Текст книги "Эволюционирующая бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц)

– Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. – Катриона взяла со стойки высокий стакан с коктейлем и выпила тягучую красную жидкость. Потом покрутила оставшиеся на дне кубики льда. – И еще я знаю, что ты должен лично следить за Кэт. Если ты сейчас убежишь, ты никогда не узнаешь, что произойдет. А так жить невозможно. Всю оставшуюся жизнь ты будешь видеть ее повсюду и вздрагивать от любого непонятного звука.

– Не такой уж я и слабый.

– Если не боишься, пообщайся с Оскаром.

– Ты говоришь как машина.

Она надула губки, и блестящие мембраны на них потемнели до насыщенного пурпурного оттенка.

– Ты иногда становишься настоящим ублюдком, что и не удивительно для человека, которому ни до кого нет дела.

– Заткнись. Я серьезно.

Он усилил интенсивность экзо–зрения. На улице Колвин–сити толпа, вооруженная силовыми инструментами и толстыми дубинками, гналась за семьей последователей Воплощенного Сна. Их выдавала одежда, сшитая из простых старомодных тканей. Двое взрослых тащили за собой трех перепуганных ребятишек, старшему из которых было не больше одиннадцати. Это происходило в жилом квартале, где здания стояли плотно друг к другу. Отец семейства, похоже, узнал один из домов и бросился к входу, отчаянно крича и барабаня кулаками по двери. Толпа остановилась, и преследователи, словно повинуясь древнему охотничьему инстинкту, стали окружать своих жертв. Мужчина продолжал колотить в дверь, а женщина умоляла пощадить ее детей. Затем, словно убедившись, что ее положение безнадежно, она обняла ребятишек и разрыдалась. Взгляд сфокусировался на поднимающихся самодельных дубинках – передававший сцену репортер отлично знал свое дело.

Троблум непроизвольно отвернулся, и юз–дубль отключил новости: слишком уж это было наглядно.

– Ты хочешь стать человеком? – спросил Троблум. – Ты думаешь, что я выращу для тебя клон и загружу твою личность?

– О чем ты?

– Ты на это надеешься?

– Нет, – с искренним изумлением воскликнула Катриона.

– Я этого не сделаю. Никогда. Люди не нужны Вселенной. Нам нечего ей предложить. Наша раса должна остаться в прошлом. Она не несет ничего, кроме страданий и горя. Внешние миры заполнены животными. Их нельзя назвать полноценными людьми. Они не думают, а просто действуют. Животные, вот они кто. Просто животные.

– А каким же ты видишь полноценного человека? Таким, как ты?

– Настоящий человек должен стремиться к независимости. Если бы ты была реальной, ты бы хотела обзавестись телом. Ты обсуждала это с Тришей, Изабеллой и Говардом?

– Троблум? – Она так разволновалась, что сорвалась на крик. – Перестань.

– Говард участвовал в этом? Вы собирались надавить на меня?

– Нет.

– Ты сказала обо мне Кэт? – завопил он.

– Прекрати!

– Ты мне не нужна.

– Но мне нужен ты. Я люблю тебя.

– Не говори глупости.

Она спрыгнула со стула и опустилась перед ним на колени.

– Я существую только благодаря тебе. Как же мне тебя не любить? Я бы не предала тебя. Не смогла. И ты это знаешь.

Троблум вздрогнул. Его рука потянулась к ее густым, туго завитым волосам.

– Пожалуйста, – со слезами на глазах взмолилась она. – Прошу тебя, Троблум, не изводи себя.

Он вздохнул, опустил ладонь на ее голову, ощущая кожей упругие пружинистые завитки. Потом ее пальцы обхватили его руку, даря ему тепло легкого прикосновения. Она стала по очереди целовать его пальцы. Троблум застонал – не то от стыда, не то от удовольствия. «Она не настоящая. Это виртуальная проекция. А если для меня именно она и есть совершенное существо?» Он никак не мог собраться с мыслями.

