Текст книги "Вновь любима (Возвращение любви)"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Пенни Джордан
Вновь любима

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– А потом он сказал, что опять задержится допоздна. У него, видите ли, масса дел. И это уже третий раз за последние две недели! Конечно, работа в твоей фирме отнимает у него много времени, и ее объем постоянно растет, ведь твой бизнес расширяется, Холли. К тому же пресса и телевидение проявляют к тебе повышенный интерес… И все-таки, скажи честно, разве я похожа на дурочку? Что это за работа по ночам? Голову даю на отсечение, что он занимается вовсе не твоими счетами. А тут еще его новая секретарша… Вчера звоню мужу, а эта нахалка заявляет, что Джеральд на совещании и позвать его к телефону нет никакой возможности. Наглость какая!

Холли рассеянно слушала гневный монолог Пэтси, машинально разглаживая на коленях узкую юбку цвета чайной розы. Не то чтобы ее не интересовали или не волновали проблемы старой школьной подруги – она же примчалась к ней, бросив все дела, и ют уже полчаса выслушивает жалобы Пэтси на Джеральда, вместо того чтобы провести несколько драгоценных часов свободного времени в своем саду и помочь Рори посадить тюльпаны и незабудки. Весной их желтые и голубые головки будут замечательно смотреться на зеленой лужайке.

Когда Пэтси позвонила и сообщила, что им необходимо встретиться, потому что ей есть о чем рассказать, Холли забеспокоилась: уж очень трагично звучал голос подруги. Можно было предположить, что случилось нечто ужасное.

Бедный Джеральд! У него и в мыслях нет изменять своей рыжеволосой жене, вспыхивающей, как порох, по поводу и без оного. Дело обстояло как раз наоборот: именно Пэтси обладала весьма двусмысленными взглядами на супружескую верность.

Холли попыталась сосредоточиться на том, что говорила Пэтси, и обнаружила, что та уже перестала ругать новую секретаршу и переключилась на другую тему: жаловалась, что Холли загрузила Джеральда работой по самую макушку, а он, будучи человеком очень добросовестным и скромным, не может отказаться.

– Сам он, конечно, тебе ничего не скажет, но позволь напомнить, что он не состоит в штате твоей компании. То есть он, разумеется, ваш бухгалтер, но ведь у него есть и другие клиенты.

Холли невесело усмехнулась. Пора бы уже привыкнуть к тому, что некоторые подруги завидуют ее неожиданному коммерческому успеху, а кое-кто даже злится на нее из-за этого. Чему тут удивляться? Такова человеческая натура. К тому же многие, как, например, Пэтси, склонны преувеличивать размеры ее недавно обретенного состояния. Предприятие Холли действительно стало чрезвычайно доходным, но львиная доля прибыли вновь вкладывалась в дело. Единственная роскошь, которую она позволила себе, – это покупка расположенного в нескольких милях от города деревенского дома под названием «Хэддоновская ферма», построенного еще в эпоху Тюдоров.

С самого детства Холли очень нравился этот дом. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с самым известным в округе поместьем, именуемым местными жителями «Усадьбой», но зачем одинокой женщине жилище, имеющее двадцать спален, бальный зал, огромную гостиную, равную по площади теперешнему дому Холли, да к тому же еще и библиотеку, несколько комнат для гостей и великое множество кладовок и чуланов? Даже если бы она могла позволить себе купить «Усадьбу», что бы она с ней делала?

Нет, «Хэддоновская ферма» гораздо больше в ее вкусе… она идеально подходит для того образа жизни, который Холли всегда мечтала вести. Дом, невысокий и длинный, появился почти одновременно с самой деревней. Дата его постройки терялась в глубине веков, и это обстоятельство особенно привлекало Холли, давало ей ощущение причастности к корням, древним традициям предков. Самым большим достоинством своего нового жилища она считала обилие пристроек. Не беда, что добрая половина из них обветшала и требовала ремонта, а сад, окружавший дом со всех сторон, напоминал девственный лес, заросший сорняками и кустарником.

