Текст книги "Рабочие Северного Кавказа. Становление социального слоя (СИ)"

Автор книги: Питер Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Собственно промышленные рабочие в этой сфере составили 2 144 человек (в т.ч. 60 женщин и 2 подростка). Перепись населения 1897 г. показала, что на Северном Кавказе насчитывалось 255,7 тыс. торгово-промышленного и ремесленного населения. Промышленные рабочие Кубанской, Терской, Дагестанской областей, Ставропольской и Черноморской губерний составило 45 798 человек (2 760 женщин и 15 подростков) . Количество рабочих данной категории существенно не изменилось и в начале ХХ века, в канун Первой российской революции. Наиболее крупные отряды рабочих были заняты в строительстве(15,4%), на железной дороге (12%), в обработке животных и питательных продуктов (11%), в металлообработке (10,5%), изготовлении одежды (10,1%), обработке дерева (5,4%) и минеральных веществ (4,7%). По официальным данным на Владикавказской железной дороге в 1885 г. было занято 2 781 чел., в 1904 г.– 28 523 чел. За 20 лет железнодорожный пролетариат увеличился более чем в 10 раз. К началу революции 1905-1907 гг. общее количество подсчитанных официальными властями рабочих, занятых в фабрично-заводской и горной промышленности, а так же работающих на Владикавказской железной дороге, достигало 75,6 тыс. чел. Характерной чертой промышленности Северного Кавказа в начале ХХ в. оставалось преобладание мелких предприятий с числом рабочих до 5 чел. Таковые составляли 51,2%, с числом рабочих от 5 до 15 – 37,8%, от 20 до 1 000 – 7%. Наиболее организованных, квалифицированных, постоянных рабочих, которых можно назвать кадровыми, в канун Первой русской революции было около 1,2% по отношению к общей численности населения Северного Кавказа.

Экономический кризис 1900-1903 гг. и последовавшие за ним годы экономического подъёма – интенсивное развитие ведущих отраслей промышленности, железнодорожного транспорта повлекли за собой рост численности рабочего класса. Быстро развивалась нефтеперерабатывающая промышленность на Кубани и в Грозненском нефтяном районе. Высокая организация сельского хозяйства толкала местных предпринимателей, и из числа казаков в том числе, на создание предприятий по переработке сельскохозяйственного сырья. Быстро росли пивоваренные, маслобойные, винокуренные заводы, консервные, макаронные, табачные фабрики.

Развитие промышленности в начале ХХ в., особенно в годы предвоенного промышленного подъёма, усиление её концентрации, привели к значительным изменениям в численности и составе рабочих, что позволяет говорить об этом времени как о следующем этапе социального становления рабочего класса Северного Кавказа.

К 1913 г. на 144 предприятиях Кубанской области, подчинённых фабричному надзору, было занято 7 534 чел., из них детей от 12 до 15 лет – 148, подростков от 15 до 17 лет – 553, взрослых: 6 869 мужчин и 473 женщины. На 13 предприятиях, подчинённых фабричной инспекции, в Черноморской губернии в 1913 г. насчитывалось 4 131 рабочий. В то же время в Кубанской области было зарегистрировано около 7 000 заведений с 27 221 рабочим, не подчинённых фабричной инспекции.

Фото 12. Нефтяные промыслы Екатеринодара.

