Текст книги "Трюкачи - роман завершен(СИ)"

Автор книги: Пекальчук Мирославович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

***

Тео провел самые неприятные полчаса своей жизни, рассказывая маме историю своих злоключений в школе. И про встречу с Куродой, и про инцидент с Такехисой, правда, без упоминания о ноже, и про встречу в парке Ханами, и про двоих приятных улыбающихся парней, которые на самом деле собирались избить его кастетом.

Мама, разумеется, поверила, но вот о банцу из Бенибэ пришлось расписать в деталях: совпадение слишком уж невероятное и похожее на отмазку.

– Как так, что упали все четверо, Теодорчик?

– На самом деле, первый упал раньше... увидел меня, шагнул назад и пяткой зацепился... А пока я бегал вокруг него и думал, что же делать, куда бежать за помощью – пришли еще трое. Ну и подумали, что это моих рук дело. Первый шарахнулся назад, ударил головой в лицо второго, второй свалил третьего...

– Тогда почему все думают, что ты их побил?

– Как – почему? Пришли на шум Юдзи и Курода со своими товарищами – и увидели, как я пострадавших на травку волоку, чтобы на бетоне не лежали...

– Но ты же им объяснил, как все было?

– О господи, мама! – горестно воскликнул Тео. – Неужели ты думаешь, что они мне поверили?! Вся школа свято верует, что я по утрам топлю щенков, выкалываю глаза котятам и изучаю человеческую анатомию для будущих злодеяний!! От меня шарахаются, как от зачумленного, а когда Юдзи побил одного парня, который флиртовал с Дэлайлой, все подумали на меня, и если не дай боже в городе случится убийство – ты уже догадалась, на кого опять подумают?!

– Но, Теодорчик... Почему?!!

– Почему?! Мам, ну посмотри на меня! У меня глаза, как у хищника, длинные уши и серая кожа! Как, йоклол возьми, им не бояться?! Чертова папина магия не позволяет другим людям заподозрить во мне чужака, но видеть, каков я есть, не мешает! И вот это несоответствие между тем, что видят глаза, и тем, что понимает сознание, вызывает у всех сильный душевный дискомфорт при взгляде на меня! Я кажусь всем страшным!

– Теодорчик, с чего ты это взял?!

– Мам, а ты как думаешь? Папа рассказал. Кому знать, как работает его магия, если не ему?

– А как же Дэлайла? И мне ты вовсе не кажешься страшным. И вообще, раньше ничего подобного не было! Как же дедушка, бабушка, дядя, тетя, твой братик, наконец? Как ты раньше на улицу ходил?

– Потому что ты моя мама. Ты и так знаешь, какой я, и на тебя магия руны не действует. А раньше ничего подобного не было, потому что заколдовывал меня папа. Это он может прийти в униформе эсэсовца в Кнессет и быть там своим среди своих, а я так не умею! А с Дэлайлой мне просто повезло, она близорука, но в первый день пришла в школу без контактных линз, и потому ее первое впечатление было нормальным, и я ей объяснил, что лицо себе не выбирают...

Мама тяжело вздохнула и обняла Тео.

– Ну и как же теперь быть?

– Папа говорит, что я со временем смогу накладывать руну правильно. Но если не получится – должно быть, я еще не раз пожалею, что на свет появился... – вздохнул Тео.

– Может, тебе не стоит водиться с хулиганами?

– Я с ними и не вожусь. Курода меня, мне кажется, ненавидит. Причем за то, что испугался меня и потерял титул первого защитника... Мне титул нафиг не сдался, но все подумали, что я побил Куроду и теперь сам – номер один. А Юдзи... Ну, он вовсе не плохой.

– А что рассказывал про то, как он кого-то побил?

– Ну, ему не понравилось, что с Дэлайлой флиртует кто-то, кроме меня. Эти японцы такие странные!

***

Весь следующий день Тео провел дома. Школьную программу за пропущенные занятия он одолел легко, потом спустился в подвал, положил в дальнем углу хлеба и сыра для обитающей в норе старой крысы и немного попрактиковался в начертании рун: отец вернется не сегодня, так завтра, что чревато внеочередным экзаменом по рукопашному бою, магии и по чему там еще отцу заблагорассудится. А недостаточный прогресс по сравнению с прошлым результатом чреват существенным урезанием карманных денег.

