Текст книги "Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый"

Автор книги: Петр Алешкин

Соавторы: Юрий Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Дочь Нансена описала впечатления отца о посещении им голодающих районов Поволжья и Украины: «Я заранее готов был увидеть страдания, смерть и человеческое горе. Но я не предполагал, что увижу целые селения и даже целые провинции, где все только и живут в ожидании смерти-избавительницы. Я не был подготовлен к тому, что увижу мужчин и женщин, которые доведены голодом до самых черных деяний. То, что мы увидели, описать невозможно…»[203]203
  Нансен-Хейер Л. Указ. соч. С. 405.


[Закрыть]. Нансен не отрицал, что Советы несут свою долю ответственности. Одновременно он пытался понять коммунизм: «Мы не должны забывать, какие обстоятельства ему предшествовали. Переворот был неизбежен». Но форма правления вызывала у него недоуменное покачивание головой. Ему казалось, что все возвращается к старому, с той только разницей, что это старое перешло в новые руки. Как говаривал Нансен, пожимая плечами, формы правления временны и преходящи, но это дело русского народа, в котором дремлют неизведанные силы. Борьба Советов за восстановление своей разоренной страны, утверждал Нансен, – личное дело самих русских, в которое никто не должен вмешиваться. При этом будущая Россия воспринималась как часть Европы, способная «к восстановлению равновесия между производством и потреблением в Европе»[204]204
  Там же. С. 392—393.


[Закрыть].

Героические и одновременно трагические годы Гражданской войны привлекают внимание литераторов[205]205
  См.: Голованов В. Я. Тачанки с юга. Художественное исследование махновского движения. М. – Запорожье. 1997; Яруцкий Л. Д. Махно и махновцы. Литературное произведение. Мариуполь, 1995.


[Закрыть]. Обращение к литературным произведениям как историческому источнику сравнительно недавно вошло в исследовательскую практику. Так, известный историограф и источниковед М. М. Мухамеджанов справедливо отмечает, что «нельзя пренебрегать творениями мастеров слова… Особый интерес вызывают те произведения, которые посредством приемов художественного творчества в обобщенном виде отражают реальную действительность во всех ее ипостасях. Персонажи этих сочинений могут быть вымышленными, но они вобрали в себя типичные черты людей различных социальных групп, занятий, образа жизни»[206]206
  Мухамеджанов М. М. Избранные статьи. М., 2006. С. 192.


[Закрыть].

В качестве примера можно привести объемный роман Н. С. Данилова «Жернова» (592 стр.), в котором с исторической правдивостью освещены революционные и послереволюционные события в России (книга первая), среди участников – известные исторические деятели. Вторая книга романа посвящена повстанческому движению крестьян на Средней Волге весной 1919 г. – «чапанной войне». Автор романа – писатель, журналист, фронтовик Великой Отечественной войны, написал роман о своей малой родине. Он использовал архивные материалы (они удачно и ненавязчиво вплетены в контекст художественного повествования), документы музеев, консультации с местными историками, беседы с очевидцами событий из Самарской и Ульяновской областей, городов Тольятти (в прошлом центр «чапанки» Ставрополь), Сенгилея, сел Новодевичья, Белого Яра, Нижнего Санчелеева, Тимофеевки, Новой Васильевки, Федоровки. В заключении автор написал: «Глубокое знакомство с историческим материалом содрогало душу. Мне, атеисту, коммунисту с многолетним стажем, хотелось надеть христианский крест. Убежденно считаю, что крестьяне Средней Волги, пострадавшие во время Чапанной войны (расстрелянные, утопленные, лишенные свободы), заслуживают реабилитации и общего памятника жертвам кровавой расправы»[207]207
  Данилов Н. С. Жернова. Роман. М., 1996. С. 583.


[Закрыть]. Книги, подобные данному роману, в полной мере могут служить в качестве исторического источника[208]208
  К сожалению, есть литературные примеры иного рода. Так, роман М. С. Шангина о Западно-Сибирском восстании отличает тенденциозность, выраженная в антипатии ко всем коммунистам. Половину 480-страничной книги составляют цитаты из различных источников, сопровождаемые фактологическими ошибками (См.: Шангин М. Ни креста, ни камня. Роман. Омск, 1997).


[Закрыть]. Они создают непередаваемый колорит и дух ушедшей эпохи, освещают историю повседневной жизни в условиях революционной трансформации российского общества. В контексте трагических событий крупного крестьянского восстания раскрываются чувства, эмоции, настроения, стремления, надежды и ожидания, мотивация поступков и другие психологические аспекты поведения участников и очевидцев исторических событий прошлого. Литературные произведения способствуют раскрытию и восприятию специфики крестьянской ментальности, основанной на традиционалистских и консервативных ценностях крестьянского жизненного уклада. Познание духовного и психологического состояния народа позволяет осмыслить процесс резкого перехода от крестьянского смирения к вооруженному сопротивлению.