Тем больше простора для осуществления всех моих замыслов и желаний, заявила она Джеральду и Полу, и глаза ее при этом озорно блестели. Она только что переехала, и мужчины, помогавшие ей устроиться, пришли в ужас, увидев, в каком состоянии дом. Должно быть, ты с ума сошла, говорили они, если собираешься взвалить на свои плечи такую непосильную задачу, вместо того чтобы отдавать все свое время бизнесу.

Бизнес… Тонкая рука, теребящая желтый шелк юбки, на мгновение замерла. До сих пор Холли казалось чудом, что ее увлечение садоводством, которым она занималась на отцовской ферме, превратилось в главное дело ее жизни и привело к созданию высокоприбыльного предприятия.

Окончив университет с дипломом химика, Холли ощутила смутную неудовлетворенность той огромной ролью, которая отводится химии в современном промышленном производстве косметики и парфюмерии. Все началось с того, что Холли подарили старинный сборник кулинарных рецептов, содержащий к тому же и сведения о целебных свойствах трав, изданный в семнадцатом веке. С этого момента мысли Холли приняли более определенное направление. Она начала искать наиболее простые методы изготовления косметических средств на естественной основе, что в конечном счете и привело ее к успеху.

Лосьоны и кремы, которые она сначала делала только для себя, желая испробовать рецепты, приведенные в древней книге, заинтересовали ее подруг, а те в свою очередь рекомендовали их своим знакомым. Известность Холли стала расти не по дням, а по часам, чему в немалой степени способствовал ее брат, Пол, добровольно взявший на себя обязанности агента по маркетингу. Холли хорошо помнила, как их продукция впервые появилась на сельских ярмарках и рыночных прилавках. Ах, как счастлива она была в те дни, как радовалась свободе, возможности разгуливать в старых потрепанных джинсах и мешковатой трикотажной футболке, не делать сложных причесок, предписываемых строгими требованиями моды и необходимостью выдерживать определенный стиль. Она просто распускала свои длинные светлые волосы по плечам и позволяла свежему ветру делать с ними все что угодно.

Со временем многое изменилось, особенно за последние два года – с тех пор как газетчики окрестили ее «Новой деловой женщиной года» и закружили в бесконечной череде интервью и выступлений по телевидению, отчего она начала испытывать странную неловкость, оставаясь наедине с собой. Женщина, которую она видела в зеркале, сменила джинсы на модные костюмы, больше не ходила с голыми ногами, а только в шелковых чулках, ее густые мягкие волосы были искусно подстрижены и уложены и еще более искусно подкрашены. Светящимся золотистым ореолом они окружали овальное хрупкое личико, подчеркивая фарфоровую белизну кожи и изысканные черты. Эта дама нисколько не напоминала прежнюю Холли, казалась незнакомой и загадочной, а главное – и это смущало Холли больше всего – была настоящей зрелой женщиной, а не какой-нибудь легкомысленной девчонкой.

Сейчас ей почти тридцать… Куда, скажите на милость, ушли годы? В юности Холли совсем иначе представляла себе свою будущую жизнь. Когда ей было восемнадцать лет, она мечтала о любви, не сомневалась, что в один прекрасный день выйдет замуж, обзаведется детьми и найдет счастье и покой в кругу семьи, всю себя посвятив заботам о муже и детях. Что может быть прекраснее, чем стать центром маленькой вселенной, населенной близкими, любящими существами? Так сложилась жизнь ее матери, и Холли готовилась пройти тот же путь, повторить ту же судьбу… И вот ей уже почти тридцать, а она до сих пор не замужем, не стала матерью, но зато имеет университетский диплом и неожиданно для всех сделала успешную карьеру, самую мысль о которой так решительно отвергала в молодости. Вполне простительное заблуждение: она была влюблена, верила, что любима и что это навсегда. Боже, какой же она была наивной!.. Сейчас, наблюдая за семейными отношениями и любовными связями своих подруг, она будто прозрела и ясно поняла, насколько нереальными и несбыточными были ее девичьи мечты. Она слишком идеализировала жизнь и людей. На самом деле они далеки от совершенства, а вечное счастье бывает только в сказках. Прав ее брат Пол, который постоянно упрекает сестру в том, что она витает в облаках, и называет мечтательницей.

