Текст книги "Все оттенки тьмы"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Ученики, с воплями носившиеся по коридорам, притормаживали и с любопытством их разглядывали – в особенности Уинсом. Вслед неслись смешки и восхищенный свист.

Учительская находилась рядом с кабинетом директора. Трое учителей, в том числе и Дерек Ваймен, расположились на продавленных креслах и на диване. Журнальный столик был завален газетами. Раскрытая «Дейли мейл» демонстрировала решенный кроссворд и разгаданные судоку. Желтели по-детсадовски жизнерадостные стены, возле одной из них стояла большая доска из пробки, к которой были пришпилены кнопками бумажки с разными сообщениями. На маленькой кухоньке – холодильник, микроволновка, электрический чайник, кофеварка и раковина. Повсюду – желтые стикеры, призывающие мыть руки, не таскать из холодильника чужую еду, убирать за собой, не брать чужих чашек, не оставлять мусор, не забывать платить за кофе. Страшно представить, сколько ограничений и правил они вываливают на своих учеников, подумала Энни. Зато в комнате была полнейшая тишина. Видимо, стены здесь звуконепроницаемые, догадалась Энни. Пройдясь по школьным коридорам, она уже поняла, какое это благо.

– Что, раскрыли наше секретное убежище? – спросил Ваймен, поднимаясь на ноги.

– Я позвонила в секретариат, и мне сказали, что вы тут, – ответила Уинсом.

– Смотрите-ка, что значит хороший детектив, – подал голос другой учитель.

Уинсом и Энни обменялись непонимающими взглядами.

Заметив это, Ваймен сказал:

– Вы уж извините моего коллегу. Он провел все утро с десятилетками и до сих пор никак не придет в себя.

– Ничего, все нормально, – ответила Энни и устроилась так, чтобы видеть одновременно всех учителей и контролировать ход разговора. Уинсом присела рядом и вытащила блокнот. – Мы не отнимем у вас много времени, – начала Энни. – Не хотим отрывать вас от работы.

Все трое дружно рассмеялись.

– Вы все преподаете как минимум двум ученикам, которые, по нашим сведениям, могут иметь отношение к нападению на Донни Мура, произошедшему на прошлой неделе в Истсайд-Истейте. Мы пока еще надеемся воссоздать полную картину происшедшего, и очень рассчитываем на вашу помощь. Не могли бы вы представиться и рассказать, какие предметы вы преподаете?

– Ну, кто я такой, вы и так знаете, – заметил Ваймен. – Я веду уроки актерского мастерства, прости господи.

Сидящий рядом с ним мужчина (тот самый шутник) добавил:

– А меня зовут Барри Чаплин, я учитель физики и физкультуры.

– Джилл Дреслер, – представилась их коллега, – преподаю арифметику и алгебру. Но никакой физкультуры.

– Вы все знакомы с Ники Хаскеллом? – спросила Энни.

Они кивнули.

– Он не часто балует нас своими визитами, – добавила Джилл.

– Да, мы уже знаем, что отметки у него, мягко говоря, не очень. Но иногда он все-таки приходит на занятия?

– Только если ему уже грозит отчисление, – сказал Барри Чаплин.

– А что Джеки Биннс?

– Примерно та же история, – ответил Ваймен и взглянул на коллег, ища поддержки.

– Ну, Биннс, возможно, почаще приходит, – заметил Чаплин. – Но ненамного.

– А парень, на которого напали? Донни Мур? – продолжала Энни.

– Донни неплохо учился, – сказала Дреслер. – Он совсем не подстрекатель, не лидер. Полностью ведомый парнишка. Он и к шайке Хаскелла-то присоединился, просто чтобы не слишком выбиваться из толпы. Тихий такой, безобидный.

– И в драки не ввязывается?

– Никогда, – покачал головой Чаплин. – В отличие от Хаскелла.

– А Хаскелл что, задира?

– Скажем так, он сам редко лезет на рожон, однако дерется часто. Просто он пониже многих сверстников, и те недооценивают уровень его физической подготовки. Вот тогда-то он всех и удивляет.

– Значит, считают его слабаком?

– Ну да. Хотя по физкультуре у него только пятерки, – добавил Ваймен. – Он парень сильный, шустрый, сообразительный. И координация у него хорошая. Я даже вам так скажу: если бы он захотел, из него бы вышел отличный футболист.

– А ему это неинтересно?