После полудня появился господин Йонага с относительно хорошими новостями: второй преступник уже пойман и написал признание. Ложкой дегтя оказалось содержание этого признания.

– Так полиция установила, зачем эти головорезы напали на Теодорчика? – спросила мама, когда они втроем пили чай в гостиной.

– Вот тут есть один момент, который я должен прояснить, – ответил адвокат, – преступник – член молодежной уличной банды по имени Накаяма, и в качестве объяснения своих мотивов указал, что ты, Теодор, задолжал ему относительно крупную сумму денег, пятьдесят тысяч йен, взял взаймы и не пожелал вернуть.

У мамы глаза на лоб полезли:

– Что?! Теодорчик, это правда?

Тео скорчил скептическую гримасу:

– Мам, я этого Накаяму не встречал до инцидента ни разу в жизни. И денег никогда ни у кого не одалживал.

– Я так и думал, – сказал адвокат, – это отвод. Накаяма сказал первую пришедшую на ум причину, но не выдал истинного мотива, к слову, он также написал, что хотел только запугать, а намерения бить не имел, но из-за дымовой шашки рука сама дернулась... Это совершенно типичное поведение для японских преступников, и означает оно, что у Накаямы и Мияги личных причин нет. Им это дело поручило третье лицо, вероятно, их главарь. Таким образом, вопрос о причине нападения остается открытым. Однако из того, что я узнал от инспектора, делаю вывод: нападение связано с инцидентом с банцу из школы Бенибэ.

– Это когда четыре человека упали сами? – уточнила мама.

– Именно.

– Но ведь они действительно упали сами!

Господин Йонага взглянул на Тео:

– В самом деле? Сами? Поскольку я ваш адвокат, вы можете доверить мне любую тайну.

Мальчик покачал головой:

– Нет никакой тайны, это святая правда. Но поскольку вы, господин Йонага, не моя мама и не мой папа, то ваше сомнение в моей правдивости мне совершенно понятно.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился тот, – тогда расскажи мне еще раз, как было дело.

Тео рассказал, поймав себя на мысли, что рассказывать невероятную правду неверящим – занятие неблагодарное и обидное.

Йонага отхлебнул из чашки, задумчиво подвигал бровями и сказал:

– Если я приму как аксиому, что все именно так и произошло... Как они падали, видел только ты и никто больше?

– Увы, свидетелей у меня нет.

– Забавно, но это полностью совпадает с показаниями пострадавших, за одним исключением. Они не упоминают никаким образом о 'номере первом' из Хоннодзи... Кстати, госпожа Диренни... Вам известно о статусе Теодора в школе?

– Да, я уже знаю, – кивнула мама.

– Тогда могу предложить гипотезу. Пострадавшие рассказали полиции одну историю, о том, что они все споткнулись и попадали, а своим сэмпаям в школе – другую. Чтобы не потерять лицо, они не сказали, что попадали, испугавшись. Проиграть вчетвером бой сильному противнику – позор, но не то чтобы очень, всегда найдется кто-то, более сильный. Признаться в страхе – вот это уже куда хуже. Я даже допускаю, что они рассказали, будто их били все – и ты, Теодор, и твои товарищи. Ну а тот, кому они пожаловались – вероятно, и есть главарь Мияги и Накаямы.

– Как-то оно слишком надумано звучит, – сказала мама.

– Для европейца – да, – кивнул Йонага, – но я в своей практике сталкивался с подобными случаями. Это совершенно обычное явление. Но дело в другом. Мияги и Накаяма сядут, однако нашей проблемы это не решает. Потому что они исполнители, а заказчик остается на свободе.

– Ну и что же нам делать?!

Йонага хитро прищурился:

– Вы имеете в виду с точки зрения закона или вообще, госпожа Диренни? Если с юридической – то ничего. Злоумышленников посадят, а вам остается просто жить дальше и ждать, пока заказчик сделает свой следующий ход... если сделает. Накаяма и Мияги берут вину на себя, дело закрыто. Но если вообще – вот решение на первое время.

