Текст книги "Его кексик (ЛП)"
Автор книги: Пенелопа Блум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Это не было безмозглым вколачиванием, нет. Райан исследовал меня. Я чувствовала, как его член изучал мое лоно: дюйм за дюймом, стон за стоном. Он тщательно тестировал найденные чувственные точки и незамедлительно использовал полученные знания.
О таком сексуальном опыте я, если честно, даже не мечтала.
Райан слегка изменил угол проникновения, и я ощутила восхитительное, плавящее все вокруг трение, отчего задрожала всем телом. Пока его сильные пальцы дразнили мои соски, его губы целовали мое лицо, подбородок, шею, стараясь не обойти вниманием ни одного кусочка кожи.
Где-то в глубине души я чувствовала легкий дискомфорт… так как просто лежала на спине, полностью перед ним открытая, и плавилась как глина в руках умелого мастера. Хотя, в принципе, понимала, что хреново чувствовать себя в подобной ситуации… мягко говоря, нелепо. Ведь сейчас любое движение его сногсшибательного тела телеграфировало не только о его абсолютном удовольствии, но и о его неутолимой потребности разгадать мои тайные желания, чтобы все их без промедления исполнить.
Когда мое тело взорвалось от оргазма, я прижалась губами к плечу Райана, чтобы хоть немного заглушить свой крик. Все физическое и эмоциональное напряжение, что копилось в глубине моего подсознания с первой минуты нашей встречи, выплеснулось единой фееричной вспышкой. Мои пальцы непроизвольно сжались, и ногти впились ему в спину. Райан тут же напрягся и, издав нечто среднее между гортанным стоном и рычанием, запульсировал внутри меня.
Мои глаза широко распахнулись, и я сначала увидела бескрайний ночной небосвод, а затем мой взгляд замер на могучих плечах Райана, лежавшего на мне и, казалось, не желавшего покидать мое лоно.
С любым другим мужчиной это была бы та часть, где сожаление, стыд и вина начали бы травить мою душу подобно яду. Я поискала их… даже их малейшие отголоски… но все, что смогла найти, было умиротворением и полной удовлетворенностью.
Глава 14
Райан
Когда мы с Эмили, спустившись по лестнице, вернулись на вечеринку – двери, о чудо, уже открылись – на мне был ее чересчур тесный «Билль о правах», а она утопала в моем, слишком большом для нее, костюме. Волосы у Эмили были растрепаны из-за того, чем мы только что занимались, а губы цвета спелой малины выглядели припухшими.
Шлепнув меня по заднице, она с силой сжала ее через костюм.
– Я не сомневалась, что ты будешь отлично смотреться в нем.
Я от души рассмеялся.
– Ну, по крайней мере, если вечеринка превратится в хэллоуинскую резню, я буду последним, на кого нападут с ножом.
– Думаешь они еще не закончили? Сколько сейчас времени? Два часа ночи? Три?
Я оглядел опустевшее здание.
Менее десяти процентов пришедших на вечеринку, похоже, еще не были готовы ее покинуть. Хотя, как мне кажется, уже находились в глубокой стадии ее завершения. Кто-то сидел по углам, явно перебрав алкоголя. Некоторые продолжали танцевать, но уже не под звуки живого оркестра, а под льющуюся из динамиков музыку. Другие же просто отдыхали, переговариваясь.
Атмосфера в зале теперь была более интимной и… менее безумной.
Схватив Эмили за руку, я потащил ее через искусственно созданный туман мимо построенных мной ведьминских хижин. Отыскав относительно тихое место, универсальным жестом изобразил приглашение на танец: убрал одну руку за спину и галантно подал другую. Вот только из-за дурацкого «Билль о правах» выглядело это, полагаю, не так впечатляюще, как мне хотелось бы.
Эмили, улыбнувшись, вложила ладошку в мою ладонь, и я притянул ее к себе.
– Жаль, что мелодия слишком быстрая и не романтическая, – прошептала она.
– Так, так, так… – из ближайшей хижины вынырнул Стив, отряхивая на ходу прилипшую к голой груди солому. На нем было что-то типа набедренной повязки с леопардовым принтом, как, впрочем, и скудные лоскутки на появившейся вслед за ним девушке. – Глазам не верю, вы что, обменялись костюмами?
