Текст книги "Бабье лето"

Автор книги: Пегги Уэбб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

13

Буря налетела внезапно. Она бушевала вокруг двухмоторного «Барона» с такой силой, что Болтон опасался, как бы его не зашвырнуло в Гранд-Каньон. Если бы прогноз погоды был точен, он никогда бы не рискнул сесть за штурвал, однако сейчас, в воздухе, ему ничего другого не оставалось, как только прорываться сквозь грозу.

Бешеные порывы ветра раскачивали самолет, а молнии сверкали, освещая облака. Несмотря на опасность, Болтон не мог не оценить особую красоту бури. Следя за малейшими изменениями на приборной доске, он чувствовал каждое дуновение ветра, видел каждую вспышку грозы, прорезавшую мрачное небо. Он знал, что под ним земля, но разглядеть ее в темноте не мог. Он находился в маленьком коконе спортивного самолетика над облаками, и ничто не связывало его с землей, кроме приборов, радио и собственных мыслей.

Высоко в небе над каньоном, ждущим от него роковой ошибки, посреди блуждающих молний, пытающихся застать его врасплох, он ощущал любовь, как никогда на земле. Вирджиния стала для него сигнальным маяком. Она превратилась в талисман, который он боялся потерять, в заклинание, которое он повторял, в молитву, которую он нашептывал. Она была биением его сердца, источником его жизненной силы, его дыханием.

Без нее он бы познал забвение зияющей темноты внизу.

Он мог опоздать на встречу с ней, и опоздать намного. Как только он посадит «Барона», то позвонит ей.

Внезапно из бури он попал в залитое солнцем небо, слепящее глаза. Он связался по радио с аэропортом, затем приземлился при сильном встречном ветре. В летных очках и в летной куртке, хлопающей на ветру, он помчался к ближайшему телефону-автомату.

Нет ответа. Он звонил снова и снова, но Вирджиния к аппарату не подходила.

Болтон с трудом подавил нетерпение, подавил желание запрыгнуть в самолет и взять курс на Миссисипи. Но сначал его «Барона» должны осмотреть и заправить, затем требовалось свериться с прогнозом погоды. Попасть к любимой целым и невредимым было важнее, чем попасть к ней поскорее.

– Цена любви определяется ценой ожидания, – любил поговаривать его отец.

Болтон улыбнулся. Он получит Вирджинию, даже если ему придется ждать всю жизнь.

Вирджиния хорошо ориентировалась на своей ферме даже в темноте. Солнце уже давно село, а лунный свет еще не проникал сквозь густую листву дубов, орешника гикори и черных ореховых деревьев, образовавших плотный шатер золотисто-красной листвы.

Она ехала рысью, отгоняя от себя посторонние мысли, сосредоточив все внимание на узкой тропинке, петлявшей среди деревьев.

– Думай о дороге, – говорила она сама себе. – Только о дороге.

Впереди деревья редели и за ними открывалось просторное пастбище. Жеребец тихо заржал, и Вирджиния наклонилась, чтобы погладить его по холке.

– Здесь нет никаких привидений. Здесь только я и ты, малыш.

Что если она ошиблась? Что если кто-то поджидает ее, чтобы ограбить или еще хуже? Она вела себя, как глупая девчонка, отправляясь ночью на конную прогулку и даже не предупредив Джима.

Она выехала из-за деревьев – и тут ее взору предстал белый арабский жеребец на вершине холма, резко выделявшийся на фоне вечернего неба. Нельзя было не узнать эти белые блестящие бока, царственный наклон головы и изгиб шеи. Прищурившись, она дала глазам постепенно привыкнуть к темноте. Только тогда она заметила, что на лошади сидит высокий, с гордой осанкой мужчина с длинными черными волосами, развевавшимися по ветру.

Наверное, у нее начались галлюцинации. Только женщина, томящаяся от любви, способна вызвать в своем воображении мужчину, заставившего ее сидеть в пустом доме с упакованными сумками.

