Текст книги "Его кексик (ЛП)"
Автор книги: Пенелопа Блум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Извини, но я, кажется, ошибся, это не та комната.
– Да? – удивилась она. – Но ведь ключ подошел, как такое возможно?
– Просто... э-э-э... – я заглянул в ближайший к нам конференц-зал. – Почему бы тебе не расположиться здесь? А я пойду и предупрежу Уильяма, что ты заняла это помещение. Надеюсь, тебе тут будет удобно?
Посмотрев на меня как на сумасшедшего, она улыбнулась.
– Конечно. Сейчас сразу и начну.
* * *
Я нашел Уильяма в его кабинете.
Он сидел в кресле, сосредоточенно поглаживая подбородок, будто воображал себя неким злым гением. Я плотно закрыл дверь и, повернувшись к нему, воздел руки к небу.
– Зеркало на чертовом потолке? Свечи? Кровать с балдахином? Я ничего не упустил из твоих супергениальных затей?
Он задумчиво нахмурился.
– А ты нашел под кроватью ароматизированные массажные масла? А видел в шкафу шикарнейший БДСМ-комплект для быстрого старта? О, я вчера велел установить там звуковую систему с записями самых нелепых певцов. Ты бы мог, если захотел, раскачать голосом Барри Уайта (прим. американский певец в стиле ритм-энд-блюз, пик популярности – середина 70-х годов) половину моего здания. Кто-то же любит трахаться под его песни, верно? Я вот не нуждаюсь в музыкальной стимуляции, но у некоторых парней, как я слышал, без нее не встает. Я тут подумал, ты, небось… давно заржавел, поэтому…
– Ты всерьез решил опозорить меня или же хочешь рассорить нас с Эмили, лишив малейшего шанса на сближение? Никак не могу понять.
– Своими беспочвенными обвинениями ты рвешь мне душу. Я хочу, чтобы вы, голубки, переспали, причем КМС… извини, на крутом бизнес-сленге это означает «как можно скорее».
– Я в курсе, что это означает, – стиснув зубы, я принялся нарезать круги по его кабинету, жалея, что у меня под рукой нет ничего, что можно было бы сломать или разбить. Бушевавшие во мне злость и возмущение искали выход. – А тебе не приходило в голову, что у меня могут быть веские причины не желать отношений? И что, ставя меня в идиотское положение, ты только все усугубляешь?
– Усугубляю?
– Ну, во-первых, Уильям, я не хочу никаких отношений. Я изо всех сил стараюсь вести себя с ней сугубо профессионально, а ты мне не помогаешь, – эти слова даже для меня прозвучали как-то неискренне, но я был так раздражен, что не стал с этим заморачиваться.
Если я все же позволю себе совершить ошибку, перейдя черту с Эмили, то это будет результатом моего личного решения, а не инициативы Уильяма.
Он ухмыльнулся.
– Так говоришь, мои идеи работают… – извернувшись, он принялся демонстративно похлопывать себя по спине, изображая попытку достать невидимую стрелу. – Берегись, Купидон!
– Купидон? Да Купидон со своим маленьким дурацким луком сделал бы что-то деликатное, изящное. Ты же… как Арнольд Шварценеггер с базукой.
Он одобрительно кивнул.
– Спасибо тебе, мужик.
– Это вовсе не комплемент.
– Вынужден не согласиться.
– Послушай, – рявкнул я. – Эмили заняла конференц-зал, что напротив обустроенных тобой апартаментов. Там, без твоей дурацкой кровати и БДСМ-комплекта, с нами будет все в порядке.
Уильям хитренько подмигнул мне.
– Ничего себе. Тот, что с огромными окнами, кобель ты эдакий? Если бы я знал, что ты любишь зрителей во время секса, то не велел бы вчера занавесить окно.
Я наставил на него палец, но так и не придумал, что ответить, чтобы достучаться до этого упертого барана. Опустив досадливо руку, я ушел, не сказав больше ни слова. По всей видимости, пытаться переубедить Уильяма – бесполезная затея. Единственное, что можно было сделать, – это встретить его следующую авантюру во всеооружии, чтобы избежать ненужных нам с Эмили последствий.
