Текст книги "Бабье лето"
Автор книги: Пегги Уэбб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Пегги Уэбб
Бабье лето
1
– Болтон, ты должен слетать в Миссисипи и взять интервью у Вирджинии Хэйвен.
Гленда Вильямс, редактор журнала «Знакомые лица, излюбленные места», не любила тратить слов напрасно.
Но лошадь Болтона уже была оседлана, снаряжение – уложено, а пес дожидался возле двери. За окном виднелись манящие Белые горы. Болтон колебался всего секунду:
– Я собрался на природу. Пошли кого-нибудь другого.
– Кого? Люка Фаркинса? Самюэля Бевинса? Да она прожует их и выплюнет.
– Ну это уж не моя проблема.
– Послушай, Болтон. На сегодня Вирджиния Хэйвен – самая известная и читаемая писательница. Она только что закончила свой очередной роман, и все журналы страны стремятся заполучить у нее интервью. Намэто удалось. Она согласилась на одноинтервью и запросила тебя.
Болтон Грей Вульф вознегодовал. Чарующая песня ветра звала и манила его в лес, лошадь нетерпеливо ржала, а пес приподнялся и завилял хвостом, не сводя глаз с хозяина. И тут, несмотря ни на что, ему предлагали эксклюзивку, да к тому же с женщиной, которая, по слухам, столь же непроста в общении, сколь и знаменита.
– Но почему меня? – допытывался Болтон.
– Разве ты никогда не смотрел на себя в зеркало? Завидев тебя, женщины тут же выкладывают всю свою подноготную. Ты единственный здравствующий фотожурналист, который действительно может заставить кого-угодно раскрыться.
– Неужели ты наконец признала мои достоинства? – засмеялся Болтон.
– Признала, не признала – думай, как хочешь, только не препирайся со мной, Болтон, и не создавай мне лишних проблем. Ты же всегда был в восторге от сложных заданий.
Ему действительно нравились сложные задания, поэтому он распаковал свое снаряжение и стал собирать вещи, необходимые в Миссисипи, где как раз начиналось удушливое бабье лето, а затем извинился перед лошадью и собакой за несостоявшееся путешествие:
– Мы отправимся сразу, как только я вернусь, друзья мои. Обещаю.
Его пес по кличке Медведь выразил свое прощение, основательно поработав языком, а жеребец Ланселот обнюхал ладонь хозяина и позволил еще раз себя погладить.
Болтон слишком задержался в конюшне, поэтому, отправляясь на свидание к Дженис Блейн, успел лишь сменить рубашку и провести щеткой по своим густым длинным черным волосам.
В течение трех лет он время от времени встречался с Дженис. Она была славным другом, неплохой любовницей и чертовски хорошей школьной учительницей.
– Привет, Болтон. Ты прекрасно выглядишь. – Она произносила эти слова при каждой встрече и каждый раз приветствовала его поцелуем в щеку.
– Как и ты, – неизменно отвечал Болтон.
Был четверг, день спагетти. После ужина они немного посидели на веранде, держа друг друга за руки, затем, когда на небе появились звезды, вошли в дом и направились в ее крохотную спальню.
За три года у них сложился определенный ритуал, который Дженис иногда нарушала просьбами о более серьезных обязательствах. И на этот раз она босиком стояла возле двери, умоляя его остаться. Была почти полночь.
– Не могу, Дженис. Рано утром я лечу в Миссисипи, поэтому должен вернуться домой и закончить сборы.
– Если бы мы были женаты, я бы помогла тебе, и ты бы приятно провел остаток ночи.
Рука Болтона коснулась ее теплой, мягкой шеи. Дженис была доброй, умной и привлекательной женщиной. Она будет хорошей женой и великолепной матерью.
Расценив его молчание как очередной отказ, она чуть было не ударилась в слезы. Он нежно поцеловал ее.
– Не плачь, Дженис, – тихо сказал он.
Она ухватилась за отворот его хлопковой рубашки.
– Обещай мне, что подумаешь об этом, Болтон. Обещай! – просила она со слезами.
– Обещаю, – ответил Болтон.