Таким образом, использование разнообразных групп и видов источников, представленных в источниковедческом обзоре, позволило автору диссертации собрать достаточную и достоверную источниковую базу для раскрытия цели и задач, поставленных в исследовании. Указанные источники дают ключ к пониманию подлинных причин, движущих сил, характера и итогов крестьянского протестного движения. Привлечение разнообразных документов, отличающихся по происхождению и авторству (в т.ч. диаметрально противоположных), является важнейшим условием комплексного восприятия документальных материалов, позволяющим осмыслить картину крестьянского движения с двух позиций – крестьянина и власти. Крестьянские документы отражают накопление политического опыта в протестном движении, отразившегося в росте его организованности: создании военных штабов и комендатур, исполкомов, печатных органов, программных документов, организации агитационно-пропагандистской работы, хозяйственной деятельности и пр. Особый интерес представляют крестьянские документы программного характера.

1.3. Теоретико-методологические аспекты изучения крестьянского вопроса

В контексте взаимоотношений крестьянства и власти (государства) главный вопрос, который остался без ответа в XX – начале ХХI в. – о пределах вмешательства государства в аграрную сферу. В этой связи ключевыми представляются вопросы, связанные с разработкой политики государства в отношении крестьянства. Формирование оптимальной политики, учитывающей интересы и потребности крестьянства как социальной группы в обществе, должно основываться на выявлении и учете объективных тенденций и факторов, определяющих вектор аграрной эволюции. В ходе исследования темы автор диссертации пришел к пониманию, что без решения этого насущного вопроса невозможно создать гармоничное сочетание и соответствие интересов власти в лице государства и крестьянского населения страны, которое позволило бы предупредить проявления протестных настроений и форм активного или пассивного сопротивления.

Историческая интерпретация теоретико-методологических аспектов взаимоотношений крестьянства и государства позволяет выявить истоки и предтечи политики Советского государства в отношении крестьянства. В этой связи важное значение представляет знаменательная дискуссия между марксистами и их оппонентами по поводу грядущего общества – социализма, которая имела место на рубеже XIX – XX вв. Одно направление ориентировалось на всемерное укрупнение и обобществление крестьянских хозяйств, другое отдавало предпочтение мелкому крестьянскому хозяйству, настаивая на его живучести. Предмет данной дискуссии имел особое значение для крестьянства России, составлявшего 4/5 населения всей страны. Именно Россия после Октября 1917 г. стала полигоном для проведения марксистских экспериментов на практике. Осмысление данной дискуссии позволяет выявить факторы, которые обусловили специфику политики нового государства в Советской России в условиях его становления, получившей название политики военного коммунизма.

Гипнотическое влияние успехов европейского капитализма в индустриальном развитии, начиная со второй половины XIX века на представителей общественной мысли, в первую очередь на марксистов, создавало представление, что капитализация всего мирового хозяйства является только вопросом времени. В сравнении с капиталистическим хозяйством все остальные формы хозяйственной организации воспринимались как отсталые. Подобный взгляд распространялся не только на сферу промышленности, но и на все остальные области хозяйственной деятельности. Перспектива земледелия считалась предрешенной: последняя твердыня семейного производства должна была капитулировать перед тотальным натиском машинной индустрии и капитала.

Основоположник теории марксизма Карл Маркс [См.: Персоналии в Приложении 1] утверждал об однозначном превосходстве крупного хозяйства не только в промышленности, но и в земледелии, отмечая обреченность мелкого крестьянского хозяйства в борьбе с крупным капиталистическим производством. Он писал, что в земледелии крупная промышленность действует даже с большей революционностью, уничтожая крестьянина и выдвигая на его место наемного рабочего. Мелкому собственнику Маркс предрекал неизбежную гибель повсюду. Его объяснение основано на существовании пределов развития мелкой собственности. Такой момент, по Марксу, как раз и наступил: мелкая собственность гибнет вследствие развития крупного сельского хозяйства, поскольку она, по утверждению Маркса, по самой своей природе исключает развитие общественных производительных сил, общественные формы труда, общественную концентрацию капиталов, а также возможность для прогрессивного применения науки[209]209
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2—е изд. Т. 23. С. 513; Т. 25. Ч. 2. С. 372.


[Закрыть].

