Текст книги "Том 13. Салли и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Глава IX РЫЖИК СТАНОВИТСЯ ПРАВОЙ РУКОЙ

Только теперь, увидев перед собой Рыжика, живого и здорового, с всклокоченными волосами и запачканным носом, Салли вдруг осознала, насколько сильно она на самом деле тревожилась за этого молодого человека и насколько ярко рисовалось ей, как он, холодный и непонятый, покачивается в волнах Темзы. Она была девушкой с живым воображением, но на этот раз ее фантазия разыгралась не на шутку, совершенно выйдя из-под контроля. Поэтому она почувствовала такое облегчение, что поначалу даже не удивилась тому, что он здесь. Никогда прежде она не испытывала столь безграничной радости. Салли упала в кресло и залилась визгливым смехом, который даже ей самой показался странным. Рыжик решил, что у нее истерика.

– Послушайте! – сказал он, чувствуя, что веселью не видно конца. Он беспокоился. Все-таки обнаружить у себя под кроватью незнакомца – это тяжелое потрясение для девушки.

Салли выпрямилась, булькнула и вытерла глаза.

– Как же я рада вас видеть! – сказала она, задыхаясь.

– Правда? – развеселился он. – Прекрасно. – Ему показалось, что неплохо будет извиниться. – Слушайте, мне ужасно неловко… В смысле, вторгся сюда. Я и не знал, что это ваша комната. Думал, пустая.

– Хватит, хватит. Зря я вас побеспокоила, вы, кажется, отдыхали. Вы всегда спите на полу?

– Как-то это все…

– Конечно, может, это у вас для красоты, вроде мушки, – сказала Салли, – тогда все в порядке. Но на случай, если вы не знаете, на кончике носа у вас грязь.

– Надо же! Что, правда?

– Разве я стала бы вводить вас в заблуждение?

– Вы не возражаете, если я взгляну в зеркало?

– Конечно, если не боитесь.

Рыжик поспешил к туалетному столику.

– Вы совершенно правы, – объявил он, доставая носовой платок.

– Я так и думала. Я очень наблюдательная.

– И волосы у меня немного растрепались.

– Даже очень.

– Послушайтесь моего совета, – сказал Рыжик серьезно, – никогда не лазайте под кроватями, ничего хорошего в этом нет.

– Да, кстати. Вы не обидитесь, если я задам вам вопрос?

– Ну что вы… Задавайте.

– Довольно откровенный вопрос. Вам может не понравиться.

– Нет-нет.

– Хорошо. Что вы делали у меня под кроватью?

– У вас под кроватью?

– Да, у меня под кроватью. Вот под этой. Это – кровать, понимаете? Моя. Вы были под ней. Зачем? Или, другими словами, почему вы залезли ко мне под кровать?

– Я прятался.

– Играли в прятки? Это многое объясняет.

– Миссис Как-ее-там… Бичер… Мичер… искала меня. Салли неодобрительно покачала головой:

– Напрасно вы поощряете миссис Мичер. Ей не пристали такие детские забавы.

Рыжик яростно потер лоб.

– Как-то это все…

– Мне ужасно неловко все время цепляться к вашей наружности, – сказала Салли. – Меня лично все в ней устраивает, вот только пыль на челе… Вы испачкались, когда терли лоб. У вас, наверное, руки грязные.

– Точно, грязные!

– Так почему бы не взяться за дело всерьез и не помыть их?

– А вы не против?

– Целиком «за».

– Громадное вам спасибо. В смысле, это же ваша раковина, и все такое, понимаете. Я хочу сказать, я и так веду себя как дома.

– О, нет.

– Вот только мыло…

– Возьмите мое. Мы, американцы, славимся своим гостеприимством.

– Спасибо огромное.

– Полотенце справа от вас.

– Спасибо огромное.

– А платяная щетка – у меня в сумке.

– Спасибо огромное.

И он погрузился в раковину на манер морского котика, подняв столб брызг.

– Ну, а теперь, – сказала Салли, – почему вы прячетесь от миссис Мичер?

На лице у него появилось измученное, почти затравленное выражение.

– Слушайте, эта женщина… Этот ее свойский вид… Как бы сказать… Я пугаюсь! Я услышал, что она меня разыскивает, и решил укрыться, переждать. Если она меня найдет, придется гулять с этой ее собакой.