Глава 9
Эмили
Я, закончив очередной урок в доме престарелых, укладывала в сумку свои художественные принадлежности, безуспешно борясь с желанием широко зевнуть. Все мои «ученики» давно разошлись. Кроме Грэмми. К моей радости, сегодня она была счастливой обладательницей своих собственных зубных протезов.
На этом занятии я обучала лепке посуды из глины, и у Грэмми, сидевшей за столом с гордым видом, она подозрительно напоминала огромный член с внушительными яйцами. Когда я подошла к ней, старушка заявила, что это копия мускатной тыквы, которую вырастил ее дядя, когда она была еще маленькой. По ее словам, он даже получил за нее на выставке награду. А я, признаюсь, ни на секунду ей не поверила. Да еще и эти озорные искорки в ее глазах.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я. – Обычно ты не позволяешь Эрлу уходить без тебя.
– Этот старикан уже давно одной ногой в могиле, – отмахнулась она от разговора о нем небрежным взмахом руки. – Сегодня стоит беспокоиться о живых.
Мои брови скептически приподнялись.
– Ты беспокоишься о живых в ночь перед Хэллоуином? Тебе не кажется, что ты что-то напутала?
– Послушай, я уже несколько недель не вижу здесь твоего любовничка. Я чувствовала запах бушующих гормонов с другого конца комнаты и была уверена, что он уже заделал тебе как минимум парочку детишек.
Я покачала головой.
– У нас сугубо деловое партнерство. Мы с Райаном прекрасно ладим, но наши отношения ограничиваются моей работой над его проектом. Завтра он устраивает крутую вечеринку, и я сделала для нее несколько постеров, кое-какой реквизит и кое-какие декорации. Ну, знаешь, фигуру Франкенштейна из глины, привидение...
С Грэмми я была не совсем честна. Я намеренно опустила ту часть, где сексуальное напряжение между мной и Райаном становилось настолько густым, что его впору было намазывать на тосты вместо джема.
– Если хочешь, можешь покрасить его в зеленый цвет и выставить как «пенис зомби», – она любовно погладила свой, по всей видимости, эротический шедевр.
– А я думала, это копия мускатной тыквы твоего дядюшки.
– О да-а, – выдохнула она, многозначительно подмигнув мне.
Когда до меня дошел ее намек, я, оторопев, на мгновение потеряла дар речи.
– Ну, я не уверена, что это впишется в атмосферу вечеринки, которую хотел создать Райан, но… все равно спасибо.
Энергично вскочив со стула, словно ей было не больше двадцати, Грэмми подлетела к моему столу и, опершись на него руками, приблизила свое лицо.
– Послушай, милочка. Я знаю, что как самая старая леди в этой комнате должна вести себя чопорно и раздавать благочестивые советы. Только я так не катаюсь, чувиха.
– Ты только что сказала..?
– О да. Я заходила в Instagram. И теперь знаю новейший сленг, которым вы, детки, сейчас пользуетесь.
Я усмехнулась.
– Ладно…
– Не скрою, мне нравится думать о себе как о знатоке отношений. Знаешь почему? Потому что я с легкостью распознаю, какой пенис подойдет конкретному влагалищу. Не сомневайся, милая, член этого парня принадлежит тебе.
– Ух ты, даже так. Прости, но мне некомфортно говорить на эту тему.
– Запомни, детка, комфорт порождает слабаков. Как думаешь, смог бы кто-то стать крутым, если бы делал только то, что удобно? Пора стать крутой, ты, соплячка-слабачка. Иди и возьми этот член, – ободряюще потрепав меня по щеке, она одарила меня любезнейшей улыбкой, присущей пожилым добропорядочным леди, и ушла.
А я ошеломленно смотрела ей вслед. Не скажу, что она нанесла мне сейчас психическую травму… но я была очень близка к этому.
Спустя несколько минут в комнату заглянула Хейли.
– Эй, ты не видела Грэмми?
Мы встречались здесь с Хейли несколько раз, но обычно рядом с ней находился Уильям. Увидев по телевизору ее кулинарное шоу, я сделала вывод, что она довольно милая. Я все еще была ошарашена словами ее бабушки, но, взяв себя в руки, кивнула.
