Текст книги "Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый"

Автор книги: Петр Алешкин

Соавторы: Юрий Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Слабое место аргументации критиков Ленин увидел в уязвимости их концептуального подхода: критики марксизма, как правило, исходили из понимания крупного хозяйства как крупного по количеству земли. Главное же направление развития капитализма в земледелии, по оценке Ленина, состояло в следующем: мелкое хозяйство, оставаясь мелким по площади занимаемой земли, превращается в крупное по размерам производства. Иначе говоря, Ленин выдвинул формулу: мелкое по размерам площади хозяйство может быть одновременно крупным по интенсивности капиталистического производства. Поэтому он считал неверным утверждение, что с увеличением размеров хозяйства снижается интенсивность земледелия (поскольку ошибочен критерий понятия крупное хозяйство – количество земли). Ленин доказывал обратное: если использовать другой критерий – величину стоимости продукции, то с увеличением площади хозяйства возрастает его интенсивность.

Ленин отмечал, что говорить о преимуществе крупных хозяйств над мелкими можно лишь в применении к товарному производству. Этот закон, как его называл Ленин, не может быть применим в отношении к хозяйствам, не втянутым в рыночные отношения. Таким обстоятельством объяснялась критика со стороны российского марксизма народнической идеи о диаметральной противоположности крестьянского «трудового хозяйства» и буржуазного хозяйства. Ленин допускал развитие и даже упрочение мелкого трудового хозяйства, но при условии его эволюции в мелкобуржуазное. «Устойчивость» мелкого хозяйства, в отличие от критиков, он понимал по—другому: существует объективная тенденция развития капитализма – вытеснение мелкого производства крупным, но крупному хозяйству экономически было бы невыгодно полное вытеснение мелкого, поскольку именно оно поставляет ему рабочие руки, сырье, потребляет его продукцию. В результате получается, что мелкое земледелие, перестав быть конкурентом крупного, приобретает относительную устойчивость. Крупное производство не заинтересовано в немедленной экспроприации мелкого, оно как бы подстраивает его под себя – под свои нужды, делает своим спутником. Аналогичную мысль об «уживании» различных типов хозяйств, как отмечалось выше, высказывал и Каутский. Крупные хозяйства сами стимулируют развитие мелких, поскольку это означает появление новых производств, выделение новых отраслей, прогрессивные явления в общественном разделении труда и специализации – то есть все то, что создает оптимальные условия и инфраструктуру для благоприятного развития крупных хозяйств. Развитие капитализма вообще, развитие фермерства в частности, отмечал Ленин, создает внутренний рынок[281]281
  См.: Ленин В. И. Новые данные о законах развития капитализма в земледелии // Полн. собр. соч. Т. 27. С. 192, 193; Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве // Полн. собр. соч. Т. 1. С. 451; Ленин В. И. Вульгарный социализм и народничество // Полн. собр. соч. Т. 7. С. 47; Ленин В. И. Рецензия на книгу К. Каутского «Аграрный вопрос» // Полн. собр. соч. Т. 4. С. 91; Ленин В. И. Кустарная перепись в Пермской губернии // Полн. собр. соч. Т. 2. С. 345; Ленин В. И. К характеристике экономического романтизма // Полн. собр. соч. Т. 2. С. 130.


[Закрыть].

Такова трактовка Лениным марксистского положения об обреченности мелкого производства в земледелии. При этом он обращал внимание на другой марксистский тезис – признание невероятной придавленности, угнетенности мелкого собственника при капитализме. Ленин также утверждал тезис о несовместимости капитализма с благосостоянием мелкого земледельца—собственника. Устойчивость мелкого производства, По Ленину, зависит не от технической рациональности, а от каторжного труда крестьянина и понижения им своих потребностей, потребностей своей семьи ниже уровня, необходимого для нормальной жизни. Разорение мелкого собственника, ухудшение условий его жизни может тянуться, по замечанию Ленина, годами и даже десятилетиями[282]282
  См.: Ленин В. И. Мелкое производство в земледелии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 280; Ленин В. И. Социализм и крестьянство // Полн. собр. соч. Т. 11. С. 286; Ленин В. И. Новые данные о законах развития капитализма в земледелии // Полн. собр. соч. Т. 27. С. 193; Ленин В. И. Рецензия на книгу К. Каутского «Аграрный вопрос» // Полн. собр. соч. Т. 4. С. 90; Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 221, 261.


