Текст книги "Вновь любима (Возвращение любви)"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Устыдившись своего порыва, Холли отвела глаза, желая только одного – чтобы он отошел от лестницы, прежде чем она спустится. Однако, когда он шагнул в сторону, освобождая ей путь, ее пронзило острое разочарование.

– Мне нужно забрать кое-какие книги, – скороговоркой произнесла она, пробегая мимо него.

Когда она вернулась с книгами в руках, Роберт ждал ее на том же месте.

– Я вылил остатки кофе в раковину и вымыл кофейник и чашки, – сообщил он.

Холли искоса взглянула на него, не сумев скрыть своего удивления. Вот это сюрприз! Она и представить себе не могла, что мужчина, занимающий такое важное положение в обществе, снизойдет до выполнения скучных домашних обязанностей.

Когда они вышли из дома, Роберт взял у Холли книги, отпер переднюю дверцу «рейнджровера» и помог Холли сесть в машину, Потом распахнул заднюю дверцу и сложил книги на сиденье.

Роберт всегда хорошо водил машину, старался учитывать недостатки других водителей и потому был предельно осторожен за рулем. Когда-то Холли очень любила сидеть рядом с ним в его старой спортивной машине, которую он отремонтировал собственными руками, и любоваться его уверенными, точными движениями, но сейчас она инстинктивно постаралась отодвинуться как можно дальше и уставилась в окно на знакомый до мельчайших подробностей пейзаж, проплывающий мимо, с таким интересом, словно видела его впервые.

На полпути к «Усадьбе» Роберт вдруг обратился к ней с неожиданным вопросом:

– Почему ты не вышла замуж, Холли?

Как он, именно он, смеет спрашивать ее об этом? Неужели и впрямь не понимает, что с ней сделал, какую страшную рану нанес? Или притворяется, что не понимает? Ведь, говоря о своем желании выйти замуж десять лет назад, она имела в виду брак с ним…

Ее тело напряглось, словно защищаясь от его любопытства. Чувство собственного достоинства заставило ее ответить очень резко, почти грубо:

– Не понимаю, какое тебе до этого дело, Роберт! Но если тебя это так интересует, скажу: я вдоволь насмотрелась на семейную жизнь своих друзей и знакомых. То, что я увидела, отбило у меня всякую охоту выходить замуж. На одну по-настоящему счастливую пару приходится две-три несчастных. Супруги с трудом выносят друг друга и не испытывают ничего, кроме равнодушия, а подчас и откровенной неприязни.

– Тебе не кажется, что ты слегка преувеличиваешь? По-моему, это очень предвзятый и неверный взгляд на брак как таковой, – спокойно заметил Роберт. – В конце концов, никто не может доподлинно знать, что происходит в семье, кроме ее членов. Постороннему человеку кажется, что муж и жена не любят друг друга, а сами они вполне довольны своими отношениями и брак вполне их устраивает. Ведь те люди, о которых ты говоришь с таким презрением, считая их супружество далеко не идеальным, все-таки не разводятся, продолжают жить вместе, не так ли? – (Холли промолчала.) – Ты не согласна? – осторожно спросил Роберт.

– Почему же? – Холли нахмурилась. – В твоих словах есть доля правды. Но меня удивляет, что именно ты так горячо выступаешь в защиту брака. – В ее тоне явственно слышалась горькая ирония, которую она даже не пыталась скрыть.

В горле у нее саднило, словно она проплакала несколько часов подряд. Внутри все дрожало от внезапно накатившей слабости. Что с ней происходит? Почему она позволяет так с собой обращаться?.. Отчего так расстраивается? Какое ей дело до того, что взгляды Роберта на брак изменились? Он же для нее ничего не значит, абсолютно ничего!