– Только что была здесь. И на прощание сказала «иди и возьми его член».
Проскользнув в комнату и спрятав промелькнувшую на лице озорную улыбку, Хейли окинула меня оценивающим взглядом.
– Я не знаю, утешит ли тебя то, что ты не единственная жертва бабушкиных «наставлений», или это еще больше удручит тебя?
– Что-то мне подсказывает, что она далеко не первый раз дает «дельный» совет по отношениям.
Расположившись за одним из столов, Хейли улыбнулась каким-то воспоминаниям.
– Ты права. Не первый. Знаешь, она слегка зациклена на сексе. Пенисы. Влагалища. Все эти ужасающие подробности. Она обожает такие разговорчики. Но мне кажется, ее больше привлекает сама возможность шокировать людей. Ведь никто не ожидает услышать подобное от пожилой леди.
Я задумчиво кивнула.
– Это точно.
– Так с кем же она пытается тебя свести?
– С парнем по имени Райан.
При этих словах Хейли явно оживилась.
– Райан Пирсон?
Я снова кивнула.
– Думаю, мне не стоит удивляться, что ты его знаешь. Ведь он друг Уильяма.
– Именно Райан свел нас с Уильямом. Это его заслуга.
– Серьезно?
– Да. Но вот в том, что Грэмми настойчиво пытается свести тебя с Райаном, просматривается некоторая ирония, – многозначительно приподняв брови, она склонила голову набок. – Просто перст судьбы.
Я рассмеялась.
– Ладно. Давай покончим с этим. В январе я уезжаю в Париж для обучения в школе искусств. Не думаю, что судьба настолько глупа, чтобы заставить меня влюбиться в парня перед самым отъездом.
– О, конечно же, нет. Я слышала, что судьба абсолютно справедлива и проявляет уважение к чужим планам.
Глава 10
Райан
Уложив в спортивную сумку снаряжение для тренировки, Стив сунул туда бутсы. Невероятно, но этой ночью – впервые за время проживания здесь – в его постели не было очередной подружки. За день до Хэллоуина я решил провести в честь этого грандиозного события вечер марафона фильмов ужасов. Но он был таким продолжительным, а все фильмы такими жуткими, что утром я чувствовал себя не выспавшимся и совершенно разбитым.
Весь вечер я боролся с желанием написать Эмили и пригласить ее на повторное свидание с киномарафоном. Прежде, посвящая этому целые вечера, я никогда не страдал от одиночества. Отсутствие компании для меня не было проблемой. Но вот эта ночь не принесла мне должного удовлетворения. Большую часть времени я рассеянно пялился на экран, вспоминая то ее сладкий и нежный аромат, то приоткрывшийся во сне ротик, выглядевший для кого-то, возможно, отталкивающе, а для меня – восхитительно милым. Даже ее легкое похрапывание не вызвало у меня отторжения.
В Эмили все было, на удивление, естественным. Она была настоящей. Совсем не такой, как те девушки, с которыми я в прошлом пытался построить отношения, но у меня так ничего и не вышло.
Вместо того, чтобы посвятить этот вечер пятнице 13-го, я размышлял о том, что выделяло Эмили из общей толпы. И в конце концов придумал идеальный тест.
Если дать женщине тысячу долларов и разрешить ей потратить их по своему усмотрению, что она купит в первую очередь? Все девушки, с которыми я прежде встречался, без сомнения, прикупили бы что-то из одежды. Возможно, косметику, пиво или на крайняк наркотики. А Эмили? Что купила бы она?
Я, честное слово, затруднялся сказать.
Возможно, какие-то предметы для своего творчества. А может, отправилась бы в длительное путешествие на авто, чтобы просто посмотреть мир. Впрочем, Эмили могла сделать и что-то совсем непредсказуемое. Например, купить полтонны шоколада.
И тогда я понял: мне было абсолютно все равно, на что она потратила бы деньги. Главное, что Эмили являлась полной противоположностью всех моих бывших девушек. Она не зацикливалась на своем внешнем виде и не стремилась произвести более благоприятное или более выгодное впечатление. Более того, она не купилась на заманчивые идеи материализма, которыми был одержим весь Нью-Йорк.
