Текст книги "Мистер Икс"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

95

После полуночи я перекатился на бок и заметил темный силуэт у кровати. Стюарт,подумал я, и рывком сел. Стюарт Хэтч подался поближе ко мне и, наклонившись, превратился в ухмыляющегося Роберта:

– Местами поменяемся, а? – спросил он шепотом.

– Пошел отсюда. Нет, постой. Надо поговорить.

– Чего ты там? – сонно пробормотала Лори.

– Схожу вниз, выпью стакан молока, – сказал я, и она провалилась в сон.

Я натянул рубашку и трусы. Пистолет, который я спрятал под брюками, отправился в один из карманов блейзера. Роберт продолжал ухмыляться. Мои предосторожности забавляли его.

На цыпочках мы прошли мимо комнат Кобби и Поузи и вниз по лестнице. Я зажег свет над полочкой со стаканами, взял себе один, а в баре – наполовину полную литровую бутылку «Джонни Уокер блэк».

Роберт развалился в одном из кресел в нише:

– Никак наша Лори прикладывается к бутылке? Ты, кстати, тоже что-то пристрастился.

– Да нет, разве что иногда… Чертовски тяжелая неделя была. – Я поднял стакан. – Давай за Тоби Крафта. Он, конечно, был тот еще плут, но о Стар позаботился от всего сердца. А в итоге – и обо мне.

– Позаботился, позаботился, – кивнул Роберт. Несколько раздраженно я шагнул к свободному креслу в нише и расположился там:

– Очень интересно. Очень хотелось бы знать, к чему это ты ляпнул, однако прежде всего я бы попросил тебя закрыть рот и послушать, что я тебе скажу. Прошлой ночью ты, поджидая меня в моем номере, читал книгу Райнхарта. Ты тогда сказал что-то вроде: «Наш старик был паршивым писателем, правда?» Откуда ты узнал, что Райнхарт был нашим отцом? Я тебе об этом не говорил.

– Рот уже можно открыть? Как я прознал о Райнхарте? Да наверное, тем же способом, что и ты. От Стар. Ты вообще-то не единственный ее сын.

– Врешь.

– А помнишь, ты как-то обедал с Нетти и Мэй?

– А ты в это время ходил в больницу?

– А каким образом, думаешь, в твоем кармане оказались выигранные в покер денежки? Может, мне и не следовало делать этого, но удержаться сил моих не было. Потом я заглянул к Стар попрощаться, и она рассказала мне о Райнхарте. Само собой, тебе она собиралась рассказать то же самое. Я был уверен, что могу рассчитывать на тебя: ты вслед за мной узнаешь об этом из того же источника. Я начну – ты продолжишь. Ведь, несмотря на все свои недостатки, ты парень надежный.

– Ты был уверен, что можешь рассчитывать на меня? – Я изумленно уставился на него.

– В смысле, следующий шаг сделаешь ты. Теперь я заткнусь, а ты продолжай.

– Ага, продолжаю, – кивнул я. – Эдвард Райнхарт был сыном Говарда Данстэна. Скорей всего, незаконным. И с самого нашего рождения он ищет нас. – Я рассказал, что поведал мне Говард Данстэн, представив все так, будто услышал эту историю из уст Джой. Рассказал Роберту и о встрече с Максом Эдисоном в больнице. – Эдисон до сих пор боялся Райнхарта, как боялся его и Тоби. Тоби даже не хотел, чтобы я произносил вслух его имя. Никогда не признаюсь в этом Лори, но, по-моему, его убили из-за нас. Она произнесла это имя.

Роберт обдумал услышанное и сказал:

– Ты не можешь быть уверен, что Тоби Крафта убил Райнхарт, и тем более не должен винить себя. Ты ведь думал, что Райнхарт уже мертв. К тому же профессия у Тоби была опасной – я не про его ломбард… Радуйся жизни и денежкам, что он оставил тебе.

– А об этом как ты пронюхал?

– Я же залезал в его сейф, помнишь? Когда я доставал документы Хэтча, почитал мимоходом завещание Тоби и его страховки. Вместе с недвижимостью там набегает почти два миллиона. Можешь считать это своим приданым.

– Увы: большую часть я уже раздал, – развел руками я. Роберт взглянул на меня с неподдельным испугом. Глаза его сузились, а губы скривились в улыбке:

– Шутишь…

Я рассказал ему о своем распоряжении разделить деньги.

