Текст книги "Том 13. Салли и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– Мне сказали, прибыль составляет сто процентов.

– Сто процентов? Похоже на один из Филлморовых прожектов. Давайте будем консервативными и скажем девяносто девять. Рыжик, вы попали в цель. Ничего не говорите. Вы станете Собачьим Королем, владельцем величайшего в стране «этого-ну-с-собаками». Вот только как начать?

– Ну, вообще-то, пока я был в Уайт Плейнсе, я познакомился с парнем, который такой продает. Потому я и подумал об этом.

– Значит, можно начать сегодня же. Или завтра с утра.

– Да, – неуверенно сказал Рыжик. – Но здесь есть помеха, знаете.

– Какая еще помеха?

– Деньги. Этот парень меньше чем за пять тысяч долларов не продаст.

– Я одолжу вам пять тысяч.

– Нет, – сказал Рыжик.

Салли посмотрела на него с раздражением.

– Рыжик, я вас отшлепаю, – сказала она. Такой сентиментальный подход к бизнесу приводил ее в бешенство. Значит, только потому что он мужчина, а она женщина, ей нельзя вложить деньги в надежное предприятие? Если бы Колумб проявил подобную твердолобость с королевой Изабеллой, Америку так и не открыли бы.

– Я не могу отнять у вас пять тысяч долларов, – твердо сказал Рыжик.

– Да почему же отнять? – возмутилась Салли. – Хоть на секунду забудьте свое воровское прошлое. Это совсем не то, что красть фотографии у беззащитных девушек. Это бизнес. Я думаю, вас ждет огромный успех, да вы и сами так считаете, зачем же пустые споры? Почему бы мне не вложить деньги в прибыльное дело? Вам не хочется, чтобы я разбогатела?

Рыжик смутился. Он не был силен в дискуссиях.

– Это же куча денег.

– Для вас, может быть. Не для меня. Я богачка. Пять тысяч! Ерунда какая! Я столько трачу на птичий корм.

Рыжик размышлял. Он ничего не знал о финансовом положении Салли, кроме того, что, когда они познакомились, она как раз получила какое-то наследство. Он привык все понимать буквально. К тому же, великолепие Филлмора произвело на него неизгладимое впечатление. Николасы казались обеспеченной семьей.

– Не нравится мне все это, знаете, – сказал он.

– Ничего, – ответила Салли. – Просто соглашайтесь. Вдруг в голову ему пришла утешительная мысль.

– Тогда позвольте мне выплачивать вам проценты.

– Позволить? Друг мой, вам придется платить мне проценты. Вы что думаете, мы тут в картишки перекидываемся? Это суровый бизнес.

– Вот и хорошо, – сказал Рыжик с облегчением. – Как насчет процентов? Тридцать пойдет?

– Бред какой! – возразила Салли. – Я хочу три.

– Нет, не выйдет, – запротестовал Рыжик. – Три процента! Я, – продолжал он, согласившись на уступку, – дам вам двадцать.

– Если вы так настаиваете, пусть будет пять. Не больше.

– А может, десять?

– Пять!

– Предположим, – вкрадчиво произнес Рыжик, – я предложу вам семь?

– Ну, сколько же можно торговаться! – осуждающе сказала Салли. – Шесть. И это – мое последнее слово.

– Шесть?

– Шесть.

Рыжик произвел подсчеты в уме.

– Но это же всего триста долларов в год. Мало.

– Да что вы? Я всю жизнь занимаюсь такими делами. Шесть! Согласны?

– Наверное, да.

– Тогда по рукам. Этот человек, про которого вы рассказываете, в Нью-Йорке?

– Нет, на Лонг-Айленде, в южной части.

– Я имею в виду, можно ему позвонить и окончательно сговориться?

– О, да! Адрес я знаю, а номер можно посмотреть в справочнике.

– Тогда бегите и договаривайтесь, пока кто-нибудь вас не опередил. Нельзя терять ни минуты.

Рыжик остановился у двери.

– А вы, правда, уверены?

– Конечно.