– Холли, скажи мне, пожалуйста, – начал Роберт после продолжительной паузы. – По-твоему, я должен до конца своих дней расплачиваться за грехи и ошибки того незрелого и, готов признать, не в меру амбициозного двадцатидвухлетнего юнца, каким был когда-то? Неужели я проклят навеки и обречен всю жизнь нести наказание? Да, в молодости я был слишком самонадеян и слеп, чтобы оценить по достоинству то, что имел. Да, я был чересчур честолюбив и не очень-то понимал, что хорошо и что плохо. И все же смею надеяться, что я уже не прежний глупый мальчишка, а зрелый мужчина. Не буду утверждать, что в юности не причинил никому боли – в том числе и себе, – но я действительно изменился, Холли, стал другим человеком. Иначе почему я вернулся, как ты думаешь?

Холли вздрогнула. Волна гнева захлестнула ее. Неужели он намекает, что вернулся из-за нее… и раскаивается в том, что бросил ее когда-то с такой хладнокровной жестокостью?

– Не знаю, – сердито бросила она, – и знать не хочу. Что до меня, с прошлым покончено, оно умерло… кануло в вечность… его больше нет! Ты говоришь, что изменился… Могу сказать о себе то же самое. Я уже не та восемнадцатилетняя девчонка, которую ты знал, Роберт, и совершенно не жалею об этом. Если ты воображаешь, что я не вышла замуж, потому что… из-за того, что было между нами… – Ее так трясло, что она еле выговаривала слова, но высказаться было необходимо – хотя бы для того, чтобы сохранить гордость, достоинство. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он думал, что она до сих пор не замужем из-за него. – Так вот, ты заблуждаешься. В моей жизни были и другие мужчины.

– Не сомневаюсь, – согласился Роберт, но в его тоне чувствовалось напряжение. Холли рискнула украдкой взглянуть на него. Он с угрюмым видом смотрел прямо перед собой, стиснув зубы и выставив вперед подбородок.

Панический страх, с которым она тщетно боролась всю неделю, завладел ею. Она уже почти решилась сказать, что передумала и, если ему нужен совет насчет парка, пусть обратится к кому-нибудь другому, но машина тем временем въехала на аллею, ведущую к «Усадьбе».

– Странно складывается жизнь, правда? – произнес Роберт. – Я вернулся в родной городок, который в своей гордыне считал слишком патриархальным и тесным для моих честолюбивых замыслов, и мечтаю обосноваться здесь навсегда, завести семью… А ты уверяла, что ничего не хочешь, кроме любви мужа и детей, и стала преуспевающей деловой женщиной, у которой, очевидно, не хватает времени ни на что, кроме карьеры.

У Холли так перехватило горло, что она почти не могла говорить. Ей отчаянно хотелось дать волю чувствам, повернуться к Роберту и крикнуть: «Ты, только ты единственная причина того, что я целиком посвятила себя карьере, только из-за тебя боялась позволить себе влюбиться еще раз… из-за тебя никому не доверяла, в том числе и себе, не смела поверить, что найдется мужчина, способный меня полюбить!»

Как он посмел вернуться и небрежно заявить, что изменился, поумнел, что теперь ему нужно все то, что он так яростно отвергал раньше? Или он отверг только ее, Холли, и больше ничего? Горькая усмешка исказила ее лицо. Она попробовала представить себе женщину, которую Роберт выберет себе в жены. Скорее всего, ему нужна элегантная, холодная светская дама, которая будет служить украшением его роскошного дома, подарит ему одного или двоих прелестных детей и которую можно будет выставлять напоказ как ценное приобретение. Такие ей никогда не нравились. Холли предпочла бы иметь возлюбленного, который разделил бы с ней свою жизнь, поощрял бы ее независимость, по-настоящему гордился бы ею и радовался ее успехам как своим собственным, видя в ней человека, а не приложение к себе.

В общем, ему нужна женщина типа Анджелы Стэндард, только помоложе…

«Рейнджровер» сбавил скорость и остановился. Холли тут же открыла дверцу и выпрыгнула из машины, боясь, что Роберт подаст руку и ей придется коснуться его.