В Черноморской губернии перед войной на цементных и других заводах насчитывалось 5 686 рабочих. Значительным отрядом рабочего класса являлись железнодорожники. На территории Кубанской области в 1913 г. их насчитывалось 14 754 чел., из которых 4 000 были заняты в железнодорожных мастерских. Что же касается строительных рабочих, то "по самым осторожным подсчётам можно предположить, что всего в 1910 – 1913 гг. на Кубань и Черноморье их прибыло более 30 тыс.". К числу чернорабочих можно отнести рабочих, занятых на рыбных промыслах области. По данным местной статистики в 1913 г. в области имелось 239 волокушных заводов, привлекавших к лову рыбы 4 388 чел., доставке улова – 3 845, приготовлению рыбных продуктов 203, а всего – 8 386 рабочих. Общая численность рабочих, занятых в различных отраслях производства в 1913 г. в Кубанской области составила 131 529 чел., трудившихся на 8 300 заведениях. В железнодорожных мастерских и на железной дороге работало ещё 14 754 чел. В Черноморской губернии на этот же период времени было 64 543 промышленных пролетария, включая рабочих, занятых на предприятиях подчинённых фабрично-заводской и горной инспекции, в заведениях, не подчинённых ей, а также железнодорожников. Бурное развитие переживала нефтедобывающая и перерабатывающая отрасли промышленности Грозненского нефтяного района. По сравнению с 1907 г. в 1914 г. добыча нефти возросла почти в 2,5 раза. Развитие нефтяной промышленности вызвало рост железнодорожного узла и рост других отраслей промышленности: металло– и деревообрабатывающей, стройматериалов и т.п. Численность рабочих нефтедобывающей промышленности и подрядного бурения выросла в период с 1907 по 1914 гг. с 2 566 до 8 188 чел.

Во владикавказском округе к началу 1913 г. насчитывалось 115 предприятий с 932 рабочими. В самом Владикавказе – 69 предприятий и 1 590 рабочих, в среднем по 23 человека (против 8 в среднем по округу). Большинство предприятий Терской области, таким образом, оставались мелкими полукустарными, с числом рабочих, не превышавшим 10 чел. на одном.

По подсчётам Л.Н. Колосова, только в Грозненском округе к 1914 г. примерная численность пролетариата составила 27 тыс., из них 11 тыс. было занято в нефтедобывающей промышленности, и 1 000 в нефтеперерабатывающей, 3 000 работали на городских предприятиях, 4 500 на железной дороге и около 7 500 в сельскохозяйственном производстве. Ставрополье и Дагестан оставались наименее промышленно развитыми регионами Северного Кавказа. Среди наёмных рабочих преобладали те, кто был занят переработкой сельскохозяйственной продукции. К началу 1914 г. свыше 90% предприятий Ставропольской губернии занимались переработкой сельского хозяйства. Всего же на 1 января 1914 г. в губернии насчитывалось 2 628 промышленных заведений, на которых работало 7 456 человек (менее 3-х человек в среднем на одном). В целом по Северному Кавказу в фабрично-заводской и горной промышленности число рабочих с 1909 по 1913 г. увеличилось с 38 тыс. до 66 тыс. Численность железнодорожного пролетариата, за неимением точных данных, можно определить (опираясь на официальные сведения о том, что в среднем на 1 версту пути приходится 13 человек, из которых 10% администрация) в 42,2 тыс. человек.

Так численность промышленных и железнодорожных рабочих края к началу Первой мировой войны составит почти 110 тыс. человек.

Рост городского населения на Северном Кавказе отражал процесс бурного индустриального освоения края и превосходил этот показатель в среднем по стране. С 1903 по 1913 г. население региона увеличилось на 26%, а городов на 30%. В сравнении с общероссийским приростом городского населения с 1897 по 1916 г., который составил 91,1%, в крае он достиг 99,1%. Если за 1907 – 1911 гг. число рабочих фабрично-заводской промышленности на Северном Кавказе возросла на 18,9%, то собственно в городах на 41%. В промышленности страны труд женщин составлял в 1913 – 13%, малолетних и подростков – 10,5%. На Северном Кавказе соответственно 3,8% и 7,8%. В изучаемом регионе предприятия по количеству трудящихся на одно уступали среднестатистическим показателям по империи. По стране предприятия от 51 до 100 чел. составляли 23,1%, на Северном Кавказе – 5,8%, от 101 до 500 – 23,2 и 3,6% соответственно, от 501 до 1 000 – 43 и 0,2%. Численность населения Северного Кавказа в 1913 г. (включая Дагестан) составила 4 млн. 320 тыс.чел. Таким образом, наиболее квалифицированные, постоянные кадры пролетариата – промышленные и железнодорожные рабочие составили примерно 2,5% от общей численности населения региона.