Он хотел жениться и завести детей – в свои тридцать пять он прекрасно понимал, что время не стоит на месте. Однако он мечтал о браке, какой был у его родителей – о союзе двоих, полном огня и магии. Всю жизнь он не переставал надеяться на подобную любовь, но она почему-то избегала его.
Об этом он и размышлял на обратном пути домой. Большая часть ночи прошла в попытках принять решение, и утром, по дороге в аэропорт, он приобрел для Дженис кольцо. И хотя покупка не наполнила его сердце радостью, он по крайней мере сделал первый шаг навстречу будущему.
Иногда мужчине приходится довольствоваться синицей в руках.
В самолете он забыл про кольцо, лежавшее в кармане, поскольку полностью сконцентрировался на предстоящем интервью. Болтон Грей Вульф гордился своим профессионализмом, и поэтому не мог не подготовиться к встрече с необузданной и строптивой Вирджинией Хэйвен.
Сначала он увидел скачущую лошадь – арабского жеребца, сильного, статного, белого, как хохолок цапли, и быстрого, как северный ветер, который несется вниз со склонов Белых гор и господствует зимой в долинах.
И лишь потом он заметил женщину – высокую и гибкую, с золотистыми волосами, в которых осеннее солнце зажигало огненные блики. Она скакала верхом не хуже индейца из племени апачей.
– Ты никогда не сможешь у меня выиграть, – выкрикнула она и рассмеялась.
Ветер подхватил ее смех и небрежно швырнул его Болтону в лицо.
Болтон приставил ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза и не мешало ему смотреть. Всадница поражала воображение, но и ее горячий белоснежный жеребец заслуживал внимания. Это был могучий конь, однако уже издали было видно, что он беспрекословно подчиняется своей хозяйке.
Вслед за первым по гребню холма к конюшне, за углом которой стоял Болтон, галопом мчался другой арабский жеребец, как две капли воды похожий на предыдущего. Им тоже правила наездница, такая же светловолосая, как первая, но не столь высокая и не столь уверенно державшаяся в седле.
Может, они близнецы? Болтону сообщили, что Вирджиния Хэйвен живет со своей единственной дочерью, и все же сходство было столь поразительным, что их скорее можно было принять за сестер.
Вторая наездница пыталась догнать первую, однако та оказалась проворнее. Первый конь, вздымая клубы пыли, резко остановился в нескольких дюймах от Болтона и замер неподвижно, а всадница с развевающимися волосами и пылающим лицом спешилась.
– Так нечестно. – Вторая наездница остановилась на расстоянии нескольких футов. – Ты всегда побеждаешь, мама.
Мама! Болтон поздравил себя с тем, что сумел вовремя разобраться в ситуации. Он разглядывал Вирджинию Хэйвен, стараясь не упустить ни малейшей детали. Внезапно она повернулась к нему.
– Незнакомцев пристреливают и за меньшее преступление, – заявила она острым тоном.
Вирджиния стояла прямо перед ним, вызывающе вздернув подбородок, демонстрируя таким образом, что не привыкла бросать слов на ветер. Болтон знал о том, что она ненавидит давать интервью, но не ожидал, что она столь открыто проявит свою враждебность.
Он вышел на освещенное место.
– Уверяю вас, я не опасен, – сказал он.
Вирджиния смерила его оценивающим взглядом.
– Это мы еще увидим, – вымолвила она, пристально разглядывая незнакомца.
– Мама! – позвала светловолосая девушка, уже стоявшая около своего скакуна.
Вирджиния повернулась к дочери.
– Иди домой, Кэндас. Я с ним сама разберусь, – приказала она.
– Ну все, братец. – Кэндас, похоже, хотела еще что-то сказать, но передумала и, бросив матери поводья своего коня, направилась к дому.
Это грандиозное сооружение ни один человек, находясь в здравом уме, не назвал бы просто домом. Оно высилось на холме, среди орехов-пеканов и дубов, а его флигели, фронтоны и террасы простирались во всех направлениях. Гараж, способный вместить по меньшей мере шесть машин, был пристроен к западному крылу, а внутренний двор, которому мог позавидовать даже Версаль, вмещал на своей площади озеро в шесть акров.
