Текст книги "Эстетика Ренессанса [Статьи и эссе]"

Автор книги: Петр Киле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

«Русский религиозный ренессанс»

В статье «Русский Ренессанс в сети интернета» я уже касался высказываний Николая Бердяева о «русском культурном ренессансе» начала XX века, что привлекает внимание современных исследователей, в частности, из-за сходства духовной ситуации в России в начале и в конце истекшего столетия.

Но сходство это лишь кажущееся, и оно проявляется в весьма узких пределах. Новое обращение к религии, к мистике, к религиозной философии малой части интеллигенции лишь условно можно назвать «русским культурным ренессансом», тем более что Николай Бердяев под «культурным ренессансом» имеет в виду по сути именно обращение после отрицания или равнодушия к религиозной вере, феномен, хорошо известный по эпохе Возрождения в Италии, обращение Пико делла Мирандолы или Сандро Боттичелли под влиянием проповедей Савонаролы, к примеру. Достижения мысли и искусства как ренессансные явления, или как «культурный ренессанс», остались в веках. Что же осталось от переживаний Сандро, вплоть до отказа от его удивительных созданий, или самоистязания плоти Пико до смертного конца? Ничего более разлетевшего дыма от костра, на котором сгорели заживо Савонарола и два его сподвижника.

 Николай Бердяев не рассматривает «русский культурный ренессанс» всесторонне, с расцветом архитектуры (модерн), живописи, русского театра, балета и музыки, что поразило Европу, он остается в кругу религиозных переживаний и мистики, как Мережковский, Розанов, Вяч. Иванов, Флоренский и другие, при этом у каждого из них были свои представления и интуиции. Николай Бердяев не решается это назвать «религиозным ренессансом», разве что еще «духовным ренессансом», но смысл тот же, если под «культурным ренессансом» не иметь в виду, как и следует, расцвет искусств и мысли, при этом мысли деятельной, вплоть до революции в театре и социальной революции.

 Теперь ясно: это и был Русский Ренессанс, серебряный век после золотого, в котором феодально-церковная реакция проступила еще в эпоху Пушкина и Лермонтова после восстания декабристов и казни пятерых,  с трагической судьбой поэтов, и с тех пор она лишь усиливалась, вплоть до кровавого воскресенья 9 января 1905 года, расстрела мирной демонстрации рабочих и их семей с иконами и портретами царя.

 У громадного большинства населения Российского государства была поколеблена вера в божественность царской власти, с тем ослабла и сама вера. Поиск основ веры – вот что называет Бердяев «русским культурным ренессансом», не только не решаясь говорить о «религиозном ренессансе», а прямо утверждая, что «религиозного ренессанса» в начале XX века не было – в статье «Русский культурный ренессанс и журнал «Путь», написанной в эмиграции в 1935 году.

 «Сейчас можно определенно сказать, – пишет Н. Бердяев, – что начало XX века ознаменовалось у нас ренессансом духовной культуры, ренессансом философским и литературно-эстетическим, обострением религиозной и мистической чувствительности. Никогда еще русская культура не достигала такой утонченности, как в то время. Вряд ли можно сказать, что у нас был религиозный ренессанс. Для этого не было достаточно сильной религиозной воли, преображающей жизнь, и не было участия в движении более широких народных слоев. Это было все-таки движение культурной элиты, оторванной не только от процессов, происходивших в народной массе, но и от процессов, происходивших в широких кругах интеллигенции».

 Да, это было «движение культурной элиты» в самом небольшом числе, можно сосчитать по пальцам, литераторы, священники, поэты, которые друг друга плохо слушали и мало читали, а носились со своими переживаниями и идеями, в которых можно выделить два плодоносных пласта: это неприятие церковной ортодоксии и практики и соответственно стремление к обновлению веры, что мы наблюдаем впервые в эпоху Возрождения в странах Европы, – здесь область, связанная с христианством, при этом самые утонченные переходили из православия в католичество, – и шире – платонизм: вера, природа и культура находили опору в античной традиции, что тоже было в высшей степени характерно для исканий и учений мыслителей эпохи Возрождения.