– Ну почему же. Но одного интереса недостаточно. Надо еще и волю иметь, и большое желание. А Хаскелл немножко мечтатель.

– Ну, он пока еще очень молод, – заметила Энни.

– Как и Мэтью Бриггс, защитник «Фулхэма», – парировал Ваймен.

– Тоже верно. Как бы то ни было, мы считаем, что Хаскелл что-то видел, но не хочет говорить об этом с полицией.

– Неудивительно, – сказал Чаплин. – Что же он, дурак, что ли? Его дружки уважать перестанут. Эти ребята своих не выдают. Даже заклятых врагов.

– У нас сложилось впечатление, что он чего-то боится, – добавила Энни.

– Биннса, что ли? Не верю, – покачал головой Чаплин. – Они пару раз встречались во время матчей, и Хаскелл его ни капли не боится. А ты как считаешь, Дерек?

– Согласен. Хаскелл – парнишка с характером. И сильный. Помимо футбола, он еще и боксом увлекается. И рестлингом. В общем, талантов у него много, а вот дисциплина хромает.

– Вы не считаете, что он лжет из страха, что Джеки Биннс ему отомстит?

– Категорически нет. Биннс не настолько уж крут. Обычный хвастун.

– Хаскелл никогда не продаст своего, – добавил Ваймен. – Он знает цену верности.

Энни вспомнила, что говорил об этом сам Ники Хаскелл: мол, ему плевать на какой-то там код чести, он просто ничего не видел. Интересно, насколько это близко к истине. Не похоже, чтобы он молчал из страха перед Биннсом. Может, не хотел предавать Биннса? Тоже маловероятно. Видимо, имеется пока неведомая полиции причина. Надо бы еще раз поговорить со всеми опрошенными. Хаскелл и Биннс – оба лидеры местных банд. Оба приторговывают наркотиками – в основном экстази, травкой, метом и ЛСД. Все знают, что Биннс носит с собой кнопочный выкидной нож, хотя достает его, только когда хочет кого-нибудь запугать или просто повыпендриваться. Но Донни Мура ранили обычным, не выкидным, ножом.

– Может, вы хотите рассказать еще что-нибудь? – предложила Энни.

– Вряд ли мы сможем чем-нибудь помочь, – ответила Джилл Дреслер. – Я знаю, что вы о них думаете, но вообще-то они неплохие ребята. Почти все. Ну да, они нарушают закон и приторговывают наркотой. Но это не какие-нибудь серьезные дилеры. Да и банды у них – одно название. Чтобы попасть в их компанию, вовсе не обязательно кого-нибудь прибить.

– Я так понимаю, нам надо радоваться и малому, – заметила Энни, поднимаясь со стула.

– Звучит это все странно, – продолжила Дреслер, – но Биннс не убийца, ей-богу.

– Это счастливая случайность, что пока еще никто не умер, – напомнила ей Энни.

– Ну да, – кивнула Дреслер, проведя ладонью по идеально гладким волосам. – Разумеется. Просто… понимаете, они не монстры какие-нибудь. Честное слово. Вот и все…

– Согласна, – сказала Энни. – Очень здорово, что вы защищаете своих учеников. Я прекрасно знаю, что никакие они не чудовища. Но кто-то из них врет, и пока мы не добьемся всей правды, дело нам не закрыть. Обстановка в районе накаляется, как вы и сами отлично знаете. Люди уже боятся выходить на улицу. Чего вы от нас хотите? Ввода войск? Чтобы патрули по всему району, словно это зона боевых действий? У нас в Иствейле нет нежелательных для визита районов, и мы не хотим, чтобы они тут появились. Потому я и задаю всем так много вопросов. – Энни протянула руку к сумке и вытянула оттуда визитку. – Если вдруг что вспомните, звоните по этому номеру. Не стесняйтесь. Мистер Ваймен, можно вас на два слова?

– Разумеется. Я вас провожу.

Как только они вышли в шумный коридор, Энни, вспомнив угрозы Жервез отправить в отставку всех, кто окажется причастным к самовольному расследованию, замедлила шаг, пропуская Уинсом вперед.

– Вы не могли бы объяснить, что вы делали пару недель назад в пабе «Красный петух» в компании Марка Хардкасла?

Ваймен удивился, но ответил, ни секунды не мешкая:

– Пили. Я же вам говорил, что мы с ним иногда выбирались попить пива и обсудить театральные дела.