– А что там с Дженной? – холодно парировала Эмили.
Стоявшая за ним девица скрестила на груди руки.
– Да, Стив. Что с Дженной? – сердито уставилась она на него.
Стив игриво ей улыбнулся.
– С моей сестренкой все в порядке, спасибо, что спросили. Пойдем, Тарзетт. Оставим этих влюбленных голубков, чтобы не смущать их. А то уж больно они напряженные, – с этими словами Стив быстренько утащил свою подружку, чтобы Эмили не смогла уличить его во лжи.
Если, конечно, она вообще собиралась это делать.
– Тарзетт (прим. чешский композитор Вацлав Халек благодаря грибу тарцетте бочковидной начал слышать грибную музыку и написал культовую книгу «Музыкальный атлас грибов: как поют грибы» из 42 грибных песен, а также посвященную грибам симфонию)? – с явным скепсисом спросила Эмили. – Он действительно думает…
– Возможно.
Эмили, ахнув, зажала рот ладошкой.
– Вот дерьмо, – выдохнула она. – Ты же привез нас с Лилит на своей машине!
Я пожал плечами.
– Она могла вызвать такси, если бы хотела вернуться домой, верно?
– Лилит не ездит на такси.
– Могу я узнать, почему?
– Боюсь, что нет, – покачала головой Эмили. – Нужно поскорее найти ее. Она с трудом переносит толпу, когда у нее плохое настроение.
Я скептически на нее глянул.
– Ты пытаешься меня убедить, что я знаю Лилит в хорошем настроении? Ну уж нет, ни за что не поверю.
* * *
После непродолжительных поисков мы все же обнаружили Лилит в офисе напротив зала, где проходила вечеринка. Она сидела, уставившись в экран компьютера. Дверь, должно быть, была заперта, но разбитое стекло сказало нам, что для Лилит это не стало препятствием.
– Надо же, – ухмыльнулся я, когда мы вошли. – Твоих рук дело?
– Э-э, нет, – сухо бросила она, не отрывая глаз от монитора. – Когда я пришла, тут все так и было. Понятия не имею, что здесь произошло. Возможно, в этом виноват резкий порыв ветра, втянувший мой ботинок через эту штуку.
– Лилит, – мягко позвала ее Эмили и стала осторожно, под хруст валявшегося повсюду стекла, приближаться к ней, словно к дикому зверю. – Нас заперли на лестнице, иначе бы мы давно за тобой вернулись. Пожалуйста, не сердись.
– Вас заперли на лестнице, и тогда вы, очевидно, решили проверить, не является ли твое влагалище замком, а его пенис – тем самым ключиком? Надеюсь, этих нескольких часов хватило, чтобы понять, что они из разных серий?
– Мы с ним не спали, – не моргнув глазом ответила Эмили.
– Естественно, вам было не до сна. Слишком много проникновений, чтобы кто-то смог заснуть. Я права?
– А что ты, собственно, делаешь за компьютером?
– Пытаюсь взломать его, чтобы уничтожить чертову компанию Уильяма.
– С каких это пор ты умеешь взламывать компьютеры?
– Я и не умею, – огрызнулась Лилит. – Но я могу угадать ту глупую хрень, что Уильям использует в качестве пароля.
В конце концов нам все же удалось оттащить ее от компьютера.
Нет, она не брыкалась и даже не кричала. Зато бросала на нас такие убийственные взгляды, которым позавидовал бы самый отъявленный злодей из фильма ужасов. Если кто и мог заколоть тебя во сне, то, в первую очередь, Лилит. Я даже сделал мысленную заметку, чтобы в ближайшее время преподнести ей какой-нибудь приятный сюрприз. Ну, чтобы обезопасить себя от возможного удара кинжалом в лицо.
Вести машину в «Билль о правах» было чертовски неудобно. Но я справился.
Я заранее приготовился заплатить штраф, если бы нас тормознули, потому что отмазаться вряд ли бы получилось. Но и снять костюм, пока в машине сидела Лилит, я не мог: у меня под ним, кроме трусов, ничего не было.
Высадив Лилит, я отвез Эмили домой, проводив ее до самой двери.