 Все это – характерные признаки Ренессанса в России, с новым поворотом к панэстетизму Золотого века русской культуры на рубеже XIX-XX веков, с расцветом искусств, но уже с явными элементами декаданса, что всегда сопровождается с обращением, или просто погружением в мистику, охватившей «культурную элиту» вплоть до царского двора. Называть эту повышенную утонченность душевных движений и интуиций «духовным» или «культурным ренессансом» можно лишь условно. Здесь как раз сфера феодально-церковной реакции, рецидив средневекового мироощущения, то есть отрицание ренессансных явлений русской жизни.

 Эпоха в высшей степени противоречива, но основной ее вектор – это порыв в грядущее, пусть оно воспринимается в апокалиптических тонах. Николай Бердяев в книге «Самопознание», подводя итоги своим исканиям от марксизма до идеализма и религии, дает интересные оценки наших религиозных мыслителей, в частности, о. Павла Флоренского. Приведу довольно длинную выписку, поскольку здесь вообще об исканиях и озарениях всех религиозных мыслителей эпохи Возрождения как в странах Европы, так и в России.

 «С П. Флоренским у нас было изначально взаимное отталкивание, слишком разные мы были люди, враждебно разные. Если от Мережковского меня отталкивала двойственность, переходящая в двусмысленность, отсутствие волевого выбора, злоупотребление литературными схемами, то от Флоренского отталкивал его магизм, первоощущение заколдованности мира, вызывающее не восстание, а пассивное мление, отсутствие темы о свободе, слабое чувство Христа, его стилизация и упадочность, которую он ввел в русскую религиозную философию.

 Во Флоренском меня поражало моральное равнодушие, замена этических оценок оценками эстетическими. Флоренский был утонченный реакционер. Подлинной традиционности в нем не было. Об его книге «Столп и утверждение истины», книге блестящей, имевшей большой успех и влияние в некоторых кругах, я написал статью под названием «Стилизованное православие». За эту статью на меня очень нападали. В книге Флоренского чувствовалась меланхолия осени, падающих осенних листьев.

 Флоренский был универсальный человек, он талантливый математик, физик, филолог, оккультист, поэт, богослов, философ… Чувствовалась при большой одаренности большая слабость, бессильная борьба с сомнением, искусственная и стилизованная защита консервативного православия, лиризм, парализующий энергию, преобладание стихии религиозного мления… В своей книге он борется с самим собой, сводит счеты с собственной стихийной натурой. Он как-то сказал в минуту откровенности, что борется с собственной безграничной дионисической стихией.

Во Флоренском было что-то соблазняющее и прельщающее. В этом он походил на В. Иванова… Он был своеобразным платоником и по-своему интерпретировал Платона. Платоновские идеи приобретали у него почти сексуальный характер. Его богословствование было эротическое. Это было ново в России… От Флоренского пошла и софиология, хотя он не разработал и не развил ее так, как потом С. Булгаков. Творческая инициатива во многом принадлежала Флоренскому. Но центральной фигурой православного возрождения начала XX века был С. Булгаков».

Флоренский действительно был всеобъемлющей личностью ренессансного типа. Он напоминает мне Николая Кузанского. В характеристике Флоренского Бердяев раскрывает искания русских религиозных мыслителей, что представляет лишь одну из сторон умонастроения эпохи, при этом самую далекую от жизнестроительных идей и творений русского модерна во всех видах искусства и революционного движения интеллигенции и народных масс, что и есть Ренессанс в его собственном значении.

 В конце XX века в России в условиях распада СССР и всех основ жизни возникает сходная духовная ситуация, охватившая теперь и «культурную элиту», и народные массы, со всеобщим обращением, что многие воспринимают как «русский религиозный ренессанс». Но так ли это? И что это значит?

 Да это же умонастроение заката эпохи Возрождения  в странах Европы, что выразил во всей трагической глубине Шекспир в его драмах, с проблесками ренессансного жизнелюбия и веселья в комедиях! Именно с предчувствием конца связано новое обращение к религии как в начале, так и на исходе XX века, на этот раз охватившее и интеллигенцию, и народные массы, кстати, по своему образованию и культуре, благодаря культурной революции в СССР, ничем не отличающейся от «культурной элиты», или партийно-номенклатурной, взявшей на себя роль Герострата.

