемогущим? Будет ли он нас любить? Эти вопросы могут не иметь ответов. Но ими все равно стоит задаваться.

II. Непонятность ИИ

Тест Тьюринга – это давний классический тест, который показывает, можете ли вы построить машину, которая интеллектуально ведет себя как человек. Он фокусируется на той части человеческого поведения, которая управляется интеллектом. В последнее время эта популярная проблема перешла из плоскости интеллектуальных компьютеров в плоскость эмпатических компьютеров. Видимо, людей сегодня больше интересует не интеллект компьютера, а могут ли компьютеры понимать наши чувства. Не имеет значения, насколько они интеллектуальны в классическом смысле, – если для компьютера движения человеческого глаза не являются эмоциональным возбудителем, он всё равно в каком-то смысле будет стоять ниже нас.

История технологий – это в основном история замещения людей технологиями. Плуг, печатный пресс, хлопкоочистительная машина, – все это отстраняло людей от дел. Машины были придуманы, чтобы делать дело более эффективно. Однако если замещать людей – плохо, существует противоположное соображение, что машины – это благо. Фундаментальный вопрос тут – это действительно ли ИИ будет замещать людей. Эффект от замещения – это непонятный, почти политический вопрос, который, кажется, неразрывно связан с будущим ИИ.

Существуют две базовые парадигмы. Луддитская парадигма гласит, что машины – это плохо, и вы должны их уничтожить, пока они не уничтожили вас. Это похоже на то, как работники текстильных фабрик уничтожают хлопкопрядильные станки, чтобы они не захватили отрасль переработки хлопка. Парадигма Рикардо, напротив, утверждает, что технологии – это благо в фундаментальном смысле. Это торговая догадка экономиста Дэвида Рикардо (David Ricardo): в то время как технология замещает людей, она освобождает их для бОльших свершений.

Исходя из теории торговли Рикардо, можно утверждать, что если Китай может делать машины дешевле, чем можно произвести их в Америке, для нас – хорошо покупать машины в Китае. Да, люди в Детройте потеряют свои рабочие места. Но их можно переучить. И несмотря на локальные пертурбации, общая ценность может быть максимизирована.

Графики выше отражают базовую теорию. Без торговли вы получаете меньшую производительность. С объединением производства и специализации вы расширяете границы. Создается бОльшая ценность. Эта торговая система взглядов – один из способов взглянуть на технологии. Некоторые работники прядильных фабрик потеряют свою работу, но фабричная цена футболок немного упадёт. Таким образом, рабочие, нашедшие другую работу, теперь занимаются чем-то более эффективным и могут позволить себе больше одежды за те же деньги.

Вопрос в том, останется ли ИИ чем-то, чем можно торговать. Это было бы чисто по Рикардо. Существует естественное разделение труда. Люди хороши в каких-то вещах. Компьютеры хороши в других. Так как они существенно отличаются друг от друга, ожидаемые выгоды от торговли высоки. Таким образом, они торгуют и реализуют эти выгоды. В данном сценарии ИИ не является заменой людям, но скорее дополнением.

Однако все зависит от относительной величины выгод. Сценарий выше реализуется в том случае, если ИИ немного лучше человеческого интеллекта. Но все может пойти по-другому, если ИИ окажется сильно лучше. Что, если он сможет делать в 3000 раз больше, чем человек в любых областях? Будет ли смысл ИИ вообще торговать с нами? Люди, в конце концов, не торгуют с мышами и обезьянами. Так что, хотя теория Рикардо – сильное экономическое предположение, в предельных случаях появляются аргументы в пользу Луддитской парадигмы.

Можно переформулировать ситуацию как борьбу за контроль. Насколько люди контролируют вселенную? По мере того как ИИ становится сильнее, мы получаем все больше контроля. Но потом ИИ достигает точки перегиба, где он становится сверхчеловеческим, и мы теряем контроль полностью. В этом качественное отличие от большинства технологий, которые дают людям больше контроля над миром без конца. У большинства технологий нет точки перегиба. Так что до тех пор пока компьютеры могут обеспечивать нам контроль и преодоление неизвестности, есть вероятность зайти слишком далеко. Мы можем создать суперкомпьютер в облаке, который назовет себя Зевсом, и начнет пулять молниями в людей.

III. Возможности ИИ

Величие и непонятность – это интересные вопросы. Но вопрос, можно ли, и каким образом можно поднять денег при помощи ИИ, может быть еще интереснее. Так насколько велики возможности, даруемые нам ИИ?

A. Не рановато ли для ИИ?

Все, о чем мы говорили в классе, остается важным. Вопрос тайминга здесь особенно важен. Сейчас может быть все еще очень рано для ИИ. Нужны обоснованные доводы. Мы знаем, что часто проекты будущего проваливаются. Сверхзвуковые самолеты 70-х провалились: они были слишком шумные, люди на них жаловались. Наладонники типа iPad из 90-х и смартфоны 1999 провалились. Siri – это, вероятно, пока еще ранняя пташка. Так что пока еще очень непонятно, пришло ли время для ИИ.

Но мы можем попробовать привести доводы об ИИ, сравнивая его с вещами типа биотеха. Если бы у вас была возможность заняться ИИ или штуками из разряда биотех 2.0, которые мы осветили на предыдущем занятии, традиционный взгляд показал бы, что биотех – это верный выбор. Возможно, биоинформационная революция уже сейчас начинает оказывать влияние на людей, или начнет в ближайшем будущем, а реальное прикладное использование ИИ куда более отдаленно. Но традиционный взгляд не всегда прав.

B. Единогласие и скептицизм

На прошлой неделе в Санта Кларе произошло событие под названием “5 лучших венчурных инвесторов, 10 технологических трендов” (5 Top VC’s, 10 Tech Trends). Каждый инвестор сделал два предсказания по поводу технологий на следующие 5 лет. Аудитория голосовала, согласна ли она с каждым предсказанием. Одно из моих предсказаний было в том, что биология превратится в информационную науку. Аудитория проголосовала: море зеленого. 100% согласились с предсказанием. Ни одного несогласного. Возможно, мы должны занервничать. Единодушие в массах может сильно сбивать с толку. Возможно, стоит сильнее задуматься над тезисом “биотех как информационная наука”.

Единственная идея, которую люди посчитали плохой, была о том, что все машины станут электрическими. 92% аудитории проголосовало против этого. Есть много причин предвзято относиться к электрокарам. Но теперь одной причиной меньше.

Ближайший к ИИ вопрос, который обсуждался, был в том, продолжит ли действовать закон Мура. Аудитория разделилась 50/50 по этому вопросу. Если он продолжит действовать, то есть если будет происходить более чем удвоение каждые 18 месяцев, то, кажется, мы получим что-то типа ИИ уже в ближайшие годы. И в то же время большинство людей считают, что ИИ куда дальше от нас, чем биотех 2.0.

C. (Скрытые) пределы

Один из способов сравнения биотеха и ИИ – это подумать, нет ли там серьезных – и может скрытых – пределов в каждом из них. Сюжет революции биотеха: мы собираемся обратить вспять и вылечить все типы болезней, так что если вы просто доживете до момента x, вы сможете жить вечно. Это неплохой сюжет. Однако, весьма вероятно, существуют скрытые барьеры, подводные камни. К примеру, возможно, различные системы в организме человека действуют друг против друга для достижения равновесия. Теломераза помогает клеткам делиться неограниченное количество раз. Это важно, поскольку если клетки не делятся, вы перестаете расти и начинаете стареть. Так что первая линия рассуждений заключается в том, что вам надо пить красное вино и делать всё возможное для сохранения теломеразы.