Текст книги "Путешествие восьми бессмертных (Собрание сочинений. Т. II)"
Автор книги: Павел Шкуркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
XII
ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ С НЕБЕСНЫМИ ВОЙСКАМИ
Чжао Юань-шуай после своего поражения вернулся на небо. Он должен был дать отчет о результатах своей земной экспедиции. Так как сам он писать не мог, то продиктовал своему писцу такой доклад на имя Юй-ди:
«Я, сановник Чжао, удостоился назначения Вашего Императорского Величества для выяснения дела о Восточном море, прибрежной горе и связанных с ними вопросов. Я лично на месте удостоверился, что, действительно, великая гора упала в Восточное море, которое в настоящее время засыпано песком и камнями. Что касается пожаров и убийств, упомянутых в докладе Дун-хай Лун-вана, то эти указания также вполне соответствуют действительности.
Я, сановник, отправился со своим отрядом в Лун-хуа, чтобы захватить преступников. Они не подчинились и, благодаря своим знаниям в магии, не только принудили бежать войска помогавших мне лун-ванов, но и меня ранили в руку. А посему почтительно ходатайствую перед Вашим Величеством о новом командировании на землю энергичного военачальника с достаточным количеством войска для обуздания этих бесчинствующих, и раз навсегда Вашей небесной властью успокоить Восточное царство. Войска четырех лун-ванов также присоединятся к тому отряду, который будет послан Вашим Величеством. При сем присовокупляю, что сейчас мной получено донесение от лун-ванов о новом нападении на них со стороны ба-сяней».
Когда Юй Хуан-ди прочитал этот доклад, он был возмущен еще более, чем при получении доклада Лун-вана… Если в первый раз восемь духов, сводя какие-то счеты с земными созданиями лун-ванами, могли разрушить царство одного из них, то теперь дело совсем другое, и преступление их неизмеримо тяжелее: они осмелились не повиноваться высшему велению и противиться небесным силам. Не ведая мощи Неба – они поступают, как малые дети или как взбесившиеся животные, ищущие сами своей гибели!
Юй-ди потребовал к себе лучших своих военачальников – генералов Гуань, Вэнь, Ма и Чжао. Когда те явились, Император сказал:
– Эти бунтовщики ба-сянь снова натворили безобразий на земле, отказались повиноваться моему приказу и даже разбили посланный против них небесный отряд… Их нужно во что бы то ни стало взять живыми или мертвыми. Но теперь овладеть ими будет труднее, чем раньше, потому что к ним теперь, вероятно, присоединились многие новые духи. Поэтому приказываю вам, Гуань и Вэнь, возьмите не меньше сорока тысяч войска, отправьтесь на землю, займите выгодную позицию и поведите наступление на Лун-хуа-хуй (собрание в Лун-хуа). А вы, Ма и Чжао, возьмите двадцать тысяч, и идите за генералами Гуань и Вэнь; вы будете прикрывать их тыл и, в случае нужды, будете их поддерживать. Идите!
Четыре генерала ушли, собрали подчиненные им войска, и тотчас отправились в путь: Гуань и Вэнь – вперед, а за ними, на расстоянии часа пути, – Ма и Чжао.
В дороге с неба на землю Гуань и Вэнь стали обсуждать порученное им дело.
– Я полагаю, – сказал Вэнь, – что, хотя Его Величество и поручил нам действовать всеми силами, но все-таки нам не мешает сначала разузнать то, что до сих пор остается невыясненным.
– Что же именно? – спросил Гуань.
– А вот что. Почему ба-сянь – существа, глубоко постигшие Дао, о которых ничего дурного никогда не было слышно, на которых никто никогда не жаловался, – и вдруг ни с того ни с сего напали на лун-ванов, стали жечь, убивать, уничтожать царства и вообще повели себя как разбойники или варвары?.. Я полагаю, что если бы лун-ваны чем-нибудь не спровоцировали духов на эти поступки, то ни один из гениев не позволил бы себе так жестоко поступить с ними!
– А ведь вы правду говорите! – отозвался Гуань. – Причина должна быть, и нам следует ее разузнать и выяснить на месте – кто же, в самом деле, прав, и кто виноват!