 Сегодня мы видим возрождение церкви, от которой отвернулись не только интеллигенция, но и крестьянство в начале XX века, что спровоцировала в громадной степени сама верховная власть. С этим связано и разрушение церквей или использование зданий не по прямому назначению, что ныне записывают в преступления Советской власти, наравне со сталинскими лагерями, коим нет оправдания. С закрытием церквей дело обстоит иначе. Как и с атеизмом. Это умонастроение эпохи в условиях культурной революции, охватившей все слои населения и все народы, было ренессансным явлением, как бы это ни оценивали сегодня новоявленные ревнители духовности и веры, среди которых, кстати сказать, больше всего уголовников и нуворишей, составивших состояние, невзирая на средства.

 Это умонастроение, когда религия и церковь не относятся к чему-то актуальному, давно охватило благополучные страны Запада. Там пришли с опозданием к тому же, что Россия, благодаря Октябрьской революции, ныне всячески оклеветанной; там церкви не разрушают, если здания не рушатся от времени, а сдают в аренду для дискотек и т.п. У нас поспешно восстанавливают церкви, возводят часовенки всюду, как новоделы нувориши, идет по сути прежде всего захват земель.

 Церковь во все века заботилась об этом пуще, чем о спасении души мирян. Но в этих условиях в России снова появились беспризорники, признак разрухи, как во время войны. А духовенство на экранах ТВ является в парче и золоте. Оно уже требует, чтобы в школах преподавали Закон Божий, как в классических гимназиях, что породит лишь новую волну нигилистов в России. Это «религиозный ренессанс»? Нет, возрождение духовности, веры, церкви – это то же воздействие пропаганды, как и рынка, и свободы во всем, со всепоглощающими явлениями, как коррупция и проституция. Иллюзий здесь не должно быть. Завтра часовенки из-за отсутствия верующих превратят в дискотеки.

«Религиозный ренессанс» – оксюморон. Язык выявляет подлинный смысл явления. Средневековое миросозерцание кануло в лету. Если мы сегодня наблюдаем возрождение церкви и религии, это обратное движение от Ренессанса, с размежеванием по этническим и конфессиональным признакам, что порождает отнюдь не духовность, а вражду, террор и войны, что было общим явлением в истории человечества и в Средние века, когда народы, казалось, всецело верили в бога, кого бы они ни имели в виду.

_______________________

© Петр Киле, Сентябрь 2008 года.

_______________________

Русская культура XVIII – XX веков.

Набросав по какому-то наитию статью «О русской культуре и русской нации», я вдруг понял, что затронул наиважнейшую ныне тему, отдающую в душе каждого из нас тревогой и тоской. До сих я рассматривал развитие русского искусства с эпохи преобразований Петра Великого – с новой точки зрения, с обнаружением ренессансных явлений в истории Российского государства, не узнанных из-за односторонностей славянофильства и западничества. Явилась мысль о необходимости отдельной статьи о русской культуре, как она сформировалась в условиях Ренессанса в России, хотя в основе культуры лежит именно искусство во всех его видах, с его формами и содержанием, о чем уже шла речь, и я буду ограничиваться в иных местах ссылками.

Однажды, чтобы получить представление, что же изучают студенты по культурологии, я взял в руки учебное пособие «Культурология: экзаменационные ответы для студентов вузов». Авторы – Кармин А.С., Гусева Е.А.

Поначалу мне даже интересно было читать, столь – чисто теоретически – все разложено по полочкам, схематизация знания, ничего для чувств. Культура под знаком семиотики, не эстетики. Чистая наука. А ведь культура во всех ее проявлениях – это воспитание чувств. Всякое соприкосновение с нею, даже на лекциях по культурологии, должно сопровождаться эстетическим переживанием.

Иначе – это мертвое знание, ни уму, ни сердцу. И все же общее представление получаешь, разумеется, весьма условное, приблизительное, нередко спорное. Наконец то, что должно быть особенно интересно: «52. Основные этапы развития и исторические особенности русской культуры». – на трех страничках. Понятно, тезисно, в виде краткого конспекта.

