Текст книги "Трюкачи - роман завершен(СИ)"

Автор книги: Пекальчук Мирославович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Он бросил в щель фишку, молча приказал автомату выдать три семерки и для вида дернул за рычаг. В лоток посыпался выигрыш, лампочки и мелодия на автомате возвестили окружающим, что игрок сорвал куш. Раздались жидкие аплодисменты других игроков и завистливые вздохи. Вторая попытка – второй джекпот. Карманы раздуваются от фишек.

– Мистер, да вы просто маг! – воскликнул кто-то.

Знал бы ты, жалкий червь, насколько угадал... Ну же, где эти ублюдки из службы безопасности?

Вскоре появились и они. Игра в кошки-мышки: служба безопасности знает, что к ним повадился мстительный иллюзионист, чьи трюки способны презреть теорию вероятностей и сами законы физики, но не знают, кто он и как выглядит, магическая руна на лбу делает свое дело. Два выигрыша подряд – этого достаточно, чтобы привлечь их внимание. Слева двое, справа один, камеры на потолке – все они следят за каждым движением игрока, сорвавшего джекпот дважды. Жертвы на своих местах – время начинать экзекуцию.

Маг, не удержавшись от театрального эффекта, незаметно, исключительно для утоления своего артистизма, щелкнул пальцами. Да будет судный день для этого вшивого казино.

В следующий миг все четыре ряда автоматов начали хаотично выдавать по три семерки. Мигание огней, многоголосый хор мелодий, звон многих тысяч фишек в лотках, возгласы радости, шока, крайнего изумления, восторга. Десятки глоток, благодарящих Яхве, Аллаха и других несуществующих богов этого странного мира, вскоре переросли в катавасию, сменившись весельем, ликованием и хохотом, все усиливающимся, когда все новые и новые игроки срывали джекпот. Месть удалась на славу.

Ошеломленные, пораженные до глубины души, шокированные охранники просто не знали, что происходит и как действовать. И, конечно же, никто из них так и не понял, что в хоре десятков радостно смеющихся людей звучал также один злорадный, мстительный голос.

***

– Эй, Такехиса!

Он обернулся на оклик и увидел Куроду.

– Чего тебе?

– Разговор есть, между четырьмя глазами . Идем на крышу, там побеседуем.

Такехиса посмотрел вокруг. Народу на первом этаже мало, подслушивать некому, к тому же двух некогда самых отпетых банцу, теперь, правда, делящих звания второго и третьего в школе, обходят стороной.

– Лень мне на крышу переться. Тут говори, – снисходительно отозвался Юдзи.

Курода ухмыльнулся:

– Что-то ты гоноровый стал.

– Я таким всегда и был.

– Это да, был, – коварно согласился собеседник и отпустил шпильку: – вот только раньше ты был без пяти минут первым, и гонор тебе был положен по статусу. А теперь ты шестерка, Юдзи, просто шестерка. У гайдзина. Так что не по праву тебе нос задирать.

Такехиса презрительно смерил Куроду взглядом:

– Давай изменим постановку вопроса: не слишком ли ты осмелел? Я что-то не вижу рядом твоих кохаев, а без них ты огребешь в два счета.

– Ты идиот, Юдзи. Я не собираюсь с тобой махаться, потому что смысла в этом уже нет. Ты знаешь, кто такой Катон?

– Неожиданный вопрос... Римский цезарь?

– Не цезарь. Политик и философ. Так вот, он однажды сказал: 'лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме'.

– Хм. Не знал, что ты Катона читаешь на досуге, – заметил Такехиса.

– Я не читаю, просто слышал где-то, что Катон такое сказал. Я давно это знал, Юдзи. Именно потому я всегда с тобой воевал за первое место. Потому что быть вторым – значит быть шестеркой. Послушай, знаешь, в чем парадокс? В том, что мы оба были первыми.

– К чему клонишь?

– А ты подумай. Пока не было Йомы, ни один из нас не уступал. Мы оба считали себя номером первым. Мы не могли доказать свое превосходство – и потому, по сути, делили звание первого в Хоннодзи. А потом появился Йома. Я стал номером третьим, ты нализал себе ранг номера второго...

