Текст книги "Рабочие Северного Кавказа. Становление социального слоя (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Как упоминалось выше, начало конфликта лежит в сравнении собственного уровня социальных притязаний и возможности их реализации с возможностями других людей. Здесь мы наблюдаем порой пренебрежительное отношение работодателей к нуждам рабочих. Причина этого, на наш взгляд, коренится в особенностях российского менталитета. В психологии промышленника и рабочего ещё достаточно сильны были стереотипы мышления, истоки которого лежат в многовековой истории крепостной России. В моменты крайнего обострения взаимоотношений в рабочем наиболее ярко "проступал" крестьянин, в промышленнике – помещик.

Известная инфантильность, присущая русскому национальному характеру, отмеченная ещё П.Чаадаевым, склонность к крайностям в своём поведении, вкупе с массовыми психозами, как постоянными спутниками политической жизни, приводили к ожесточённым столкновениям, достигшим своего апогея в начале ХХ века.

Любопытно, что некий патерналистский характер мышления, присущий всем власть предержащим, поддерживался не только устоявшимся стереотипом: "государь – первый помещик, отец народа", но и соответствующим отношением самого народа (в данном случае наёмных рабочих). Роли опекаемых и опекунов стороны охотно принимали на себя и в ситуациях, лишь отдалённо напоминающих конфликтные. Возникновение некоторых из них в современных условиях кажется абсурдным: 23 мая 1890 г. на станции Кущёвка явилась толпа косарей, человек 500, приехавших на заработки из внутренних губерний России и настоятельно требовавших отправления на родину бесплатно, грозя, что в противном случае самовольно сядут в поезд. Требование это рабочие основывали на том, что придя на заработки и не найдя их, они истратились так, что дальше терпеть не могут... Толпу эту удалось уговорить, разойтись и отказаться от насилия. В конце концов областным начальством было решено отправить их бесплатно. Уже в 1902 г. в станице Прочноокопской, столкнувшись с подобными трудностями, сельскохозяйственные рабочие недовольные тем, что "богачи позавели машины и нам теперь хоть с голоду умирай", а так же недовольные недобросовестным расчётом требовали от властей "отправить туда, где есть работа, а то они всё прожили и теперь ходят голодные". Требования рабочих к властям, не имеющим отношения ни к модернизации сельского хозяйства, ни к урожаю трав, не приглашавших рабочих, равно как не устанавливающих с ними никаких договорных отношений, и соответственно, не несущих никакой ответственности за их судьбу, трудно признать обоснованными. Объяснить это возможно только учитывая вышеозначенные особенности русского национального характера, неявно присутствующие в мотивации основания, плохо вяжущиеся с требованиями развивающихся буржуазных отношений.

Сельскохозяйственные, а так же подённые рабочие составляли наиболее многочисленный и наименее организованный отряд рабочих. Их социальная активность была значительно ниже, чем у промышленных рабочих, и отмечалась разрозненностью выступлений, их спонтанностью. Ряд источников указывает на то, что наиболее активным звеном здесь выступали иногородние. В декабре 1905 г. в Баталпашинском отделе Кубанской области произошли два выступления рабочих против хозяев, по которым мы можем судить о составе его участников. Источники прямо свидетельствуют о том, что в "беспорядках" принимал участие только "пришлый иногородний элемент". Временные рабочие, в те редкие случаи, когда и решались на активные действия против администрации, не имели какой-либо чёткой программы своих действий. О выступлении землекопов Владикавказской железной дороги 30 июля 1913 г. в ежегодном отчете жандармского областного управления читаем: Забастовка была совершенно беспрограммна и, строго говоря, не преследовала и экономической цели и являлась, по-видимому, результатом распущенности рабочих... После расчёта и принятых мер, все они просили снова оставить их на работе, обещали вести себя исправно, сваливали вину друг на друга... Рабочие из местных казаков никакого участия в забастовке не принимали, и бастовал исключительно пришлый элемент.

Отсутствие программ участия каких-либо партий, узость подобных явлений, имевших место, повсеместно не вызывали того интереса, который уделялся крупным предприятиям, организованным выступлениям пролетариата, возглавляемых одной из революционно настроенных партий. Такой интерес вполне объясним. Однако для России "с громадным скоплением пришлых рабочих, прибывавших на заработки, характерны как раз массовые волнения "народной черни".

