Текст книги "Забыть завтра (ЛП)"

Автор книги: Пинтип Данн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо тебе, ― произнесла я, надеясь, что он поймет, что это слова ― не просто формальность.

Он моргнул и не смог утаить своего недовольства. И мной, и собой.

– Я буду в своем офисе, если буду вам нужен. Вы можете спросить МК, как туда добраться.

А затем он ушел.

Оливия немедленно стала бегать кругами по офису. За столом из стекла и стали, по белым кожаным диванами, едва разминувшись коленом с зеркальным кофейным столиком.

Не уверена, чего я ожидала. Белого медведя, размахивающего красной лентой со стола Председателя? Но ответ должен быть здесь, где-то в этом помещении. Медведь связывает мою сестру с МК. А у самого Председателя должны быть документы о провидце.

Логан направился прямиком к настольному экрану, дернув головой в знак того, что размытое носящееся пятно ― на моей ответственности.

В комнате были большие окна от потолка до пола. Я резко выдохнула, когда Оливия пронеслась мимо них. Если я ее не приторможу, она может выпасть наружу. На следующем кругt по офису я схватила ее за руку.

– Оливия, ты не хочешь остановиться и поговорить со мной?

Из ее кос-двойняшек выбились пряди волос, а грудь ходила ходуном.

– Я знаю, кто ты.

– Ну, да/ ― Lумаю, моя маскировка не идет в сравнение со сверхнаблюдательностью шестилетней. ― Я ― сестра Джессы. Ты, вероятно, видела, как я забирала ее из класса «11 лет до».

– Нет, я не об этом. Я видела тебя в своих снах. ― Она снова начала бегать и перепрыгнула через ноги Логана, так как он встал на колени рядом со столом в поисках обходного способа для подключения к настольному экрану.

Она с визгом остановилась передо мной.

– Что он делает?

– Ничего. Хочешь поиграть в игру? Или спеть песню?

Оливия оглянулась через плечо. Логан уже полностью скрылся под столом, исследуя нижнюю сторону экрана.

– У меня сегодня в школе был кошмар, ― произнесла она. ― Мне нужно рассказать об этом мамочке.

– Ты заснула? Сейчас ты чувствуешь усталость? Ты могла бы вздремнуть на диване, если тебе хочется.

Она округлила глаза.

– Нет, я не заснула. Не обязательно нужно засыпать, чтобы видеть сон, глупая!

Она снова унеслась. На этот раз она выписывала восьмерки. Вокруг стола, за столом. Я наблюдала за ней, и у меня закололо в основании черепа.

– Оливия. ― Когда она снова остановилась, я присела на корточки, чтобы иметь возможность заглянуть ей в лицо. Ее круглые щеки раскраснелись, и она прищурилась, глядя на меня – так, словно ей нужна лазерная коррекция. ― Ты на самом деле говоришь не о снах, не так ли?

– Моя мамочка говорит, что я должна называть их так, чтобы люди ничего не заподозрили.

У меня во рту внезапно пересохло, и я облизала губы.

– Заподозрили что?

Высвободившиеся пряди обрамляли ее лицо.

– Моя мамочка говорит, что я не должна разговаривать об этом. Но я видела тебя. Ты милая. Ты попытаешься помочь мне, в будущем.

– Оливия, когда ты говоришь «сны», ты на самом деле имеешь в виду видения? Видения из будущего?

Она внимательно посмотрела на меня. Что-то в моем лице, видимо, убедило ее, потому что она медленно кивнула.

Я выдохнула. Мое сердце грохотало так громко, что удивительно, как из-за него вся комната не завибрировала.

– Логан, ― позвала я. ― Не мог бы ты подойти сюда, пожалуйста?

– В чем дело? ― Он пересек комнату и присел на корточки рядом со мной. ― Ученые Подполья обнаружили лазейку у этих настольных экранов, ― пробормотал он мне в ухо. ― Я почти пробился.

