Текст книги "Современная австралийская новелла (сборник)"

Автор книги: Питер Кэри

Соавторы: Алан Маршалл,Джуда Уотен,Мэри Тейчен,Том Хангерфорд,Хэл Портер,Джон Моррисон,Дэл Стивенс,Джеффри Дин,Дональд Стюарт,Уильям Невил Скотт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Олаф Руэн

Домик возле парка

Фрамуга разбилась вдребезги; и осколок стекла, пролетев через комнату, впился в щеку Джона.

Булыжник, величиной с половину кирпича, упал на кружевную скатерть, покрывавшую полукруглый журнальный столик возле окна, и осколки градом посыпались туда, где мгновенье назад стояла Андреа.

Из раны на виске, у самого глаза Джона, полилась кровь, она стекала по щеке на белый воротник рубашки; на какой-то миг в комнате все замерло, кроме этой маленькой, появившейся вдруг струйки.

Брат и сестра застыли на месте, вглядываясь в черноту ночи.

Легкий ветерок, влетев через зияющую дыру в окне, всколыхнул штору, Андреа повернулась и истерически закричала:

– Ты ранен!

Джон дотронулся до порезанной щеки и с изумлением посмотрел на окровавленные пальцы.

– Хулиганьё, – сказал он.

Он бросился к двери и распахнул ее. Из темноты проступили просторы парка, обрамленного высокими эвкалиптами и мрачными смоковницами. На вершине холма шелестел листьями ветер; на обнесенном белой оградой широком овальном стадионе было пустынно – лишь звезды да уличные фонари тускло освещали его.

– Может, это случайно, – робко, неуверенно сказала Андреа.

Она старалась видеть во всем только хорошее, и Джон пробормотал что-то, как бы соглашаясь, хотя знал наверняка, что никакой случайности здесь нет. Если бы это был крикетный мяч…

Никто не бежал по парку, у входа не видно ни одной машины. А может, она только что отъехала?

Из соседних кварталов доносился глухой шум редких автомобилей.

– Боже мой, всё в крови! – крикнула Андреа и бросилась за пластырем..

Когда она вытирала его лицо влажным полотенцем и накладывала пластырь, зазвонил телефон. Джон, сидевший на ручке кресла, чтобы сестре было удобнее, встал и взял трубку.

Хриплый, низкий и приглушенный голос сказал:

– Ну как, Дарби, доволен? Это только начало.

– Кто говорит? Кто это? – Джон поспешил прервать хриплый грубый смех.

В голосе появился металл.

– Можешь не сомневаться, не твой друг. И камушек этот – не с неба свалился. Это для тебя, Дарби. Мое дело – предупредить.

– Но я не… Послушайте! Кто это? Кто говорит?

Голос снова изменился, из трубки хлынул поток площадной брани. Остолбенев от изумления, Джон прикрыл рукой трубку, прежде чем повесить ее, – сестра стояла совсем рядом, за его спиной.

Не успел он сделать и трех шагов, как телефон зазвонил снова, машинально Джон снял трубку и услышал тот же голос.

– Знай, Дарби, – ты у меня в руках. Мне все известно про твоих баб; мне много чего известно. И камушек этот – первый. Погоди, дождешься второго. И передай своей сестрице…

Нецензурные слова сыпались в таком изобилии, что теряли свое значение. Они звучали странно, словно их произносил намеренно человек, не понимавший их смысла. Джон нажал на рычаг – брань прекратилась.

– Кто это? Кто это? – повторяла Андреа дрожащими губами, раскрыв широко глаза.

– Иди спать, родная. Успокойся. Я все выясню. Иди ложись, я принесу тебе молока.

– Может, это просто шутка.

«Ничего себе шуточка», – подумал он.

– Надеюсь, ты права, малышка. А теперь иди ложись.

Телефон зазвонил опять, когда он разогревал молоко на газовой плите. Он снял трубку, поднес ее к уху и сразу же нажал на рычаг, но трубку на место не положил.