– Я полагаю, что на этот раз кто-нибудь выступит в качестве примирителя и нам не нужно отвергать его услуг. Ведь Чжао Юань-шуай хотя и был очень храбрым, но он слишком поспешно повел наступление, и из-за этого потерпел поражение; и мы, я так полагаю, должны сначала действовать убеждением, быть вежливыми и соблюдать приличие, а потом уже, если потребуется, действовать силой.
– Я с вами совершенно согласен!
Когда небесные силы прибыли в Лун-хуа, то воеводы, выполняя составленный в дороге план, выбрали позицию в стороне от палат, в которых происходило собрание бессмертных, и оставили на них свои войска, а сами выехали вперед и послали курьеров к бя-сяням, уведомляя их о своем прибытии и приглашая их явиться для переговоров.
Как только об этом узнали бессмертные – все испугались, уверенные, что для ба-сяней пришел последний час… Те-гуай собрал всех своих семерых друзей и сказал:
– Друзья, я полагаю, что теперь дело гораздо серьезнее, чем было раньше… Ведь воеводы Вэнь и Гуань прибыли сюда не вдвоем, а, конечно, с большими силами. Между тем, они, прежде чем пустить в ход войска, вежливо обратились к нам, предлагая начать переговоры. Это заставляет думать, что они гораздо умнее и талантливее, чем Чжао Юань-шуай, – а следовательно, и в военном деле они гораздо искуснее. Поэтому мы должны быть несравненно осторожнее: ни под каким видом мы не должны поступать с ними круто и резко. Положение наше весьма серьезное, поэтому я сейчас отправляюсь к нашему верховному покровителю и владыке просить его помощи, и надеюсь, что Лао-цзюнь (Лао-цзы) не откажет нам в ней. Очень прошу вас, друзья, не забывайте моих слов во время моего отсутствия! Конечно, заранее нельзя знать, что и как здесь произойдет, и вам будет виднее, как лучше поступить в том или ином случае: если у вас будет полная уверенность в победе – начинайте сражение, а если такой уверенности нет, то старайтесь оттянуть время и сохранить свои силы возможно дольше!
– Верно, правду говорит Те-гуай, – раздались голоса. – Идите скорее за помощью, а мы здесь постараемся сделать все так, как вы сказали.
Те-гуай махнул рукой серебристому облачку, пролетавшему над землей; облако опустилось. Ли встал на него; облако плавно и быстро понеслось, унося хромого духа к Чистому сосуду, исполненному Дао, великому Лао-цзюню. Быстро пронесся он через пустоту, находящуюся между земной атмосферой и первым небом, а затем и первое небо, где пребывает Юань-ши Тянь-цзун, первоначальный Владыка Неба. Больше времени у него занял путь через второе небо, где обитает Дао-цзюнь, Владыка Истины, – и вот, наконец, Ли достиг третьего неба, в котором царит сам Тай-шань Лао-цзюнь Хунь-юань Шан-дэ Хуан-ди.
Тем временем в Лун-хуа между ба-сянями шло совещание: что и как предпринять в случае открытия военных действий неприятелем. Чжун-ли, как признанный военный авторитет, распоряжался ничтожными по числу, но могучими духом и магическими знаниями, силами гениев:
– Я предлагаю вам, Цао Го-цзю и Хэ Сянь-гу, держаться вместе и употребить все ваши силы и искусство в случае наступления противника; поддерживать вас будут Лань Цай-хэ, Хань Сян-цзы и Ци-тянь Да-шэн. Мы с Дун-бинем пойдем впереди и начнем переговоры с воеводами Вэнь и Гуань, стараясь оттянуть время. Таким образом, если наши переговоры не приведут к мирному концу, то нам первым придется принять участие в столкновении; тогда уже вы сами действуйте сообразно с обстоятельствами.
Итак, Чжун-ли и Люй Дун-бинь, а за ними Цао Го-цзю, Хэ Сянь-гу, Лань Цай-хэ, Хань Сян-цзы и, наконец, дряхлый старец Ци-тянь Да-шэн вышли из ворот ограды Лун-хуа и направились к холмам, расположенным в некотором отдалении от Лун-хуа, на которых виднелось многочисленное войско.