– Спасибо за прекрасный вечер, – немного смущенно сказала она. – Я, конечно, не могла знать, как все пройдет, но уж точно не ожидала… ну… этого, – она указала пальцем на меня и себя.
– Самое интересное, как правило, случается неожиданно.
– Будем надеяться, – кивнула Эмили, хотя взгляд ее был немного грустным.
Я нежно поцеловал ее на прощание и, пока шел к своей машине, прокручивал в голове ее слова. Меня сбивало с толку, что я добровольно согласился порвать с девушкой, в которую почти влюбился. Но попытка расшифровать ее чувства по этому поводу была равносильна чтению иероглифов. И тогда я решил: лучшее, что я могу сделать в этой ситуации, это перестать дергаться и насладиться тем временем, что у меня осталось. В конце концов, у меня был богатейший опыт по провальным отношениям. Просто с Эмили я впервые знал заранее, когда и почему они закончатся.
Глава 15
Эмили
На следующее утро, после бурной вечеринки в честь Хэллоуина, меня ждала работа. Естественно, в дом престарелых я явилась не выспавшаяся, и у меня слипались глаза, когда в комнату, шаркая ногами, вошли старички из моего художественного класса. Грэмми, задержавшись возле меня, прошлась по мне оценивающим взглядом и, понимающе хмыкнув, подмигнула.
– Вижу, ты неплохо развлеклась, маленькая развратница.
Я бросила на нее раздраженный взгляд.
Препираться с ней не было ни сил, ни желания.
– Ничего подобного. Просто плохо спала ночью.
Грэмми демонстративно закатила глаза и уселась за задний стол, рядом с Эрлом.
За последние двадцать четыре часа я дважды солгала, что не переспала с Райаном. Я никогда не была неразборчивой в связях, но и тщательно скрывать свой сексуальный опыт не считала нужным. Как правило, я ограничивалась глубинным психологическим анализом того, что делала. Вот только в этот раз, если он и был, то я о нем не знала. Решив, что все это может подождать до завтра, я затолкала эту дилемму поглубже.
Если честно, настроение у меня сегодня было слегка приподнятым.
Во-первых, секс был потрясающим. Да и во всем остальном Райан был на высоте. Конечно, был неприятный момент, когда он признался, что скрыл правду об инциденте в гастропабе, но если не зацикливаться, то он производил впечатление чертовски надежного парня. Я не смогла устоять перед таким соблазном. Тем более он признал свою неправоту, извинился – весьма, должна заметить, убедительно – и теперь мы могли двигаться дальше.
Не успела я додумать эту мысль, как Райан материализовался передо мной буквально из воздуха… с сияющими глазами и улыбкой, вопиюще радостной для того, кто спал, как я знала, также мало, как и я.
– Могу я к вам присоединиться? – поинтересовался он.
– Нет, – прорычала Грэмми. – Только если согласишься позировать нам обнаженным. И с эрекцией. Я не собираюсь целых два часа лицезреть вялый член.
– Она не лжет, – на полном серьезе поддержал ее Эрл. – Она ни за что не станет этого делать.
Я досадливо поморщилась.
Я не знала, что это была за история, но уж точно не желала ее слушать.
– Он не будет нам позировать, тем более обнаженным. Сегодня мы будем рисовать натюрморт. Сосредоточьтесь на трехточечной перспективе.
– Фу-у-у! – завопила Грэмми. – Мы хотим пенис!
– Говори за себя, – возразил Эрл своим дребезжащим шепотом. – Но я бы с удовольствием взглянул на парочку стальных мускулов. Если под этой обтягивающей футболкой у него их нет, то пусть ее и не снимает.
Я не успела ничего сказать, так как в моей сумочке зазвонил телефон. Я достала его и глянула номер. Этот городской код я не знала. И все же, извинившись, приняла вызов.
– Алло?
– Здравствуйте, это Эмили? Я личная помощница Валери Пургот, – женщина говорила с ярко выраженным французским акцентом.
У меня внутри все похолодело.
– Валери Пургот? – тупо переспросила я.
Разумеется, я знала, о ком шла речь.