– Говорили, – согласилась Энни, – но «Красный петух» – не лучшее место для тихих посиделок. Да и добираться до него неудобно.

– Ну, во время нашего визита там было довольно тихо.

В этот момент в Энни врезался хохочущий мальчишка, убегавший от толпы таких же весельчаков.

– Сондерс, смотри, куда идешь! – прикрикнул на него Ваймен.

– Да, сэр. Прошу прощения, сэр, – ответил Сондерс и пустился наутек.

– И чего я с ними вожусь? – тяжело вздохнул Ваймен.

– Мистер Ваймен, так что насчет «Красного петуха»?

– Кормят там неплохо. Да и пиво хорошее.

– Послушайте, – сказала Энни, – начнем с того, что этот паб вам не по пути. Он как минимум в трех километрах от Иствейла, в котором полно отличных заведений. Не говоря уж о том, что в «Красном петухе» отрываются в основном подростки. Пиво там довольно сносное, но еда – жуткая гадость. И непонятно – то ли вы вдруг захотели еще раз пообщаться с детишками, то ли надеялись, что не встретите там никого из знакомых.

– Ну, честно говоря, – помявшись, ответил Ваймен, – учитывая, как люди любят сплетничать и как они относятся к тому, что Марк был… э-э-э… имел нетрадиционные сексуальные интересы… в общем, мне показалось, что паб на отшибе подойдет нам больше прочих.

– Дерек, прекратите. В этом пабе напиваются ваши ученики. И вы совершенно открыто ездили с Марком в Лондон. Сами говорили, что иногда встречались с ним, чтобы попить пива, и что вам наплевать, гомосексуалист человек или нет, и что вашу жену вовсе не напрягала дружба с Марком Хардкаслом. И после этого вы хотите, чтобы я поверила, будто вы…

– Это вы прекратите, – остановившись, Ваймен повернулся к Энни лицом. – Мне не нравится ваш тон. С какой стати я должен рассказывать, в какие пабы хожу и почему? И с кем. Я не собираюсь ни в чем оправдываться.

– Чем был расстроен Марк Хардкасл во время вашей встречи?

– Я не понимаю, о чем вы, – отвернувшись, Ваймен зашагал вперед.

– Его расстроили ваши слова. А потом вы его успокаивали. Помните? Так в чем было дело?

– Бред какой-то. Ничего такого я не помню. Не знаю, кто рассказал вам всю эту чушь. Какие-то грязные отвратительные сплетни.

– Что, правда не помните? – удивилась Энни. Они дошли до дверей на улицу, и Ваймен вновь остановился. Энни поняла, что он больше не сделает ни шагу. – Забавно, – заметила она. – Потому что другим людям это очень хорошо запомнилось. – И, открыв дверь, она вышла к Уинсом, которая уже ждала на ступеньках. – До свидания, мистер Ваймен, – бросила Энни через плечо. – До скорого свидания.

11

Бэнкс заскочил в «Старый добрый Свисс-коттедж» – шумный паб с деревянными балкончиками, больше похожий на просторное горное шале, непонятно как очутившееся на людном перекрестке Авеню-роуд и Финчли-роуд. Там он перекусил бургером с картошкой и запил все это элем пивоварни «Сэм Смит Олд Брюер».

Перекусив, Бэнкс зашел в метро. Надо было добираться до станции «Виктория». В душном переполненном вагоне со всех сторон напирали пассажиры. Запахи такие, будто толпы попутчиков душ принимали очень давно. Бэнксу сразу вспомнилось, как он ездил на работу в Лондон летом. Утром вокруг реяли ароматы духов и дезодорантов, а вечером усталые и угрюмые лондонцы пахли преимущественно потом. Выходя со станции, Бэнкс тайком понюхал свою подмышку – к счастью, его дезодорант пока действовал исправно.

Бэнкс без труда нашел гостиницу, в которой обычно останавливался Ваймен. В пяти минутах ходьбы от метро, в переулке рядом с Уоррик-Уэй.

Табличка в окне оповещала, что имеются свободные номера по тридцать пять фунтов за ночь. Удивительно дешево. У Ваймена, наверное, туговато с деньгами – жена работает на полставки, да и запросы у двух детей-подростков постоянно растут. Учителям сейчас платят прилично, но не более того. Понятно, почему Ваймен жил в подобных гостиницах и обедал в «Зиззи».