Адвокат поднял свой портфель, порылся в нем и выложил на стол маленький, похожий на пистолет дистанционный электрошокер. На Тео он впечатления не произвел: по сравнению с парой крупнокалиберных 'кольтов' в папином тайнике ничего особенного. Но вот маме, к слову, о тайнике ничего не знающей, идея пришлась не по вкусу.

– Вы что, шутите, господин Йонага?! Это незаконно!

– Абсолютно незаконно, – согласился тот, – но пару дней, пока не вернется ваш муж и не решит проблему, вашему сыну может понадобиться средство самозащиты. Просто на всякий случай. А если возникнут проблемы юридического характера – я все решу.

Мама вздохнула.

– Выходит, это правда, то, что рассказал инспектор? Что вы защищаете преступников в обход законности? – сказала она.

Адвокат улыбнулся:

– Законы, госпожа Диренни, крайне несовершенны. Их худшая черта в том, что они действуют в интересах преступников, потому что вы законами ограничены, а преступники – нет. Даже зная, что кто-то хочет вас убить, вы не можете защищаться, ведь хотеть – не преступление. Вы, словно жертва в клетке, вынуждены ждать действия, которого можете не пережить, потому что закон запрещает вам бить на опережение. И вот прямо сейчас у вашего сына выбор: ничего не делать и ждать удара в спину, как того требует закон, или же озаботиться собственной безопасностью в обход закона.

Что же касается меня, то я в законе вижу лишь орудие. Средство. И нарушить закон для меня – то же самое, что нарушить инструкцию пользования тостером или кофеваркой. Если надо – значит надо. Я не вкладываю в слово 'преступник' негативный смысл. Моя профессия – защищать своих клиентов в тех случаях, когда закон их защитить не может. Когда справедливость на стороне клиента, а закон и полиция против него – самый частый случай в моей практике. В точности, как вот сейчас. Ну а инспектор... само собой, что он говорит обо мне плохо, ведь я и полиция – непримиримые враги.

– Почему? – спросил Тео, – полиция ведь тоже защищает граждан... обычно.

Адвокат кивнул.

– Верно, защищает. Но если это происходит – я не нужен. Моя борьба с полицией происходит только тогда, когда копы не могут защитить клиента или даже действуют против него. И потому мы с ними всегда встречаемся как враги. – Он, с молчаливого согласия мамы, пододвинул к Тео электрошокер и спросил: – знаешь, как пользоваться?

***

Тирр прошел паспортный контроль и досмотр личных вещей без проблем: здесь его очень хорошо знают. Можно сказать, благодаря своему багажу он тут самый знаменитый пассажир.

А вот служащий-грузчик, принимающий вещи к погрузке в багажный отсек, видимо, недавно работает.

– Сэр, ваш багаж?

– Спасибо, я путешествую налегке, без багажа.

– Хм... А эти ранец и сумка?

Тирр посмотрел на жалкого тупицу снисходительно:

– Это не багаж, а вещи первой необходимости в самолете. Мы все прекрасно знаем, что потерявший тягу 'боинг' летает не лучше топора, чуть ли не каждый день в новостях то там крушение, то там авария... И потому лично я не понимаю людей, рискующих летать на этих крылатых погребальных саркофагах без парашюта и кислородной маски.

Посадка тоже прошла в штатном порядке: Тирра знают не только таможенники, но и все стюардессы любимого рейса. И когда маг, входя в самолет последним, пальцем начертал на двери руну – пальцем надежнее, чем взглядом – стюардесса даже не спросила, зачем он водит по двери пальцем, но Тирр все равно выдал привычную фразу:

– На счастье.

Он прошел к своему месту – самому крайнему, откуда ближе всего к выходу – надел парашютный ранец на грудь и крепко застегнул крепления, после чего сел в кресло.

Напротив него сидела парочка, обоим лет по двадцать пять. Рядом – пожилой интеллигентный джентльмен в дешевом, но безупречно чистом и выглаженном костюме. На местах через проход – толстая старуха в панамке и двое родителей с маленьким ребенком. Типичный контингент эконом-класса.