– Ты изменишься, – прошептал он. – Если я дам тебе физическое тело, ты станешь другой. Твои программы разойдутся по нейронной сети, которую невозможно контролировать. Я не хочу, чтобы ты менялась.

– Мне не нужно физическое тело. Мне нужен только ты. Всегда. И ради этого я хочу, чтобы ты был счастлив и спокоен. Ты понимаешь, Троблум?

– Да, – выдохнул он. – Я понимаю.

Сенсоры корабля зарегистрировали над Колвин–сити энергетические разряды. Троблум нахмурился.

– Что это? – воскликнул он.

Юз–дубль по его команде запустил детальное сканирование.

Араминта уже давно не пользовалась композиционной программой Ликана. Сама по себе программа была полезной, но одно лишь воспоминание о Ликане заставляло ее смущенно поеживаться. Очень глупо. Сейчас она не может позволить себе такой слабости.

Она шла вдоль ручья, а восприятие обгоняло ее, исследуя тропу, впитывая все ощущения. Где–то вдали громоздился источающий сочувствие Исток–остров. Человеческая Гея–сфера была наполнена волнением и нетерпением. Другая ветвь сознания сперва потянулась к Небесному Властителю, но затем Араминта вздрогнула и мысленно отпрянула. А ноги продолжали отмерять шаги. Деревья по сторонам стали выше, растения предыдущего мира постепенно сменялись знакомыми формами леса Франкола. Она уже знала, где тропа выведет ее в этот лес, и даже ощущала аромат поникших ветвей. Мысленное восприятие обнаружило в кустарнике группу притаившихся людей: сложные технические приспособления делали их почти невидимыми, а их сознание свидетельствовало о холодной решимости. Они ждали ее.

Близился конец пути, но Араминта знала, насколько гибкой может быть тропа. Ее окончание удерживалось на одном месте желаниями сильфенов, напетыми тысячелетия назад. Она постаралась проявить свое собственное желание. Но ему явно недоставало отчетливости, и тропа упрямо оставалась на прежнем месте. Вот тогда Араминта и призвала на помощь композиционную программу. Она почувствовала, как спокойствие разливается по телу, позволяя сосредоточиться на каждом ощущении.

После этого стало совсем нетрудно почувствовать вплетенные в тропу мелодии. Она начала формировать новые мелодии своих желаний, навеянных приятными воспоминаниями и очень хрупкой надеждой.

Ноги продолжали нести ее вперед, оставляя отпечатки на влажной траве, а мелодия крепла, пропитывая каждую клеточку ее сознания. Иногда вызванные изменениями повороты заставляли ее покачиваться, но Араминта была счастлива: конец тропы передвигался вместе с ней, унося туда, куда она стремилась всей душой. Из поджидавшего ее дома уже доносились так хорошо знакомые мысли.

Араминта открыла глаза и через обширный газон взглянула на большой старинный дом. Радостная улыбка быстро сбежала с ее лица. Там был пожар. Над тремя высокими арками первого этажа белую стену осквернили длинные пятна копоти. Два балкона обрушились. В крыше зияла дыра, похоже, с оплавленными краями.

– Оззи милосердный, – простонала она.

Композиционная программа, овладевшая всем ее сознанием, притупила страх, не позволив ему повлиять на ее поведение.

– Бови! – крикнула Араминта и побежала к дому. – Бови!

Два мистера Бови, стоявшие у бассейна, повернулись на ее крик. В Гея-сферу выплеснулся целый вихрь удивления.

– Ты жив, – вздохнула она и остановилась в нескольких метрах от них.

Один мистер Бови был тем темнокожим мужчиной, с которым она встречалась на их первом свидании и которого считала его воплощением. Рядом с ним стоял молодой светловолосый парень. У их ног лежало еще одно тело, неподвижное, прикрытое пляжным полотенцем.

– О нет, – воскликнула она. – Только не один из вас.

– Эй, – произнес старший из мистеров Бови, обнимая ее. – Все в порядке.

В каком–то дальнем участке ее разума возникло удивление: она оставалась совершенно спокойной и полностью контролировала свои эмоции. Она знала, что должна сказать, хотя энергии голосу явно не хватало.