– Ты сейчас огребешь! – предупредил Такехиса.

– А толку, враг мой? Сколько бы мы теперь ни дрались – мы оба останемся шестерками. И есть только один способ это изменить. Йома оказался сильнее меня и тебя – но вместе мы будем сильнее его. И нас поддержит вся школа... морально. А если удастся заручиться поддержкой, к примеру, дочки сэнсэя Хираямы – нас будет уже пятеро против Йомы. Мы свергнем его, осчастливим всю школу – и снова станем первыми. Ты и я. Вернем все как было. Что скажешь, заклятый враг мой?

Такехиса задумчиво хмыкнул.

– Я даже не знаю, как лучше выразить это словами... Верну тебе твой вопрос: а толку? Даже если тебе удастся свергнуть Теоду-сана, ты все равно останешься тем, кто и что ты есть. Давай допустим, что ты настолько же крут, как Теода-сан, а его самого в Хоннодзи никогда не было. Что бы ты делал?

Курода приподнял бровь:

– Ну если так... Думаю, я собрал бы команду покруче и навалял бы уродам из Бенибэ. Это для начала. Само собой, что в Хоннодзи разобрался бы с тобой.

– И что дальше?

– Дальше... В третьем классе я бы попытался стать первым номером не только тут, но и в Бенибэ, то есть первым вообще, третью школу ведь расформировали... Я сделал бы себе репутацию, чтобы после выпуска войти в хорошую организацию, само собой, что не тут, в Сакурами, а в Киото, и чтобы сразу уважаемым человеком, а не шестеркой на побегушках, как Кавадзо. Конечно, чтобы обо мне и в Киото узнали, пришлось бы поднапрячься...

Такехиса кивнул.

– Ну понятно. Я бы действовал примерно так же, не настолько примитивно, как ты, но в том же направлении. Но знаешь в чем прикол, Курода? Даже имей мы силу Теоды-сана – все равно остались бы шестерками. Не у друг друга – так у серьезных людей. Мы лезли бы из шкуры, чтобы заслужить репутацию и сделать лицо, и совершали бы те же самые ошибки, которые уже совершили. Потому что мало получить силу Теоды-сана. Нужно быть им. Теода-сан – не просто круче нас. Сравнивать с ним меня или тебя вообще глупо, он иного полета птица... Скажи, Курода, ты когда-нибудь видел, как человека смешивают с грязью?

Бывший 'номер один' ухмыльнулся:

– И видел, и сам смешивал...

– Я тоже, и знаю, какая картина появляется у тебя в голове при словах 'смешать с грязью'. А Теода-сан на моих глазах буквально растоптал взрослого человека, учителя... всего лишь извинившись перед ним. И знаешь что? Он сам даже не обратил на это внимания. Наступил, раздавил, походя смешал с грязью – и не заметил. Если б ты видел, как Теода-сан разобрался с учителем Комурой – все понял бы и сам. И знаешь что, Курода? Точно так же, походя, он разобрался с нами, с банцу из Бенибэ, с Миягой и Накаямой. Вот во что ты так и не врубился, вражина: мы все, ты, я, мудаки из Бенибэ, отморозки Кавадзо – мы все сами напросились на то, что получили в итоге. И Кавадзо – ты в курсах, что он свалил на сейнере? Кавадзо – работает на сейнере?! Да этот хитрожопый мудила вообще не совместим с понятием 'работа'! Он свалил, ты понимаешь? Свалил. Обломался, наделал в штаны и свалил. – Такехиса рассмеялся, глядя в глаза Куроде, и продолжил: – Так вот что тут самое удивительное: Теода-сан разобрался с нами вовсе не потому, что ему захотелось подмять под себя школу и сделать лицо. Ему насрать, ему не нужна эта школа, ему не нужен титул 'первого'. Все это – не его уровень, а мы просто по тупости на него нарвались, и потому я второй, ты третий, Мияги и Накаяма в каталажке, а Кавадзо удрал с поджатым хвостом... от школьника. Я не знаю, каким путем он пойдет по жизни – но уверен, что везде преуспеет. Помяни мои слова: Теода-сан станет большим человеком, и мне жаль любого, кто, как вот мы с тобой, по дури встанет на его пути. И потому я пойду за ним до тех пор, пока он мне позволит идти следом. Да, Курода, я шестерка, потому что мне хватает ума понимать: мы в разных весовых категориях. Наша с тобой судьба стать якудза и погибнуть, как мой отец, не достигнув никаких высот. У нас есть с тобой есть потолок, выше которого нам не прыгнуть. У Теоды-сана его нет, и следуя за ним, я взлечу выше, чем сам по себе. И крохи его триумфов, которые мне перепадут, все равно будут больше, чем мои собственные триумфы.