Однако Болтон не был ни поражен, ни восхищен. Сын прекрасной Джо Бесс МакГилл, предпочитавшей каньоны замкам, и Колтера Грея Вульфа, ведущего свою родословную от вождей апачей, Болтон вырос в гармонии с природой, которая и определила его представление о прекрасном. Он восхищался красотой утреннего солнца, поднимающегося над горами, красотой олененка, ступающего в прозрачный ручей, великолепием и силой орла, парящего в широких просторах аризонского неба. Природа в своем первозданном виде привлекала его больше, чем затейливый мир людей с их жилищами, отгороженными железными заборами и службой безопасности.
– Меня зовут Болтон Грей Вульф, – представился он светловолосой наезднице.
– Я знаю, кто вы. Во-первых, я просила прислать именно вас, а во-вторых, вас бы никогда не впустили без проверки удостоверения личности, – ответила она.
Держа за поводья двух горячих арабских скакунов, словно они покладистые маленькие шотландские пони, Вирджиния вошла в конюшню.
– Можете подождать меня в доме, – предложила она Болтону, проходя мимо него. – Кэндас вас развлечет.
Кровь пробежала у него по жилам, как ручейки в весеннюю оттепель. Он не мог позволить этой женщине одержать над собой верх.
– Предпочитаю конюшню, – возразил он.
Болтон шагнул к Вирджинии и взял у нее поводья.
– Мои лошади не выносят, когда ими занимается кто-нибудь другой, кроме меня, – заметила она.
Не обратив никакого внимания на ее слова, Болтон принялся чистить лошадей, разговаривая с ними на древнем таинственном наречии своего народа. Кони тоже проигнорировали слова своей хозяйки, поскольку напоминали детей, завороженных игрой дудочника.
Никто никогда еще не осмеливался вести себя так дерзко с Вирджинией Хэйвен. Обычно ей хватало пяти минут, чтобы поставить на место любого мужчину, но Болтон Грей Вульф не был любым мужчиной. Он интриговал ее, ей хотелось смотреть на него, «смаковать» по кусочку, словно некий деликатес. К тому же его окружала аура таинственности и могущества.
Вирджиния не желала показывать свое любопытство и проявлять особый интерес к фоторепортеру.
– Если вы надеетесь приручить меня, воспользовавшись своим обаянием, то лучше не пытайтесь, – резко заявила она.
– Я пытаюсь приручить не вас, а лошадей, – ответил Болтон на ее агрессивный выпад.
Он продолжал успокаивать лошадей прикосновением и голосом. Он никогда не брал интервью у враждебно настроенных людей, и в данный момент не собирался изменять своей привычке.
Как он и рассчитывал, любопытство Вирджинии все же одержало верх.
– Где вы этому научились? – спросила она, оценивающе смотря на Болтона.
– Я родился в седле, – ответил он, не переставая поглаживать коней.
– На каком языке вы говорите? – Вирджиния не удержалась от очередного вопроса.
– На языке атапасков, – вежливо сообщил Болтон.
Вирджиния расслабилась, агрессивность понемногу отступила. Вслушиваясь в гортанные звуки незнакомого языка, она слегка наклонила голову.
– Невероятно. Мне бы хотелось этому научиться, – сказала она.
– Я научу вас. – Он повернулся и одарил ее сияющей улыбкой. Вирджиния почувствовала, как у нее внутри все тает. – Я научу вас многим вещам, – произнес он глубоким волнующим голосом.
Вирджиния вдруг расцвела, подобно заброшенной розе, которая наконец познала благотворное влияние дождя и солнца и любящее прикосновение искусного садовника. Она обрадовалась этим чувствам, как обрадовалась бы старым друзьям, которых слишком давно не видела.
О, он был опасен, в этом не было сомнений. Опасен, но великолепен и восхитителен… и слишком… слишком молод.
Опомнившись, Вирджиния тут же одернула себя. Болтон Грей Вульф для нее – запретный плод.
– Вряд ли вам удастся обучить меня чему-то новому, – заявила она и зашагала к дому, бросив через плечо: – Если хотите взять у меня интервью, вам лучше пойти со мной. Если нет – скатертью дорога.
Она уже прилично отошла от конюшни, когда Болтон позвал ее:
– Вирджиния!
Она неторопливо обернулась.
– Вы забыли о лошадях, – напомнил он.