– Я хочу сказать…

– Ступайте, – поторопила его Салли.

2

Окно ее гостиной выходило на улицу, которая хоть и не принадлежала к числу важнейших городских артерий, все же предоставляла наблюдателю некоторое количество развлечений. После того как Рыжик ушел, Салли устроилась с газетой на подоконнике, в третий раз перечитывая отчет о матче и лениво наблюдая за миром по ту сторону окна. Погода стояла прекрасная, и мир по ту сторону окна выглядел как нельзя лучше.

Она недолго сидела на своем посту, когда перед домом остановилось такси, и Салли с удивлением и интересом увидела, как из машины вылезает Филлмор. Он расплатился с шофером, такси уехало, и Филлмор остался стоять на тротуаре, отбрасывая крупную тень. Салли уже собиралась окликнуть его, однако тут поведение Филлмора стало настолько странным, что в изумлении она раздумала.

Со стороны казалось, что Филлмор разучивает па какого-то нового танца, и из чистого любопытства Салли решила тихонько понаблюдать, что за этим последует. Для начала он решительно двинулся к входной двери, потом вдруг замер и в страхе отпрянул. Эту фигуру он повторил дважды, после чего застыл в глубоком раздумье. Затем вновь рванул к двери, однако и эта попытка закончилась ничем: словно он налетел на невидимую преграду. В конце концов, резко развернувшись, он припустил вниз по улице и исчез из виду.

Салли недоумевала. Если Филлмор не поленился приехать на такси, чтобы повидаться с ней, почему он отказался от этой затеи на самом пороге? Она все еще размышляла над загадкой, когда зазвонил телефон, и голос брата прохрипел ей в ухо.

– Салли?

– Привет, Филл. Как это называется?

– Как называется… Что именно?

– Танец, который ты только что исполнил на улице. Сам придумал?

– Ты меня видела? – Филлмор расстроился.

– Конечно, видела. И ты меня пленил.

– Я… э… приходил с тобой поговорить. Салли…

Его голос затих понемногу.

– Почему не зашел?

Возникла пауза – Филлмор медлил с ответом, и если тембр его голоса верно отражал чувства, пауза была неловкой. Что-то наверняка тревожило великий ум.

– Салли, – повторил он, наконец, гулко покашляв в трубку.

– Да.

– Я… то есть, я попросил Глэдис… Она скоро зайдет к тебе. Ты дома?

– Я дома. А как она? Мне не терпится снова ее увидеть.

– Она – хорошо. Разве чуть-чуть… немного расстроена.

– Расстроена? Почему?

– Она тебе расскажет, когда придет. Я только что ей звонил. Она прямо сейчас выходит. – Он опять замолчал. – Боюсь, у нее плохие новости.

– Какие новости?

На другом конце провода молчали.

– Какие новости? – повторила Салли, раздражаясь. Тайн она не любила.

Но Филлмор уже дал отбой. Салли положила трубку в раздумье. Она была озадачена и обеспокоена. Впрочем, беспокоиться попусту ей не хотелось, так что она отнесла остатки завтрака на кухню и попробовала развлечься мытьем посуды. Ее отвлек звонок в дверь, она открыла и обнаружила свою невестку.

Хотя замужество и возвело ее в ранг спутницы Филлмора, брак с Надеждой американской сцены внешне не изменил бывшую мисс Винч. Миссис Филлмор осталась все тем же квадратным и дружелюбным созданием. Заключив Салли в мускулистые объятия, она прошла в гостиную.

– Очень рада снова тебя видеть, – сказала она. – Я уж начинала подумывать, что ты никогда не вернешься. С чего это вдруг ты рванула в Англию?

Салли ждала этого вопроса и ответила спокойно:

– Я хотела помочь мистеру Фоситту.

– А кто такой мистер Фоситт?

– Филлмор никогда не рассказывал? Очень приятный старичок. Он жил с нами в меблированных комнатах, его брат умер и оставил ему модный магазин в Лондоне. Он все просил приехать к нему и подсказать, что с этим делать. Потом он продал ателье и счастливо зажил в деревне.