– С Тото?

– Да, с Тото. Знаете, – произнес Рыжик с обидой в голосе, – ни одна собака не имеет права быть такой. Думаю, вряд ли кто-нибудь еще любит собак так, как я, но эта лохматая крыса… – Он содрогнулся. – С ней неловко показаться на людях.

– А почему нельзя вежливо, но твердо отказать ей?

– Вот в этом-то и дело! Видите ли, я тут немножко задолжал за комнату, так что мне довольно тяжело быть, как вы говорите, твердым.

– Как же вы умудрились задолжать ей? Я уезжала в прошлую субботу, и вас здесь еще не было. Вы прожили тут не больше недели.

– Неделю ровно. Вот за неделю и должен.

– Как же так? Когда мы расстались в Ровиле, вы были миллионером.

– Дело в том, что тогда я вернулся назад в казино и прилично проигрался. Остальные деньги потратил по дороге в Америку, сам не знаю как.

– А зачем вы вообще приехали в Америку? – Салли почувствовала, что любой здравомыслящий человек задал бы этот вопрос еще в начале разговора.

Лицо его залил знакомый румянец.

– О, я подумал, что того стоит. Страна великих возможностей как-никак.

– И вам уже представилась какая-нибудь из них?

– Я вроде нашел себе место. Работаю официантом В одном ресторанчике на Второй авеню. Зарплата небольшая, но я бы исхитрился заплатить за неделю, только с меня прилично удержали за то, что я бью посуду, и все такое. Похоже, я опять все завалил.

– О, Рыжик! Вам нельзя работать официантом!

– Вот и хозяин, кажется, так считает.

– Я хочу сказать, вы способны на большее.

– На что? Вы и представить себе не можете, как они здесь прекрасно обходятся без меня. Я обиваю пороги, предлагаю свои услуги, и везде мне отвечают, что попытаются и дальше прожить без моей помощи.

Салли призадумалась на минуту.

– Есть!

– Что?

– Филлмор даст вам работу. Я все устрою. И как я раньше об этом не подумала?

– Филлмор?

– Мой брат. Ну, конечно, вы ему пригодитесь.

– А что я буду делать? Салли подумала.

– Вы будете… О! Вы будете его правой рукой.

– А ему нужна правая рука?

– Само собой. Он – молодой человек, стремится к успеху. Конечно, ему нужен помощник.

– М-да, – задумчиво произнес Рыжик. – Только я никогда не был правой рукой.

– О, вы быстро все схватите. Я прямо сейчас отведу вас к нему. Он – в «Асторе».

– Только знаете, – сказал Рыжик.

– Ну что еще?

– Я могу опять все завалить.

– Господи, Рыжик! Должно же в этом мире быть хоть что-нибудь, что вы не завалите. И не спорьте. Вы помылись? Обсохли? Вот и славно. Пошли.

– Ладно.

Рыжик шагнул было к двери, да так и замер с поднятой ногой словно зачарованный. Из коридора раздавался пронзительный лай. Рыжик посмотрел на Салли. Затем бросил тоскливый взгляд в сторону кровати.

– Не трусьте вы так, – строго сказала Салли.

– Да, но…

– Сколько вы должны миссис Мичер?

– Долларов двадцать, кажется.

– Я ей заплачу.

Рыжик покраснел от неловкости.

– Нет, уж лучше я повешусь. То есть я имею в виду, – он запнулся, – это ужасно мило с вашей стороны, и вообще… Я передать не могу, как я вам благодарен, но нельзя же…

Салли не собиралась настаивать. Ей понравилась эта суровая жажда независимости. Ее брату Филлмору в периоды безденежья такое и не снилось.

– Хорошо, – сказала она. – Будь по-вашему, гордец! Рыжик, – резко прибавила она. – Возьмите себя в руки. Вы же все-таки мужчина. Мне на вашем месте было бы стыдно так трусить.

– Вы уж простите меня, но эта лохматая тварь и вправду..

– Забудьте о ней. Я буду рядом.

Они вышли в коридор и чуть не наступили на Тото, который охотился на призрачную крысу. Миссис Мичер маневрировала этажом ниже. При виде Рыжика лицо ее озарилось зловещей улыбкой.

– Мистер Кемп! А я вас обыскалась. Салли живо перебила ее.