– Мне так жаль. Это полностью моя вина.

– Нет, не надо.

– Я должна была все тебе рассказать. Предупредить. Я убежала, потому что не хотела тебя впутывать, не хотела причинить боль.

Они оба непроизвольно оглянулись на тело.

– Все в порядке. Ты вернулась, и это главное.

– Нет, не в порядке. Они убили одного из вас. – Импульс сожаления и вины насторожил ее. – Нет, не только одного? Сколько еще погибло?

Он отступил на шаг назад, но не снял рук с ее плеч.

– Скажи, – потребовала она.

– Пятеро, – смущенно ответил он, словно был в чем–то виноват.

– Ублюдки!

– Не важно. – Он невесело усмехнулся. – В этом смысл мультиличности: утрата тела не так уж много значит. Некоторые из нас находятся в разных частях города, и никто не знает, сколько их там. По крайней мере, эти бандиты. Я в безопасности. В большей безопасности, чем ты.

– Все равно, я виновата. Не следовало мне сюда приходить. Нельзя было появляться, пока все это не закончится.

– Я рад, что ты здесь, – искренне сказал он. – В самом деле, очень рад. Видеть тебя, знать, что ты жива и здорова, это уже хорошо. – Оба мистера Бови посмотрели на Кэрнс, несущий свои мутные воды мимо лужайки. – Как ты сюда пробралась? Все думают, что ты на Чобамбе.

– Это долгая история.

Над домом прокатился гул, похожий на отдаленный раскат грома. Араминта повернулась, пытаясь угадать его источник, и под самым куполом силового поля заметила вспышки энергетических разрядов. Ей не пришлось прибегать к помощи каких бы то ни было программ, чтобы понять, что стрельба ведется в районе Франкола.

– Неужели опять? – простонал мистер Бови. – Хватит уже!

– Это опять из–за меня, – безучастно сказала Араминта. – Они дерутся, потому что ищут там меня.

– Араминта.

Они оба воскликнули одновременно, и с одинаковым отчаянием в голосе.

– Мне нельзя оставаться. Рано или поздно они меня найдут.

– Тогда беги. И я пойду с тобой. Мы будем скрываться. Может, Флот сумеет тебе помочь.

– Нет. АНС в плену. Никто нам не поможет, никто не остановит Воплощенный Сон. Теперь это мое дело.

– Твое?

– Я не буду убегать и прятаться. Больше не буду. Я знаю, что не имею права просить, потому что струсила и ничего тебе не рассказала.

– Я все понимаю.

– Ты хороший, слишком хороший. После того как все это закончится, я бы хотела, чтобы мы оказались вместе. Хочу, чтобы ты знал.

Он снова привлек ее к себе.

– Так и будет, – решительно прошептал он. – Обязательно будет.

– Я должна кое–что сделать, – сказала Араминта. – Мне этого очень не хочется, но другого пути я не вижу. У меня есть идея, и мне потребуется твоя помощь.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ СОН ИНИГО

а все годы, прожитые в Маккатране, Эдеард так и не удосужился начертить карту глубинных тоннелей. Он знал, что есть пять больших концентрических кругов, образующих главные маршруты, и множество извилистых переходов между ними. Их соответствие улицам и проспектам на поверхности он представлял себе на уровне инстинкта. За пределы самого большого круга выходили длинные ответвления, тянувшиеся под равниной Игуру, но они располагались хаотично. Когда–нибудь он обязательно пролетит по этим ярко освещенным тоннелям и посмотрит, куда они выходят. Когда–нибудь, когда у него будет время.