Пол… Сейчас он далеко, в Южной Америке, – собирает материал о племенах, живших в тропических лесах в незапамятные времена. Сведения о целебных свойствах растений того периода безвозвратно утеряны для человечества, а ведь из них можно было бы делать лекарства, способные излечить безнадежно больных, причем без побочных явлений, характерных для синтетических средств.

Холли беспокойно заерзала на кушетке, обитой цветастым вощеным ситцем. Внезапно ей стало нечем дышать от резкого запаха духов Пэтси. Атмосфера кокетливо обставленной гостиной с массой нелепых безделушек показалась удушливой, невыносимой. Холли отчаянно захотелось очутиться на свежем воздухе, надеть старые джинсы и пойти в сад. Переворачивать лопатой тяжелые комья влажной мягкой земли, ощущая радостное возбуждение от общения с природой. Какое удовольствие сажать цветы и представлять себе, как живописно они будут смотреться весной на аккуратных ровных клумбах, разбросанных среди густой зеленой травы. Клумбы хорошо видны из окна ее кухни, так же как и посыпанные гравием дорожки, пересекающие лужайку в разных направлениях. А с другой стороны дома Холли устроила огород, где посадила лекарственные травы и овощи.

Роберт всегда подшучивал над ней за ее пристрастие к земле, ко всему, что растет, заявляя, что садоводство у нее в крови, это своего рода атавизм… голос предков по отцовской линии, где рождалось одно поколение фермеров за другим.

Во времена прадеда Холли земледелие не приносило достаточного дохода, чтобы содержать семью, поэтому ферму пришлось продать. Отец Холли выучился на бухгалтера. Его никогда не привлекала жизнь в городе, и он продолжал жить в деревне, где родился и вырос, отдавая все свободное время работе в саду.

Ее брат, начисто лишенный тяги к земле, не испытывал потребности продолжать семейные традиции. Он не чувствовал своих корней и не придавал понятию преемственности поколений такого значения, как Холли. По натуре он был путешественником, неугомонным искателем приключений. Его живой ум, подвижный, как ртуть, не давал ему сидеть на одном месте. Неудивительно, что Пол сразу подружился с Робертом. Они были неразлучны. Были… Интересно, подумала Холли, продолжают ли они видеться? В последнее время Пол ни разу не упоминал о нем, во всяком случае до недавних пор, когда имя и фотографии Роберта начали мелькать на страницах финансовой прессы.

Холли ощутила, как непроизвольно напряглись ее мышцы, словно и тело и рассудок приготовились отогнать воспоминание о человеке, угрожавшем нарушить ее душевное равновесие. Увы, все усилия оказались тщетными. Как она ни старалась мысленно сосредоточиться на мирной, успокаивающей картинке – пушистые кустики голубых незабудок, высокие элегантные стебли тюльпанов, увенчанные золотисто-желтыми цветами, на фоне зеленой лужайки, – ничего не получалось. Клетки ее мозга предательски воспроизводили лишь образ гибкого темноволосого мужчины, – образ, который слегка трансформировался с поправкой на время – как-никак прошло почти десять лет! – так что черты его лица стали тверже, а холодные серо-голубые глаза потемнели и приобрели стальной оттенок. В их взгляде угадывался немалый жизненный опыт.

Роберт всегда знал, чего хочет от жизни, всегда знал, куда идет. Жаль только, что она почему-то решила, что является неотъемлемой частью его планов, поверила, что по избранному им пути они пойдут вместе. Когда он признался ей в любви, она поверила ему со всем безрассудством юности, поверила, что он будет любить ее всегда…

Воспоминания, от которых Холли так хотела защититься, захлестнули ее; чувства, желания, казалось надежно похороненные в тайниках сердца, ожили с мучительной яркостью, несмотря на то, что еще десять лет назад она приказала себе обо всем забыть.