Эмили действительно была настоящей. Как и те чувства, что я начал испытывать к ней с первой же нашей встречи. Вместо того, чтобы остыть, как я того ожидал, мое желание быть с ней, наоборот, с каждой встречей становилось все более интенсивным и неистовым. Пока наконец не переросло в бушующую огненную стихию, сжигающую все на своем пути. Я даже свой киномарафон закончил ужастиком, который мы смотрели с ней. «Сияние». Хотя, надо заметить, он был одним из моих любимых фильмов задолго до нашего не-свидания и вызывал у меня поистине ностальгические переживания.
Впервые я смотрел его со своими друзьями, соседскими мальчишками, в кинотеатре под открытом небом с заднего сиденья фургона. Мне потом целый месяц снились кошмары. Вот это был кайф!..
Стив, выпрямившись, перебросил через плечо собранную сумку.
– Ну и..? – нетерпеливо спросил он.
– Что «и»? – прикинулся я валенком, хотя точно знал, о чем он спрашивает.
С того дня, как я проводил Эмили в выделенный ей для работы офис в «Галлеоне», я всячески избегал ее. У меня вдруг, кстати, очень своевременно, возникла парочка новых идей, которые я собирался включить в разрабатываемую мной франшизу «Игристого Пекаря». Я не знал, как мне быть дальше и как вести себя с Эмили, поэтому под предлогом чрезмерной занятости с головой погрузился в работу. Но приближался день вечеринки, и мне пора было проверить результат ее творчества. Я знал, что не смогу избегать ее вечно, но до последнего надеялся, что небольшая разлука поможет мне восстановить душевное равновесие.
Каково же было мое разочарование, когда вместо сдержанной невозмутимости я почувствовал себя собачонкой, что была без ума от своей хозяйки, а ее надолго разлучили с объектом ее привязанности. Просто охренеть.
Это еще больше утвердило меня в подозрении, что добром это не кончится.
– Где девушка, что делала для тебя постеры? – вклинился в мои размышления Стив. – Почему я ее больше не вижу? Ты о ней ни разу не вспомнил. Уильям сказал, что ты всячески ее избегаешь. Да и его тоже. Мы с ним, кстати, разработали гениальный план. В следующий раз, когда ты придешь в его офис, Уильям запрет тебя с ней на лестничной клетке. У него там есть одна стажерка, которую он хочет использовать… типа спасательного круга. Ну, знаешь, те, что прячут лицо за длинной челкой и все такое.
Я шумно вздохнул.
– Я все пытаюсь понять, есть ли смысл спрашивать, зачем ты ему помогаешь.
– Зачем помогаю? Все очень просто. Хочу, чтобы ты встречался с девушкой, которая тебе нравится. Черт, хочу, чтобы у тебя была подружка. Ведь ты нормальный пацан, но не очень-то, на мой взгляд, счастливый. Целыми днями носишься, заключая сделки, или разгребаешь дерьмо, как «Волк с Уолл-Стрит» (прим. американская черная кинокомедия режиссера Мартина Скорсезе). Вечерами же возвращаешься сюда весь измотанный и опустошенный. А вот хорошее настроение у тебя последний раз было в тот день, когда приходила эта девушка.
– Я, конечно, ценю твою заботу, но ты ошибаешься. У меня все отлично. Серьезно. Все именно так, как я и говорил Уильяму. Я не ищу отношений. А вы, болваны, навязывая их, только все портите. Своими стараниями вы еще больше все запутываете.
Стив вздохнул.
– Ты пробовал слушать свой член?
Я нахмурился.
– Что?..
– Свой член. Знаешь, во всех этих дешевых мелодрамах призывают слушать свое сердце, но я всегда слушаю только член. И знаешь, куда он меня приводит? К женской любви, чувак. Он как толстенная, идеально вылепленная восьмидюймовая (прим. 20 см) стрела, вибрирующая от предвкушения, указывает мне путь к любви. Каждый раз.
– По-моему, ты путаешь любовь с похотью. С этим у меня нет проблем. Моя проблема заключается в том, что стоит химии между мной и девушкой немного ослабнуть, как на смену пылкой страсти приходит банальная неприязнь.