А сейчас он просто радовался, что внешний круговой тоннель несет его к улице Гринал в районе Беллис, где у Маркола возникли трудности с противодействием необычайно сильной психике. Эдеард уже несколько месяцев, а может, и дольше не пользовался тоннелями, подземные вылазки стали редкими. Последние несколько лет у него не было причин для особой спешки, тем более по делам службы констеблей. Теперь, проносясь где–то под Парком Лизье, он испытывал откровенный восторг и проклинал свою неуверенность среднего возраста. Встречный ветер яростно хлопал полами плаща, едва не срывая его с плеч. Эдеард, словно ныряя, вытянул руки перед собой. Потом перевернулся. Удивительно приятное ощущение, от которого кровь забурлила в венах. От радости новой жизни из его груди вырвался ликующий вопль. Эдеард кувыркался снова и снова. Мимо пронесся поворот в боковой тоннель. Потом еще один. Он был уже почти под Беллисом, близко к своей цели. Возникло желание еще раз пролететь по большому кругу просто для собственного удовольствия. «Маркол и его отряд наверняка смогут справиться сами».

Внезапно впереди из–за плавного поворота что–то показалось. В этих залитых белым светом трубах Эдеард никогда не пользовался про–взглядом и потому был застигнут врасплох. Он едва успел сформировать щит из третьей руки, как мимо пронеслись два обнявшихся тела. Оглушительно кричащие подростки. Они летели совершенно нагими и в вихре ветра самозабвенно занимались сексом. Их застывшие в экстазе лица мгновенно промелькнули и пропали из вида, и восторженные крики быстро затихли в шуме ветра. Эдеард устремил следом свой про–взгляд, но тоннель скрыл пролетевшую пару за поворотом.

Он быстро оправился от потрясения и попросил город унести его в обратную сторону, чтобы догнать и перехватить незнакомцев. Как и обычно, он замедлил движение и опустился на пол тоннеля. Затем несущая его сила изменила направление, и он полетел в обратную сторону.

На этот раз он прощупывал про–взглядом все вокруг. Но восприятие в тоннеле было затруднено даже для него. Эдеард ощущал город в паре сотен ярдов над собой, и то лишь благодаря отчетливо видимым каналам. Все остальное различить было невероятно трудно.

На мгновение ему показалось, что он уловил присутствие подростков в сотне ярдов перед собой, но вскоре снова потерял их след. У ответвления одного из боковых проходов он уже не знал, в какую сторону повернуть. Он притормозил и остановился перед развилкой, заглянул в один тоннель, потом в другой, словно отыскивая следы, потом попытался проникнуть про–взглядом в стену тоннеля, чтобы отыскать воспоминания. Материя города сохраняла память обо всех событиях на протяжении десятков лет.

И в этот момент он испытал второе потрясение за утро. Никаких воспоминаний о молодой паре не было. Он ощутил отклик тоннеля на собственный полет всего несколько минут назад, но кроме этого – ничего.

– Во имя Заступницы, как же они…

Эдеард нахмурился, прислушиваясь к отголоскам собственного голоса, раскатившимся между стен тоннеля. Внезапно в главном тоннеле послышался тихий смех, но он решил, что гоняется за призраками.

– Провались все в Хоньо, – проворчал Эдеард и попросил город вернуть его в Беллис.

Улица Гринал представляла собой довольно приятный бульвар, пересекавший район от Изумрудного до Дубового канала. По его сторонам стояли самые различные дома – от особняков с продолговатыми тимпанами до широких полусфер с остроконечными арками, где приютились небольшие магазинчики, и зданий в форме тройных сросшихся цилиндров с нависающими крышами, которые делали их похожими на шишковатые каменные грибы. Сержант Маркол разбирался с происшествием на площади Пяти Фонтанов, неподалеку от Дубового канала. На площадь выходила терраса с вогнутой внешней стеной и похожим на улей зданием, состоявшим из мелких помещений, которые соединялись между собой короткими трубами–переходами, расположенными без всякого порядка, словно все сооружение было когда–то прогрызено гигантскими насекомыми. Странная форма как нельзя лучше подходила купцам и торговцам, предлагающим мелкие, но очень дорогие товары. Здесь почти никто не жил, но всегда было многолюдно.

Эдеард поднялся на поверхность перед угловой аркой и, автоматически нагнув голову, вошел внутрь. В сумрачном пространстве его встретила атмосфера враждебности и сдерживаемого гнева. Едва он перешагнул через порог, как сразу ощутил на себе сильный про–взгляд. Он попытался проследить его до источника, но наблюдатель, находившийся где–то в Зельде, быстро отвел взгляд.