– О, миссис Мичер! – сказала она, проводя своего юного питомца сквозь опасную зону– Как же я удивилась, повстречав здесь мистера Кемпа! Ведь он мой давний приятель. Мы познакомились во Франции. Теперь мы пойдем, столько всего надо обсудить, вспомнить старое. А потом заглянем к Филлмору…

– Тото…

– Ах, что за пес! Вам бы с ним погулять, – сказала Салли. – Сегодня чудный денек! Вот и мистер Кемп думал взять его на прогулку, но мы спешим и, видимо, придется ловить такси. Вы и представить не можете, как занят теперь мой брат. Если мы опоздаем, он никогда нам не простит.

И она прошла вниз по лестнице. Миссис Мичер была недовольна, однако возразить не посмела. Было в Салли что-то, что даже в прежние дни всегда ставило ее в тупик, а теперь, когда Салли стала богатой и независимой, домовладелица буквально благоговела перед ней. Входная дверь закрылась, прежде чем дар речи вернулся к миссис Мичер. Рыжик остановился на тротуаре и перевел дух.

– Знаете, вы были просто бесподобны! – Он смотрел на Салли с нескрываемым восхищением.

Она приняла комплимент сдержанно.

– А теперь поохотимся на Филлмора, – сказала Салли. – Хотя спешить на самом деле, конечно, ни к чему. Сперва прогуляемся, а потом заедем к нему в «Астор» и напросимся на обед. А сейчас мне не терпится все о вас узнать. Кое-что я уже слышала. Я встретила вашего кузена, мистера Кармайла. В поезде, когда возвращалась из Детройта. Вы знали, что он в Америке?

– Нет. Я… э… в некотором роде потерял связь с Семьей.

– Это я поняла из рассказов мистера Кармайла и чувствую, что несу ответственность. Все случилось из-за меня.

– О, нет.

– Конечно, да. Я сделала вас тем, кто вы есть. Могу гордиться. Я дергала вас, пока всю душу из вас не вытрясла. Вы никогда не порвали бы с Семьей, если бы я не подсказала вам в Ровиле. Расскажите мне, что случилось. Я умираю от любопытства. Мистер Кармайл говорил, вы оскорбили дядю.

– Дядю Дональда. Вообще-то мы и в самом деле немного повздорили. Он потащил меня ужинать, и мы… э… в некотором роде не сошлись во мнениях. Для начала он потребовал, чтобы я извинился перед старикашкой Скримджором, и я отказался.

– Какой благородный человек!

– Кто, Скримджор?

– Да нет же, Господи! Вы.

– О! – Рыжик покраснел. – А потом случилась вся эта история с супом.

– Что значит «вся эта история с супом»? Какая история? С каким супом?

– Когда подали суп, атмосфера немного накалилась.

– Не понимаю.

– Я имею в виду, неприятности начались, когда официант разлил нам суп. Мы заказали такой густой, с пряностями.

– Хорошо. Дальше.

– А у дяди, – я вовсе не обвиняю его, поверьте, теперь-то я понимаю, что это скорее его беда, а не вина, – у него большие усы. Совсем как у моржа, и суп он сквозь них процеживает. В общем я… я попросил его этого не делать. Просто попросил, понимаете. А он развозмущался, и к тому времени как принесли рыбу, мы уже крепко сцепились. Наверное, моя вина. Я не особенно благоволил к родственникам в тот вечер. Как раз повстречал Брюса, – кузена, знаете, – столкнулся с ним на Пиккадилли и разволновался. Брюс всегда действует мне на нервы, а тут еще дядя Дональд со своим ужином… И вообще. Кстати, вы получили книги?

– Какие книги?

– Брюс сказал, что хочет отправить вам какие-то книги. Поэтому я и дал ему ваш адрес.

Салли вытаращила глаза.

– Никаких книг он мне не посылал.

– А говорил, что пошлет, и мне пришлось дать ему ваш адрес.

Салли немного призадумалась. Она не была тщеславной, однако все улики свидетельствовали о том, что мистер Кармайл проделал три тысячи миль с одной лишь целью – возобновить знакомство с ней. Да, несомненно. Хотя, конечно, какая ей разница. И все-таки она тревожилась. Да и какой девушке понравится, когда за ней по пятам ходит мужчина, который ей скорее неприятен?