– Забудь об этом на время. ― Я повернулась к Оливии, ― Мы ищем провидца. Кого-то, кто может смотреть на годы в будущее. Ты знаешь кого-нибудь такого?

Она стала ковырять в комбинезоне дырку на колене.

– Мне не нравится это слово. Звучит как «бот», когда в действительности, провидец ― это личность, как и все остальные.

– Ну, конечно, ясновидец ― это личность, ― сказала я. ― Личность, которая может помогать другим, готовя их к будущему или предупреждая о том, что может произойти.

Внезапно она встала.

– Так скучно быть здесь единственным ребенком. Я думала, что если дам Джессе плюшевого мишку, она придет поиграть со мной. Но я ее не увидела. Может, моя мамочка забыла его послать.

У меня распахнулся рот.

– Это была ты? Ты послала Джессе плюшевого мишку?

– Да. МК дала мне медведя, но у меня один уже был, ― она выпятила нижнюю губу. ― Я думала, Джесса зайдет меня навестить, но она не пришла.

Восстановив самообладание, я наклонилась вперед.

– Я уверена, она бы поиграла с тобой, если бы могла. ― Я погладила ее по плечам, как могла бы сделать со своей сестрой. ― Я пытаюсь помочь ей, Оливия. Но я не могу этого сделать, пока не найду ясновидца. Кое-что плохое произойдет в будущем, и мне нужно выяснить что. Ты понимаешь?

Она кивнула. Ее узкие плечики поднялись при следующем вдохе.

– Я ― провидец. А та плохая вещь, которую ты ищешь? Я думаю, это мой кошмар.

Я шлепнулась на мрамор. Не могу поверить. Мы нашли ее. Источник пророчества, информацию, которой питалась целая группа ученых. С самого начала это была дочь Председателя. Шестилетняя девочка. И мы ее нашли.

Логан схватил меня за руки. Не могу сказать, поддерживал ли он меня или сдерживал себя.

– Ты можешь рассказать нам о своем кошмаре? ― спросил он Оливию.

Она затрясла головой.

– Слишком тяжело объяснить. Вам нужно посмотреть это самим, как делает моя мамочка.

– Как нам это сделать? ― спросила я.

– На той же машине, на которой они читали твое воспоминание о будущем.

Мы распахнули стеклянную дверь. МК сидела за столом, положив руки на колени, и изучала проекции открытых файлов над столом. Подняв взгляд, она сдула прядь волос со лба.

– Подумать только, насколько мои дела были бы хуже, если бы вас тут сейчас не было. Как там у вас?

– Неплохо, ― сказал Логан. ― Мы надеемся, что сможем вывести Оливию на прогулку. Может, чтобы навестить Уильяма? Тут становится немного шумно.

– Да, я слышала грохот. ― Она рассмеялась. ― Думаю, было бы хорошо. Однако не покидайте здания и верните ее в течение часа.

Он поблагодарил МК, и вот мы уже в пути. Как только доберемся до офиса Уильяма, мы подсоединим Оливию к сканерам. Машина считает изображения из ее головы, и я увижу видение из будущего. Если моя теория верна, я наконец-то узнаю, почему будущая Келли решила убить свою сестру.

Если, если, если. Ничего конкретного, и все же мышцы шеи и плеч закаменели. Вот он ответ. Я могу ощутить его.

Холлы были по большей части пусты. Оливия убежала вперед, с каждым прыжком ее косы распутывались все больше. Несколько встреченных нами людей одарили ее снисходительной улыбкой, позволив нам пройти, не задав никаких вопросов.

– Не удивительно, что Председатель не наняла няню, ― пробормотала я Логану. ― Она не хочет, чтобы кому-нибудь стало об этом известно.

Оливия стала ускоряться в своем забеге по коридору.

– Поторапливайтесь! ― окрикнула она нас через плечо. ― Мы почти пришли!

– Оливия, будь осто…

Из-за угла появился охранник в униформе, несущий растение в горшке. Оливия врезалась в него и сбила с ног. Горшок вылетел из его рук, врезался в стену и раскололся на миллион кусочков.