Впрочем, несмотря на дешевизну, тут было весьма уютно. Холл очень чистый, недавно отремонтированный. Впустил Бэнкса пухлый пакистанец с бородкой и блестящей лысиной. На нем был фартук, и он деловито пылесосил ковры, от этого занятия Бэнкс отвлек его своим звонком. Звали его Мохаммедом, он почтительно поинтересовался, что мистеру угодно. Из глубин гостиницы донесся аромат карри, и Бэнкс непроизвольно сглотнул слюну, хотя совсем недавно съел бургер. Решил, что надо будет сводить Софию в индийскую забегаловку поесть карри. Они и с собой дают, можно попросить, чтобы упаковали.

Бэнкс достал удостоверение, Мохаммед внимательно его изучил и обеспокоенно нахмурился:

– Надеюсь, никаких неприятностей?

– Не волнуйтесь, для вас – никаких. Просто хочу задать несколько вопросов, – успокоил его Бэнкс. Потом описал внешность Ваймена и сказал, когда тот приезжал в Лондон. Мохаммед мгновенно понял, о ком речь.

– А, мистер Ваймен! – радостно воскликнул он. – Да-да, один из моих постоянных клиентов. Очень хороший джентльмен. Образованный. Он ведь учитель, не абы кто.

Судя по акценту, Мохаммед рос в южной части Лондона.

– Да, это мне известно, – кивнул Бэнкс. – В те дни, которые я назвал, он у вас останавливался?

– Насколько я помню, да. Это ведь было недавно. Но на всякий случай проверю. – Мохаммед отошел за стойку и принялся перелистывать толстую тетрадь. – Да, точно. На позапрошлой неделе он заехал к нам в среду днем, а выехал в субботу.

– Вам не показалось, что он как-то изменился?

– В каком смысле?

– Я и сам не знаю, – улыбнулся Бэнкс. – Вам не показалось, что его что-то тревожит? Или, может, он был раздражительным? Веселым? Грустным?

– Нет-нет, такой же, как всегда. Я никаких перемен не заметил. Всем был доволен, в хорошем настроении.

– Во сколько он уехал?

– Утром, в одиннадцать.

Все это вполне соответствовало показаниям самого Ваймена. По его словам, съехав из гостиницы, он пообедал, успел до поезда пройтись по книжным магазинам и заглянуть в Национальную галерею. А в четверть восьмого вечером вернулся, его на вокзале встретила жена.

– Куда он ездил и чем занимался, пока жил у вас в гостинице? Не знаете?

– Я не шпионю за своими гостями, мистер Бэнкс, – нахмурился Мохаммед.

– Разумеется. Но вы ведь видели, когда он уходил и приходил. Он все ночи провел здесь?

– Как я понял, да. Каждое утро кровать у него выглядела так, будто в ней спали. И к завтраку он всегда спускается.

– Вы, наверное, не сможете сказать, в какие часы он уходил из гостиницы и возвращался?

– Нет. Но обычно он уезжает сразу после завтрака, примерно в девять утра. Иногда в середине дня заскакивает на часок. Наверное, отдыхнуть. Потом вечером опять уходит. У нас ведь нет ресторана, и гостям мы подаем только завтрак. Так что он вел себя точно так же, как остальные постояльцы.

– А когда он возвращался вечером? Поздно?

– Не так уж и поздно. Несколько раз я видел, как он входил в холл около одиннадцати вечера. Я в это время как раз заканчиваю уборку и проверяю, чтобы к утру все было готово.

– А гости к нему ходили?

– Мы не приветствуем посторонних в нашей гостинице. Опять-таки, я не слежу за своими клиентами и вовсе не всегда сижу тут, как на посту, так что ему ничего не стоило провести к себе в номер посетителя. Но это маловероятно. Не похоже на него.

– Мистер Ваймен наезжал к вам регулярно?

– Да. Рассказывал мне, что в Лондоне по театрам ходит, по галереям разным, кино смотрит. Жаловался, что редко удается к нам вырваться. У школьных учителей, конечно, много выходных и большой отпуск, но не всегда есть возможность провести их в свое удовольствие.

«Сейчас расплачусь», – подумал Бэнкс, который в этот момент тоже мог наслаждаться отпуском. И ведь сам виноват: никто не заставлял во все это ввязываться.

– Мистер Ваймен – образцовый клиент, – продолжал Мохаммед. – Он никогда не шумит, ни на что не жалуется. Очень вежливый человек.