Сестра позвала его, он принес ей чашку молока и поставил на столик возле кровати; Андреа схватила его за руку.

– Мне страшно, – шепотом сказала она, он погладил ее по плечу.

– Не беспокойся, дорогая, – бодро сказал он. – Я позабочусь обо всем.

– Неужели это сэр Джеймс? Неужели он подстроил все это? – спросила она и посмотрела поверх шторы – в бемском стекле фрамуги отражались возносящиеся к звездам огни особняка. – Мы стали ему поперек горла, ты же знаешь, что это за человек.

Он рассмеялся, но смех прозвучал натянуто.

– Сэр Джеймс не посмел бы. Не станет он рисковать своей репутацией, – сказал Джон.

Он поцеловал сестру в щеку и, выключив верхний свет, вышел из комнаты.

Ha следующий вечер, когда другой камень разбил еще одну фрамугу, у Андреа началась истерика.

Теперь они не появлялись на крытой веранде, выходящей в парк. Летом она служила укрытием от жары, но из предосторожности, несмотря на духоту, они оставались в гостиной.

Джон взял сестру на руки, успокоил ее и отнес в кровать, а потом вернулся, чтоб позвонить в полицию.

Бодрый голос с убийственной медлительностью расспрашивал его о подробностях происшествия.

– Пришлем машину, – сказал он.

Не успел Джон окончить разговор, телефон зазвонил снова. На этот раз он несколько минут слушал, как его поносят. Голос был не тот, что накануне, – брань для него была делом привычным. И на этот раз Джона обвиняли во всех смертных грехах, в том, что нормальные люди считают половыми извращениями, а Джон, как известно, был человеком нормальным.

Нажав на рычаг, Джон Дарби позвонил на телефонную станцию, и ему обещали переключить аппарат на одностороннюю связь, а до замены номера контролировать все звонки.

Двое прибывших полицейских действовали педантично, но по-деловому. Они осмотрели разбитые окна – первое временно закрывала асбестовая плита, возле другого на полу веранды все еще были разбросаны осколки.

– Здоровенный булыжник, – сказал один из полицейских, – с большого расстояния не кинешь.

– Значит, тот, кто бросал, рассчитал все как надо.

Джон был благодарен полицейским за то, что они не стали допрашивать сестру; и в лучшие времена Андреа стеснялась незнакомых людей, нервы у нее были не в порядке.

Любое нарушение заведенного уклада выбивало ее из колеи, и он уже договаривался о том, чтобы отправить Андреа на ферму к старшей сестре; это был вынужденный шаг – характер у его зятя был тяжелый.

Полицейские осмотрели участок.

– Они могли появиться откуда угодно, – сказал один из них. Он был прав. Овальная форма стадиона делала его доступным со всех пяти улиц.

– У вас возле дома нет наружного освещения, – сказал другой полицейский, как бы обвиняя.

Джон сделал попытку оправдаться.

– Но, позвольте, в этом не было необходимости. По вечерам, в хорошую погоду, я даже бегал по краю поля для тренировки – и света вполне достаточно, через дорогу на улице горят фонари. Но я непременно установлю наружное освещение. Перед входной дверью повешу лампу побольше.

– Вот это правильно, – одобрил полицейский, тот, что помоложе, а другой сказал:

– А я бы и сам не прочь потренироваться в беге.

– Я теперь не бегаю, – сказал Джон. – Не могу оставить Андреа одну.

Через пять минут после отъезда полицейской, машины примчалась «скорая помощь». Сидя у кровати сестры, Джон услышал вой сирены – сердце его упало: он понял, куда спешит эта машина.

Взвизгнув тормозами, «скорая помощь» остановилась перед большим, сверкающим огнями особняком, где царил сэр Джеймс, – у подъезда там всегда стояло несколько автомобилей, – а потом повернула к погруженному в темноту коттеджу Дарби.

Шофер выпрыгнул из кабины и побежал по дорожке.