– Что ж, путешествие пошло тебе на пользу, – сказала миссис Филлмор. – Ты еще больше похорошела.

Они замолчали. После этого тривиального начала Салли почувствовала в своей собеседнице необычную серьезность. Странная беззаботность, которая была основной характеристикой мисс Глэдис Винч, казалось, покинула миссис Филлмор Николас. Пока она не заговорила, Салли этого не замечала, однако теперь стало ясно, что ее собеседницу что-то тяготит. В честных глазах миссис Филлмор читалось смущение.

– Ну, что там за плохие новости? – внезапно спросила Салли. Ей хотелось покончить с неопределенностью. – Филлмор сказал мне по телефону, что у тебя плохие новости.

Некоторое время миссис Филлмор молча скребла ковер кончиком зонтика. А когда заговорила, на вопрос не ответила.

– Салли, а что за человек этот англичанин, Кармайл?

– О, так Филлмор тебе рассказал?

– Он сказал, что один богатый тип в Англии с ума по тебе сходит, делал тебе предложение, а ты отказала.

Досада, охватившая было Салли, исчезла. Вряд ли стоило ожидать, подумала она, что Филлмор удержится и не расскажет эту историю своей жене.

– Да, – сказала она. – Правда.

– А ты могла бы написать ему и сказать, что передумала? Салли вновь почувствовала раздражение. Всю жизнь она стремилась к независимости и не терпела никакого вмешательства в свои личные дела.

– Могла бы, наверное, если бы передумала, да вот только я не передумала. Филлмор тебя прислал меня уговаривать?

– Что ты! Я не уговариваю, – поспешно возразила миссис Филлмор. – Бог свидетель, ни за что на свете я не буду уговаривать человека вступать в брак, если ему этого не хочется. Слишком много я видела людей, у которых семейная жизнь из-за этого не сложилась. Взять хотя бы Эльзу Доланд.

Сердце у Салли подпрыгнуло, словно кто-то дотронулся до оголенного нерва.

– Эльза? – она запнулась, проклиная себя за то, что голос у нее дрогнул. – У нее не сложилось?

– Ничего хорошего, – коротко ответила миссис Филлмор. – Помнишь, она еще вышла замуж за Джеральда Фостера, ну, того, который написал «Путь иллюзий»?

Усилием воли Салли подавила истерический смешок.

– Да, помню, – ответила она.

– Так вот, все – вдребезги. Я попозже тебе расскажу. А про этого англичанина… Может, ты просто не уверена… То есть, не всегда сразу можно сказать, любишь ты человека или нет… Поначалу я на Филлмора никакого внимания не обратила, даже в подзорную трубу его не разглядела бы, а теперь… Но я не об этом. Я говорю, иногда сразу не разберешься в своих чувствах, а если он действительно хороший человек… Филлмор говорит, денег у него куча…

Салли остановила ее.

– Нет, он не хороший. И я не хочу выходить за него замуж.

– Нет так нет, – сказала миссис Филлмор. – Хотя жаль.

– А почему ты принимаешь это так близко к сердцу?

– Ну… – Миссис Филлмор замялась. Беспокойство Салли росло. Должно быть, поняла она, случилось что-то действительно серьезное, если ее прямолинейная невестка заговорила так бессвязно. – Видишь ли… – миссис Филлмор снова помолчала. – Ох! Как же это трудно! – пробормотала она.

– Что трудно? Ничего не понимаю.

– Все станет яснее ясного, когда я тебе расскажу, – мрачно сказала миссис Филлмор. – И раз уж надо объяснять, думаю, лучше начать с начала. Помнишь это ревю, которое ставил Филлмор… Мы еще обе просили его отказаться. Оно провалилось!

– О!