– Бог мой, чего ради ты так сглупил-то? Я объяснил все и добавил:

– По большому счету, прямая наследница Стар, а не я.

– Ушам своим не верю. А адвокат оговорил условие, что все денежки возвращаются к тебе, когда старушки сыграют в ящик?

– К. Клейтон Крич старый крючкотвор.

– И ждать придется, может, еще лет двадцать…

– Тетушки все равно деньги не тратят, – успокоил я. – Они в основном используют односторонний бартер.

– Да ну, как только им в руки попадет несколько сотен тысяч, они захотят стать образцовыми горожанами. Так и вижу Кларка, покупающего самый длинный лимузин. Джой сплавит Кларенса в дом престарелых. В конечном счете, всем им туда дорога.

– И хорошо, – сказал я. – Если им захочется в дом престарелых, они смогут найти приличное заведение. Теперь им это по карману.

– Деньги вообще-то предназначались тебе. Точнее, нам.

– Надеюсь, ты не планируешь ради этого убить их всех, – сказал я. В ответ на неудачную шутку я получил обжигающий неприязнью взгляд. Роберт покачал головой и отвел глаза.

– Роберт, ты ведь не убивал Тоби? Он вздохнул и вновь покачал головой:

– Все-таки зря я с тобой связался…

– Прошу, скажи мне: ты не убивал его, чтобы я унаследовал его деньги?

– И ты сразу почувствуешь себя чистеньким, да? Избавишься от угрызений совести, перестанешь обвинять Лори, так?

Я прикинул по времени момент смерти Тоби, и мир, казалось, перестал вращаться.

– Ладно, если хочешь прямого ответа – нет. Я не убивал Тоби Крафта. Извини, придется тебе дальше жить с мыслью о своей виновности.

– Когда я обнаружил Тоби, он сидел в кабинете за столом. Это значит, его убили перед тем, как он собрался подняться в свою квартиру. И когда ты пришел, он был уже мертв.

– Зрелище оказалось не из приятных. Хотя Тоби никогда красавцем не был. Какая жалость, что ты раздарил три четверти его наследства.

– Призраку деньги ни к чему, – заявил я.

– Ты почем знаешь? Мне осточертело бродить на грани. Мне, может, хочется больше стабильности и целостности. Ты – мой шанс уйти в отставку. Мой пенсионный фонд.

– Ты же можешь войти в любой банк мира и выйти оттуда с целым состоянием, и никто тебя не заметит. Не пойму: мой брат «подбрасывает» мне сначала Эшли Эш-тон, потом Лори Хэтч – чего ради?

– Я обещал Стар приглядывать за тобой. Она ведь не предупредила тебя обо мне,да? Раз мы с тобой пережили наше рождение, переживем и все прочие трудности нашей жизни, поодиночке и вместе, вместе и поодиночке.

Я не верилни одному его слову.

– Сегодня днем я проходил мимо бара «Загляни» и видел там тебя – ты говорил с какой-то девушкой. И в этот момент со мной что-то произошло. Я начал исчезать.

– Да я постоянно исчезаю. В чем это проявилось?

– Ладони стали прозрачными – я видел сквозь них.

– Эти данстэновские шутки для любого станут сюрпризом. Наверное, это означает, что ты становишься сильнее.

– А это может быть как-то связано с тем, что я увидел тебя?

– Ну так ты и сейчас видишь меня. Кстати, и я тебя вижу.

– В день, когда я приехал сюда, ты был в постели с женщиной, и я чувствовал все, что ты делал. Я занимался любовью с женщиной, которая была где-то в другом месте.

Брови Роберта взметнулись:

– Неужели? – Нельзя сказать, что ему было неприятно это услышать.

– А ты будто не знал об этом?

– Нет. – Он улыбнулся. – Какое необычное явление! – Белки его глаз словно стали еще белее, а зубы засверкали необыкновенной белизной. Почувствовав мою тревогу, он поднялся с кресла. – На похоронах меня не ищи, но присутствовать я там буду. Завтра вечером обсудим наш день рождения. А пока, пожалуйста, постарайся остаться в живых.

– Роберт, ты, похоже, недооцениваешь меня, – сказал я.

– Даже при желании это вряд ли возможно. – Подарив мне ироничную улыбку, он шагнул к выходу и прошел сквозь закрытую дверь, как призрак.