– «Скорая помощь», – объявил он, когда властно прозвучал звонок и Дарби открыл дверь.

– Вас не вызывали, – возразил Дарби.

Шофер проверил адрес, записанный в наряде. Джон отрицательно покачал головой.

– Все правильно, рядом с парком… Других домов здесь нет?

– Это сделали нарочно. У нас тут неспокойно.

В эту ночь ему, видно, не суждено было заснуть. И когда в дверь постучали, он взял в руки палку. Перед ним стоял Билл Гейдж, сосед, живущий в доме у дороги.

– Зашел узнать, не нужно ли чего, – сказал он. – Звонил по телефону, но меня не соединили, пришлось отвечать на кучу разных вопросов, похоже, у вас тут какие-то неприятности.

– Неприятности – это точно, – шепотом сказал Джон.

– Я видел, как к твоему дому подъехала полицейская машина, а потом «скорая помощь».

Гейдж, глядя на осколки стекла, все еще не убранные с пола, хотел было пройти в знакомую уютную комнату, но Джон подтолкнул его к дверям и вышел за ним на тропинку.

Они остановились в тени под большой магнолией, и здесь Джон рассказал ему о событиях двух минувших ночей.

– Меня трясет как в лихорадке, – сказал он, – места себе не нахожу. Но нельзя подавать виду: Андреа – комок нервов. Бог даст, отвезу ее завтра к Мардж; хоть она будет в безопасности.

– Но кому понадобилось все это? Ты подозреваешь кого-нибудь? – спросил Билл. – Послушай, а может, это агенты по продаже недвижимости? Я слышал, они нанимают хулиганов, чтобы те выживали жильцов. Читал где-то о бандах, которые могут освободить любой дом. На Кингс-кроссе нанимают молодых ребят, чтобы эта шпана всю ночь напролет орала и буянила под окнами. А ведь агенты по продаже недвижимости обращались к тебе?

– Да. Но все было по закону. Ассоциация футболистов хотела устроить здесь свой клуб. Они не могли найти подходящего дома на территории парка.

– Как же, помню, они заручились поддержкой больших шишек.

Но они действовали в открытую, а потом сделал заход Дестрайн со своими миллионами. – Он кивнул головой в сторону особняка.

– Сэр Джеймс? На него это похоже. На каждом Шагу вопит о том, что твой домишко портит вид из его окон. А цену-то он предлагал приличную?

– Солидную. Но я не хочу уезжать отсюда. И когда я отказался, он взвился. С тех пор добрым соседом его не назовешь.

– А раньше у вас с ним все было в порядке? И зачем это ему понадобился твой дом?

Особняк Дестрайна стоял на просторном участке, окруженный тенистыми деревьями; к нему вели асфальтированные дорожки для подъезда машин.

– Он объяснял мне: надо будет вырубить большие деревья, сделать теннисный корт. И футбольная Ассоциация, пожалуй, сможет устроить здесь свой клуб. Да и сам он не прочь был выступить в роли щедрого патрона: эдакий благородный жест – на благо общества. Правда, разговоры эти он вел в прошлом году, до того как ему пожаловали дворянство.

– И он продолжает давить на тебя?

– Ну как тебе сказать, не то чтобы в открытую. С тех пор ко мне, правда, не раз обращались со странными предложениями. Месяца два подряд приставал какой-то тип с кукольным личиком, плел всякую сентиментальную чепуху.

Разговор с Биллом немного успокоил Дарби.

После ухода Гейджа к особняку собственной персоной подкатил сэр Джеймс. Он вылез из машины и вбежал в дом с видом человека, озабоченного важными делами.

Наутро, когда Дарби проснулся, в комнате воняло, как в хлеву. Бочки с навозом опрокинули прямо на крыльцо, и вонючая жижа через входную Дверь вползала в дом.

Он получил освобождение с работы, собрал вещи рыдающей Андреа и повез ее к сестре на ферму, жила она далеко, за девяносто миль.