Поскольку авторы выхватывают общие места из прежних и нынешних высказываний философов и политологов, придется на них остановиться. Стереотип «СССР – империя», да с Российской империей, а в подтексте – «империя зла», «тоталитаризм», «самодержавие» и т.п., – владеет ныне всеми политологами и культурологами.

Видите ли, с падением Византии в XV веке, греза монахов: «Москва – третий Рим», становится имперской идеологией Российского государства.

«Эта имперская идеология сыграла большую роль в российской истории. Она вдохновляла завоевательные устремления русского царизма. Под ее влиянием все силы тратились на овладение, охрану и освоение громадных территорий и на обеспечение экономического прогресса, а на культурное развитие народа их уже не оставалось».

Вот видите, какая Россия! Между тем Российское государство развивалось изначально, как любое другое из европейских стран, в первую очередь Испания, Португалия, Франция, Англия, Дания, Германия – с теми же имперскими устремлениями и мессианскими грезами отдельных королей.

«Целостность обширной страны держалась на централизованной самодержавной власти, а не на единстве культуры. Это определяло особое значение государственности в истории и слабое внимание власти к развитию культуры».

Такова же история европейских стран в различные периоды истории. Однако звучит критика только в отношении России.

«На почве имперской идеологии возникло мессианское сознание – представление о данном от Бога великом предназначении России в истории человечества. Мессианские представления в нравственно-гуманистическом ключе развивались в славянофильстве XIX в., явственные отзвуки мессианства были слышны и в советской пропаганде».

Вот где собака зарыта. Все еще воюют с СССР, заодно и с Российской империей. Кричат устами российских культурологов, с подачи Запада: «Смиритесь! Лучше Богу молитесь!» О мессианских грезах толковать нечего. Кто о них знал? Определяющую роль в развитии русской культуры в XIX веке «в нравственно-гуманистическом ключе», то есть в устремлениях к свободе народа против царизма, сыграла великая русская литература от Пушкина до Чехова, вопреки «слабому вниманию власти к развитию культуры».

Славянофильство, как и западничество, оставалось на обочине освободительного движения, которым были охвачены  все классы и слои населения Российского государства в условиях гнета феодальной реакции, исходившей от царизма со времени выступления декабристов.

И далее в тезисах лишь стереотипы мышления, а стереотипы всегда далеки от истины.

«Прорубив окно в Европу», Петр I положил начало приобщению России к мировой культуре. Россия пришла в движение. «Искры», родившиеся от столкновения русской культуры с культурой Западной Европы, пробудили ее богатые потенции. Мощным рывком она всего за одно столетие вышла на передовые позиции в мире».

Эта картина вполне прояснивается в книге « Ренессанс в России».

«Однако низам населения страны новая культура оставалась чуждой. Народ продолжал жить старыми верованиями и обычаями, просвещение его не коснулось. Возник разрыв между старой и новой культурой. Такова была цена, которую заплатила Россия за крутой поворот своего исторического пути и выход из культурной изоляции».

Вместо анализа, все те же счеты, видите ли, цена велика... Между тем это общие явления развития культур привилегированных классов и народных низов. Народ жил старыми верованиями и обычаями и после принятия христианства на Руси, и в эпоху преобразований Петра I и ренессансных явлений русской жизни. При этом если «Россия пришла в движение», и народ пришел в движение, выдвигая Ломоносовых.

«Культура не выдержала создавшегося на этом повороте внутреннего напряжения и «разошлась по швам», которые до того соединяли ее различные обличья – народное и господское, деревенское и городское, религиозное и светское».

Это средневековая культура «разошлась по швам», что происходило в эпоху Возрождения и в странах Западной Европы,  и в России в ее исторические сроки.

«Старый, допетровский тип культуры сохранил свое народное, «почвенное» бытие, отторгнул чуждые иноземные новшества и застыл в почти не меняющихся формах русской этнической культуры. А русская национальная культура, освоив плоды европейской науки, искусства, философии, в течение XVIII – XIX вв. приняла форму господской, городской, светской, «просвещенной» культуры».