Я внимательно пригляделся к двери черного хода: высокая деревянная панель, из двух одинаковых частей, разделенных ложбинкой. Поднявшись и обойдя стол, я прицелился указательным пальцем в центр верхней панели. Палец уткнулся в дерево. Мысленно твердя себе, что я Данстэн, я попытался усилием воли заставить палец пройти сквозь дверь. Ничего не получилось.

96

Я сидел за столом Лори, глядел на стакан и размышлял о своем брате, моей тени, чье отсутствие направляло течение всей моей жизни. Он заранее знал, что со мной произойдет в Мидлмонте, он спас меня от голодной смерти – ведь это Роберт флиртовал с Хорстом, когда я впадал в ступор. Он подстроил мою встречу с Эшли, потому что знал: следствием ее будет ужин с Лори Хэтч в «Лё Мадригале». Однако он не знал, что я раздам три четверти доставшегося мне от Тоби Крафта, и был очень удивлен рассказом о моей поездке на Нью-Провиденс-роуд. Роберт хотел, чтобы я думал, будто он обо мне знает все, однако не знал он и о моем полуисчезновении на Евангельской улице, и о моей новой способности поглощать время.

Роберт пропускал те мгновения, когда я действовал по данстэновским законам; в особенности это касалось того, что перешло ко мне непосредственно от Стар. В сущности, все, что я узнал по возвращении в Эджертон, отдалило ме-ня от его скрытой претензии на мое бытие. Те части моего существа, которые были наименее знакомы мне самому, оказались вне пределов его досягаемости.

Роберт, однако, рад был слышать, что я принимал участие в его сексуальных приключениях и что я видел, как исчезают мои руки на Уорд-стрит, – возможно, он желал, чтобы я весь исчез. Тридцать пять лет Роберт жил на границах человеческой действительности, как голодный волк, и вполне естественно, что он желал большего. Думал ли я, что он планировал жениться на Лори, наложить лапы на имущество Хэтчей, а затем избавиться от обоих – Лори и Кобби? Последний глоток виски превратил притянутую за уши идею в почти невероятную. Однако до конца идея из головы не ушла, поэтому провести ночь в постели Лори я не мог.

97

Вернувшись в спальню, я в полной темноте оделся. Сонным голосом Лори пробормотала:

– Ты всегда куда-то уходишь, уходишь…

– Надо приготовиться к похоронам.

Она приподняла голову, чтобы поцеловать меня.

– Утром позвоню, – пообещал я.

– До боли знакомая фраза…

Мимо спящих домов я ехал к шоссе. Восемнадцатиколесные фуры выплывали сзади из темноты, словно желтоглазые монстры, догоняли меня и уплывали вперед, превращаясь в красные точки на границе бесконечности. Редкие машины, словно призраки, крались по ночным улицам Эджертона. Отыскав место на парковке перед «Спидвеем», я перешел улицу и вошел в Реповый переулок.

В спешке я едва не налетел на человека, напоминавшего кучу старого тряпья. Я наклонился, решив, что, если это Пайни Вудз, я дам ему денег на ночлег в отеле «Париж». Вонь немытого тела и алкоголя поднималась от бродяги соспутанными волосами и струпьями на щеках. Веки его задрожали, будто он почувствовал мой взгляд. Откуда-то неподалеку доносился мощный храп – словно заводили и выключали бензопилу.

На Кожевенной из двери дома вылетел человек и рухнул ничком на булыжник мостовой. За подвальным окном раздавался женский голос: «Каждый раз одно и то же, одно и то же! Как же мне это осточертело!» Где-то спустили воду в унитазе. Под слабым светом уличного железного фонаря я свернул на Рыбную.

Не успел я пройти и тридцати футов, когда вдруг услышал сигнал, будто прилетевший ко мне из детства: кто-то свистнул на две ноты – вторая на октаву ниже первой. Обернувшись, я увидел пустую улочку. Я хотел продолжить путь, но тут футах в двадцати передо мной с Лавандовой на Рыбную вынырнул Джо Стэджерс Резко остановившись, он засмеялся.

– Так-так. Похоже, пришло время поразвлечься. – Плавным, отработанным движением он вытянул из заднего кармана нож и тряхнул рукой. Лезвие выскочило и зафиксировалось с тяжелым металлическим щелком.

Я глянул через плечо. Ек-ек – Коротышка – стоял под фонарем, отрезая путь к отступлению.

– Данстэн, ты готов? А, паренек? – крикнул Стэджерс. – Только нынче без дураков, понял? – Он шагнул вперед.