Парочка негромко переговаривалась по-русски, Тирр стал машинально прислушиваться: последний год, с момента переезда в Японию, он говорит на русском только дома, с Марго и сыном. Пятнадцать лет назад маг выучил этот язык путем ритуала, получив совершенное владение им прямо из головы Марго, и вскоре стал относиться к нему, как к родному. Забавно. И забавно вдвойне, что свой настоящий родной стал забывать: здесь, на Земле, поговорить на языке илитиири просто не с кем, единственный носитель – он сам.

Лайнер, взвыв турбинами, покатил по взлетной полосе, набирая скорость. Тирр сконцентрировался, поглядывая в иллюминатор и прислушиваясь к самолету и собственным ощущениям: при авариях на взлете и посадке у него может быть всего пара секунд, чтобы отстегнуться, добраться до двери и выпрыгнуть из гибнущего 'боинга', причем, скорее всего, это придется делать в переворачивающемся самолете. Именно поэтому он ненавидит взлеты и посадки.

Сразу после взлета Тирр вздохнул спокойней. Лайнер набирает высоту, можно расслабиться. Но вначале – подготовиться к выходу из самолета на большой высоте.

В этот момент молодая парочка, посмеиваясь, стала обсуждать странного пассажира с сумкой на животе, так похожей на парашют. Думают, он их не понимает. Ну ладно же, Тирр тоже не прочь поразвлечься, и еще большой вопрос, кто будет смеяться последним.

Маг вынул из закрепленной на поясе сумки кислородную маску, проверил подачу кислорода и надел ремешок на шею, так, чтобы в случае чего надеть маску мгновенно, и дружелюбно им улыбнулся:

– Должно быть, я кажусь вам смешным? – спросил маг по-английски, чтобы не выдать знание русского.

– Не поймите неправильно, но не каждый день встретишь человека в кислородной маске... Зачем она вам?

– На высоте девять тысяч метров атмосфера разреженная, – пояснил Тирр, – можно потерять сознание от кислородного голодания.

Парочка засмеялась, затем девушка сказала:

– Видите лючок у вас над головой? В случае чего оттуда автоматически падает кислородная маска.

Должно быть, считают Тирра деревенщиной. Ну-ну.

– Я знаю, – кивнул маг, – но эта маска работает только в самолете. За бортом она ничем мне не поможет.

На несколько секунд повисло молчание, потом парень неуверенно сказал:

– Этот ваш ранец напоминает мне парашют.

– Это и есть парашют, – улыбка Тирра стала еще лучезарней.

Лица парочки, а заодно и остальных пассажиров, стали вытягиваться от удивления.

– А разве их не на спине носят? – спросила девушка.

– На спине носят основной, – охотно пояснил маг, – а запасной десантники и парашютисты цепляют на грудь. У меня только запасной, потому что он не создает неудобств.

– Ну и зачем он вам? Вы что, прыгать собрались?

– Иногда и прыгать не нужно. Вот взрывается в багажном отделении бомба в чемодане, хвост отрывает нафиг, самолет разваливается – и дальше мы летим без него. Только я на парашюте, а вы без. Мало приятного. Но не переживайте, на высоте девять тысяч метров вы очень быстро задохнетесь или потеряете сознание, так что долгого-долгого пути вниз, полного ужаса и воплей, у вас не будет.

Картина, расписанная Тирром, никому не понравилась, парочка засмеялась, но мрачнее, парень по-русски обронил своей подруге, что Тирр – дурак, а джентльмен, сидящий рядом с магом, заметил:

– Прошу прощения, что лезу в дело, меня не касающееся, но если бы я в каждом полете опасался бомбы – перестал бы летать самолетами.

Тирр покосился в иллюминатор, потом взглянул на часы и после этого сказал:

– Вы что, совсем-совсем не боитесь террористического акта в самолете?

Тот снисходительно улыбнулся:

– Положим, я допускаю вероятность такого события. Но она очень мала, а мне летать все-таки надо. Время – деньги.

– Угу, у нас в России говорят 'волка бояться – в лес не ходить', – подтвердил парень. – В том понимании, что бояться волка, который в лесу может есть, а может и нет – значит добровольно жить в страхе.