Эдеард немного помедлил, задумчиво поджав губы. Такого он не замечал уже несколько лет. Кто бы ни проявлял к нему тайный интерес в прошлом, он оставил это занятие после возвращения Небесных Властителей. И Эдеард не считал, что сегодняшнее проявление любопытства можно отнести за счет простого совпадения.

Маркол ждал его на втором этаже, в небольшом магазинчике торговца травами, куда надо было пройти по спиральному переходу, соединявшему несколько мелких клетушек. Стены магазина полностью скрывались за коврами с геометрическими узорами. В фонарях, свисающих на длинных цепочках, горело джамоларовое масло, дающее желтоватый свет. Воздух был так насыщен самыми разными ароматами трав и спирта, что, казалось, можно увидеть, как он клубится. Украшением комнаты служили самые разнообразные трубки для курения кестрика, выстроившиеся рядами на узких полках. Несколько разбитых трубок валялись на полу. Пучки длинных продолговатых листьев этого наркотического растения висели на крючках и сохли в сильно прогретом помещении. Здесь же висели связки стеблей, семенных коробочек и листьев, незнакомых Эдеарду. Часть растений тоже была сброшена на пол и растоптана.

Эдеард сразу понял, между кем возник спор, как только раздвинул занавес из бус: двое мужчин, стоя в противоположных углах помещения, все еще бросали друг на друга гневные взгляды и излучали мысли, пропитанные злобой. Одним из них был довольно тучный старик в костюме, разукрашенном вышивкой в том же стиле, что и висящие на стенах ковры. В нем Эдеард сразу признал хозяина лавки.

Второй мужчина, которому не было еще и тридцати, принадлежал к хорошо знакомому Эдеарду типу людей. Отпрыск благородного семейства, занимающий одну из низших строчек в списках субсидий, очень красивый и столь же высокомерный, живущий не по доходам благодаря кредитам торговцев. Эдеард заподозрил, что купец–травник как раз и был одним из его кредиторов. Два сопровождающих Маркола констебля уже надели на него наручники, небрежно засучив рукава темно–красного бархатного пиджака. Эдеард еще раз окинул взглядом помещение, не понимая, зачем его вызвали. Потом он внимательнее присмотрелся к молодому мужчине, отметив его высокие скулы, темные растрепанные волосы и светло–карие глаза, в которых читался неприкрытый вызов.

«Я уже видел его раньше. Но где? Тогда он был моложе. Провались в Хоньо, моя память».

– В чем проблемы? – беззаботно спросил он.

– Нас вызвал Колфал, – сказал Маркол, показывая на хозяина лавки. – Утверждал, что к нему применено психологическое воздействие. Татал оказал сопротивление при аресте, – пояснил он, кивая в сторону молодого аристократа, продолжавшего презрительно усмехаться. – Крепкий орешек.

– Я ничего подобного не совершал, – заявил Татал.

Он говорил вежливо, но, судя по акценту, вырос не в Маккатране. Эдеард предположил, что парень – выходец из южных провинций. Он поднял палец, приказывая Таталу помолчать, и повернулся к Колфалу.

– Зачем Таталу понадобилось прибегать к психическому воздействию?

Ярость Колфала мгновенно развеялась, оставшись тлеть только в его сердитом взгляде. Хозяин лавки тяжело вздохнул.

– Мне жаль, что вас оторвали от дел, Идущий–по–Воде. Это было лишь недоразумение.

– Что? – Маркол от изумления открыл рот. – Но ты же сам нас вызвали.

Эдеард демонстративно перевел взгляд на обломки трубок и растоптанные растения, тогда как его про–взгляд изучил остатки мыслей Колфала, не успевшие исчезнуть за щитом.

– Угу. – Он приподнял бровь. – А ты что можешь сказать, Татал?

– Я тоже должен принести вам извинения. Констебли подтвердят, что у меня очень сильная третья рука. А в пылу спора я не всегда могу сдерживать свою силу.