Желание любой ценой выжать из рабочего максимум при минимальных на него расходах, упрямство, зачастую, в незначительных уступках, явно не влекущих за собой тяжёлых последствий для предприятия, обращение за помощью к регулярным войскам, убедительно свидетельствуют о недальновидности отечественных промышленников.

Будучи, как и рабочие, продуктом исторического развития определённой культуры, предприниматели являлись носителями того же комплекса ментальностей, неадекватных бурно развивающимся капиталистическим отношениям. Иначе как объяснить такие факты, как наличие стражников на Мизурской обогатительной фабрике, по существу принудительный труд на руднике в Садоне, где "людей, которые должны были трудиться по вольному найму, заставляли работать не меньше года". В Алагире был штат военных чинов, а в Садоне стоял отряд из донских казаков, имелся карцер для рабочих. Именно здесь происходит наиболее значительное выступление рабочих на Северном Кавказе в конце XIX века.

Фото 19. Рабочие и служащие Садонского рудника.

Началась забастовка 7 октября 1897 г. Поводом послужил отказ администрации от требований шахтёров перехода на 3-х сменную работу. Кроме того, были предъявлены требования о 8-часовом рабочем дне, возмещении убытков из-за вынужденных прогулов, предоставление краткосрочных отпусков для уборки кукурузы. Забастовка была подавлена, а её активные участники уволены.

События 1905-1907 гг. на Северном Кавказе показали, что местный пролетариат достиг достаточно высокой степени социальной зрелости. Это, как представляется, проявляется в таких формах отстаивания своих интересов, как региональные и отраслевые забастовки – признак солидарности трудящихся, осознания общности интересов их различных категорий.

Самым заметным событием тех лет стала "Новороссийская республика", просуществовавшая с 12 по 25 декабря 1905 г. Боевая дружина местных рабочих, созданная в ноябре – начале декабря, насчитывала около 1 000 человек. Кроме общегородской дружины рабочие создавали аналогичные объединения на предприятиях. Подобные настроения имели место и среди солдат и отдельных воинских частей Армавирского, Екатеринодарского, Владикавказского, Ставропольского и других гарнизонов. Умелые действия новороссийского совета рабочих депутатов, при нейтралитете армии привели к тому, что власть в Новороссийске перешла к рабочим бескровно.

Фото 20. Новороссийский цементный завод.

По иному сценарию события развивались в Сочи. Здесь, по призыву местной группы РСДРП, в начале декабря рабочие и крестьяне округа начали свергать сельские правления и царские суды, приступили к избранию новых органов власти. Боевая дружина в Сочи, пёстрая по социальному составу, составила около 700 человек.

С 31 декабря 1905 г. по 1 января 1906 г. здесь произошли вооружённые столкновения с войсками местного гарнизона. 5 января восстание было подавлено.

В Новороссийске и Сочи заметную, если не решающую, роль в подготовке и руководстве восстанием сыграли местные группы РСДРП.

Однако этот факт не позволяет ещё утверждать, что это были сугубо рабочие выступления. Как в первом, так и во втором случае активнейшее участие в конфликте приняли крестьяне и средние слои горожан.

Безусловно, повышение революционности пролетарских слоёв населения в 1905-1907 гг. и в годы войны – результат роста сплочённости трудящихся, осознание ими общности своих интересов. Тем не менее, позволим себе предположить, что прослойка населения, не достигающая и 3-х процентов от общей численности жителей региона, которую составляли фабрично-заводские и железнодорожные рабочие, находилась под влиянием общего психологического настроя, царившего в крае и стране в целом.

На основании статей 15 и 16 положения об усиленной охране государственного порядка и общественного спокойствия, в 1909 г. Наместником Кавказа было издано постановление, устанавливающее в Черноморской губернии следующие правила: Лица, виновные в принуждении других путем насилий и угроз к оставлению работ, торговли, и промыслов, подвергаются за это в административном порядке взысканию штрафа 500 рублей или аресту до трех месяцев.