Фридрих Энгельс, как и Маркс, считал, что мелкая собственность в земледелии все более и более исключается промышленным прогрессом, уровень зрелости которого в условиях капиталистического развития к концу XIX века, по оценке Энгельса, создал материальные и интеллектуальные предпосылки для перехода к общественной собственности. Чтобы исключить неясности в толковании понятия «мелкий крестьянин», Энгельс дал четкое его определение: это есть собственник или арендатор – в особенности собственник – кусочка земли, не больше того, что он может обработать при помощи своей собственной семьи, и не меньше того, чтобы иметь возможность прокормить свою семью. Развитие капитализма, по описанию Энгельса, «перерезало жизненный нерв» именно у такого мелкого крестьянина—собственника, в результате мелкое хозяйство обречено на гибель. Виновной Энгельс называл индивидуальную форму владения, которую он связывал с устаревшим способом производства, принадлежащим прошлому, а «вошедшее в плоть и кровь» чувство собственности объявлял предрассудком. Энгельс считал, что если мелкие крестьяне будут и дальше настаивать на своем единоличном хозяйстве, то неминуемо лишатся не только своего участка земли, но и дома, усадьбы.

Критикуя программу французских социалистов за стремление защитить мелкого крестьянина и его собственность, Энгельс утверждал, что такая защита оказывает крестьянину медвежью услугу: она защищает не его свободу, а лишь особую форму его рабства, она затягивает существование такого положения, при котором он не может ни жить, ни умереть. Отвергая намерения помочь выживанию мелкого собственника, Энгельс предлагал настойчиво разъяснять крестьянам безнадежность их положения, невозможность сохранить за ними их собственность, уверенность, что капиталистическое крупное производство раздавит их устаревшее мелкое хозяйство. В крестьянине—собственнике Энгельс видел лишь будущего пролетария. Игнорирование такого подхода он воспринимал как нарушение основных программных принципов социалистов[210]210
  Энгельс Ф. Крестьянский вопрос во Франции и Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 504, 506, 507, 509—511, 519, 521.


[Закрыть].

Как Энгельс представлял себе отношение к мелкому крестьянину в случае прихода к власти социалистов? Его точка зрения оставалась неизменной: социализм заинтересован вовсе не в сохранении индивидуального владения, а в его устранении: там, где оно существует, становится невозможным общее владение. В повестке дня по—прежнему остается неизбежная гибель мелкого крестьянина. При этом, однако, Энгельс оговаривал нежелательность насильно экспроприировать мелких крестьян: политика по отношению к мелким крестьянам рассматривалась прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели. Крестьянам предлагался единственный путь – самим вести крупное хозяйство в интересах общей пользы[211]211
  Энгельс Ф. Крестьянский вопрос во Франции и Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 510, 518, 520.


[Закрыть].

В марксизме не было четко сформулированной программы построения социализма – он не предлагал никаких детальных проектов построения будущего строя. Но основные черты понимания социализма[212]212
  Социализм (от лат. socialis – общественный) в современном понимании определяется как комплекс социально-философских и идейно-политических концепций, доктрин, установок; совокупность социально-политических движений; предполагаемый в будущем или существовавший в СССР, странах Восточной Европы, Китае и некоторых странах Азии общественно—политический строй. Социализм как особый тип понимания социально-политического мира призван обосновать и защищать идеал общественного устройства, основанного на приоритете общественной собственности на средства производства, отсутствии эксплуатации, справедливом распределении материальных благ. Социализм является историческим феноменом, возникшим в Новое время в качестве реакции на социальные и экономические отношения становящегося капиталистического общества, особенно на реальности, вызванные промышленной революцией. Как более или менее отчетливо сформулированное течение социально-философской и идейно—политической мысли социализм начал формироваться с конца ХVIII в. Показательно, что само понятие «социализм» впервые появилось в 1830-е гг. Считается, что в научный оборот это понятие было введено П. Леру в работе «Об индивидуализме и социализме» (1834 г.), как противоположное по смыслу термину «индивидуализм». Для сторонников социализма было характерно критическое отношение к существовавшей в тот период общественно—политической системе, которая, по их мнению, основывалась на принципах несправедливого распределения материальных благ, социального неравенства, духовного и физического порабощения людей. Противопоставив эгоистическому индивидуализму своего времени идеал нового сообщества людей, связанных между собой чувством коллективизма, социального равенства и братской солидарности, приверженцы социализма претендовали на то, чтобы заменить капитализм и индивидуализм общественной и коммунальной формами производства и распределения, эгоизм альтруизмом, а конкуренцию сотрудничеством. В марксистской пятичленной формационной схеме социализм рассматривался в качестве первой фазы высшей – коммунистической – общественной формации. Составными элементами социализма предполагались коллективизм, общественная собственность на средства производства, солидарность, социальное равенство, справедливость, ликвидация классового разделения общества, отсутствие эксплуатации (См.: Новая философская энциклопедия. Т. 3. М., 2001. С. 606—608).