Я выхватил из кобуры пистолет, снял с предохранителя и направил его на Стэджерса:

– Стоять! – Я оглянулся на Коротышку – тот не двигался – и передернул затвор. – Брось нож.

– Ух ты. Никак застрелить меня собрался?

– Надо будет – застрелю. – Полуобернувшись к Коротышке, я прицелился в него. – Пошел отсюда. Живо!

– Да не будет он стрелять, – сказал Стэджерс. – Зуб даю.

– А башку Минору кто проломил? – подал голос Коротышка.

– Этот пацан никогда в жизни из пистолета не стрелял. Но он прикарманил наши бабки, если ты забыл.

– Не такие уж большие бабки, чтоб подыхать из-за них. Я резко направил ствол на Стэджерса, и тот отступил на пару шагов назад.

– Да забудь ты о бабках, подумай для разнообразия о том, чтоб побыть настоящим мужиком, – убеждал Стэджерс. – Если он кого и застрелит, так это меня.

Я посмотрел на Коротышку, не отводя прицела от Стэджерса. Когда я перевел взгляд на Стэджерса, тот стоял, согнувшись и прижав руки к бокам, и улыбался мне.

– Коротышка, – сказал я. – Сматывайся, пока не поздно.

– Да ничего этот пацан не сделает. Вперед, – скомандовал Стэджерс.

Я услышал, как Коротышка сделал неуверенный шаг вперед. Я развернулся и прицелился ему в грудь. Затем, взяв на дюйм левее, нажал на спуск. Ствол выплюнул красную вспышку, руку подбросило вверх. Пуля ударилась в кирпич стены, отрикошетила через улицу и влепилась в заколоченное досками окно. Коротышка неуклюже попятился. Я передернул затвор и услышал, как о мостовую звякнула гильза.

По-прежнему не разгибаясь, Стэджерс стоял в четырех ярдах от меня и сжимал в вытянутой вперед руке нож острием вверх:

– Специально промазал, сучонок.

– В тебя точно попаду, – пообещал я.

– Может, я брошу нож, а ты – пистолет, и мы свалим отсюда, а?

– А может, вы свалите отсюда, пока я не влепил пулю тебе в башку, а?

Похожий на краба, Стэджерс сделал маленький шажок вперед.

Я прицелился ему в лоб.

– Брось нож, я сказал.

– Ну, бросил.

Стэджерс опустил руку с ножом, зыркнул исподлобья на меня и, как жаба, прыгнул вперед. Я успел прицелиться в большую клетчатую тень, полетевшую ко мне над булыжниками мостовой. Ярко-красная вспышка, грохот выстрела, звук рикошета пули от камня. Стэджерс врезался мне в ноги и опрокинул на спину.

«Давай, – скомандовал я себе, – ну же!»

Желудок свело судорогой. В голове распустилась боль. Мир растаял в податливой мягкости, и я провалился сквозь время на шестьдесят лет вместе с вцепившимся в мои ноги Стэджерсом.

Следом пришло знакомое ощущение неправильности и дезориентации.В миазмах конского навоза, пива и нечистот Рыбная вздымалась и опадала, как качели. Когда взгляд мой немного прояснился, я понял, что лежу на спине недалеко от входа в таверну. Звезды чуть не вдвое крупнее привычных усыпали ночное небо. Подняв голову, я увидел Джо Стэджерса, пытающегося подняться на ноги. Я знал, что собирался сделать с ним, еще до того, как открылась дверь таверны, выпустив группу мрачных мужчин в поношенных куртках и засаленных шляпах. Зловещие и удивленные смешки прокатились среди них. Один из них подошел к нам, следом – еще двое-трое. Стэджерс осел на пятки и поднял нож.

Ему не приходило в голову, что его чистая рубашка, прочные желтые ботинки «тимберленд» и свежая аккуратная стрижка абсолютно не вызывали симпатии у окруживших нас незнакомцев. Он не выглядел богачом, однако казался намного более обеспеченным, чем любой из них. А то, что он помахивал ножом, антипатию только усугубляло. Стэджерс обернулся посмотреть на меня, и боль и смятение в его глазах заставили меня почти пожалеть его.

– Где это мы, черт побери?

Большинство стоявших у входа в кабак мужчин достали ножи.

Один из них отошел от группы. Вспоротые карманы его куртки шлепали, как кроличьи уши. Хриплый голос проговорил: «Бугор, этот твой».