Тогда из группы небесных военачальников отделились двое и вышли навстречу гениям. Это были Вэнь и Гуань. Подойдя к двум передовым ба-сяням, небесные воеводы вежливо поклонились и выполнили все полагавшиеся церемонии.
– Господа, – сказал Гуань, – вы, конечно, понимаете, с каким поручением мы сюда пришли. Нам это дело весьма неприятно, но мы, конечно, обязаны его выполнить… Ну зачем, скажите пожалуйста, вы вчера сопротивлялись небесным силам?!
– Да-шуай (великий воевода), – отвечал с поклоном Чжун-ли, – разве мы смели бы умышленно оказывать непослушание Высшему Велению и даже вступить в борьбу с небесными войсками?.. Но мы были принуждены к этому действиями самого Чжао Юань-шуая. Хотя он действовал по приказанию Юй Хуан-ди, перед каждым велением которого мы преклоняемся, но воевода не только не хотел разобраться, кто из нас прав и кто виноват, но даже не спросил у нас ни одного слова, а сразу поступил с нами в высшей степени неприлично и грубо.
Гуань внимательно выслушал его и сказал:
– Хорошо, допустим, что это так, что он с вами действительно поступил слишком поспешно и круто. Но зачем же вы – высшие существа – столкнули с места вековечную гору и засыпали извечное море?
– Я очень рад, – отвечал Чжун-ли, – что вы меня об этом спрашиваете… Да, мы это сделали… но на это были у нас весьма основательные причины. В то время, когда мы, отправившись на собрание бессмертных, переправлялись через море, вдруг Дун-хай Лун-ван без всякого повода с нашей стороны обидел одного из нас – Лань Цай-хэ, отняв у него драгоценную магическую нефритовую дощечку… Мало того, он схватил самого Ланя, увлек его в глубь моря, связал, как преступника, и посадил в темницу в своем дворце. Мы неоднократно обращались к Лун-вану, прося его возвратить нашего товарища и отдать вещь. Мало того, что Лун-ван не хотел возвратить нашей драгоценности, но, опираясь на силу войск лун-ванов всех остальных морей, он пошел войной на нас, скромных отшельников, и хотел своим могуществом оскорбить наше ничтожество… Конечно, этой угрозой он не мог нас испугать, вследствие чего и случилось все, что вам известно.
Не успел Чжун-ли докончить своих слов, как вдруг в рядах небесных воинов раздался сильный шум… Это прибыли генералы Ма и Чжао со своими отрядами и стали заходить в тыл ба-сяням, чтобы отрезать их от Лун-хуа.
– Это что же?! – закричал Чжун-ли. – Предательство, измена?..
Дун-бинь выхватил меч, Гуань и Вэнь также обнажили мечи, – и нельзя было разобрать, кто напал, кто кого ударил, но между небесными воеводами и двумя гениями начался жестокий бой.
Вэнь и Гуань оказались отличными воинами и, несмотря на все свое искусство, два гения не могли их одолеть. Бой продолжался с равным успехом для обеих сторон.
Видя это, Ма и Чжао, подкрепленные лун-вановскими войсками, ударили на ба-сяней сзади.
Тогда из группы гениев, не принимавших до сих пор участия в схватке, выступил вперед богатырь в полном одеянии верховного воеводы, в стеганом боевом платье с нашитыми стальными бляхами, с развевающимися флагами за спиной и двумя длинными фазаньими перьями на голове. Но в руках у него не было другого оружия, кроме длинной железной палки.
Вид его был так грозен, что ближайшие небесные воины невольно попятились от него в страхе…
Ба-сянь с удивлением узнали в этом богатыре дряхлого и немощного старца Ци-тянь Да-шэн…
Да-шэн пошел на наступавших с тыла Ма и Чжао, которые выделились из толпы своих войск и также пошли на старика. Оба воеводы скомандовали своим войскам и яростно напали на Да-шэна.
Старик поднял свою палку, взмахнул ею… и двадцать тысяч небесных войск было уничтожено.