Сколько юных девушек, пережив в восемнадцать лет то, что испытала она, избавились от бесплодных страданий и пошли вперед, не оглядываясь на прошлое? Почему же она никогда не могла с уверенностью утверждать, что излечилась от любви к Роберту, что память о нем больше не тревожит ее, не причиняет ни малейшей боли?

С той поры Холли стала осторожнее в отношениях с возможными претендентами на ее руку и сердце, не допускала в свою жизнь тех, кто представлял потенциальную угрозу ее душевному спокойствию, хотя некоторые мужчины ей нравились, их общество доставляло ей удовольствие. Холли знала, что многие из них с радостью перешли бы от дружбы к более близким отношениям, подай она им хоть малейшую надежду, готовы были влюбиться в нее и связать с ней свою дальнейшую жизнь, но она слишком боялась пойти им навстречу, боялась ошибиться… позволить себе снова полюбить – и снова оказаться отвергнутой. Да и так ли уж много она теряет? Достижим ли вообще идеальный союз мужчины и женщины, которые становятся друг для друга всем: любовниками, друзьями, партнерами, делят пополам радости и печали, поддерживают и ободряют друг друга в трудные минуты, хранят взаимную любовь и верность? Таким она представляла себе брак, когда любила Роберта.

Нет… наверно, это невозможно, думала Холли. Наблюдая за семейной жизнью своих знакомых, она постоянно убеждалась, что все эти союзы далеки от совершенства. Однако они не распадались, а продолжали существовать… по одной и той же схеме.

Многие приятельницы Холли открыто заявляли, что на первом месте для них не взаимоотношения с мужьями, а любовь к детям и именно эта любовь цементирует их брак. Холли также знала мужчин, которые во время деловых ленчей, к ее неудовольствию и досаде, жаловались, что жены их не любят, не уделяют им достаточного внимания, не относятся к ним с тем обожанием, которого, по их мнению, они заслуживают. Но тем не менее никто из них не разводился и все в их семьях оставалось по-прежнему.

Возможно, изъян крылся в ней самой. Взирая холодным взором со стороны, она была склонна видеть только недостатки… или это срабатывал защитный механизм психики? Она словно утешала себя, уговаривала, что так лучше… лучше оставаться в одиночестве, чем пускаться в рискованное путешествие по бурным волнам брака и подвергать себя опасности вновь испытать боль, неизбежно сопровождающую любовь.

Да-а, ее жизнь сложилась совсем не так, как она ожидала. Холли искоса взглянула на Пэтси, продолжавшую жаловаться на Джеральда. Лицо подруги, преждевременно увядшее от постоянного раздражения и недовольства, некрасиво сморщилось, на щеках горели неровные пятна румянца. Десять лет назад именно Пэтси с вызовом и угрюмой решимостью заявляла, что непременно добьется в жизни успеха, ни за что не останется гнить в деревне, а поедет в большой город, где гораздо интереснее и вообще жизнь бьет ключом. Город бросает вызов предприимчивым и энергичным молодым людям и готов встретить с распростертыми объятиями любого, кто наберется мужества принять этот вызов.

Ну и чего она добилась? Отправилась в Лондон, устроилась на работу в картинную галерею на Бонд-стрит, завела бурный и непродолжительный роман с хозяином галереи, закончившийся весьма плачевно. Жена босса узнала об их связи, и Пэтси оказалась на улице. Вскоре она поняла, что беременна, так что дело кончилось незапланированным и крайне неприятным посещением частной клиники, специализирующейся на абортах.

Пэтси поведала подруге свою печальную историю, обливаясь слезами и одновременно подливая вина себе в бокал, накануне свадьбы с Джеральдом, беззаветно любившим ее со школьной скамьи. Когда блеск городской жизни окончательно потускнел, Пэтси вернулась домой и схватилась за старого школьного друга как за соломинку. По ее собственному определению, Джеральд оказался утешительным призом, который судьба вручила ей после неудачной попытки выиграть что-нибудь более ценное в жизненной лотерее.

