Текст книги "Бабье лето"

Автор книги: Пегги Уэбб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

16

Комната была заставлена цветами. При других обстоятельствах Вирджиния могла бы решить, что она попросту остановилась в мотеле какого-нибудь маленького городка. Она любила представлять свои книги в маленьких городках. Собирались все жители и, проявив к ней особое внимание, заваливали ее подарками и цветами. Ей дарили оправленные в рамки грамоты и ключи от города – ими были увешаны все стены кабинета у нее дома.

У нее дома.

Вирджиния глянула на пластиковый браслет, надетый ей на руку: «Вирджиния Хэйвен, палата 335, Медицинский центр Северного Миссисипи».

Это не презентация новой книги – она находилась в больнице. И сколько бы букетов ни притащили сюда Кэндас и Джейн, ничто от этого не изменится. Она ощутила прилив страха. К горлу подступил ком, и Вирджиния потянулась за стаканом с водой на ночном столике, но его там не оказалось.

«Пациентам, которым назначена операция, нельзя пить», – она вспомнила наставления медсестры.

Вирджиния была пациенткой. Ее усыпят, затем отвезут в операционную, где доктора примутся разделывать ее, словно индейку на День Благодарения.

– Привет, – произнесла Джейн. – Это опять мы.

Джейн и Кэндас вошли в палату, держа перед собой громадные букеты, заслонявшие их лица.

– Теперь я знаю, куда ты так таинственно исчезла, – заметила Вирджиния. – Опять цветы?

– У шкафа оставалось пустое место – для полноты картины туда просто необходимо поставить букет, – ответила Джейн.

Повернувшись спиной к больничной койке, она засуетилась, украшая палату цветами.

Джейн, как могла, поддерживала Вирджинию в эти страшные дни, помогала ей устроиться в больнице, и вообще держалась молодцом. Но даже она не могла спокойно смотреть на свою лучшую подругу, лежавшую на узкой белой больничной койке. Она придумывала всевозможные предлоги, чтобы выйти, – и убегала то в кафетерий за сладким батончиком, который Вирджиния сможет съесть после выписки, то приобретала хрустальных животных в сувенирном магазине или скупала все розовые розы в городе. Хрустальные побрякушки она расставила на подоконнике, и солнечные лучи, проходя сквозь них, оставляли на стенах радужные пятна.

– Ну как, Кэндас? – спросила Джейн.

– Смотрится хорошо, – ответила девушка.

Кэндас с несчастным видом сидела в самом дальнем углу палаты. Вирджиния понимала, что дочь нуждается в ободрении и поддержке, но она не могла предложить их ни Кэндас, ни кому-либо другому.

– Нет, мы еще не прикрыли вон тот обшарпанный кусок стены, – заявила Джейн, срочно направляясь к двери.

– Куда ты уходишь? – поинтересовалась Вирджиния.

– Гляну прямо здесь, на углу, не остались ли у них еще розовые розы, – кинула та через плечо. – Я сейчас вернусь.

Даже лучшая подруга не могла находиться возле нее. Что-то вдруг словно оборвалось в груди у Вирджинии. – Я не хочу розовые розы, – произнесла она, повышая голос при каждом последующем слове. – Черт побери, я еще не в гробу.

Джейн рухнула в кресло, стоявшее у двери. В глазах ее застыли слезы, готовые ручьями хлынуть по щекам.

– Я и подумать не могла, что цветы ассоциируются у тебя с похоронами, – простонала она.

– Но это так, – сказала Вирджиния.

Женщины старались не глядеть друг другу в глаза, но не из-за обиды, а из-за любви, переполнявшей их обеих. Подруги с того дня, когда их посадили за один стол в детском саду, они делили все – помолвку, свадьбу, рождение ребенка, развод, карьеры. Единственное, что они не могли разделить – призрак смерти. Джейн сопровождала подругу повсюду и почти все время, но остаток сегодняшнего дня Вирджинии предстояло пройти в одиночку.

– Извини, Вирджиния. Я просто не подумала, – оправдывалась Джейн.