Я не согласен с Катоном, Курода. Лучше быть сподвижником великого человека, чем никем – самому по себе. Так что вперед, свергай Теоду-сана, заручайся чьей хочешь поддержкой, а я посмотрю, как твоя затея с треском лопнет. И, может быть, если понадобится – сам помогу ему с тобой разобраться раз и навсегда.

***

Лейбер провел в Лас-Вегасе четыре дня в свое удовольствие. От общества дона Хосе он избавился сразу же под весьма благовидным предлогом:

– Пошарю тут по разным местам – вдруг да найду, где 'эль Диабло' прячется.

– Было бы хорошо, – ответил тот.

– Только предупреждаю – это маловероятно. Если мы примем версию об эльфе-колдуне как рабочую – то найти сукина сына будет ой как трудно. Все, что у меня на него есть – истинная внешность, истинное 'сценическое' имя – и выбранное им человеческое. Его 'маска' неизвестна, под каким именем он тут живет – неизвестно, и я бы держал пари, что не под тем, которое связано с образом иллюзиониста.

– Почему?

– Если бы я когда-то пересекся с картелем – тоже прятался бы за десятком имен. Вряд ли он глупее нас с вами.

– Хм... Чисто умозрительно, мистер Лейбер, если бы вам, предположим, требовалось добыть его голову – как бы вы поступили?

– Вы спрашиваете у меня совета по охоте на эльфов? – приподнял бровь сыщик.

– Вроде того.

– Вам не понравится.

– И все же?

– Я оставил бы его в покое и постарался снискать расположение своего шефа менее самоубийственным методом. Если мы принимаем как данность, что он, будучи связанным, выпутался и убил двенадцать вооруженных человек – я не знаю, как тогда с ним справиться. Разве что прямо на выступлении шлепнуть из крупнокалиберного пистолета, но вам этот метод вряд ли подойдет, так как голову унести не получится.

В общем, четыре дня Лейбер провел очень славно, шатаясь по покер-румам и проигрывая по мелочам. Черт возьми, он теперь богат! Десять миллионов долларов – вот сколько стоит теперь мистер Фрэнк Лейбер! И теперь пора начинать жить, как и положено богатому человеку, и развлекаться, как развлекаются богачи.

Казино Лейбера не прельщали, он давно все знал про игорную математику и понимал: остаться в выигрыше против казино невозможно. Случайно сорвать куш – реально, но шансы очень уж малы. Совсем другое дело покер: сидишь за столом с такими же игроками, как сам, и меряешься с ними умом и выдержкой в честной игре. Фрэнк раньше играл в покер очень редко и только с друзьями по мелочи, понимая, что умения играть по-крупному ему недостает. Ну что ж, теперь у него полно денег – можно начинать учиться.

Для галочки сыщик, конечно же, расспрашивал нужных людей – но все без толку. Как и ожидалось, таинственный маг залег глубоко. Возможно, стоило бы тогда получше расспросить его ассистентку – но был риск посеять подозрения. В любом случае, дело за малым: дождаться выступления и привести на него дона Хосе. И все, на этом последняя работа сыщика Фрэнка Лейбера будет закончена, а как дон Хосе будет добывать голову мага и чем это закончится – бывшему сыщику уже знать ни к чему.

В конце четвертого дня Лейбер наконец-то узнал приятную новость: очередное выступление черного мага состоится через день. Что ж, можно звонить дону Хосе, а затем отправляться покупать солидный гардероб для Майами. Недаром говорят, что бедные жители Майами отличаются от богатых тем, что сами моют свой Роллс-Ройс, и среди такой публики Фрэнку надо быть на высоте: ведь теперь местом его жительства будет солнечное побережье Флориды.