[Закрыть] проступали в марксовой критике капитализма: отказ от частной собственности, рынка, от денег, ликвидация разделения труда между городом и деревней (это означало урбанизацию деревни путем превращения крестьян в рабочих на сельскохозяйственных фабриках или в коллективных хозяйствах). Программа будущего у Маркса вполне определенно представляла собой единый проект национализации, обобществления и планирования, дополненный революционным принуждением. Маркс вполне четко выразил свое одобрительное отношение к принудительным мерам определением революций как локомотивов истории и насилия в качестве повивальной бабки истории.

В сочинениях Маркса и Энгельса можно обнаружить высказывания о путях преодоления при социализме существенных различий в образе жизни городского и сельского населения, о рациональном распределении свободного времени и воспитании всесторонне развитых членов общества. Для марксистов определяющее значение имела целевая установка: посредством ликвидации частной собственности «вырвать сельское население из изолированности и отупения»[213]213
  Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 50; Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447; Энгельс Ф. К жилищному вопросу // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 233.


[Закрыть]. Данные положения олицетворяют абстрактный прогноз на будущее. Можно при этом заметить, что подобный прогноз во многом повторяет идеи утопического социализма. Так, еще Томас Мор в своей «Утопии» представлял будущие поселения в виде удобно расположенных домов с коллективным приготовлением пищи, жители которых любят досуг, публичные чтения, а духовные удовольствия считают главными. Цель такого жизнеустройства – избавить людей от телесного рабства, даровать им как можно больше времени для духовной свободы и просвещения – в этом виделось счастье жизни[214]214
  Мор Т. Утопия. М., 1978. С. 174, 185, 190, 195, 222, 226.


[Закрыть]. Описательность грядущего социалистического общества общими, обтекаемыми характеристиками объединяла марксистов с утопистами.

Новый быт коммунистического поселения Энгельсу представлялся высокоиндустриальным: с применением электричества, газа, с отоплением жилища горячей водой, общественным питанием. В материальном достатке и развитой инфраструктуре домашнего быта труженика промышленности и сельского хозяйства Маркс и Энгельс видели необходимые предпосылки для формирования высокой духовной культуры не только отдельного индивидуума, но и в обществе в целом. В этой связи ими был провозглашен лозунг общества трудящихся: свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Позднее Маркс конкретизировал лозунг, разъясняя, что в коммунистическом обществе не рабочее, а свободное время будет мерилом общественного богатства. В чем выражался этот тезис? Свободное время должно быть предназначено для досуга, образования, интеллектуального развития, товарищеского общения, свободного развития физических и интеллектуальных сил, открывающих простор для развития личности[215]215
  Энгельс Ф. Эльберфельдские речи // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 542; Энгельс Ф. Эдуарду Бернштейну, 27, 28 февраля, 1 марта 1883 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 35. С. 374; Энгельс Ф. Описание коммунистических колоний // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 224; Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 2. С. 216, 217, 221; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447; Т. 24. Ч. 2. С. 386—387; Т. 26. Ч. 3. С.264—266.


[Закрыть].

Одним из главных выразителей марксистских воззрений в аграрной трансформации в конце XIX – начале XX века является Карл Каутский. Признавая факт, что сельское хозяйство развивается не по такому же шаблону, как развивается промышленность, а подчиняется своим собственным законам, он отмечал, что из этого обстоятельства еще никоим образом не вытекает вывод о противоположности и несовместимости процессов развития сельского хозяйства и промышленности. Одну из важнейших отличительных особенностей земледелия Каутский видел в неразрывной взаимосвязи производства с домашним хозяйством[216]216
  Каутский К. Аграрный вопрос / Пер. И. Андреева и В. Либина. Харьков, 1900. С. 7, 80.


[Закрыть].Каутский доказывал, что крупное хозяйство в техническом отношении превосходит мелкое во всех значительных отраслях сельского хозяйства, хотя и не в такой степени, как в промышленности. Машинное производство в крупном хозяйстве, утверждал он, гораздо совершеннее, чем в мелком. В данном случае обоснование Каутского, в отличие от его оппонентов, отличается более серьезной аргументацией. Он ясно представлял себе существование в аграрной сфере более серьезных препятствий и трудностей для применения машин, чем в промышленности. Технические – выражались в необходимости подстраивать машину под рабочее место, а не наоборот; экономические – в возможности использовать машину в сельском производстве сравнительно короткое время в году. К последним относилась и взаимосвязь внедрения машин с уровнем заработной платы работников.