– Понятно, и все же член всегда в фаворе. Прислушайся к этой штуковине, и она укажет, где тебя ждут удовольствие и развлечение. Но даже если в конце ничего не выйдет, ты не останешься в накладе. А как еще, по-твоему, найти любовь?
Я раздраженно пожал плечами.
– Не знаю, старик. Но меня не впечатляет теория, где для проверки своих чувств к женщине я должен засунуть в нее свой член. Кто вообще сказал, что встретить свою любовь может каждый? Да и с каких это пор любовь стала главным жизненным приоритетом?
– А какие еще есть альтернативы? Лепить идеальные кексы и дрочить на фотографию рождественской елки?
Я в сердцах швырнул в него ботинок, но Стив с легкостью от него увернулся.
– Хватит, – возмутился я. – Я требую, чтобы вы оставили меня в покое и позволили самому решать, что мне нужно. Мне надоело, что вы с Уильямом пытаетесь вынудить меня встречаться с Эмили.
– Ее так зовут?
– Что? Да. Эмили Уайт. А что?
– Чувак… – Стив на мгновение замер с приоткрытым ртом, скосив глаза в сторону. Наконец он, звонко щелкнув пальцами, указал одним из них на меня. – Чувак!
– Что? Ты ее откуда-то знаешь или..?
– Да. Причем мы оба ее знаем. Мы же учились с ней в одной школе. Ты что, не помнишь? Она и тогда любила рисовать. А твоя подружка, помнится, размазала кекс по ее картине. По очень важной картине. Неужели ты все это забыл, серьезно?
Мне показалось, мой желудок сейчас вывернет наизнанку. Я-то как раз все прекрасно помнил. Каждую мелочь. Просто не связал между собой милую и забавную девчушку из моего класса по домоводству c милой и забавной девушкой из дома престарелых.
– Подожди, – бросил я ему на ходу и, подойдя к книжной полке, достал свой фотоальбом выпускного класса школы.
Пролистав его, я нашел ее фотографию. Эмили Уайт. Внизу было подписано.
«Ничего общего с «Классным мюзиклом»(прим. музыкальный молодежный телефильм, где ученики средней школы — звезда, капитан команды по баскетболу красавец Трой и тихая отличница, президент научного клуба Габриэлла — втайне от всех прошли отбор для школьного мюзикла, отчего вскоре все полетело кувырком: и их мир, и их школа).
Стив заглянул через мое плечо.
– Она, и правда, выглядит по-другому. Вроде бы.
– Не понимаю, как я мог ее не узнать…
Мой мозг продолжал играть в догонялки, не желая принимать очевидный факт. А я никак не мог определиться, станет ли это неожиданное открытие поворотным моментом в отношениях с Эмили, или же все останется, как было.
– Видимо, ты подсознательно подавил эту информацию. Ведь твоя подружка испортила ей выпускной проект по искусству. Это была чертова трагедия. По крайней мере, для Эмили. А вот мне тогда эта история казалась очень забавной.
Я сокрушенно покачал головой.
– Неудивительно, что она так упорно избегает отношений. И наверняка считает, что я притворяюсь, делая вид, что не помню ее.
– Тогда пойди и извинись. Иди к ней, чувак. Скажи, что ты тупица и до тебя только сейчас дошло, что вы учились в одной школе. Дождись, пока пойдет дождь. Обними ее и немного покружи. Потом еще раз извинись. Поцелуй. Приласкай. И трахни.
– По крайней мере в одном ты чертовски прав.
– И в чем же? – полюбопытствовал он, когда я, схватив свои вещи, решительно направился к двери. – А-а-а, в той части, где ты должен ее трахнуть?
* * *
Поджидая лифт в вестибюле «Галлеона», я невольно вспомнил все те нелепые события, что произошли здесь со мной почти две недели назад. Осознание того, что Эмили и есть та самая девчонка из выпускного класса, особо ничего не могло изменить. Ни оживить мою неспособность строить отношения с женским полом, ни исцелить те глубокие раны, что остались в душе после мучительной череды любовных неудач.
И все же я чувствовал, что что-то поменялось.