– Это здорово, – согласился Бэнкс. – Моя просьба может показаться вам странной, но все же: вы позволите взглянуть на номер, в котором он останавливался в последний раз?

– Просьба и впрямь необычная, – почесал бороду Мохаммед. – Мистер Ваймен предпочитает останавливаться в одном и том же номере, если, конечно, там никто не заселен. Цены у нас разные, зависят от уровня комфорта и количества услуг. Но мистер Ваймен человек непривередливый, его не смущает то, что туалет и душ не в номере и что сильно слышен уличный шум.

– То есть он останавливается в самом дешевом номере?

– В общем, да.

– И он всегда свободен?

– Почти всегда. Вам, кстати, повезло. Сейчас он тоже пустует. Но что вы там надеетесь найти? Ведь после мистера Ваймена там уже жили другие постояльцы, и номер регулярно убирали. За это я ручаюсь. Готовкой занимается моя жена, а я уборкой.

– Когда вы прибирались в номере мистера Ваймена после его последнего визита, не попалось ли вам чего-нибудь приметного?

– Нет. Я… хотя погодите… – Мохаммед задумчиво погладил бороду. – Помнится, из-за батареи вывалилась какая-то бумажка. За ними всегда очень неудобно пылесосить, слишком мало места.

– Что за бумажка? – заинтересовался Бэнкс.

– Визитная карточка. Я бы и не заметил, но она оказалась слишком большой и застряла в хоботе у пылесоса. Пришлось хобот снимать и доставать эту карточку. Я еще тогда подумал, что она вылетела из кармана рубашки, когда мистер Ваймен раздевался. Вообще-то он человек аккуратный, ничего не разбрасывает.

– Вы ее, случайно, не сохранили?

– Нет. Выбросил вместе с остальным мусором.

– И, конечно же, не запомнили, что на ней было написано?

– Представьте, запомнил, – сказал Мохаммед. – Имя и фамилию.

– Ну и?

– Том Сэвидж. Вы бы и сами их запомнили. Правда?

– Правда, – согласился Бэнкс.

– Если бы увидели рядом с ними такие слова, – хитро улыбаясь, добавил Мохаммед, – «Том Сэвидж, частный детектив». Прямо как «Томас Магнум, частный детектив», ну тот, в сериале про сыщика, который вьетнамский ветеран. Или как Сэм Спейд из «Мальтийского сокола». Видите ли, я просто обожаю американские детективы.

– Может, эту карточку обронил кто-то еще? Например, предыдущий жилец?

– Нет, – помотал головой Мохаммед. – Я очень тщательно убираюсь, я бы заметил.

– Спасибо. Вы мне очень помогли, – поблагодарил Бэнкс. – Что-нибудь еще необычное в этой визитке было?

– Вмятина в левом верхнем углу, как от скрепки, – вспомнил Мохаммед.

– Ни адреса, ни номера телефона вы уж точно не запомнили?

– Нет, к сожалению.

– Не беда, – сказал Бэнкс. – Это не так сложно узнать.

– Вы все же будете осмотривать номер? – спросил Мохаммед.

– Да, если можно.

– Конечно. Пойдемте, я вас провожу.

Мохаммед снял ключи с крючка на стене и вышел из-за стойки. По застеленным коврами лестницам они с Бэнксом поднялись на третий этаж. Мохаммед открыл одну из дверей. Номер оказался крошечным, но чистеньким и каким-то жизнерадостным благодаря светлым, со светлыми же полосочками обоям. Между кроватью и батареей стоял стул с высокой спинкой, на которую так удобно вешать одежду. Визитка, забытая в кармане, легко могла выскользнуть и провалиться за батарею. Телевизора Бэнкс не заметил, кровать была узковата. Зато у окна, выходившего на дорогу, примостилось уютное кресло.

С улицы доносился шум машин. Наверное, тут никогда не бывало тихо, даже ночью. Окна в гостинице были одинарные, вполне звукопроницаемые. Видимо, сон у Ваймена крепкий.

Но в целом номер показался Бэнксу очень удобным и симпатичным, а цена просто смешная. Он и сам с радостью бы тут пожил. Большинство отелей возле Виктория, где ему доводилось останавливаться, не шли ни в какое сравнение с этой гостиницей.