Злость, кипевшая в Вирджинии, наконец прорвалась: она упивалась своей иронией.

– Самое время начать думать, Джейн. Я не смогу все время делать это за тебя, – съязвила она.

– Мама! – Кэндас бросилась к двери.

– Кэндас! – позвала Вирджиния.

Кэндас обернулась.

– Я не могу этого вынести. Все и так достаточно скверно, а тут еще вы кричите друг на друга. – Кэндас с трудом сдерживала слезы.

Три дня назад Вирджиния бы с легкостью справилась с подобной ситуацией – но это было до того, как она превратилась в главную героиню драмы.

– Все в порядке, Кэндас. – Джейн обняла дочь Вирджинии. – Спустись вниз, в кафетерий, и выпей чашечку кофе. Я останусь здесь.

– Ты уверена, что все в порядке? – всхлипнула девушка.

– Конечно. Иди же. Я сообщу тебе сразу, как твою маму привезут из операционной, – обещала Джейн.

Дождавшись ухода Кэндас, Джейн прислонилась к стене – она устала и больше не могла скрывать ни этой усталости, ни подавленности. Вирджиния смяла в ладонях простыни, затем тщательно расправила их, затем снова смяла. По коридору прогромыхала тележка, и из соседней палаты донесся жизнерадостный голос, расхваливающий обед.

– Сегодня для вас очень вкусный куриный бульон, миссис Маки… – Снова дребезжание – с тарелки сняли крышку. – Позвольте мне помочь вам устроиться на кровати.

Джейн не торопясь закрыла дверь в коридор, и в палате стало тихо.

– Спасибо, – поблагодарила Вирджиния.

– Не за что, – мрачно проговорила Джейн.

Она взяла журнал и опустилась в кресло. Время тянулось мучительно долго.

– Сколько времени? – спросила Вирджиния.

Джейн глянула на часы.

– Полвторого, – ответила она и посмотрела на подругу.

– Почему их так долго нет? – расстроенная Вирджиния с трудом держала себя в руках.

– Они всегда задерживаются. Доктор Мейсон предупреждал тебя, что, возможно, придется подождать, – напомнила Джейн.

– Меня тошнит от ожидания. Я хочу покончить с этим и выбраться отсюда. – Вирджиния глянула вниз, на себя. Розового платья, которое было на ней утром, она не увидела; на ней был надет голубой больничный халат – вещественное напоминание о том, что скоро она окажется в операционной.

– Меня тошнит от всего этого, – повторила она.

Они заплакали одновременно. Джейн вскочила на ноги и припала к Вирджинии, крепко обняв ее.

– Что бы я без тебя делала? – прошептала Вирджиния.

– Даже не пытайся это узнать. Ты меня слышишь, Вирджиния Хэйвен? Даже не пытайся оставить меня, – проливая потоки слез, вскричала Джейн.

– Не буду. Обещаю, не буду, – плача, утешала ее Вирджиния.

Открылась дверь, и в палату вошел доктор Мейсон. Со своими непослушными светлыми волосами и очками в тонкой металлической оправе он был больше похож на сумасшедшего ученого, чем на мягкосердечного акушера-гинеколога, который помог появиться на свет большему числу младенцев, чем любой другой врач в Тупело.

Он оценил обстановку, достал из туалетного столика коробку с бумажными носовыми платками и протянул их Джейн. Та вытащила один платок и передала Вирджинии.

– Уже совсем скоро, Вирджиния, – произнес он уверенным тоном.

– Отлично. – Вирджиния вытерла лицо и высморкалась. – Я устала ждать. Я хочу побыстрее с этим покончить.

– Хирург вам все объяснит, но предварительно с вами должен поговорить я. В операционной будет присутствовать патолог. Он может определить, что опухоль злокачественная, поэтому я заранее прошу вашего разрешения на радикальную операцию.

Им мало отрезать от нее кусок плоти? Сейчас они уже готовы отхватить ей всю грудь… и требуют на это ее разрешения!