Внезапно лошадь тронулась с места, спускаясь с холма так резво и изящно, что это не могло быть сном. И только апач мог править так лошадью. Только Болтон Грей Вульф.

Натянув поводья, она обдумывала, не убежать ли ей. Но даже повернув назад, ей никогда не удастся ускакать от Болтона, никогда она не сможет умчаться от своего прекрасного воина.

Послышался стук копыт, ритмичный, словно барабанный бой. Он все приближался и приближался. Луна, до этого бледная и скрытая тучами, вдруг ярко блеснула, осветив местность, словно театральную сцену.

Сердце Вирджинии рвалось из груди – она сжала в руках поводья, чтобы не свалиться с лошади прямо к ногам Болтона. Одетый в одни лишь штаны из оленьей кожи и мягкие мокасины, он приближался к ней, и его обнаженная грудь блестела в серебристом лунном свете. Его глаза сияли, волосы развевались.

Он обнял ее за талию и с легкостью поднял с седла, пересаживая на своего коня. Затем произнес отрывистую команду на языке атапасков и бросил коня в галоп, а ее жеребец поскакал следом.

Она не стала спрашивать, куда он ее везет, или почему он опоздал. Ее не интересовало, где он был и каковы его намерения. Ничто не имело значения, ничто, кроме его рук и биения его сердца.

А вот и конюшня. Он завел лошадей в стойла, поднял Вирджинию на руки и уложил ее на сено. Не произнося ни слова он наклонился и сорвал с нее одежду. Она не шевелилась, не задавала вопросов, не протестовала.

Он быстро сбросил свои штаны из мягкой оленьей кожи и встал над ней, говоря что-то быстро и нежно на своем родном языке.

Она не знала слов, но понимала смысл. Болтон возвращал себе свое.

Вирджиния вскинула руки, и он вошел в нее одним мощным глубоким ударом. Все, что ее сдерживало, развеялось, как дым. Любовь не знает границ, любовь не знает возраста, любовь превращает все проблемы в обычные бумажные химеры. Принадлежа Болтону и отправившись вместе с ним в упоительное путешествие к звездам, Вирджиния отказалась от себя и подчинилась ему. Ее тело принадлежало только великолепному любовнику, заставлявшему петь каждую клеточку ее тела. Ее душа соединилась с душой прекрасного воина, вобравшего в себя саму мощь природы. Ее сердце обрело отдохновение рядом с восхитительным апачем, который добивался ее любви, читая стихи на древнем языке.

Ни один мужчина не знал ее лучше, ни один мужчина не ласкал ее лучше. Впившись ногтями в его спину и крича от удовольствия, она быстро достигла оргазма. Ее выкрики подстегнули его. Он был глубоко в ней, вжав ее в мягкое, ароматное сено. Каким бы он ни был молодым, каким бы ни был здоровым и крепким, она востребовала его всего, противопоставила свою страсть его страсти, отвечала ему на каждое его движение.

Капельки пота блеснули на его верхней губе, засияли, как роса, на спине и груди, а он все еще не отпускал ее, доводя до очередного экстаза. Она крепко обхватила ногами его талию, доведенная до неистовства, сравнимого лишь с его собственным.

Она оставила на его коже следы от своих ногтей, а он отметил ее своей неукротимой страстью. Он будто выжег на ней свое клеймо, объявил ее своей собственностью, и навеки закрыл ее для любого другого мужчины.

Лошади опустили головы на воротца стойла и, пока луна плыла по небу, тихо ржали. Когда Болтон закончил, оставив глубоко в ней свое семя, она прижала его к себе, упираясь лбом в его влажную грудь.

– Тебе не нужно везти меня к твоим родным землям, ты несешь их в себе, – прошептала она. – Ты несешь ветер и дождь, бурлящие реки и непокоренные горы, луну, солнце и звезды.

Ночной ветер навевал прохладу, и Вирджиния потянулась за одеждой.

– Я еще не отпускаю тебя, – сказал Болтон.