Перспективу машинного производства Каутский связывал с использованием электричества, что признавалось им выгодным лишь в крупных хозяйствах. Наряду с этим он называл преимущества крупных хозяйств в коммерческом плане, а также возможность специализировать орудия труда и сам труд путем разделения ручного квалифицированного труда (Каутский называл его интеллигентным), что позволяло эффективнее использовать научные знания. Учитывая такие аргументы, Каутский считал, что соотношение крупного и мелкого хозяйств в сельском хозяйстве с технической стороны не может быть спорным вопросом. Гораздо сложнее, на его взгляд, обстоит дело с экономической стороной. В условиях капитализма, по Каутскому, нельзя ожидать конца ни крупного, ни мелкого производства. Но это не означает возможность и способность конкурировать: мелкое хозяйство перестает быть конкурентом крупного. Оно выполняет функции своеобразного спутника, поставляя для крупного хозяйства товар – рабочую силу и сырье, одновременно являясь покупателем его продукции. Таким образом, различные формы земледелия, по выражению Каутского, «уживаются» друг с другом[217]217
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 33, 37, 82, 84, 85, 87, 111, 137, 139; Каутский К. Социализация сельского хозяйства. Пг., 1922. С. 60.


[Закрыть]. Правота предложенной Каутским схемы подтвердилась в условиях современных развитых капиталистических стран.

Техническую отсталость аграрной сферы своего времени Каутский связывал с институтом частной собственности на землю, считая крестьянскую собственность главной причиной обнищания крестьянства. Он отмечал отдельные положительные стороны мелкого хозяйства – большее прилежание крестьян, личный интерес. Но и эти черты, в трактовке Каутского, не означали возможность получения большей продуктивности мелкой формы хозяйствования, а свидетельствовали лишь о скромности притязаний мелких собственников. Недостойный человека образ жизни мелких крестьян, их сверхчеловеческое трудолюбие, чрезмерный труд, «фанатизм собственности» он называл признаками отсталости. Каутский сравнивал мелких собственников с вьючными животными, которые работают всю жизнь, отдыхая лишь во время сна и еды. Собственность, по Каутскому, не только заставляла крестьянина надрываться сильнее рабочего, но и сужала размер его потребностей до возможного минимума, делая их даже ниже уровня потребностей сельского наемного рабочего[218]218
  Каутский К. Социализация сельского хозяйства. Пг., 1922. С. 12; Каутский К. Социал—демократическая аграрная политика. Ч. 2 / Пер. С. А. Алексеева. СПб., 1907. С. 24; Каутский К. Аграрный вопрос. С. 86, 92—94, 97, 111.


[Закрыть].

Удлинение рабочего дня, ограниченность потребностей мелкого крестьянина, пояснял Каутский, неизбежно сказываются негативными последствиями на детях, семье, образовании. Образование, необходимое для рационального хозяйства, трудно совместить с условиями жизни крестьянства[219]219
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 86, 93, 94.


[Закрыть]. В деревне, по описанию Каутского, духовной жизни, которая повышала бы умственный уровень, не существует: «Единственным средоточием общественной жизни служит кабак, который, однако, является точным отражением духовной пустоты, деревни и заглушает зародыш духовного общения сивухой»[220]220
  Каутский К. Социал—демократическая аграрная политика. Ч. 2. С. 95.


[Закрыть]. Эти условия он противопоставлял возможностям, которые создавало крупное сельскохозяйственное производство для своих рабочих: улучшение материального положения, подъем нравственного уровня, распространение просвещения.

Приведенная выше аргументация Каутского послужила ему основой для критики доводов Давида о преимуществах психологии собственника, отражающей стимулирующую роль частной собственности. Давид, отмечал Каутский, противопоставлял не столько мелкое и крупное земледелие, сколько индивидуальный труд и общественный, доказывая превосходство не мелкого хозяйства, а превосходство частного хозяйства и частной собственности[221]221
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 99; Каутский К. Социализм и сельское хозяйство. Ответ Э. Давиду / Пер. З. Ленского. М.,1906. С. 46, 48.


