Текст книги "Эволюционирующая бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

ГЛАВА 9

С наступлением рассвета «Последний бросок» бесшумно поднялся в прохладный воздух, оставив Экспедитора на поверхности. Вдалеке перед ним над горами на горизонте показался золотисто–розовый полукруг поднимающегося солнца. Ощущая на лице его ласковое тепло, Экспедитор отправился вниз по склону. Над мелкими кольцами здешнего эквивалента травы вились струйки тумана, превращающего впадины в бурлящие паром ручьи. Местные птицы уже заводили свои гортанные трели и в ожидании наступающего дня взлетали с черных деревьев.

Экспедитор с изумлением следил за их неловкими попытками взмыть в небо. Казалось, что эволюция в этом мире где–то допустила ошибку. Птицы выглядели столь же громоздкими, сколь и неуклюжими.

Стадо сонных четвероногих животных пофыркивало и отряхивалось, приветствуя в своей тяжеловесной манере новый утомительный день. Медлительные животные не уступали размерами земным носорогам и обладали приблизительно таким же норовом. Их туши покрывала складчатая шкура тусклого ржаво–коричневого цвета, а ноги, толщиной с торс самого Экспедитора, могли шагать целый день напролет. Аномийцы запрягали этих выносливых зверей в плуги и повозки.

Экспедитор обогнул стадо еще до того, как животные почуяли его приближение. Вряд ли стоило их распугивать еще до встречи с местными обитателями.

По мере приближения к деревне он стал ощущать в воздухе запах дыма. Горевшие всю ночь напролет костры уже угасали, превращаясь в кучки тлеющих углей. Они выполнили свою задачу – до самого рассвета отпугивали диких зверей.

Перед спуском на поверхность «Последний бросок» провел пассивное сканирование, что позволило увидеть на берегу небольшой реки широкий полукруг строений. Каменными были только низкие круглые сооружения, по–видимому, предназначенные для хранения зерна. Жилые дома строились из дерева.

Зрительные вставки позволили Экспедитору подробно рассмотреть их с расстояния около мили. Дома стояли на массивных опорах примерно в двух метрах над пыльной поверхностью планеты. Крыши из плотно уложенного тростника со всех сторон нависали над выпуклыми стенами, в которых были врезаны овальные рамы из полированного дерева с какой–то твердой прозрачной мембраной. Сквозь нее он даже разглядел движущиеся внутри тени.

Двое аномийцев, наблюдающих за одной из костровых ям, остановились и повернули свои антенны. Они были пожилыми, это Экспедитор мог определить по темно–голубому цвету верхних конечностей и тому, как они сгибали назад ноги, уменьшая вес тела. Кожа у всех молодых особей имела почти одинаковый медный оттенок, а у взрослых меняла цвет на желтовато–зеленый. Кроме того, эти двое имели массивные туловища. Вероятно, только у людей с возрастом не увеличивалась масса тела.

По пути к деревне его юз–дубль провел последнюю проверку переводящего устройства, висевшего на шее Экспедитора на золотой цепочке. Этот прямоугольный аппарат величиной с ладонь был способен воспроизводить звуки на верхних частотах, характерные для речи аномийцев. Антропологи из культурологической экспедиции Флота с этой целью изменяли свои голосовые связки, но полного успеха добиться не смогли. Тем не менее аномийцы, не применяющие механизмов сложнее колеса, одобрили их старания.

Экспедитор просмотрел файл, относящийся к местному этикету.

– Я приветствую вас этим чудесным утром, – заговорил он, и его слова немедленно преобразовались в смесь визга и свиста, похожую на щебетание дельфинов. – Я прибыл к вам из другого мира. Я хочу попросить вас поделиться со мной преданиями о ваших предках.

Он слегка поклонился, но этот жест явно не имел смысла для чужаков.

Аномийцы были примерно на метр выше него, особенно когда выпрямляли ноги при ходьбе. Обычно средняя, наиболее узкая часть их туловища заметно выдавалась вперед, а верхние колени ног с тремя суставами для сохранения равновесия выгибались назад.

