Текст книги "Бабье лето"
Автор книги: Пегги Уэбб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
6
Вирджиния проснулась с ощущением, будто за ней гонятся. Она вся напряглась, готовая броситься бежать, хотя в глубине души знала, что ничто не поможет ей скрыться от опасности, которая таилась в ней самой.
Она машинально повернулась в сторону, где лежал Болтон. Он знает, что делать, и он защитит ее. Вирджиния хотела позвать его, но почему-то передумала. Он был очень красивым мужчиной, и, раскинувшись на ее кровати, походил на спящее божество. Ей хотелось любоваться им, утолить его видом свою ненасытную жажду, словно она была бредущим по пустыне путником, изнемогавшим от жары и вдруг наткнувшимся на колодец животворной воды.
У нее оставалось так мало времени, чтобы быть с ним. Так мало времени.
Она любила смотреть, как вздымается и опускается его грудь, как трепещут во сне ресницы, как изгибается в едва заметной улыбке рот. Одну руку он подкладывал под голову, другая покоилась на груди.
Болтон пробыл с ней почти неделю, и ей стало казаться, что он всегда был неотъемлемой частью ее жизни. Она уже не могла представить себе, как раньше ложилась спать без него и как могла встречать день без его поцелуя.
Она лежала без движения, положив голову ему на грудь, и не пыталась разжечь в себе страсть – просто слушала ровное биение его сердца. Сможет ли она жить без него?
Она приподнялась и всмотрелась в лицо Болтона. Внезапно он открыл глаза и спросил, улыбаясь:
– Что-то случилось?
– Ничего, я просто смотрю на тебя. – Кончиками пальцев она провела по его лицу. – Запоминаю.
– Тебе не нужно запоминать. Я останусь с тобой. Навсегда, – серьезно проговорил Болтон.
– Ш-шш… – Она закрыла ему рот ладонью. – Не говори ничего, что могло бы испортить нам день.
Он сжал ее в объятиях и отогнал поцелуем тревожные мысли. На простынях, испещренных солнечными зайчиками, они занялись медленной, утонченной любовью. Потом она отдыхала, откинувшись на подушки, намеренно не прикасаясь к Болтону.
– Сегодня ты должен переехать в гостевой коттедж, – наконец сказала Вирджиния.
– О чем ты? – удивился он.
– На выходные приедет Кэндас. И привезет подругу, – объяснила она.
– Я хочу получше узнать Кэндас. Для начала мне не мешает познакомиться с ее друзьями, – сказал он.
– Болтон… не надо, – она пыталась отговорить его.
– Ты стыдишься меня, Вирджиния? – осведомился он.
– Стыжусь? Не будь смешным, Болтон, – раздраженно ответила она.
– Тогда почему ты хочешь, чтобы я переехал? – настаивал он.
– Думаю, это очевидно. – Вирджиния теряла терпение.
– Очевидно лишь то, что ты, без моего согласия, приняла решение, касающееся меня, и даже не поставила меня в известность, – вознегодовал он.
Она никогда не видела Болтона таким. Он раскалился добела, но не от ярости, а от переполнявшей его решимости. Непреклонность читалась в его глазах, даже поза выражала несогласие.
Она задрожала от возбуждения.
Внезапно он резко выдернул подушку из-под ее головы, схватил за руки и всей своей тяжестью придавил ее, не позволяя шелохнуться.
– По крайней мере, объясни мне правила, – вымолвил он, глядя ей в глаза.
– Какие правила? – не поняла она.
– По которым ты играешь, – жестко потребовал он.
– Нет никаких правил. – Она хотела, чтобы он понял ее.
– Значит, существуют нормы. Каковы нормы твоего поведения? – спросил он.
– Пусти меня, Болтон, – сказала Вирджиния, пытаясь освободиться.
– Сначала поговорим, – он был непреклонен. – Разве мы не способны разговаривать, как цивилизованные люди? – упиралась она.