Я швырнул пистолет и услышал, как он заскользил по булыжникам. Бугор двинулся вперед, а я сделал то, что надо было сделать.

Со всех сторон навалилась темнота. В голове загудело, и лицо залил пот. Пустые дома и заколоченные досками окна молчаливо созерцали происходящее. Я рывком поднялся и почувствовал запах кордита [55]55
  Бездымный порох.


[Закрыть]. Впереди, на пересечении улочек, сидящие под уличным фонарем двое пьяниц изумленно таращились на меня. На Евангельской взвыла сирена.

– Он туда побежал! – крикнул я, показывая в дальний конец Рыбной.

Пьяницы медленно обернулись, и я кинулся в темноту.

98

Катафалк мистера Сполдинга двигался впереди сверкающего «бьюика» Кларка по дороге к Литл Ридж, а следом за ними ехал я, включив фары. Мы миновали ворота и по хрустящему гравию направились к узкой дорожке, вьющейся мимо старинных надгробий. Катафалк плавно притормозил у небольшого возвышения, и мы с Кларком остановились позади него. Все вышли из машин. Было ясное солнечное утро. В темных ситцевых платьях с кружевными воротничками Нетти и Мэй напоминали двух дьякониц. В своем баклажанного цвета костюме, белой рубашке, черном галстуке и шоколадного цвета широкополой мягкой фетровой шляпе Кларк выглядел таким элегантным, каким мне прежде не доводилось его видеть. Ковер искусственной ярко-зеленой травы от «Астро-Торфа» прикрывал холмик земли, которую после церемонии свалит в могилу желтый бульдозер, припаркованный поодаль. С той стороны ямы стояла машина, смахивающая на автопогрузчик с металлическими стойками и торчащими скобами. В тени бульдозера сидели на корточках два кладбищенских рабочих.

Кларк поправил шляпу:

– Все эти дни я думаю о твоей матушке, сынок. И слава богу, что мне довелось дожить до этих лет: сегодня я могу на прощание выразить ей свое почтение.

– Дядя Кларк, – ответил я, – без вас сегодня все было бы не так.

Мистер Сполдинг и трое одетых в черное его помощников вытянули из катафалка гроб и понесли его на холмик. В лучах солнца гроб сверкал желто-бронзовым. Плавные очертания и округленные края делали его похожим на готовую к запуску в открытый космос ракету.

– Эти бронзовые ручки, наверно, вечные, – проговорил Кларк.

Я помог Мэй подняться в горку, потому что она что-то бормотала о несусветной жаре. Помощники Сполдинга опустили гроб на подставку, установленную над четырехугольным провалом могилы. Плотный мужчина в черном одеянии и очках с золотой оправой раскрыл перед своим округлым животиком Библию в кожаном переплете и представился: его преподобие Джеральд Свинг.

– Еще кто-нибудь придет прощаться? – поинтересовался он.

– Кажется, да, – сказал я, показывая на помятый пикап «вольво», остановившийся позади моей машины. Его преподобие Свинг занял место у изголовья открытой могилы и погрузился в созерцательный транс.

– Я рассказала Джой, – подала голос Мэй, – о деньгах, что нам оставил Тоби. Похоже, она начинает склоняться к мысли о том, что Кларенса надо отправить в дом престарелых.

– До отъезда я попробую найти подходящий, но если мне не удастся, придется этим заняться вам с тетей Нетти.

– Сынок, – – спросила Мэй, – а когда мы получим эти чеки?

– Недели через три, – ответил я.

– Должен признаться, я, по-моему, сегодня, неплохо приоделся, – сказал мне Кларк, и голос его дрогнул. – Мама твоя всегда придерживалась мнения, что я симпатичный мужчина.

Я вгляделся в лицо Кларка под полями шляпы: из глаз его текли слезы.

По петляющей дорожке к нам поднималась Сьюки Ти-тер в просторном черном брючном костюме и черной шляпе размером с сомбреро.

– А эта девушка приходила в больницу, – сказала Мэй, завидев Сьюки.

– Нэд подарил ей целое состояние, только я до конца своих дней не пойму, чего ради… – проворчала Нетти.

– Намного меньше, чем отдал вам и Нетти, – сказал я.

– Нэдди, – спросила Мэй, – скажи ради бога, сколько ты дал нам?

Ответить я не успел: Сьюки обняла меня, окутав мое лицо золотистой дымкой.