Ему ответил аномиец, чья кожа стала такой темной, что казалась не лиловой, а почти черной:

– Я приветствую тебя этим утром, путник со звезд. Я Тизак, старший отец деревни. Я могу потратить некоторое время и обменяться с тобой преданиями.

– Благодарю за проявленную доброту – сказал Экспедитор.

Если Тизак и испытывал какое–то волнение или любопытство, на его облике это никак не отразилось. Ничего похожего на человеческий язык тела, ни дрожи, ни любых других движений. Сейчас Экспедитор признал, что для чужаков это было бы довольно затруднительно. Их кожа напоминала чешую, что делало невозможными движения мелких мышц. Эмоций не выдавали и глаза, поскольку вместо них у аномийцев была пара антенн, покрытых влажным, у всех одинаково серым слоем фоточувствительных клеток. Антенны торчали из шишковатой головы, большую часть которой занимал рот, и давали визуальное представление о мире, совершенно иное, чем у людей. Мозг аномийцев скрывался в верхней трети туловища, между маленькими средними и более сильными верхними руками.

– Твой истинный голос молчит, – сказал Тизак.

– Да. Я не могу правильно произносить звуки вашей речи. И прошу прощения за то, что пользуюсь машинным переводчиком.

– Тебе не за что извиняться.

– Мне говорили, что вы не одобряете применение машин.

Двое аномийцев коснулись друг друга небольшими коготками средних рук.

– Кто–то был с тобой не совсем честен, – сказал Тизак. – Я рад, что ты пришел в нашу деревню, чтобы мы рассказали тебе правду.

– О вашем отказе от машин мне рассказали мои сородичи. Они посещали вас довольно давно.

– Значит, память твоей расы со временем ослабевает. Мы не отвергаем машины. Мы просто предпочитаем ими не пользоваться.

– Могу я спросить почему?

Средние и верхние колени Тизака согнулись, и он опустился на корточки. Второй аномиец отошел.

– У нас есть жизненный путь, проложенный миром, который нас сформировал, – сказал Тизак. – Нам известно, что с нами стало, когда мы выбрали путь, ограниченный машинами и технологиями. Наши предки достигли величия, таких же высот, как, возможно, и вы.

– Ваши предки во многих отношениях ушли далеко вперед по сравнению с нами, – поправил его Экспедитор. – И мы в неоплатном долгу перед ними. Они спасли множество звезд от агрессивной расы, за что мы всегда будем им благодарны.

– Ты говоришь о тех, что живут вокруг двух звезд. Они стремились уничтожить все другие формы жизни.

– Ты знаешь о них?

– Наш жизненный путь отличен от пути наших предков, о чем мы искренне грустим, но мы радуемся их успехам. Они ушли, чтобы стать кем-то другим, кем–то более могущественным.

– Вы не последовали за ними. Почему?

– Эта планета создала нас. Ей и выбирать сущность нашей жизни.

«Звучит как какая–то религиозная проповедь», – по отдельному каналу связи сказал Гор.

«Скорее, как постулат одной из наших фракций, – возразил Экспедитор. – Аномийские "Ускорители" вознеслись на постфизический уровень, а "Дарвинисты" хотят жить так, как предписывает им природа».

Экспедитор решил, что чувство равновесия у аномийцев развито сильнее, чем у людей, хотя со стороны их движения и напоминали дерганую походку голубя.

К костровой яме устремилась группа молодежи. Дети аномийцев быстро окружили Экспедитора и Тизака, но они просто не могли стоять на месте. Они то садились на корточки, то подпрыгивали и непрерывно болтали между собой, обсуждая незнакомое существо со странным телом, слабыми на вид клешнями и шерстью на макушке. От их гвалта у него едва не заложило уши.

Экспедитор услышал, как Тизак объясняет детям, кто такой их гость.

– Откуда ты прилетел? – спросил один из подростков.

Он был выше своих товарищей, почти одинакового с Экспедитором роста, его абрикосовая кожа слегка отливала зеленым.

– С планеты под названием Земля, за много световых лет отсюда.