Он с легкостью перевернул ее на живот и вошел в нее, неутоленный, как и раньше. Ее охватил восторг… и наслаждение, слишком сильное, чтобы оставлять его только себе.

Откуда-то из глубины ее существа вырвался смех.

– Владей мной, – потребовала она.

– Как бы тебе хотелось? Быстро, неистово, медленно, нежно? – спросил он, с любовью глядя на нее.

– По-всякому, – ответила она.

– С удовольствием, – улыбнулся он.

Они любили друг друга, пока пылающая страсть не превратилась в тлеющие угольки. Среди сладких запахов сена и пряных запахов земли Болтон крепко обвил руками Вирджинию и прижал ее к себе.

– Это было потрясающе, – прошептала она.

– Это только начало, Вирджиния, – заверил он ее.

– Хотелось бы верить, – прошептала она.

– Поверишь. Обещаю, – сказал он.

Они вылетели на запад ранним утром, оставив солнце у себя за спиной.

– Я ничего не обещаю, Болтон, – проговорила Вирджиния, когда «Барон» приземлился в Аризоне.

– Понимаю, – ответил он.

Они загрузили свои вещи в джип и направились к Белым горам.

– Мне предстоит встреча с твоей семьей? – с тревогой спросила она.

– Нет, – успокаивающе проговорил он.

– Прекрасно. Ой, извини, это прозвучало дико. Просто я считаю, что подобная встреча была бы преждевременной, – оправдывалась Вирджиния.

– Ты вообще не обязана встречаться с ними. Это не касается семьи… твоей либо моей. Это касается только тебя и меня. И нашего будущего, – заявил Болтон, подбадривая ее нежным взглядом своих невероятно голубых глаз.

Как могла она возражать ему, когда со всех сторон ее окружали древние деревья, ведавшие тайнами Земли, и не имеющие возраста горы, владевшие вечностью? Она откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.

– По сравнению с этим все кажется таким незначительным, – проговорила она, показав рукой вокруг.

Болтон улыбнулся. Именно на такое начало он и надеялся. Никто не мог остаться равнодушным к подобной красоте, а уж писательница тем более. Он рассчитывал на проницательный ум Вирджинии, который подскажет ей место человека в природе. Следующим союзником должно было стать ее сердце.

– Вон мой дом, – показал он на простое двухэтажное здание из камня, дерева и стекла, почти неразличимое среди скал. Поблизости не было никакого другого дома. Куда ни глянь – горы да леса и еще небо и солнце, кроваво-красное солнце, ищущее убежище за западными склонами.

– О, Болтон… Я очарована, – в восторге прошептала Вирджиния.

– Постараюсь, чтобы это не прекращалось. Никогда, – обещал Болтон, не сводя с нее сияющих глаз.

Этой ночью они спали, прижавшись друг к другу под стеганым пуховым одеялом. Когда утром солнце заглянуло в дом сквозь световой фонарь в крыше, они неторопливо занялись любовью, потом упаковали снаряжение и отправились в горы.

– Я чувствую себя так, будто сбежала с уроков в школе, – сказала Вирджиния. – Я никогда не исчезала надолго. А что, если кому-то потребуется нас найти?

Место, которое он выбрал для стоянки, оказалось усыпанной листьями площадкой высоко в горах, со всех сторон защищенной от ветра вечнозелеными деревьями, сквозь кроны которых едва просвечивало небо. С подветренной стороны скал прятался вигвам – он был точь-в-точь как у его предков.

– Не беспокойся. Келли знает это место. – Он притянул Вирджинию к себе. – Сейчас я единственный, кому ты требуешься, Вирджиния.

– Я здесь, – прошептала она. – Потребуй меня, Болтон.

Они привязали коней, на которых приехали, вытащили из его рюкзака одеяло, раскрашенное в ярко-красные, синие и желтые цвета.

– По обычаю моего народа, воин, накрывший девушку своим одеялом, делает ее своей. – Он накинул одеяло на плечи Вирджинии и снова притянул ее к себе.