[Закрыть]. Он утверждал, что даже каторжный труд крестьянина и его семьи не в состоянии спасти мелкое хозяйство от нищеты и нужды. Он приводил примеры сокращения потребления мелких крестьян ниже среднего на значительную величину (мяса, например, в полтора раза меньше среднего и почти в два раза меньше крупного крестьянина). Безысходность и безнадежность положения мелкого крестьянина, по оценке Ленина, обусловлена глубокими противоречиями капитализма, проявившимися еще в процессе их возникновения и дальнейшего роста. Развитие этих противоречий выражается в дифференциации крестьянства: происходит исчезновение средних групп и усиление крайних. Выделяется меньшинство зажиточных, состоятельных хозяев, основная же масса испытывает все тяготы непомерного труда. Увеличивается число крестьян, для которых, по описанию Ленина, главным источником существования становятся подсобные заработки, все это сопровождается пролетаризацией сельского населения, уменьшением доли собственников и одновременным увеличением доли тех, кого капитализм выталкивает из деревни в город. Нужда большинства сельского населения создает условия рутинности, отсталости мелкого хозяйства, ограничивает возможности приспособления к рынку[283]283
  См.: Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 182—183, 188, 219, 221, 258, 267—268; Ленин В. И. Заработная плата сельских рабочих // Полн. собр. соч. Т. 25. С. 21.


[Закрыть].

Подчеркивая, что деревня остается неразвитой, беспомощной, Ленин отмечал, что в условиях интеграции хозяйственной, политической и духовной жизни при капитализме происходит сближение условий жизни земледельческого и неземледельческого населения, что, в свою очередь, создает условия для устранения противоположности между городом и деревней. Лишь с ликвидацией этой противоположности, считал Ленин, сокровища культуры, искусства, науки могли стать доступными всему народу, уничтожалась и та отчужденность от культуры миллионов деревенского населения, которую Маркс назвал «идиотизмом деревенской жизни». Решение этого вопроса Ленин связывал с осуществлением социальной революции, переделкой психологии крестьянина, достижением полного благосостояния и свободного, всестороннего развития всех членов общества[284]284
  См.: Ленин В. И. К характеристике экономического романтизма // Полн. собр. соч. Т. 2. С. 224; Ленин В. И. Положение и задачи Социалистического Интернационала // Полн. собр. соч. Т. 26. С. 40; Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 150, 151; Ленин В. И. Проект программы Российской социал—демократической рабочей партии // Полн. собр. соч. Т. 6. С. 204.


[Закрыть]. Как и другие марксисты, Ленин резко критиковал «буржуйскую «душу» мелкого хозяина. Он обвинял оппонентов в попытке использовать это естественное тяготение и отвернуть мелких собственников в сторону от классовой борьбы наемных рабочих. Ленин убеждал крестьян, что у них нет иного пути к спасению, кроме как присоединиться к пролетарской борьбе[285]285
  См.: Ленин В. И. Заработная плата сельских рабочих // Полн. собр. соч. Т. 25. С. 21; Ленин В. И. Мелкое производство в земледелии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 280; Ленин В. И. Господа буржуа о «трудовом» земледелии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 437.


[Закрыть]. Но ни в одной из его работ в дореволюционный период нет модели конкретных форм организации будущего землепользования, распоряжения землей.

Всю свою аргументацию и полемическую страсть Ленин направил против оппонентов марксизма. Наряду с Ф. Герцем, Э. Давидом, Д. Гатти, Э. Вандервельде, С. Булгаковым, В. Черновым под обстрел ленинских доводов и опровержений попали Г. Фольмар, Г. Аугаген, М. Гехт, Л. Гушке, К. Губах, К. Клавки, Т. Гольц, А. Бухенбергер (Германия), Э. Лекуте, Р. Рокиньи, О. Сушон (Франция), Г. Хэгард (Англия), Г. Джордж (Америка). Ленин доказывал, что все труды критиков объединены одной целью – «врать на „ортодоксальный“ марксизм, как на мертвого»[286]286
  См.: Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 156.