Керамические осколки разлетелись по полу. Земляная дорожка вела подобно хлебным крошкам к сломанному стеблю.

Холодный ветер Судьбы задул мне в спину. Я видела эту картинку прежде.

Логан помог Оливии подняться на ноги и извинился перед мужчиной.

Мужчина нахмурился, его усы зашевелились.

– У меня нет времени с этим разбираться. Я опаздываю на встречу.

– Не беспокойтесь, сэр, ― сказал Логан. ― Мы ― стажеры. Мы вызовем бота, чтобы прибрать здесь.

Ворча о неуправляемых детях и их безответственных няньках, мужчина пошел дальше по коридору. Я дождалась, пока он уйдет за пределы слышимости, а затем повернулась к Логану.

– Этот разбитый горшок был в моем воспоминании, ― прошептала я. ― Все выглядело точно так же. Земляная дорожка, широкие зеленые листья. Мое воспоминание сбывается.

Внезапно я больше не была уверена в том, что приняла правильное решение. Может, мне не стоит знать будущее. Зачем я искушаю Судьбу? Может, мне стоило бы схватить Джессу в охапку и бежать прочь.

Логан взял меня за руку и повторил мне мои слова.

– Знание будущего не лишает тебя свободы воли. Только ты можешь решать, что ты будешь делать, ― он стиснул мою руку. ― Мы так далеко продвинулись, Келли. Давай покончим с этим.

Я смотрела на него, человека, прошедшего со мной бок о бок почти весь путь.

– Я боюсь.

– Я тоже, ― произнес он.

Глава 43

Это была та же комната. Те же кресло с цилиндрическими подушками, гудящие приборы, поднос со средствами для медитации. Те же отполированные черные плиты, хотя в углу была кучка пыли, сметенная туда и забытая, словно горстка мышиного помета. Те же стеклянные стены, но белые простыни, обеспечивающие иллюзию уединенности, были сняты.

Я фокусировалась на этих незначительных отличиях, но все без толку. Я не могла сделать и глотка воздуха, и каждая клеточка моего тела кричала «беги»!

Вместо этого я схватила с подноса стеклянную бутыль и выдернула из нее пробку. Пряный запах перечной мяты обжег мой нос. Я подумала о бывшем не так давно утре. Сидя за обеденным столом вместе с моей семьей, я пила мятный чай. Джесса грела руки паром, поднимающимся от ее кружки, пока мама, прикрыв глаза, потерялась в грезах прошлого.

Воспоминание омыло меня освежающей волной, и я глубоко задышала. Мое сердце застучало увереннее. Может, эти средства для медитации все-таки работают.

Уильям отрегулировал металлический шлем на голове Оливии. Она спокойно сидела в кресле с откидной спинкой, лодыжки были скрещены, словно она прежде делала такое сотни раз. И, может, так и было.

– Навевает воспоминания, не так ли? ― сказал он мне, склонившись над Оливией и подтягивая ремень под ее подбородком.

Я округлила глаза на его умышлено несущую двойной смысл фразу.

– Ха, ха.

– Моя мамочка всегда зажигает мне свечу, ― сказала Оливия. ― Мне нравится играть с пламенем.

Уильям поднял бровь, словно был не уверен, стоит ли давать огонь маленькой девочке.

– Если это то, что помогает тебе войти в надлежащее душевное состояние, то, тогда, разумеется, ― пожав плечами, он установил свечу на столик и подкатил его к коленям Оливии. ― Открой свое сознание и позволь воспоминанию прийти к тебе. Если тебе что-нибудь понадобится, мы будем неподалеку.

Он поманил меня к себе, и я последовала за ним в его офис в смежной комнате, где нас ждал Логан. Так как белые простыни были убраны, мы могли видеть Оливию сквозь стеклянные стены. Я помахала ей рукой, но она была слишком занята попытками зажать пламя между пальцами.