Вирджиния почувствовала слабость в коленках. Никогда раньше не встречала она мужчину, вытворявшего с ней такое. Один взгляд Болтона – и она таяла. Продлится ли это десять лет? Пятнадцать? Двадцать?

В соснах пел ветер, заставив ее забыть обо всем, кроме этой необузданной и вместе с тем ласковой музыки.

– И все? – прошептала она.

– Есть кое-что еще, – сказал он.

– Расскажи мне, – попросила она.

– Лучше я тебе покажу, – предложил он.

Расстелив одеяло на земле, он медленно раздел ее, а потом встал на колени лицом к ней, держа ее руку в своей.

– Дотронься до себя, Вирджиния. Покажи мне, чего ты хочешь, – проговорил он.

– А ты? – спросила она.

– Я сделаю то же самое, – обещал он.

– Здесь, – сказала она, дотронувшись до груди пальцами легкими, как перышки. Его глаза были прикованы к твердому розовому соску; он медленно наклонился и взял его в рот. Вирджиния прогнулась назад и застонала.

Не отпуская ее руки, он сосал до тех пор, пока она не достигла экстаза.

– Что еще, Вирджиния? Где ты хочешь? Что ты хочешь? – спрашивал он.

Ее пальцы заскользили по плоскому животу, приблизившись к мягким вьющимся волоскам. Когда он наклонился, она зарылась пальцами в его волосы и притянула его к себе. Его язык был нежным и мягким, горячим и требовательным. Она снова достигла экстаза… а затем снова.

Ветер подбадривал их своей необузданной песней, солнце опаляло их, будто огнем. Оковы цивилизации понемногу спадали, и Вирджиния превращалась в дитя природы – первобытное, неистовое, непосредственное.

Ее ноги дрожали от сильного желания, и когда она не могла уже ни о чем другом думать, Болтон прикоснулся к себе.

– Возьми меня, – просила Вирджиния. – Возьми меня.

– Я беру тебя, Вирджиния, – сказал он.

Его руки были крепкими и уверенными. Время и место потеряли для Вирджинии всякое значение. Для нее не существовало ничего, кроме ощущений… его кожи – бархата поверх стали, – его свежего запаха, его острого сладкого вкуса. Она коснулась языком его напряженной плоти…

Он изливал свою душу в потоке древних слов – слов поэзии и страсти. И когда эта утонченная пытка стала невыносимой, он распростер ее на одеяле и вошел в нее.

– Подобно дождю, насыщающему землю, я пролью в тебя свое семя, орошу тебя своей влагой, пропитаю своей водой так, что при каждом шаге, при каждом движении, при каждом вздохе ты будешь знать, что я наполнил тебя.

Он медленно отстранился от нее, а она просила:

– Пожалуйста, Болтон… Пожалуйста…

– Здесь, в горах, я укрыл тебя своим одеялом, отдал тебе свое семя, и ты будешь моей, Вирджиния, только моей, теперь и навсегда, – говорил он.

– Да, – прошептала она. – Да, да, да.

Она почти потеряла голову. В эти мгновения она не желала никаких слов; она желала лишь чувствовать его в себе, раствориться в нем и позволить ему увлечь ее в это пьянящее, волшебное путешествие к звездам.

– Ты моя, Вирджиния, моя, – шептал он.

Их путешествие затянулось далеко за полночь, а когда оно закончилось, Болтон завернул Вирджинию в одеяло и внес в вигвам.

Вирджиния мгновенно уснула. Когда она проснулась, Болтон сидел, скрестив ноги, на одеяле и наблюдал за ней.

– Ты хорошо спала, Вирджиния? – спросил он.

– Я даже не пошевелилась. – Она зевнула и потянулась. – Должно быть, это горный воздух. Нужно запечатать его в бутылки и взять домой.

– Может, дело в чем-то большем, чем горный воздух? – вслух рассуждал он.

Он смеялся, и она засмеялась вместе с ним.