– А зачем?

– Я ищу мудрость. Ваши предки обладали удивительными знаниями.

Пронзительные крики детей стали еще громче. Переводчик интерпретировал их как повторяющиеся возгласы: «Да! Да, они много знали».

– Мне пора поесть, – произнес Тизак. – Ты присоединишься ко мне?

– Это доставит мне большое удовольствие, – заверил его Экспедитор.

Тизак быстро поднялся, заставив ребятишек отпрыгнуть в сторону, и пошел к одному из ближайших домов. Двигался он удивительно быстро. Экспедитору, чтобы не отстать, пришлось бежать трусцой.

– Я должен предупредить, что твоя пища, возможно, физически мне не подходит.

– Я понимаю. Твои биохимические процессы вряд ли приспособлены к нашим растениям.

– Тебе знакома концепция биохимии?

– Не считай нас невеждами, путник со звезд. Мы просто не применяем наши знания так, как это делаете вы.

– Я понимаю.

Тизак дошел до своего дома и запрыгнул на небольшую площадку перед дверью. Экспедитор окинул быстрым взглядом толстые опоры, на которых стоял дом, и взобрался по одной из них до площадки.

– Ты другой, – заявил Тизак и вошел внутрь.

Оконные мембраны пропускали в дом достаточно света. Изнутри Экспедитор заметил на них радужные разводы и решил, что это какая–то кожа или кора, обработанная особым способом. Дом Тизака был разделен на три комнаты. В самой большой, куда они вошли, мебели оказалось немного. Вдоль внутренней стены стояло несколько простых сундуков. Три странных каркасных сооружения Экспедитор определил как стулья, а кроме них имелось еще пять скамей, составленных в центре в пятиугольник. На всех стояли широкие глиняные горшки.

На первый взгляд ему показалось, что в половине горшков что–то кипит – на поверхность поднимались и лопались многочисленные пузырьки. От резких запахов у него заслезились глаза. Экспедитор узнал запах гниющих или забродивших фруктов, но невероятно сильный.

Через мгновение он понял, что в помещении нет ни плиты, ни очага, хотя воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. А в горшках действительно шел процесс брожения – и довольно интенсивный. Экспедитор украдкой заглянул в один из них. Густая масса напоминала джем, но из не перемолотых фруктов.

Тизак подвинул к себе один горшок, нагнулся и, распахнув широкий рот, обхватил горло посудины. Прежде чем аномиец закрыл рот и несколькими быстрыми глотками высосал содержимое, Экспедитор успел заметить внутри сотни подвижных мандибул.

– Не хочешь ли попробовать моего >нет прямого перевода: консервированного холодным способом супа

– Нет, благодарю. Так ты помнишь моих сородичей, посещавших этот мир в прошлом?

– Мы храним предания, друг мой.

Тизак пододвинул еще один горшок и обхватил его ртом.

– Но, кажется, я никому не интересен, кроме самых молодых жителей деревни.

– Я расскажу твою историю на нашем собрании. И она начнет переходить от деревни к деревне на общих встречах. Через двадцать лет предание о тебе будет известно всему миру, и его станут передавать от поколения к поколению. Ты никогда не затеряешься в нашей памяти, путник со звезд.

– Мне радостно это слышать. Ты, наверное, знаешь множество преданий, Тизак.

– Знаю. Я очень стар и слышал много рассказов. Так много, что они начинают меркнуть в моей памяти. Потому я рассказываю их снова и снова, чтобы предания не затерялись в прошлом.

«Какая глупость, – заявил Гор. – Таким образом они теряют массу информации. Ведь была же у них своя письменность. Без базовой символики, особенно в математике, невозможно развивать технологии. Зачем они отказались от своей культуры? При пересказе их история невероятно искажается, а потом и вовсе забывается».

«Не беспокойся, – заверил его Экспедитор. – Необходимое нам событие слишком велико, чтобы о нем забыть. Уж о нем–то они наверняка помнят».

«Да, конечно, но неопределенность меня убивает».