Несливающаяся смесь славянофильских иллюзий и западнического самоуничижения! Народ не отторг якобы чуждые ему новшества, он строил города и помещичьи усадьбы, выделяя из своей среды умельцев, мастеров, музыкантов, художников, архитекторов. Что же касается этнической культуры, как показывает мировая история, это величина почти постоянная у всех народов и народностей в течение столетий и даже тысячелетий.

А вот «русская национальная культура» – понятие в высшей степени знаменательное. Только можете ли представить, чтобы итальянцы, французы, немцы или американцы национальную культуру своей страны считали заемной? Хотя культуры народов и целых цивилизаций никогда не обходятся без заимствований. Культура по природе своей – открытая система, независимо от самоизоляции стран и народов в отдельные периоды своей истории.

Если бы русская культура всего лишь освоила «плоды европейской науки, искусства, философии», как думают славянофилы и западники и их современные последователи, она бы не стала «русской национальной культурой». А она стала таковой на основе развития городов и роста городского населения, с развитием образования и светского искусства – в условиях Ренессанса в России, как было и в странах Европы и Востока. Авторы не сознают, что, называя русскую национальную культуру «просвещенной» культурой, утверждают нечто неожиданное для них: русская национальная культура развилась как ренессансная культура, как и в странах Европы в эпоху Возрождения. И это они подтверждают.

«В XIX и в начале XX в. Россия дала миру творческие шедевры в самых различных областях – живописи, литературе, музыке, архитектуре, науке, общественной мысли, философии».

Сознание высочайших достижений русского искусства все более овладевает умами исследователей, но до сих пор не воспринимаются ими как ренессансные явления.

«Но трагический разрыв между неграмотными народными массами и культурной элитой оставался незаживающей раной российского общества. Октябрьская революция 1917 года была подготовлена не только экономическим, но и культурным расколом между его «верхами» и «низами».

Разрыв между народными массами и культурной элитой существовал всегда и всюду, и это воспринималось как естественное и даже необходимое явление. Но в России в условиях Ренессанса формируется новый гуманизм, с которым и возникает представление о «трагическом разрыве» и усиливается освободительное движение, во что вовлекается и народ. В этом плане «культурного раскола» не было: выбор был один. Новый гуманизм совпал с нравственным выбором народа. Источник феодальной реакции, первопричина «трагического разрыва», был уничтожен.

«В ходе строительства социализма в СССР произошла культурная революция».

Она была продолжением культурной революции, зачинателем которой был царь Петр. О дальнейших событиях мы поговорим в итоге. Мне важно было заметить, что даже в тезисах культурологов, вопреки стереотипам их мышления, проступают ренессансные явления новой русской культуры, не узнанные ими как таковые.

Преобразования Петра I, не понятые ни славянофилами, ни западниками, потому были успешны, что он решал назревшие проблемы развития страны с переходом в ее исторические сроки от Средннх веков к Новому времени, с отказом от средневекового миросозерцания, с обращением к первоистокам европейской цивилизации и культуры, как в странах Западной Европы в эпоху Возрождения. У нас увидели лишь заимствования и приобщения. Чисто внешний взгляд, да еще с точки зрения монаха, которого оставили на обочине столбовой дороги развития человеческой цивилизации и культуры.

В России, случилось так и тому есть объяснения, зачинателями Ренессанса выступили не поэты и мыслители, гуманисты, и художники, как в Италии, находя поддержку у власти, вплоть до папского двора, а царь-реформатор с его ближайшим кругом от отпрысков бояр до денщиков, с обучением всякого из всех слоев общества ремеслам и художествам и с привлечением в том же плане мастеровых из европейских стран.

При этом Петр I  сам учился всему, проявляя универсализм ренессансных мастеров. Волей царя и мастера он воссоздал в России те условия, какие вызревали в Италии в течение XIII – XIV веков, Проторенессанса, в кратчайшие сроки, с началом строительства кораблей и новой столицы, с открытием школ, с подготовкой мастеровых, художников, архитекторов, с тем Россия уже в первую четверть XVIII века вступает по всем признакам и приметам в эпоху Раннего Возрождения, с зарождением светского искусства.