Первая мировая война оказала значительное влияние на экономическое развитие края, промышленность которого была приспособлена к военным нуждам, этот процесс был характерен для всей России. Даже пищевкусовая отрасль, доминирующая на Северном Кавказе, выполняла заказы военного министерства.

Развитие промышленности в годы войны, её милитаризация привели к изменению численности рабочих. Война усилила концентрацию производства и капиталов. Так с 1914 по 1916 гг. число предприятий с количеством рабочих до 20 чел. сократилось на 17%, а число заводов и фабрик, имевших свыше 100 чел. возросло на 50%. Сравнительно поздно возникшая промышленность на Северном Кавказе покоилась на широкой сырьевой базе, которую представляли собой сельское хозяйство и ископаемые богатства края. В общем, производство предметов широкого потребления составляло 55,4% всей продукции цензовой промышленности, добыча топлива давала 19,8% и производство средств производства 24,8%. Значительная часть товаров (мука, кожа, масло и т.п., цемент, нефтепродукты) не распространялась на местном рынке и шла в другие районы страны, на внешний рынок.

Война оказала влияние на рост поташного производства, металлообрабатывающей промышленности, гидрогенизационного производства по переработке жидкого растительного масла в твёрдый продукт саломас, производство дубильных экстрактов, маслобойной промышленности, возросли заказы на поставку продуктов нефтеперерабатывающей промышленности.

Произошли некоторые изменения в составе и численности рабочих. В частности вырос процент местного населения, занятого наёмным трудом. На некоторых нефтепромыслах количество горцев, по свидетельствам паспортных книг, доходило до 18%. Это связано с тем, что горцы были освобождены от воинской повинности, которая заменялась особым денежным налогом. В 1914 г. в Терской области было мобилизовано 30% только рабочих нефтяной промышленности. На Северном Кавказе в годы войны появилось много беженцев, так как регион находился в стороне от театра военных действий.

Например, в Кубанской области в 1916 г. насчитывалось 13 349 беженцев, но, что особенно важно, это то, что только 2 635 человек из них находились в сельской местности. Таким образом, справедливо можно предположить, что большинство беженцев пополняло ряды наёмных работников. В центральной России сельская местность представляла собой редко разбросанные, малонаселённые пункты, тогда как на Северном Кавказе преобладал тип крупных поселений – казачьих станиц и сёл.

Собственно городское население в крае составляло к 1917 г.– более 16% жителей, на Кубани – 10,8% населения области, на Тереке – 23,7%, в Дагестане – 11,5%, на Ставрополье 7,2%, на Черноморье – 56,8%. Следующей особенностью был рост числа мужчин-рабочих. Доля их составляла 88,4% по сравнению с 58,5% в среднем по стране. Это можно объяснить перестройкой промышленности на нужды обороны, ввиду чего многие получали отсрочку от призыва. Плюс приток беженцев из центральной России. В ряды рабочих вливались многие вчерашние крестьяне, со своим видением окружающего мира и своего места в нём.

Война дала толчок экономическому развитию сугубо аграрных районов Северного Кавказа. Например, за первые два военные года численность пролетариата на Ставрополье возросла в 2,2 раза, тогда как в среднем по стране на 16%. За годы войны в Ставрополе, где была сосредоточена, в основном, вся промышленность губернии, было построено всего 4 промышленных предприятия. Увеличение числа рабочих шло, главным образом, за счёт женщин и подростков, качество покрывалось количеством.