– Я бы хотел услышать предание о ваших предках, – сказал Экспедитор Тизаку. – Я хочу узнать, как они покинули этот мир, эту Вселенную.

– Предание, которое хотят услышать все, кто посещает наш мир. Но у меня есть много других историй. Например, о Газуке, чья храбрость не позволила утонуть пятерым детям, когда обрушился мост. Я слышал, как Разул отбивалась от стаи >нет прямого перевода: эквивалент волков<, пока ее сестры рожали. Разул уже была стара, когда я присутствовал на общей встрече, но ее слова сохранили истину. Есть еще предание о Фозифе, как он на машине, изрыгающей пламя, полетел к Италу, соседней с нами планете. Он первым из нашего рода проделал такое. Это самое старое предание, все остальные рассказы относятся к более позднему времени.

– Какое из преданий ты хочешь мне рассказать?

– Любое о нашем прекрасном мире. Ради этого мы живем. Чтобы все мы знали обо всем, что случается с нами.

– Но разве такое не противоречит вашему выбору? Знания относятся к той же области, что и наука и технология, от которых вы отказались.

– То истории машин. Истории, уже рассказанные. Они закончены. Теперь мы рассказываем истории о самих себе.

– Кажется, я понял. Ваши предания повествуют не о достижениях ваших предков, а о личностях, которые чего–то достигли.

– Ты становишься ближе к нашей истории, к нашей жизни. Чтобы понять нас сегодняшних, ты должен услышать все предания.

– Я сожалею, что мое время в вашем мире ограничено. Я был бы благодарен, если бы ты рассказал мне о своих предках и о том, как они покинули эту Вселенную. Ты знаешь, где произошло то знаменательное событие?

Тизак проглотил содержимое очередного горшка, затем подошел к ряду сундуков и открыл держащиеся на петлях крышки. Оттуда появились небольшие, чем–то наполненные мешочки из ткани, которые он разложил на скамьях.

– Предание о великом расставании никогда не померкнет в моей памяти. Оно имеет для нашего народа чрезвычайную важность, поскольку так начался раскол расы. На тех, кто ушел, и тех, кто поклялся сохранить верность нашей планете и судьбе, уготованной ею для всех нас. Мы до сих пор испытываем сожаление, потому что воссоединиться уже не сможем никогда.

– Моя раса тоже разделена на множество групп, – сказал Экспедитор, наблюдая, как Тизак управляется с мешками.

Аномиец достал и положил в горшки какие–то фрукты, добавив туда воды из большого сосуда, стоявшего в центре между скамьями. В конце он посыпал все это бело–голубым порошком из маленького пакетика. Содержимое горшка немедленно забулькало.

– Я выслушаю твои рассказы о разделении, – сказал Тизак. – Они мне пригодятся.

– Спасибо. А рассказ о месте, откуда ушли ваши предки? Я бы очень хотел его узнать и посетить.

– Мы пойдем туда.

Это было не совсем то, на что надеялся Экспедитор.

– Я рад. Могу я позвать свой корабль? Он перенесет нас в любое место вашего мира.

– Я понимаю, что твое предложение вызвано твоей добротой. Но я не хочу путешествовать на твоем корабле. Я пойду к месту разделения пешком.

«Проклятье, – возмутился Гор. – Путешествие может занять целые месяцы, если не годы. Попробуй убедить этого монстра рассказать, где оно находится. И предложи встретиться там, если уж иначе никак».

– Мне жаль, но я не способен долго путешествовать по вашему миру, – сказал Экспедитор. – Мне нужна пригодная для нашей расы пища. Не могли бы мы там встретиться?

– Туда всего два дня пути, – объяснил Тизак. – Ты столько пройдешь?

– Да, столько я осилю.

«Вот черт! – воскликнул Гор. – Твой новый друг, похоже, говорит о городе, что стоит в дальнем конце долины. Больше ничего подходящего здесь нет».

Экспедитор быстро просмотрел файлы, извлеченные из хранилища памяти и развернутые в экзо–зрении.