Валери Пургот была одной из причин, побудившей меня поехать учиться в Париж. Прежде всего, она была художником с мировым именем и рисовала потрясающие картины. К тому же около двух лет вела несколько уроков в качестве шефской помощи в той самой школе искусств, куда я поступила. И, наконец, это была та самая леди, которой чуть больше месяца назад я отправила смущающе откровенное письмо.
– Да. Она получила ваше послание и уверена, что вы будете прекрасной ученицей. Посещать занятия вы начнете со следующего семестра. Но уже сейчас она намерена предложить вам хорошо оплачиваемую работу.
– Простите, пожалуйста. Не поймите меня превратно, но почему она выбрала именно меня? И что это за работа?
Райан приблизился ко мне, не скрывая своего любопытства, но по его лицу было видно, что он обеспокоен. Я махнула ему рукой и, вымученно улыбнувшись, одними губами произнесла «ничего серьезного».
– Мисс Пургот, – ответила ее помощница, – понравилось ваше письмо и проявленная вами инициатива. А так как вы уже зачислены в ее школу, это все упростило. Она убеждена, что у вас большой творческий потенциал. А у нее страсть к развитию молодых талантов. Прежде всего, вы будете помогать ей с повседневными делами в ее галерее. Но иногда будете выполнять особые поручения.
– Когда я должна приехать?
– Мы организуем вам рейс через два дня. К работе приступите на следующий день.
Мои брови непроизвольно поползли вверх, а я в шоке уставилась на стенку.
– Это... неожиданно.
– Да. Так и есть. Мисс Пургот интересует, готовы ли вы принять ее предложение без промедления.
– Без промед… можно мне хотя бы пару часов, чтобы переварить это?
– Мне очень жаль, но нет. Ваш ответ нужен сейчас. Это важно.
– Хорошо… я согласна, – сказала я дрожащим голосом.
– Отлично. Я свяжусь с вами в ближайшее время по поводу вашего рейса. А сейчас передам Валери, что вы приняли ее предложение. Наш сотрудник чуть позже сообщит вам всю нужную информацию.
Сбросив звонок, я взглянула на Райана.
Он стоял возле меня, затаив дыхание, и озадаченно морщил лоб.
– Что это было? – упавшим голосом спросил он.
– Давай поговорим об этом после урока, ладно? Ты не мог бы подождать меня снаружи? Если, конечно, не возражаешь…
Его лицо застыло неподвижной маской, отчего я почувствовала себя опустошенной.
* * *
Пребывая в полном душевном раздрае, я рассеянно ходила по классу. Мне показалось, что сорокаминутный урок тянулся два часа. И когда я наконец вслед за последним учеником покинула класс, у меня было такое чувство, что все упущенные минуты сна решили взять свое.
Райан сидел на стуле рядом с классной комнатой. Увидев меня, он тут же вскочил.
– Что все это значит?
Я сокрушенно покачала головой, но так и не смогла взглянуть ему в глаза.
– Мне придется уехать раньше, чем я предполагала. Думаю... я хочу сказать… я действительно должна поехать.
– Ну? Тебе не нужно стесняться своего решения. Если надо, то поезжай. Это твое право. Честно говоря, я даже рад, – понимающе хмыкнул он, и на его лице промелькнуло облегчение, – что мы разобрались с этим сейчас. Потом было бы намного хуже. Это как если бы я собирался тебя кинуть, но не знал, что выбрать: сказать, что отойду на пять минут отлить, а потом исчезнуть, или же заявить об этом прямо? – он заглянул мне в глаза, и его облегчение сменилось беспокойством. – Ты говоришь не то, что думаешь. Как, впрочем, и я. Не хочу, чтобы ты испытывала неловкость... черт. Скажи хоть что-нибудь! Ты смотришь на меня так, будто кто-то умер.
Я открыла рот, чтобы высказаться, но не смогла правильно сформулировать мысль, поэтому сжала губы и лишь устало покачала головой.
– Я не знаю, Райан, какой выбор в этой ситуации будет правильным. Валери Пургот, знаменитая художница, предложила мне стать ее ученицей. Предложила мне высокооплачиваемую работу и хочет, чтобы я приехала через два дня, а не через предполагаемые два месяца. По сути, это мечта всей моей жизни. Когда до меня наконец дошло, что все эти годы я гонялась за призрачным счастьем, оно внезапно свалилось мне прямо в руки, – я смотрела в бездонные светло-карие глаза Райана и хмурилась, пытаясь усмирить бушевавшие внутри эмоции, не позволяя им поглотить меня. – И что же мне теперь делать?
