Текст книги "Мистер Икс"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

99

Стоя рядом с «БМВ», Сьюки не сводила с меня глаз, и Рэчел сказала:

– Мы со Стар частенько заглядывали в «Бреннан». Сейчас, конечно, рановато для ланча, но единственное, чем мне удалось сегодня позавтракать, – это йогурт в половине восьмого.

– Я сегодня вообще не завтракал, – признался я.

– А я только встала, – сказала Сьюки. – «Бреннан» от меня совсем рядом, за углом, и я целую вечность там не бывала. Это будет похоже на возвращение после долгой разлуки.

– У них все еще висит то фото, – сказала Рэчел.

– Нэд, ты себе не представляешь, что тебя ждет. Найдешь его? Впрочем, не ломай голову, просто поезжай за нами.

– Я знаю, где «Бреннан», – сказал я. – Но поеду за вами следом.

Сьюки порхнула к своей машине. Рэчел сказала:

– Одна из тетушек Стар озабочена тем, чтобы отправить кого-то в дом престарелых?

– Да, речь шла о муже тети Джой, Кларенсе, – пояснил я. – У него поздняя стадия болезни Альцгеймера.

– Гринвилл ввел меня в состав правления «Маунт-Бол-Ауин». Это лучшее в Южном Иллинойсе заведение по уходу за престарелыми. Я могу днем позвонить Лицу Фэнти-Ну, директору, и договориться обо всем в течение пяти ми-Нут. Кларенс готов отправиться туда?

– Он давно созрел, если это вы имеете в виду.

– После ланча я займусь этим. Честное слово.

100

Рэчел припарковала машину напротив ирландского бара на Ярмарочной, а Сьюки и я нашли свободные места за углом. Когда я вышел из машины, Сьюки стояла на тротуаре, чуть смущенно глядя на меня:

– Я недостаточно вас отблагодарила за вашу щедрость. Это удивительно, Нэд. Вы ведь едва меня знаете.

– Эти деньги предназначались Стар. А она сделала бы в точности то же самое.

Сьюки обняла меня одной рукой:

– Пожалуй, это единственное, что убеждает меня принять от вас деньги, хотя, если честно, у меня просто не хватит духу отвергнуть их. Хочу, чтоб вы знали, как я благодарна вам.

Вместе мы вошли внутрь длинного темного помещения: стойка бара из полированного красного дерева с одной стороны и деревянные кабинетики с другой, далее располагался обеденный зал. Крупный мужчина с седеющими висками улыбнулся нам из-за барной стойки.

– Миссис Милтон, – приветствовал бармен. – Сколько лет, сколько зим! – Глаза его встретились с моими за мгновение до того, как он глянул на Сьюки, и вернулись к Рэчел. – Могу я предложить вам и вашим друзьям столик в дальнем конце? – Он еще раз посмотрел на Сьюки, и взгляд его смягчился. Лицо осветилось улыбкой. – Смотрите-ка, Сьюки Титер вернулась к Бреннану! И все так же красива.

– Боб Бреннан, ты идешь по стопам своего отца, – улыбнулась Сьюки.

– У вас была отличная компания. А Стар Данстэн сегодня с вами будет?

Игла, летящая со скоростью света, прошила мне сердце-Рэчел сказала:

– Мы только что с ее похорон. Это ее сын, Нэд.

– О нет! – проронил потрясенно Бреннан. – Какой ужас… Искренне соболезную вам, Нэд. – Он протянул через стойку руку, в ладони которой утонула моя. – Мой отец любил, когда ваша матушка была здесь, и я тоже. Сейчас мы вас усадим и принесем все, что только пожелаете. Мы сели за столик, и Бреннан вручил каждому меню:

– Первый напиток за счет заведения.

– Мне, пожалуйста, «Манхэттен». И спасибо вам, Боб.

– Мне тоже, – попросила Сьюки.

– Она здесь заказывала «Манхэттен»? – спросил я.

– Один «Манхэттен», вермута самую малость, без льда, – рассказал Бреннан.

Такой я и заказал, и мы вернулись в бар. Сьюки принялась разглядывать стены:

– А Боб – копия своего отца. Жуть…

– Надо обязательно показать Нэду картину, – спохватилась Рэчел.

– Если позволишь, я покажу, – сказала Сьюки. – Пойдем. Сейчас у тебя будет урок истории.