– Четыре дня назад мы исследовали там здание, стоящее к западу от большой площади. Ты заходил внутрь. Там была какая–то конструкция, оперирующая экзотической материей, что–то вроде небольшого стабилизатора червоточины. Неработающая. Мы предположили, что она связана с орбитальной станцией или каким–то уже не существующим устройством.

«И это говорит о том, как глупо строить предположения, когда дело касается чужаков, – сказал Гор. – Мы обнаружили пятьдесят три таких объекта и отвергли их все».

«Все объекты находились в разных городах, – добавил Экспедитор, рассматривая карту планеты. – В географическом отношении размещение идеальное. Я думаю, это могла быть заброшенная транспортная сеть вроде нашего старого Трансземного Кольца».

«Да, это случилось еще до твоего рождения, а я довольно часто им пользовался. В любом случае я отправляюсь к городу. Просканирую и проанализирую все до последнего отрицательного атома. Я выясню, что там за чертовщина, еще до того, как вы остановитесь пообедать».

Тизак вышел в одну из задних комнат. Экспедитор счел маленьким чудом, что чужак не задел антеннами за потолок. Но каждое движение его было точно выверено, и, проходя в более низкий дверной проем, аномиец нагнул голову.

«Как нам повезло, что мы выбрали деревню поблизости от механизма вознесения», – заметил Экспедитор.

Он сам не мог поверить такой удаче. Вероятность столь точного выбора была просто ничтожной.

«Пора бы судьбе нам улыбнуться», – проворчал Гор.

Экспедитор прекрасно понимал, что Гор не верит в удачу. «Может, Тизак просто собирается воспользоваться червоточиной, чтобы переместиться к механизму вознесения? Может, именно для этого и предназначена транспортная система? Нет, глупо. Если он не согласен лететь к городу на корабле, он не будет пользоваться и червоточиной. Проклятье!»

Аномиец вышел в большую комнату в костюме, состоящем из витков толстой, ярко окрашенной ткани, расшитой каменными бусинами. Экспедитор отметил искусный замысел такого одеяния, закрывающего длинное туловище, но оставляющего конечностям полную свободу движений.

Они сразу же отправились в путь. Сначала спустились по склону через всю деревню, затем перешли реку по арочному каменному мосту, настолько старому, что боковые камни уже начали крошиться.

– Сколько времени стоит здесь ваша деревня? – спросил Экспедитор.

– Семьсот лет.

По обоим берегам реки простирались ухоженные поля и сады. Взрослые аномийцы шли вдоль рядов деревьев и сильными верхними клещами перекусывали черенки плодов. В саду работали в основном матери, об этом Экспедитор догадался по цвету их кожи. Жизненный цикл аномийцев заключался в довольно простой последовательности: от бесполых детей и подростков к взрослым матерям и престарелым отцам. Каждый цикл длился около двадцати пяти лет. До восьмидесяти лет доживали лишь редкие аномийцы.

Такое никак не укладывалось у него в голове. Известно, что в прошлом они овладели искусством генетических манипуляций и умели продлевать жизнь. Но и от этого достижения аномийцы отказались, предпочитая не сходить с пути, предначертанного эволюцией. Подобных принципов не придерживалась ни одна из человеческих фракций. Даже Натуралы и те каждые тридцать лет прибегали к услугам изрядно устаревшего омоложения. Желание продлить жизнь так глубоко укоренилось в человеческом разуме, что уничтожить его не могло никакое психонейронное перепрофилирование.

«Как и надежду, – подумал Экспедитор. – Я продолжаю разгадывать смехотворную шараду Гора, потому что она дает мне надежду. Это единственный способ вернуться к Лиззи и детям. Одному Оззи известно, какое безумие запланировала Иланта в Бездне, но ни у кого нет ни единой идеи, как ее остановить. Если бы только надежда не была такой… хрупкой. Если бы я мог заставить себя поверить в то, что я делаю».