[Закрыть]. В своей критике он подверг обвинениям как методику исследования аграрного вопроса оппонентами, так и главным образом содержательную сторону их рассуждений и выводов. В методическом плане отмечались множество бесчисленных и бесконечных передержек, научная беспринципность, боязнь целостного и продуманного мировоззрения, неумение пользоваться детальными данными, статистикой, их обрабатывать. Поддерживая основные положения Каутского, Ленин писал, что отличительной чертой всех рассуждений критиков марксизма является выхватывание отдельных явлений, отдельных случаев и отсутствие попыток связать их с общей картиной аграрного строя капиталистических стран, с основными тенденциями эволюции земледелия[287]287
  См.: Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 152, 157; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 89.


[Закрыть]. Обвиняя критиков в отождествлении социально-экономических условий натурального крестьянского хозяйства, простого товарного производства и капиталистического, Ленин доказывал, что в их работах общие вопросы (о «гнете капитала», например) подменяются частными (концентрация земельной собственности и т.п.). В результате, писал Ленин, самые глубокие противоречия замалчиваются: «ни звука о наемном труде», о непосильном труде и недостаточном потреблении мелких крестьян. Любые вычисления доходности хозяйства, по оценке Ленина, игнорирующие различия в уровне жизни, фальшивы и далеки от практики. Поэтому он настаивал на важности выяснения различий типов хозяйств и уровней жизни их представителей. У критиков этого нет: не исследуются сравнительные условия различных типов хозяйств, в особенности относящихся к уровню ниже среднего и составляющих большинство всех хозяйств[288]288
  См.: Ленин В. И. Капитализм в сельском хозяйстве // Полн. собр. соч. Т. 4. С. 115; Ленин В. И. Социализм и крестьянство // Полн. собр. соч. Т. 11. С. 286; Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 188, 225.


[Закрыть].

В результате обобщенная критическая оценка Лениным оппонентов марксизма сводилась к следующему: всякое преимущество мелкого хозяйства опровергается путем исправления многочисленных издержек в сопоставлениях и сравнениях; «средние» отзывы и выводы прикрывают неблагополучное положение обездоленного большинства сельского населения, а посредством понятия «среднего» крестьянина производится приукрашивание крестьянства; при помощи тех же «средних» статистических данных критики стремятся доказать, что никакой социальной пропасти ни между богатыми и бедными, ни между крестьянином и батраком, ни между крестьянином и фабричным рабочим не существует; относительное благополучие небольшой доли зажиточных крестьян выдается за общий прогресс социального развития; необходимый анализ статистического материала о различных разрядах и группах крестьян подменяется рассуждениями о высоконравственном значении прилежания и бережливости; подтасовки в сравнении доходности различных типов хозяйств (при более высокой рентабельности производства в крупных хозяйствах доход в них оказывается меньше, при этом сбрасываются со счета преимущества крупных хозяйств как продавцов на рынке с помощью ссылок на возможность помочь делу кооперацией)[289]289
  См.: Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 160—162, 165, 169, 171, 174, 181, 226, 258.


[Закрыть].