– Да. Загнулось на гастролях. В Нью-Йорке его так и не поставили, Айк Шуман не позволил. Сценарий нуждался в Доработке, номера нуждались в доработке, декорации были не те. А пока они пытались на скорую руку хоть что-то исправить, возникли проблемы с актерами, и профсоюз все прикрыл. На самом деле, так даже лучше, и я тогда обрадовалась, потому что мы потратили еще больше, а это и так обошлось в целое состояние. Потом Филлмор поставил еще одну пьесу Джеральда Фостера, и она провалилась. Продержалась с неделю. Говорят, новая пьеса, которую сейчас репетируют тоже плохая. Называется «Дикая роза» или что-то в этом духе. К Филлмору отношения это уже не имеет.

– Но… – Салли попыталась вставить слово, однако миссис Филлмор продолжала.

– Ничего не говори, а то я никогда не закончу. В общем, ты же знаешь бедолагу Филлмора. Любой другой притих бы и на время залег на дно, но Филлмор-то из тех, чья лошадь обязательно выиграет в следующем забеге. Послушать его, так большие прибыли ждут нас прямо за углом. Смешно, ведь вижу, какой он болван, и все же люблю его до смерти… Хотя, кажется, я тебе уже говорила… Он подумал, что все вернет, организовав этот боксерский матч вчера в Джерси-Сити. И может, если бы это сошло благополучно, он снова оказался бы на плаву. Но, кажется, все, до чего он дотрагивается, превращается в прах. За день до матча пентюх, который собирается выйти против чемпиона, позволяет собственному спарринг-партнеру уложить себя и выставить на посмешище. И это при газетчиках! Наверное, ты уже видела отчеты. Они такую историю раздули. Ну, тут всему настал конец. Зрители никогда особенно не верили, что у этого парня, Клопа Батлера, в бою с чемпионом есть хоть один шанс, а когда они прочитали, что он не способен справится даже со спарринг-партнерами, и те гоняют его по всему рингу, они просто решили остаться дома. Бедный Филл! Это был сокрушительный удар. Его ободрали как липку. Зал не был заполнен и на четверть, а боксеры потребовали заплатить им еще до того, как дадут себе труд выйти на ринг. Вот такие дела!

Салли с ужасом выслушала этот перечень несчастий.

– Ох, бедный Филл! – воскликнула она. – Какой кошмар!

– Да уж, тяжело.

– Но ведь «Путь иллюзий» пользуется большим успехом? – сказала Салли, желая отыскать хоть какой-нибудь просвет.

– Пользовался. – Миссис Филлмор снова покраснела. – Ужасно, что я должна тебе об этом сказать.

– Пользовался? Значит, теперь нет? А мне казалось, Эльза была такая популярная. Я читала об этом в Лондоне. Это было даже в английских газетах.

– Да, она стала популярной, – сухо ответила миссис Филлмор. – Настолько популярной, что все продюсеры Нью-Йорка выстроились в очередь. Не успел Филлмор отплыть в Англию, она уведомила нас, что уходит, и подписала контракт с Гоблом и Коном, которые предложили ей главную роль в одной пьесе.

– Она не могла так поступить! – воскликнула Салли.

– И все же поступила. Сейчас она на гастролях. Мне пришлось сообщить новость бедняге Филлмору прямо в порту. Для него это был удар. Должна сказать, вряд ли это можно назвать честной игрой. Я понимаю, в бизнесе не до сантиментов, но в конце концов шанс Эльзе дали мы. Вот только Филлмор не повесил над театром светящуюся вывеску с ее именем, а Гобл и Кон особо оговорили это в контракте, так что остальное уже не имело значения. Люди вообще такие.

– Но Эльза… она такой не была.

– Они все такими становятся. Подвернулась удача – хватай. И, наверное, винить их нельзя. Ты же не ждешь, что кошка откажется от валерьянки. Впрочем, она могла бы подождать до окончания сезона в Нью-Йорке. – Миссис Филлмор накрыла ладонью руку Салли. – Ну, вот я и закончила, и поверь мне, это было нелегко. Ты не представляешь, как мне жаль, Салли. Я бы миллион долларов отдала, лишь бы этого не случилось. Да и Филлмор. Вряд ли я виню его, что он струсил и не смог тебе сам все рассказать. Ему просто не хватило мужества прийти и покаяться, что он промотал твои деньги. Он так надеялся, что у него выгорит с этим боксом и он сможет вернуть тебе то, что ты ему одолжила, но ничего не вышло.