Как следует из трудов ЦСУ, число промышленных рабочих на 1 января 1917 г. в Кубанской области составило 11513 чел., в Терской – 5 213, в Дагестане – 1 314, в Ставропольской губернии – 2 440, в Черноморской – 2 929 чел. По данным некоторых историков к 1917 г. пролетариат составил в Кубанской области – 40 000, в Черноморской губернии – 17 000, в Дагестане – 2 612, Терской области – 1 861 и Ставропольской губернии – 2 440. Точных данных по составу железнодорожников нет, но упомянутым выше соотношением длинны пути и количества работающих на одну версту, их численность может равняться 32 тыс. чел. Таким образом, к 1917 году число железнодорожных и промышленных рабочих достигало 120 124 человек. Это составляет чуть более 1,7% от общей численности населения края. Если к этому числу прибавить рабочих рыболовных промыслов, трудящихся кустарно-ремесленных заведений, то, по подсчётам В.Ф.Карпова, к началу 1917 г. численность наёмных рабочих на Северном Кавказе можно определить в 214 тыс. чел., что составляет около 3,3% населения.

Во второй главе, в результате изучения источников формирования рабочего класса, мы приходим к заключению, что возникновение на Северном Кавказе наемных рабочих – явление, связанное с включением края в орбиту общероссийской культуры. Основу рабочего класса составили мигранты или так называемый "иногородний элемент". Местное население если и обращалось к наемному труду, то, чаще всего, в качестве сезонных или поденных рабочих.

Горское население, принадлежащее к иной – исламской культуре – в наименьшей степени вписывалось в общую картину промышленного освоения региона. Система родоплеменных связей плюс общее негативное отношение ко всему русскому удерживали горца в привычном социуме, и при том, что процент "лишнего" населения на селе был гораздо выше общероссийского.

Казачество, имея процент бедняков в 1,5 раза ниже, чем в Центральной России, так же не стало заметным источником пополнения рабочего класса. К этому необходимо добавить, что, сложившаяся веками система административного управления, как на уровне войска, так и отдельной общины, закрепленная традициями система взглядов и оценок не располагали эту социальную прослойку к изменениям характера деятельности.

В период, охватывающий последнюю треть XIX в. – февраль 1917 г., на Северном Кавказе наблюдался устойчивый рост числа лиц наемного труда. Отчетливо прослеживается связь между увеличением численности горожан и рабочих. В период бурного развития капиталистических отношений, особенно быстро развиваются те города, где оказались наиболее благоприятными условия для торгово-промышленной деятельности. Решающую роль в этом отношении сыграла Владикавказская железная дорога. Количество рабочих на Северном Кавказе в течение освещаемого периода неуклонно росло: без учета сельскохозяйственных рабочих в период с кон. XIX в и вплоть до 1917 г., число трудящихся по найму возросло почти вдвое, при этом их удельный вес оставался очень мал. Если в кон. XIX в. рабочие промышленности и железнодорожного транспорта, рыбных промыслов и кустарных заведений, составляли 1,7%, то к началу 1917 года – 3,3% от общего числа жителей региона.

ГЛАВА 3

УСЛОВИЯ ТРУДА И БЫТА СЕВЕРОКАВКАЗСКИХ РАБОЧИХ

3.1. Положение рабочих

При рассмотрении особенностей становления класса наёмных рабочих на Северном Кавказе, немаловажным является вопрос об их положении. На наш взгляд, сюда относятся: взаимоотношения рабочего и предпринимателя; уровень заработной платы, её способность удовлетворить потребности трудящегося; уровень и степень реализации последних; отличительные черты производственного и домашнего быта. Последовательный переход от проблем более общего характера (источники формирования, численное соотношение различных отрядов рабочих, ментальные установки наиболее крупных социальных и этнических групп, являвшихся потенциальными поставщиками наёмных рабочих) к частным, позволяет нам приблизиться к реальному действующему лицу исторического процесса, условиям труда и домашнего быта простых людей, к истории повседневной жизни.

Очевидно, что одни и те же явления способны вызвать различную реакцию не только в социумах, разделённых географически и хронологически, но и среди тех, кого называют современниками и соотечественниками. Для нас наиболее важно выяснить, насколько сплочённой и монолитной была известная социальная группа, и от каких факторов это зависело.

Способ целеполагания и допустимые методы, пути реализации этой цели – составляющие мотивационной сферы субъекта. Последняя, в свою очередь, зависит не только от набора социальных возможностей, но в большей степени от характера умонастроения личности.