Уильям воткнул провода в настольный экран. Вместо плоского и горизонтального, экран был вертикальным и изгибался вокруг нас, так что напоминал огромный пончик. Логан уже нашел, как забраться внутрь.

– Как ты пролез? ― спросила я.

– Просто нырни вниз, ― сказал Логан. ― Осторожно, не ударься головой.

Я присоединилась к нему внутри устройства. Повсюду вокруг танцевали и гонялись друг за другом белые огни, напоминающие светлячков на черном экране.

– Что это? ― спросила я.

– Разум Оливии решает, куда отправиться, ― Уильям нырнул под машину и появился рядом с нами. ― Когда видение придет к ней, эти огни превратятся в изображение, так что мы сможем прожить его вместе с ней.

– Прожить его? ― Логан потянулся, чтобы коснуться огонька, но его палец натолкнулся на экран. ― Ты имеешь в виду просмотреть?

– Ты увидишь, что я имею в виду, ― Уильям протянул нам шлемы и показал, что следует их надеть. ― Видение будет опираться на все пять органов чувств. Вы будете себя чувствовать так, словно сами видите это видение. Вы увидите его от лица Оливии.

Задрожав, огоньки стали собираться в единую группу.

– Начинается, ― прошептал Уильям. ― Держитесь.

Мои руки обхватили черные прутья. Толстые, кровавые царапины спускаются у меня по рукам, а в воздухе висит запах мочи и фекалий. Вокруг меня толпятся девушки-подростки в грязной школьной униформе.

В противоположном конце камеры зарычала брюнетка и прыгнула на спину рыжей девушки, схватила ее за волосы и дергала за них, пока у нее в руке не остался вырванный клок. Другая девушка в углу горланила песни на пределе своих легких. Ее голова лежала в куче фекалий, окрасив ее блондинистые волосы в коричневый цвет.

Внезапно я услышала короткий, отрывистый стук по бетонному полу. Мы все замолчали, даже поющая девушка. В конце коридора появилось два человека. Они недолго разговаривали, а затем более высокая фигура направилась к нам. Я разглядела темно-синюю униформу и коротко остриженные серебристые волосы. На ее лице было больше морщин, но черты лица не спутаешь. Председатель Дрезден.

Я поднялась на шатающиеся ноги и еще сильнее сжала решетку руками.

― Мамочка, ― сказала я. ― Ты должна отменить казнь.

Она оглядела меня несколько раз, словно не узнавала, кто я. Наконец, она встретилась со мной глазами и поморщилась.

― Я говорила тебе, Оливия. Ты знала, чего будет стоить получение заурядного воспоминания, но ты не желала слушать, не так ли?

― Будущая я послала мне счастливое воспоминание, ― сказала я. ― В нем я держала на руках своего новорожденного ребенка и чувствовала себя в согласии с остальным миром.

― Оно заурядное! Ты как никто должна бы знать, что надвигается. ― В уголке ее рта задергался мускул. ― Это твое видение из будущего показало нам, чем мы можем стать. Расой сверхлюдей, ― она обхватила мои руки на решетке. ― Ты знаешь, что у тебя талант, Оливия. Ты ― моя дочь, не так ли? Почему будущая ты не послала тебе воспоминание получше? Ты могла бы выбрать любое воспоминание. Такое, которое продемонстрирует твои превосходные способности скрипача. Такое, которое будет олицетворять твою математическую гениальность. Почему ты послала именно это?

Я выпрямила спину.

― Я не знаю, почему она это сделала, мамочка. Может, будущая я подумала, что неправильно казнить девяносто девять процентов населения, исходя из их воспоминаний. Может, она знала, что это единственный способ заставить тебя слушать. Чтобы показать тебе, что у человечества есть что-то еще, кроме талантов. Есть счастье. И любовь.

Ее пальцы исчезли.

― Увы, не в этом мире. Мы не можем позволить каким-либо заурядным генам загрязнять генофонд. Казнь назначена. Твой и остальных Заурядных приговоры будут приведены в исполнение через два часа.