– Не выпить ли нам кофе для начала, а уж потом приступим к делу? – предложил он, искоса взглянув на нее.

Она хотела отказаться, но интуиция подсказала ей, что Роберт, словно хищный зверь, играющий с добычей, мгновенно учует ее уязвимость и не преминет воспользоваться этим. Чего он добивается? – с замирающим сердцем думала Холли, идя за ним к дому.

Неужели он пытался дать ей понять, что не прочь возобновить прежние отношения? Нет, это невозможно. А может, просто предупредил, что собирается здесь жить и ей придется свыкнуться с этим, как и с тем, что он намерен жениться… на ком-нибудь другом? Но к чему такие церемонии? Ведь после того, как они расстались, в его жизни наверняка были женщины, а она для него никогда ничего не значила.

Занятая своими мыслями, Холли лишь мельком оглядела огромную мрачную кухню, куда привел ее Роберт.

– Моя кухня твоей и в подметки не годится, – улыбнулся он. – Насчет нее мне, пожалуй, тоже пригодился бы женский совет, когда у меня дойдут до нее руки.

– Обратись к Анджеле. Уверена, она будет счастлива помочь, – коротко бросила Холли.

– Да, не сомневаюсь, – согласился Роберт.

Он не сводил с нее глаз.

– Холли…

В его голосе послышалась неожиданная мягкость, почти нежность. Горячие слезы обожгли ей глаза, сердце пронзила тупая боль. Холли подавила внезапное желание подбежать к нему, броситься в его объятия, ощутить на губах вкус его поцелуя.

Что с ней творится? Так нельзя! Она же предает собственные принципы. Стоит только поддаться – и ее ждет неминуемый крах. Все, чего она достигла, пойдет прахом.

Откуда эта слабость? Неужели она так глупа, что позволит себе вновь угодить в ловушку, из которой с таким трудом выбралась? Выходит, жизнь ничему ее не научила? Она не извлекла из прошлого никаких уроков?

– Насчет меня не беспокойся, я кофе пить не буду, – с излишней резкостью бросила она. – Выйду во двор и подожду тебя там, а ты пей, если хочешь. Да, кстати, в доме сохранились какие-нибудь планы или рисунки парка?

– Не знаю. В библиотеке валяется целая кипа старинных документов и книг, но мне было недосуг их разобрать. Некоторые отсырели, сильно попортились, так что, по всей видимости, их придется выкинуть. Купив «Усадьбу», я получил в придачу кучу разных бумаг. Может, среди них найдется что-нибудь стоящее.

В его голосе слышалась усталость, словно он смирился с поражением. Неужели она ошиблась и он действительно искренне сожалеет о прошлом?

Холли решительно подавила вспыхнувшую было надежду. Что она делает? Однажды он уже сказал, что не любит ее. Второго раза не будет, она об этом позаботится, не позволит ему причинить ей прежнюю боль…

Холли рывком открыла дверь и вышла в коридор. Несколько минут она бродила среди многочисленных кладовок и чуланов, пока наконец не отыскала дверь, ведущую во внутренний двор. Выбравшись наружу, она привалилась к стене и глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь.

Зачем только она согласилась приехать? И почему, черт побери, она так на него реагирует? Холли ненавидела себя за эту непростительную слабость, за то, что всем существом потянулась к нему, чуть было не поверила, что Роберт искренне хочет попросить прощения за прошлые грехи.

Какое-то время Холли стояла сгорбившись и вперив невидящий взгляд в даль. Из глубокой задумчивости ее вывел звук приближающихся шагов Роберта.

– Вот сюда, – услышала она его голос и отскочила в сторону, когда он тронул ее за руку повыше локтя и указал на деревянную дверь в боковой стене.