Красноречивым примером этого является очень низкая доля горцев среди наёмных рабочих в сравнении с пришлым населением, при этом процент "лишнего населения" в сельской местности у горцев значительно превосходил аналогичный показатель в центральных губерниях (в некоторых районах до 99,1% в сравнении с 85 – 86% в России и на Украине) (см. гл. 2, ╗ 1). Расстояния, которые приходилось преодолевать упомянутым переселенцам добираясь до промыслов и т.п., также не шли ни в какое сравнение с этим препятствием у горцев. Однако, факты приводят нас к убеждению, что такие, казалось бы, сугубо экономические проблемы, как промышленное освоение края, невозможного рассматривать вне социокультурного контекста.

Колонизация, каковой и являлась массовая миграция на Северный Кавказ в кон. XIX – нач. ХХ вв. – это, на наш взгляд, распространение определённой модели мировосприятия, способность нации к выживаемости, и как следствие, к захвату новых жизненных пространств.

Благодаря проникновению российского капитала, можно говорить о социально-экономическом росте края, повышении общего культурного уровня. Распространяющийся вширь российский капитализм, нёс с собой не только привычные для него способы промышленной деятельности, но так же и соответствующие способы организации взаимоотношений внутри производства, которые были сформированы на российской почве, складывались в контексте социокультурных особенностей метрополии.

Для каждого, работающего внаём, главной целью было достижение более высокого уровня достатка нежели тот, который он имел. Тем не менее, цели можно было достичь и иными способами, причём не обязательно идущими вразрез с законностью. Отсюда – можно предположить, что рабочие ещё до того момента, когда они становились таковыми de facto, уже имели сходный набор социально обусловленных представлений о способах целеполагания, возможностей самореализации. Эти обстоятельства определяются во многом не только степенью удовлетворённости потребностей, но и уровнем культурного развития изучаемого объекта. В этом вопросе наиболее важны детали бытового, производственного характера, особенности отношений рабочих между собой, с работодателями.

Первым, с чем приходилось сталкиваться ищущему работу, были условия найма. Изучение источников говорит о том, что условия эти были различны и зависели от местности и отрасли промышленности.

Общей тенденцией здесь можно обозначить – ужесточение условий труда и быта в зависимости от уровня требуемой квалификации. Например: ни в какое сравнение не идут условия найма рабочих Владикавказской железной дороги и сельскохозяйственных экономий, чем менее крупным, чем менее "промышленным" было предприятие, тем более страдал рабочий.

Свидетельства об условиях найма, уровне заработной платы, относящиеся к пореформенному периоду, крайне малочисленны. Способ устройства на работу можно условно разделить на 2 вида: непосредственно и через посредников. Второй способ чаще всего использовался на промыслах и сельскохозяйственных работах, при найме прислуги. Чаще других через посредников нанимались на работу горцы. Так называемые подрядные формы найма использовались в горной отрасли промышленности, на рыболовных промыслах. Здесь львиная доля заработка уходила посреднику. Наиболее распространённым было непосредственное заключение договора между работодателями и рабочими, где оговаривались не только условия труда и его оплаты, но и некоторые бытовые детали: условия проживания, питание, количество выходных и праздничных дней. От сторон требовалось выполнить определённый объём работ и соответственно оплатить их.