Да, дело было в чем-то большем, чем горный воздух. Ощущением покоя, удовлетворения и абсолютной правильности всего происходящего она была обязана Болтону. Вокруг них перекликались птицы, и ветер пел нежную утреннюю песню. Но внутри них звучала другая мелодия. Вирджиниия знала имя музыканта и название песни – это ее сердце пело о любви.

– Не хочешь заняться ловлей завтрака? – предложил он.

– Ловлей завтрака? – удивилась она.

– Ловлей рыбы, Вирджиния, – объяснил он.

Она захлопала в ладоши.

– Я не удила рыбу с… Впрочем, слишком долго вспоминать, – проговорила она.

Ручей был кристально чистым, и они все утро, смеясь, закидывали удочки.

– Ты уверен, что рыбы в курсе своей миссии? – поинтересовалась она.

– Может, они что-то не так поняли? – пошутил он. – Может, они решили, что я имел в виду обед?

– Или ужин, – добавила она.

– Куда подевалась твоя вера в мои способности? – изображая обиду, произнес Болтон.

– Только не на конце моей удочки, уверяю тебя, – рассмеялась Вирджиния.

Она показала ему запутавшуюся леску – лишь самая ответственная рыба могла на такую попасться.

Болтон распутал леску, показал, как забрасывать удочку, и с первой же попытки у Вирджинии клюнуло. С помощью Болтона она смотала леску на катушку.

– Какая красивая, – изумилась она, рассматривая рыбу.

– Наш завтрак, – обрадовался он. – Мы очистим ее и зажарим на костре. – Он вытащил из-за пояса внушительных размеров нож.

– Ты собираешься поступить так с моей рыбой? – поразилась она.

– Разве ты не любишь рыбу? – спросил Болтон.

– Люблю, но я никогда ее не убивала. – Она потрогала сверкающую чешую. – Бедная Эрнестина.

– Эрнестина? – удивился Болтон.

– Да. Ее зовут Эрнестина, и, возможно, невдалеке отсюда живет ее семья, – сообщила Вирджиния серьезным тоном.

Болтон снял с крючка рыбу, погрузил ее в воду и отпустил.

– Прощай, Эрнестина, – проговорил он. – Плыви к своей семье.

Махнув хвостом, Эрнестина исчезла. Если бы у Вирджинии и были сомнения относительно ее любви к Болтону, сейчас от них не осталось и следа.

Распрямившись и увидев в ее глазах слезы, он нежно утер их.

– Не плачь. С ней все будет в порядке, – сказал он.

– Я плачу не из-за нее, а потому что это был самый добрый и сентиментальный поступок из всех, что мне довелось наблюдать в жизни. Ты действительно самый замечательный мужчина, которого я когда-либо знала, Болтон Грей Вульф.

И хотя она не произнесла заветных трех слов, все же это было почти то же самое. Болтона переполнила радость – он чувствовал себя победителем.

– Ты так сказала, чтобы я поделился с тобой своей шоколадкой. – Он достал из кармана плитку и разломил ее пополам.

– Ты всегда ее носишь с собой? – поинтересовалась она.

– Да. Я всегда ко всему готов. – Он достал из рюкзака одеяло и расстелил его рядом с ручьем. – Сейчас грянет оркестр, а у нас лучшие места в театре.

Наслаждаясь музыкой птиц и незамысловатой мелодией ручья, они поделились завтраком, а затем занялись собой. Позже Вирджиния лежала, положив голову ему на грудь, и глядела на качающиеся над ними ветки.

– Мне это могло бы понравиться, – вслух рассуждала она.

– Здесь все твое, Вирджиния. Только скажи «да», – проговорил он.

Она перевернулась на живот, приподнялась на локтях, чтобы заглянуть в его глаза.

– Пожалуйста, будь терпелив со мной, Болтон. Я уже забыла, как слушают свое сердце, – пояснила она.

– Я готов ждать, сколько нужно. Горы никуда не исчезнут, а тем более я, – сказал он.