Сьюки повела меня к дальней стене.

– Боже, как же мы были хороши! – ахнула Рэчел.

Чуть выше уровня глаз на стене висела большая фотография: десять девушек и двое юношей в летней одежде сидели в ряд вдоль стойки бара. Лица их светились непринужденным и естественным счастьем. Ослепительно красивая Стар улыбалась между ошеломляюще молодой Сьюки Титер и столь же ошеломляюще молодой Рэчел Ньюборн.

– Ух ты! – негромко воскликнул я. Это «ух ты» очень верно выражало все, что я чувствовал. – Это ваша компания?

– Почти вся. – Рэчел стала называть имена девушек с фотографии – Сара Берч, Нанет Бридж, Тэмми Вэкфорд, Эвис Олбрайт, Зельда Дэвис. Мей-Лю Чанг – вон, рядом с Сэмми Шварц. А вот девушка, которая балдела от «бензедринщиков» [57]57
  «Бензедрин» – фирменное название средства, оказывающего стимулирующее действие на нервную систему.


[Закрыть]и любила говорить стихами.

– Джорджи-Порджи, – подсказала Сьюки. – Совсем недавно опубликовала свой второй роман, у нее двое детей, мужа нет, она самый довольный жизнью человек на земле. Ненавижу ее всеми фибрами души.

Я попросил рассказать, как сложилась судьба ребят и девушек. Зельда Дэвис выиграла стипендию в Гарварде, сейчас работает в Государственном департаменте. Сэмми Шварц сбежала с одним из «ангелов ада», сейчас преподает в третьем классе в школе в Аризоне. Нанет Бридж – партнер в юридической фирме на Уолл-стрит. Лунную Девочку Томпсон никто не видел с той минуты, как она объявила своему парню, что идет прогуляться по пляжу, – она буквально исчезла.

Бреннан принес напитки и принял наши заказы: салат для Рэчел, гамбургеры и картофель фри мне и Сьюки.

– Помнишь Саджит? А Большую Индианку?

– Да разве их забудешь? – ответила Сьюки. – Саджит вернулась в Бомбей, устроила крупный национальный скандал. Двум или трем членам кабинета министров пришлось подать в отставку. Большая Индианка делает авангардные фильмы. Ее настоящее имя Берта Сноуберд.

– Несколько фильмов Берты Сноуберд я видел, – сказал я. – Она настоящий мастер. Где она тут?

Мы вернулись к дальней стене, и Сьюки показала на энергичную девушку с прямыми черными волосами, разделенными пробором, атлетическими плечами и глазами как у львицы. Коротко подстриженный молодой человек лет двадцати пяти с внешностью красавца актера обнимал ее за шею.

– Что за юноша? – спросил я.

– Дон Мессмер, – ответила Сьюки.

В объектив камеры улыбался человек, отдающий себе отчет в том, что он потерял почву под ногами и в то же время ему необычайно подфартило. С другого края группы темноволосый мужчина с сигаретой во рту прислонился плечом к Сэмми Шварц.

– А этот?

– Он преподавал английский в Альберте, – сказала Рэ-чел. Она поднесла наполовину полный стакан к губам и осушила его. – Его звали Эрвин Лик.

Я увидел Пайни Вудза сидящим на скамейке в Мерчантс-парке.

«За тенью следуем – она все убегает; лишь отойдем – за нами тень бежит».

– Почему на фотографии нет Эдварда Райнхарта? – спросил я.

– Эдвард терпеть не мог фотографироваться, – ответила Рэчел. – Сьюки, ты помнишь те времена…

Затолкав едва ли не весь гамбургер в рот, Сьюки ответила:

– Еще б не помнить. – Она подняла вверх указательный палец и проглотила гамбургер. – Помню и другие.

– Ну почему мы были такими глупыми?Как-то раз кто-то сфотографировал Райнхарта, но разбил фотоаппарат. Через три месяца Саджит фотографирует его на улице, и он выхватывает ее камеру и выдирает оттуда пленку. Нам тогда еще следовало задуматься над этим.

– Мы считали, что подозрение – буржуазный пережиток, – усмехнулась Сьюки. – Как ты поживаешь, Рэчел?

Рэчел Милтон прикончила второй «Манхэттен».