Обращает внимание тот факт, что при устройстве на работу, в ряде случаев, отношения между работником и работодателем подвергались буквально мелочной детализации. Как следует из расчётной книжки поступавшего к подрядчику каменных работ П.Н. Копылову, в Армавире в 1897 г., он подписывался в том, что помимо своих прямых обязанностей, будет вести себя "трезво и честно", и далее "...а так же не имею права в рабочие дни пьянствовать, заводить ссору, выражаться скверными словами в особенности на работе и в квартире, и за столом во время еды, азартные же игры в орлянку и карты на деньги во всякое время строго воспрещаются, и я (имярек) за нарушение чего-либо вышесказанного подвергаюсь штрафу". Со стороны подрядчика, кроме квартиры, бесплатных переездов, связанных с работой, соответствующей оплаты труда, проживания, работник должен быть обеспечен ещё и питанием. В этом факте не было ничего примечательного, если бы не подробное описание всего, что должно составлять рацион. "Харчи должны быть следующие: борщ с говядиной, на каждого человека 1 фунт говядины, каша пшённая с салом, на десять человек в каше 1 фунт сала или масла, хлеб в обед и ужин должен быть житный. Завтрак и полдник начинается с Пасхи и продолжается: полдник до 15-го августа, а завтрак до 1-го октября, с 1-го октября по 1-ое ноября в досвитках с приварком хлеб на завтрак и полдник полубелый. Начиная с Пасхи по 15 августа полагается отдых в 2 часа с обедом, с 15-го августа отдых не полагается". Далее следует перечень религиозных праздников, число которых в общей сложности составляет 17, не считая воскресных дней. В залог подрядчику отдавался паспорт, но тот обязан был вернуть его владельцу если он заболеет, и при этом произвести с ним полный расчёт. Сходными были и условия найма работников на винокуренный завод "Хуторок" В.Р. Штейнгеля, в 1900 г. Возможно, что условия договора не соблюдались в полной мере, и не везде существовали такие, более чем сносные, на наш взгляд, условия вознаграждения за труд. Сам факт возникновения такого рода документов говорит о достаточно высоком правовом уровне взаимоотношений рабочего и предпринимателя, в некоторых случаях, уже в конце XIX в. Нужно оговориться, что экономия барона Штейнгеля относилась к образцовым, поэтому, с одной стороны, не следует излишне превозносить его опыт, а с другой, недооценивать его влияния на соседних предпринимателей.

Фото 13. Винокуренный завод барона В.Р. Штейнгеля в имении «Хуторок» в конце XIX в. (близ современного г. Новокубанска).

В целом же положение было таким, что работники нередко покидали места работы, даже не дождавшись расчёта, обращались к властям с жалобами о неправильных расчётах, нарушении условий договора. «Причины ухода, большей частью, заключаются в том, что хозяева их заставляли делать то, чего не было в условиях, или же плохо обращались... На спросы должностных лиц, почему они сами не требовали от хозяев, рабочие отвечали, что боятся, как бы их не прибили». В результате многочисленных жалоб, поступавших на имя начальника Кубанской области, был сделан вывод: «Землевладельцы в каждом работнике видят рабочий скот, которому нужна палка, рабочие же считают своих хозяев за извергов». Такова была далеко не идиллическая картина, в частности, в сельском хозяйстве Кубанской области.

По-видимому, избыток свободной рабочей силы позволял хозяевам диктовать свои условия. Нами не случайно был приведён фрагмент из источника, свидетельствующего о тяжёлом положении сельскохозяйственного пролетариата. Подобная картина наблюдается в тех отраслях производства, где не требуется особой квалификации: различного рода временные подсобные работы, промыслы, строительство и т.п. Положение промышленных рабочих было куда более устойчивым, о чём, в частности, свидетельствует сравнительно низкий уровень текучести кадров, более сносные условия быта.

Движение в производственных процессах от простого к сложному на данном этапе классового становления чётко выявляет доминанту социальной характеристики т.н. "чистого рабочего" – его квалификацию, иными словами, степень (осознание таковой) собственной необходимости, а значит и уровня своих притязаний на подобающее место в социальной структуре государства. По мере повышения степени сложности технологических процессов растёт зависимость предпринимателя от рабочего. В этот период производство, включая и промышленное, не было настолько сложным, чтобы мысль о том, что выгоднее сохранить уже опытного рабочего, удовлетворив его требования, нежели обучать нового, приняла для промышленника актуальное звучание. Однако наличие т.н. "рабочей аристократии", случаев выписки квалифицированных рабочих из традиционных промышленных центров, говорят о зарождении такой тенденции.