Она развернулась и пошла прочь по направлению к фигуре, в которой теперь я признала ее помощника, ее каблуки отбивали дробь по полу.

― Мамочка! ― позвала я. ― Ты не можешь этого сделать. Я твоя дочь. Твоя дочь!

― Нет, ― Ее голос разнесся по всему коридору, но я больше не могла разглядеть ее лица. Единственное, что я видела, была ее темно-синяя униформа. ― Моя дочь никогда не будет заурядной.

Глава 44

Изображение рассыпалось, и белые огоньки разбежались по черному экрану. Я вдохнула, но воздух словно превратился в свинец, когда прошел через мой рот. Мое сердце тяжело билось, но удары метались, словно насекомые в ночи.

Так вот почему. Я наконец-то нашла свой ответ. Я наконец-то знала, почему будущая я убила Джессу.

Экран в форме пончика завертелся вокруг меня. Я стояла в его центре, но это не было словно око урагана. Я крутилась быстрее всего, настолько быстро, что почти разлеталась на куски. Но затем Логан схватил меня за руки, поддерживая.

Я мельком увидела свое отражение в его зрачках. Девушку, которую он всегда видел, но в существовании которой я до этого момента не была уверена.

Пронзительный крик, сопровождавшимся тяжелым ударом, прорезал воздух.

– Оливия, ― сказал Уильям. Он и Логан одновременно сорвали свои шлемы и нырнули под машину. Через мгновение, я услышала ее историчное бормотание.

– Я не знаю… это было хуже, чем раньше… почему мамочка сказала, что я ей не дочь… почему всех Заурядных убили…

– Ш-ш-ш, ― сказал Логан. ― Все будет хорошо. Ш-ш-ш.

Словно в замедленной съемке, я сняла свой шлем и сползла на пол. Вот что вызовет воспоминание о будущем ― планомерную казнь всех заурядных. Но не обязательно должно быть так. Я могу предотвратить все это, если воспоминание о будущем никогда не будет открыто. Это можно остановить, если я убью мою сестру.

Я неуверенно выдохнула. Это всегда будет только моим решением. Никто не вынудит мою руку. Судьба никогда не завладеет моей волей. Моя сестра или девяносто девять процентов населения. Смерть единственной девочки или геноцид.

Я закрыла глаза. Моя рука сама взлетела ко рту. Я укусила ее, но мозг не отреагировал на боль. Он был переполнен мыслями о тех девушках в тюремной камере. Дерущихся и безучастных. Лежащей в собственных испражнениях и подростке Оливии. Все больше и больше комнат, полных семнадцатилетних девушек и парней. Казнимых день за днем, пока заурядность не будет уничтожена. Пока не останется только общество сверхлюдей.

Как я могу позволить этому произойти? Как я могу убить свою собственную сестру?

Густая влага залила мой язык. Я отняла руку ото рта и увидела след от зубов, прокусивших кожу. Кровь. Я дико оглянулась, и мой взгляд упал на аптечку с цилиндрами внутри.

Я бросила взгляд в соседнюю комнату. Голова Оливии лежала на коленях Логана, и он гладил девочку по волосам. Уильям поднимал прибор, который оказался сброшен на пол.

Это мое решение. Но в действительности, раз уж дошло до этого, какие у меня есть варианты?

Я взяла иглы из аптечки ― и прозрачную, и красную ― и сунула в свой карман. Я вышла из комнаты и услышала, как Логан меня зовет. Я не обернулась.

Я шла по вестибюлю. Пол был покрыт зеленым линолеумом, компьютерные мониторы вмонтированы в плитку. Осветительные стены светились так ярко, что я могла разобрать одинокий след от обуви на полу. Едкий запах антисептика обжигал мой нос.