Салли молчала. Как странно, подумалось ей, эта комната, в которой она надеялась зажить так счастливо, с самого начала оказалась в центре урагана дурных вестей и горьких разочарований. И сильнее всего она мучилась от разочарования. Она всегда любила Эльзу, а Эльза, кажется, любила ее. Ей пришло на память то письмо, полное признательности… Значит, это было неискренне. Ужасно. Бессердечно, эгоистично. Словом, ужасно…

– Это… – Салли задохнулась, и от возмущения на глазах у нее выступили слезы. – Это… отвратительно! Я… я не о деньгах. Не повезло и не повезло. Но Эльза… Миссис Филлмор пожала квадратными плечами.

– Такое не редкость в шоу-бизнесе, – сказала она, – да и вообще в бизнесе, я подозреваю, если приглядеться поближе. Конечно, для тебя это тяжелый удар, ведь Эльза с тобой дружила и могла бы подумать о тебе после всего, что ты для нее сделала. Но не могу сказать, чтобы меня все это очень удивило. – Миссис Филлмор говорила быстро, и Салли смутно догадывалась, что разговор помогает ей в тяжелую минуту. Молчание сейчас было бы невыносимым. – Я играла с ней в одной труппе, а иногда мне кажется, что человека не узнаешь хорошенько, пока не выйдешь с ним вместе на сцену. Эльза – ничего, просто в ней уживаются две души. Как будто раздвоение личности, знаешь. Она ужасно тебя любит. Я знаю. Она сама всегда говорила. И не врала. Она на все готова ради тебя, если это не касается работы. Когда речь заходит о карьере, ты не в счет. Все не в счет. Даже ее муж. Вот это забавно. Если, конечно, можно так сказать. Меня от этого просто трясти начинает.

– Что тут забавного? – понуро спросила Салли.

– Тебя там не было, так что ты ничего не видела, а я была с ними все время и знаю совершенно точно: он женился на ней только потому, что считал ее, ну., полезной. Он вообще не обращал на нее внимания. Потом она произвела фурор в Чикаго, тут-то он и начал увиваться вокруг. А теперь выходит, его надули. Она бросила его спектакль и ушла. Это все равно как жениться на приданом и обнаружить, что у девицы ни гроша за душой. Да и она в общем-то обманулась. Я абсолютно уверена: она-то думала, он станет великим драматургом и будет ее проталкивать. Но что-то непохоже, что его ждет успех. В общем, отношения у них напряженные. Я слышала, он пьет. Кто-то, кто его видел, сказал мне, что он совсем расклеился. Ты его не встречала?

– Нет.

– Я подумала, ты могла случайно с ним столкнуться. Он ведь живет напротив.

Салли вцепилась в подлокотники кресла.

– Живет напротив? Джеральд Фостер? Как это?

– На этом этаже, – сказала миссис Филлмор, ткнув большим пачьцем в сторону двери. – Ты не знала? Ну, правильно. Я так и думала. Они же туда въехали после того, как ты умчалась в Англию. Эльза хотела быть к тебе поближе и чуть не умерла от радости, узнав, что та квартира пустует. Видишь, она тебя правда любит. Если бы она тебя не любила, стала бы она селиться напротив? Любовь любовью, но она бросила спектакль и разорила тебя, когда ей представился шанс хоть немного улучшить свое положение. Забавно, правда?

На выручку Салли пришел телефонный звонок, избавивший ее от необходимости отвечать. Она прошла через комнату и сняла трубку.

– Алло?

В голосе Рыжика звучало ликование.

– Привет. Вы дома? Все в порядке. В смысле, с тем парнем.

– Да?