– По-видимому, нет. Ты ничего со мной не обсуждаешь, принимаешь решение и лишь потом доводишь его до моего сведения. – Он слегка надавил на нее бедрами и ладонями. – Ответь мне, Вирджиния.
Она знала, что Болтон не из тех мужчин, которыми можно безнаказанно руководить, но не подозревала, что ему наплевать на доводы. Еедоводы.
– Не усложняй все еще больше, Болтон, – серьезным тоном заговорила она.
– Это не сложные вопросы, Вирджиния. Они всего лишь честные. И заслуживают честных ответов, – резко заявил Болтон.
Ей никогда не встречался столь непреклонный мужчина. Сегодня ей не хотелось иметь дело с непреклонным. На следующей неделе, возможно. Или даже в следующем месяце. Но не сегодня.
– Хорошо. Ты добивался честного ответа. Мне сорок восемь лет, и я живу по правилам, до понимания которых ты еще не дорос, – пояснила она.
Он весь напрягся, а его глаза стали пронзительней грозовой молнии.
– Ты полагаешь, для любви возраст имеет значение? – На этот раз давление его бедер стало настойчивей. – Мне безразлично, даже если тебе было бы пятьдесят восемь. Это ничего не меняет. Я люблю тебя и так просто не сдамся. Если ты хочешь отделаться от меня, тебе придется представить более веские доводы для нашего разрыва, – настаивал он.
– О Боже! Болтон! Я не хочу отделаться от тебя. – Она обвила его руками и сжала в объятиях. – Не хочу… Не хочу…
Он раздвинул ее ноги и вошел в нее. На этот раз в нем не было мягкости, а было могущество мужчины, решившего покорить женщину.
Его страсть нарастала. Вирджиния была его, только его. И он никогда ее не отпустит. Никогда.
– Болтон… Болтон… – Она вновь и вновь выкрикивала его имя, и это звучало как нежный призыв.
Он предвосхищал ее желания, знал, как доставить ей удовольствие и как доставить удовольствие себе.
– Ты хочешь этого, Вирджиния? – Он перевернул ее на живот, словно пушинку. – Так?
– Да, да, да. Так, Болтон, так, – просила Вирджиния.
Дверь в ванную комнату была открыта, и в зеркалах на стенах от потолка до пола отражалось каждое их движение. Это было прекрасно.
Они никак не могли насытиться друг другом. Их оставили мысли о прошлом и мысли о будущем. Они были здесь, – только здесь и только сейчас, уверенные, что второго подобного мгновения не будет, – и безумно желали, чтобы магия любви длилась вечно.
Это их желание казалось неутолимым, и они бесконечно предавались любви.
– О Боже, Болтон… У меня не было никого, кто бы сравнился с тобой. Никогда, – прошептала Вирджиния.
И никогда уже не будет. Безмолвные слезы катились по ее лицу. Когда он, уставший, упал рядом с ней, она прижала его к себе, пряча лицо в ладонях.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, Болтон, – сказала она.
– Я никуда не уйду. – Он приподнялся на локтях и нежно вытер пальцами ее слезы. – Не плачь. Я не уйду.
– Скоро приедет Кэндас… Когда она дома, я не привожу в свою спальню мужчин, – объяснила Вирджиния.
– Понимаю. Я соберу свои вещи и, пока она здесь, переберусь в гостевой коттедж, – казалось, проблемы больше не существовало.
– Это лучший выход из положения, – обрадовалась Вирджиния.
– Тогда у меня появится возможность упорядочить заметки для статьи. – Он довольно улыбнулся.
Она запустила пальцы в его волосы и, удерживая его, улыбнулась.
– Болтон… Я хочу, чтобы ты познакомился с подругами Кэндас, – заявила она.
– В качестве кого? Фотожурналиста, готовящего о тебе статью, или любовника? – ехидно осведомился он.
– Я обещаю подумать об этом, когда придет время, – сказала Вирджиния.
Время пришло намного быстрее, чем рассчитывала Вирджиния.
Вечером приехали Кэндас и Мардж Ратлэнд, а Болтон перебрался в домик для гостей, чтобы дать Вирджинии возможность побыть с девушками одной. Он и Вирджиния тщательно продумали каждый свой шаг.