– Честно говоря, не здорово. Это просто ужасно,что Стар умерла. А мой муженек вдруг решил, что в жизни ему не хватает чего-то новенького, а именно – тридцатипятилетней ледышки, ловкой в разделе земельной собственности. Теперь он спит и видит, как бы жениться на этой ледышке.

– Сколько ему? – поинтересовалась Сьюки.

– Семьдесят два, однако это ему не помеха. Он влюблен. Не влюбись Гринни в нее, он бы окончательно влюбился в себя, так что и в подобной ситуации есть свои плюсы. Ты была замужем?

– Официально – однажды, – ответила Сьюки. – Неофициально – два с половиной раза. Рэчел, ты забыла, как я выходила замуж за Роджера Лэтропа!

– А, музыкант, который все время ерзал, когда играл на клавесине. Как только ты сказала, я сразу и вспомнила. Я бы еще выпила, только не «Манхэттен». Бокал белого вина.

– А я повторю «Манхэттен».

Я помахал рукой Бобу Бреннану. Сьюки повернулась ко мне:

– Я рассказывала тебе о Роджере. Мы учились в колледже Пофэма, а через шесть лет Мичиганский университет сделал его своим штатным художником. Мы оба были счастливы убраться из Пофэма, поверь. А потом…

– Роковые слова, – сказала Рэчел.

–  А потомРоджер заявил мне, что я торможу его творческий прогресс, но что я не должна принимать эти слова как личное.

– И как же звали сучку? – спросила Рэчел. – Наверняка студентка.

– Его лучшая ученица, Соня Скиффингтон. В Мичиган поехала не я, а она. Я же вернулась сюда. О неофициальных мужьях я предпочла бы умолчать. Один из них был отличным парнем, но скоропостижно скончался во время своей ежедневной пятимильной пробежки, а двое других оказались просто чем-то вроде «печенья судьбы» [58]58
  Fortune cookie – небольшое печенье (особенно часто его подают в китайских ресторанах), в котором запечена бумажка с пословицей, предсказанием и т. п.


[Закрыть].

Двадцать минут спустя Сьюки сказала:

– Когда я увидела Стар в больнице, я думала, у мен£ сердце разорвется.

– Я тоже, – кивнула Рэчел.

– Рэчел, ты же не ездила в больницу.

– Ах да! Точно. У меня был тогда жуткий день. Я шипела на всех и каждого. – Она с большим трудом сконцентрировала взгляд на мне. – И на тебя – тоже, помнишь?

– Отчасти, – сказал я.

– Гринни только что дал мне понять, что мои услуги больше не пригодятся. Сьюки, у меня потрясающая идея. Нам обеим надо выйти замуж за Нэда.

– Рискованная затея, – улыбнулся я.

– Возможно, мальчик только внешне очень похож на Эдварда, – сказала Сьюки. – А во всем остальном он куда более славный.

– Эдвард славным никогда и не был. Именно это нас всех и сводило с ума.

– Эдвард на всех плевал. Даже на Стар. А кому до нее было дело, в курсе? Дону Мессмеру.

– Ой, не надо, пожалуйста, об этомтипе. Знаешь, как некоторые мужчины пользуются тем, что хороши собой? А так-то им всего только и надо, что плыть по течению, я права? Дон Мессмер!…

– Интересно, чем сейчас занимается Дон? – спросила Сьюки.

– У него бар в Маунтри, – сказал я. Женщины рассмеялись.

– Рэчел, ведь это значит… – Сьюки снова зашлась смехом. – Это значит, что ему приходится воровать у себя самого.

– Нам, пожалуй, пора двигаться, – напомнил я.

– Прости нас, пожалуйста. Мы со Сьюки не виделись целую вечность. Потому и веселимся.

– А знаешь, ты права, – сказала Сьюки. – Пошли за Нэда замуж.

– Прежде чем мы поженимся, давайте-ка я отвезу вас домой, – сказал я.

– Еще минутку, – попросила Рэчел. – Два вопроса. Первый… Ты не передумал отправлять дядю в «Маунт-Болдуин»?

– Нет, – сказал я.

– Хорошо, я займусь этим. Напиши, пожалуйста, мне его имя, а то забуду. – Она покопалась в сумочке и выудила блокнот и ручку.

Я записал ей имя Кларенса, номер телефона Нетти и добавил строчку: «Дядя Стар, устроить в "Маунт-Бол-дуин”».