По пути он заехал к электрику и ненадолго появился в чертежном бюро, где занимал должность старшего служащего – он имел право принимать самостоятельные решения при условии, что впоследствии их одобрит Совет директоров, и получал за свои труды весьма скромное вознаграждение.

В этот вечер он ужинал в городском ресторане. На обратном пути при виде «роллс-ройса» у соседских ворот Джон Дарби принял решение. Он поднялся к особняку по асфальтовой дороге и позвонил у входной двери. Сэр Джеймс открыл тотчас же; можно было подумать, что он ждал его.

– У меня возникли кое-какие неприятности, – начал Дарби; узкие, как у ящерицы, глазки сэра Джеймса были непроницаемы.

– Весьма сочувствую, Дарби, – сказал он. – Видит бог, весьма сожалею. В таких случаях трудно помочь. Когда за тобой начинают охотиться – плохо дело. Но вы меня удивляете. Я и понятия обо всем этом не имел.

– Я-то думал, что вы по крайней мере слышали вой сирен, – возразил Джон.

– Видите ли, я редко бываю дома. Особенно в последнее время. Вот и сейчас я должен бежать. – Он взглянул на часы, массивное изделие с множеством циферблатов. – Боже праведный, я уже опаздываю. Рад бы помочь вам, Дарби. – С этими словами сэр Джеймс захлопнул дверь.

Джон направился к своему домику, который все еще казался ему уютным и приветливым. Он остановился возле почтового ящика и вынул оттуда конверт без адреса, где лежал ключ от входной двери.

Он обошел дом сбоку, там, где чахлая живая изгородь отделяла крытую веранду от парка, – красные перышки каллистемона только-только начали проклевываться на свет божий.

Вверху на крыше, под карнизом, электрик установил несколько больших ламп. «Нельзя сказать, что красиво, зато будет светло, – подумал он. – И выглядит вполне внушительно».

Вечером, вынося мусор, он заметил, как на дорогу выскользнул «роллс-ройс».

Минут через двадцать третий камень врезался в третье окно. Джон бросился к новому рубильнику – поток света залил все вокруг; где-то в глубине парка мелькнул человек; петляя, он бежал к воротам, откуда доносился шум включенного мотора автомобиля; судя по звуку, машина была спортивная.

Джон выскочил на улицу и наткнулся на взволнованного Билла Гейджа.

– Я засек его, Джон. Я запомнил его номер, – взволнованным шепотом сказал Гейдж, – какой-то парень в спортивной машине; он только что проехал мимо с выключенными фарами. Ты устроил в парке настоящую иллюминацию!

– Как тебе удалось засечь его? – спросил Джон.

– Я заметил эту машину примерно полчаса назад. Хотел позвонить тебе, но вспомнил, что у тебя изменился номер телефона. Он ехал по дороге с выключенными фарами; когда машина остановилась, я, честно говоря, подумал, что какой-то тип приехал в парк поразвлечься со своей пташкой. Но он дважды просигналил фарами. И тогда я вернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Никакой пташки. Сидит один в машине за рулем. И тогда я записал его номер. Номер – Н. П., знаешь, бывают такие с инициалами владельцев. Н. П. – 1304. «Странно, – подумал я, – сидит за рулем один, сигналит». И тут на своем «роллс-ройсе» появился сэр Джеймс; развернулся на полном ходу – только его и видели. А потом я услышал звон стекла, увидел яркий свет в парке и как отъехала спортивная машина. Хорошо, что я следил за ним. Далеко он не уехал. Я слышал, как он остановил машину.

– Странно, не станет же он возвращаться, по крайней мере сегодня. – Джон подумал немного. – А может, он остановился, чтобы подобрать своего напарника.

– Похоже, он заехал на соседнюю улицу. Может, он еще там. Пойдем посмотрим. Кашу маслом не испортишь.

Брэндон Мьюс был небольшим тупичком, туда редко заглядывали люди, разве только в дни футбольных матчей – пройти на стадион и оставить свою машину.