***

Новый день принес весьма ожидаемую каждым японцем новость: Ханами грядет со дня на день. То есть, японская слива умэ уже зацвела и отцвела в северной части архипелага, и вот теперь Ханами добрался и до префектуры Киото. По этому поводу учителя объявили, что занятия будут отменены, и все классы на праздники отправятся на экскурсию в различные места.

Тео сия перспектива не сказать чтоб сильно обрадовала: школа с утра до обеда в тягость, и ему, и окружающим его ученикам, а тут – и вовсе с утра до вечера. Когда же выяснилось, куда именно планируется поездка – совсем приуныл. В ближайшие горы, к древнему храму. На два дня с ночевкой, да еще и без интернета. Фантастика. Ну просто зашибись.

Он уже подумывал, не сказаться ли ему больным, когда на перемене в коридоре наткнулся на Киоко, ту самую, которая уболтала его 'использовать свой дар тьмы во благо'.

– О, Теодор-кун! – обрадовалась девочка.

– Кого еще ты хочешь, чтобы я напугал? – мрачно спросил Тео.

– Никого, я хотела спросить – ты едешь на экскурсию к храму?

– Как будто кто-то будет очень рад меня там видеть...

Киоко хихикнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, и сказала:

– Относись к этому проще и не бери себе в голову чужие проблемы. Тебе же надо как-то жить дальше, верно? Лицо ты сменить не можешь – значит, живи с ним, а если оно кому-то мешает... Почему это должна быть твоя проблема?

Тео скептически хмыкнул:

– Хорошо учить безрукого застегивать ширинку пальцами ног, имея свои собственные руки в полном порядке.

Девочка негромко засмеялась, и Тео внезапно подумал, что чужой смех в своем присутствии он слышит не так уж и часто.

– Понимаешь, Теодор-кун, сидя дома или избегая общения с другими, ты не найдешь себе друзей. Чтобы все поняли, что ты совсем не такой, каким кажешься, ты должен общаться с людьми. Мне понятно, что ты не хочешь лишний раз никого пугать – но если ты ни с кем не заговариваешь ни на уроке, ни на перемене, а в свободное время сидишь дома – то только укрепляешь всех во мнении, что с тобой что-то не так.

– Со мной действительно кое-что не так, ты не находишь?

Киоко покачала головой:

– Это ты сам себя в этом убедил. Да, бывают в жизни неприятности – но все можно решить, если хотеть. Ты про ноги говорил? Есть индус, уличный часовщик, родившийся без рук, так он часы ногами чинит.

– Уникум...

– Отнюдь. В Китае есть еще один часовщик безрукий. Согласись, что перед тобой задача попроще стоит? Знаешь, как говорил мой прадед? Ничего не получается только у того, кто ничего не делает, у того, кто пытается, получится как минимум неудача, и превратить ее в успех – вопрос исключительно настойчивости и целеустремленности.

– Резонно. Пожалуй, я тоже поеду, раз так. А теперь главный вопрос: почему ты заинтересована, чтобы я поехал?

Вопрос, заданный в лоб, на миг выбил Киоко из колеи, и Тео понял, что попал. Отец постоянно твердил: всегда и во всем ищи скрытый умысел, лучше искать то, чего нет, чем прошляпить реальное.

Девочка быстро собралась с мыслями и, видимо, решила, что самым лучшим решением будет сказать правду:

– Ты покажешь мне, как отбирать нож, хватаясь за лезвие?

Тео почесал затылок.

– Тут мало – показать, – ответил он. – Нужны тренировки, вначале с тупым оружием, потом со все более острым. И нужно быть... быстрым.

– А ты где так научился?

– Дома, у отца.

Глаза Киоко загорелись от любопытства.

– Надо же. Он у тебя тоже учитель боевых искусств? Я так сразу и подумала, что тебя было кому учить...

– Боюсь, что скорее пользователь. Он в прошлом... военный.

– А каким именно боевым искусством он владеет?

Тео чуть помедлил с ответом, продумывая, что можно говорить, а что – нет.

– Я не знаю, как оно называется. Просто рукопашный бой. Там, откуда мой отец родом... ну, где его учили – всего одна боевая система без оружия.