– Ты намерен выдвинуть обвинение? – спросил Эдеард у Колфала.

– Нет.

Старый травник покачал головой, не осмеливаясь встретиться взглядом с Эдеардом.

– Очень хорошо. – Он подал знак констеблям снять наручники. – А ты учись сдерживаться.

– Обязательно, Идущий–по–Воде.

– Где ты живешь?

– В районе Абад, Идущий–по–Воде. У меня квартира на Болдар–авеню.

– Вот как? Недалеко от Абрикосового дома?

Татал широко усмехнулся и кивнул.

– Верно. Я имею честь состоять в Братстве.

Это объясняло роскошный наряд и провинциальный акцент, но лицо Эдеард никак не мог вспомнить.

– Хорошо, ты свободен. Считай, что тебе вынесено предупреждение, и держись подальше от неприятностей.

– Да, Идущий–по–Воде.

Эдеард был уверен, что за его сговорчивостью скрывается насмешка, но из–за мысленного щита не пробивался ни один намек. Более того, Эдеард еще ни разу не встречал такого непроницаемого разума.

– Необоснованный вызов констеблей тоже считается нарушением порядка, – сказал он Колфалу, как только Татал прошел сквозь звенящий занавес из бусин. – Тем более если пришлось вызвать меня.

– Я прошу прощения, сэр, – пробормотал Колфал.

– Хоньо, что это было? – спросил Эдеард у Маркола, как только они вышли на площадь Пяти Фонтанов.

– Мне правда очень жаль, Эдеард. Ситуация мгновенно вышла из–под контроля. Великая Заступница, он чрезвычайно силен, Я не мог с ним справиться. Даже при помощи моих товарищей я едва не упустил его. И, наверное, инстинктивно позвал тебя.

– Гм-м. – Эдеард с подозрением оглянулся здание, похожее на кроличий садок. – Он действительно так силен?

– Да.

– А о чем был спор? Если Татал и впрямь член Братства Абрикосового дома, вряд ли ссора началась из–за оплаты товара.

– Точно сказать не могу. Когда мы пришли, Колфал обвинял его во всех мыслимых преступлениях. Вымогательство. Финансовые злоупотребления. Физические угрозы. Психическое давление. Всего не перечислить. Он буквально кричал об этом.

– Интересно.

Эдеард направил про–взгляд в стену магазина трав, отыскивая воспоминания города о недавней ссоре. Но развешенные по стенам ковры не позволили городу ни увидеть, ни услышать то, что происходило внутри.

– Я не могу поверить, что Колфал дал задний ход, – продолжал Маркол. – Он был разъярен, словно почуявший кровь драккен.

– Принуждение, – сказал Эдеард. – Я узнал этот прием в его мыслях, после изменения признаки видны довольно отчетливо… – Он остановился. Только теперь он вспомнил Татала. – «Ох, Заступница, мне следовало догадаться».

Кабинет главного констебля Маккатрана находился в задней части Дворца–Сада. Это было большое круглое помещение с высоким конусообразным потолком, который закручивался кверху, словно его отлили в замысловатой форме. На блестящем коричневато–желтом полу темнокрасные линии образовывали огромный пятиугольник, стены имели более светлый оттенок коричневого цвета, но тоже блестели, словно отполированные. Эдеард не придавал особого значения меблировке – в конце концов, это было просто место для работы. В кабинете у него стоял письменный стол из мардуба, подаренный Кансин сразу после его избрания, и длинный стол для совещаний с капитанами участков и юристами.

К тому времени, когда он вернулся после происшествия с Колфалом и Таталом, Фелакс уже вызвал Голбона и Джерали, двух последних активных членов комитета при Высшем Совете. За все это время Эдеард так и не решился его упразднить.

– Новое дело, – объявил он, проходя к своему столу.

Голбон и Джерали удивленно переглянулись. Последние семь лет они только и делали, что потихоньку заканчивали старые дела и сдавали их в архив.