Это случилось впервые, еще никогда она не забывала о своих лошадях. И тут, отбросив последние сомнения, она вынуждена была признаться себе в том, что Болтон Грей Вульф похитил ее сердце.
2
Сохрани Вирджиния хоть каплю здравого смысла, она отослала бы Болтона Грея Вульфа обратно в Аризону и забыла бы про интервью. Так размышляла Вирджиния, возвращаясь к конюшне, где он ждал ее вместе с лошадьми.
Он не сводил с нее взгляда удивительно живых, пронзительных глаз. В этом взгляде читался не только профессиональный интерес: это был взгляд возбужденного мужчины. Ее фантазия была здесь ни при чем.
Внутри у нее все затрепетало, словно у девочки-подростка.
– Во что я ввязываюсь? – прошептала она.
– Вы что-то сказали, Вирджиния? – спросил Болтон.
– Ничего. Просто разговаривала сама с собой. Всем известно, что это привилегия писателей.
– Похоже, таковы издержки вашей профессии. Ведь вам приходится подолгу сидеть в одиночестве за компьютером.
– Да, таковы издержки профессии. – Она потянулась за уздечкой Метеора, слегка задев при этом ладонь Болтона. Внутри будто огнем обожгло. Казалось, что под ней разверзлась земля – самые прочные здания рухнули бы при подобном землетрясении.
«У профессии существуют и другие издержки», – подумала она. Постоянное уединение привело к тому, что она чуть не обезумела от прикосновения к смазливому чужаку.
Дрожащими руками она пыталась снять с лошади уздечку.
– Постойте. – Болтон накрыл ее ладони своими. – Позвольте вам помочь.
Она должна была бы ответить, что не нуждается в его помощи, как не нуждалась ни в чьей помощи вот уже пятнадцать лет – с тех пор как Роджер бросил ее, оставив с кучей долгов, с машиной, не заводившейся на холоде, и с пятилетней дочкой, которую нужно было поднять на ноги.
Но она не вымолвила ни слова. Как приятно было почувствовать чью-то заботу. Как чертовски приятно. Однако нужно быть осторожной. Нельзя допустить, чтобы это ей слишком понравилось.
– Почему бы вам не сесть вон там и не позволить мне заняться вашими лошадьми? – кивнул Болтон в сторону тюка со спрессованным сеном.
– Это часть вашей техники? – спросила она.
– Техники? – удивился Болтон.
Горячая краска хлынула ей в лицо. Отвернувшись от него, Вирджиния обмахнулась, прежде чем опуститься на сено.
– Техники интервью, – пояснила она.
Болтон от души рассмеялся.
– Нет. Я получаю от этого настоящее удовольствие. А вот при первом взгляде на ваших скакунов мне до смерти захотелось с ними пообщаться.
– Понятно. – Вирджиния выдернула из тюка соломинку и разломила ее на четыре равные части. Ей нужно было чем-то занять руки, иначе дрожь выдаст ее волнение.
– Я не хочу, чтобы у вас создалось превратное впечатление из-за того, что я попросила прислать именно вас, – начала она.
От удивления он приподнял одну бровь, однако руки его не прекратили ловко двигаться. Только шорох скребка по лошадиной спине и воркование голубей на чердаке нарушали тишину в конюшне.
– Это вовсе не из-за вашей внешности. Хотя уверена, что вам часто доводилось слышать от женщин комплименты в свой адрес.
– В последнее время – нет, – простодушно улыбнулся он. – В действительности далеко не всегда женщины говорят мне комплименты.
– А должны были бы. Толпами, – сказала она.
– А разве вашу красоту не воспевали толпы мужчин? – вопросом на вопрос ответил Болтон.
– Нет. Кроме Элдона Прескотта, который сидит на почте, не нашлось ни одного, – заявила Вирджиния.
– Похоже, у него отличный вкус, – похвалил Болтон Элдона Прескотта.
Вирджиния обхватила руками колени и подтянула их к груди. Лучи солнца, проникавшие в конюшню сквозь широко распахнутые ворота, подчеркивали бронзовый оттенок кожи Болтона и придавали блеск его черным волосам. Если бы не голубые глаза, он выглядел бы настоящим дикарем, способным в любой момент вскочить на лошадь и умчаться, взяв ее в плен. А она не издала бы ни единого звука протеста.