Он стоял, задумавшись, потупив взгляд. Его лицо было мрачным. И заговорил он с угрюмой решимостью человека, что дал согласие хирургу на ампутацию ноги.
– Поезжай. Следуй за своей мечтой.
– Вот так просто? – негромко спросила я.
«А ведь я уже дала свое согласие…»
Не то чтобы я подписала контракт, но Райан своими ушами слышал, как я приняла предложение, и видел, что я согласилась, не раздумывая. Я даже представить не могла, что он сейчас чувствует. Зато точно знала, что он не догадывается о терзающих мою душу противоречиях.
Он беспомощно развел руками.
– Что ты хочешь от меня услышать? «Останься ради меня»? «Останься, ибо я уверен, что между нами все сложится идеально»? «Обещаю, что со мной ты будешь в шоколаде, и это компенсирует тебе отказ от мечты»? Боюсь, ничего из этого я не смогу гарантировать. Так что иди. Мы ведь знали, что срок наших отношений ограничен, верно?
– Верно, – прошептала я. Он протянул мне руку, как будто для пожатия. Я недоверчиво уставилась на нее. – Похоже, с изменением срока наших отношений пункт «без обид» вылетел в окно?
– Наверное, – его голос прозвучал холодно, с толикой злости.
Поняв, что я не собираюсь пожимать ему руку, он развернулся и зашагал прочь.
* * *
Я смотрела ему вслед, и мне хотелось свернуться калачиком.
Но злиться на него не могла.
Ну почему, почему, черт возьми, я никогда не могла злиться на Райана Пирсона? Почему, когда он вел себя как чертов придурок, я оставляла для него уточняющую сноску «милый»? Почему в этой сноске всегда появлялись какие-то оправдания?
«Просто Райан считал делом чести защитить свою подружку, что измазала кремом мой выпускной проект по искусству». «Ну и что, что Райан лгал мне? Просто он очень боялся потерять меня». «А сейчас Райан злится, потому что успел влюбиться, и теперь ему трудно меня отпустить»…
Я сползла по стенке на пол и, запрокинув голову назад, уставилась, не мигая, на лампы дневного света. Через несколько мгновений у меня перед глазами начали мерцать радужные полосы. Где-то на периферии сознания я отметила, что рядом присел Уильям.
– Как-то у вас тут мрачновато, – сказал он, легонько толкнув меня локтем.
– Ну, похоже, твоя вспомогательная роль свахи приблизилась к пламенной концовке, – ответила я, не отрывая глаз от потолка.
– Я чувствую в твоих словах некую подсказку, но мне этого недостаточно. Можешь сказать, сколько в шараде слогов?
– Расстались. Три слога.
– Расстались, – скептически хмыкнул Уильям. – Расстались... но тогда почему мне представляется лед вместо пламени? Как будто лед трещит и ломается. Лед, объятый пламенем? Нет, это полный абсурд.
Я медленно повернула голову, чтобы видеть выражение его глаз. Мне пришлось напрячь все извилины, чтобы понять – он садист или же давит на больные места по глупости, не предполагая, что этим может сломать?
– Мы с Райном расстались. Я должна поехать в Париж.
– Ух ты. Это же классика! Древняя как мир отговорка «я вынужден уехать из страны». Я тоже пару раз использовал такую. Только сначала убедись, что в той стране, куда ты предположительно «мигрируешь», у него нет родственников. Иначе можешь попасть впросак.
– Я ничего не выдумываю.
– Да, да, конечно, – Уильям от души хлопнул меня по плечу, отчего я чуть не завалилась набок. – Жаль только, что там не будет тошнотворно богатого парня, жаждущего сделать тебя своей подружкой. Очень жаль.
– Знаешь, какой ты после этого?
– Высокий. Смуглый. Красивый. До неприличия богатый... Я мог бы продолжить этот список, вот только твой взгляд телеграфирует мне «заткнись!».