– Что же было дальше? – спросила она.

– А там и рассказывать почти нечего. Как раз перед ужином я получил от вас радиограмму, так что не собирался выслушивать весь этот вздор. Кажется, мы остановились на рыбе? Ну, ее мы еще как-то съели, а вот мясо уже не пошло. Одно за другим, знаете… Как он только меня не обзывал! В конце концов мне надоело. Я сказал ему, что больше не нуждаюсь в Семье и буду жить самостоятельно. Вот теперь и живу. Все.

Салли слушала эту сагу затаив дыхание. Как никогда она сознавала свою ответственность. Слабые сомнения в том, разумно ли было передать практически все состояние в руки брата, этого эксцентричного финансиста, теперь исчезли. Она обязана была проследить за первыми шагами своего юного протеже, и Филлмор оказался удивительно кстати.

– Едем в «Астор», – сказала она. – Я познакомлю вас с Филлмором. Он театральный продюсер, и у него точно для вас что-нибудь найдется.

– Ужасно мило с вашей стороны так обо мне заботиться.

– Рыжик, – сказала Салли, – вы для меня как внук. Ловите такси.

Глава X ТЕНЬ ОПУСКАЕТСЯ НА САЛЛИ

1

Несколько недель, которые последовали за воссоединением с Рыжиком, показались Салли чем-то вроде золотого века. На всех границах ее маленького королевства установились мир и благоденствие, и каждое утро она просыпалась в таком аккуратно разглаженном и отутюженном мире, что даже самый придирчивый пессимист вряд ли нашел бы повод для критики.

Вот только Джеральд по-прежнему был в тысяче миль от нее. Он поехал в Чикаго проследить за постановкой пьесы – Филлмор последовал-таки совету своего приятеля Айка и решил сперва отвезти спектакль в Чикаго, – и там какой-то обезумевший от горя продюсер попросил его переделать работу собрата-драматурга, чья комедия шла со скрипом в одном из театров, а это означало, что ему придется остаться в Чикаго еще на какое-то время. Печально, поскольку Салли со дня на день ждала его в Нью-Йорк, однако она запретила себе расстраиваться. Ведь в остальном все шло как будто безупречно. Жизнь скорее баловала ее. Филлмор крепко стоял на ногах, за Рыжика совесть была спокойна, она нашла себе квартиру, новая шляпка была ей к лицу, а «Путь иллюзий» пользовался оглушительным успехом. Если верить отчету Филлмора, жители Чикаго мало интересовалось чем-то кроме «Пути». Национальные проблемы перестали занимать их, местные события оставляли равнодушными. Все мысли горожан были об одном – как раздобыть билеты. Постановка, по словам Филлмора, стала крупнейшим событием в истории Чикаго со времен великого пожара.

Однако самым приятным из всех этих происшествий, считала Салли, было то, что вопрос о будущем Рыжика разрешился. Он поступил на службу в Общество с ограниченной ответственностью «Театральная компания Филлмора Николаса» (директор-распорядитель Филлмор Николас) – брат придумал бы название и подлиннее, но это все, что поместилось на медной табличке. Целыми днями Рыжик сидел в приемной. Основная его обязанность заключалась в чтении вечерних газет. Кем он был в точности, даже сам он затруднялся сказать. Иногда он чувствовал себя рулевым, иногда почтенным рассыльным, а иногда не очень почтенным. Большую часть времени ему приходилось отбивать атаки черни, осаждавшей кабинет Филлмора, который по-королевски восседал в соседней комнате и вынашивал великие планы.

Возможно, Рыжик иногда и сомневался в том, что от него требуется в обмен на пятьдесят долларов, которые он получал каждую пятницу, но, несомненно, был признателен Салли за то, что она нажала на нужные пружины и устроила его на работу. Он благодарил ее всякий раз, как они встречались, а в последнее время они встречались часто, поскольку он помогал обставлять ее новую квартиру, не щадя сил, и говорил, что при этом поддерживает форму.

– Я что хочу сказать, – Рыжик, толкавший массивное кресло, остановился на полпути. За последние десять минут Салли выбрала для этого кресла уже третье место, – неужели я откажусь попотеть немного, когда вы нашли для меня такую работу…

– Рыжик, довольно, – сказала Салли.