– Он сможет определить это по внешнему виду опухоли? – спросила она.

– Не со стопроцентной вероятностью. Для этого требуются лабораторные анализы, – ответил доктор.

– И сколько эти анализы займут времени? – интересовалась Вирджиния.

– Три дня. Три дня, которые могут оказаться для вас решающими, Вирджиния, – очень серьезным тоном произнес Мейсон.

Еще три дня ожидания, три дня мучений и неизвестности, три дня в аду. Однако этот ад предпочтительней, чем альтернатива – проснуться уже без груди.

– Нет, – заявила она. – Я не подпишу.

– Вирджиния, для вас же лучше, если все произойдет, когда вы будете под наркозом. Доктор Уэйн очень квалифицированный патолог. Стоит ему увидеть эту…

– Что если он будет неправ? Что если ошибется? Разве он никогда не совершал ошибок? – разозлилась Вирджиния.

– Все мы люди, все мы человеки, Вирджиния, – ответил доктор скептически. – Всякое бывает.

– Я не подпишу. Три дня ничего не изменят, а если и изменят, то я готова рискнуть, – сказала она решительно.

– Хорошо, Вирджиния. Мы сделаем лишь небольшой надрез. Я слишком хорошо вас знаю, чтобы спорить с вами. Такой безумец вряд ли отыщется. – И доктор Мейсон улыбнулся.

Внезапно Вирджиния вспомнила о таком мужчине – Болтоне Грее Вульфе. Можно назвать его безумцем, можно упрямым, можно – отважным. Он не поддался ей, спорил с ней, боролся за право любить ее. Где он сейчас? Знай он о случившемся, продолжал бы он бороться за нее?

Глупый вопрос. Глупая надежда. Вирджиния отбросила мысли о Болтоне. Ей дорога каждая капля энергии – и душевной, и физической, – чтобы справиться с тем, что ждало ее впереди.

– Конечно, – согласилась она с доктором. – Такой безумец вряд ли найдется.

Доктор Мейсон похлопал по простыне, прикрывавшей ее руку.

– Я увижусь с вами здесь же через несколько часов, – сказал он.

– Мы с вами раньше не встречались, док? В Париже? Или в Лондоне? – превозмогая панику, пошутила Вирджиния.

– Молодец, девочка! Держи нос повыше, – подбодрил пациентку Мейсон.

Не успел он уйти, как послышался звук подъезжающей каталки. Вирджинией завладело странное спокойствие.

– Вот они, малышка, – сказала она Джейн.

– Я знаю. – Джейн сжала ее ладонь.

– Не хочу, чтобы ты волновалась, – прошептала Джейн, целуя подругу.

– Не буду, – пообещала Вирджиния приглушенным голосом, поскольку у носа держала платок.

– Ты никогда не умела убедительно врать, – заметила Джейн.

– Как и ты, – напомнила ей Вирджиния.

Звук все приближался и уже достиг двери. В любую минуту начнется ее длинное путешествие… в одиночестве.

– Джейн, ты веришь в чудотворность молитвы? – быстро спросила Вирджиния.

– Наверное, верю, – несколько неуверенно ответила Джейн.

Дверь распахнулась, и взору Вирджинии предстала каталка, на которой ее повезут.

– Помолись за меня, – прошептала она.

17

Болтон пролетел расстояние от Аризоны до Миссисипи без происшествий, и вот теперь охранник Вирджинии не хотел впускать его в ворота.

– Извините, сэр. Никаких посещений, – строго заявил он.

– Разве ты не помнишь меня, Джим? – удивился Болтон.

– Разумеется, помню. Трудно забыть такого человека, – ответил охранник.

– Она не ждет меня, но если ты позвонишь в дом, она обязательно разрешит меня впустить, – уверенно сказал Болтон.

Джим покачал головой.

– Извините, сэр, – он был непреклонен.

Болтон предвидел сопротивление, но никак не со стороны Джима. Он имел представление о системе здешней безопасности. Для человека тренированного стена не представляла особой проблемы.

Однако это был не самый лучший способ добиться встречи с Вирджинией.