Важную роль в системе отношений фабрикантов и рабочих играл закон от 03.06.1886 г. "Правила о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих". Согласно этому закону, устанавливался порядок найма и увольнения рабочих. В частности, при поступлении на работу рабочему в течение недели выдавалась расчетная книжка, в случае найма на неопределенный срок, каждая из сторон должна была известить о своем намерении за две недели, запрещалось понижать заработную плату в том случае, если срок найма был определен. Регламентировались и бытовые условия рабочих. Так, нельзя было произвольно повышать утвержденный фабричной инспекцией максимум оплаты за предоставленное жилье, баню, столовую и т.п. Ограничивался перечень нарушений, за которые с рабочих можно было взымать штрафы. Общий размер штрафов не должен был превышать трети заработка. Нами неслучайно перечислены основные условия и правила взаимоотношений рабочих и фабрикантов, предусмотренные этим законом, так как на протяжении почти всего рассматриваемого в данной монографии хронологического отрезка, в областях и губерниях Северного Кавказа он не действовал. На необходимость скорейшего введения этого закона, например, в Кубанской области обращала внимание пресса, живописуя тяжелые последствия его отсутствия.

Газета "Отклики Кавказа" в 1911 г. сетовала на отсутствие института фабричных инспекторов в Кубанской области, из-за чего регулирование отношений предпринимателей и рабочих находилось всецело в руках капиталистов. В статье отмечалось, что предприниматели создают для рабочих невозможные условия труда, игнорируя их элементарные требования, доводя их эксплуатацию до крайних пределов. Здесь же сообщалось, что министерство торговли и промышленности внесло в Государственную Думу представление о распространении правил о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности и на Кубанскую область.

Известно, что этот закон вводился постепенно и первоначально (с 01.10.1886 г.) распространялся на Петербургскую, Московскую и Владимирскую губернии. В Черноморской губернии он начал действовать с 1902 г., а до Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей он "дошел" только в 1912 г.

Как бы иллюстрируя недостатки во взаимоотношениях рабочих и их работодателей, газета "Отклики Кавказа" в нескольких номерах приводит резко негативные примеры на эту тему. Автор одной из заметок так и пишет: "Для иллюстрации возьмем хотя бы порядки существующие на мельнице Ходякова". Далее подробно описываются издевательства над рабочими специалиста "крупчатника" Тисуцкого. "Он вечно бранится, кричит на рабочих без всякого повода, употребляя при этом отборную брань, как ломовой извозчик. Он не довольствуется 12-тичасовой будничной работой, а требует, чтобы работали в праздники... Если случится. что рабочий заболеет, то заменить его новых рабочих здесь не полагается, а заставляют работать каких-либо из состава этих рабочих... И случилось, что так работают 4-5 суток без смены и без сна, то есть до тех пор пока рабочий совершенно обессиленный сваливается с ног". Своеволие Тисуцкого достигла таких масштабов, что он вступил в конфликт с владельцем мельницы, вследствие чего был уволен.

В другой статье сообщалось, что при расчёте с рабочими котельной мастерской произоводился расчет на 20 коп. в день меньше, чем была первоначально условленная цена. В заключении автор заметки отмечает: "Книжек рабочих нет, приходится ссылаться на одного Бога, да на совесть, которая отсутствует у заправил этой котельной мастерской". С бондарного завода были уволены 4 мастера за то, что попросили не 80 коп., а по 1 рублю за бочку, ввиду того. что приходилось работать с бракованным материалом.

12 августа того же 1911 г. забастовали 135 рабочих механического завода Мисожникова в Армавире. Это событие интересно для нас тем, что здесь подробно приведены требования, которые рабочие выдвинули администрации: немедленная организация комиссии из 4-х человек (два со стороны администрации, 2 от рабочих) для разбора споров между "трудом и капиталом". Нужно подчеркнуть, что рабочие напоминают о том, что такая комиссия существовала с 1908 г., но постепенно прекратила свою деятельность. Среди злоупотреблений администрации рабочие отмечают грубость управляющего "без разбора пола и возраста", отобрание расчетных книжек и замена их книжками неустановленного образца, а также целую серию притеснений. связанных с непосредственным исполнением рабочими своих обязанностей. Их требования выглядели вполне здравыми и обоснованными, а реакция администрации и владельца суетной и растерянной, что усугублялось, по мнению автора заметки, общей неблагоприятной ситуацией в делах завода.