Еще четверть века – в царствование императрицы Елизаветы Петровны – вполне оформляется новая идеология, отличная от средневековой, это русское барокко, пышное и праздничное в архитектуре, это и новый образ жизни дворянского сословия, с реформой русского языка, до сих пор сугубо разговорного, как итальянский язык во время Данте и Петрарки, с выбором московского наречия как литературного русского языка, с зарождением новой русской литературы, – это явления ренессансные в Италии, а в России – нет, лишь заимствования и приобщения? См. « Русское барокко» и « Гений Возрождения».

Воцарение Екатерины II ознаменовано утверждением классицизма в архитектуре, вместо русского барокко, по сути, другой ипостаси эстетики Ренессанса, что прояснивается с полной очевидностью, когда русский классицизм в творчестве Карла Росси достигает вершин ренессансной классики в первой трети XIX века, что мы наблюдаем и в развитии живописи, новой русской музыки, литературы, с непосредственным обращением к классической древности, с расцветом русской культуры, что мы рассматривали в статье «Золотой век Санкт-Петербурга (в иллюстрациях)».

Разумеется, новая русская культура развивалась изначально как аристократическая, дворянская, городская, светская, с формированием интеллигенции, дворянской, купеческой и разночинной по сословным признакам и просветительской и художественной по устремлениям. Новая культура зарождается именно как городская и светская культура, с распространением ее вплоть до помещичьих усадеб, в обустройстве которых принимают участие крестьяне, выделяя из своей среды, кроме землепашцев, строителей, ремесленников, музыкантов, художников и т.п. Таким образом, народ, сохраняя стародавние верования и обычаи, сказки и песни, отнюдь не остается в стороне от жизни в помещичьих усадьбах, а составляет естественный, как и природа, фон, что служит основой для развития новой русской музыки и литературы.

Все это хорошо нам знакомо и по роману Пушкина «Евгений Онегин», и по биографии и музыке Михаила Глинки, по жизни и творчеству Льва Толстого, прежде всего по романам «Война и мир» и «Анна Каренина», не осознанных лишь как величайшие ренессансные явления.

Развитие новой русской литературы от Ломоносова до Чехова ознаменовано не только созданием уникального литературного языка, но и с утверждением русского языка как общенационального в Российской империи. Это коснулось, разумеется, прежде всего привилегированных слоев населения. Ведь знать всех народов Российской империи получала образование в столице или подвизалась на службе у трона, как князья Юсуповы.

Русская культура в условиях Ренессанса выделяла и вбирала в себя представителей всех народов и народностей Российской империи. Таким-то образом шел процесс формирования русской нации из разных народов и этнических групп. Этническая культура как русских, так и других народов и народностей, сохранялась прежде всего в деревне, но в городах с различным конгломератом этносов развивалась единая русская национальная культура, пусть и в соседстве с другими культурами и языками.

Таким образом, развитие новой культуры в России связано непосредственно и с формированием русской нации, в которой мы видим представителей почти всех народов и народностей Российской империи. Единая нация возникает как государственное и культурное явление. Русская нация этнически многообразна, впрочем, как и любая другая, итальянская, испанская, французская, английская или американская, только в отличие от последних она еще не осознала себя единой.

Тому были причины. В Российской империи многие народы, как и крестьяне, находились в подневольном состоянии; в СССР, вместо деления страны на губернии, образованы были республики в полном соответствии с советской демократией, что прозвали «тоталитаризмом», теперь ясно, с какой целью. А ведь укоренились было понятия «советские люди», «советский народ», в чем проступала та же русская нация, носительница русской культуры. Поэтому распад СССР стал катастрофой для всех союзных республик и РФ, пусть это не осознается еще до конца в пылу устремлений к независимости и т.п.

У маленьких республик и культура теперь предстает в малом виде, по сути, как этническая, что имеет лишь этнографический интерес, как танцы раскрашенных африканцев для туристов. При этом и история этих республик обретает усеченный вид, с переменой знаков с плюса на минус, все сводится к угнетению от царизма и гонениям при Советской власти, а великая история Российского государства за последние три столетия вычеркивается, с величайшими достижениями русского искусства. Утратить связь с великим, значит, впасть в ничтожество.