За дверью находился традиционный для подобных поместий небольшой огород. Среди буйства сорняков высились неухоженные, непомерно разросшиеся фруктовые деревья. Первозданное царство природы, подумала Холли, озираясь вокруг.

– Если ты намерен сохранить этот огород, – деловито сказала она, – его придется хорошенько почистить. Некоторые фруктовые деревья можно оставить, но для ухода за ними нужно нанять садовника на полный рабочий день. Собственные овощи и фрукты обойдутся довольно дорого, но зато…

– …но зато я буду знать, что моя семья питается экологически чистыми продуктами, – подхватил Роберт. – Это неоценимое преимущество.

Холли пожала плечами, стараясь не реагировать на слово «семья».

– Гораздо дешевле покупать такие продукты в местном супермаркете, – заметила она.

– Хорошо, я понял. Скажем так: я хочу сохранить огород и могу позволить себе оплатить его содержание. Сколько понадобится времени, чтобы привести его в порядок?

– Все будет зависеть от того, к кому ты обратишься за помощью и сколько людей займутся этой работой, а также от их опыта и квалификации. В общем, приблизительно так: если ты начнешь действовать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, и при условии, что тебе повезет с погодой, ты сможешь посеять первые семена следующей весной.

– Нда… У тебя есть конкретные предложения? К кому я мог бы обратиться?

Холли пожала плечами.

– Опять-таки все зависит от того, чего ты хочешь и сколько готов заплатить.

– Ммм… Ну ладно, обсудим эту проблему после того, как ты посмотришь парк.

Спустя два часа Холли, усталая и разгоряченная, изнемогала от жажды и поражалась выносливости Роберта: он, похоже, нисколько не устал и выглядел свежим и бодрым, в то время как она мечтала о прохладном душе и стакане лимонада.

Парк оказался гораздо обширнее, чем она предполагала, и находился в полном запустении, но все же чувствовалось, что когда-то ему уделяли много внимания и поддерживали в идеальном порядке. Холли обратила внимание Роберта на высокую засохшую изгородь из тиса, окаймлявшую парк по периметру и разделявшую его территорию на отдельные участки правильной формы. Если ее восстановить, сказала она с невольной завистью, парк будет выглядеть просто великолепно.

В одном конце парка они обнаружили крошечный, огороженный кустарником и украшенный круглыми цветочными клумбами садик, в который вели замшелые каменные ступеньки, а в другом – большой квадратный пруд, украшенный четырьмя ангелами, держащими в руках дельфинов, у которых изо рта выливались струи воды. Среди широких листьев водяных лилий Холли заметила оранжевые спинки резвящихся карасей.

На окружавшей пруд лужайке стоял каменный домик с колоннами. По обе стороны от него располагались открытые беседки, тоже сложенные из камня. Такие беседки было принято обсаживать вьющимися растениями. Вероятно, когда-то их обвивали побеги розовых кустов, но сейчас цветов не было и в помине.

Пересекая заросшую сорняками лужайку, Холли остановилась полюбоваться архитектурой домика и, поддавшись охватившему ее любопытству, шагнула к входу.

– Осторожно!

Резкое восклицание Роберта заставило ее замереть. Она обернулась, и в ту же секунду Роберт схватил ее за руку и оттащил назад. Его пальцы больно сдавили ее предплечье.

– Это опасно! Крыша еле держится и может обвалиться в любой момент, – объяснил он. Холли подняла глаза и увидела, что в одной из каменных плит крыши зияет огромная трещина. – Мне надо было предупредить тебя заранее, – услышала она голос Роберта, с ужасом глядя на накренившуюся каменную плиту устрашающих размеров.

Несмотря на жару, Холли пробрала ледяная дрожь. Тело налилось противной слабостью, в голове зазвенело.

– Послушай, Холли, по-моему, тебе необходимо присесть.