– А тут у вас хорошо, – сказал он Мохаммеду. – Понятно, почему мистеру Ваймену так полюбился этот номер.

– Комната маленькая, но очень уютная, – согласился Мохаммед.

– А телефон имеется?

– Платный, в коридоре.

– Ничего, если я немного тут пошарю?

– Пожалуйста. Правда, едва ли что нашарите, – сказал Мохаммед.

Бэнкс был вынужден с ним согласиться. Заглянув под кровать, он не обнаружил там ровным счетом ничего. Даже пыли. Мохаммед и впрямь очень тщательно следил за своими номерами. В шкафу тоже ничего не оказалось, за исключением вешалок, которые загремели, стоило Бэнксу открыть дверцу. На тумбочке лежала распечатка с указанием времени завтрака, шариковая ручка и блокнот.

В верхнем ящике тумбочки обнаружилась вездесущая «Гидеоновская Библия».

– Извините, что побеспокоил, – сказал Бэнкс.

– Да ничего. Вы уже закончили?

– Думаю, да. Спасибо, что ответили на мои вопросы и позволили взглянуть на номер. – Вслед за Мохаммедом Бэнкс спустился по лестнице. Он остановился на лестничной площадке первого этажа, возле телефонного автомата. Ни справочника, ни нацарапанных или написанных на стене номеров.

– Вы не знаете, он звонил кому-нибудь, пока был тут? Или, может, кто-то звонил ему? – спросил Бэнкс.

– Вряд ли. Хотя я мог и не заметить. Надеюсь, с мистером Вайменом будет все в порядке.

– Я тоже, – сказал Бэнкс, взял визитку Мохаммеда и с улыбкой пожал ему руку. – Я тоже.

Детективное агентство, судя по всему состоявшее из одного человека, находилось в непримечательном офисном здании на Грейт-Мальборо-стрит, между Риджент-стрит и Сохо. Бэнкс узнал адрес из справочника «Желтые страницы». Перед входом в здание курили местные работники, одетые в джинсы, а вовсе не в костюмы, и болтали с курьерами. Ведь теперь офисному люду покурить можно только на улице, в здании – ни-ни.

Поднявшись на дребезжащем лифте на пятый этаж, Бэнкс нашел дверь с надписью «Том Сэвидж, детективные расследования. Прежде чем входить, пожалуйста, нажмите на звонок». Бэнкс, не вняв просьбе, сразу зашел внутрь. Он рассчитывал увидеть не совсем трезвого ражего детину, готового припечатать вас острым словцом и у которого среди ящиков с картотекой маячит полупустая бутылка виски.

Почему, спрашивается? Он ведь лично знал многих частных детективов, совершенно не похожих на экранных сыщиков. Как выяснилось, у Сэвиджа имелась секретарша, и она, между прочим, не ногти красила, а раскладывала по ящикам папки с документами. Для этого девушке в узких, с заниженной талией джинсах пришлось нагнуться, отчего часть ее прелестей утратили покров тайны, да и вообще покров.

Услышав шум шагов, она вскочила, подтянула джинсы и густо покраснела. Она не сомневалась, что Бэнкс смотрела именно туда, куда он смотрел.

– Да? – с вызовом сказала она. – Я что-то не слышала звонка. Чем могу помочь?

– А я и не звонил, – объяснил Бэнкс. – Мистер Сэвидж у себя?

– Вам назначено?

– Вообще-то нет.

– Извините, но…

Бэнкс предъявил ей удостоверение.

– Почему сразу-то не сказали, что из полиции? – нахмурилась она.

– Ну, вот сейчас говорю. Какая разница-то?

Девушка еще раз посмотрела на удостоверение:

– Алан Бэнкс… Вы, случайно, не отец Брайана Бэнкса?

– Да. А что?

– Ого! – Она прижала ладони к щекам, и Бэнксу показалось, что она готова прыгать от радости. – Надо же! Вы отец Брайана!

– Извините, я что-то не…

– Я обожаю «Голубые лампы». Обалдеть! Я всего полмесяца назад была на их концерте. Брайан просто супер! Я сама немножко играю на гитаре и пишу песни, для любительской группы, конечно, но все равно… А когда он начал играть? Он вообще много занимался?

– Еще подростком. На мой взгляд, он уделял гитаре даже слишком много внимания, в ущерб урокам, – ответил Бэнкс.