Тирр покачал головой и возразил:

– Так одно дело, если волка может и не быть, но если вы знаете, что он там есть – ружье надо брать. – Он еще раз посмотрел на часы и повернул лицо к джентльмену: – Аллах свидетель, мне безумно жаль, что людей, которые знают толк во времени, вроде вас, аккуратных, педантичных, так мало. А мне приходится иметь дело с раздолбаями...

Он снова посмотрел на часы и выдал:

– Ну вот, полюбуйтесь. Этого я и боялся, когда брал билет на рейс. Уже и высота набрана, и времени прошло полно – и что же? Ничего! Правду говорят, хочешь сделать что-то хорошо – делай сам!

Маг отстегнул ремни, встал, вынул из кармана гранату, выдернул чеку и направился в соседний отсек салона, но перед этим остановился, взглянул на парочку и сказал по-русски:

– Что-то вы внезапно смеяться перестали.

Он отодвинул занавеску, разделяющую отсеки, и вошел в соседний, больший по вместимости, под душераздирающий вопль кого-то из пассажиров:

– Господи боже, в самолете террорист с гранатой! Сделайте же что-то, я не хочу умирать!!!

Этому крику вторил отчаянный женский визг. Лучшего представления при выходе на сцену и не придумать. На Тирре моментально сошлись сотни глаз, круглых от страха.

Маг сделал несколько шагов, отыскивая глазами целое семейство арабской наружности, которое заприметил на посадке, и сразу же их нашел: все в сборе, патриархального вида старик, его жена, двое молодых мужчин, три девушки и двое малых детей. Он поднял руку с зажатой гранатой и громко, отчетливо произнес:

– Аллах акбар!

Пассажиры застыли, парализованные ужасом, и тут внезапно вскочил один из молодых арабов, с лицом, перекошенным от страха.

– Брат, стой!! На самолете больше десяти правоверных мусульман, Аллах не простит тебе, если ты убьешь единоверцев!!

Тирр сделал несколько шагов по проходу, слушая молитвы шепотом и сдавленный благий мат, и тут из-за занавески напротив вырулил столик с закусками, толкаемый стюардессой. Она увидела Тирра, тронула переговорное устройство на плече и сказала:

– Капитан, у нас проблема. Сами знаете какая.

Тут включились динамики громкой связи, и оттуда донесся усталый голос командира:

– Уважаемые пассажиры, успокойтесь. Это не террорист, а фокусник из Вегаса, он каждый рейс устраивает тут такой... такую... такое представление. То, чем он вас пугает – зажигалка в виде гранаты...

Тирр исчез в клубах черной тьмы и в них же появился у самого столика.

– Мне сэндвич с беконом и чай, пожалуйста.

В салоне воцарилась могильная тишина: пассажиры пытались осмыслить одну из самых жестоких в их жизни шуток. Потому маг, затарившись сэндвичем и стаканчиком чая, почти успел дойти к выходу, когда кто-то внезапно крикнул:

– Да я на вас в суд подам!!

Тирр повернулся на голос и отыскал крикуна глазами:

– А за что, если не секрет?

– За этот дебильнейший розыгрыш! Я чуть не поседел!!

– Я никого не разыгрывал. Просто устал ждать и пошел за чаем сам.

– С гранатой в руке?!!

– Не припоминаю закона, запрещающего носить в руке зажигалку.

Тут в разговор вмешалась какая-то женщина в очках:

– Но пугать – запрещает. Моральный ущерб!

– Я и не пугал. Просто держал в руке. Увидел группу правоверных – поднял руку и поздоровался. А если вы навоображали себе без причины неизвестно чего – это ваши проблемы.

– Без причины?! А как же вопль про террориста на борту?!

Тирр пожал плечами:

– А я тут при чем? Не я же вопил. Да вы подавайте себе в суд, сколько влезет. Не первыми будете, и даже не пятыми.

Он преспокойно вернулся в свой салон и сел в кресло. Все, находящиеся поблизости, включая ближайших соседей, одарили мага на редкость недобрыми взглядами, затем джентльмен сказал:

– Итак, вначале вы внушили нам, что вы – террорист, спровоцировали панику, вопли, а затем...