Я перебрал в памяти все наши с ней школьные разговоры. Тогда я был полным идиотом, так как, доверившись Стиву, стал придерживаться его критерия выбора подружки. Чем сексуальнее девушка, тем интереснее и крепче будут отношения, говорил он. И вот тогда самая обычная девчонка с факультатива по домоводству разбила в пух и прах мое шаблонное представление о женщинах. Мне на самом деле было очень интересно с ней общаться, и постепенно я перестал смотреть на нее как на невзрачную и заурядную.
Когда Хейсли узнала, что я провожу с Эмили довольно много времени, она начала меня ревновать. В тот злополучный день я угостил ее кексами, которые мы с Эмили испекли для домашнего задания, чем сильно разозлил ее, и она убежала, зажав кекс в руке. Когда же чуть позже я нашел ее, Хейсли успела измазать голубой глазурью выставленную перед кабинетом искусства картину Эмили.
Я уже говорил, что был тогда идиотом? Так вот, выбрав самый худший вариант из всех возможных… я взял на себя вину Хейсли, так как посчитал это благородным поступком. Как-никак я был ее парнем. Хейсли же, недолго думая, сделала вывод, что у меня есть чувства к Эмили. А Эмили в свою очередь решила, что ее картину на самом деле испортил я. Таким образом, я в один миг разрушил отношения с ними обеими.
Глубоко вздохнув, я вошел в конференц-зал, где Эмили расставила для меня все свои работы. Внутри все выглядело как кусочек хэллоуинского рая.
Рядом с гигантским монстром Франкенштейном расположился зловеще фосфоресцирующий призрак. А чуть дальше… мерзкий волосатый тарантул размером с немецкую овчарку. И целая стопка великолепно выполненных постеров. Кстати сказать, я их уже видел. Как только Эмили закончила их рисовать, то сразу же скинула мне их фотографии на электронную почту. Уильям разрешил мне развесить эти постеры по всему «Галлеону». А я подумал и решил вдобавок украсить ими свои пекарни.
Эмили встретила меня широкой искренней улыбкой. Но пока я с неподдельным интересом рассматривал ее творения, нервно терла пальцы и усиленно жевала губу.
– Просто потрясающе! – искренне восхитился я.
Она с облегчением выдохнула, и ее улыбка стала еще шире.
– Мне кажется, Франкенштейн должен быть чуточку повыше. Я немного просчиталась, когда прикидывала его размер.
– А мне он кажется идеальным. Знаешь, Эмили…
– О-о, нет, нет! – она замахала руками, не дав мне договорить. – Я все поняла. У тебя больше нет для меня работы. Не беспокойся, на постоянную договоренность я и не рассчитывала. Так что можно пропустить этот неловкий момент моего фактического увольнения и сделать вид, что на самом деле ничего не изменилось. Было нетрудно сложить два и два. Ну, как говорится, чему быть, того не миновать, так что…
– Вообще-то я не это хотел сказать, – усмехнулся я. – Хотел признаться, что вспомнил тебя. Прямо перед тем, как прийти сюда. Ты Эмили из выпускного класса школы. Мы с тобой вместе посещали факультатив по домоводству. Я был идиотом. Похоже, я тогда все испортил, да? Звонят прощальные колокола?
Она слегка склонила голову набок, скривив губы в легкой усмешке.
– Я сразу узнала тебя, но не хотела смущать. К чему ворошить прошлое?
– Но я хотел бы объясниться.
– Ты не обязан оправдываться. Правда. Столько воды утекло. Мы стали взрослыми.
– И все же. Не хочу, чтобы между нами осталось недопонимание. Поэтому говорю как есть. Это не я тогда размазал крем по твоей картине. Я взял на себя вину Хейсли, потому что был безмозглым болваном. Решил, что это мой священный долг как ее парня.
– Послушай, давай забудем об этом. Я серьезно. Ты же не думаешь, что я прячу в своем шкафу куклу вуду, чтобы до сих пор каждую ночь вымещать злость и обиду.
– Видишь ли, я точно знаю, что подобное невозможно, так как уже побывал в твоей квартире. Для шкафа там просто нет места.
Она усмехнулась.
– Уел, – и, задумчиво скривив губы, немного помолчала. – Мне кажется, или ты на самом деле после той истории расстался с Хейсли?