– Да, но, честно говоря…

– Если не замолчите, заставлю вас оттащить это кресло в соседнюю комнату.

– А что, надо? – Рыжик потер мозолистые ладони и ухватился за кресло. – Как скажете.

– Да нет же, глупый вы человек! Кроме гостиной, в этой квартире – спальня, ванная и кухня. Ну, для чего, скажите на милость, мне там держать громадное кресло? Все-таки мне кажется, что так, как стояло вначале, было лучше.

– Значит, двигаем назад?

Салли подумала, нахмурившись. Расставлять мебель оказалось делом хлопотным.

– Нет, – решила она, наконец, – около окна будет лучше. – Она виновато взглянула на Рыжика. – Вы уже, наверное, от меня устали.

– Устал! – Рыжик, ухватив кресло, потащил его на другой конец комнаты. – Знаете, я так считаю, – он вытер бусинки пота, выступившие на его веснушчатом лбу. – Вы нашли для меня работу и…

– Стоп!

– Ладно… и все-таки это благодаря вам, сами знаете.

Салли села в кресло и потянулась. Глядя на то, как работает Рыжик, она и сама устала. С гордостью она осмотрелась вокруг. Несомненно, комната начинала выглядеть уютно. На стенах картины, на полу ковер, да и мебель почти расставлена. Впервые в жизни она чувствовала себя дома. Все три года в меблированных комнатах она мечтала о своем доме, где она могла бы закрыть дверь и побыть в одиночестве. Квартира была маленькой, и все же это райский уголок. Она смотрела и не находила недостатков… разве что… Ей вдруг показалось, что чего-то не хватает.

– Привет! – воскликнула она. – А где моя фотография? Я же сама вчера ставила ее на каминную полку.

Рыжик раскраснелся, видимо, от тяжелой работы. Его щеки пылали. Он внимательно изучил камин.

– Тут нет никакой фотографии.

– Вижу, что нет. А вчера была. Или не было? Я точно собиралась поставить ее туда. Может, забыла. Знаете, на свете нет ничего прекрасней этой фотографии. Не очень на меня похожа, их ретушируют, понимаете. Ну да что с того? Я ей очень дорожу: на ней я выгляжу так, как мечтала бы выглядеть в действительности, если б только могла.

– Я на фотографиях никогда не получаюсь, – важно заметил Рыжик с легким сожалением в голосе.

– Не расстраивайтесь!

– О, я нисколько… Так просто сказал…

– Рыжик, – сказала Салли, – простите, что прерываю вас. Это, бесспорно, ценное замечание. Но, понимаете, кресло не на месте! Там, где оно стояло вначале, было лучше. Не изобразите еще разок вьючную лошадь? А потом я приготовлю вам чаю. Конечно, если найду чай, и молоко, и чашки.

– Чашки еще есть. Я точно знаю, потому что позавчера две разбил. А за молоком можно сгонять на угол, если хотите.

– Да, пожалуйста, сгоняйте. Я просто без сил из-за этой мебели.

За столом Салли допросила его:

– В этой работе, которую, как вы только что заметили, я великодушно для вас подыскала, я одного не понимаю – откуда у вас столько свободного времени? Как получается, что вы можете тратить свои драгоценные часы, вернее, драгоценные часы Филлмора, каждый день передвигая мебель у меня в квартире?

– Я обычно отпрашиваюсь.

– Может, вам лучше быть у себя на посту и заниматься делом? Кстати, чем вы там занимаетесь?

Рыжик задумчиво помешал чай, размышляя над этим вопросом.

– Да так, сижу, понимаете, – он еще немного подумал. – Разговариваю с посетителями. Говорю, что вашего брата нет, записываю фамилии, адреса… и все такое.

– Филлмор с вами советуется?

– Иногда дает почитать рукописи, которые нам присылают. Жуткая ерунда, чаще всего. Иногда посылает меня вечером на какой-нибудь водевиль.

– В награду за службу?

– Нет. Посмотреть какой-нибудь номер, а потом доложить ему. На случай, если он решит использовать это в своем ревю.

– В каком еще ревю?

– А вы не знали, что он собирается ставить ревю? Ну, конечно. Затеял что-то грандиозное. Хочет всех переплюнуть.