Оценивая приведенные выше марксистские подходы, можно сделать следующее заключение. Идея коллективистской экономики может быть реализована в обществе, но на принципиально ином технологическом фундаменте, в принципиально иных условиях разделения труда, обусловленных сокращением обособленности производителей, высоким уровнем товарооборота и рыночной регуляции. Однако подобная модель не может быть реализуема на базе современных технологий. Представления марксизма о будущем обществе воспринимаются не как научно—технический прогноз, а скорее как социальное пророчество, в котором коммунизм является идеальным ориентиром. Характеристика будущего имеет абстрактный характер – иначе быть не могло, поскольку вопрос решался в чисто теоретическом виде. О реальных социальных и экономических механизмах развития будущего общества марксисты могли рассуждать, основываясь на реальности современного ему капитализма, которая не могла подсказать ответа на этот вопрос. Такие понятия, как, например, «свободное время, выступающее в качестве истинной меры общественного богатства», представляли собой не более, чем концептуальные эскизы. Более же конкретные расшифровки, которые пытался дать им сам Маркс, обрамлены узкими культурно—технологическими ассоциациями, соразмерными условиям и возможностям XIX столетия. Крестьянство как класс воспринималось марксистами как социальная форма феодального общества, не принадлежавшая ни к миру капитализма, ни к социализму. В условиях капитализма крестьянство, как наследие феодального происхождения, рассматривалось в качестве отсталого элемента в современном обществе. В будущем социализме крестьянству места не оставалось. Организация крупного производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве обусловливала избавление социума от крестьянской собственности.

Помимо приверженцев марксизма в аграрном вопросе, к которым относились Каутский, Плеханов, Ленин, существовали более радикальные представления о путях переустройства аграрного сектора. На рубеже ХIХ—ХХ вв. среди наиболее радикальных левых течений выделяется анархизм. Это широкое интеллектуальное, а также политическое направление выдвигало идею «анархии» как определенный методологический ключ не только в политике, но и для понимания сути развития общественного бытия. Одним из наиболее ярких теоретиков этого движения был Петр Кропоткин, создатель одного из влиятельных течений в анархизме – анархокоммунизма. Кропоткин был сторонник насильственной анархической революции и одновременно – приверженец идеи устройства жизни на основах самых высоких принципов нравственности и христианской морали. Он создавал план общественного устройства, в котором человек должен чувствовать себя счастливым и свободным. Для него таким идеалом был коммунизм анархический – коммунизм без правительства, коммунизм свободных людей как соединение свободы экономической и свободы политической. Как достичь его? Кропоткин предлагал вернуть народу, обществу все, что служит для обеспечения благосостояния общества, но не мог представить решение этой задачи законодательным путем. Без революции, утверждал он, ничего этого не будет, поскольку невыгодно для владельцев земли и капитала, крестьяне же не обладают ни капиталом, ни знаниями, ни временем[290]290
  Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990. С. 40, 52, 220.


[Закрыть].

Реализация анархических идей представлялась Кропоткину неизбежной, фатальной, даже если «невежественная деревня» не поддержит социальную революцию пролетариата. С позиций современности его рассуждения утопичны, наивны: он заявлял, что рабочие в качестве примера выйдут из города в поле, использование машин позволит им так организовать производство, что они внесут революцию в старое земледельческое хозяйство. По описанию Кропоткина, новое общество будет основано на принципах солидаристской экономии и коллективистского образа жизни, что обеспечит всем гражданам и существование, и довольство, и нравственное удовлетворение, и наслаждение жить, не мешая жить другим, возможность получения знаний и занятий художественным творчеством[291]291
  Там же. С. 51, 233, 235.


[Закрыть]. Чтобы создать такие условия, считал Кропоткин, достаточно, чтобы труд общественный заменил труд капиталистический, достаточно ввести новые законы о собственности. Времени на эти преобразования, по его заявлению, требуется минимум: «Это не сказка… чтобы достигнуть этого, земледелие можно было бы преобразовать хоть завтра…». Под «завтра» подразумевались год—два, в течение которых земледелец может увеличить свое производство сельскохозяйственной продукции «вчетверо, если не вдесятеро»[292]292
  Там же. С. 211,222.


[Закрыть].

Кропоткин предлагал для этого широко использовать тракторы, интенсивную обработку полей, искусственное орошение, распространить передовые приемы мелкого огородничества и садоводства на крупные хозяйства. Все это, по его оценке, должно приносить вдвое больший урожай, изобилие продуктов, при этом каждый крестьянин затрачивал бы на работу не более нескольких десятков часов в год. Материальное благополучие позволило бы, по Кропоткину, изменить представления о крестьянине как о «диком звере», работающем вместе со своей семьей с утра до вечера, не имея при этом ничего, кроме плохой избы или хижины, хлеба да кваса. Крестьянин, получив достаток, выпрямил бы наконец свою спину, воспользовался бы досугом и производил бы в несколько часов в день все, что нужно для жизни не только его семьи, но и еще сотни человек[293]293
  Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М., 1990. С. 211, 212, 217, 222, 231.