– Надо же, как интересно! Вот бы наши отцы встретились поговорить о боевых искусствах! Интересно было бы послушать.

– Не думаю. Мой отец ненавидит говорить о своем прошлом, и чужому он точно ничего не расскажет.

– Понятно, – сказала девочка и сменила тему: – а ты был на выставке экзотических домашних животных?

***

Тирр закончил обедать и взглянул на часы: Дженис слегка рискует опоздать на представление. Он достал из нагрудного кармана флягу и налил себе в колпачок полглотка сладкого вина. Что ни говори, но по части хороших напитков земной мир опережает родное Подземье на все сто. Выпил, смакуя, и подавил желание выпить еще колпачок-другой: сегодня он будет показывать трюк, который в буквальном смысле может стать для добровольца смертельным, так что рисковать нельзя.

Маг вынул из баула реквизит: свою саблю, некогда принадлежавшую его отцу, и укороченный дубликат, сделанный по заказу. Конечно, копия ни на вес, ни на ощупь не похожа на адамантиновый клинок, но на вид – сойдет. Вполне можно принять за настоящее оружие с обломанным посередине лезвием. Обе сабли – настоящую и поддельную – он положил в красивый черный футляр, а сам футляр – на столик. Все готово.

Весь предыдущий день Тирр потратил на то, чтобы изучить своего врага. Луиджи Франко, местный мафиозный воротила – кто такой, где живет, где бывает, чем владеет, каковы его возможности, есть ли уязвимые места. Оказалось – есть. Особняк всего лишь на сигнализации и с двумя 'шкафами' в роли охраны. Любимая жена, две дочери, четырнадцать и шестнадцать лет. Владеет сетью закусочных, в которых отмывает деньги, и приторговывает кокаином – наркотиком богатых – и ЛСД.

Параллельно Тирр получил список имен людей, с которыми дон Луиджи делится прибылью, и телефонами пары копов, копающих под наркоторговую сеть и не откажущихся сделать карьеру, повязав и дона, и его купленных чиновников.

Добыть всю эту информацию было проще пареной репы: потусовался в одном казино, поговорил там с девчонкой из числа 'секретных сотрудниц', в обязанности которых входило разводить клиентов-мужчин на траты. Девчонка оказалась сообразительной – держала ушки на макушке и знала много – но жадной до денег. Когда двухсот баксов ей показалось мало и она потребовала еще за дополнительную информацию, Тирр добродушно улыбнулся:

– Спорим, через двадцать минут ты будешь в больнице с ожогами четвертой степени, а мне за это ничего не будет?

– Вы мне угрожаете? Я могу и охрану позвать.

– В этом случае ты не доживешь даже до приезда 'скорой помощи'. Зови.

Она проявила благоразумие и выдала остатки информации. Теперь Тирр знал поименно двоих помощников своего противника, и поздно вечером отыскал машину одного из них на стоянке у одной из закусочных, принадлежащих дону Луиджи.

Засада прошла без сучка, без задоринки. Владелец машины, не заметив на заднем сидении невидимого противника, уселся в приготовленную на сиденье магическую ловушку и практически сразу же схватился за сердце.

Тирр развеял заклинание невидимки, вынул из трясущихся пальцев жертвы мобильник и ласково произнес:

– Не переживай, это не смертельно... пока. Я задам тебе пару вопросов, а ты мне честно ответишь. Хоть раз соврешь – сдохнешь. Прямо тут.

Пять минут спустя маг уже знал практически все: и где учатся дети дона Луиджи, и с кем встречается старшая дочь, куда и когда ездит его жена, словом, все, что нужно для нападения.

– Слушай внимательно. Я тебя не сдам, и если ты не предупредишь своего хозяина – он так и не узнает, что это ты его предал. Усек? Ближайшие несколько дней полежи в больнице, потому что если попадешься мне еще раз – расстанешься с жизнью. Я предупредил.

Он набрал на чужом мобильнике номер службы спасения, вложил в руку жертвы и выбрался из машины. На ближайшем перекрестке поймал такси, уселся на заднее сидение и похрустел новой стодолларовой купюрой:

– Братец, такое дело, нужен мне клуб, агентство или что-то такое для... людей со специфическими вкусами. Бондаж там, хардкор, прочие фигли-мигли. Смекаешь?