Фото 21. Чугуно-литейный и механический завод М.И. Мисожникова (1907 г.)

Газета освещала забастовку на своих страницах, и в одном из номеров сообщалось, что забастовка прекратилась. По вопросам условий труда пришли к соглашению, по совместной комиссии в целом также удалось договориться. Рабочим также уплачивалась зарплата за время забастовки, и кроме того Мисожников согласился по-прежнему вносить плату за учение детей рабочих в школах общества попечения о детях. Но не прошло и трех месяцев, как завод Мисожникова вновь попал на страницы местной хроники. На этот раз сообщалось, что причиной забастовки рабочих стало заявление администрации о прекращении медицинской помощи членам их семей, которые получали её прежде.

Пожалуй наиболее яркой статьей в серии публикаций, касающихся тяжелого положения рабочих на предприятиях Армавира стала статья "Дубинка управителей Унановского завода", в которой в самых мрачных тонах описывались злоупотребления и жестокость механика и старшего машиниста – отца и сына Фейфар. Причем автор совершенно не утруждает себя в какой-либо степени политкорректности, неоднократно подчеркивая их немецкое происхождение.

Фото 22. Маслобойный завод братьев Унановых в Армавире (1907 г.)

Низкая заработная плата стала причиной забастовки извозчиков (дрогалей) в Армавире в 1911 г. Их дневной заработок составлял 45 коп. Хозяин не пожелал вступить с рабочими в переговоры и нанял других извозчиков, при этом существенно увеличив поденную плату. Она составила 1 руб. 20 коп. Тот факт, что прежние рабочие были согласны на эти условия, и тем не менее, не были приняты на работу, говорит о негативном эмоциональном фоне, сопровождавшем этот конфликт, когда обстоятельства экономической выгоды отошли на второй план перед желанием наказать бунтовщиков.

Фото 23. Заметка о забастовке извозчиков в газете «Отклики Кавказа» от 15 февраля 1911 г.

Положение рабочих-подёнщиков, отношение к ним обывателей и местных властей нашли своё отражение в серии статей в газете «Отклики Кавказа», которая выходила в Армавире и подробно описывала местную жизнь. В номере этой газеты от 6 марта 1911 г. мы находим следующие строки: «Не раз в нашей газете мы касались тех неудобств, возникающих от того, что для лиц, ищущих труда (подёнщиц и поденщиков) наше сельское общество не отводит определенного места. В настоящее время безработные сами определили себе биржу – угол Николаевского проспекта и базара». Далее приводится перечень неудобств, которые создает эта толпа, нередко достигающая 500 чел., для торговцев и прохожих, особенно женщин. Упоминаются драки и другие инциденты. В итоге правление села решает построить для поденщиков крытый навес внутри базара, и это становится в последующем предметом подробно освещения местной прессой. В номере местной газеты от 22 октября 1911 г. сообщалось, что навес, наконец, построен.

Об условиях труда на мыловаренном заводе можно судить по газетной заметке, касающейся санитарного состояния одного из уголков Армавира. В частности репортер отмечает, что в конце Николаевского проспекта стоит "такая вонь, что без преувеличения, можно упасть в обморок". Далее подчеркивается, что эта "вонь" исходит от мыловаренного завода Каспарова, откуда не только выбрасываются отходы, но и "выпускается какая-то едкая жидкость прямо через переулок в Кубань, без труб".

Невыносимы условия быта и самоуправство подрядчиков строящейся Армавир-Туапсинской железной дороги привели к забастовке рабочих в 1912 г. Среди злоупотреблений администрации источник отмечает нерегулярное получение жалования, которое выдается по ордерной системе, как на "Лене". В данном случае упоминается случай на Ленских золотых приисках, который привел к забастовке рабочих и их массовому расстрелу. Эта параллель с событием, которое имело огромный политический резонанс в России как раз в это время, должен был, по мысли авторов сообщения, подчеркнуть не просто бедственное, а совершенно недопустимое положение пролетариата на строительстве данной железной дороги. Далее отмечается, что регистрация рабочих была поставлена плохо, что позволяло десятнику "утягивать" часть их заработка. Подчеркивается факт отсутствия расчётных книжек.