Я сжала руку в кулак, чтобы остановить кровотечение, но красные капли продолжили пачкать пол. Я повернула за угол и обогнула раздробленные осколки керамического горшка. Земляная дорожка вела подобно хлебным крошкам к сломанному стеблю и оторванным зеленым листам.

Я прошла по идентичному коридору. И еще по одному. И еще.

Наконец, я остановилась перед дверью. На золотистой табличке со спиральными узорами в каждом углу был написан номер 522. Я глубоко вдохнула, но не имело значения, сколько воздуха я глотала, я не могла насытиться.

Больше не осталось места, куда можно было бы убежать. Не осталось никого, кто избавил бы меня от этого момента. Это мое будущее, и я воплощаю его в жизнь.

Я вошла внутрь. Солнце светило сквозь окно, первое окно, которое я увидела за многие часы. Плюшевый мишка с красным бантом сидел на подоконнике.

Так Председатель Дрезден все-таки послала подарок Оливии. У этой безумной женщины было сердце. Пузырь смеха зародился у меня в горле. Под деспотичным безумием крылась женщина, обладающая внимательностью. Щекочущий тиран. Плачущий убийца.

Смех вырвался у меня изо рта, словно сумасшедшая, пузырящаяся пена, а затем пропал, когда я обратила внимание на остальные декорации.

Все по-больничному белое. Белые стены, белые шторы, белая простынь на кровати.

Посреди простыни лежала Джесса. Ох, она так молода. Настолько невинна. Мои кости превратились в жидкость, и я сползла на пол у кровати.

Ее каштановые волосы падают на плечи, спутанные и не заплетенные. Провода тянулись от ее тела подобно змеям Медузы Горгоны, каждый чертил свой собственный путь по дороге к одному из нескольких аппаратов.

– Келли! Ты пришла! ― губы моей сестры изогнулись в улыбке.

Мне потребовалось три попытки, чтобы заставить себя произнести слова пересохшими губами.

– Конечно, я пришла, ― я подняла ее тонкую руку. Она удобно легла в мою руку, словно воробей, устроившийся в гнезде. ― Как они с тобой обращаются?

Джесса поморщилась.

– Еда отвратительна. И они не позволяют мне играть снаружи.

Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Новорожденная Джесса копошится в воздухе, подобно птенцу, ищущему еду. Уже начавшая ходить Джесса, хныча, просит поцеловать бо-бо у нее на колене. Моя сестра, какой она была в прошлом месяце, вытирает слезы с моего лица.

Я встала. Это всегда будет только моим выбором. Знание будущего не лишает меня свободы воли. Я в совершенстве контролирую свои действия. Это мое решение. Мое. Не АВоБ, не будущего, даже не Судьбы.

– Когда ты выйдешь отсюда, ты сможешь играть столько, сколько захочешь, ― я сдвинула провода у нее на груди и положила руку прямо над ее сердцем. ― Я люблю тебя, Джесса. Ты знаешь это, не так ли?

Она кивнула. Ее сердце ровно билось под моей рукой, сильный, устойчивый ритм абсолютного доверия ребенка старшей сестре.

Слезы потекли у меня по лицу. Это невозможный выбор. Невозможный. Но я должна сделать его.

Мне так жаль, Джесса. Слова не могут описать, как мне жаль. Ты больше чем моя сестра. Ты моя близняшка, моя половинка, моя душа.

Ты свеча, свет которой остается, когда все силы израсходованы. Доказательство того, что любовь остается, когда прерывается жизнь.

Когда все мои защитные барьеры пали, когда все, что я знала, оказалось вывернуто наизнанку, это все, что у меня остается.

Моя любовь к тебе.

Это единственная вещь, коснуться которой они не могут.

– Прости меня, ― прошептала я, хотя сама я никогда, никогда себя не прощу. Я потянулась к карману и достала иглы.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Логан. Его взгляд сфокусировался на шприцах.

– Нет, Келли. Не делай этого. Не…

Слишком поздно. Я разбила красную иглу об пол, уничтожив антидот. А затем моя рука резко взлетела в воздух и погрузила прозрачную иглу прямо в мое собственное сердце. Прозрачная жидкость влилась в мое тело.