К концу XIX в. на Северном Кавказе уже существовала безработица, на это обращает внимание одна из местных газет: "Ежедневно на владикавказских базарах, а так же на чугунном и деревянном мостах приходится видеть массу рабочего люда, ищущего работу. Просидев даром многие дни и израсходовав свои последние гроши, они бывают вынуждены брать работу чуть ли не за хозяйские харчи". Иногда сельскохозяйственных рабочих приходилось отправлять домой в центральную Россию за счёт железной дороги, так как окончательно "прожившись" и не найдя работы, им даже не за что было уехать. Основной причиной здесь являлась механизация сельского хозяйства. В годы, последовавшие после Первой российской революции, царские власти были обеспокоены большим количеством безработных. Например, в отчете начальника Кубанского областного жандармского управления, находим: "В Армавире у ворот каждого завода стоят сотни народа в чаянии попасть на работу, но не попадают, т.к. вся Россия шлёт сюда массу рабочих". С течением времени положение не изменялось. И хотя мы не имеем сводных данных по количеству безработных, можно судить о размахе этого явления на примере отдельных регионов в годы войны. Так по официальным данным в Терской и Дагестанской областях за период с июня 1914 г. по февраль 1917 г. 56 предприятий с числом рабочих более 2 300 человек приостановили свою работу, а из 64 других с количеством рабочих 6,1 тыс. было уволено более 2 870. С 1 апреля по 1июня 1916 г. нефтяные фирмы сократились на 13,1%, а с 1 июня по 1 октября 1916 г. ещё на 18,4%.

Чрезвычайно важным является вопрос о размере заработной платы. Во-первых, это было самой распространённой, но далеко не единственной причиной возмущений трудящихся; во-вторых, по величине вознаграждения можно судить о степени важности той или иной специальности, а равно и о значимости работника; в-третьих, сопоставляя заработную плату и цены, в том случае, когда позволяют источники, мы можем судить о степени удовлетворения насущных потребностей рабочего, о качестве таковых; в-четвёртых, так как вознаграждение за труд не всегда ограничивалось заработной платой, а существовали различные дотации, сверхурочные, компенсационные и т.п. выплаты, мы можем получить представление и об уровне организации труда в данной отрасли или на отдельном предприятии – наличие подобных выплат говорит о сравнительно высоком уровне его организации.

Наиболее раннее известное нам упоминание о размере вознаграждения за наёмный труд относится к 1868 г. "В казачьих станицах цена рабочему зависит от урожая и доходит до 5 руб. за десятину, т.е. 2 р. 50 коп. в день для хорошего работника. Зимою же никто из жителей округа не может найти себе места, а в Карачае вследствие этого накопляется большое число рабочих, цена которым до 3-х рублей в месяц, чего для человека, имеющего семью, едва достанет на её пропитание". Очевидно, что за время летней страды работник мог зарабатывать столько, сколько вполне хватило бы его семье до следующего года, причём для семьи "хорошего работника" не только на питание.

Надо отметить, что, например, в Эльборусском военном округе, густо населённом горцами, у черкесского населения калым за девушку был принят в 200 руб., а у абазин и ногайцев в 300 руб., для сравнения – корова с телком стоила 10 руб. Наёмный труд, таким образом, для местных народов не мог являться решением их проблем. Здесь прослеживается характерная для наёмного труда функция – решение текущих задач, преодоление повседневных трудностей. Оплата никогда не была настолько низка, чтобы превращать рабочего в нищего, но так же и никогда настолько велика, чтобы позволить перейти ему в другой класс или хотя бы кардинально изменить своё материальное положение. Отсюда, в общем, схожие условия жизни рабочих.

Данные, взятые из смет расходов екатеринодарской городской управы для работников как низшей, так и средней квалификации, свидетельствуют о том, что заработная плата с течением времени не уменьшалась, оставаясь на прежнем уровне у низкоквалифицированных рабочих, у квалифицированных сотрудников она даже возрастала (месячные оклады) :

1889 г.

(руб.) 1895 г.