Сейчас они встретились и разговаривали на кухне.
– Неужели ты собираешься советоваться со мной? – поддразнивал он ее. – Это что-то новенькое.
– Я побоялась твоего наказания в случае, если я этого не сделаю, – призналась Вирджиния.
– Побоялась? – Он погладил ее по голове ладонью – большой, теплой и сильной. – Иди сюда. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Неужели ты такая трусиха, Вирджиния?
– Скорее, изголодавшаяся, Болтон. Я изголодалась по всему, что ты мне можешь дать, – сказала она.
Стоя на цыпочках в кухне, она стала целовать его, пока оба не почувствовали горячий прилив страсти. Вирджиния отстранилась и налила в бокалы лимонад.
– Это нас охладит. Иначе Кэндас обнаружит нас на кухонном полу, и мне придется давать ей подробные объяснения.
За лимонадом они решили, что Болтон присоединится к ним за ужином, а потом они все вместе отправятся потанцевать.
План выглядел надежным, и не должен был вызвать нежелательных осложнений. Правда, они не учли, что Мардж так страстно отреагирует на появление Болтона.
Только он показался в дверях, как жизнелюбивая рыжеволосая девица оказалась сраженной наповал. Вирджиния поняла это по предназначенной Болтону ослепительной улыбке, по движениям тела, по почти открытым маневрам, в результате чего Мардж оказалась рядом с ним за столом.
Но не это явилось для Вирджинии сюрпризом. Любая здоровая женщина должна была обратить внимание на Болтона Грея Вульфа. Что поразило Вирджинию, так это ее собственные чувства – она безумно ревновала к этой молодой женщине, к которой до этого относилась как ко второй своей дочери.
– Никогда не встречала настоящегофотожурналиста, – кокетничала Мардж, хлопая длинными ресницами и сверкая огромными карими глазами. – Кэндас рассказывала, что вы сотрудничаете с крупнейшими журналами и путешествуете по всему свету. Должно быть, это так увлекательно!
Остатки материнских чувств Вирджинии по отношению к Мардж тут же улетучились. Она была в таком смятении, что даже не расслышала ответа Болтона.
– О, это, наверное, так чудесно! – восхищалась Мардж, склонившись к Болтону.
Вирджинии всерьез захотелось влепить ей пощечину. Что же, в конце концов, с ней происходит?
– Я всегда мечтала путешествовать, – добавила Мардж.
Вирджинии пришлось прикусить язык, чтобы не сказать: «Так почему бы тебе не отправиться прямо сейчас?» Вместо этого она схватила блюдо с картошкой и обратилась к Мардж:
– Я знаю, ты любишь картошку, Мардж. Может, съешь еще немного?
– Я слежу за весом. – Мардж самодовольно продемонстрировала свою фигуру, постаравшись, чтобы и Болтон обратил на нее внимание. – Но все равно спасибо, миссис Хэйвен, вы так добры.
Миссис Хэйвен. То, как произнесла это Мардж, заставило Вирджинию почувствовать себя столетней старухой. Очевидно, вскоре Мардж предложит проводить ее до кресла-качалки и укрыть ей ноги пледом.
– Ладно, – сказала она, надеясь, что фальшивая улыбка не перекосила ее лица, – почему бы нам всем не облачиться в свитера и не мотануть куда-нибудь? Не знаю, как вы, девочки, а мне не терпится потанцевать под легкую фантастическую музыку.
– Под фантастическую музыку? – Мардж скорчила презрительную рожицу. – Так выражались, кажется, в двадцатых?
Вирджиния настолько рассвирепела, что не находила слов. Кэндас поспешила ей на выручку.
– У писателей особый стиль, Мардж. Тебе бы не мешало пожить здесь. Иногда я словно попадаю в другую эпоху… или даже в космическое пространство. – Посмотрев на Вирджинию, Кэндас озадаченно наморщила носик. – Мама, можно я позаимствую какой-нибудь твой свитер? Я не захватила с собой ничего, кроме этой старой красной тряпки, которая годится разве что для конюшни.