– Я мог бы солгать тебе, Джим. Я мог бы сказать, что вернулся, чтобы закончить интервью с Вирджинией. Но я так не поступлю, – заявил Болтон, пристально глядя на Джима.

– Спасибо, сэр, – ответил охранник – он был признателен журналисту за откровенность.

– Вместо этого я собираюсь тебе объяснить, почему я хочу повидать ее и почему не уйду отсюда, не повидавшись с ней, – сказал Болтон. Он хорошо разбирался в людях и понимал, что охранник не поддастся на уговоры. И все же стоило попытаться.

– Я люблю Вирджинию, – заговорил журналист серьезным тоном, – и хочу, чтобы она стала моей женой. Уверен, что она тоже меня любит, и осталось лишь убедить ее, что нас ждет прекрасное будущее. – Болтон изобразил свои честные намерения красноречивым выразительным жестом: протянул руки вперед ладонями вверх – это был древний жест благородных апачей. – Мне нечего скрывать Джим. Просто я влюблен в самую замечательную женщину в мире.

Джим в растерянности перебирал пальцами ключи, связка которых висела у него на поясе, потом вдруг кашлянул, прочищая горло.

– Полагаю, я должен сказать вам кое-что, – решился он наконец.

Леденящее предчувствие несчастья сковало грудь.

– Сказать мне что, Джим? – обеспокоенно спросил Болтон.

– Мисс Вирджинии здесь нет, – быстро сообщил охранник.

– Я подожду. Когда она вернется? – спросил Болтон.

– Господи, если бы я знал… – Джим опять кашлянул, затем вытащил красный носовой платок и высморкался. – Мисс Вирджиния в больнице.

Болтон несся по дороге, не обращая никакого внимания на ограничения скорости. Выяснить номер палаты в больнице оказалось несложно, но о причине госпитализации Вирджинии он пока ничего не знал, и это сводило его с ума.

Слишком встревоженный, чтобы дожидаться лифта, он помчался по лестнице, перескакивая через ступеньки. Дверь палаты 335 была слегка приоткрыта. Он остановился, морально подготавливая себя к виду любимой женщины на больничной койке, и лишь затем переступил порог.

– Болтон?! – Джейн приложила ладонь к груди. – Ты напугал меня почти до смерти.

Он перевел взгляд с Джейн на кровать. Она была пуста, а простыни на ней были тщательно заправлены и разглажены.

– Где Вирджиния?! – с трудом сдерживая волнение, почти прокричал он.

– Сядь, Болтон, – сказала Джейн, подходя к нему.

Но тревога его возросла, когда он поглядел на Джейн – на ее осунувшееся лицо, на поникшие плечи, на покрасневшие, воспаленные глаза. Он придвинул себе кресло и сел напротив нее.

– Где Вирджиния? – уже спокойнее проговорил он.

– В операционной, – ответила Джейн, пристально глядя на Болтона.

– Что с ней? – Джейн мрачно наблюдала за ним. – Я хочу знать все, Джейн, до мельчайших подробностей.

– Ты ее любишь, Болтон? – тихо спросила она.

– Да, Джейн. Я люблю ее. Она – мое сердце, моя душа, моя жизнь, – громко заявил он, смотря прямо в глаза Джейн.

– Хорошо. – Джейн глубоко вздохнула. – Вообще-то, рассказать об этом должна была сама Вирджиния, но я все же поступлю так, как считаю нужным… Я не знаю, что сделаю, если с ней что-нибудь случится… А следует ли мне решать за любимую подругу…

– Следует, – уверенно произнес Болтон, не спуская с нее встревоженного взгляда.

И Джейн решилась все рассказать, а когда она закончила, Болтон наконец узнал, почему Вирджиния внезапно улетела, оставив его в горах, почему не отвечала на звонки, почему послала ему такую странную телеграмму. Но они были слишком сильно связаны друг с другом узами любви, и он даже на расстоянии чувствовал за нее тревогу и теперь понимал ее страхи и боль.