Тирр откусил от сэндвича, неторопливо прожевал и ответил:

– Я ничего вам не внушал. Я говорил о том, что стюардесса опаздывает с чаем. Что вы себе подумали – ваше личное дело, я отвечаю за свои слова и поступки, а не за тараканов в вашей голове.

– Знаете, меня удивляет, что вас за такие шуточки еще не засудили, да еще и продолжают пускать в самолет!

Маг беспечно махнул рукой:

– Пытались. Самый первый раз мне пришлось объясняться с копами, но они оказались сообразительными, поняли, что умысел доказать не удастся, а состава преступления нет, и отвяли. Правда, периодически попадаются люди без чувства юмора, но мой юрист с ними в два счета разбирается. Сложные времена пошли, даже фокуснику без адвоката – никуда.

***

Рюиджи Сакамото в тяжелых раздумьях стоял над умывальником.

Все получилось, как обычно. Вся школа, поначалу содрогнувшись от ужаса, воспрянула духом: все! Вот теперь Йоме точно конец! Жаль того несчастного убитого, но монстр уже не отвертится. Запрут в клетке в какой-нибудь психлечебнице, где ему и место, и потеряют ключ. Или хотя бы депортируют. Да что угодно, лишь бы больше не было его ни в городе, ни в школе.

Весь вчерашний день в школе царила атмосфера радости и ликования, постоянно раздавался смех тут и там. После периода, который наверняка запомнится всем ученикам как 'черный сезон' правления гайдзина-психопата, школа казалась как никогда праздничной и светлой.

Йомы больше нет. Самое страшное позади, так все думали с облегчением.

И вот сегодня он снова здесь. Вернулся, словно бессмертная, неуничтожимая тварь, которую ни одна могила не может удержать, восстал из мертвых. Школа вновь затихла, погрузилась в пучины мрака и отчаяния.

Это никогда не закончится. На Йому нет управы, что бы он ни сделал.

Рюиджи просто терялся в догадках. Как, во имя Небес и Императора, такое может быть?! Были свидетели, был труп, была полиция. Казалось – все, теперь-то уже ублюдку крышка! Но нет, всего день отсутствия – и вот он снова здесь, неистребимый монстр, с которым даже полиция не совладала.

Конечно, Рюиджи понимал, что управу и на копов найти можно, покупаются если не все, то многие. В Сакурами случаев продажности полиции никто не помнил, но все когда-нибудь происходит впервые. Что сделал Йома? Подкупил? Шантажировал? Или просто у него связи? Если на секунду допустить, что он и вправду многовековой вампир или демон – у него вполне могут найтись сородичи в высших эшелонах власти.

Бред, безусловно. Все то, что происходит в Хоннодзи, – натуральный бред как он есть. Ученик по обмену, гайдзин, терроризирует всю школу, да и не только ее. И дела с каждым днем все хуже и хуже. Всего десять минут назад Рюиджи узнал, что сразу несколько учеников из разных классов переводятся в Бенибэ. Немыслимо. Школа с хорошо организованными банцу, регулярные поборы, расправы над непокорными – там учатся только те, кому слишком далеко до Хоннодзи. И вот уже некоторые ученики туда хотят добровольно. Там банцу, жестокие, но простые и понятные, держащиеся в определенных рамках, следующие определенным правилам. А тут... тут Йома. Загадочный, жуткий, непредсказуемый и кровожадный.

И вот теперь надежды справиться с ним без потерь уже не осталось. Рюиджи стало страшно от одной мысли о том, что он собирается сделать, но другого выхода нет. Если не он – то кто?! Прадеду Киоко-сан и его сыновьям, пикирующим на американские авианосцы, тоже было страшно, должно быть, но есть такая штука, как 'долг'.

Рюиджи Сакамото ничуть не хуже славных предков семьи Хираяма – и докажет это.

Он открыл кран и наполнил стакан водой. Конечно, бомба весом в двести пятьдесят килограммов под крылом была бы предпочтительнее, но чего нет, того нет. Рюиджи известно единственное уязвимое место Йомы – хватит и воды.