Он тремя широкими шагами пересек комнату и поймал меня, когда я покачнулась вперед.

– Что ты наделала? Ох, милостивая Судьба, что ты наделала?

Я потянулась, чтобы коснуться его щеки, но я уже была слишком слаба и моя рука замерла на полпути. Он ниже склонил лицо, чтобы встретиться с моими пальцами. Я почувствовала щетину на его челюсти и горячие, мокрые следы от его слез.

– Это ― единственный способ. ― Мой голос дрогнул, словно понимая, что это последние слова, которые я когда-либо произнесу. ― Единственный способ спасти Джессу. Единственный способ спасти будущее.

Она ― Передатчик, я ― Приемник. Один бесполезен без другого. Если нет Приемника, то Джесса не сможет послать свои воспоминания. Они будут не способны порыться у нее в голове. Они не откроют воспоминание о будущем.

Девочки в тюрьме будут в безопасности. Моя сестра будет в безопасности. Все будут в безопасности.

Кроме меня.

Я в последний раз повернулась к сестре и посмотрела в лицо ангела. Округлый контур ее щек попал в сияние света, а ее волосы спадали на глаза, настолько лучистые, что они, вероятно, могли быть кусочками звезд.

Я люблю тебя, произнесла я про себя.

Я посмотрела на Логана, и моей последней мыслью было: несмотря ни на что, я так рада, что взяла Джессу в парк Двадцать седьмого октября.

А затем все померкло.

Эпилог

Я плыла сквозь бесконечную черную ночь. Мое сознание попыталось ухватиться за эту мысль, попыталось сделать мысль точной и настоящей, и действительной, но затем она снова ускользнула, и я продолжила свой дрейф.

Я умерла? Я буду продолжать плыть целую вечность? Вопросы исчезали в тот же миг, как появлялись, прежде чем я даже начинала формулировать ответ.

Иногда раздавался голос, такой сладкий и юный. Я не могла разобрать слов, или если могла, то они ускользали, как только я постигала их значение. В голосе была любовь, безоговорочная любовь, которая целиком и полностью разгоняла мглу, так что на мгновение я оказывалась существующей и цельной. На мгновение я почти вспоминала.

Затем другой голос, низкий и мучительно привычный. Как он может быть настолько привычным, когда так отличается от моего собственного? Как он может проникать настолько глубоко, словно живет внутри меня, когда мне неизвестно, кому он принадлежит? В нем тоже была любовь, но другая. Эта любовь заполняла меня и заставляла каждую клеточку моего существа горевать. Как я могу плакать, когда у меня нет глаз? Как я могу падать духом, когда не знаю, что я потеряла?

Вопросы, непрекращающиеся вопросы, вечные вопросы, тревожащие мое сознание. Но никогда никаких ответов. Либо я не могу додуматься до них, либо когда могу, уже слишком поздно.

Не знаю, как долго я дрейфовала. Пять минут или пятьдесят лет. Вечность или секунду. Я чувствовала, словно плыла всегда, но затем что-то пронеслось в моих мыслях. Что-то палящее и острое, и несущее знание. Видение. Нет, осколки видений, снимки воспоминаний, обрушившиеся на меня один за другим, быстрее и быстрее, вдавливаясь в мой разум и заставляя меня вспомнить.

Юная девочка с фиолетовой собачкой. Моя рука, разрезающая воздух. Касание юношеских губ. Оборванное перо, подхваченное ветром.

Я не могу быть мертва, не тогда, когда мое сердце так сильно болит. Не тогда, когда я так четко прожила эти воспоминания. Не тогда, когда я чувствую прикосновение той маленькой девочки. Не тогда, когда я слышу просьбу юноши вернуться к нему.

Я сделаю это, мне хочется сказать им. Я вернусь, как только смогу.

Как только выясню, как открыть глаза.

КОНЕЦ