[Закрыть]. Каутский одним из первых обратил внимание на проблему использования деревни в качестве источника накопления средств для общей модернизации. Он писал, что всевозрастающая часть созданных в деревне ценностей беспрерывно уходит в город, не возмещаясь соответствующим эквивалентом. Только ничтожная часть государственных налогов, по свидетельству Каутского, расходовалась на нужды села. Крестьянин, внося свою долю на покрытие культурных потребностей населения, не имел практически никакого доступа к благам культуры. Свои рассуждения Каутский дополнил обоснованием «эксплуатации деревни городом». В связи с этим, по мнению Каутского, настоятельной необходимостью стала проблема устранения культурной противоположности города и деревни[222]222
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 177, 178.


[Закрыть].

В отличие от своих оппонентов, Каутский придерживался другого мнения о возможностях и перспективах кооперации. Он был сторонник точки зрения о превосходстве крупного хозяйства над мелким в отношении кооперативной организованности. Каутский утверждал, что кооперативное сотрудничество, имеющее наиболее благоприятные условия именно в деревне, гораздо доступнее крупным земледельцам, чем крестьянам – благодаря их малочисленности, наличию свободного времени и доступности коммерческой информации. Условия жизни и труда крестьянина – изолированность, ограниченный кругозор, отсутствие свободного времени – затрудняют вовлечение его в кооперацию. Поэтому Каутский весьма пессимистически оценивал возможности кооперации мелких собственников, считая тщетными надеждами ожидания, что благодаря кооперации мелкие хозяйства станут столь же рациональными, как крупные. Крестьянскую кооперацию Каутский воспринимал лишь как средство для продления существования мелкого хозяйства[223]223
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 101, 105, 110.


[Закрыть].

В рассуждениях Каутского проявилась явная недооценка возможностей кооперации крестьянских хозяйств. Одновременно он преувеличивал возможности крупных хозяйств. Причину можно объяснить тем, что Каутский недооценивал простейшие формы кооперации – торговую, кредитную, сбытовую, наиболее приемлемые для мелких хозяйств. Товарищества, в понимании Каутского, не могли иметь каких-либо выгод или имели частичные. Он сетовал на то, что крестьяне не заботятся о том, чтобы внедрить кооперативное начало в главные отрасли производства. Возможности для создания производительных форм кооперации имеют только крупные хозяйства. Нетерпеливость Каутского в этом вопросе, односторонняя ориентация на производственную кооперацию проявилась в рекомендации в отношении крестьян: «Если мелкие хозяева хотят добиться развития… они должны идти прямо к цели, а не блуждать окольными путями: они не должны ограничивать кооперативную деятельность областью торговли и кредита, но должны направлять ее на то, что важнее всего для сельского хозяина, на само сельское хозяйство»[224]224
  Там же С. 105, 106, 111.


[Закрыть].

Возможность решения общественных проблем Каутский видел в социальной революции, означавшей, по его мнению, не завершение социальной эволюции, а лишь начало нового развития общества. Он придумал образную аналогию между революцией и родами: акт родов – явление скачка в природе, связанного с появлением самостоятельного человеческого существа; но скачку предшествует медленное развитие органов. Роды олицетворяют революцию в функциях органов кровообращения, дыхания, питания, обмена: революция – результат медленных, постепенных процессов развития (эволюции), когда на достаточном уровне развития становится возможным резкое изменение функций всех органов. Аналогично, по Каутскому, можно рассматривать социальную революцию[225]225
  Каутский К. Социальная революция. М., 1918. С. 10—11.


[Закрыть].

Подход Каутского, обусловленный его установкой на концентрацию, особенно проявился в социальном прогнозе на будущее. Он считал, что в новом общественном строе, основанном на общественной собственности, самостоятельное земледельческое мелкое производство потеряет свою последнюю опору и будет поглощено общественным производством, произойдет вытеснение мелкого производства крупным общественным. Каким путем? Мелкие крестьяне сами добровольно откажутся от своей формы хозяйства, поскольку она будет задерживать их дальнейшее социальное развитие. Общественное крупное производство принесет мелкому крестьянину, по выражению Каутского, освобождение из ада, в котором его держит частная собственность[226]226
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 255, 256; Каутский К. Социал—демократическая аграрная политика. Ч. 2. С. 175; Каутский К. Социализация сельского хозяйства. С. 93—94.


[Закрыть]. Он рисовал идиллическую картину прекрасного будущего в духе известных представителей утопического социализма: «Когда всюду кругом станут возникать общественные латифундии, обрабатываемые уж не жалкими наемными рабами, а богатыми товариществами свободных, жизнерадостных людей, тогда вместо бегства от своего клочка земли в город начнется еще более быстрое бегство от этого же клочка земли к товарищеским крупным предприятиям, и варварство будет изгнано из своих последних твердынь…»[227]227
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 255.