– Ты как маленький ребенок с двумя хомячками. Тебе так хочется, чтобы они понравились друг дружке, что ты сажаешь их в одну банку. Но так сильно прижимаешь друг к другу, что, когда в конце концов ослабишь хватку, они не поверят, что смогут быть вместе без твоей помощи.
– Погоди-ка, похоже, это пример из жизни. Ты сватала двух хомяков, когда была ребенком? Я всегда говорил, что детям нельзя заводить питомцев. Все они маленькие психопаты. Честное слово.
– Не знаю, зачем я с тобой разговариваю. Ты вечно все превращаешь в фарс.
– Неправда. Быть налогоплательщиком – нешуточное дело. Я испытал это на собственной шкуре. А еще я серьезно отношусь к своей жене. И к крему от загара тоже. Уверен, если бы ты узнала, сколько людей вообще не задумывается об этом, то была бы в шоке. А я могу бесконечно перечислять те вещи, над которыми всерьез размышляю изо дня в день. Но ты опять смотришь на меня своим красноречивым «стоп»-взглядом.
– Почему я? Ты мог свести Райана с кем угодно, но выбрал меня. Почему?
– А какое теперь это имеет значение? Ты заявила, что бросила парня. Мы с тобой больше не друзья, – Уильям встал и отряхнул руки. – Я задолжал Райану солидный куш, а ты все испортила. Если хочешь снова стать моим другом, найди способ все исправить.
– Серьезно?
Он развел руками, скептически приподняв бровь.
– Вот видишь? Я умею быть серьезным. Да. И знаешь, что… если ты уйдешь, я найду ему более сексапильную версию тебя. Такую… с такими огромными буферами. Ее сиськи будут так выпирать вперед, что она не сможет сказать, какого цвета на ней туфли. Вот с кем я познакомлю Райана. Итак, пока ты будешь рисовать пальцем падающую Пиццерийскую башню, Райан будет кататься на моторной лодке с двумя плавучими агрегатами, способными удержать на плаву тонущий «Титаник».
– Пизанская башня, болван, – скривилась я, поднимаясь, и, издав звук отвращения, направилась к выходу.
– Эй, так не пойдет. Это я должен тебя покинуть. Это... Эй, я сказал… эй! – он прибавил ходу, чтобы нагнать меня.
Я тоже ускорила шаг, но старалась не привлекать к себе излишнего внимания.
Уильям, проскользнув мимо меня к двери, выскочил наружу и закрыл ее у меня перед носом. Одарив меня через стекло пренебрежительным взглядом, он развернулся и ушел с высоко поднятым подбородком.
Я обернулась к сидевшей за стойкой Шерил, явно ошарашенной происходящим.
– Не говори об этом никому. Пожалуйста.
– Милая, я даже не знаю, как это описать. Думаю, тебе не о чем беспокоиться.
Глава 16
Райан
Облокотившись о разделочную стойку, я уставился на кексы, которые только что испек. Они выглядели ужасно. Как бы банально это ни звучало, но не следует заниматься выпечкой, когда ты чертовски зол. Мои кексы были тому явным доказательством. Все они были кособокими и чересчур сухими. А украсил я их так, словно у меня вместо пальцев были клюшки.
– Та-а-ак, – услышал я голос Стефани, которая стояла, прислонившись к посудомоечной машине, и, скрестив на груди руки, сверлила меня неодобрительным взглядом. Ее волосы, собранные на макушке в пучок, были закреплены чем-то похожим на палочки для еды. – Ты собираешься поведать мне, за что надругался над бедными кексами? Или мне, как обычно, придется играть в детектива?
– Проблемы с девушкой, – пробурчал я.
Стефани понятливо кивнула.
– Не нужно быть детективом, чтобы понять это. Меня интересуют подробности. Что случилось между тобой и Эмили?
– Все кончено, вот что случилось.
– Что? Я даже не знала, что что-то началось. И почему я до сих пор не в курсе?
– Это началось вчера вечером, а сегодня утром уже закончилось. Возможно, я побил новый мировой рекорд по самым коротким отношениям в истории человечества.
– Так что ты натворил?
Я резко развернулся к ней.
– А кто сказал, что дело во мне? Нет, я, бесспорно, совершил кое-какие глупости, но за это уже извинился. Отчасти за те, что были совершены еще в школе. Но в разрыве нынешних отношений моей вины нет.