Эдеард сел на свое место. За его спиной сквозь высокие узкие окна виднелся Сад Раха и Центральный канал. Эдеард всегда старался сесть так, чтобы вид из окон не отвлекал его от работы.

– Братство Абрикосового дома.

Голбон застонал.

– Неужели опять? Мы присматривались к ним несколько лет назад. Это всего лишь компания молодых торговцев, которые образовали собственную ассоциацию и стараются набрать политический вес. Они порой прибегают к довольно жестким методам, но-ничего противозаконного за ними не замечено. Никакой преступной деятельности.

– Хорошо, значит вы быстро справитесь с этим делом, – сказал Эдеард. – Мне нужны имена всех членов Братства, включая и моего зятя. И еще требуется финансовый отчет по магазину трав, принадлежащему человеку по имени Колфал. Проверьте, нет ли у него каких–то связей с Братством.

– Откуда такой неожиданный интерес? – полюбопытствовала Джерали.

– Мне кажется, я уличил одного из членов Братства по имени Татал в применении принуждения в деловых отношениях. И как раз с Колфалом.

– А, это безнадежное дело, если обращаться в суд, – заметила Джерали.

Она начинала свое обучение подмастерьем в гильдии юристов и только потом перешла работать клерком, что сделало Джерали незаменимым помощником в расследованиях Эдеарда. Даже из разрозненных обрывков информации она могла выбрать весомые улики, а юридические знания позволяли построить обвинения таким образом, чтобы они имели вес в судах.

– У нас были дела, где принуждение считалось доказанным, – сказал Голбон.

– В тех случаях, когда члены благородных семейств выступали против обычных горожан, – возразила Джерали. – И суд признавал обвинения только из–за этого. Но законных доказательств манипулирования чужими мыслями не существует.

– Я знаю, что юридической базы для обвинения нет, – сказал Эдеард. – Но если в деле с Колфалом все было именно так, как я думаю, значит, тут замешана преступная организация. Если мы это установим, то сумеем отыскать более весомые следы.

– Хорошо, – согласилась Джерали. – Главное – понять, что на основании одного обвинения в принуждении никакой суд нам не поможет.

– Я это понял, – сказал Эдеард, старательно прогоняя мысли о Салране. – Есть еще кое–что, что вам надо знать. Татал обладает очень сильными способностями. Даже Маркол столкнулся с трудностями при его задержании. Могу предположить, что он использует свой талант для принуждения.

– О Заступница, – проворчал Голбон. – Вы считаете, что он станет нам противодействовать?

– Сомневаюсь, – сказал Эдеард. – Но будьте осторожны. Татал не единственный сильный медиум в этом городе, использующий свои силы не по назначению.

Он рассказал им о замеченных про–взглядах, преследующих его уже на протяжении нескольких лет. Но, несмотря на то что полностью доверял своим сотрудникам, умолчал о подземных тоннелях. Молодая пара могла попасть туда только с согласия Маккатрана. Эдеард не знал, откликается ли город на любое сильное психическое воздействие или сознательно помогает определенным людям. В последнем он почему–то сомневался. Сознательный отклик города он ощутил только однажды, в тот день, когда узнал об истинных возможностях Бездны.

– Они имеют отношение к нашему делу? – спросила Джерали.

– Я не знаю, но еще прошу вас проверить, нет ли у Братства Абрикосового дома общих финансовых интересов с Ранали.

– Понятно, – безразличным тоном произнесла Джерали.

Он с трудом сдержал улыбку. За прошедшие годы комитет противодействия организованной преступности потратил массу времени и сил на изучение дел Ранали, и все без толку. Джерали и остальные давно стали считать хозяйку «Дома голубых лепестков» предметом личной одержимости Эдеарда, и он подозревал, что из–за этого они работали не так усердно, как следовало.

– Мне известно, что несколько лет назад между Ранали и Таталом существовала… Гм, физическая близость. Возможно, именно она научила его приемам принуждения.

И снова Джерали и Голбон многозначительно переглянулись.

– Мы все проверим, – заверила его Джерали.