Рэчел кинула взгляд на страничку и убрала ручку с блокнотом в сумочку.

– Вопрос второй. Нет, даже не вопрос. Кажется, я собиралась тебе что-то рассказать?

– Вспоминайте.

– Так, мне пора домой, – заявила Сьюки. – Нэд, отвезешь меня?

– Отвезу вас обеих.

– Если я решусь рассказать тебе это кое-что, – сказала Рэчел. – Я не решилась. Договорились?

– Договорились.

Рэчел нацепила темные очки. Мне почему-то подумалось, что она маскируется:

– Мой муженек дал мне отставку ради тридцатипятилетнего вампира из Гонконга; я ясно выразилась?

–  Вампиршииз Гонконга, – поправила Сьюки. – Вопрос к аудитории в студии: когда она берет в рот, сосет ли она кровь?

– Гринни думает, что ему все сойдет с рук. Так же считает и его лучший друг. Знаете, о ком я? Имя не говорите, только инициалы.

– С. Х.

– Правильно. Сьюки, угадай, что его лучший друг частенько делал, когда шел за мной на кухню в разгар вечеринки?

– Хватал тебя за сиськи и тянул твою руку к своему члену, – сказала Сьюки. – Тоже мне загадка.

– Такая скотина. У Гринвилла и его дружка какой-то бизнес?

– По-видимому, – кивнул я.

– И тут вдруг на этого его лучшего друга сваливаются обвинения во всех тяжких.

– Так.

– И друг лучшего друга, вне всякого сомнения,попадет в беду, если в беду попадет Стюарт. Мы ведь не называли никаких имен, верно?

– Пока что я расслышала два, – сказала Сьюки.

– А я не с тобой разговариваю. Теперь представь: жена друга этого друга решила, что оба голубчика заслуживают того, что на них свалилось. Предположим, ей как-то удалось защитить себя в финансовом отношении, в то время как муженек все еще заботится о ней и кладет ее на операционный столв день ее рождения.

– Изверг, – сказала Сьюки.

– Ну, вот мы и добрались до мистера Эдварда Райнхарта.

– Каким образом? – спросила Сьюки. – Ах да, ты ж не со мной разговариваешь.

– Думаешь, это его имя – настоящее?

– Нет, – ответил я.

– А? – спросила Сьюки.

– Я второй заместитель председателя юбилейного комитета. Лори была первым заместителем, потом Стюарт выкинул ее оттуда. Вот что: тебе надо просмотреть снимки.

– Какие снимки? – спросил я.

– Да фотографии.

– Часть наших семейных фотографий потеряна. – И тут наконец аоменя дошло, о чем Рэчел пыталась рассказать мне. – Фотографии Эдварда Райнхарта! Вы видели фотографии в библиотеке и на них узнали его, так?

–  Яничего подобного не говорила. Сьюки, разве я говорила?

– Мне правда очень надо домой, – запричитала Сьюки. – Чем скорее, тем лучше.

Я спросил у Рэчел, на месте ли сегодня ее горничная.

– Да, сегодня Лулу работает. Если это можно назвать работой.

– Я отвезу вас домой на вашей машине, а Лулу может вернуться со мной, когда я повезу Сьюки.

– Ты небось думаешь, я забуду то, что рассказала о твоем дяде? – спросила Рэчел. – Однако слово я дала.

Я помог Сьюки подняться со стула. Когда мы выходили, я подхватил со стойки бара картонку со спичками, подумав о том, что надо бы сегодня попозже позвонить Бобу Бреннану.

101

Горничная Рэчел Лулу Уайт помогла мне выманить Сьюки из «БМВ» и направить в галерею Риверрэн, где одна из молодых ассистенток пообещала проводить хозяйку до постели. Я вернулся к машине и поехал на Грейс-стрит.

Библиотекарша за столиком указала на дверь в дальнем конце читального зала. В унылом конторском коридоре я отыскал табличку «Ассистент старшего библиотекаря» на серой двери. Полускрытый стопками папок и завалами книг на столе, спиной к окну сидел Ковентри. Он прижал к уху трубку телефона и зажмурил глаза.

– Да-да, я знаю. Разумеется, понимаю.