– Спасибо, спасибо, спасиботебе. Я потрясена! Я поцеловал ее в щеку и проговорил:

– Я так рад, что могу помочь…

– Давай после церемонии встретимся, хорошо? Кларк приподнял край шляпы на четверть дюйма и опустил:

– Спасибо вам, что пришли попрощаться, мисс. Должен признаться, вы восхитительно привлекательны.

– Благодарю вас, я могла бы сказать и вам то же самое, сэр.

Польщенный Кларк фыркнул и увенчал свой триумф тем, что вытянул из нагрудного кармана неимоверного размера солнцезащитные очки в черной оправе (мне показалось, на днях я видел их на столе мистера Сполдинга), небрежным взмахом кисти откинул дужки (точь-в-точь так же, как Стэджерс раскрывал свой нож) и водрузил их на нос. В очках Кларк немного напоминал тонтон-макута [56]56
  Тонтон-макуты – наводившая на людей ужас тайная полиция гаитянского диктатора Дювалье («папы Дока»).


[Закрыть].

В плотно облегающем черном костюме, высоко открывавшем ноги, из белого «БМВ» вышла Рэчел Милтон. Ее очки были еще больше, чем у Кларка, приподнявшего край шляпы элегантным движением опытного сердцееда.

Нетти хмуро глянула на меня:

– Даже не знаю, удастся ли нам с Мэй отправить твоего дядю Кларенса в приличный дом престарелых. Мы уже в таком возрасте, что впору самим искать подобное заведение.

Рэчел поняла намек и отошла в сторонку. Я сказал что-то утешительное Нетти, наблюдая, как Рэчел нерешительно подходит к Сьюки. Настороженно помедлив мгновение, Сьюки бросилась к ней, и обе женщины заключили друг дружку в объятия.

Забытый всеми у могилы, его преподобие Свинг обратил ко мне вопросительный взгляд. Я кивнул. Преподобный неистово кашлянул в кулак, вновь раскрыл Библию и вгляделся в текст в надежде почерпнуть в Священном Писании духовное подкрепление. И следом резко захлопнул книгу.

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить из земного мира Валери Данстэн, известную в кругу родных и друзей как Стар, и вверить ее душу Господу.

Создавалось впечатление, будто он открыл в себе потайную заслонку и голос, которым он обычно разговаривал, сменился вдруг густым и вибрирующим низким баритоном.

Я окинул взором подъем холма, кленовую рощицу, оглянулся – но Роберта не увидел.

Хотя его преподобие Свинг не имел чести быть лично знакомым с Валери Данстэн, эти несколько минут с осиротевшей семьей доказали ему, что Стар Данстэн – да позволят ему употребить это милое прозвище – была любящей матерью, любящей дочерью своей матери и преданной племянницей своим тетушкам и дядюшкам. Преподобный Свинг был в курсе, что Стар Данстэн приготовила и упаковала в коробки для завтрака тысячи сэндвичей с желе и ореховым маслом, с тунцом и яичным салатом, которые брал с собой в школу ее сынок Нэд. Преподобный Свинг был в курсе, что она провела много бессонных ночей у кроватки маленького Нэда, когда он болел. Несчетные часы она потратила, стирая и отглаживая его школьную форму. Стар билась вместе с сыном над умножением и делением в столбик; она помогала ему готовить рефераты по истории; его преподобие не мог не поражаться, как они вдвоем – Нэд с мамой – открывали для себя величие Иерусалима и Святой земли, которые его преподобие Свинг имел счастье посетить в компании со своей супругой и помощницей мисс Виолеттой Пьюс Свинг.

Нетти и Мэй постоянно кивали как заведенные, а мне больших трудов стоило удержаться от смеха. Интересно, подумал я, а видела ли в своей жизни Стар коробку для завтрака? Никогда она йе делала сэндвичи с желе и ореховым маслом, а единственной одеждой, которую она когда-либо гладила, были платья, что она надевала на сцену. Я бросил взгляд к подножию холма и увидел Роберта – в синем костюме, в точности как у меня, он стоял в роще, прислонившись к стволу клена. Словно вспышка, воспоминание о нашей встрече в доме Анскомбов и нашем слиянии в единое существо заставило меня содрогнуться. Глаза мои обожгло слезами.

Преподобный Свинг заговорил с модуляциями в голосе:

– Мать этого молодого человека, племянница благородных дам, стоящих передо мной, ежедневно искала вдохновения на страницах книги, занимавшей особый уголок в ее доверчивом и добром сердце.