Ее подруга Джейн посмеялась бы от души, если бы Вирджиния описала ей эту сцену.
– Что мне нравится в тебе, Вирджиния, – сказала бы она, – так это твоя способность сочинять захватывающие истории на фоне нашей унылой действительности.
Однако Вирджинии следовало покинуть страну грез и вернуться на землю.
– Элдон Прескотт не слишком оригинален, – возразила она. – Всем женщинам в Понтотоке он говорит одно и то же. «Доброе утро, мисс Руфь. Да вы сегодня просто обворожительны!» «Здравствуй, Лола Белл, что привело сюда столь прекрасную женщину в столь восхитительный день?»
– А они действительно красивы? – поинтересовался Болтон.
– Да, если оценивать внутреннее содержание, а не внешний вид, – несколько язвительно ответила Вирджиния.
– Хоть я с Элдоном Прескоттом пока не знаком, он мне уже нравится, – заявил Болтон.
Вирджиния напряглась. Она строит из себя дуру, развалясь на сене и полагая, что способна поддерживать обычную беседу с красивым мужчиной, но Болтон Грей Вульф отнюдь не был обычным мужчиной – он журналист и принадлежит к той ужасной породе людей, которые без зазрения совести способны выведать все ваши тайны, чтобы затем разнести их по всему свету в виде сплетен и домыслов.
– Пока? Вы собираетесь выудить у Элдона Прескотта, кто такая настоящая Вирджиния Хэйвен? – Она соскочила с тюка сена и отряхнула сзади джинсы. – Позвольте мне вам помочь. Я – упрямая, независимая и богатая – о, я очень, очень богатая, – но не подлая и не мелочная. Я не лгу и не притворяюсь. Поэтому не притворяйтесь и вы передо мной, Болтон Грей Вульф. Не прикидывайтесь этаким обаятельным и любезным молодым человеком, обожающим лошадей, поскольку все, чего вам нужно – это любыми способами раскопать всю грязь обо мне.
– Вы закончили? – осведомился он равнодушным тоном.
– Не совсем. Не воображайте, что сможете втереться ко мне в довериеили пробраться ко мне в постель, пользуясь своей мужской привлекательностью. Я не собираюсь стать трофеем. Ни вашим, ни чьим-либо еще, – со злобой ответила Вирджиния.
Болтон никогда не встречал столь язвительной женщины. Весь драматизм ситуации заключался в том, что он уже перестал рассматривать Вирджинию Хэйвен как объект предстоящего интервью. Когда она села на тюк сена и солнце осветило ее волосы и белоснежную кожу, он стал думать о ней только как о женщине, о желаннойженщине. Он лишился своей профессиональной беспристрастности уже в тот момент, когда она спешилась, взяла за поводья своего скакуна и предстала перед ним во всей своей красе – в ореоле золотистых волос, волнами ниспадающих на плечи. Для него она стала вдруг ассоциироваться с солнечным светом и розами. Она разожгла в его крови такое пламя, что это не могло быть случайностью, и поэтому ему не следовало отступать, что бы она ни говорила и ни делала.
Она ждала, вызывающе вздернув подбородок.
– Итак, вы собираетесь защищаться? – агрессивно отозвалась она.
– Нет, – улыбнулся он.
– Тогда вы, наверное, намерены упаковать свои камеры и броситься со всех ног в ближайший аэропорт? – язвительно спросила она.
– Нет, – повторил Болтон.
Накинув попоны на лошадей, он отвел их в стойла.
Вирджиния понемногу успокаивалась. Она еще никогда не встречала мужчины, с которым не могла бы справиться. И, вне всяких сомнений, она еще никогда не встречала журналиста, который не валялся бы у ее ног в надежде на интересный материал.
– И что же вы собираетесь делать? – миролюбиво спросила она.
– Хотите услышать мой ответ, Вирджиния, или вы уже заранее решили, каким он должен быть? – поинтересовался Болтон.
– Не играйте со мной в словесные игры. Вы проиграете, – резко бросила она.
– Я никогда не проигрываю, Вирджиния, – улыбаясь, ответил Болтон.