Фото 24. 15 февраля 1915 г. началось постоянное движение по Армавир-Туапсинской железной дороге.

Наибольшую активность в отстаивании своих интересов проявляли рабочие крупных промышленных центров. Необходимо отметить, что настроения трудящихся были далеко неоднородны. В начале ХХ века значительная часть рабочих относилась ещё крайне враждебно к политической агитации, а часть стачечников даже угрожала уйти с работы, если их будут «запутывать в политику». В «Извлечениях из законов и распоряжений Правительства, касающихся служащих на железных дорогах» 1915 г., читаем: Служащие или работающие в предприятиях..., самовольно, по соглашению между собой, прекратившие работы, виновные в принуждении других служащих или работающих в этих предприятиях посредством угроз, насилия или отлучения от общения к прекращению или невозобновлению работ... наказываются: заключением в тюрьме на время от 4-х месяцев до 1-го года... Администрация берёт на себя заботу о пострадавших вследствие насилий, произведённых над ними за противодействие забастовке или отказ от участия в ней, а равно членов семейства сих лиц. Из отчётов местных жандармских управлений о настроениях рабочих в 1913-1916 гг. следует, что наибольшую активность проявляли иногородние, пришлые рабочие. «Среди портовых грузчиков новороссийского коммерческого агентства за последнее время замечается предпочтение в отделе работ пришлым армянам, которые менее требовательны к характеру предлагаемых агентством работ, и совершенно не поддаются уговорам требования о повышении заработной платы. Таким путём партии русских рабочих из боязни потерять сравнительно высокие заработки на портовых и станционных работах не могут предъявлять требования о повышении заработной платы». Подобные мотивы прослеживаются и у рабочих цементных заводов Новороссийска и Геленджика, бондарных заводов и рыболовных промыслов Дагестана. Подобная тенденция прослеживается в тех отраслях производства, где от рабочих не требовалось особой квалификации.

В качестве обратного примера наиболее показательна забастовка рабочих Грозненских нефтепромыслов и части предприятий города, произошедшая в августе 1913 года.

Нефтяники, выступив 15 августа со своими требованиями, сделали это одновременно с рабочими бакинских нефтепромыслов, поставив администрацию в крайне затруднительное положение. Выдвинутые требования содержали 52 пункта, из которых не было ни одного напоминающего политический. Кроме претензий по улучшению условий быта, о чём было сказано в предыдущем параграфе, рабочие настаивали на повышении заработной платы (отдельный перечень по специальностям), улучшении условий труда, повышении качества медицинского обслуживания. Администрация была вынуждена пойти на удовлетворение части требований, так как угроза увольнения не страшила рабочих, потому что из-за забастовки в Баку заменить их было некем. Начальник терского областного жандармского управления сообщал: "... не все требования рабочих удовлетворены, и к работам они приступили лишь благодаря предстоящей зиме и неподготовленности к ней... Рабочие имеют твёрдое намерение возобновить забастовку с наступлением весны". Дольше всех держались рабочие заводов Яшанова и Жидарева, но 30 сентября "получив некоторое удовлетворение в своих экономических требованиях, и, кроме того, по 80 коп. на водку, 2-3 сентября, приступили к работам". Эти события показательны не только тем, что здесь прослеживается определённая солидарность в действиях рабочих одной отрасли, но ещё и тем, что расколоть движение в одном районе (на примере заводов) было весьма несложно. И далее – мы наблюдаем тот же подход в решении рабочего вопроса, который был и в кон. XIX века, та же недальновидность. Уже 16 августа председатель совета съезда нефтепромышленников направляет телеграмму с просьбой о высылке на промыслы воинской команды.