Даже не глядя на Роберта, она поняла, что он хмурится. Какой же дурой он, вероятно, меня считает, подумала она. Но дрожала она не оттого, что чудом избежала смертельной опасности, не от пережитого страха, а потому, что Роберт все еще держал ее за руку. Она и не заметила, как он подошел к ней почти вплотную и теперь стоял у нее за спиной, касаясь ее. Она чувствовала жар его тела и с каждой секундой все больше слабела от его близости.

– Вон там скамейка, – сказал он, показывая на каменный выступ, почти полностью скрытый густой травой. – Иди посиди немного, а я ненадолго отлучусь.

Довольная тем, что может избавиться от его присутствия хотя бы на несколько минут, Холли нетвердой походкой побрела к скамейке. Опустившись на нее, Холли подняла глаза и увидела, что Роберт уже ушел и она осталась в одиночестве. Впрочем, не совсем, улыбнулась Холли, заметив в траве кролика. Пушистый серый зверек не обращал на нее никакого внимания и деловито пощипывал зеленые побеги, прыгая с места на место.

Если не пожалеть времени и денег и заняться парком как следует, его можно превратить в настоящее чудо, размышляла она с оттенком зависти, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам. Когда все работы будут закончены, парк будет выглядеть просто потрясающе. Здесь так просторно – найдется место и для детской площадки, и для теннисного корта, и даже для крикетного поля, а в загоне у ворот можно поселить двух упитанных, ленивых пони…

Острая боль пронзила ее сердце. О чем она думает? О чем размечталась? Однажды она уже позволила себе помечтать о детях от Роберта, но тогда она была наивной, доверчивой девочкой, верящей каждому его слову, каждой лжи.

Холли крепко зажмурилась, не столько потому, что солнце слепило глаза, сколько из желания удержать готовые пролиться обжигающие слезы. Она не узнавала себя. Где ее обычная сдержанность и самообладание? Чего ей ждать от себя в следующую минуту? Какой очередной глупости?

– Холли, тебе плохо?

Услышав низкий встревоженный голос Роберта, она вся сжалась и открыла глаза.

Роберт подошел незаметно, мягкая трава заглушила звук его шагов, и теперь стоял совсем рядом, озабоченно хмурясь. В руках он держал свернутое одеяло и большую корзину, какие обычно берут с собой, отправляясь на пикник.

– Нет… все прошло, – пробормотала она, с подозрением глядя на корзину.

– Я принес завтрак, – улыбнулся он. – Подумал, что здесь нам будет приятнее и удобнее. В доме пока очень неуютно… Вероятно, мне еще долго придется жить в коттедже. Архитектор предупредил, что сначала следует расчистить завалы, вывезти мусор, на что уйдет добрых полгода, а уж потом приступать к ремонту. Дело осложняется тем, что сейчас довольно трудно найти квалифицированных мастеров, способных выполнить реставрационные работы такого рода.

Он поставил корзину на землю и опустился на корточки, чтобы расстелить одеяло в тени раскидистого дуба, под которым сидела Холли.

– Иди сюда, – продолжал он, похлопав ладонью по одеялу. – Здесь нам будет удобнее, чем на скамейке. Посмотри-ка, что я принес.

В одеяло были завернуты две большие подушки. Роберт энергично взбил их и прислонил к стволу дерева.

– Напрасно беспокоился… – буркнула Холли, глядя, как он открывает корзину. – Мы уже почти закончили. Позавтракать я могла бы и дома.

– Да, но ты не считаешь, что завтрак кажется вкуснее, если его разделить с кем-нибудь? – вкрадчиво спросил он.

– Смотря с кем, – холодно парировала Холли, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не поддаваться опасному настроению, которое начинало завладевать ею.

Она уже хотела встать, но Роберт шагнул к ней и так крепко взял за плечи, что она не могла сдвинуться с места.