Его взгляд пронзил ее, словно луч голубого лазера. Она чувствовала себя беззащитной, как если бы с нее содрали кожу, обнажив нервы и сердце, бьющееся слишком сильно и слишком быстро.
Его движения отличала неторопливая непринужденная грация, когда он поднимал камеры и остальное оборудование, будто он исполнял какой-то древний ритуальный танец. Если бы на его месте был любой другой мужчина, Вирджиния решила бы, что его движения тщательно продуманы, однако здесь все было не так. Если за последние несколько минут она что-то и поняла, так это то, что Болтон Грей Вульф вовсе не был любыммужчиной.
Повесив камеры через плечо, он обернулся к ней, а солнце, освещая Болтона со спины, придавало ему вид древнего божества. Она много раз читала о том, как женщины теряли самообладание при встрече с мужчиной, но до сих пор не испытала этого на себе. Теперь, пошарив рукой сзади, она медленно опустилась на все тот же тюк сена.
– Когда будете готовы к интервью, позвоните мне. Я остановился в мотеле «Рамада» в Тупело. – Он небрежно написал телефонный номер на обороте визитной каточки и протянул ей. Она не захотела поднять руку, поэтому он положил карточку рядом на сено. Хотя он не дотронулся до нее, Вирджиния вдруг ощутила тепло его ладони, будто он медленно и чувственно ласкал ее бедро.
Подняв на него глаза, она встретила его пристальный взгляд.
– И… Вирджиния, когда я окажусь в твоей постели, ты не будешь моим трофеем. Мы будем на равных, – заявил он, направляясь к воротам и двигаясь с той же непринужденной грацией.
Обхватив колени руками, Вирджиния смотрела, как он уходит. Кэндас, заглянувшая в конюшню, застала Вирджинию застывшей в этой позе.
– Что ты здесь делаешь, мама? – спросила удивленная девушка.
Как рассказать дочери, о чем она сейчас думает? Какими словами выразить смятение, которое она испытала, увидев Болтона Грея Вульфа?
– Что тыздесь делаешь, Кэндас? – не отвечая на вопрос дочери, спросила Вирджиния.
– Я пришла передать, что звонила Джейн и просила напомнить про сегодняшний ужин… и чтобы проводить тебя домой, если ты случайно позабыла дорогу.
Рассмеявшись, Вирджиния встала и обняла дочь за плечи.
– Я настолько плоха?
– Сбывается. Но в любом случае я буду защищать тебя, – заявила Кэндас.
– Отлично, поскольку я тоже намерена защищать тебя, – согласилась мать.
Держась за руки и склонив друг к другу головы, чтобы удобнее было вести разговор, они направились к дому.
– Ты покончила с интервью? – поинтересовалась девушка.
– Нет, – ответила Вирджиния, опустив глаза.
– Мама! Ты ведь не прогнала его? – Кэндас остановилась, пристально глядя на мать.
– Нет. Да он и не тот мужчина, которого можно прогнать. Просто на это интервью требуется гораздо больше времени, чем полдня, – довольно резко пояснила Вирджиния.
– И сколько? – допытывалась девушка.
– Ну, наверное, несколько дней. А, может, даже неделя или больше, – неуверенно проговорила Вирджиния.
– Отлично. Может, на следующие выходные мы с Мардж еще застанем его здесь. Мардж наверняка объявит его своей голубой мечтой. – Кэндас восторженно глядела на мать. – Я приглашу ее к нам, если ты не возражаешь.
– Конечно же, нет.
Мардж жила в Монтане, и выходные дни в студенческом городке тянулись для нее нескончаемо. Иногда Вирджинии казалось, будто у нее две дочери. Хорошо, когда тебя окружает молодежь. Это помогает забыть о жестких условностях светской жизни.
Вечером они отправились в соседний Тупело, и там, в ресторане «Франт Порч», сидя над маринованными огурчиками, Джейн возобновила их давний разговор.
– Тебе нужно почаще выходить, Вирджиния, больше общаться и бывать на людях, – говорила Джейн.
– Вот я и вышла, общаюсь с тобой и сижу здесь, на виду у всех, – заявила Вирджиния.
– Ну ты и глупышка. Что это за общение со мной. Тебе бы следовало встречаться с кем-нибудь симпатичным, обаятельным и при деньгах.