– Да. Не знаю, в курсе ли ты, но все отношения, в которых я когда-либо был, претерпели крах. Дотла сгорели. Прям какое-то проклятие. Такое ощущение, что все они были изначально обречены, как бы хорошо ни начинались.
– Так вот почему ты устоял перед моими женскими чарами?
Я рассмеялся.
– Я бы соврал, если бы заявил, что не хотел им поддаться.
– Правда? – она снова прикусила губу, но на этот раз выглядела так сексуально, что меня буквально окатило жаром.
– Эй, – выпалил я, поспешив разрядить вмиг загустевший и, казалось, аж завибрировавший воздух, хотя в голове у меня не было ни одной умной мысли. Эмили выжидающе уставилась на меня, вопросительно приподняв брови. – Э-э-э, я хотел пригласить тебя на вечеринку. Завтра. Разумеется, ты и так в курсе, что приглашена, но мне хотелось сделать это лично. А потом подумал… может, ты захочешь пойти со мной? Как друг… ну или что-то типа этого.
– Что-то типа этого? А могу я выбрать вариант «или что-то»?
Я усмехнулся.
– Как друг.
– Ладно. Я пойду с тобой на вечеринку как твой друг. Правила такие же, что и в гастропабе? Мы будем делать все возможное, чтобы нам вместе было фигово, дабы не превратить это в свидание?
– Точно. Но сначала убедись, что твой костюм для Хэллоуина не слишком сексуален. Если на вечеринке, по традициям фильмов ужасов, возникнет резня, то чем сексуальнее будет твой костюм, тем быстрее ты умрешь.
Она на секунду задумалась.
– Ух ты. Спасибо, что предупредил. А ведь действительно, режиссеры фильмов ужасов не советуют наряжаться на Хэллоуин в непристойные костюмы. Пожалуй, придется стереть пыль с «Билль о правах» (прим. неофициальное название первых десяти поправок к Конституции США, которые закрепляют основные права и свободы человека и гражданина (поправки 1-6) и обеспечивают механизм их реализации (поправки 5-10)).
Я покосился на нее.
– Не могу понять, ты прикалываешься или говоришь серьезно?
– Боюсь, чтобы выяснить это, тебе придется дождаться вечеринки. Идет?
Глава 11
Эмили
Я стояла в ванной перед зеркалом, заляпанным водяными каплями. По ним, недолго думая, можно было сделать вывод, что я чищу зубы, как варвар. А вот зубную нить использую, точно вам говорю, с остервенением маньяка. Благо делаю я это лишь раз в полгода… непосредственно перед визитом к своему дантисту.
Насчет того, что у меня есть костюм «Билль о правах», я, конечно же, пошутила. Просто это не было для меня особой проблемой. Как художник я частенько сталкивалась с различными тканями и всевозможным подручным материалом. Поэтому мне не стоило труда сшить его за вечер и сегодняшнее утро. Этот костюм стал олицетворением непримиримой борьбы человечества за свои права.
Я пристально оглядывала свое отражение в зеркале, пытаясь понять, не перешла ли я в создании данного «шедевра» границу «непристойно». В целом я была похожа на свернутую трубочкой газету. Ее низ доходил мне до колен, а дальше торчали мои голые ноги. Руки до самых кистей были скрыты соответствующими рукавами. А вот лицо лишь чуть-чуть виднелось из небольшого овального выреза.
Весь костюм я сделала из ткани. Достаточно мягкой, чтобы с ней было легко работать, и в то же время довольно плотной, чтобы держать форму. Затем я потратила еще несколько часов, старательно расписывая по всей его поверхности все правовые нормы.
Если бы я не трудилась над костюмом так усердно, то, вероятней всего, вообще передумала бы его надевать. Что говорить, выглядела я в нем довольно нелепо. Но, может быть, это и к лучшему. Согласившись пойти на вечеринку в честь Хэллоуина с Райаном, я буквально вступила на тонкую грань. А если бы еще, надеясь ему понравиться, нарядилась во что-то сексуальное, то это было бы равносильно встать одной ногой на скользкий лед. Если я позволю себе увлечься этим парнем, то вряд ли потом вспомню о парижской школе искусств. В тот день, когда Райан сопровождал меня в «Галлеоне», я была готова исполнить любую его просьбу. К счастью, двухнедельная разлука с ним слегка меня отрезвила. Я очень много рисовала, и это дало мне возможность вспомнить, насколько важна для меня живопись.