– Боже мой! – Салли встревожилась. Как это похоже на Филлмора, подумала она, ввязаться в дорогостоящий проект, когда нужно двигаться вперед, потихоньку укрепляя уже достигнутые завоевания. Всю жизнь ее брат считал на миллионы там, где осторожный человек довольствовался бы сотнями. Внутри у него бурлил неисчерпаемый источник оптимизма. – Что ж, действительно грандиозный замысел? – выдавила она.

– Да, амбиций у него полно. Прямо Наполеон.

– Надо с ним поговорить, – решительно сказала Салли. Поведение Филлмора ее раздосадовало. Все шло прекрасно, все вокруг были так безмятежно счастливы – тишь да гладь, а он взял и все испортил. Ей снова пришлось беспокоиться.

– Да ладно вам, – заспорил Рыжик. – Это приносит большие доходы. В Лондоне, знаете, гребут деньги лопатой.

Салли покачала головой.

– У него не получится, – сказала она. – И вообще… С этим креслом тоже не получается. Все-таки оно должно стоять у окна. Взгляните сами, ведь правда?

– Точно! – ответил Рыжик и терпеливо взялся за дело.

2

Салли не стала меньше тревожиться за своего кипучего брата, получив вскоре от мисс Винч из Чикаго телеграмму следующего содержания:

Вы кормите Филлмора мясом?

Она не могла бы сказать, что полностью уловила смысл послания, но был в нем какой-то зловещий намек, и это подтолкнуло ее без промедления начать расследование. С трудом оторвавшись от радостей меблировки, она отправилась в штаб-квартиру Общества с ограниченной ответственностью «Театральная компания Филлмора Николаса» (директор-распорядитель Филлмор Николас).

По прибытии она обнаружила, что Рыжика на обычном месте нет. Его пост занимал паренек нежного возраста с прыщавой внешностью, который, услышав ее имя, смягчился, отбросил горделивую холодность и посоветовал проходить прямо в кабинет. Салли прошла прямо в кабинет и обнаружила Филлмора, который, задрав ноги на грязный стол, изучал что-то похожее на эскизы костюмов.

– А, Салли! – сказал он рассеяно и устало, что должно было свидетельствовать о больших заботах. Благополучие продолжало молчаливо и беспощадно трудиться над надеждой американского театра. То, что совсем недавно, по возвращении из Детройта, было просто легкой полнотой под нижней челюстью, теперь превратилось в откровенный второй подбородок. Новый жилет он носил расстегнутым. – Я довольно занят, – продолжал он. – Всегда рад тебя видеть, но, в самом деле, занят. Сотня дел.

– Ну что ж. Я буду сто первым. Филл, что это я слышу? Какое ревю?

Филлмор стал похож на маленького мальчика, застигнутого за кражей варенья, если, конечно, великий импресарио может так выглядеть. В минуты сомнений ему случалось размышлять над тем, что сказала бы Салли, узнай она об этом проекте, и он надеялся, что она не узнает ничего до тех пор, пока приготовления не зайдут так далеко, что вмешательство станет невозможным. Он очень любил Салли, однако, как ни прискорбно, ей была свойственна какая-то досадная осторожность, так что он опасался критики с ее стороны. Как человеку вести дела, когда вокруг вьются женщины и все время критикуют? Он взял ручку и положил обратно, застегнул и расстегнул жилет, почесал за ухом одним из листов с эскизами.

– Ах да, ревю!

– Не надо говорить «ах да»! Ты отлично знаешь, это безумие.

– Понимаешь… Это мои дела… Чего ты вмешиваешься?..

– Я вовсе не хочу тебе указывать, что делать, Филл, но, вложив деньги, полагаю, я стала кем-то вроде твоего партнера, так что, я имею право издать страдальческий вопль, если ты рискуешь всем…

– Извини меня, – величественно сказал Филлмор; он немного повеселел. – Дай, я все объясню. Женщины ничего не понимают в бизнесе. Все твои деньги вложены в «Путь иллюзий», а этот спектакль, как ты знаешь, пользуется огромным успехом. Тебе нечего беспокоиться о других постановках, которые я планирую.

– Я не о деньгах беспокоюсь. Я беспокоюсь о тебе. Снисходительная улыбка заиграла в складках его лица.

– А за меня тревожиться не надо. У меня все в порядке.

– Нет, не все. Начинающий продюсер просто не имеет права ввязываться в такой огромный проект. Ты не можешь себе этого позволить.