– Разумеется, детка. Они в шкафу. Выбери сама, – предложила Вирджиния.
– Ты мне не поможешь? А то я буду рыться в твоем шкафу часа два да так ничего и не подберу, – попросила Кэндас.
Вирджиния впала в панику при одной мысли о том, что возбужденная Мардж останется наедине с Болтоном. Поняв ее опасения, тот ободряюще улыбнулся.
– Не беспокойся за нас, Вирджиния. Если Мардж не имеет ничего против скучных историй, то у меня в запасе есть случаи из различных путешествий, чтобы ее развлечь, – успокаивающее произнес Болтон.
– Так вы не возражаете, если мы покинем вас на полчасика? – вежливо улыбнулась Вирджиния.
– Нисколько. Но поторопись. У меня нет твоей сноровки, позволяющей постоянно оставаться в центре внимания, – усмехнулся Болтон.
– Мама, что здесь происходит? – спросила Кэндас, как только они поднялись наверх и закрыли за собой дверь спальни.
Вирджиния всегда была откровенна с дочерью. Она собралась было рассказать ей про свою связь, но затем решила, что дочери незачем знать о событиях, происходящих в спальне матери. Кроме того, через несколько дней Болтон уедет, и всему настанет конец.
– Ничего, – сказала она.
– Ничего? За обеденным столом ты выглядела по-другому, чем обычно, – заметила девушка.
– И как же я выглядела за обеденным столом? – спросила Вирджиния, стараясь сохранить равнодушное выражение лица.
– Как будто ты прочла отвратительную рецензию на свое произведение или опять находишься в «творческих разногласиях» со своим издателем. Ты уверена, что все в порядке? – забеспокоилась Кэндас.
– Уверена. – Вирджиния чувствовала себя так, словно предавала двух наиболее дорогих ей людей – Болтона и Кэндас. В довершение всего, на глаза навернулись слезы. Она быстро повернулась спиной к дочери и стала рыться в шкафу, пока не восстановила душевного спокойствия. – Как тебе этот голубой свитер? Он пойдет тебе, у тебя такого же цвета глаза…
– Прекрасно. Мне, в общем-то, безразлично, какой на мне свитер. С джинсами любой смотрится неплохо. – Она надела свитер матери. – Мардж полностью покорена этим журналистом.
– Болтоном? – Вирджиния старалась казаться безразличной, но ее попытка полностью провалилась.
– Кем же еще? Он здесь единственный фотожурналист, – засмеялась Кэндас. – Разве это не великолепно! Моя лучшая подруга втюрилась в мужчину, с которым познакомилась у нас в доме.
– Ты не считаешь, что он слишком… взрослый для нее? – спросила мать.
– Ей нравятся зрелые мужчины. Кроме того, ему вряд ли далеко за тридцать, – изложила свое мнение Кэндас.
– Тридцать пять. – Вирджиния поправила покрывала, на которых недавно лежала вместе с ним, затем подошла к туалетному столику и принялась поправлять прическу. Она так нервничала, что выронила из руки щетку.
– Мама, у тебя сегодня все из рук валится. Ты прокручиваешь в голове сюжет новой книги или что-то другое с тобой творится? – Кэндас заметила нервозность матери.
– Или что-то другое. Эй, мы собираемся проболтать здесь всю ночь или мы едем в «Булпен»? – поменяла тему Вирджиния.
– Почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть чуток? Ты кажешься мне усталой, – не на шутку забеспокоилась Кэндас.
– Хватит обращаться со мной так, будто я уже кутаюсь в шаль и опираюсь на тросточку, – несколько грубовато отозвалась Вирджиния.
– Не нужно быть такой раздражительной. Слушай, если ты беспокоишься о нашем госте, то с нами ему скучать не придется. Особенно с Мардж, – заверила ее Кэндас.
Вирджиния сунула руку в шкаф и схватила первый попавшийся свитер.