Враги побледнели и онемели от испуга. Ма и Чжао хотели отдать приказание остальному войску немедленно отступить, но Да-шэн снова поднял палку… Тогда Ма и Чжао подняли мечи, чтобы защитить себя, но старик ударил по ним палкой, и оба меча небесных военачальников переломились пополам, как будто бы они были сделаны из дерева.
Вмешательство могучего старца воодушевило ба-сяней и сильно подняло их шансы на победу.
XIII
ПРИМИРЕНИЕ
В этот момент наивысшего напряжения вдруг в воздухе появились две благовещие фигуры, в которых как небесные воины, так и гении узнали великого Лао-цзюня и Жу-лай Фо – великого грядущего Будду, у которого сквозь распахнувшуюся одежду ясно был виден на груди священный, таинственный и могущественный на вечные времена иероглиф «вань».
– Стойте, – повелительно остановили сражающихся небожители, – остановите ваше оружие, мы вас примирим!..
Да-шэнь только что занес свой всесокрушающий жезл, взмах которого должен был погубить еще несколько десятков тысяч войска; увидев же наиболее чтимых не только на земле, но и на Небе существ и услыхав их слова, он удержал руку и опустил страшное оружие на землю.
Лао-цзюнь и Жу-лай разделили враждующие линии и заставили их немного отступить. Став между ними, божества сказали:
– Расскажите нам, что произошло?
Только что они успели это сказать, как все присутствующие увидели высоко в воздухе человеческую фигуру, со страшной быстротой приближающуюся на облаке к месту сражения. Это привлекло всеобщее внимание, потому что такой способ передвижения доступен, конечно, только высшим существам…
Когда прибывший дух был уже близ поверхности земли и задержал свой спуск, все присутствующие с изумлением узнали в прибывшем саму Гуань-инь Пу-сы, великую богиню-подательницу мира, милосердия, прощения и любви, укротительницу гнева и страстей…
Лао-цзюнь и Жу-лай поспешили навстречу богине и поддержали ее, когда она сходила с облака.
– Великая богиня, – с низким поклоном сказал Лао-цзюнь, – вы пришли как раз вовремя. Если бы вы немного опоздали – все равно пришлось бы посылать за вами, чтобы их примирить.
– Что здесь случилось? – спросила Гуань-инь. – Я почувствовала тяжелые, неприятные колебания мирового эфира и поспешила к тому месту, откуда они исходят.
– Произошла жестокая ссора между лун-ванами и ба-сянями, – продолжал Лао-цзюнь, – и в это дело роковым образом были вовлечены и небесные силы. Мы очень просим вас, подательница мира, примирить обе стороны, и внести покой и утешение в их сердца.
Гуань-инь Пу-сы посмотрела на небесные войска и стоявших за ними лун-ванов, потом на ба-сяней и ответила:
– Я все принять на себя могу, но в это дело, к сожалению, не смею вмешаться…
Жу-лай и Лао-цзюнь были изумлены и опечалены – никогда раньше богиня милосердия не отказывала в милосердии…
– Позвольте, богиня, спросить: почему вы отказываетесь?
Гуань-инь рассмеялась и ответила:
– А потому, что Люй Дун-бинь на том свете, до своего просветления, был слишком ветреным… Был такой случай, что я около Ло-яна строила мост; он часто приходил на место постройки и всячески шутил и издевался надо мной. Я боюсь, что и теперь, если я вмешаюсь в его дела, как бы он опять не стал вышучивать меня![8]8
Вероятно, Гуань-инь намекает на следующий случай, сохраненный нам старинной пьесой. Около гор. Ло-яна, в нынешней губернии Хэ-нань, один чжуань-юань (первый ученый), по имени Цай, решил для удобства населения построить мост через топкую речку. Для работ были привлечены местные жители, из коих один все время вышучивал распоряжения ученого. Особенно он был недоволен, когда ему пришлось своими плечами поддерживать камень, образующий замок свода. Очевидно, пролет моста был небольшой, и кладка производилась всухую, без цемента и без кружал. Этот недовольный и был, по преданию, молодой Люй Дун-бинь.
[Закрыть]
Пристыженный Дун-бинь кланялся и говорил:
– Богиня, явите милосердие и простите того глупого повесу, которого вы когда-то видели на земле!