– Детка, как я уже говорил, женщине здесь не разобраться. В подобном случае человек всегда может привлечь инвесторов.

– Ты хочешь сказать, что отыскался болван, который согласился дать тебе деньги?

– Конечно. Никакого секрета, по-моему, здесь нет. Твой друг мистер Кармайл заинтересовался некоторыми моими проектами.

– Что!

До сих пор Салли была просто встревожена, теперь пришла в ужас. Этого она никак не ожидала. Брюс Кармайл проникал в ее жизнь приливной волной. Укрыться от него было нельзя. Куда бы она ни пошла, она наталкивалась на него, ей оставалась лишь бессильная злоба. Положение становилось невозможным.

Филлмор неправильно истолковал ужас в ее голосе.

– Все будет в порядке, – заверил он ее. – Он очень богатый. Крупное состояние, плюс приличный годовой доход. Даже если что-нибудь пойдет не так…

– Не в том дело…

Однако объяснять что-либо Филлмору было бесполезно, и Салли замолчала. Пока она горевала над этим осложнением, которое нарушило спокойное течение ее жизни, в соседней комнате раздались голоса. Дублер Рыжика убеждал кого-то, что шеф занят, и беспокоить его не следует. Это ему не удалось. Дверь распахнулась, и в комнату влетела мисс Винч.

– Филлмор, идиот несчастный! – Хотя смысл ее телеграфных посланий был окутан тайной, когда дело дошло до живого общения, оказалось, что мисс Винч – сама прямота. – Хватит чесать в затылке! Слушай меня. Ты рехнулся!

Когда Салли видела невесту Филлмора в прошлый раз, она поразилась ее непоколебимому спокойствию. В Детройте казалось, что мисс Винч ничто не может вывести из себя. Теперь от безмятежного спокойствия не осталось и следа, и это показалось Салли недобрым знаком. Она почувствовала, что лишь чрезвычайное происшествие могло привести ее будущую невестку в такой раж.

– А, это ты! – сказал Филлмор. Когда дверь открылась, он негодующе вскочил на ноги, как лев, потревоженный в своем собственном логове, однако, увидев, кем оказался незваный гость, успокоился.

– Да, это я! – Мисс Винч в отчаянии упала на вращающийся стул и попыталась восстановить душевное равновесие с помощью жвачки. – Филлмор, дорогой, ты ужасно милый. Я тебя люблю. Но с такой головой место тебе в психушке. Тебя там ждут – не дождутся.

– Что ты го во… – начал Филлмор.

– А ты что об этом думаешь? – спросила мисс Винч, поворачиваясь к Салли.

– Я только что ему говорила, что это глупости. – Салли обрадовалась союзнику. – Еще не время заниматься таким огромным проектом, как это ревю…

– Ревю? – Мисс Винч прекратила терзать жвачку. – Какое еще ревю? – Она воздела руки. – Видимо, придется мне проглотить эту жвачку. Невозможно жевать, когда голова идет кругом. Ты еще и ревю ставишь?

Филлмор застегивал и расстегивал пуговицы на жилете. Вид у него был затравленный.

– Разумеется, – ответил он немного лихорадочно, – Я попросил бы вас, девушки…

– Рехнулся! – повторила мисс Винч. – Пишите письма. Отделение для буйных, чайнику. – Она крутанулась на стуле к Салли. – Послушай! Его надо остановить. Мы должны объединиться и отстранить его от дел. Это в его же интересах. Знаешь, что он предложил мне? Угадай с трех раз. Хотя, что толку? Ты никогда не догадаешься. Этот несчастный псих решил дать мне главную роль в своем новом спектакле. Мне!

Филлмор оставил в покое жилетные пуговицы и протестующе замахал руками.

– У меня на этот счет собственное мнение…

– Да, сэр! – Мисс Винч легко миновала препятствие. – Вот что он собирается взвалить на плечи ничего не подозревающей публики. Сижу я мирно у себя в номере, ковыряюсь вилкой в яичнице, читаю утреннюю газету, как вдруг звонит телефон. Какой-то господин спрашивает меня внизу. Ну, пусть подождет минутку. Быстренько одеваюсь, и вниз на лифте. Вестибюль залит сиянием.

– Что это значит?