[Закрыть].

Несмотря на уверения автора, что «это не сказка», очевидна утопичность его идей. Это замечание относится и к вопросу о взаимоотношениях города и деревни. Кропоткин предлагал наладить прямой равноправный товарообмен между городом и деревней: крестьянину город может предложить то, в чем он нуждается – орудия труда, одежду: «Пусть город пошлет в деревню не комиссара, опоясанного красным или разноцветным шарфом, с приказом вести припасы в такое—то место, а пусть пошлет туда друзей, братьев, которые скажут крестьянам: „Привозите нам свои продукты и берите из наших складов все, что хотите“ … Нам скажут, может быть, что это требует полного переустройства общества»[294]294
  Там же. С. 89.


[Закрыть]. В конце жизни, в условиях Советской власти, Кропоткин пересмотрел многие свои взгляды. Он пришел к заключению о неэффективности ставки исключительно на крупное государственное машинное хозяйство, отмечал необходимость развития кооперации[295]295
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

Анархокоммунистическая теория в условиях советского военного коммунизма сосредоточилась на критике большевизма как политического течения, не предлагая конкретных путей построения свободного и справедливого общественного устройства. Критический настрой проявился в рассуждениях одного из теоретиков анархокоммунизма – Петра Аршинова (Марина). По его оценке, распыленному и неорганизованному состоянию трудящихся масс в дни революции противостояла организованная партия большевиков, привлекавшая народ методом обмана под лозунгами социализма. Вместе с рабочими и крестьянами большевики принимали участие в ниспровержении промышленной и земельной буржуазии, призывали к этому массы, уверяя, что революция будет социальной – последней революцией, ведущей порабощенных в свободное царство социализма и коммунизма. Для широких масс, не искушенных в политике, по мнению Аршинова, это казалось очевидной истиной. Непосредственное участие коммунистической партии в разгроме капиталистического строя породило огромное доверие к ней.

Дальнейшая эволюция политики большевизма в описании Аршинова имела следующий характер: эксплуатируя революционные устремления рабочих и крестьян к свободе, равенству и социальной независимости, большевизм подменил их идеей Советской власти. Идею власти Советов трудящиеся революционной России в первые месяцы после октябрьского переворота восприняли как идею их местного общественно—экономического самоуправления. Благодаря смешению революционной идеи трудящихся со своей политической идеей организации власти большевизм приблизил к себе массы и широко использовал их доверие. Коммунистическая власть устанавливалась военным порядком. Сначала с помощью военных дивизий установилась власть партийных политических ревкомов, после того, как власть укрепилась, появились Советы рабочих и крестьян, якобы создавшие эту власть. Аршинов утверждал: в большевизме нет основы для подлинной социальной революции трудящихся, выраженной в стремлении трудиться до последних сил во имя народного блага. Все его усилия, подчас огромные и упорные, свелись к созданию органов власти, поставленных над народом. Преобразования, проведенные большевизмом в жизни рабочих и крестьян, определялись коммунистической идеологией.

Национализацию промышленности, земли, городских жилищ, торговли Аршинов рассматривал как основу большевистского коммунизма. Национализация, по Аршинову, вылилась в абсолютное огосударствление всех форм народной жизни. Не только промышленность, транспорт, образование, органы продовольствия сделались собственностью государства, но все трудящиеся в целом и каждый трудящийся в отдельности, его труд и энергия; даже профессиональные и кооперативные организации рабочих и крестьян были огосударствлены. Государство – все, отдельный рабочий – ничто на практике стали заповедью большевизма. Государство получило олицетворение в чиновниках – фактически они являлись всем, трудящиеся – ничем. Национализация, по мысли Аршинова, вырвав трудящихся из рук отдельных угнетателей, отдала их в более цепкие руки одного хозяина – государства. Отношения между трудящимся и новым хозяином остались такие же, что были раньше между трудом и капиталом, с той лишь разницей, что коммунистический хозяин – государство – не только эксплуатировало трудящихся, но и само их карало, так как обе эти функции – эксплуатация и наказание – оказались в нем совмещены. Во всех проявлениях произошла замена частного капитализма капитализмом государственным. Коммунистическая национализация представляла собой новый тип производственных отношений, при котором экономическая зависимость трудящихся сконцентрировалась в одном кулаке – в государстве. Это по существу нисколько не улучшило положение трудящихся. Всеобщая трудовая повинность и милитаризация труда – суть национализированного хозяйствования.