– Ну тот, с собаками, помните? – Неудержимое веселье пошло на убыль. Его чувствительное ухо, кажется, уловило недостаток радости в ее голосе. – Я только что звонил ему и обо всем сговорился. Если, – добавил он не слишком решительно, – вы все еще хотите участвовать в этом.

Салли колебалась, но лишь мгновение.

– Ну что вы! Конечно, – сказала она твердо. – С чего вы взяли, что я передумала?

– Я решил… То есть мне показалось… Не знаю.

– Не выдумывайте. Я немного обеспокоена, и когда вы позвонили, сразу не переключилась. Конечно, покупайте, Рыжик. Я очень рада.

– Вы беспокоитесь? Какой ужас!

– Да ничего!

– Случилось что-нибудь?

– Как-нибудь переживу. Я молодая и крепкая. Рыжик немного помолчал.

– Конечно, я не хочу вмешиваться, но, может, вам нужна помощь?

– Нет, Рыжик. Правда, нет. Я знаю, вы готовы на все, но об этом я должна позаботиться сама. Когда вы отправляетесь на место?

– Думал поехать сегодня после обеда. Так, оглядеться.

– Сообщите мне, каким поездом, и я приду проводить вас.

– Замечательно. Тогда до скорого.

– До скорого, – сказала Салли.

Миссис Филлмор, на время застывшая, как бывает с людьми, присутствующими при телефонном разговоре, который их не касается, ожила, когда Салли повесила трубку.

– Салли, – сказала она, – я думаю, теперь нам следует обговорить, что ты собираешься делать дальше.

Салли чувствовала, что не в состоянии обсуждать планы на будущее. В эту минуту ей хотелось одного – чтобы ее оставили в покое.

– О, все нормально. Я справлюсь. А вот что будет с Филлмором?

– У Филлмора есть я, – сказала Глэдис со спокойной решимостью. – Поэтому ты меня больше беспокоишь. Я вчера всю ночь не спала, думала про тебя. Насколько я поняла со слов Филлмора, у тебя еще остается несколько тысяч. Что ж, раз так, я могу подсказать тебе кое-что действительно стоящее. Я знаю одну девушку…

– Боюсь, – прервала ее Салли, – все мои деньги уже вложены в одно дело.

– И ты не можешь их забрать?

– Нет.

– Послушай, – настойчиво продолжала миссис Филлмор. – Ведь дело-то, правда, стоящее. Некоторое время назад эта моя знакомая занялась оформлением интерьеров и теперь гребет деньги лопатой. Но она хочет расширяться и готова третью часть дела передать партнеру, который вложит в него несколько тысяч. Партнера найти ей будет не трудно, но я позвонила ей утром и попросила подождать, пока не переговорю с тобой. Честно говоря, Салли, такое раз в жизни бывает. Это очень выручило бы тебя. Неужели ты никак не можешь забрать свои деньги и вложить их в это дело?

– Никак. Я ужасно тебе благодарна, Глэдис, но это невозможно.

– Ну, – сказала миссис Филлмор, энергично пронзая ковер зонтиком, – не знаю, что там у тебя за бизнес, но если только вы не печатаете деньги или что-нибудь в этом роде, ты останешься в проигрыше. Ты уверена, что не можешь переиграть?

– Правда, не могу.

Миссис Филлмор поднялась, совершенно разочарованная.

– Что ж, тебе, конечно, видней. Ох! Как же все запуталось, Салли, – сказала она, вдруг остановившись в дверях, – ты не возненавидишь несчастного Филлмора за это, правда?

– Ну, конечно, нет. Ему просто не повезло.

– Он ужасно этого боится.

– Передай ему, что я его люблю. Пусть не выдумывает. Миссис Филлмор прошла через комнату и порывисто поцеловала Салли.

– Ты ангел, – сказала она. – Жаль, что не все скроены так же. Наверное, просто выкройка потерялась. Что ж, пойду передам все Филлмору. Это его утешит.

Дверь закрылась. Салли села, опершись подбородком на руку, и задумалась.