Я всегда любила творческую деятельность. Чувствовала себя удовлетворенной и целостной, создавая что-либо своими руками. Я не боялась трудностей, принимая вызов и стремясь добиться самого лучшего результата. И всякий раз, когда убеждалась, что благодаря колоссальным усилиям и предельной сосредоточенности нечто грубое и бесформенное превратилось в завершенный проект, наступал момент триумфа.
В идеале, конечно, можно было, стремясь к творческому успеху, параллельно встречаться с понравившимся мне парнем. Вот только мир не был идеальным. Я знала, что мое будущее в искусстве напрямую зависит от поездки в Париж. Может, стоило сделать костюм в виде письма о приеме в художественную школу? Ну, чтобы закрепить эффект и наглядно показать решительный настрой своих мыслей.
Мое внимание привлек настойчивый стук в дверь.
Открыв ее, я увидела Лилит. На ней был обычный рабочий костюм... только перепачканный кровью. Ее голень украшал идеальный кровавый отпечаток ладони. А в руках она держала скалку, покрытую пятнами засохшей крови.
– Шикарный костюмчик, – восхитилась я ее оригинальным решением.
– Какой еще костюм? – возмутилась она. – Я просто не успела после жаркого свидания принять душ.
– Знаешь, когда в словах лучшей подруги не улавливается стопроцентная шутка, становится немного жутко.
– А кто сказал, что мы подружки? – притворно возмутилась она.
Я стукнула ее по плечу.
– Я. Только что.
Она одарила меня кривоватой ухмылкой.
– Ладно. Если не боишься вызвать кривотолки, называй это так. Да, хочу предупредить, мне может понравиться эта вечеринка, но если ты проболтаешься кому-нибудь, что у меня хорошее настроение, то я убью тебя. А все до завтрашнего дня будут считать, что твой хладный труп – это просто еще одна декорация. Я окажусь в Мексике прежде, чем кто-либо узнает правду.
– Буду нема как рыба, – поддакнула я и резко наклонилась, опершись руками о колени.
Верхняя часть костюма возвышалась над моей макушкой примерно на полметра, что позволило мне замахнуться ей на Лилит так, будто я пытаюсь прихлопнуть муху газетой. Затем, выпрямившись, стала гоняться за ней по всему коридору. Пока в конце концов не прижала ее к стене одним прицельным ударом.
К моему удивлению, она едва сдерживала довольную улыбку.
– Это была самая глупая вещь, которую я когда-либо видела, – фыркнула она.
– После знакомства с Брюсом и Уильямом Чемберсонами ни за что не соглашусь с подобным высказыванием, – раздался внезапно голос Райана.
– Райан! – взвизгнула я и слишком резко выпрямилась.
Из-за тяжести костюма меня потянуло назад и я, пытаясь удержать равновесие, суматошно замахала руками. Бесполезно. Я грохнулась на пол, но, к счастью, из-за многослойности драпировки удара не почувствовала.
Райан с Лилит, возвышаясь надо мной, недоуменно на меня уставились.
Райан был в обычном костюме, но на груди у него висела детская переноска с закрепленной в ней огромной упаковкой сахара.
– Сладкий папочка (прим. или «сахарный папочка» – состоятельный мужчина, расположенный к поиску прекрасной молодой спутницы и готовый содержать ее), – изумилась я, продолжая валяться на полу. – Мило.
Он ухмыльнулся.
– Ты единственная, кто сумел разгадать мой замысел. Я знал, что тебе понравится.
– Кто-нибудь, помогите мне подняться.
– Не спеши, успеется, – возразила Лилит. – Хочу посмотреть, как она будет выкручиваться, пытаясь встать сама.
Но Райан не мешкая протянул мне руку.
– Думаю, я получил достаточно впечатлений, пока наблюдал, как Эмили шлепала тебя своей гигантской деформированной макушкой.
Я позволила ему поднять меня на ноги и тут же нахмурилась.