Оставив стакан на умывальнике, он выглянул из туалета. Ранее Йома спускался на первый этаж, к автоматам с напитками, и теперь его возвращение Рюиджи увидит еще до того, как Йома покажется из-за поворота: в коридоре стихает и так негромкий гомон. Владыка Хоннодзи приближается.

Можно, конечно, просто не выйти из туалета, пока Йома не пройдет мимо. Можно забыть о своих намерениях, сделать вид, что их не было, и как-то жить дальше, втягивая голову в плечи каждый раз, когда мимо появляется это воплощение Зла, и надеясь, что оно пройдет мимо, выберет себе в жертву кого-то другого. Надеяться, что Киоко с ним справится и сможет защитить Уруми.

Да, можно просто продолжать жить в страхе. Заодно перестать тратить деньги на занятия в додзе сэнсэя Хираямы – боевые искусства бесполезны тому, у кого нет мужества. Расстаться с мечтами стать уважаемым человеком – никто не будет уважать того, кто не уважает себя сам. Только много ли стоит такая жизнь, полная страха перед другими и презрения к себе?! Ничего. И потому Рюиджи Сакамото выбирает путь Сабуро Хираямы и его сыновей, которых в Сакурами помнят и по сей день. Чего будет стоить ему путь воина – страшно и подумать. Но быть воином – значит жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть .

Йома показался из-за угла. Пора, время пришло. Сейчас или никогда. Что чувствовали летчики-камикадзе в последние мгновения своей жизни? Наверняка это можно узнать, только находясь в кабине начиненного взрывчаткой самолета, но теперь Рюиджи хотя бы приблизительно догадывается.

Он сжал в руке стакан, словно штурвал истребителя, глубоко вздохнул и шагнул вперед с решимостью камикадзе, входящего в свое последнее пике.

***

Новый учебный день начался для Тео еще хуже, чем он мог предполагать. Тот полицейский в очках действительно звонил в школу, как и обещал, и директор уже был в курсе происшествия. Тео только рассказал ему, что оба нападающих уже пойманы, волноваться не о чем – и на этом директор успокоился.

А вот ученики в подавляющем большинстве своем деталей не знали, потому обрывочные сведения обросли целой кучей слухов. В их глазах Тео стал самым настоящим убийцей, сверхъестественным образом решившим проблемы с полицией, и сегодня его старались избегать еще сильнее, чем прежде.

Единственным, помимо Дэлайлы, учеником, поверившим в реальный ход событий, оказался Такехиса, точнее, он оказался единственным, кто вообще поинтересовался рассказом Тео.

– Я вчера весь день места себе не находил, – сказал Юдзи.

– Мог бы и позвонить, коли так, – буркнул Тео.

– Вы мне номера своего не дали, Теода-сан.

Мальчик хлопнул себя по лбу: а ведь действительно. Он обменялся с Такехисой номерами и рассказал, как было дело.

– Как они выглядели, аники? – спросил Юдзи, выслушав все.

Тео описал нападающих, 'младший брат' чуть приподнял бровь:

– У высокого было на носу что-нибудь? Вот в этом месте?

– Хм... Да, родинка.

– Это Накаяма, описание сходится во всех деталях. А второй Мияги, тоже сходится, и они всегда в паре работают... Говнюки из Бенибэ... Выпустились в прошлом году.

– Ты их знаешь? Встречался?

– И встречался, и махался. Обоим давал люлей, хотя и сам огребал, все-таки они на два года старше меня. От двоих вместе – просто огребал, там без шансов. Хе-хе, аники, вы просто нечто, если справились с обоими сразу, к тому же, до кастета у них дело раньше не доходило. Видимо, слава ваша далеко идет, раз даже такие, как эти, без кастета и грязного трюка на вас выйти побоялись.

– Проблема в том, что они – не заказчики. У них есть главарь, и он меня, видимо, в покое не оставит.

– Ага. Кавадзо его зовут, и это ублюдок почище нашего Куроды. Очень умный и хитрый сукин сын, но, мне кажется, вы и ему зубы обломали, аники.

– Я с ним даже не встречался.