Таксист, неотрывно следя глазами за стольником, понимающе кивнул:

– Конечно смекаю, сэр.

На деле это оказалась 'эскортная' контора, похожая на самый обычный офис какой-нибудь юридической фирмы. И даже офис-менеджер там сидел в приличном пиджачке, и незнающий наблюдатель ни за что не догадался бы, что именно этот человек обсуждает со своими посетителями.

Тирр хорошенько там осмотрелся, отметил, что работает фирма с обеда и до утра – больно уж услуги специфические. Сам менеджер играл роль диспетчера-посредника, принимая заказы и оплату от клиентов и направляя к ним 'исполнителей' заказов. Маг, конечно же, сразу же понял, что база клиентов, заказов и исполнителей находится в компьютере у менеджера – вот она, цель.

Он вволю поразвлекся, пожелав себе пару близняшек-китаянок с зелеными глазами, желательно хромых или с каким другим увечьем, и этим поставил менеджера в полнейший ступор. Шлюхи с увечьем – видано ли? Само собой, что заказ был невыполним: зеленоглазых китаянок в природе нет и все тут.

– Ну вы мой заказ запишите, – потребовал Тирр, – и если найдутся такие – звоните.

Он наведался в контору на следующий день в нерабочее время, с помощью руны подчинил себе дверь и открыл ее, затем тем же способом влез в компьютер. Пароли и сканеры отпечатков пальцев – не преграда для того, кто может просто приказать банкомату выдать все деньги, а компьютеру – все данные.

Сразу после этого Тирр вернулся в отель, прихватил свой реквизит и поехал в казино – давать представление. Если директор Липски действительно обратился к мафиози – дон Луиджи попытается найти иллюзиониста-мстителя, но не сможет, где он живет, не знает даже Дженис. Потому наиболее вероятна попытка отловить Тирра сразу после представления.

Тут появилась Дженис и принялась лихорадочно переодеваться, а на табло вспыхнула предупреждающая надпись: пять минут до выхода на сцену.

– Шеф, между прочим, Оззи Снайпс не сдался. Он признал в передаче, что пока не понял, как вы делаете свои фокусы, но собирается попробовать еще раз.

– Пусть попытается.

– Так вы не хотите заработать полмиллиона долларов?

– Не-а. Передавай Сильвервуду привет.

– Ну блин!

– Переодевайся давай, зрители ждут!

Когда музыкант закончил свое выступление и ушел, конферансье начал объявлять выход великого темного мага из параллельного мира, и зал ахнул, когда этот самый маг внезапно появился ниоткуда прямо посреди сцены.

– Доброго вам вечера, дамы и господа! – вкрадчиво сказал Тирр и потер руки: – если среди вас есть слабонервные – им лучше встать и выйти прямо сейчас, потому что я намерен показать вам смертельный номер. Не для меня смертельный, само собой. О, мистер Оззи Снайпс тут как тут, прямо в первом ряду. А это у вас скрытая камера в чемоданчике, да? Вы не стесняйтесь, я разрешаю вам снимать, от повторного фиаско это вас все равно не спасет...

Он прошелся по сцене, перебросил из руки в руку огненный сгусток и внимательно осмотрел зал: возможно, люди дона Луиджи уже в зале. Заодно увидел много знакомых лиц: любят же людишки пощекотать себе нервы. Тем более что такие чудеса кроме Тирра Волана из Дома Диренни никто больше не показывает.

– Я начну сегодняшний вечер не с магии, мое родное Подземье может удивить вас много чем... Например, оружием. Вы слыхали про легендарную остроту японский мечей? Меч Хигэгири, 'Резчик бороды', назывался так потому, что при отрубании головы срезал жертве бороду. Другой меч Хидзамару, 'Повелитель коленей', при казни осуждённых в положении сидя на коленях отрубал голову, а вдобавок по инерции отрубал колени. Разрубание двух трупов, положенных один на другой, считалось не особо выдающимся достижением.