И однако именно Пэтси сидит сейчас перед Холли и обвиняет мужа в измене! Смешно и грустно…

Холли начала успокаивать подругу, уверять, что Джеральд замечательный муж, неспособный на предательство, но Пэтси перебила ее.

– Ну конечно, – процедила она ядовитым тоном, – я ни минуты не сомневалась, что ты будешь его защищать. Ей-Богу, Холли, ты вечно витаешь в облаках, не желаешь реально смотреть на вещи. Неудивительно, что ты до сих пор не замужем. Кстати… Угадай, кто купил «Усадьбу»?

Холли молча ждала продолжения, сохраняя спокойное и, как ей казалось, непроницаемое выражение лица. Она знала ответ на этот вопрос уже несколько дней, еще с пятницы. Рори, который привез ей удобрение для роз, мимоходом сообщил, что «Усадьба» продана и «угадай, кто покупатель?». Конечно, Рори на десять лет моложе Холли, он слишком молод, чтобы знать, что когда-то она и Роберт Грэм «дружили» и она думала, что их отношения увенчаются помолвкой, а затем и свадьбой. Откуда Рори знать, что она даже выбрала имена для будущих детей… рисовала в розовых мечтах счастливую семейную жизнь, которую они построят вместе… а когда Роберт признался ей в любви, поверила его словам… Потом они стали любовниками, и она поверила, что физическая близость означает нечто гораздо большее, чем простое слияние тел. Губы Холли искривились в едва заметной горькой усмешке над собственной глупостью, глаза потемнели при воспоминании о той оглушающей, невыносимой боли, которую она ощутила в тот вечер, когда Роберт сообщил, что едет в Америку писать диссертацию по экономике… В тот вечер он недвусмысленно дал ей понять, что она была для него лишь легким развлечением, средством приятно провести долгие летние месяцы, прежде чем приступить к осуществлению своих жизненных планов. В то время как она мечтала о вечной любви, свадьбе, детях – обо всем, что казалось таким естественным после того, как она отдалась ему столь безоглядно и доверчиво, – он строил иные планы и свое будущее представлял совершенно иначе.

Когда Холли, запинаясь на каждом слове, попыталась выразить свои чувства, Роберт изумленно уставился на нее, словно впервые увидел.

– Жениться? Но тебе всего восемнадцать. В сентябре ты поступаешь в университет. Ты слишком молода, чтобы…

«Ты слишком молода…» С какой неумолимой и холодной логикой он использовал ее юность как аргумент против нее же самой, сняв с себя всякую ответственность, не чувствуя за собой никакой вины.

Конечно, она могла бы возразить, что слишком молода и для утонченных сексуальных игр, в которые он ее вовлек. Однако шок, обида, изумление были так велики, что она не нашла в себе сил повторить слова любви, которые он шептал, держа ее в объятиях, напомнить о необыкновенной страсти, соединившей их в единое целое… напомнить, что в свои восемнадцать лет она была слишком молода и неопытна, чтобы отличить естественную мужскую потребность в сексе от извечного женского стремления любить и быть любимой.

Десять лет спустя наивная девушка превратилась в зрелую, умудренную жизненным опытом женщину. Холли терпеливо слушала излияния подруги, не выказывая собственных чувств, и почти никак не отреагировала на новость, которую Пэтси явно считала потрясающей.

– Вернулся Роберт Грэм, – многозначительно сказала Пэтси. – Я сочла своим долгом предупредить тебя.

– Предупредить? – вежливо переспросила Холли. В ее тоне сквозило лишь легкое недоумение, вызванное странной настойчивостью подруги. – О чем?

– Ну… о том, что он здесь, – протянула Пэтси. Она немного растерялась. – Я же помню, в каком ты была состоянии, когда он тебя бросил. Мы все это помним. На днях я встретила Люси, мы заговорили о тебе. Оказывается, она тоже была уверена, что вы с Робертом поженитесь.