Они лежали у ручья, пока голод не поторопил их вернуться к месту стоянки, и в свете вечерней зари, такой чудесной, что Вирджиния сразу же вспомнила о мультфильмах Уолта Диснея, они поужинали вареными бобами, а потом занялись любовью на разноцветном одеяле Болтона.

Засыпая, Вирджиния уже знала, что глупо упорствовать и отрицать истинную любовь. Завтра она скажет «да».

Стук конских копыт на каменной россыпи разбудил Болтона. Он вылез из-под одеяла, стараясь не потревожить Вирджинию, и быстро надел свои штаны из оленьей кожи. Через входное отверстие вигвама он увидел и узнал лошадь сестры, спускавшуюся с горы по крутой тропинке. Его охватил неожиданный, леденящий душу страх. Келли никогда бы не нарушила его покоя без веских причин.

Болтон вышел навстречу сестре и придерживал лошадь за поводья, пока Келли не соскочила с седла.

– Что случилось, Келли? – с беспокойством спросил он.

– Не знаю. – Она провела ладонью по растрепавшимся на ветру волосам. – С мамой и папой все в порядке. Дело не в нашей семье.

– Дочь Вирджинии? – Он схватил сестру за руку. – Только не она!

– Нет, с ней все в порядке, но это она позвонила рано утром. – Келли пошарила в кармане и извлекла оттуда какую-то бумажку. – Но она продиктовала мне этот номер. И сказала, что Вирджиния должна срочно по нему позвонить.

– Она объяснила, в чем дело? – беспокойство росло, и Болтон с трудом владел собой.

– Нет. Она ничего не сказала. Мне даже показалось, что она сама ничего не знает, – ответила Келли.

– Какой у нее был голос? Расстроенный? Напуганный? – допытывался Болтон.

– Нет. Это-то и странно. Она только сказала, что для Вирджинии очень важно позвонить по этому телефону и как можно скорее, – сообщила Келли.

Из палатки вышла Вирджиния.

– Кажется, я слышала свое имя, – сказала она.

– Вирджиния! – Болтон обнял ее за талию. – Познакомься – это моя сестра Келли.

Подняв голову, Вирджиния сначала увидела глаза, такие же голубые, как у Болтона, лицо с такими же высокими скулами, столь же благородной линией рта и непослушные волосы цвета воронова крыла. У Вирджинии перехватило дыхание, когда она увидела перед собой Келли Грей Вульф – женскую копию Болтона.

– Я поражена, – только и вымолвила она.

Келли засмеялась.

– Многие поражаются. Никто не ожидает увидеть двойняшек – брата и сестру – похожими как две горошины в стручке. – Келли снова засмеялась.

– Рада с тобой познакомиться. – Вирджиния протянула руку.

Келли ответила энергичным пожатием.

– Взаимно. Болтон очень точно тебя описал, – сердечно приветствовала она Вирджинию.

– Келли приехала по поручению, – сказал Болтон, протягивая Вирджинии бумажку. – Кэндас сказала, что для тебя очень важно позвонить туда и как можно скорее.

Вирджиния глянула на бумажку и слегка нахмурилась.

– Даже не представляю, чей это номер, – задумчиво проговорила она.

– Я провожу тебя к дому, – сказал Болтон.

– Нет, – возразила Вирджиния. – Не хочу, чтобы ты покидал это великолепное место. Почему бы мне не взять в провожатые Келли?

– Я должен показать тебе дорогу назад, – настаивал он.

– Я не тепличное растение, Болтон, и не нужно постоянно оберегать меня. К тому же, если однажды я где-то проехала, то могу отыскать дорогу даже в темноте. Кроме того, будет чудесно, если Келли пообедает с нами. – Она улыбнулась сестре Болтона. – Ты любишь вареные бобы?

– И это все, чем он тебя кормит? – выпалила Келли, и тут же смутилась из-за своей бестактности.

Вирджиния и Болтон улыбнулись друг другу. Затем он притянул ее к себе и поцеловал.

– Возвращайся скорее, Вирджиния, – попросил Болтон.

– Конечно, – прошептала она. – Дождись меня.