Девушка хихикнула. Улыбка очень шла этой длинноволосой блондинке – хорошенькое личико с высокими скулами, яркими зелеными глазами и россыпью веснушек сразу становилось необыкновенно обаятельным.

– Вы уж извините. Визжу тут, как школьница. – Она протянула ладонь: – Том Сэвидж. Очень рада с вами познакомиться. Вообще-то мое полное имя Томасина, но мне показалось, что с таким в этом бизнесе далеко не уедешь. Согласны?

Бэнкс постарался скрыть свое удивление:

– А Сэвидж?

– Нет, фамилия настоящая.

– Здорово. А как вы догадались, кто я? – полюбопытствовал Бэнкс.

– Прочла статью о группе вашего сына. В интервью он упомянул, что его отец – старший инспектор полиции Северного Йоркшира. Так что совпадением это быть не могло. Ох, извините, я вас совсем заболтала. Просто такая неожиданность…

– Да ничего. Мне приятно. Очень горжусь своим сыном, – улыбнулся Бэнкс.

– И правильно делаете. Пойдемте в кабинет, там будет удобнее разговаривать. – Она обвела рукой приемную. – Вот, пока приходится все делать самой. Даже возиться с бумагами. На сегодня у меня встреч не назначено, поэтому никакого дресс-кода. Решила устроить генеральную уборку.

– Понятно, – кивнул Бэнкс, заходя вслед за Томасиной в кабинет. Стены показались ему тонкими и хлипкими. Вид из окна тоже не поражал воображение – просто потому, что в кабинете не было окон. На чистом, незахламленном столе Бэнкс заметил тоненький «Мак-Эйр».

– Моя единственная блажь, – улыбнувшись, девушка похлопала по компьютеру. – Заметила, что вы обратили на него внимание.

– Это потому, что я о таком же мечтаю, – объяснил Бэнкс.

– Так чем я могу вам помочь? – положив руки на стол, спросила Томасина.

– Еще не знаю, сможете ли. Я нашел вашу визитку в номере отеля, где останавливался подозреваемый в убийстве.

Конечно, на самом деле все было не совсем так, но Бэнкс приврал, надеясь, что так будет проще развязать Томасине язык.

– И что? Вы подумали, что я… – Она, растерянно поморгав, ткнула в себя пальцем. – Что он нанял меня в качестве… исполнителя?

– Я не сомневаюсь, что он нанял вас, руководствуясь исключительно тем, как звучит ваше имя. Том Сэвидж. Сразу представляешь себе крепкого и умного пройдоху, которому любая задача по плечу.

– Ну да, а если бы он знал, что на самом деле Том – это Томасина…

– Вот именно. Как бы то ни было, я и не думал обвинять вас в убийстве.

– Слава тебе господи.

– Просто хотел узнать, не обращался ли к вам за помощью некий Дерек Ваймен, и если обращался, то в чем эта помощь заключалась.

– Понимаете, – взяв ручку, Томасина машинально принялась что-то рисовать, – это ведь конфиденциальная информация, – на Бэнкса она не глядела. – Я частный детектив, и ко мне приходят те, кто не желает, чтобы об их проблемах узнали окружающие. И полиция, разумеется.

– Это я отлично понимаю. И не собираюсь никому ничего сообщать.

– Все равно, – покачала головой Томасина. – Я не могу вот так взять и рассказать, кто мои клиенты и зачем они меня нанимают. Но поверьте, я действую исключительно в рамках закона.

– Я совершенно в этом не сомневаюсь. – Бэнкс сделал паузу. – Послушайте, мне нужна ваша помощь. Я здорово рискую, занимаясь этим расследованием, и мне необходимо знать, оправдан ли этот риск. Если я ошибаюсь, то… гм… даже не знаю, что мне будет. Но если я прав…

– Если вы правы, состоится суд, на котором вы обяжете меня выступить и дать свидетельские показания.

– Нет, такого не будет. Обещаю.

– Ну-ну, как же. И продажной шлюхой меня тоже потом считать не будут, да?

– А вы циничны, я бы сказал, не по возрасту, – заметил Бэнкс.

– Я просто защищаю свои интересы. – Томасина посмотрела Бэнксу в глаза. – Сами видите, клиенты у меня в приемной не толпятся – несмотря на стильное и крутое имечко. Если честно, я едва свожу концы с концами. И вы думаете, что я ради вас разрушу к чертям свою репутацию?

– Почему вы не найдете себе другую работу? Более доходную?