Экспедитор поднял голову. В далекой вышине в разрывах туч виднелась серебристая полоска орбитального мусора, похожая на неподвижное перистое облако. Он вздохнул. «Знаки и приметы, вот что я теперь ищу в небе. Неужели я настолько жалок? И я еще считаю слабыми аномийцев и удивляюсь, что они вернулись к примитивной жизни. К жизни, не угрожающей галактике. К жизни, не разделяющей отцов с детьми».

Он активировал связь с Гором.

«А что ты будешь делать потом? Если мы победим?»

«Для начала освобожусь от животного тела и вернусь в АНС, где я снова смогу мыслить должным образом».

«Но разве проблема не в этом? Посмотри, до чего довело нас ускорение эволюции».

«Ты считаешь, что мы зарвались, сынок? Думаешь, наше высокомерие – корень всех бед?»

«В некоторой степени – да».

«Ха, в некоторой степени. Ну конечно. Как раз потому мы должны продолжать двигаться, расширять границы человеческого развития. Каждый из нас должен использовать свои гены рациональности и ответственности по максимуму. Это единственный способ мирно жить в такой опасной галактике, как наша».

«Старый аргумент».

«И абсолютно актуальный. Может быть, единственный аргумент, сохранивший силу на протяжении всей нашей истории. Без образования и осмысления варвары одолели бы нас и давно овладели бы воротами города».

«А она неплохо воспользовалась этим, не так ли?»

«Иланта? Типичный случай, когда образование превышает коэффициент умственного развития, а амбиции сильнее таланта. Она просто еще одна поборница фашизма, сынок, а это опаснее всего, такие всегда уверены, что правы. Любой несогласный по любой причине становится злом, существующим только для того, чтобы его сокрушить».

Трудно было поверить, но Экспедитор внезапно поймал себя на том, что улыбается, шагая мимо садов и лугов чужой планеты.

«Это совсем не то, что ваш либерализм, верно?»

«В самую точку, сынок».

Спустя некоторое время возделанные поля сменились холмистыми пастбищами. Тизак свернул на узкую тропинку, идущую параллельно реке, видневшейся в нескольких милях от них. Впереди лежал гигантский пустой город, охватывающий начало долины, хотя его грандиозные башни и поражающие воображение купола в дымке летнего полдня были едва различимы.

Прекрасный вид. Чистый воздух. Яркое солнце. Поход к определенному месту. Не важно, по какой причине, но он снова стал ощущать перед собой цель. Еще не уверенность, но для начала и это неплохо.

– Я могу идти быстрее, – сказал он Тизаку.

Высокий чужак без видимых усилий удлинил шаги почти до прыжков. Экспедитор не отставал, наслаждаясь скоростью приближения к цели. «Я делаю это, – мысленно говорил он Лиззи и дочкам. – Я иду к вам».

Оззи ничем не выразил своего мнения. На лице Майрайан появилась сонная улыбка.

– Мило, – сказала она и снова погрузилась в Последний сон Иниго.

Сильнее всего сновидение подействовало на Корри–Лин. Она опустилась на колени перед Иниго и посмотрела на него снизу вверх, словно в надежде, что это была ошибка.

– Они получили все, – умоляющим тоном произнесла она. – Они победили. Их мысли достигли невероятной красоты.

– И все тщетно, – ответил он ей. – Они перестали быть людьми. Они получили все, что хотели, и это лишило их чувства собственного достоинства и ощущения цели. Их жизнь стала однообразной и скучной. Все их интересы остались в прошлом. Они посещают уже открытые ранее места. Это не дает никакого опыта, а лишь вызывает мрачную ностальгию. Они ничем не жертвуют, потому что в том нет необходимости.

– Они достигли самореализации, – возразила Корри–Лин. – Их разум так окреп. Иниго, они научились летать!

– А куда им летать? Для чего они используют этот дар? Только ради собственного развлечения. Кверенция превратилась в курорт для бесхарактерных божков.

– Они сумели избавиться от рутинных физических оков, ограничивающих нашу жизнь. Этот дар преподнес им Идущий–по–Воде. Они живут в свое удовольствие, никого не эксплуатируя, ничего не разрушая. Они понимают и любят друг друга.

– Потому что все они одинаковы. Это просто эгоизм.