Он открыл глаза, чтобы взглянуть, кто вошел, и его славное лицо потомка пассажиров «Мэйфлауэр» порозовело. Хью приветливо помахал мне и указал на стул. Затем, неопределенно покрутив рукой и изобразив беспомощность, дал знать о непредвиденных затруднениях.

– Да если б я могобъяснить это. – Он вновь зажмурился. – Во всех отношениях проблема не в моемучреждении. В конце концов, это ведь я преобразовал библиотеку в… Нет, сэр, речь идет именноо библиотеке. И весь материал теперь находится здесь.

Я опустился на стул и сделал вид, что не слушаю.

– Мистер Хэтч, ко мне пришли… Да, я в ответе за действия своих подчиненных… Ну да, был такой случай… Думаю, один из волонтеров перепутал местами пару папок.

Ковентри вытянул шею и прикрыл свободной рукой глаза.

– Да. Миссис Хэтч была здесь вчера вечером… Нет, буквально на минутку… Да, если понадобится… Хорошо.

Он положил трубку, опустил голову и прижал ладони к вискам.

– Дурдом, – простонал он. Затем поднял голову, встал и протянул руку над столом. – Здравствуйте, Нэд. Рад видеть. Здесь сегодня настоящий штаб Данстэнов.

– Познакомились с моими тетушками, – догадался я.

– Очаровательные женщины. Пришли они сюда вместе с Лори, тем не менее рассказывать об этом мистеру Хэтчу я не стал. На миссис Рутлидж и миссис Хаггинс наш комплекс произвел впечатление, однако оно было бы куда сильнее, если б я нашел их фотографии. Мы раздаем фамильные ценности направо и налево.

– Расскажите-ка мне о том, по каким принципам у вас происходит отбор материалов, – попросил я.

Перейдя к рассказу о работе, он почти перестал смущаться:

– Ваши тетушки принесли и предложили именно то, что искал комитет. Несколько студийных портретов каждого поколения семьи, моментальные снимки, великолепная фотография отеля «Мерчантс» в период реконструкции. То, что я не планировал использовать, я вернул, а остальное отправилось в подписанную папку для окончательного отбора. В то время нас просто завалили документами, и я хотел быть уверен, что мы ничего не упустим. Это было, еще когда мы работали в здании мэрии.

– Кто делает окончательный отбор?

– Тогда этим занимались заместители председателя – Лори и миссис Милтон. Дважды в неделю я отсылал материалы им в офис. Они одобрили мою подборку фотографий Данстэнов, а фотографии миссис Рутлидж были заменены в архиве. В конце сентября нам уже не хватало места, и я перевез все из мэрии сюда, в подвал. Когда мне захотелось проверить архив Данстэнов, я обнаружил в картотеке пустой ящик. И вот, как вы уже догадались, теперь то же самое произошло с архивом Хэтчей.

– Как давно его нет?

– Понятия не имею! Мистер Хэтч присылал документы в конце февраля. Вчера утром он позвонил и сказал, что хочет заменить кое-что в предназначенных для выставки семейных документах, и я сделал себе пометку. Чтобы не забыть послать ему его бумаги. Сегодня днем Хэтч позвонил снова и попросил направить ему архив. Немедленно.Я пошел вниз и… Вы уже знаете, что произошло. Он рвал и метал. Я бы сказал, Стюарт Хэтч всегда дает волю своему гневу, не задумываясь.

– По поводу всех потерянных документов, – сказал я.

– Именно. На самом деле деваться-то им некуда. Может, когда переезжали, кто-то из волонтеров убрал не в тот ящичек. Найду я их, и материалы вашей семьи тоже, но работка предстоит утомительная. – Ковентри едва слышно вздохнул, но врожденный такт тут же стер морщинки на его молодом лбу и заставил выпрямиться на стуле. – А давайте я покажу вам, как здесь все крутится-вертится!

Он повел меня вниз по железной лестнице к помещению, бывшему когда-то столовой для персонала Серые полосы на бетонном полу остались от стоявших здесь прежде буфетной стойки и линии раздачи. Отслужившие свое обеденные столы в центре помещения составляли гигантскую букву «П». Две седоволосые женщины – одна в футболке «Гринпис», другая в светло-голубом спортивном костюме – и паренек лет шестнадцати-семнадцати с розовой шевелюрой, кольцом в носу и подведенными черными глазами сортировали сложенные пачками манильские конверты.