– Потому что мне нравится эта работа! И я с ней хорошо справляюсь. Сначала я нанялась в крупное агентство. Отучилась, получила диплом. И решила открыть свою контору. Я окончила кучу курсов, и все с отличными отметками. Мне двадцать семь лет, у меня за плечами юридическое и криминологическое образование и еще пять лет стажа в очень серьезной фирме. С какой стати я должна искать другую работу?

– Но у вас нет клиентов и едва хватает денег на аренду офиса…

Томасина отвела взгляд и покраснела:

– Клиенты появятся. Просто нужно немного подождать. Я ведь только начала.

– Извините, – сказал Бэнкс. – Не подумайте, что я пытаюсь вас запугать. Просто мне действительно нужна ваша помощь. Честно говоря, на расследование этого дела у меня столько же прав, сколько, например, и у вас.

– Вы ведете неофициальное расследование?

– В общем, да.

– То есть по собственной инициативе? Ничего себе! – Она отшвырнула ручку. – Мало того что пытаетесь выудить у меня конфиденциальную информацию, так у вас еще и расследование без санкций! Почему вы никак не оставите меня в покое и не прекратите отнимать у меня время?

– Потому что времени у вас – вагон и маленькая тележка. Или вам не терпится продолжить разборку папочек?

Бэнкс мог поклясться – в ее глазах блеснули слезы. Скверно. Он бы предпочел видеть ее счастливой и довольной. «Да уж, – подумал он. – Какая же ты скотина, обидел такую милую девушку». Но потом решил, что хватит уже угрызаться. Пусть не распускает нюни. Сыщик должен иметь стальные нервы. А если она такая неженка, пусть лучше поймет это побыстрее. Впрочем, Томасина все же не расплакалась. Выходит, она куда сильнее, чем кажется. Бэнкс порадовался и за нее, и за себя.

– Зачем? Чтобы вы смогли еще раз взглянуть на мою задницу? Не думайте, что я не заметила, как вы на меня пялились.

– Задница у вас чрезвычайно симпатичная, – честно сказал Бэнкс.

Томасина так на него глянула, что Бэнкс приготовился к атаке: сейчас она в него что-нибудь швырнет. Например, тяжелое стеклянное пресс-папье, прижимавшее к столу стопку счетов. Но ничего подобного – откинулась на спинку кресла, взъерошила пальцами волосы и расхохоталась.

– Ну вы и тип, – сказала она, – тот еще.

– Раз тот, значит, вы мне поможете?

– Я знаю закон. Он предписывает сотрудничать с полицией только в том случае, если того требует сложившаяся ситуация. Но я не знаю ничего о вашей ситуации.

– Это сложно объяснить, – сказал Бэнкс.

– И все же попытайтесь. Я не тупица и умею слушать.

– Вы слыхали о недавнем происшествии в Иствейле? Там погибли двое мужчины.

– Два гея? Конечно. Типичное убийство с последовавшим за ним суицидом.

– Да, очень на то похоже.

– А вы считаете, что все было не так?

– Нет-нет. Я верю, что Марк Хардкасл избил до смерти Лоуренса Сильберта крикетной битой, а потом повесился. Я просто не верю, что ему в этом никто не помогал. Если это можно назвать помощью.

– Я вся внимание.

Бэнкс стал излагать свою версию, подкрепленную сюжетом «Отелло». Каждый раз, когда ему приходилось ссылаться на козни Яго, он поражался, до чего глупо это все выглядит. Под конец рассказа он обычно и сам себе не верил. Но Томасина не подняла его на смех. Нахмурившись, сцепила пальцы и почти минуту молчала после того, как Бэнкс завершил свое повествование. А минута – это долго.

– Ну? – спросил Бэнкс, не в силах больше ждать. – Что скажете?

– Вы и правда думаете, что все так и было?

– Да, мне кажется, это вполне вероятно.

– И какие есть улики в пользу вашей версии?

– Никаких. – Бэнкс категорически не собирался рассказывать ей о встрече с господином из разведки.

– Мотив?

– Ничего определенного. Пока единственный более-менее приемлемый вариант – профессиональная зависть.

– То есть, по сути, вы опираетесь лишь на то, что Ваймен делал постановку «Отелло», встречался с Хардкаслом в Лондоне за день до его смерти, что у них были определенные разногласия и что они вместе пили пиво в пабе на отшибе, за три километра от города?