– Холли, давай заключим перемирие, – тихо предложил он. – Знаю, что обидел тебя, знаю, что вел себя безобразно. Наверно, ты считаешь, что мне нет прощения за то, что я совершил. Мои извинения слишком запоздали, и я боюсь, что ты их не примешь. Но я также знаю, какое у тебя чуткое и любящее сердце. Неужели ты не позволишь мне хотя бы попытаться загладить свою вину?

– Каким образом? – резко спросила Холли. – Попросить у меня совета насчет своего парка и угостить завтраком? Ты считаешь, что этого вполне достаточно?

Уголки его рта дрогнули, словно он подавил невольный смешок, и Холли пронзило острое желание протянуть руку и коснуться его губ, обвести пальцем их контур…

– Ну, не совсем так. И то, и другое больше нужно мне, чем тебе. Я не прошу у тебя прощения. Зачем?

– Тогда чего же ты просишь? – сердито вскинулась она.

Роберт посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, словно ища в ее чертах нечто такое, что давно потерял и уже не надеялся найти. Некоторое время оба молчали, потом он медленно произнес:

– Я и сам толком не знаю. Наверно, хочу, чтобы ты дала мне возможность доказать, что я действительно изменился.

– Мы оба изменились, Роберт, – зло бросила Холли. – Я тоже не та, что прежде.

– Да, – согласился он. – Ты совсем другая. – (Она напряглась в его руках.) – Ты больше не девчонка, Холли. Ты стала взрослой женщиной. Так неужели мы не можем забыть прошлое и начать все сначала?

– Не вижу причин начинать все сначала. На это нет никаких оснований… никаких.

– Есть одна причина, – поправил ее Роберт.

Холли вопросительно взглянула на него и поняла, что сейчас он ее поцелует… поняла и не сделала ничего, чтобы остановить Роберта, увернуться или вырваться… просто стояла как зачарованная, ощущая солнечное тепло на приподнятом лице, и дрожала всем телом как в лихорадке.

Его теплые, словно напоенные солнцем ладони коснулись ее лица, загрубевшие кончики пальцев скользнули по щекам, подбородку… Роберт наклонил голову, заслоняя ей свет, и заглянул прямо в глаза.

Раньше он всегда целовал Холли с открытыми глазами и шепотом просил ее смотреть на него. В первый раз она запротестовала, удивленная столь необычной просьбой, и он объяснил, что хочет видеть в ее глазах все, что она чувствует, когда он ее целует… хочет заглянуть в самую глубину ее сердца и души и знать, что она разделяет его желание… его любовь.

Но сейчас Холли не зажмурилась, из чувства самосохранения, боясь, что стоит ей закрыть глаза – и она мгновенно унесется прочь от реальности в мир грез, где царствуют чувства… где нет места рассудку и откуда невозможно вернуться, не испытав при этом боли и тоски… Как уже и случилось однажды…

– Холли… – шепнул он у самых ее губ. – Вот она, эта причина, правда? – И он поцеловал ее – нет, не просто поцеловал, он увлекал ее за собой в бездну, сводил с ума, нежно прижимаясь ртом к ее губам до тех пор, пока они не приоткрылись и не затрепетали, пока голова у нее не закружилась от горячей волны мучительного наслаждения, захлестнувшей все ее существо.

Он бережно взял ее лицо в свои большие ладони, его пальцы нежно ласкали ее кожу, на ощупь находили самые чувствительные точки: ямки за ушами, впадинку на шее под волосами. Холли содрогнулась, застонала, ее губы раскрылись, словно протестуя против этой атаки на ее чувственность. Увы, слишком поздно она поняла, что ее безмолвный протест очень легко принять за страстный призыв усилить сладкую тяжесть его губ. Его язык мгновенно проник в глубь ее рта, тела соприкоснулись еще теснее.