Эдеард и Кристабель взяли семейную гондолу и отправились из особняка Кальверит в Среднюю заводь. Полдень уже миновал, и лучи заходящего солнца позолотили легкие перисто–слоистые облака. Над городом неподвижно повис теплый воздух, насыщенный ароматами моря.

Теплым летним днем наслаждались не только они: по Главному каналу двигалось великое множество гондол, так что движение замедлилось. Эдеарду казалось, что на воду вышли все лодки Маккатрана, столько изящных судов сразу он не видел еще никогда. Много людей было и на улицах, и на обеих набережных канала.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что среди них очень много стариков, сопровождаемых родственниками. И почти все они направлялись в район Эйри.

Кристабель перехватила его взгляд.

– Сколько еще?

– Они будут через девять дней.

– Пять Небесных Властителей, – благоговейно вздохнула она. – Интересно, во времена Раха их тоже было так много?

– Заступница никогда не называла их числа.

Эдеард заметил пожилую женщину, удивительно похожую на госпожу Флорелл. Даже с помощью своей молодой спутницы она с трудом передвигала ноги, настолько ее суставы были поражены артритом. Ее разум излучал слабые всплески боли и безграничное изумление. Он подозревал, что женщина не совсем понимает, что происходит. Внизу по воде скользили гондолы, перевозившие к скрученным башням Эйри ее сверстниц. Вся разница заключалась в количестве денег: у кого–то их хватало, чтобы провести последнюю поездку с комфортом, а кому–то приходилось идти пешком.

– Как же они справлялись раньше? – удивилась Кристабель.

– Население было тогда намного меньше. Приезжие могли остановиться в свободных домах, никому не причиняя неудобств, с которыми приходится сталкиваться нам.

Наплыв пожилых путешественников, ожидавших прибытия Небесных Властителей, достиг угрожающего масштаба. После проводов Финитана поток людей постоянно нарастал по мере того, как вести о возвращении Небесных Властителей достигали самых отдаленных провинций. Теперь каждый месяц в Маккатран стекались тысячи людей и каждого из них провожали по несколько родственников, и в конце концов город уже не мог с ними справиться. Констеблям, патрулирующим улицы, снова пришлось разбираться с мелкими нарушениями закона, начиная со споров из–за комнат и заканчивая вздутыми ценами на продовольствие для приезжих. Кроме того, констеблям приходилось обеспечивать свободный проход по улицам, что, учитывая почтенный возраст и болезни паломников, было довольно затруднительно. Милосердие и добрая воля горожан, достигшие своего расцвета во время первых двух–трех визитов Небесных Властителей, уже себя исчерпали.

Гондола вышла в Среднюю заводь и свернула в Торговый канал. У причала в конце улицы Джоселл им пришлось подождать несколько минут, пока не освободилось место. Оттуда они еще немного прошли по улице и добрались до особняка главы района в центре Сампалока.

На большой площади в сердце Сампалока Эдеард всегда испытывал некоторую неловкость. Это место все связывали с днем высылки: поворотным пунктом в истории Маккатрана и всей Кверенции в целом. Но на самом деле все было не так: настоящие перемены начались в тайном хранилище Спиральной башни гильдии оружейников, и об этом никто не знал.

В центре просторной площади стоял особняк главы и госпожи Сампалока: огромное шестиугольное здание. Все шесть плоскостей отличались по цвету, но в каждой имелся арочный проем, выходивший во двор. Ворота в них отсутствовали: нынешние правители района, в отличие от своих предшественников, не собирались отгораживаться от людей, которым были обязаны служить.

За прошедшие годы площадь немного изменилась, на ней появились палатки, торгующие фруктами и сладостями, а между фонтанами бегали дети. Но в основном она оставалась свободной. Только не сейчас. За стенами особняка выросли сотни палаток, поддерживаемых бамбуковыми шестами. По пути к главному входу Эдеард отметил, что их становится все больше, и сегодня тоже энергичные ген–мартышки устанавливали новые каркасы. Рядом стояли люди с узлами и принесенными из дома пожитками.