3

Мистер Исидор Абрахамс, основатель и владелец пользующегося заслуженной популярностью дансинга с поэтичным названием «Цветник», блаженно откинулся на спинку стула и положил на стол нож и вилку, с помощью которых он только что расправился с полной тарелкой сочного гуляша. По своей достойной восхищения привычке он ужинал в кругу семьи, у себя дома на Фар-Рокэуэй. Напротив сидела его жена Ребекка, лицо которой, покоящееся на постаменте из нескольких подбородков, лучезарно улыбалось ему. Его дети Дэвид, Джейкоб, Моррис и Сайд улыбнулись бы ему так же лучезарно, если бы не были слишком заняты гуляшом. Добрый, честный, домашний человек был мистер Абрахамс, настоящая гордость своей общины.

– Мать! – позвал он.

– Да, отец? – откликнулась миссис Абрахамс.

– Что же я хотел тебе рассказать? – задумчиво произнес мистер Абрахамс, пухлым пальцем катая хлебный шарик вокруг тарелки. – Помнишь ту девушку, про которую я тебе как-то говорил… Она работала в «Цветнике»… Фамилия Николас… Она еще получила наследство и бросила работу.

– Помню. Она тебе нравилась. Джеки, дорогой, ешь помедленнее.

– Я и так, – буркнул мастер Абрахамс.

– Она всем нравилась, – продолжал мистер Абрахамс– Пожалуй, самая приятная девушка из всех, что у меня работали, а ведь я беру только приятных, потому что «Цветник» – приятное место, и мне хочется, чтобы все там было приятно. Иначе распугаешь всех клиентов. У меня не какой-нибудь низкопробный притон. Я за такой и пяти центов не дам. Салли Николас всем нравилась. Всегда любезная, всегда улыбается, и манеры, как у леди. Одно удовольствие иметь такого работника. И что ты думаешь?

– Умерла? – тревожно спросила миссис Абрахамс. Ей показалось, что все шло к этому. – Вытри рот, Джеки, дорогой.

– Нет, не умерла, – ответил мистер Абрахамс, впервые отдавая себе отчет, что его повесть может показаться критику лишенной должного трагизма. – Сегодня после обеда она пришла ко мне и попросилась обратно на работу.

– А! – сказала миссис Абрахамс без всякого выражения. Ярая поклонница местного кинематографа, она надеялась на более пикантную развязку.

– Да, но разве ты не видишь? – продолжил мистер Абрахамс, храбро пытаясь разбудить в своих слушателях интерес– Ты подумай только, года не прошло, как эта девушка уволилась, имея на счету в банке приличную сумму, и вот она возвращается без гроша. Неужели ты не видишь, как трагична жизнь и как осторожно нужно обращаться с деньгами? Это как раз то, что я называю наглядным примером. Одному Богу известно, как ей удалось все истратить. Вот уж не думал, что она – транжира. Мне она казалась скорее разумной.

– Что такое транжира, па-ап? – спросил мастер Джеки, закончив с гуляшом.

– Ей нужна была работа, и я взял ее. Я рад, что она вернулась. В этой девушке чувствуется класс. Именно такие мне нужны. Правда, энергии в ней уже поменьше, чем раньше… Немного притихла как будто… Но в ней чувствуется класс, и я рад, что она вернулась. Надеюсь, она останется. Теперь-то понимаешь?

– Ах! – сказала миссис Абрахамс, проявив наконец энтузиазм. В сущности, история оказалась не такой уж плохой. Она напомнила ей картину с Глорией Гуч, которую миссис Абрахамс видела накануне вечером – «Девушка против целого света».

– Па-ап! – позвал мастер Абрахамс.

– Да, Джеки?

– Когда я вырасту, я буду беречь деньги. Положу все в банк, и пусть лежит.

Легкое огорчение, которое почувствовал мистер Абрахамс, размышляя над бедами Салли, растаяло, как туман под лучами солнца.

– Умница ты мой, – сказал он.

Он полез в жилетный карман, нащупал монету в десять центов, раздумал, вытащил руку и, наклонившись через стол, потрепал мастера Абрахамса по щечке.