Так и есть. Черная спортивная машина, одна из последних моделей, стояла в темном закоулке.

– У самого входа к Дестрайну, – многозначительно заметил Гейдж.

Они притаились в тени деревьев, не сводя глаз с проема, темневшего в высокой кирпичной стене.

Примерно через час оттуда вышел худощавый молодой человек. Он захлопнул за собой дверь и направился к машине.

Джон преградил ему путь; до Билла донеслись их голоса.

Потом Джон окликнул его:

– Билл, иди-ка сюда. Есть на что посмотреть.

Билл стал так, что незнакомец оказался прижатым к стене между ним и Джоном. Вблизи он оказался не таким уж молодым. Худощавый, одетый по моде человек с аккуратно уложенными волнистыми волосами.

– Ваша фамилия? – спросил Джон.

– Ричардсон. А ваша?

– Думаю, вам это известно. А как ваше имя?

– Ноэл. Ноэл Ричардсон, если угодно.

– А что вы здесь делаете?

– Приехал в гости к друзьям. Послушайте…

– Значит, ваш друг сэр Джеймс? Сколько же времени вы пробыли у него?

– Весь вечер. Можете проверить, если хотите. Я провел у него целый вечер. А по какому, собственно, праву вы учиняете мне допрос?

– Готов ответить. Видите ли, я – ученый. Изучаю лжецов. Билл, обрати внимание, перед нами человек, у которого отшибло память. В прошлый раз он отрекомендовался Андерсоном. Ноэлом Андерсоном. Я не ошибаюсь, мистер Андерсон?

– Я вижу вас впервые в жизни.

– Ноэл Андерсон. Тот самый, которому понадобился мой дом для овдовевшей матери. Больная престарелая мамочка мечтает провести остаток дней в доме, где она родилась, возле парка, где играла в детстве. У вас что, память отшибло? Разве вы забыли, что хотели купить мой дом? Кому он нужен, мистер Андерсон? Вашему другу, сэру Джеймсу?

– Не понимаю, о чем речь…

– Разделаем его под орех, – сказал Билл Гейдж, глядя на хлипкого Андерсона.

– Не тронь его. Посмотри, запомни его хорошенько, и пусть убирается на все четыре стороны.

– Не понимаю, с чего это вы так взъелись на меня, – сказал Ричардсон-Андерсон. Но удалился он весьма поспешно.

– Теперь все ясно, – сказал Билл, – это сэр Джеймс. Как пить дать. Денег у него – куры не клюют. И все подонки округи работают на него.

– И все-таки невероятно, что все это происходит чуть ли не в его собственном доме…

– Известный хапуга. Это ни для кого не секрет, – сказал Билл, – такая у него слава. Никто не должен стоять у него на дороге. Когда он скупал коттеджи на снос в Кеннигтоне, чтобы построить на этом месте универсальный магазин, говорили всякое… И потом этот громадный торговый центр на побережье.

– Но всему есть предел, – упрямо сказал Джон, – Он не имеет права нарушать закон, когда ему вздумается, и считаться только с собой.

– Но у него есть друзья в верхах. Они его в обиду не дадут.

– Со мной у него ничего не выйдет, – сказал Джон. – Не может он заставить меня делать то, чего я не хочу. Закон на моей стороне.

– Венок будет доставлен. Похоронных дел мастер явится в положенный день и час. Как в кинофильмах, – заметил Билл, но шутка не получилась.

Мимо пронеслась пожарная машина, она затормозила у ворот парка. Джон бросился туда. Билл следом за ним.

Пожарные бегло осматривали домик без малейших признаков дыма; один из них записывал что-то в свой блокнот; подъехала еще одна пожарная машина с небольшим прицепом.

Уличное происшествие привлекло зевак, но, когда стало ясно, что ничего особенного не происходит, люди начали расходиться.