Но самая интересная легенда рассказывает о гордом крестьянине, который однажды, толкая тачку с компостом, на узком мостике из двух досок повстречал бродячего самурая, ронина. А в Японии в то время было такое правило – 'заруби и иди дальше', самураи были вправе зарубить простолюдина, который мешал им пройти, или чтобы проверить остроту своего меча. Крестьянин, зная это, все-таки был очень гордый, и сдавать назад, чтобы пропустить ронина, не захотел. Думал, пронесет. Самураю пришлось пропустить крестьянина.

Проходя мимо, крестьянин услышал шуршание вынимающегося из ножен меча и свист, и уже попрощался с жизнью... но ничего не случилось. Отойдя на приличное расстояние, он рискнул обернуться и взглянуть вслед самураю... – Тирр выдержал паузу, улыбнулся, обвел взглядом зал и закончил историю: – И только в этот момент его голова отвалилась.

Из-за кулис появилась Дженис, толкающая перед собой тележку с ящиком. Маг взял из него саблю, вынул из ножен и продемонстрировал зрителям черный клинок.

– Эта сабля принадлежала моему отцу, которого я никогда не знал... Моя мать избавилась от него еще до моего рождения. Клинок выкован из чистого адамантита, металла, вам неведомого, и по остроте не уступает стальным японским мечам. За сорок лет обладания этим оружием я ни разу его не точил. И сейчас кое-что вам покажу.

Дженис взяла в руки вешалку, на которой висел новый пиджак, и встала напротив. Тирр взмахнул клинком – и нижняя часть одежды вместе с отрубленными рукавами упала на пол. Зал зааплодировал.

– Говорят, был такой меч, что упавший на его лезвие боб рассекался надвое. Моя сабля так не может, но вот кое-что вроде той истории про гордого крестьянина я вам сейчас покажу... Само собой, что мне нужен доброволец.

– А ваша очаровательная ассистентка не подойдет? – спросил кто-то.

– Нет, ведь это не последнее мое выступление, как мне дальше без помощницы-то? Ну же, господа, смельчаки закончились?

– Здесь просто нет дураков, – загоготал давешний толстяк, гроза биржи, – все прекрасно знают, что ваши добровольцы... страдают от ваших фокусов, скажем так.

Тирр вздохнул:

– Йоклол возьми... Мистер Снайпс, не хотите посмотреть на мой смертельный номер вблизи?

– Хорошо, – внезапно согласился тот, – но я установлю камеру в нескольких шагах от себя.

– Ну как вам будет угодно!

Снайпс уселся в предложенное кресло, Тирр положил саблю в футляр, взял со стола наручники и пристегнул добровольца к креслу.

– Самое главное, мистер Снайпс – не дергайтесь, когда услышите свист сабли. Будет плохо, если ваша голова отвалится до окончания моего выступления и кровь из шеи все позаливает. Держитесь прямо и гордо, вот так. И можете скосить глаза вправо, чтобы видеть приближающийся клинок. А воротник я немного приопущу, с вашего позволения, чтобы не испортить ваш костюм: можно будет сэкономить, если в этом же пиджачке вас и похоронить, благо цвет подходящий. – Под хохот зала Тирр подошел к столу, взял из футляра укороченный дубликат, молча наложив на него иллюзию целой сабли еще до того как вынуть, и остановился за спиной Снайпса. – Итак, дамы и господа. Затаите ваше дыхание... Барабанная дробь... А хотя стоп, какая там дробь, эти барабанщики заломили с меня три косаря за аккомпанемент, обойдемся...

Он грациозно взмахнул саблей и рубанул по шее Снайпса справа налево, нарочито небыстро, чтобы зрители и сам Снайпс хорошо видели, как черный изогнутый клинок проходит через плоть и выходит с другой стороны. Само собой, что в шею вошла иллюзорная часть оружия, но ни жертва, ни зал этого не знали. Выпученные глаза Снайпса, увидевшего, как ниже его подбородка проходит лезвие, которое просто не могло миновать шею, послужили для зала дополнительным стимулом поверить. Зрители шумно ахнули.

– Вы что-нибудь почувствовали, мистер Снайпс?

Тот, бешено вращая глазами, промолчал. Кажется, поверил и он, ха! Тирр положил дубликат в футляр и вернулся к жертве.