– Салют, прихожане, – окликнул их Ковентри. – Разрешите познакомить вас с Нэдом, другом мистера Хэтча.

Нэд, это Лиона Бертон, Марджори Раттацци и Спайк Люндгрен. Должен признаться – мистер Хэтч, наверное, уже не рад, что связался с нами.

– Да тут копать не перекопать! – С негодованием взглянув на меня, Спайк тощей рукой показал на три стены, уставленные секциями ящичков с архивами. – Видите, сколько их?

– Кто ж обещал, что будет легко, Спайк, – сказал Ковентри. – Нэд, я вам покажу, где они должны были лежать.

Ковентри вытянул из стеллажа черный архивный ящичек. На его металлическом торце была белая табличка с маркировкой «Д-И», а под буквами на той же карточке было напечатано: «Данстэн (миссис Аннет Рутлидж), Дорман (мистер Дональд Дорман, миссис Джордж Дорман), Имс (мисс Эллис Имс, мисс Вайолетт Имс)».

Ковентри поставил ящик на стол и снял крышку. Документы – написанные от руки и распечатки с компьютера – составляли половину содержимого.

– Это самое первое письмо миссис Рутлидж к нам и мой на него ответ. Далее список фотографий, что мы оставили у себя, и отдельный перечень, кодирующий фотографии согласно хронологической таблице.

Ковентри указал рукой на таблицу, начерченную на информационной доске: в оглавлении одних ее столбцов были обозначены годы, другие были подписаны как «Начало пароходного судоходства по реке», «Рост города» и «Рост процветания». Списки фамилий и цифр заполняли большинство столбцов на три четверти.

– Папка с фотографиями Данстэнов должна была лежать под этими материалами. Но, к сожалению, ее там нет, и нам теперь надо ее отыскать.

Он вставил ящик на место.

– Материалы Хэтча были здесь, – Мы прошли немного вдоль стены, и Ковентри вытянул ящик, подписанный «X – семья Хэтчей (мистер Стюарт Хэтч)». – Тут все еще более странно, чем в случае с материалами Данстэнов. Вот смотрите, две отдельные папки: в первой – фотографии и рекламы, относящиеся к ярмаркам и другим видам ранних деловых интересов семьи Хэтчей. Во второй – фотографии и студийные портреты плюс некоторые групповые фотографии учеников Эджертонской академии. Им цены нет.

– Это-то он и ищет, да? – спросил Спайк.

Лиона Бертон и Марджори Раттацци замерли, уставившись на него. Выбросив перед собой руки и подавшись к ним, Спайк сказал:

– Леди, успокойтесь. Когда пришли эти материалы, вас здесь еще не было. Присутствовали малыш Хью, я и Флоренс Флюттер.

– Флусер, – поправила Марджори Раттацци, женщина в спортивном костюме, – Флу-сер.

– Эта Флоренс Флу-серкаждый раз, когда хотела вспомнить, что «р» идет перед «с», проговаривала весь алфавит с самого начала. Мне приходилось по шесть раз на дню проверять ее работу. Если что-то напутано, детектива для расследования можно не звать. И еще один пунктик был у Флоренс. Каждый раз, когда я входил в комнату, она старалась задерживать дыхание, но если от кого и пахло, так это от нее.

Ковентри взглянул на меня со смесью досады и извинения:

– Миссис Флусер много лет работала в библиотеке на добровольных началах, и мы ценили ее вклад в наше дело.

– Ладно, ладно, – сказал Спайк. – Но он же пришел за бумажками Хэтча, так? Вы с Марджори просматривали документы Данстэнов, а я… – Спайк повернул свою розовую голову и долго испытующе смотрел на меня. Все его лицо залилось краской.

– Вы решили, что я пришел за фотографиями Хэтча?

– Хью, малыш, может, подыщешь мне какую другую работенку? У меня уже в глазах рябит.

Хью велел ему подниматься наверх и заняться перекладыванием книг, и Спайк поспешил к лестнице.

– Этот паренек не так уж плох, каким мне показался, когда я обратила на него внимание, – сказала Марджори Раттацци. – Вот только из его слов я с трудом понимаю половину. – Она улыбнулась мне. – Я была здесь, когда мистер Ковентри спустился с миссис Хэтч и вашими тетушками. Решительные женщины, не правда ли?

– Им палец в рот не клади, – сказал я.