[Закрыть]. Технический прогресс, по предположению Каутского, приведет к сокращению занятости в домашнем хозяйстве и к расширению применения промышленного труда женщины. Благосостояние, образование и досуг станут всеобщим достоянием. Оставляя крестьянину будущего только его собственный домашний очаг, поскольку нет никакой надобности превращать жилой дом крестьянина в общинную собственность, Каутский тем не менее считал, что связь домашнего очага с хозяйственным производством исчезнет, дом будет отделен от хозяйства[228]228
  Каутский К. Социал—демократическая аграрная политика. Ч. 2. С. 175, 176, 178.


[Закрыть].

Стремление Каутского дать конкретные рецепты будущего устройства оборачивалось нередко поводом для критики в его адрес со стороны оппонентов. В частности, Булгаков критиковал положение Каутского о том, что в крупном хозяйстве возможна экономия затрат на жилье, освещение, коммуникации и т. д. Почему – спрашивал Булгаков – рациональнее для земледелия иметь 1 избу на 50 человек, а не 50 изб на каждого отдельно? Конечно, стоить это будет меньше, но нисколько не выгоднее с точки зрения экономической[229]229
  Булгаков С. Н. К вопросу о капиталистической эволюции земледелия // Начало. 1899. №1—2. С. 8.


[Закрыть]. В этом Булгаков был прав. Каутского нельзя обвинить в пренебрежении к мнению оппонентов. Полемика с ними порой позволяла ему уточнить или корректировать некоторые прежние идеи[230]230
  Нельзя согласиться с С. Н. Булгаковым, утверждавшим, что полемика К. Каутского и Э. Давида не привела и не могла привести ни к каким положительным результатам (См.: Булгаков С. Н. К вопросу о капиталистической эволюции земледелия // Начало. 1899. №1—2. С. 8).


[Закрыть]. Так, в результате спора с Давидом он признал, что в одном важном пункте пришлось изменить взгляды: крестьянин исчезает не так быстро, как ожидалось, а в дальнейшем нет оснований ожидать быстрого падения мелкого хозяйства в Европе. Но при этом повторял, что ожидать противоположного результата, то есть вытеснения крупного хозяйства мелким, также нет оснований[231]231
  Каутский К. Социализм и сельское хозяйство. Ответ Э. Давиду. С. 29.


[Закрыть].

Г. В. Плеханов, разделявший марксистские взгляды, обращал внимание на то, что в крупном земледелии наблюдается явный прогресс под влиянием промышленных центров – городов. Позиция Плеханова основывалась на утверждении, что в условиях развития капитализма происходит не укрепление мелких хозяйств, а пролетаризация мелких собственников. Критикуя методику Гатти и Вандервельде (он написал рецензии на их книги) в использовании статистических данных, Плеханов доказывал, что значительное число хозяйств, обрабатываемых арендаторами, ни в коем случае нельзя рассматривать как самостоятельные крестьянские хозяйства. Плеханов отвергал теорию «кооперативного» социализма: он считал, что кооперация не только не устраняет капитализм из деревни, но более того – ускоряет ход развития капиталистических производственных отношений в сельском хозяйстве. В этом вопросе он ссылался на опыт сельскохозяйственных ассоциаций, показывавший, что они прокладывают путь прежде всего капитализму. В этих ассоциациях, отмечал Плеханов, отсутствует отличительный признак социалистических производственных отношений – общественная собственность на средства производства. В результате мелкие земледельцы, ассоциируясь, сохраняют свой экономический характер мелких буржуа[232]232
  Плеханов Г. В. Соч. Т. 11. М.—Пг., 1923. С. 364, 366, 390, 391.


[Закрыть].

Карл Каутский доказывал: теория Маркса не исчерпывается формулой вытеснения мелкого производства крупным, как утверждают его критики и оппоненты. Каутский отмечал: желая изучить аграрный вопрос в духе метода Маркса, он в ходе своих исследований стал сторонником марксизма[233]233
  Каутский К. Аграрный вопрос. С. 7.


[Закрыть]. Тем не менее марксистские воззрения по поводу трансформации аграрного сектора в условиях развития капитализма стали предметом массированной критики. Эдуард Давид заявил, что марксистское учение не применимо к сельскому хозяйству[234]234
  Давид Э. Социализм и сельское хозяйство / Пер. под ред. Г. А. Гроссмана. СПб., 1906. С. 536.