– Нет.

Корри–Лин покачала головой и вышла на веранду. Спустя несколько мгновений Оззи услышал скрип старых ступеней под ее ногами.

Расстроенный Иниго поднялся, чтобы ее догнать.

– Оставь ее, старик, – предостерег его Оззи. – Пусть сама во всем разберется. Это единственно верный путь к пониманию.

Иниго долго колебался, потом медленно опустился на стул с высокой спинкой у кухонного стола.

– Проклятье, – буркнул он.

– Так вот чем все закончилось? – произнес Оззи. – Досадно.

Иниго ответил полным отвращения взглядом.

– Я что–то не уловил, – сказал Аарон. – Они достигли жизни, близкой к классическому представлению о рае на Земле.

– К несчастью, старик. Я там побывал. Можешь мне поверить: богач с золотыми мозгами и с репутацией развратника. Вино, женщины и песни без конца. У меня получалось намного лучше, чем у тех парней. Ну… за исключением умения летать. Должен признать, это было здорово. Я всегда удивлялся, как Эдеард не научился раньше. Знаешь, если я попаду в Бездну, я стану учиться с рассвета до заката. Это будет самореализация старейшего из людей.

– Не понимаю, – упорствовал Аарон. – Они достигли самореализации. Все до единого. И это великолепно. Вот наилучшее оправдание всего движения Воплощенного Сна.

– Навозный жук, обнаруживший, что его норка заполнена. Мы ведь говорим откровенно, да, Иниго?

– Да.

– Так вот, надо быть осторожнее со своими желаниями. Утопия на нашем биологическом уровне не годится. Если ты достиг всего, больше ничего не остается. Исчезает сущность человека: борьба. Потомки Эдеарда достигли состояния, когда самореализация неизбежна. И тебе не надо прилагать никаких усилий. Это не по–человечески, и тогда начинается процесс, обратный эволюции. И жители Кверенции в глубине души все понимали. Во времена Эдеарда численность населения начала уменьшаться. Нет смысла заводить детей, когда для них не осталось ничего нового. Они не смогли бы внести весомый вклад в Ядро.

– В таком случае Последний сон ничем нам не поможет, насколько я понимаю, – сказал Аарон.

– Нет, для твоей миссии он бесполезен, – подтвердил Оззи, гадая, как это отразится на его странной психике. – Но я полагаю, если обнародовать Последний сон, кое–кто из последователей Воплощенного Сна начнет сомневаться. Хотя бы самые смышленые, хотя они и в меньшинстве.

– Слишком поздно, – возразил Иниго. – Даже если большинство признает, что результатом паломничества в Бездну станет потерянное, бесплодное поколение, это не повлияет на само паломничество. Ты же видел реакцию Корри–Лин. Она не поверила, что Последний сон свидетельствует о провале. Если уж я не смог убедить ее…

– Отказаться от своей веры всегда непросто. Посмотри хотя бы на себя.

Иниго бессильно провел ладонями по лицу и ссутулился на стуле.

– Да, стоит посмотреть на меня.

– Старик, я тебе сочувствую. Нет, правда, сочувствую. Это был грандиозный крах. Как долго ты держал в себе Последний сон?

– Около семидесяти лет.

– Ну и ну. Должно быть, тебе стало легче, когда ты освободился от этой ноши. Вот что я тебе скажу, сегодня вечером мы с тобой хорошенько напьемся. Вот наилучший способ избавиться от всякого дерьма. Если кто и понимает колоссальный масштаб нависшей угрозы, то только ты.

Звучит почти заманчиво, – признал Иниго.

– Этим вы можете заняться позже, – заявил Аарон. – Теперь, когда мы убедились, что Последний сон для нас не имеет значения, вы должны сосредоточиться на том, что следует предпринять.

– Парень, ты никогда не сдаешься?

– А ты сдался, когда появился Сновидец и извратил твою идею Гея-сферы?

– Ой, только не надо пробовать на мне приемы мотивационной психологии. Кем бы ты ни был, это тебе не по силам. Завязывай с психической атакой.