– Этого-то я и боюсь, – пробормотала она.
– Что? – не поняла девушка.
– Ничего, – огрызнулась Вирждиния, натягивая свитер через голову.
По пути к двери она увидела свое отражение в зеркале: женщину, которая все еще неплохо смотрелась в джинсах, но разгоряченные щеки и сверкающие глаза которой выдавали ее гнев. Она должна справиться с этим. И справится, пообещала она себе. Справится к тому времени, когда они доедут до ночного клуба.
7
«Булпен» – или просто «бычье стойло» – действительно когда-то являлся коровником, но затем его переоборудовали под зал для танцев в западно-американском стиле. Это было излюбленное место сборищ школьной молодежи, поэтому Кэндас встретила там большую группу своих друзей. Пока Болтон с Вирджинией сидели за столиком, потягивая тепловатый безалкогольный напиток, Кэндас и Мардж присоединились к общему танцу.
– Ты прекрасно танцуешь, – заметил Болтон. Он отыскал под столом ногу Вирджинии и сквозь джинсовую ткань стал поглаживать ее бедро.
– Ты не можешь об этом судить. Мы танцевали только один танец, к тому же в противоположных концах зала, – сказала Вирджиния.
Болтон удивленно приподнял одну бровь.
– Не смотри на меня так, – попросила Вирджиния.
– Как? – спросил он.
– Будто я злая колдунья из мультфильма, – ответила она.
– Ах, Вирджиния… – Он взял обе ее ладони в свои. – Разве ты не знаешь, что я мечтаю протанцевать с тобой каждый танец? Разве ты не знаешь, что я мечтаю ступить на этот пол, крепко прижать тебя, и продемонстрировать всему миру, что ты моя? – прошептал он.
Внезапно она почувствовала, как ее охватывает возбуждение, и не смогла вымолвить ни слова в ответ. Прося у него помощи в этом двусмысленном положении, она с силой сжала его руку.
– Я совсем не хотел притворяться, – добавил он. – Я ведь согласился, чтобы облегчить тебе жизнь.
– Это непросто, – шепнула она.
– Конечно, непросто, – серьезно произнес он.
Общий танец закончился, и танцующие собрались возле стойки бара, заказывая себе прохладительные напитки, а музыканты переключились на тягучую западную балладу.
– Пойдем, Вирджиния. Проявим отвагу и будем танцевать так, как нам нравится, – предложил Болтон.
Он вывел ее на площадку, и под серебристыми бликами огромного зеркального шара, свисавшего с потолка, прижал ее к себе. Вздохнув, она положила голову ему на плечо.
– Вот это больше похоже на настоящий танец, – произнес он. – Только так должны танцевать влюбленные.
Она чувствовала на своих волосах его дыхание; его голос звучал музыкой в ее ушах. И Вирджиния забыла обо всем, кроме мужчины, державшего ее в объятиях. Они танцевали так, будто были рождены друг для друга, их ноги точно следовали ритму, а их тела слились в идеальной гармонии.
Приподняв ее пышные волосы, он одной рукой стал нежно поглаживать ее шею. Она прикрыла глаза.
– Хм. Чудесно. Я нуждалась в этом, – прошептала ему на ухо.
– В чем ты еще нуждаешься, Вирджиния? – спросил он.
– Что за неприличный вопрос в общественном месте! – наигранно возмутилась она.
– Просто я – неприличный мужчина. – Его руки были требовательны, его прикосновение – чувственным. – Скажи мне, Вирджиния, в чем ты еще нуждаешься?
– В том, что один лишь ты мне можешь дать, Болтон, – призналась она, приподняв голову и взглянув ему в глаза.
– Счастлив это слышать. Сегодня ночью я влезу к тебе в окно, – обещал он.
– Нет. В доме ведь будут девочки… – Мысль о ночи без него была невыносимой. – Я сама приду к тебе.
Тут он вдруг заговорил с ней на древнем языке атапасков, и его слова показались ей волшебным заклинаем. Даже когда он умолк, сама тишина была столь чудесна, что не хотелось ее нарушать.