Особенно трудное положение трудящихся сложилось в деревне. Крестьяне получили возможность пользоваться землей бывших помещиков и иных собственников. Но это благо им дала не коммунистическая власть, а революция. Они десятки лет рвались к земле, и в 1917 г., еще до появления Советской власти, крестьяне уже завладели ею. Большевизм объединился с крестьянством в захвате помещичьих земель, но только потому, что иначе нельзя было победить общего противника – земельную буржуазию. Из этого не следует никоим образом, подчеркивал Аршинов, что коммунистическая власть собиралась наделить крестьян землей. Как раз наоборот – идеалом этой власти являлась организация единого земельного хозяйства, принадлежащего одному хозяину – государству. Советские земельные хозяйства, обрабатываемые наемными рабочими и крестьянами, – вот образец, по которому коммунистическая власть стремилась построить государственное земледелие во всей стране.

К организации государственно—капиталистического земледелия требовалось подходить с осторожностью и постепенностью. Резкий перевод десятков миллионов крестьян из положения самостоятельных хозяев в положение наемников государства был чреват опасной бурей, которая могла привести коммунистическое государство к катастрофе. Конкретное строительство коммунистической власти в деревне после революции свелось к насильственному вывозу из сел и деревень продовольствия и сырья и к борьбе с крестьянскими движениями, порожденными на этой почве. Политические права крестьянства оказались ограничены обязательным созданием сельских и волостных Советов, полностью подчиненных коммунистической партии. Больше никаких прав крестьяне не получили. Многомиллионное крестьянство в губерниях попало под власть губернских комитетов партии. Вместо получения прав образовалось вопиющее бесправие крестьян. Государственный советский аппарат был создан таким образом, что все руководящие нити этого аппарата находились в руках партийной диктатуры, выдающей себя за авангард пролетариата.

Рабочие и крестьяне в коммунистическом государстве, по мнению Аршинова, социально порабощены, экономически ограблены, политически бесправны. Встав на путь всеобщего огосударствления, большевизм неминуемо должен был наложить свою руку и на духовную жизнь трудящихся. Основной чертой большевизма являлось утверждение партийной воли методом насильственного подавления личности. Творчество трудящихся в государстве коммунистов оказалось подавлено. Под предлогом борьбы с буржуазными и контрреволюционными идеями была уничтожена вся некоммунистическая пресса, включая прессу, которая издавалась и поддерживалась широкими массами трудящихся. Никому не позволено вслух высказывать свои мысли. Подобно тому, как большевизм распланировал всю общественно—хозяйственную жизнь страны согласно своей программе, так и духовную жизнь народа он вогнал в рамки своей доктрины. Живое поле народной мысли, народного творчества превратилось в мрачную казарму партийной учебы и зубрежки. Всякое стремление заглянуть за стену партийной школы объявлялось вредным и контрреволюционным. Искажение революции и ее перспектив, которое внес большевизм своей диктатурой, не могло пройти без протестов со стороны масс и без борьбы с подобным искажением. Но эти протесты, считал Аршинов, привели не к ослаблению политического гнета, а к укреплению его. Началась длительная полоса государственного террора, превратившая всю Россию в сплошную гигантскую тюрьму, где страх стал добродетелью, а ложь – обязанностью. Не имея естественной опоры в крестьянстве, коммунистическая партия неминуемо прибегла к террору и режиму всеобщего порабощения[296]296
  См.: Аршинов П. А. История махновского движения (1918—1921 гг.) / Предисловие В. Волина. Запорожье, 1995. С. 68—74, 77.