– Джейн, мужчине придется ограбить банк, чтобы стать богаче меня, и, кроме того, я не интересуюсь безмозглыми мужланами.
– С тех пор, как тебя бросил Роджер, ты не заинтересовалась ни одним мужчиной, – напомнила Джейн.
– Это не правда. – Вирджиния лениво пододвинула к себе тарелку с закусками. – Ты почти расправилась с огурчиками, – заметила она.
– Ты уходишь от разговора… – не сдавалась Джейн.
– Конечно. Нет более скучной темы, чем разговор о моей личной жизни, – огрызнулась Вирджиния.
– Понятно. Но именно об этом я с тобой и толкую. Ты слишком много времени проводишь за компьютером, Вирджиния. Но компьютер не способен крепко обнять ночью и, конечно же, не может доставить тебе истинного наслаждения.
– Джейн, я никогда тебе не говорила, что весь твой ум работает в одном направлении?
– Говорила. Ежедневно с тех пор, когда мне стукнуло шестнадцать. И если бы не твое богатство и не твоя известность, я бы не стала терпеть твоих нравоучений.
– А если бы не твои рыжие волосы и веснушки, то я бы не стала терпеть тебя. Трудно относиться враждебно к тому, кто выглядит точь-в-точь как сиротка Анни [1]1
Сиротка Анни – главная героиня серии романов Луси Маунд Монтгомери. ( Здесь и далее примеч. редактора).
[Закрыть].
Cмеясь, Джейн провела рукой по своим пышным рыжим волосам.
– Считаешь, они выглядят естественно? Лола сегодня испробовала на мне новый краситель под названием «Рыжая сирена».
– Мне нравится, Джейн. Ты можешь остановить уличное движение. На самом деле… – Вирджиния смолкла, не окончив предложения.
– Вирджиния! Вирджиния, кого ты там разглядываешь?
Поскольку Вирджиния не отвечала, Джейн обернулась к двери.
– Боже правый! Кто это? – Джейн ухватилась за ворот платья, изображая удушье. – Я съем его серебряной ложечкой. Черт возьми, да я его съем даже оловянной ложкой, если он только приблизится… Господи, да он направляется сюда. – Джейн схватила сумочку и торопливо освежила помаду на губах. – Ну, как я выгляжу? Вирджиния…
За последние несколько часов, прошедших с их встречи, Болтон Грей Вульф ничуть не утратил своей привлекательности. В сущности, Вирджиния плохо запомнила его внешность. Зато сейчас у нее попросту перехватило дыхание.
– Здравствуй, Вирджиния, – приветствовал он ее.
– Здравствуй, Болтон, – ответила Вирждиния.
Она равнодушно кивнула ему, с трудом сдержавшись, чтобы не вцепиться в стол мертвой хваткой, – у нее вдруг закружилась голова и ей показалось, что она упадет со стула.
Он сменил грубую хлопчатобумажную рубашку на другую – из мягкой замши орехового цвета с открытым воротом, позволявшим разглядеть его волосатую грудь.
– Не ожидал сегодня встретить тебя. – Он таинственно улыбнулся, будто разузнал какой-то секрет. Господи, уж не ее ли?
– Даже романистки иногда обедают, – язвительным тоном пояснила Вирджиния.
– Вирджиния… – произнесла Джейн и откашлялась, прочистив горло со звуком, который с равным успехом могла издать как леди, так и питбуль. Это был условный сигнал, которым она давала понять своей давней подруге, что та выходит за рамки, говорит неуместные вещи и рискует нарушить всяческие приличия.
Вирджиния почувствовала поддержку. Но сразу же испытала и огромное сожаление. Ведь в какой-то момент ей почудилось, что они с Болтоном одни в ресторане.
Вирджиния представила журналисту свою подругу, а затем молча наблюдала, как он расточает свои чары перед ее лучшей приятельницей. Он вовсе не флиртовал, просто в его общении с любым человеком проявлялась присущая ему врожденная грация.
Она многое знала о нем, и знала не понаслышке. Она знала не только о его работах, которые были превосходны, но и о его прошлом и о личной жизни. Слишком тяжело далась ей ее карьера и заново отлаженная жизнь, чтобы довериться первому встречному в столь важном деле, как интервью.