Из груди Холли вырвался тихий стон боли и сопротивления, окрашенный в то же время жгучим желанием. Роберт обнял ее за талию, привлек к себе, и она подалась вперед, не отстранилась, прильнула к нему, как гибкая лиана. Она точно таяла под его ласками. Они стояли, крепко прижавшись друг к другу, – так близко, что Холли слышала, как бьются в унисон два сердца.

– Холли… Холли…

Роберт действительно прошептал ее имя или его принес легкий ветерок, шелестевший в высокой траве? Холли все глубже погружалась в нирвану блаженства, ощущение реальности постепенно ускользало. Еще немного – и она полностью утратит над собой контроль.

От этой мысли она непроизвольно напряглась, сделала попытку овладеть собою, ее тело замерло в объятиях Роберта. Холли решительно прервала затянувшийся поцелуй.

– Холли…

– Нет… нет. Не хочу… – Она забилась в его руках. – Отпусти меня, Роберт. Я не для этого сюда приехала. Если ты хоть на секунду вообразил, что я позволю тебе вновь, как десять лет назад, воспользоваться моей слабостью… Если ты думаешь…

– Но ты же ответила на мой поцелуй, – мягко сказал он. – Ты…

Необходимо прекратить эту сцену, и немедленно, пока не поздно… пока она не пережила еще большего унижения.

– Я же женщина, а не девчонка, – перебила она его. – Конечно, ответила… как ответила бы на поцелуй любого привлекательного мужчины в подобной ситуации. Мы оба взрослые люди, Роберт, и понимаем, как велика бывает сила сексуального желания.

Холли пришлось отвернуться, чтобы Роберт не догадался, что она лжет, чтобы не задал лишних вопросов. Никогда в жизни ни один мужчина не пробуждал в ней такой страсти, и Холли подозревала, что так будет и впредь. Но это всего лишь физическое влечение, и ничего больше. Ее тело не забыло, что когда-то он был ее любовником, и инстинктивно встрепенулось, ответило на это воспоминание, а Роберт здесь ни при чем.

– Мне пора домой, – процедила она сквозь зубы. – Что касается парка, рекомендую последовать совету Анджелы и обратиться к специалистам. Кстати, почему бы тебе не позвонить ей прямо сейчас? Уверена, что она с радостью примчится и разделит твой завтрак.

Холли повернулась и пошла через лужайку, забыв, что приехала на машине Роберта и без его помощи ей никак отсюда не выбраться. Вспомнив об этом, она заколебалась и замедлила шаг, и в этот момент Роберт догнал ее и вполголоса произнес:

– Извини, если я тебя расстроил. Я только хотел… – Он замолчал и покачал головой. – Ладно, неважно. Я отвезу тебя домой. – Заметив, что она смотрит на него с подозрением, он иронически усмехнулся. – Не беспокойся. Ты будешь в полной безопасности. Если ты этого хочешь…

Холли не могла оставить без внимания такое оскорбительное замечание. Она заставила себя взглянуть ему прямо в глаза.

– Именно этого я и хочу, – с вызовом ответила она. Да, вот это и есть правда, повторила она про себя, а все те ощущения, которые она испытала в его объятиях, – неистовое желание, нетерпение, блаженство – просто отголосок прошлого… слабое эхо того, что давно умерло и должно быть забыто.

Холли понятия не имела, почему Роберт преследует ее, чего добивается. Только одно она знала совершенно точно: она не доверяет ему, не может доверять! Самое разумное и безопасное – заявить четко и ясно, что ему нет места в ее жизни. Пусть найдет себе другую женщину, которая с удовольствием…

Что? Станет его любовницей? Так именно этого он добивается от нее? Роберт долго жил в Нью-Йорке и, вероятно, усвоил тамошние свободные нравы, на собственном опыте убедился, что значит без конца менять сексуальных партнеров и какие меры предосторожности следует принимать. А что может быть безопаснее, чем связь с женщиной, у которой он был первым? Холли горько усмехнулась. Это еще надежнее, чем он воображает, поскольку после него у нее не было ни одного мужчины.