[Закрыть].

Критический настрой анархизма не нашел выражения в созидательной социальной деятельности. Утопичность и аморфность анархистских взглядов, беспомощность в решении проблем социального строительства проявились в том, что анархистам нигде, кроме юга Украины, не удалось принять участие в эксперименте, напоминающем мифический прообраз анархистского вольного общества.

Анализируя теоретико-методологические подходы марксизма и его оппонентов в отношении будущего крестьянства, следует специально рассмотреть видение крестьянской перспективы, разработанное российскими учеными. Российский экономист М. И. Туган-Барановский выражал уверенность, что тезис – аграрная эволюция идет по пути промышленной – основан на серьезной ошибке. Его уверенность основывалась на утверждении: вопрос об относительных преимуществах крупного и мелкого производства в сельском хозяйстве не допускает упрощенного решения, по аналогии с промышленностью[297]297
  См.: Туган-Барановский М. И. Земельный вопрос на Западе и в России. М., б. г. С. 6, 24.


[Закрыть]. В организации хозяйства он выделял два различных вида: крупное капиталистическое хозяйство, основанное на наемном труде, и мелкое трудовое, основу которого составляет труд собственника. Оба вида, по оценке Туган—Барановского, имеют как достоинства, так и недостатки. В техническом отношении крупное хозяйство обладает целым рядом существенных преимуществ. В качестве подтверждения своей правоты он приводил в пример показатели состояния сельского хозяйства России в дореволюционное время. По его свидетельству, капиталистическое сельское хозяйство в стране по производительности своего производства значительно превосходило трудовое крестьянское хозяйство, причем в процессе дальнейшей эволюции это превосходство увеличивалось. К крупным капиталистическим хозяйствам Туган—Барановский относил помещичьи хозяйства, ориентированные на капиталистические условия хозяйствования. По его оценке, российский город до революции потреблял преимущественно помещичий хлеб, между тем как площадь помещичьих хозяйств составляла десятую часть земельных владений в России. Раздел крупных хозяйств между мелкими производителями выявлял тенденцию снижения общей производительности производства[298]298
  См.: Там же. С. 6—7; Туган—Барановский М. И. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. 2—е изд., доп. М., 1919. С. 7; Туган-Барановский М. И. Земельная реформа и кооперация. Тверь, 1918. С. 5, 9.


[Закрыть].

Туган—Барановский отмечал, что преимущества крупного хозяйствования проявляются в большинстве отраслей сельского хозяйства. Но, тем не менее, они не столь значительны, как в промышленности. Объясняется это не только влиянием и зависимостью от объективных природных процессов, но и производственно-техническими особенностями хозяйствования. В сельском хозяйстве, особенно в земледелии, существуют объективные пределы укрупнения хозяйств, за границей этих пределов дальнейшее увеличение размеров производственной единицы оказывается технически нерациональным. В сельском хозяйстве границы таких пределов более узкие, чем в промышленности. Чем интенсивнее хозяйство – тем более ограничены пределы его укрупнения: в условиях интенсификации хозяйства значительно увеличиваются производственные издержки, особенно транспортные расходы. В результате увеличение расходов сокращает прибыль хозяйства – мотивационную основу капиталистического хозяйствования. Серьезные осложнения создают для крупных хозяйств кризисы нехватки рабочей силы, сезонности использования наемного труда. От кризисов разного рода больше страдают крупные хозяйства.

Основу устойчивости мелких трудовых хозяйств Туган-Барановский видел в мотивационной стороне. Цель таких хозяйств – обеспечение собственного существования, ориентация на рынок второстепенна. Этим объясняется, что мелкое хозяйство может существовать и при малом доходе. Большая заинтересованность в результатах собственного труда в семейном хозяйстве выгодно отличает его от наемного труда в капиталистическом. Помимо этих соображений, Туган-Барановский выдвигал следующий тезис: мелкое хозяйство является условием успешного развития крупного. Оно создает рынок рабочей силы, столь необходимой в крупном капиталистическом производстве[299]299
  См.: Туган-Барановский М. И. Земельная реформа и кооперация. С. 10; Туган-Барановский М. И. Земельный вопрос на Западе и в России. С. 7, 9, 12, 13, 16, 18; Туган-Барановский М. И. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. С. 7.