Дожидаясь возвращения Джона, Билл перекинулся несколькими фразами с шофером пожарной машины; вскоре пожарные уехали.

– Туго тебе приходится, – сочувственно сказал он.

– Не знаешь, на каком ты свете, – согласился Джон Дарби. – Я опять позвонил в полицию. С минуты на минуту они будут здесь.

Полицейские не заставили себя долго ждать.

Пока Джон о чем-то говорил с ними, Билл стоял в стороне. Потом офицер, сидящий в машине слева, подозвал его.

– Вы видели парня в спортивной машине? Запомнили его номер?

– Н. П. – 1304, – сказал Билл, утвердительно кивнув головой.

– Тогда все просто, – сказал полицейский и вызвал по рации полицейский участок.

– Он назвал себя Ричардсоном, но его фамилия может быть и Андерсон, – добавил Джон, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

– Вполне возможно, – сказал констебль, положив микрофон. – Но машина зарегистрирована на имя Ноэля Петерсона, проживающего по Малберри-стрит, дом 18, квартира 27.

– Он самый, говорил, что его зовут Ноэл.

– Похоже на правду, если только он не угнал чужую машину. Мы проверим это.

– К тому же Малберри-стрит, – возбужденно сказал Джон, – находится за Кеннигстонским универмагом, принадлежащим Дестрайну. Там всего лишь один много-квартирный жилой дом; он тоже принадлежит Дестрайну.

– Предоставь это нам, – сказал полицейский, – Мы наведем справки.

– Но они творят бог знает что, – сокрушенно сказал Джон, – Вот уже четыре ночи я не смыкаю глаз.

– Следующую ночь ты проведешь спокойно, – сказал Билл Гейдж, и все с удивлением посмотрели на него; полицейский за рулем заерзал на сиденье.

– У Дестрайна завтра большое торжество – десятилетие со дня бракосочетания. Добрая половина политиканов явится отмечать это событие.

– Не торопитесь со своими домыслами, – строго сказал офицер. – Не вешайте всех собак на сэра Джеймса. Положитесь на нас. Это наша работа.

Торжество в особняке удалось на славу. Его не омрачали ни звуки сирен, ни звон разбитого стекла. За порядком наблюдали унылые, сонные полицейские – два наряда, – по одной машине на каждой улице.

На следующий вечер одна из этих машин остановилась у ворот Джона. За рулем сидел полицейский.

– Я проверил адрес, – с гордостью объявил Джон, – адрес владельца спортивной машины.

– Я же говорил вам, что мы разберемся во всем сами, – заметил полицейский, младший из тех двух, что приезжали накануне; он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да, но я сделал это так, что и комар носа не подточит. Петерсон, который проживает в этой квартире, и есть тот самый человек за рулем спортивной машины. Именно он называл себя Ричардсоном и Андерсоном. Он работает на магазин Дестрайна, и квартира его принадлежит Дестрайну. Вот где собака зарыта.

– Послушайте, – сказал полицейский, – мне велено кое-что передать вам: не лезьте на рожон. Прекратите, пока не поздно. Это совет людей сверху.

Джон уставился на него.

– О чем это вы?..

– Не лезь на рожон, старина. Тебя предупреждают.

Джон остолбенел. Потом повернулся – перед ним в глубине парка, в море огней сиял особняк. У подъезда – припавший к земле, будто готовый к прыжку, «роллс-ройс». Сквозь зашторенные окна пробивался красноватый свет. И вдруг, стоя у полицейской машины в пустынном парке, он остро ощутил свою беспомощность.

– Послушай – кто же меня предупреждает? – спросил он.

– Я же сказал – сверху. Это пока совет. Дружеский совет. Не больше. За этим я и приехал.

Боль беспомощности сменило отчаяние обреченности.

– Что же все это значит? – закричал Джон, хотя знал ответ наперед.

– Не лезь на рожон. Ничего не добьешься. Так и запомни, – сказал полицейский и включил скорость.

Перевод Ф. Лурье