«Почему, Вирджиния? – кричал его разум. – Почему ты мне не рассказала? Почему не позволила быть рядом с тобой?»

– Теперь ты все знаешь, Болтон, – завершила свой рассказ Джейн. – В худшем случае у моей подруги обнаружат рак. Если тебе это неприятно, уезжай сейчас, немедленно, пока ее не привезли из операционной.

Рак. Это слово буквально приковало Болтона к креслу – он не мог даже пошевелиться. Сможет ли он сразиться со столь коварным врагом?

– Нет, – отрезал он, отрицая этим коротким словом саму возможность потерять женщину, которую искал всю свою жизнь. Судьба не может быть к нему столь жестокой.

Первым ощущением Вирджинии стал пробиравший ее озноб.

– Мне холодно, – прошептала она, не в состоянии поднять вверх пудовые веки и открыть глаза..

Кто-то осторожно укрыл ее теплым одеялом, натянув его под самый подбородок.

– Так лучше? – спросили тихо.

Голос был мужским – глубоким и музыкальным. «Совсем как у Болтона, – подумала она. – Совсем, совсем как у Болтона».

– Хм-мм, – пробормотала она, сворачиваясь под одеялом. – Намного.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросил тот же голос.

«Болтон. Мне нужен Болтон». – Она действительно произнесла эти слова? Или только подумала?

Ее руку накрыла большая теплая ладонь. Такая успокаивающая. Такая сильная.

Когда она проснется, то поблагодарит доктора Мейсона за его доброту… если она когда-нибудь проснется.

Она ощутила эту ладонь у себя на лбу – теплая ладонь гладила ее по голове, успокаивала.

– Я устала, – прошептала она.

– Отдыхай, моя любовь, просто отдыхай, – прошептал знакомый голос.

Почему доктор Мейсон называет ее своей любовью? Или она видит сон? Сейчас он ласкал ее щеки и тихо разговаривал на непонятном, но красивом языке. Она чувствовала себя так, будто находилась вместе с Болтоном на вершине горы, лежала на его разноцветном одеяле и вслушивалась в звук его голоса. Если это сон, то ей незачем просыпаться.

Послышался звук струящейся воды. Может, это горный ручей, куда Болтон выпустил ее рыбу Эрнестину?

Нет, здесь что-то не так. Она покинула горы. Она никогда не увидит его снова. Слезы обожгли ей лицо.

– Не плачь, Вирджиния. Я здесь, – произнес тот же голос.

Доктор Мейсон нежно вытер ей щеки. В благодарность за его доброту ей придется пригласить его вместе с женой к себе на обед.

– Мама… Ты меня слышишь? – Кэндас нуждается в ней, но сейчас ей едва хватает сил на себя. – Как ты себя чувствуешь, мама? Тебе больно?

Почему ее дочь задает такие вопросы? Почему ей должно быть больно? Она медленно перенеслась назад на вершину горы, к ручью, где звук журчащей по камням воды сливался с шелестом ветра в кронах деревьев, убаюкивая ее и даря ей такое ощущение покоя, какого она давно не испытывала. Издалека до нее доносились приглушенные голоса – утешающие заверения Джейн и взволнованные вопросы Кэндас.

Вирджиния продолжала черпать силы из крупной, теплой руки – этого источника спокойствия и силы.

– Вирджиния, открой глаза и посмотри на меня. – Отрывистый мужской голос. Доктор Мейсон. Почему он так резок? Она предпочитала, чтобы он был с ней по-прежнему нежен и не проявлял назойливости, мешая ей отдыхать.

– Ну же, Вирджиния. Пора просыпаться. Ты должна проснуться, – требовал голос.

Веки были слишком тяжелыми и неподатливыми, к тому же пришлось бороться с желанием спать. Она медленно и с большим трудом раскрыла глаза.

Прямо напротив она увидела лицо – такое знакомое и дорогое – и решила было, что это ее воображение сыграло с ней шутку. Затем она увидела, как он улыбнулся… и ее сердце разлетелось на тысячу кусочков.