[Закрыть].

Туган—Барановский утверждал, что вопрос о превосходстве той или иной формы хозяйствования нельзя обсуждать на основе только производственно—технических соображений, без учета социальных условий. По его мнению, неотъемлемой частью решения вопроса должен быть принцип социальной справедливости. В таком подходе он отдавал предпочтение трудовому крестьянству. Туган-Барановский высказывался за передачу земли тем, кто ее обрабатывает, с уравнительным ее распределением между земледельческим населением, в идеале – за осуществление равного права всех на землю. По его мнению, тенденция развития сельского хозяйства в разных странах зависит от конкретных экономических, социальных, исторических, технических особенностей и условий. Поэтому он предлагал воздержаться от признания некой общей тенденции, имеющей неизменный характер закона. В дореволюционные годы, по его оценке, в России проявлялось раздробление и некоторое вытеснение крупного хозяйства мелким, точнее – капиталистического хозяйства трудовым крестьянским. Но эта тенденция, по замечанию Туган-Барановского, не выражалась отчетливо и, естественно, не имела всеобщего характера. Более определенно указывалось, что капиталистическая система хозяйствования приспособлена к интересам крупных хозяйств, располагающих достаточным капиталом.

Помимо крупных капиталистических хозяйств, по свидетельству Туган—Барановского, господство и влияние капитализма в деревне осуществлялось через различные формы финансового и торгового капитала. Такая система грозила экономическим порабощением мелких крестьян[300]300
  См.: Туган-Барановский М. И. Земельный вопрос на Западе и в России. С. 7, 9, 24—26; Туган-Барановский М. И. Земельная реформа и кооперация. С. 4, 6; Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации. 3-е изд., доп. М., 1922. С. 293.


[Закрыть]. Механизм защиты крестьянства определялся в кооперации. Кооперативное движение крестьянства он называл формой самозащиты от неблагоприятных условий капитализма, результатом приспособления к его социально—экономической среде. Кооперация для крестьян, утверждал Туган—Барановский, – незаменимое и единственно возможное средство поднятия их экономического благосостояния. Благодаря кооперации крестьяне получали возможность использовать производственно—технические преимущества крупных хозяйств, не потеряв при этом достоинств мелких производителей. Кооперация повышала технический уровень мелких самостоятельных хозяйств, уничтожая их изолированность, втягивая в рынок. Все это, по мнению Туган—Барановского, позволяет крестьянам сохранить свое хозяйство в конкуренции с крупным капиталистическим производством. Но при этом он не игнорировал факта пролетаризации мелких собственников, развития дифференциации в крестьянской среде. Подчеркивалось, что в основном в кооперации принимают участие средние и крупные крестьяне, так как мелкие слабы экономически для участия в кооперативных объединениях[301]301
  См.: Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации. С. 75, 292, 296, 307—309, 504; Туган-Барановский М. И. Земельный вопрос на Западе и в России. С. 18; Туган-Барановский М. И. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. С. 7.


[Закрыть].

С учетом двух подходов – производственно—технического и социальной справедливости – Туган—Барановский признавал крупное кооперативное хозяйство предпочтительнее крупного капиталистического. По его мнению, такая организация устранит противоречие «производитель—хозяин», имевшее место в капиталистическом хозяйстве, позволит крестьянину—производителю стать реальным хозяином в общем деле. Наиболее оптимальным вариантом крупного кооперативного хозяйства называлась крупная земледельческая артель, но только не в государственной форме – чтобы исключить подневольный труд. Земледельческая артель признавалась наиболее желательной формой кооперации, но в условиях капитализма возможности для развития этой формы ограничивались. Производственные артели рассматривались не как правило, а как исключение, поэтому в ближайшем будущем они могли охватить лишь ничтожную долю крестьянских хозяйств. Основная роль отдавалась роли кооперативных объединений в сфере снабжения, кредита, закупок, сбыта, переработки.