Подавив усилием воли бушующие в душе эмоции, Холли приняла непринужденную позу и безмятежно улыбнулась. Видимо, она все же не зря посещала специальные курсы, где обучали умению владеть собой, на чем очень настаивали ее коллеги, уверяя, что подобные навыки чрезвычайно пригодятся ей при общении со средствами массовой информации. Похоже, я действительно научилась владеть собой, усмехнулась Холли.

– Господи, Пэтси, с тех пор прошло десять лет! – воскликнула она. – Неужели ты думаешь, что глупое детское увлечение может иметь хоть какое-то отношение к моей нынешней жизни? Да я уже толком и не помню, как он выглядел. Сейчас ему, должно быть, лет около сорока?

Последнюю фразу ей удалось произнести так, словно Роберту вот-вот уже выходить на пенсию. Ее светская улыбка и небрежное передергивание плечами давали понять, что сейчас, по прошествии стольких лет, мысль о том, что она могла влюбиться в подобного человека, не может вызывать у нее никаких чувств, кроме снисходительного презрения к заблуждениям юности.

– Ты хочешь сказать, что тебя это нисколько не волнует? – уставилась на нее Пэтси.

– Что именно? – осведомилась Холли, разглаживая несуществующую складку на юбке. Сочетание желтого шелка оттенка чайной розы и ее золотистых волос казалось ей не особенно удачным. Все равно что позолотить лилию, протестовала она, но ее консультант по связям с прессой, Элейн Харрисон, настояла на своем. И все ради бизнеса! В интересах дела, утверждала Элейн, Холли следует обрести определенный имидж, чтобы потенциальные покупательницы ее продукции не только ассоциировали себя с ней, но и стремились к подражанию. «Но ведь это буду не я!» – кипятилась Холли, досадливо морщась. «Нет, это будете вы, – энергично перебила ее Элейн. – Вы привыкнете к своему новому облику и поймете, что я была права. Верьте мне, в своей области я профессионал».

Холли неохотно уступила, но не потому, что согласилась с доводами Элейн. Просто она чувствовала, что обязана пожертвовать собственными интересами ради сотрудников фирмы, которые поддержали ее в самом начале, когда она едва сводила концы с концами. «Мы же не собираемся изменять вашу личность, – немного смягчилась Элейн. – Просто подчеркнем достоинства вашей внешности».

Да, они не изменили ее. Но иногда ей этого очень хотелось…

– В общем, Роберт решил здесь поселиться, – продолжала Пэтси. – Я-то думала, он уехал навсегда. Из того, что о нем пишут в газетах, видно, что он разбогател и приобрел огромное влияние. Мне бы и в голову не пришло, что Роберт захочет обосноваться в нашей глуши. Когда о нем читаешь, складывается впечатление, что он имеет клиентов во всех концах света и постоянно летает в разные страны. По профессии он финансовый консультант. Естественно было бы предположить, что он предпочтет жить в Нью-Йорке или в Лондоне.

В тоне Пэтси отчетливо слышалось разочарование. Она явно не могла взять в толк, как это человек, имеющий возможность поселиться в любой столице мира, готов похоронить себя в тихой английской деревушке. В отличие от нее Холли не представляла себе жизни в огромном городе, где все друг другу чужие… Ничего хуже и быть не может. Но ведь она не Пэтси. И не Роберт Грэм. Однако следовало признать, что его решение перебраться в сельскую местность на постоянное жительство удивило и ее, но Пэтси об этом знать не обязательно.

Однако кое в чем Пэтси ошибается. Роберт не летал по всему свету, чтобы встретиться с клиентами. В последнее время он приобрел такую репутацию, что желающие получить у него консультацию сами приезжали к нему. Он больше не был заурядным финансистом, которого нанимали миллионеры. Роберт сам стал миллионером.

Холли не завидовала его богатству. Большое состояние накладывает на его обладателя определенные обязательства. Правильно распорядиться им бывает подчас чрезвычайно сложно, в чем она начала убеждаться на собственном опыте.