О том, насколько узкокорпоративные цели превалировали над чувством солидарности по отношению к бастующим других предприятий, говорит тот факт, что "многие рабочие электростанции перестали исполнять свои обязанности из-за боязни физического воздействия со стороны бастующих, и для их охраны во время работы были выставлены посты из прибывших конно-дагестанцев". Годы войны принесли с собой ещё большее понижение уровня жизни рабочих. Основным мотивом недовольства в этот период времени является постоянный рост цен на жизненно необходимые товары. Короткий взрыв патриотизма в начале войны сменился его неуклонным снижением, прошедшим путь от апатии до резкого отрицания правительственной политики.

Взаимоотношения рабочих и работодателей обостряются до предела. Однако не верно было бы столь упрощать представления о реальном ходе событий. Известны факты небезуспешных попыток администрации решить продовольственный вопрос.

Правлением Владикавказской железной дороги в 1916 г. из-за "постоянного роста дороговизны жизни" поднимался вопрос о развитии огородничества на принадлежащих железной дороге землях. На приобретение семян, сельскохозяйственного инвентаря и т.п., была составлена смета на 110 тыс. руб., и утверждена Министерством путей сообщения 15 октября 1916 г. Надо признать, что данный пример относится более к исключению, нежели к правилу.

О том, что социально-политическая нестабильность имела тенденцию к нарастанию, убедительно свидетельствуют данные о количестве и характере стачек в 1914-1916 гг.: в 1914 – 4 стачки – все имели экономический характер, в 1915 – 17, из которых в 5-ти прозвучали политические требования, в 1916 – 82, из которых 35 были политическими, либо, так называемыми, смешанными. М.Ш. Шигабудинов отмечает: "В 1915 году круг рабочих профессий, участвовавших в забастовках, по сравнению с 1913-1914 гг. суживается. Но в 1916 г. он почти достиг уровня предвоенных лет. Накануне Февральской революции, в большей или меньшей степени, в движение пришли все силы местного пролетариата". Общественное настроение, насколько себе это можно представить, к 1916 г. было близким к состоянию массового психоза. Об этом свидетельствуют стихийные погромы продовольственных лавок и магазинов прокатившиеся по Дону, Кубани и Ставрополью в мае-июне 1916 г. В одном только Екатеринодаре было разбито 56 магазинов, а в целом по Кубани – около 160 торговых пунктов. Атмосфера была настолько накалена, что любой незначительный повод мог привести к взрыву, как это случилось 24 мая 1916 г. в Ейске. Здесь "в местном городском сквере находилась партия новобранцев, которые среди публики вели себя крайне безобразно, позволяя себе ругаться площадной бранью. На сделанные присутствующими там двумя городовыми замечания... новобранцы, не подчинившись этому требованию, завели с городовыми ссору, перешедшую в драку". Далее, по прибытии наряда полиции, не применившей оружия, из толпы полетели булыжники, началась стрельба. Полицейские укрылись в участке. "Демонстрация" выбила стёкла, пыталась сломать дверь. Сопротивления полицией оказано не было. После этого толпа постепенно с песнями, стала расходиться. Никто из бесчинствующих лиц арестован не был. Любопытно, что эта хулиганская выходка иными исследователями рассматривалась едва ли не как революционное выступление. Для нас подобные факты важны тем, что они ярко иллюстрируют состояние общей нервозности, падение авторитета местных представителей власти, спад патриотических настроений, едва ли не ощущение вседозволенности.