[Закрыть]. Эмиль Вандервельде также считал, что капиталистическая концентрация в том виде, как она описана Марксом, в земледелии не проявляется[235]235
  Вандервельде Э. Социализм и земледелие / Пер. Г. Владимировой. М., 1907. С. 101.


[Закрыть]. Давид называл Маркса интеллектуальным виновником теоретического смертного приговора, произносившегося над сельскохозяйственным мелким производством. Но всех причин и аргументов, приводимых Марксом, по оценке Давида, даже в их совокупности «недостаточно, чтобы причинить пациенту действительную смерть»[236]236
  Давид Э. Указ. соч. С. 15, 17.


[Закрыть]. Джероламо Гатти в более мягкой форме замечал: теория марксизма в отношении к земледелию допускает поправки[237]237
  Гатти Дж. Аграрный вопрос и социализм. М., 1907. С. 195.


[Закрыть].

Выражая поддержку своим западноевропейским коллегам, российский лидер и теоретик эсеров В. М. Чернов говорил, что российские аграрники со своей критикой марксизма находятся в хорошей компании. Аграрный вопрос, по его заявлению, оказался той областью, в которой впервые была пробита некоторая брешь в общей стройной и целостной системе марксизма. Теория основоположников этого учения, или, по выражению Чернова, «догматический марксизм», обвинялась в чрезмерном упрощении, шаблонизированности общественно—экономических и социальных процессов, протекавших в земледелии, по аналогии с развитием индустрии[238]238
  Русское богатство. 1900. №4. С. 126, 131; №5. С. 30.


[Закрыть]. С. Н. Булгаков утверждал, что Маркс совершенно неправ относительно перспектив земледелия. Он объявлял ошибочными воззрения Маркса о развитии капитализма, ведущего все общественное устройство к коллективизму[239]239
  Булгаков С. Н. Капитализм и земледелие. В 2—х т. СПб., 1900. Т. 2. С. 456, 457.


[Закрыть]. Булгаков заявлял, что идеи марксизма уже потеряли свое значение: период деятельности Маркса, как ему казалось, не был подходящим для исследования аграрных отношений. Прогноз же марксизма объявлялся лишенным всякого содержания. Булгаков писал: «Он принадлежит к числу таких же осмеянных историей близорукостей, какими были старинные попытки заглянуть в будущее»[240]240
  Булгаков С. Н. К вопросу о капиталистической эволюции земледелия // Начало. 1899. №1—2. С. 1.


[Закрыть].

По поводу спора о перспективе мирового хозяйства А. В. Чаянов написал: «…Ученые люди, наблюдая блестящие победы капиталистического производства в промышленности и полную гибель в ней трудового ремесленного хозяйства, полагали, что в земледелии трудовое крестьянское хозяйство не избежит той же печальной участи. Казалось, что крупное капиталистическое хозяйство и в сельском хозяйстве, благодаря применению машин и других недоступных мелкому хозяйству приспособлений, сможет продавать свои продукты много дешевле крестьянского хозяйства и разорит, уничтожит его, превратив самих крестьян в безземельных рабочих, работающих на помещика—капиталиста. Однако эти грозные для крестьянства предсказания не оправдались, во всех странах мира трудовое земледельческое хозяйство не только не разорилось, но даже скорее, наоборот, укрепилось и сделалось более прочным»[241]241
  Цит. по: Факты сильнее амбиций // Радикал. 1991. 6 ноября. С. 6.


[Закрыть]. По оценке Чаянова, уже в конце XIX века выявились существенные пределы индустриальной экспансии капитализма.

Австрийский экономист Фридрих Отто Герц утверждал, что рассуждать о перспективе аграрной сферы вообще есть заблуждение. Что имелось в виду? В земледелии, по его мнению, проявляется более чем где бы то ни было зависимость от национально—исторических моментов, технических и хозяйственных особенностей конкретного района. В таком аспекте он обосновывал различие индустрии и сельского хозяйства. Точка зрения Герца основывалась на утверждении, что в земледелии крупное хозяйство не располагает теми преимуществами, которые имеет крупная промышленность, особенно в техническом отношении. Он не утверждал, что таких преимуществ не существует вообще. Герц говорил лишь о том, что технические преимущества крупного хозяйства в земледелии не столь велики, как в промышленности: невозможно констатировать абсолютных преимуществ крупного сельского хозяйства при любых условиях. Экономических и технических преимуществ крупного сельского хозяйства, по мнению Герца, недостаточно для того, чтобы позволить ему вытеснить другие виды хозяйств[242]242
  Герц Ф. О. Аграрные вопросы / Пер. А. Ильинского. СПб., 1900. С. 39, 44, 102, 191, 211.


[Закрыть].