– Так он против вас и не выйдет, этот сын таракана даже со мной один на один не выходил, он только планы строит, своими ручками подраться – ни-ни. Мияги и Накаяма – два главных козыря, вы расправились с его самыми крутыми парнями. И теперь у Кавадзо вариантов мало: либо по-тихому сдуться, как проколотый пузырь, либо просить помощи у своих сэмпаев – реальной банды, у которой он на побегушках. Вот только как это будет выглядеть, если он попросит помощи против школьника? Так сделать – потерять лицо навсегда. Так что он выберет первый вариант... И еще будет пытаться сделать какую пакость – он на них очень горазд.

Тео печально вздохнул:

– И чего мне ждать?

Такехиса неопределенно пожал плечами:

– Он редко повторяется, изобретательная мразь. Например, вы можете получить под любым предлогом подарок. Допустим, Кавадзо покупает в интернет-магазине вещь краденой кредиткой. Получателем указывает вас. Вам приходит посылка, допустим, с новым 'айфоном'. Вы недоумеваете, кто же такой щедрый, но получаете, расписываетесь в получении. Или, точнее, получат ваши родители, вы ведь еще несовершеннолетний. А потом приходит полиция, когда клиент пожалуется, что украли кредитку, в банк, а банк – копам. И у вас большие проблемы, так как придется доказывать, что вы ничего не воровали и новый телефон не покупали.

– М-да, ну и гаденыш.

– Еще вариант – вы знакомитесь с милой, симпатичной девчонкой, идете с ней куда-нибудь, приятно проводите время – а затем она внезапно начинает звать на помощь, сбегаются люди, она обвиняет вас в изнасиловании. Так что будьте теперь настороже, аники.

Тео вздохнул.

– Знаешь, Юдзи-кун... У меня сложилось такое впечатление, что ты не веришь мне, что я никого не бил.

Такехиса ухмыльнулся:

– Я ничего такого не говорил. Но, признаться честно, мне трудно представить себе, что такой опытный банцу, как Накаяма, может нечаянно нанести подобную травму своему проверенному, надежному напарнику.

– Так я и знал...

Но на этом неприятности не закончились.

На следующей перемене, когда Тео сходил к автомату на первом этаже, купить сока себе и Дэлайле, произошло еще одно событие. Буквально перед самым носом из бокового коридора выскочил Юдзи и с разгону налетел на какого-то невысокого паренька. Тот неизвестно зачем нес в руке стакан с водой, может, хотел цветы в классе полить, но вся эта вода в результате оказалась на Такехисе.

– Ах ты слепой идиот! – возопил Юдзи и резким ударом сбил паренька с ног еще до того, как Тео успел хоть слово сказать.

– Юдзи, какого хрена ты творишь?! – возмутился мальчик.

– Да вы посмотрите, что этот говнюк сделал! Я весь мокрый!

Второй удар ногой угодил в лицо лежащему, тот закрыл голову рукой с большим опозданием. Тео уронил на пол обе банки и схватил Такехису за руку, не позволив ударить жертву в третий раз. Быстрый прием контроля кисти – и он уже на земле с вывернутой рукой, а Тео сидит сверху, во избежание сопротивления уперев ему в спину колено.

– Ты совсем озверел, Юдзи?! Он же нечаянно!!

– Виноват, аники, – прохрипел Юдзи, – погорячился...

– Ногой в лицо, да еще лежачему – ты это называешь 'погорячился'?! Я тебя предупреждал, чтобы ты не превращался из защитника школы в того, от кого ее надо защищать?

– Предупреждали... Говорю же, виноват!

– Ну так вот тебе второе и последнее предупреждение. Хочешь помахаться и показать, какой ты крутой – ищи равного противника. В следующий раз наедешь на слабого – будешь иметь дело со мной.

Он отпустил Юдзи, подобрал банки с соком и пошел на крышу, к Дэлайле, еще не зная, что самое худшее ждет впереди.

***

Киоко восприняла новость о возвращении Йомы с легкой досадой и чувством непонимания происходящего, а вот Уруми она повергла в отчаяние. Впрочем, история не то чтоб очень удивительная, хоть они вдвоем и потратили целый час, рассказывая полиции, как вышли из парка и увидели Йому над окровавленным телом, но между показаниями 'мы видели убийство' и 'мы видели человека над трупом' – все-таки разница немалая.