– Это было невероятно прекрасно, – прошептала она. – Переведи, пожалуйста.
– Когда луна приплывет вниз и прикоснется к матери-земле, тихо подойди ко мне и ложись на серебряную дорожку, и наши тела станут позолоченными суденышками любви, – проговорил он.
– Поэзия апачей. Мое сердце разрывается от такой красоты. Кто автор? – спросила она.
– Я, – признался Болтон.
– Ты? Они напечатаны? – допытывалась изумленная Вирджиния.
– Нет. Они когда-нибудь будут принадлежать миру. А пока принадлежат мне, и я распоряжаюсь ими по своему усмотрению, – заявил он.
– Я так рада, что ты подарил их мне, – с благодарностью ответила Вирджиния.
– Я не только подарил их тебе, я написал их для тебя, – тихо произнес Болтон.
– Когда? – ее удивлению не было предела.
– Вечером, когда был сослан в коттедж для гостей, – ответил он.
Она улыбнулась.
– Я думала, ты работал над статьей, – сказала она.
– И над статьей тоже, – заверил ее Болтон.
– Ты удивительный мужчина, Болтон Грей Вульф, – с восторгом прошептала Вирджиния.
– А ты замечательная женщина, – он сильнее прижал ее к своей груди.
Они были так поглощены друг другом, что не заметили, когда ансамбль прекратил играть.
– Я люблю тебя, Вирджиния, – в очередной раз шепнул он.
– Не будем об этом сегодня, Болтон, – попросила она.
– Хорошо. Но придет время, и мы будем об этом говорить, – заявил он.
– Болтон… Музыка прекратилась, – вдруг заметила она.
– Не для меня, – усмехнулся он.
– Ты неисправим, – она посмотрела ему в глаза.
– А ты раскраснелась. – Он поцеловал ее в горячие щеки. – И напоминаешь розу.
Болтон отвел ее к столику, за которым их ждали Кэндас и Мардж. Вирджиния не стала уклоняться от их взглядов.
– Великолепная группа, – говорила она, стараясь выглядеть, как обычно.
Кэндас зло смотрела на их переплетенные руки и на разгоряченное лицо матери. Мардж уставилась на свой стакан с кока-колой.
– Группа объявила перерыв пять минут назад, – заявила Кэндас.
– А мы и не заметили, – ответила Вирджиния.
– Ну конечно. – Кэндас схватила свой стакан, но он вдруг выпал из ее дрожащей руки. Тепловатая кола пролилась ей на колени. Девушка с досадой посмотрела на Вирджинию, будто мать была виновата в этом, и бросилась в туалетную комнату.
– Кэндас… обожди. – Вирджиния беспомощно повернулась к Болтону.
– Иди за ней, – подсказал он.
– Как ты могла? – Кэндас набросилась на Вирджинию, едва та вошла в туалетную комнату.
– Что я тебе сделала, Кэндас? – ровным голосом спросила Вирджиния.
– Ничего! Только лапала Болтона Грея Вульфа на глазах у всех! – в сердцах воскликнула Кэндас.
– Я не лапала, я танцевала, – спокойно произнесла Вирджиния.
– Оставь меня. – Кэндас прислонилась к раковине, комкая в руках сырые бумажные полотенца.
Лицо дочери выражало злобу и презрение, и Вирджиния поняла, что всякие слова здесь бессильны. Лучше уйти, чем тратить время на бесполезные оправдания.
– Ладно, – сказала она, направляясь к двери. – Я тебя оставляю.
– Ты опозорила меня перед моими друзьями! – воскликнула Кэндас.
– Опозорила тебя? – Два красных пятна на щеках были единственным проявлением ее гнева. – К твоему сведению, я разведенная женщина, которая танцевала со свободным мужчиной. Я не понимаю, как это могло тебя опозорить, Кэндас.
– Что за глупости! Да ты просто повисла на нем! – злилась девушка.
– Это называется медленным танцем, – объяснила Вирджиния.
– Это называется – не стесняться на публике! – огрызнулась Кэндас.