– Значит, приезд Роберта тебя нисколько не волнует? – Пэтси прикусила губу от досады. Холли стало смешно – впервые с тех пор, как она узнала о покупке Робертом «Усадьбы». Эта новость повергла ее в смятение, оледенила сердце, нарушила спокойное течение жизни. Неудивительно, что она обратилась мыслями к своему саду, начала лихорадочно изобретать новые сочетания цветов, стремясь уцепиться за что-то привычное и определенное, чтобы обрести душевный покой. Посажу тюльпаны и незабудки, думала она, и буду с нетерпением ждать весны, это поможет мне пережить долгую холодную зиму.

– Меня многое волнует, – поправила она подругу, иронически усмехнувшись. – Например, экология, уничтожение лесов, разрушение, которое человечество несет не только себе, но и природе.

– Ну, это понятно, – Пэтси нетерпеливо отмахнулась. – Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Возвращение Роберта тебя волнует?

Холли встала, потянулась за сумочкой. Волосы мягкой волной упали ей на лицо, скрывая глаза.

– Нет, нисколько. С какой стати? – спросила она и сухо добавила: – Повторяю, меня многое «волнует», как ты выражаешься, Пэтси. Проблемы, которые я перечислила, для меня гораздо важнее, чем Роберт Грэм. – Натянуто улыбнувшись, она выпрямилась и продолжила: – Что касается Джеральда, полагаю, у тебя нет оснований для беспокойства. Ты видела его новую секретаршу?

– Нет… Нет, не видела. А почему ты спрашиваешь?

– Ей пятьдесят пять лет, она замужем и имеет двоих взрослых детей и четырех внуков, – холодно сообщила Холли.

Выйдя на улицу, она немного постояла, подставив лицо солнцу и наслаждаясь чудесным сентябрьским теплом. Вчера было полнолуние, в посвежевшем воздухе ощущалось предчувствие грядущей осени. Холли вспомнила о своих шкафах, набитых новой осенней одеждой, которую Элейн Харрисон буквально заставила ее купить. Фирма Холли планировала выпустить перед Рождеством новые духи и косметические средства, так что Холли предстоял целый шквал интервью в газетах и на телевидении. Необходимо достойно выглядеть и вообще о многом подумать, учесть массу мелочей. Холли заявила, что будет носить только одежду из натуральных тканей, и ощутила легкое раздражение, когда Элейн Харрисон с энтузиазмом поддержала ее и торжественно провозгласила: «Отлично! Это подчеркнет ваше уважительное отношение к окружающей среде. Движение «зеленых» нынче в моде».

Холли не успела даже возразить, что ее намерение продиктовано вовсе не желанием следовать моде, как Элейн уже перескочила на другую тему и поздравила Холли с решением не делать химическую завивку.

«Правильно, главное – естественность!» – заключила она.

Холли так и подмывало вставить, что безумно дорогую ежемесячную стрижку у престижного парикмахера и столь же дорогостоящую процедуру осветления волос, требующую регулярного посещения фешенебельного лондонского салона, едва ли можно назвать «естественными», но какой смысл спорить? По правде говоря, ей даже нравилась строгая простота и элегантность ее новой прически, когда она к ней немного привыкла. Такая прическа гораздо больше к лицу тридцатилетней женщине, чем распущенные по плечам длинные волосы. Просто Холли терпеть не могла, когда ей что-то навязывали. Кроме того, ей претила нынешняя «мода» использовать движение «зеленых» исключительно в коммерческих целях, забывая о высоких нравственных принципах, исповедуемых представителями этого направления.

Ее сомнения рассеял Пол. «Чем больше будут покупать твою продукцию, – сказал он, – тем большее количество людей поймет, как важно беречь природу, как она хрупка и уязвима. Ее ресурсы не бесконечны. Прибыль, которую приносит твое предприятие, помогает сохранять эти ресурсы, бороться с последствиями их уничтожения».