Стефани скептически усмехнулась.
– И что же она сделала?
– Согласилась работать на другом конце света. Без раздумий.
– Это как-то связано с ее учебой в школе искусств?
– Да, – простонал я.
– Я думала, учеба начнется в январе.
Я сокрушенно вздохнул.
– Было так, потом стало по-другому. Но это уже не имеет значения. Она сделала свой выбор. И я рад за нее.
– Да уж, – фыркнула Стефани. Взяв один из моих кексов и повертев его в руках, она скривилась. – Ты выглядишь чертовски радостным.
– А что я могу поделать? – огрызнулся я. – Злиться, что ее больше заботит мечта всей жизни, чем встреченный пару недель назад парень? У меня нет права отговаривать ее от этой работы.
– А кто сказал, что ты не должен злиться? – искренне удивилась она, и на ее лице появилось мечтательное выражение с ее обычной безнадежно-романтической улыбкой. Шагнув ко мне, она больно ткнула меня в грудь пальцем. – Кто сказал, что ты должен позволить ей упорхнуть из твоей жизни? – еще тычок. – Кто сказал, что ты не можешь бороться за свою женщину? – опять тычок. – Кто сказал… – голос Стефани повысился до крика, – что ты не можешь броситься за ней вдогонку? Догнать в аэропорту? Это же твой финальный выход, Райан. Та часть фильма, где вот-вот, как все знают, начнутся титры. Причем все понимают, что в реальной жизни ты бы просто отпустил ее. Именно так, как правило, поступают обычные люди. Но те, кто смотрит этот гребаный фильм, убеждены – ты обязательно сделаешь что-нибудь экстраординарное. Что-то, что вдохновит их всех. Поэтому они всю дорогу будут болеть за тебя.
Я нетерпеливо махнул рукой и окинул пекарню оценивающим взглядом.
– У нас проблема. Здесь нет камер. В твоем личном сценарии зрители также ожидают, что девушка безоговорочно примет парня. И неважно, насколько дурацким и нелепым будет маневр, который он провернет. А что станет со мной, если я помчусь за ней через весь аэропорт, а она посмотрит на меня, как на идиота?
– Зато ты точно будешь знать, что пытался. И тебе не придется мучиться и портить кексы еще несколько месяцев, пока ты в конце концов не забудешь ее. Вот только ты никогда не сможешь полностью вычеркнуть ее из своей памяти. Если ты отпустишь Эмили, то будешь видеть ее черты в каждой женщине, с которой когда-либо заговоришь. И каждый раз будешь просыпаться в холодном поту, гадая: а что бы было, если... Ты будешь…
– Я понял. И полностью с тобой согласен. И... – бросив на нее смущенный взгляд, я глухо застонал. – Мне стремно признаваться, но у меня уже есть один безумный вариант. Что скажешь?
– Ты намерен сделать ее беременной… – прошептала она в ошеломленной задумчивости, словно это была самая гениальная идея, достойная внимания.
– Что? Нет. Кексы. Как часть моего дурацкого плана. Только не эти. Эти слишком уродливы.
У Стефани загорелись глаза.
– О. Мой. Бог. Чем я могу помочь?
* * *
Вопреки здравому смыслу, я позволил Стефани внести некоторые коррективы в мой «грандиозный» план. И в результате все неожиданно превратилось в замысловатое театральное действо, участниками которого – помимо меня и Стефани – стали Стив, Брюс, Наташа, Уильям, Хейли… и даже Грэмми.
В пять часов утра мы все собрались в огромной квартире Уильяма.
Все были одеты и выглядели готовыми к бою. Лишь непрерывно зевающий хозяин квартиры до сих пор щеголял в пушистом белом халате.
– Давайте еще раз прогоним весь план, чтобы каждый забил у себя на подкорке отведенную ему роль, – привлек я всеобщее внимание, указав на карту, которую распечатал на принтере. На ней я ярко выделил дом Эмили и кратчайший путь от него до аэропорта. Уильям пригрозил Лилит увольнением, если та не выяснит время вылета своей подруги. Так что мы были в курсе, во сколько будет ее рейс. Я постучал пальцем по отметке дома Эмили. – Брюс с Наташей дежурят в вестибюле. Замаскируйтесь, чтобы она вас не заметила. Сообщите мне, когда Эмили выйдет.