Как ни печально, эта общая ситуация на постсоветском культурном пространстве проступает и в пределах РФ, поскольку она основана на антисоветизме, по сути, антируссизме. Все народы и народности потянулись к этнической культуре, с подчеркиванием своей конфессиональной принадлежности. Как бы к этому ни относиться, это возврат в далекое прошлое, к элементам средневековой культуры.

И это не обошлось без антисоветской пропаганды, цель которой, конечно же, не культура, а чистоган. В историческом плане это феодальная реакция на Ренессанс в России. Подобная феодальная реакция, с сожжением на костре Джордано Бруно, прокатилась и по странам Западной Европы на закате эпохи Возрождения. Но такой возврат в Средневековье в Европе был уже невыносим, с тем и выступает эпоха Просвещения.

Новая русская культура сформировалась в течение XVIII – XX веков именно как ренессансная. Программа преобразований Петра I по своим результатам, что бесконечно важнее, чем устремления гуманистов, предвосхищала все основные идеи просветителей, что недаром подхватила Екатерина II, разумеется, весьма непоследовательно, с окончательным закрепощением крестьян ради вольности и процветания дворянского сословия, опоры ее самодержавно-личной власти.

Петр I отодвинул церковь в сторону, сохраняя веру и обряд богослужений; при Елизавете Петровне вполне оформляется новая идеология Российского государства, это русское барокко как эстетика и образ жизни и мышления от императорского двора до помещичьих усадеб, что вполне сохраняется и при Екатерине II, несмотря на то, что в архитектуре утверждается классицизм, поскольку и в образе жизни дворян, и в поэзии, что демонстрирует Державин, всецело господствует барокко, смыкаясь в сфере миросозерцания с классицизмом, то есть с обращением к классической древности, и с просветительством, даже с вольтерьянством в обиходе.

Придворная жизнь и жизнь богатейших фамилий в России все более напоминает эпоху Возрождения в Италии, с меценатством императрицы, вельмож и разбогатевших купцов из крестьян, соответственно и роскошь, и нравы.  Дети получают классическое образование; знание древних и новых языков, с переходом в светском обиходе на французский язык, не было понято как ренессансное явление, наравне с переводческой деятельностью, обретшей всеобъемлющий характер в СССР.

Идеология Русского Ренессанса, проступающая отчетливо уже в программе преобразований Петра I, изначально просветительской, смыкается с идеями века Просвещения в Европе, а затем и с идеями Великой французской революции, поскольку они соответствуют интересам всех слоев населения Российской империи, кроме царизма.

Россия не только выходит на мировую арену, она определяет ход мировой истории; это она кладет конец эпохе наполеоновских войн, как позже – конец Первой и Второй мировым войнам. Россия оказывается в эпицентре всех мировых событий, начиная с Отечественной войны 1812 года, с атмосферой эпохи, пронизанной гражданственностью, героизмом, культом красоты и античной мифологией, как в век Перикла в Афинах. Даже в Италии XIV – XV веков классическая древность не проступала столь непосредственно, как в России, с зарождением и блистательным развитием классической русской лирики и прозы, живописи, архитектуры и музыки.

Подавление выступления декабристов, – Николай I не ведал, что творил, – стало началом конца дворянского периода русской истории и культуры, и впервые возникает резкий разрыв между идеологией царизма в виде формулы «самодержавие, православие, народность» и идеями нового гуманизма, взлелеянного ренессансными явлениями русской жизни и русского искусства, в первую очередь великой русской литературой от Пушкина до Чехова.

Отныне уже не цари – от Петра I до Александра I – определяют поступательное развитие русской истории и культуры, а идеология Русского Ренессанса, носителем которой выступают уже не дворяне, те же декабристы, а крестьянство с его мечтой о воле и земле, купечество, из тех же крестьян, и разночинная интеллигенция, независимо от этнической и конфессиональной принадлежности: порыв к образованию и к свободе объединяет народы и народности Российской империи, с формированием русской национальной культуры, «просвещенной», блистательной по достижениям в сфере искусства,  носительницей которой выступает русская нация.