– Здравствуй, Вирджиния, – опять послышался знакомый голос.

– Болтон… – прошептала она.

Все вдруг заговорили разом – Кэндас, Джейн, доктор Мейсон, – но единственный, кого она видела, был Болтон Грей Вульф, единственный, кого она слышала, был ее любимый воин из племени апачей.

Склонившись над ней, он нежно поцеловал ее в губы.

– Не говори ничего, и даже ничего не думай, Вирджиния. Просто знай, что я здесь, и что я люблю тебя, – с улыбкой сказал он.

Болтон ей не привиделся. Он держал ее за руку, говорил ей ласковые слова, облегчал ее боль своими поцелуями.

Внезапно она ощутила плотную повязку, сковывающую ей грудь, боль и непреодолимое чувство потери. Она собиралась что-то возразить, но он успокоил ее своим поцелуем.

– Позже, Вирджиния, – шепнул он. – У нас еще будет время поговорить.

Затем он вышел из палаты, великолепный мужчина, излучающий силу и жизненную энергию, мужчина, ставший теперь недосягаемым для нее. Но впереди ее ждет слишком много дней одиночества, чтобы думать об этом сейчас, когда всю свою силу и волю она должна отдать борьбе с ненавистным врагом, пожирающим ее тело.

– Вы прекрасно перенесли операцию, Вирджиния, – объявил доктор Мейсон.

Она снова ощутила повязку на груди. Наложенная очень плотно, она была почти плоской, так что Вирджиния стала опасаться, что под ней ничего нет. Ее охватила паника.

– Они не отрезали мне грудь? – Она схватила его за руку. – Доктор Мейсон, неужели они отрезали мне грудь?

– Расслабьтесь, Вирджиния. Доктор Дэвидсон удалил только опухоль, – сообщил доктор Мейсон.

– Был ли это… – Рак. Она не могла вымолвить это слово.

– Результаты исследований будут готовы дня через три. Как только я их получу, то сразу же поставлю вас в известность. А вы тем временем отправляйтесь домой, там вам будет намного удобнее.

– Когда можно выписываться? – спросила Джейн.

– Если не возникнет ничего непредвиденного, то через четыре часа, – сказал доктор.

– Вы уверены, что это безопасно? – задала вопрос Кэндас.

– Абсолютно. Если дома возникнет какой-нибудь вопрос или случится что-то непредвиденное, позвоните мне. – Он похлопал Вирджинию по руке. – Вы держались отлично, Вирджиния. Перед выпиской к вам зайдет медсестра и все объяснит.

Доктор Мейсон покинул трех женщин, безмолвно глядящих друг на друга и все еще обуреваемых страхом. Вирджиния потянулась за водой, и Джейн подошла, чтобы наполнить стакан. Кэндас стала переставлять хрустальных зверюшек с подоконника на подставку для телевизора, а потом обратно. Она пыталась чем-то занять себя.

– Не могу вынести эту неопределенность, – взорвалась Кэндас. – Я думала, он сообщит мнение патолога. Почему никто из нас не догадался его спросить?

Если бы взглядом можно было убить, то Джейн испепелила бы Кэндас на месте.

– Я только высказала вслух наши мысли. Почему мы не спросили? – Кэндас была смертельно напугана.

Вирджиния притронулась к повязке на груди.

– Потому что я не хочу этого знать, – сказала она.

Ей хотелось забыться, покуда все не закончится.

– Я хочу, чтобы все поскорее закончилось, – прошептала она.

– Все закончится, – попыталась успокоить ее Джейн. – Уже недолго.

Вирджиния верила Джейн, поскольку ничего другого ей не оставалось, поскольку неверие в скорую и счастливую развязку свело бы ее с ума. Она обессиленно откинулась на подушки.

– Болтон уехал? – спросила она.

Дверь распахнулась, и он вошел в палату, привнося с собой надежду, прекрасные воспоминания… и невыносимую боль.

– Нет, – ответил он. – Я не покину тебя, Вирджиния. Ни сейчас, ни в будущем.