Садясь в машину, Холли усмехнулась и покачала головой. Если быть до конца последовательной, ей следовало бы приобрести вместо автомобиля велосипед… Правда, она пользовалась бензином, не содержащим свинца. Пол, отвечающий за транспортные средства компании, совсем недавно преподнес ей ключи от этого ярко-красного пикапа той же марки, что и у других сотрудников.

В ответ на протесты сестры – цвет чересчур вызывающий и мотор слишком мощный – Пол хмыкнул: «Ладно, раз тебе не нравится, я верну машину в магазин, согласна?» Оба весело рассмеялись.

«Ах ты, хитрец, – с любовью сказала Холли. – Знал ведь, что я не устою перед таким искушением».

«Кто-то же должен заставлять тебя спускаться на землю с заоблачных высот и изредка напоминать, что и тебе ничто человеческое не чуждо. У тебя тоже могут быть слабости, как и у нас, грешных», – сказал Пол, и она поняла, что скрывается за его шутливым поддразниванием. Она никогда не старалась казаться святее папы римского и уж точно не желала создавать у окружающих подобное впечатление. После разговора с братом она повеселела и без всяких возражений поехала с Элейн в Лондон, чтобы обновить свой гардероб. Они накупили массу новых осенних вещей, в которых Холли предстояло появляться перед представителями прессы и телевидения в октябре.

Отъехав от дома Пэтси, Холли вырулила на шоссе. Как хорошо, что я живу и работаю в сельской местности, думала она, любуясь красотой окружающего пейзажа, мне несказанно повезло.

Дела шли так успешно, что компания Холли обзавелась собственной фабрикой и административным комплексом, расположенным рядом с местным торговым центром. Именно туда Холли и направлялась в данный момент.

На сегодня было назначено совещание руководящего состава компании с целью обсуждения упаковки для новых косметических средств, которые предполагалось представить широкой публике еще до Рождества. Холли взглянула на часы, укрепленные на приборной доске, и поняла, что провела у Пэтси больше времени, чем планировала. Теперь придется сократить путь и проехать напрямик по узкой проселочной дороге, что позволит сэкономить несколько минут. Правда, это частная территория, и при обычных обстоятельствах Холли не стала бы нарушать закон, но сейчас у нее нет другого выхода. Неудобно опаздывать, когда тебя ждет столько людей.

Она свернула с шоссе в миле от дома Пэтси. Лето в этом году выдалось жаркое; высокая трава, росшая по обе стороны неширокой дороги, только начинала желтеть, сквозь живую изгородь пробивались ветки черной смородины с влажно поблескивающими на них крупными ягодами. У Холли слюнки потекли при воспоминании о пирогах с черной смородиной и яблоками, которые пекла ее мать. Вряд ли доведется попробовать семейный кулинарный шедевр этой осенью. Родители Холли недавно отправились в кругосветное путешествие. Отец сдержал слово: он обещал матери показать ей мир после того, как выйдет на пенсию. Хотя у Холли теперь был собственный дом, она скучала по родителям. Ее мать тоже увлекалась садоводством, и вместе они прекрасно провели бы осенние месяцы, изучая каталоги растений.

Предвкушая удовольствие от предстоящей работы в своем саду, Холли уверенно вела машину, не снижая скорости. Живая изгородь, окаймлявшая аллею, настолько разрослась, что длинные ветки начали царапать бока автомобиля, особенно когда дорога резко повернула вправо, ограничивая обзор. Она сузилась настолько, что двоим водителям разъехаться не удастся, мелькнуло в голове у Холли. Не дай Бог, если кто-нибудь выедет ей навстречу. Словно в подтверждение ее тайных опасений, из-за поворота вдруг появился элегантный черный «мерседес» устрашающих размеров. Похолодев от ужаса, Холли нажала на педаль тормоза. Спазмы сжали горло, на лбу выступила испарина. Разглядев водителя «мерседеса», Холли ощутила острое чувство вины и смущения. Сердце заколотилось как безумное, во рту пересохло. За рулем сидел Роберт Грэм.