Вопреки абсурдности такого портрета Стар – или, возможно, благодаря ей – чувства, пробужденные присутствием Роберта, усилили мою скорбь по маме: будто тол-стую стену, стоявшую у меня внутри от груди до позвоночника, раскололи пополам. Язарыдал. Все присутствовавшие, включая его преподобие, уставились на меня, однако вместо смущения я почувствовал, как вновь во мне заструилось глубокое течение жизни: сильнее, чем когда-либо, я почувствовал себя сыном своей матери.

Когда я вновь взглянул на кленовую рощу, Роберта там не было.

Преподобный Свинг вверил Валери Стар Данстэн земле, откуда она и пришла, и предложил нам возрадоваться вознесению ее души. Первая половина его фразы мне понравилась. Чрезвычайно понравилась. Вверим Стар земле, поскольку явилась она на свет из земли сырой. Именно туда она сейчас и возвращалась, так давайте предадим ее земле, наряженную в свое лучшее черное платье и любимые жемчужные серьги (если, конечно, тетушки потихоньку не стянули их, оправдываясь тем, что жемчугу лучше служить живым, нежели мертвым). Давайте надеяться и верить, что земля примет ее по-доброму, давайте верить: что бы еще ни осталось от нее, помимо этой направляющейся в землю космической капсулы Спеллинга, оно тоже найдет успокоение, которого заслуживает, – в раю ли, по рекомендации преподобного Свинга, или в сферах, ему неведомых…

Свинг пробасил красивую молитву. Один из помощников мистера Сполдинга вытянул из могилы косметический саван от «Астро-Торфа», а второй незаметно скользнул к механизму и нажал кнопку. Гроб Стар плавно опустился в могилу и почти неслышно остановился.

– Джерри Свинг знает, что хотят слышать люди, – тихо сказал Кларк.

Он и тетушки стали спускаться с холма. Атмосфера разрядилась, и напряженность спала, как только вниманием всех завладела окружающая реальность. Плотная группа пришедших проститься вновь распалась на отдельные фигуры. Закашлял бульдозер. Я направился к Сьюки Титер и Рэчел Милтон, и крупная фигура в очках с золотой оправой и в черной рясе выросла рядом со мной.

Вибрирующим голосом проповедника преподобный Свинг произнес:

– У меня такое чувство, будто я знавал вашу матушку так же хорошо, как если бы она была моей прихожанкой.

– Спасибо, ваше преподобие. – Я дал ему банкноту в пятьдесят долларов, и она утонула под рясой.

– Вас растрогало воскрешение в памяти духа вашей матушки.

– Ваше преподобие, моя матушка от души посмеялась бы, услышь она о сэндвичах, но тем не менее спасибо, очень трогательно.

Продолжая нажимать педали голосового органа, Свинг пробасил:

– Я знаю, ваша мама была доброй христианкой.

– Она любила Билли Холидей и Эллу Фицджеральд и пела в клубах, – ответил я. – Это пойдет ей в зачет? По-своему она была фантастической матерью.

Свинг хлопнул меня ладонью по спине и рассмеялся. Своим натуральным голосом он сказал:

– Знаете, какие казусы частенько приключаются с такими разовыми ангажементами, как мой сегодняшний? Вся беда в отсутствии достаточной информации. Если б Сполдинг сказал мне, что ваша мать была певицей, я бы минут пять посвятил Билли и Элле, и тогда точно все рыдали бы навзрыд. Это были бы незабываемые похороны.

– Они и так незабываемые, – вздохнул я.

Он зашагал вниз, бормоча благословения. Тотчас передо мной возникли Нетти с Мэй.

– Необычайно красивый голос у священника, – сообщила Нетти. – . Однако я не хотела бы слушать его с утра до вечера. И он ничегошеньки не знает о Стар, хотя был очень любезен с Мэй и со мной.

– Подозреваю, преподобный Свинг прихватил с собой Виолетту Пьюс в Святую землю в надежде оставить ее там, – сказал Мэй. – Ты поедешь с нами, Нэдди?

– Я загляну попозже.

– С дамами он поедет, – сказал Кларк и не спеша подошел к нам. – Преподобный заставил нас испытывать гордость, однако Стар пришлось бы по душе, упомяни он и ее привязанность ко мне. Меня она любила больше всех, так-то вот.