Неужели все выглядело так откровенно? Она была с Болтоном, и ей было трудно видеть себя со стороны.
– Кэндас, мне жаль, что мы привели тебя в замешательство. Конечно же, я этого не хотела, и Болтон, я уверена, тоже. Мы просто весело проводили время, – она попыталась оправдаться, но где-то в глубине души начинало зарождаться чувство вины.
– Публично… в танцевальном зале… на глазах у всех моих друзей. – Кэндас принялась ожесточенно тереть пятна на джинсах.
– Избавь меня от нравственных проповедей, Кэндас. Мне известно, что мать Джейка встречается с мужчиной, как и мать Кима. И я не вижу здесь никакой разницы, – защищалась Вирджиния.
– Разница в том… – Кэндас отступила назад и бросила мокрые полотенца в мусорную корзину. – Матери моих друзей не появляются на людях с мужчинами, годящимися им в сыновья.
Вирджиния окаменела, будто ей дали пощечину. Именно тогда, когда она стала забывать про разницу в возрасте, собственная дочь грубо напомнила ей об этом.
– Вряд ли я могла бы быть матерью Болтона, – сказала она.
– Тринадцать лет. Я умею считать, – язвительно прошипела Кэндас.
– Да, ты считаешь неплохо, – согласилась Вирджиния и, развернувшись на каблуках, вышла из туалетной комнаты.
Она держалась превосходно, но хватило ее ненадолго. Она свернула в небольшой холл, ухватилась за края фонтанчика и подставила лицо под прохладную струю воды. Капли попали ей на воротник и замочили перед хлопчатобумажной блузки, но это ее не волновало. Ей хотелось поскорее покинуть место, где она выставила себя дурой перед собственной дочерью.
– Вирджиния… – Это был Болтон, спешащий к ней через холл, и на его лице читалось явное участие.
Он был последним человеком в мире, которого она хотела сейчас видеть. Она в спешке утерла лицо тыльной стороной ладони, но не могла ничего поделать с мокрыми пятнами на блузке.
– Позволь мне. – Болтон достал из кармана носовой платок и принялся вытирать ей лицо.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи. Ты и так уже доставил мне кучу неприятностей, – сказала Вирджиния и оттолкнула его руку.
Выражение его лица ничуть не изменилось, и он, не обращая на это никакого внимания, ласково, но твердо продолжал оказывать ей помощь.
– Кажется, между тобой и Кэндас все прошло не слишком гладко, – заметил он.
– Ты очень догадлив, Болтон. Только это явное преуменьшение, – ответила она.
Наступила гнетущая тишина, и Вирджиния вздернула подбородок, провоцируя его на возражения. Они поссорятся, и она его прогонит. Все станет проще, если он уйдет. Она сможет погрузиться в работу и свыкнуться со своим разбитым сердцем, а Кэндас со временем простит ее.
– Это не сработает, Вирджиния. – Его замечание было для нее столь неожиданным, что Вирджиния вздрогнула.
– Что не сработает? – спросила она, пораженная.
– Так ты не сможешь прогнать меня. – И снова его лицо озарила мгновенная улыбка, полная твердости и решимости. И это было намного опасней, чем все угрозы мира.
Вирджиния, не в силах унять дрожь, обхватила себя руками.
– Холодно? – обеспокоенно осведомился он.
– Нет, – прошептала она. – Я боюсь. – Она подняла на него печальные глаза. – Меня легко напугать, Болтон.
– Иди ко мне. – Он притянул ее к себе и обнял, прижав ее голову к своей груди. – Случившееся сегодня – всего лишь временное препятствие. Кэндас привыкнет к моему присутствию в вашем доме и со временем изменит свое мнение.
Вирджиния понимала, что должна, не говоря ни слова, дотянуть до конца вечера. Но она была не из тех, кто может долго хранить молчание.
– К твоему присутствию в качестве кого? Моего любовника? – с долей сарказма спросила она.
– Нет. – На этот раз его улыбка была ослепительной. – Твоего мужа.