(руб.) 1905 г.

(руб.)

Фельдшер 25-35 25-50 30-40

санврач – 100 150

старший пожарный 21 25 30

рабочий(неквалиф.) 15 15 15

монтёр водопроводчик оплачивались подрядчиком 50

электрик 35

кочегар 25-30

ездовой – 17 17

рабочий скотобойни – 15 15

городовой 15 15 15

Кондукторы екатеринодарского трамвая получали по 70 коп. при рабочем дне с 6 до 23 часов, с двухчасовым обедом. «С 6 мая 1904 г. без всякого нажима со стороны служащих были установлены две смены: с 6 до 15 и с 15 до 24 часов, то есть 9 часов».

В начале ХХ века на Кубани преобладали мелкие промышленные заведения, предприятия, связанные с обработкой продуктов сельскохозяйственного производства, с неполным рабочим годом. В таких заведениях оплата рабочим начислялась подённо. Сведения о поденной заработной плате чернорабочих Кубанской области в 1903 г.: на 19 предприятиях (кожевенных, бондарных заводах, мельницах, кузнецких и столярных мастерских, рыболовных и нефтяных промыслах) в 12 населённых пунктах области оплата труда подростков до 15 лет колебалась от 10 коп., в кузнечных мастерских станицы Славянской до 50 коп. мужского пола и 40 коп. женского, у чернорабочих станицы Фонтановской; рабочие 15-17 лет от 35 коп. на рыболовном заводе станицы Варваровки до 80 коп. (мужского пола) и 60 коп. (женского пола) в нефтепромышленном обществе "Кудако" станицы Крымской, до 1 руб. 40 коп. в столярных мастерских станицы Славянской.

В Черноморской губернии средняя годовая заработная плата промышленного рабочего составляла в 1902 г. – 374,6 руб., в 1903 г. 372,6 руб., в 1904 г.– 285,7 руб. Чернорабочие – значительная часть наёмных работников на Северном Кавказе – получали в начале ХХ в. лишь в редких случаях более 1 руб. в день, в среднем их заработок составлял 60-80 коп. в день, при 12-13 часовом рабочем дне. Так, например, в 1905 г. рабочие сортировщики руды на садонских разработках, при сдельной оплате получали – 60 коп., а на заводе "Алагир" – 80 коп. Одно из наиболее ранних упоминаний об оплате труда этого промышленного центра связано с забастовкой рабочих Садона в 1897 г., тогда заработная плата подёнщиков составляла 50-70 коп. за двенадцатичасовой рабочий день, подростки при этом получали 10-15 коп. На промыслах Грозного в кон. XIX в. рабочие в месяц получали 8-9 руб. "при своих харчах". Без учёта выходных и праздничных дней оплата труда за один день – около 40 коп. В Терской области в 1900-1905 гг. рабочие основных промысловых специальностей – желонщики, тормозчики, смазчики, кочегары, а так же рабочие на нефтеперегонных заводах получали в месяц в среднем по 14-16 руб., а чернорабочие – 8-10 руб., при рабочем дне в 12-14 час. Высококвалифицированные рабочие получали от 35 до 65 руб. в месяц (машинисты паровозов и паровых котлов), большую роль играл стаж. Опытные слесари, мастеровые, кузнецы зарабатывали до 45-60 руб. Основная же масса этой категории квалифицированных рабочих зарабатывала 28 – 36 руб. в месяц. В 1886 г. на сернорудных разработках в Дагестане, при десятичасовом рабочем дне, оплата труда рабочего в месяц не превышала 11 руб. Для сравнения в среднем по губерниям и областям Харьковского промышленного округа (куда входили все изучаемые административные единицы кроме Дагестана, причисленного к Закавказью) заработная плата промышленных рабочих в год составила в 1900 г – 246,19 руб., в 1901 г. – 191,68 руб., в 1902 г. – 194,15 руб., в 1903 г. – 211,09 руб., в 1904 г. – 225,77 руб., в 1905 г. – 209,55 руб.