Несмотря на высказанное ею в конюшне мнение, она знала, что Болтон Грей Вульф не только великолепный мужчина, но и честный, достойный доверия человек. Она знала, что он независим, работает без договора и только над темой, которая ему интересна. Он предпочитает компанию лошадей и собак обществу женщин и, возможно, именно поэтому до сих пор не женился. Тем не менее, Вирджиния была удивлена, что его все еще не прибрала к рукам какая-нибудь смазливая штучка.
Может, ей следует письменно поблагодарить каждую незамужнюю женщину с запада Соединенных Штатов за то, что Болтон Грей Вульф до сих пор свободен? Или ей следует проклинать этих женщин за то, что они оставили на ее пути такой соблазн?
Он стоял рядом со столиком и разговаривал с Джейн, то и дело бросая на Вирджинию те особые взгляды, которые заставляли ее чувствовать себя обнаженной. Господи, как же он опасен!
Внезапно все свое внимание он переключил на нее. Нагнувшись, он поймал ее руку.
– Надеюсь, что вы меня пригласите… скоро, – сказал он.
Его прикосновение, его взгляд лишили ее дара речи. Когда она пришла в себя, он уже уходил и, завернув за угол, направился к одному из столиков, скрытых от ее взгляда.
– С глаз долой – из сердца вон, – прошептала она, прекрасно осознавая, что лжет.
Джейн, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, сидела, облокотившись на стол, и даже не расслышала ее. Что было, между прочем, очень кстати. Лучше оставить свои чувства к Болтону в секрете.
– Разве он не самый великолепный и трепетный образец мужской красоты во всей Вселенной, если не во всей солнечной системе, – или это одно и то же? – Джейн обмахнулась салфеткой. – Ух, меня сейчас хватит удар.
– Симпатичные мужчины не являются причиной удара, и, кроме того, хорошо, что ты бухгалтер, а не писатель. «Трепетный образец мужской красоты» – это чрезмерное преувеличение.
– С чего это ты так взъелась? – Джейн прищурилась, затем бросила салфетку на стол и радостно захихикала. – Отлично, отлично, отлично. Наконец-то твоим вниманием завладела мужская особь. Ура! Посторонись, старина Роджер!
– Болтон Грей Вульф меня вовсе не интересует. К тому же, я его едва знаю, – бесстрастным тоном промолвила Вирджиния.
– Для этого нужно всего лишь мгновение… – Джейн попыталась процитировать строчку из песни, которую они вместе исполняли в хоре любительского театра, когда весной ставили «Хэллоу, Долли».
– Плагиат здесь неуместен, – заметила Вирджиния.
– Хотя он ужасающе молод. – Джейн подняла к глазам свое меню и поверх него принялась разглядывать свою подругу.
– Тридцать пять, если быть точной, – сказала Вирджиния, заставив Джейн вскинуть брови от удивления. – Уж не считаешь ли ты, что я бы позволила ему приблизиться к себе, ничего предварительно не разузнав?
– Он именно то, что тебе нужно, – без колебания объявила Джейн.
– Это не мненужно, – запротестовала Вирджиния.
Она махнула рукой, а Джейн усмехнулась.
– Ну что ж. Я закажу жареную зубатку и кукурузную лепешку с топленым салом. – Джейн отложила меню в сторону. – А тебе, как всегда, то же самое, но приготовленное на открытом огне?
– Да. – Голова Вирджинии была занята совсем не едой – ее мысли витали вокруг мужчины, который сидел за столиком в углу и которого она не могла сейчас видеть.
– Именно об этом я и говорю. Ты должна воспользоваться этим шансом, Вирджиния. Видишь ли, ты уже заплатила по счетам. Ты и так независимая женщина и совсем не обязана в очередной раз всем доказывать, что способна просуществовать без Роджера и его жалких алиментов. Ты доказала это уже не раз.
Джейн подождала, пока официантка примет у них заказ, и, когда та удалилась, продолжила свою речь:
– Всем известно, что женщины достигают пика сексуальности позже, чем мужчины. Затащи этот великолепный юный экземпляр в постель, а потом пусть идет своей дорогой. И к Рождеству вы оба будете вспоминать об этом с улыбкой.