– Как пожелаешь. Завязывай со своими шутками и займись делом. Наша задача – доставить Сновидца в Бездну.

– Я не исключаю, что этого не потребуется, – сказал Иниго. – Я поддерживаю мнение Араминты о том, что Ядро уничтожит Иланту.

– Может, ты и прав, – поддержал его Оззи. – Сильфены верят в Араминту. Я чувствую. В данный момент она их самая реальная надежда.

– Вы опять отклонились от темы, – воскликнул Аарон.

– Нет, не отклонились, – упрямо возразил Иниго. – Проблема с Илантой возникла уже после того, как началась твоя миссия. Учитывая огромное значение этого фактора, нам придется принимать во внимание и ее. Поступать иначе было бы нерационально.

– Задача миссии – доставить тебя, Сновидец, в Бездну.

– Нет. Как это ни прискорбно признавать, – сказал Оззи, – но Иниго прав. Про Иланту нельзя забывать, даже если твой босс, программируя твою упрямую башку, не принимал ее во внимание. Ты должен привыкнуть думать и о ней тоже. Послушай, неужели в твоем чугунном черепе совсем нет простора для маневра?

– Справедливо. Я понимаю, что она является важным фактором конечного исхода. Но, если мы не попадем в Бездну, мы не сможем ей противостоять, не так ли? Так что вы, двое, объединяйте свои гениальные мозги и думайте, как нам забросить Иниго.

– Это невозможно, – сказал Иниго. – Даже с таким кораблем, на котором ты прилетел на Ханко, мы не сумели бы добраться до границы Бездны раньше флотилии паломничества. В сущности, выигрывает тот, кто первым попадет в Бездну.

Не стоит быть таким уверенным, старик, – заметил Оззи. – Если ты попадешь туда первым, ты получишь шанс на победу. Но с уверенностью утверждать так нельзя, особенно в этой ситуации. Ну а теперь, когда мы выяснили, что попасть туда ты не сможешь, пора подумать о быстром, но почетном отступлении.

– Об этом думать непозволительно, и я уже устал вам повторять, – сказал Аарон. – Не заставляйте меня менять метод убеждения, мне надоели ваши метафоры. Итак, как нам доставить Сновидца в Бездну?

Оззи устало ссутулил плечи. Агент начинал раздражать его, и это плохо. Он знал, что не сумеет удержаться, чтобы не выяснить, до чего может дойти Аарон. «Совсем как чикойя в Октороне».

– Давайте рассмотрим вопрос о телепатической связи на тот случай, если ничего другого не удастся? – с невинным видом предложил он.

Руки Аарона легли на стол. Боевые элементы приподняли кожу на запястьях.

– Не стоит.

Майрайан приоткрыла глаза и улыбнулась из глубин гипнотического сна.

– Плохие мальчики. Придется лишить вас ужина.

– Я хочу получить свой ужин, – возразил Оззи.

Аарон долго смотрел на него предостерегающим взглядом, но его оружие медленно исчезло.

– Что ж, ладно, давайте разберем проблему во всех подробностях. Корабли паломничества опережают нас примерно на восемь тысяч световых лет. «Линдау» сильно поврежден. Итак, нам нужен корабль, превосходящий по скорости все, что было построено в Содружестве. Что имеется на Конусе?

Оззи печально вздохнул.

– Эй, мозг–в–кувшине, ты слышал вопрос. Что ты можешь сказать по этому поводу?

«ИР Конуса на настоящий момент зарегистрировал триста восемьдесят два корабля чужаков, – ответили интел–центры. – Ни один из них не способен развить большую скорость, чем корабль Содружества, оснащенный гипердвигателем. Наиболее скоростные суда, определенные сенсорами, принадлежат илоди. Их скорость может достигать двадцати двух световых лет в час».

– Это нам не подходит, – сказал Иниго.

– Вы можете угнать один из кораблей и вернуться в Содружество, – предложил Оззи. – Если Иниго появится на людях, твой босс, скорее всего, свяжется с тобой и скажет, что делать дальше.