– Понимаю, вы не хотите сейчас говорить, мистер Снайпс, – сказал Тирр, – и я вполне вас понимаю. Знаете, я вот часто думаю – а мог бы тот крестьянин спастись, если б не обернулся? Если бы он не поворачивался, не двигался резко, сохранял бы только вертикальное положение – его голова приросла бы обратно к телу или нет? Рассечение, если вдуматься, должно быть невероятно тонкое, раз даже сигналы по спинному мозгу продолжали передаваться, а такие порезики заживают в считанные часы... Чисто теоретически, если вы просидите в кресле все мое выступление, ну или скажем, до утра, молча, ваша шея могла бы срастись... Но этого не будет. Если шея срастется – никто и не поверит, что она была перерублена, верно? Так что вы уж извините...

Маг взялся за спинку кресла и резко толкнул ее вперед, да так, что сидящий человек чуть не свалился. Зал в ужасе ахнул, кто-то даже воскликнул 'Господи!' – и только затем все сообразили, что голова у Снайпса никуда не отвалилась. Сам он, впрочем, все равно посерел.

– Шутка! – крикнул Тирр и захохотал: – господа, видели бы вы свои лица!

***

Свою собственную тренировку Киоко пропустила, успела аккурат к приходу малышей. Ничего страшного, свое-то она наверстает, любая свободная минутка – ее тренировка. Зато время провела неплохо, выставка домашних животных – место, куда можно приходить еще и еще, особенно в хорошей компании.

– Хороший мини-зоопарк, – одобрил итоги Тео-Йома, – главное, что нет змей.

– Ты боишься змей? – спросила Киоко.

– Нет, просто не люблю, потому что их кормят живыми мышами и хомячками. И тут дело даже не в том, что мне нравятся хомячки, просто мне лично кажется странным, что человек кормит одно домашнее животное другими домашними животными. Я не знаю даже, это все равно как держать бульдога и кормить его котятами. Для меня это дико.

– Угу, – согласилась девочка, – согласна. У меня, правда, из домашних животных только золотые рыбки в пруду, но вообще смысл питомцев только в том, чтобы набираться от них положительных эмоций. Если человек получает положительные эмоции, скармливая мышей змее... согласна, это как-то странно.

Уруми большую часть времени предпочитала помалкивать и следить, чтобы между нею и Йомой всегда была Киоко, но тут и она невпопад заметила:

– А у меня, между прочим, тоже хомячок дома есть.

– Ага, ага, – закивала девочка с улыбкой, – только после общения с ним не то, что хороших эмоций не получить – а впору вообще начинать ненавидеть хомяков.

Насчет кормежки одних питомцев другими владельцы выставки, видимо, придерживались тех же взглядов, потому что зал экстремальной экзотики располагался в другом помещении и был снабжен табличкой 'кормление животных при посетителях не производится'. Ниже – еще одна табличка, просящая родителей следить, чтобы дети не сунули руку в какой-нибудь террариум.

Экзотика, впрочем, ограничивалась небольшими пауками, включая знаменитую 'черную вдову', и скорпиончиками, а также сольпугами, что исключало кормежку мышами вообще. Из чуть больших экспонатов – свистящие мадагаскарские тараканы, закрытый террариум с небольшой семейкой шершней, а также пара муравьиных ферм.

В зале экзотики Киоко, Уруми и Тео не задержались, так как симпатичных существ там мало. Сольпуга – не паук-птицеед, который способен даже узнавать руку хозяина, на ладони ее не подержать.

– Да уж, неприятные создания... Пауков боюсь, но сольпуги...Хуже их и представить что-то трудно, – поделился своими впечатлениями Тео.

– Ты просто еще не встречался с хомячком Уруми.

– Хе-хе... Благодарение небесам, что у меня дома живет добрый толстый кот, а не всякие злыдни вроде хомяков да пауков...

Гвоздем программы, конечно же, снова стали милые большеглазые лемурчики. Одна беда – сфотографироваться с ними можно, а кормить, увы, нет. Оно и понятно: при таком количестве желающих дать им кусочек онигири, такояки или, что гораздо хуже, конфетки недолго схлопотать ожирение или диабет, если, конечно, лемуры этим болеют.