– Этот господин оказался таким рыжим – не увидишь, не поверишь, – пояснила мисс Винч. – Сверкает как солнце. Они в гостинице даже свет погасили, ради экономии. Англичанин. Приятный малый. Зовут Кемпом.

– О, так Рыжик в Чикаго? – воскликнула Салли. – А я-то думаю, почему его нет на стульчике в приемной.

– Я отправил Кемпа в Чикаго, – объяснил Филлмор, – присмотреть за труппой. Такая у меня тактика: если сам не могу наведываться время от времени, посылаю своего представителя…

– А вот это ты будешь рассказывать своей бабушке долгими зимними вечерами, – прервала мисс Винч лекцию по управленческой стратегии. – Возможно, мистер Кемп и присматривал за труппой, и все же в первую очередь он прибыл, чтобы позвать меня в Нью-Йорк на мою собственную коронацию. Филлмор, видите ли, желает, чтобы я была здесь. Я должна проводить набор актеров на второстепенные роли. Я! Ты представляешь себе?

– Ну… – Салли колебалась.

– Ничего не говори! Знаю не хуже тебя. Печально, но факт.

– Ты упорно недооцениваешь свои способности, Глэдис, – упрекнул ее Филлмор. – У меня есть кое-какой опыт в этой области, я видел немало актрис, и уверяю тебя, что такой характерной…

Мисс Винч быстро встала, порывисто поцеловала Филлмора и снова уселась. Она достала из сумки еще одну жвачку, однако, покачав головой, спрятала ее назад.

– Как мило, что ты все это говоришь! – сказала она. – Не хотелось будить тебя, но, Филлмор, дорогой мой, выгляни на минутку из своей палаты и прислушайся к голосу разума. Я же прекрасно понимаю, что творится в твоей несчастной расстроенной башке. Эльза Доланд сидела на мелких ролях, ты взял и за один вечер сделал из нее звезду. Она едет в Чикаго, критики и публика сходят по ней с ума. Вообще-то, – с энтузиазмом обратилась к Салли благородная мисс Винч, – ты и представить себе не можешь, насколько она хороша, пока не увидишь ее на сцене. Это и впрямь сенсация. Все говорят, она будет великой актрисой. Замечательно! Ну а что же наш Филлмор? Несчастный хлопает себя по лбу и восклицает: «Вот это мысль! Получилось в первый раз, получится и во второй. Я могу печь звезд из ничего». И выбирает меня!

– Что ты гово…

– Однако в этом плане есть один недостаток. Эльза – гениальная актриса. Если бы он не обратил на нее внимания, это сделал бы кто-нибудь другой. А малютка Глэдис? Здесь все по-другому– Она повернулась к Салли. – Ты видела меня на сцене, и, позволь заметить, ты видела все, на что я способна. Мне нужна роль служанки: в первом акте занести поднос, во втором – пару раз сказать «Слушаюсь, мэм»! Вряд ли у Эллен Терри «Да, мэм» выйдет лучше, чем у меня, и подносы я ношу лучше Сары Бернар. Но на этом – все. Ничего больше. Тот, кто думает иначе, зря потратит деньги. Между нами, хорошо я умею только стряпать.

– Глэдис, дорогая! – возмущенно воскликнул Филлмор.

– Я прирожденная повариха, и не собираюсь скрывать это от мира. Ради моего цыпленка ты оставишь дом и мать. А пирог со свининой по-английски… Как-нибудь устрою себе выходной и приготовлю вам. Закачаетесь! А играть – увольте. Не умею, да и не хочу. Я пришла в театр поразвлечься. А какое уж тут развлечение, когда ты пашешь в главной роли, глядя, как критики машут секирами в первом ряду, и ни на минуту не забываешь, что мы тратим свои собственные деньги, на которые можно купить домик с прачечной… Ну да, в том-то и дело, Филлмор, дорогой. Кажется, я тебе уже говорила.

Салли стало жаль Филлмора. Он сидел, опершись подбородком на руку и угрюмо глядя перед собой – просто Наполеон на Эльбе. Несомненно, он мечтал взять мисс Винч за шиворот и загнать ее на вершину славы и этот проект был дорог его сердцу.

– Что ж, как хочешь, – сказал он убитым голосом. – Говорить больше не о чем.

– Как это, не о чем? Поговорим о твоем ревю. Хорошенькое дело!