Пользуясь общей озлобленностью рабочих к иностранным гражданам, их малограмотностью, промышленники использовали это в своих интересах. В результате этого, в июне 1915 г. ряд представителей иностранных фирм, расположенных в Грозном, под давлением требований и даже угроз со стороны нефтяников вынуждены были покинуть Комитет Совета Съездов Терских нефтепромышленников. Отношение к войне было "прохладным" уже в 1915 г. Из полицейских донесений следует, что в Кубанской области и Черноморской губернии "вследствие затянувшихся военных действий, острый патриотический подъём среди крестьянского населения и рабочего класса (обращает внимание разница в терминологии, касающейся социальной принадлежности рабочих и крестьян – Ш.В.) заметно потерял свою силу". Говоря о настроении трудящихся, особенно важно привести выдержку из отчета о настроении рабочих, кубанского областного жандармского управления: "В общем рабочий класс заметно нервничает, особенно эта нервность стала ярко проявляться с появлением в их среде столичных рабочих, имеющих огромное влияние на остальную массу. В отношении рабочих нужно сказать, что с расширением их умственного кругозора, начинает падать религия... На улицах открыто выражается недовольство против сильного вздорожания жизни, причём также открыто и высказываются угрозы после войны разделаться с властями за их бездействие". Сколь велика была роль различных организаций, видно из того же донесения: "Сплочённых революционных организаций в Кубанской области и Черноморской губернии пока не существует. Имеются отдельные лица партийного направления, работа коих направлена к попыткам распропагандировать рабочих и сорганизовать среди них рабочие кружки". За подписью: "Временный генерал-губернатор Кубанской области и Черноморской губернии Бабыч". Изучение документов тех лет создаёт впечатление, что люди уже знали о предстоящих событиях, ожидали их. Даже власти говорят об отсутствии революционных организаций как о временном явлении.

Настроение широких масс к концу 1916 г. оставалось очень нервозным, причём это не обязательно должно было сопровождаться какими-либо выступлениями, что не умаляет, но напротив, придаёт особую значимость сведениям, приведённым ниже.

По наблюдению за общественным настроением Кубанского областного жандармского управления: "За истекший месяц, помимо обычных сетований на дороговизну, среди населения распространились слухи об ожидаемой какой-то тревоге, о наступлении которой будет оповещено набатом. Откуда пошли эти слухи, установить не представляется возможным, но они охватили всю массу и создали крайне нервозное настроение... В конечном результате слухи эти постепенно прекратились, и настроение стало успокаиваться. Такие же слухи ходили и в рабочей среде. Настроение не отличалось от предыдущих месяцев". И более того: "Как среди интеллигенции, так равно и рабочего класса, почти в открытую ведутся разговоры о том, что после войны, а может и раньше, произойдёт революционное движение, в котором примут участие и воинские части". Таким образом, оценивая уровень социальной зрелости рабочих, нельзя забывать, что они являлись частью (причём весьма незначительной) пёстрой массы социальных типов, одинаково подверженных подъёмам и спадам общественного настроения. Как замечает М. Вылцан: "Поведение индивида в однородной толпе радикально меняется: им овладевает ощущение непреодолимой силы, нетерпимость, утрачивается чувство ответственности". Отсюда – нужно сдержаннее оценивать политические требования рабочих.

Анализ условий труда и быта, уровня заработной платы, организации обслуживания рабочих, предпринятый в третьей главе, приводит нас к выводу, что экономия предпринимателями на социальных расходах явилась главной причиной конфликтов на производстве. В ряде случаев оставались неудовлетворенными самые насущные потребности человека: в крове, семье, возможности свободной реализации культовых потребностей. Уровень оплаты труда, качество жилищных условий находились в прямой зависимости, не только от квалификации работника, но и в целом от уровня организации производства. В этом отношении выигрывали трудящиеся крупных промышленных предприятий и железной дороги.

Едва ли не все социальные возмущения, в конечном итоге, имеют экономическую подоплёку, зачастую они были вызваны обычными бытовыми неурядицами. В периоды политических кризисов – моменты наивысшей активности масс – оценки принимают резко положительный или резко отрицательный характер, обобщения грешат гиперболизацией. И тогда – извечные русские бунты, "бессмысленные и беспощадные", объединяли толпу в "реализации наиболее древнего по своему происхождению социально-психологического противопоставления "мы-они"". На наш взгляд, революционная активность – это наиболее яркое проявление третьего, решающего звена процесса социогенеза. При этом взаимоотношения рабочих и промышленников носили многоаспектный характер и не ограничивались чередой социальных конфликтов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Процесс становления класса наёмных рабочих на Северном Кавказе, наряду с характерными для этого явления чертами, имел некоторые отличительные особенности. На наш взгляд, это связано с особым местом региона в геополитической структуре Российской империи. Долгое время, оставаясь театром военных действий, Северный Кавказ был «белой полосой» в сравнении с промышленно развитыми Югом России и Закавказьем. На слабо населённой территории, вплоть до конца XIX века, численно преобладало казачье население.