– У меня нет камуфляжа, – категорически заявил Брюс, откусывая банан, который держал в руке.
Он сверлил меня, машинально жуя, холодным взглядом.
Наташа толкнула его в бок локтем.
– У нас с медового месяца остался костюм полицейского.
Брюс сжал челюсти, и я мог бы поклясться, что на его щеках проступил румянец. Уильям с комичной медлительностью повернулся к брату. Его широко раскрытые глаза сияли неподдельным восторгом.
– Офицер Брюс?.. И почему я с такой легкостью это представил? – он громко рассмеялся, а Хейли, прикрыв рот ладошкой, бросила исподтишка любопытный взгляд на Брюса, жевавшего теперь свой банан с нарочитой яростью.
– Нет, – я едва сдержался, чтобы не заржать во весь голос. – Офицер полиции, по-моему, будет слишком заметным. И слишком возбуждающим. А мне нужно, чтобы вы были предельно собраны.
Брюс бросил на меня взгляд, способный расплавить стальную балку.
– Никакой маскировки, – холодно обрубил он.
– Просто постарайтесь не попасться ей на глаза, – согласился я.
Наташа смотрела на мужа, мило улыбаясь.
Я увидел, как Брюс слегка вздрогнул от неожиданности, когда она – как бы невзначай – завела руку ему за спину и, видимо, ущипнула за ягодицу. Думая, что никто не видит, он одарил ее многозначительным, обещающим жесточайшую расплату, взглядом. Хотя, уверен, этим наказанием они будут наслаждаться оба.
– Стив, ты ждешь здесь, на перекрестке. Если на дороге будут пробки, она может проехать по другому маршруту. Я должен точно знать, доберется она до моста или нет. Если она поедет прямо, напишешь «отлично». Если же свернет налево, то «хреново». Ладно?
Стив недовольно поджал губы.
– Думаю, кодовые слова должны быть немного загадочней. Что, если она перехватит сообщение? Я мог бы… если она поедет прямо, написать «кондор (прим. самый крупный представитель хищных американских грифов) летит верно». А если налево, то, например, «преобладает западный ветер».
– Слева будет дуть восточный ветер, – Уильям постучал пальцем по карте, чтобы показать Стиву, о чем он говорит.
– О черт, ты прав. Ладно, тогда «преобладает восточный ветер».
– Вообще-то, – вставила Хейли, – я почти уверена, что кондоры здесь не водятся. Может, уместнее будет Оспрей (прим. американский конвертоплан, сочетающий в себе отдельные преимущества самолета и вертолета)?
– Вообще-то, – возмутился я, – может, все же стоит вернуться к «отлично» и «хреново»? Кто, черт возьми, будет перехватывать наши сообщения?
Стив демонстративно сморщился.
– Ты будешь удивлен. Но уже будет поздно.
– Позволь с тобой не согласиться. Просто напиши мне, куда она поедет, ладно?
– Огромное десять-четыре (прим. используемый американскими дальнобойщиками в радиоэфире код, означающий «понял»), – отрапортовал Стив.
– И чтобы никаких шифровок.
– Вас понял, сэр.
Я шумно вздохнул.
– Уильям и Хейли. Вы будете ждать Эмили у входа в аэропорт. Если я вдруг задержусь, вы отвлечете ее внимание. Придумайте способ ее задержать, если понадобится. А если все пойдет по плану, можете заглянуть в сувенирный магазин или куда-нибудь еще, на ваше усмотрение.
– Все ясно, – коротко кивнул Уильям, – я тебя понял.
– А ты, Грэмми, возьми билет, – я протянул ей билет на рейс, которым летела Эмили. – Если что-то вдруг пойдет не так, и она все же сядет в самолет, ты станешь моим главным козырем. Устроишь сцену и задержишь рейс. А если сможешь вытащить всех из самолета, получишь бонусные баллы.
Детально изучив билет, Грэмми небрежно кивнула.
– Заметано.
Я не смог сдержать стона.
– Сейчас так не говорят даже подростки.
Она невозмутимо пожала плечами.
– И что, сучка, тебе в этом непонятно?