Видя, что богиня шутит, Жу-лай и Лао-цзюнь расхохотались:
– Ручаемся, милосердная, что в настоящее время, да еще в нашем присутствии, Дун-бинь ничего лишнего себе не позволит и явится образцом послушания!
Гуань-инь согласилась принять участие в разборе дела. Все три верховных гостя сели на принесенные из Лун-хуа кресла и стали по очереди вызывать к себе всех лун-ванов и ба-сяней, чтобы каждый из них изложил дело. И каждый говорил по-своему, у каждого была своя правда… Жу-лай сидя слушал, перебирал четки и только про себя потихоньку повторял:
– О-ми-то-фо, о-ми-то-фо!
Когда все кончили свои показания, он махнул рукой и сказал:
– Е-ба, е-ба (ладно, ладно)! Вы, господа, я вижу, все правы, и никто из вас не виновен!
Тогда лун-ваны снова стали укорять гениев и грозить им небесным мщением. Ба-сянь не оставались в долгу.
– Вы, – говорили они, – морские животные, мастера делать гадости исподтишка, а когда приходится расплачиваться, то вы сейчас же к судье через задний ход забегаете!
Словом, затихшая было на минуту ссора снова разгорелась и готова была опять перейти в драку.
Гуань-инь была этим чрезвычайно огорчена. Она встала, подошла к Жу-лаю и Лао-цзюню и, сложив ладони рук перед грудью, сказала:
– Посмотрите! Даже наше присутствие не успокаивает их! Ну что нам делать?
Оба божества встали, поклонились ей и ответили:
– Богиня, пусть будет все так, как вы хотите!
– Я полагаю, – снова через минуту сказала Пу-сы, – что покончить с их ссорой нетрудно; но, так как на них очень обиделся Юй-ди, то мы без его согласия не можем закончить это дело. Я думаю, нам лучше отправиться к Нефритовому Императору и изложить ему все дело.
Лао-цзюнь и Жу-лай согласились с этим, и все трое тотчас понеслись к жилищу Юй-ди, приказав врагам не трогаться с места до их возвращения.
Император выслушал речь богини, в которой она от имени всех троих просила разрешения помирить враждующих. Но Юй-ди возразил ей:
– Ба-сянь совершили слишком большое преступление: они сравняли высокую гору, засыпали море, сожгли дворец, убили множество живых существ… Мало того, они причинили большой вред моему военачальнику. Нет, прежде чем их мирить, ба-сяней нужно примерно наказать!
– О да, Владыка, Восемь гениев совершили ряд преступлений; но вы, государь, должны обратить внимание на то, что они духи, а не низшие существа; а во-вторых, зачем Лун-ван во время переправы их через море не только отнял у них нефритовую драгоценность, но даже заключил в темницу невинного Лань Цай-хэ? Из-за этого у них и было два столкновения. Если бы Лун-ван не позволил себе таких грубых нарушений чужого права, то и со стороны ба-сяней, конечно, не последовало бы таких жестоких поступков… И каждый из них теперь стоит горой за свою правоту, считая себя не виноватым… Что же касается поранения вашего генерала – это случилось нечаянно, они вовсе этого не хотели; все, что они делали, – они делали, защищая свою правоту, и это вовсе не было, государь, сопротивлением вашей воле!
Такое объяснение представило Нефритовому Императору все дело совсем в ином свете, чем ему было доложено раньше.
– А, ну, если так, – уступил он, – то хорошо, я согласен заранее с вашим решением!
Трое судей тотчас вернулись на землю и опустились между обеими раздраженными сторонами, продолжавшими спорить.
– Слушайте, – обратилась Гуань-инь к обоим, – вы долго ссорились и воевали… Если вы будете опять упорствовать и враждовать, опираясь каждый на свою силу или искусство, то, ведь, в конце концов, это принесет большой вред обеим сторонам: таков непреложный закон был в древности, таков он теперь и таким будет навсегда… Посмотрите на природу, на мир. Разве бывает в нем вечная война?! Как бы ни была длительна борьба, но она должна обязательно когда-нибудь закончиться, и наступает мир… Мы трое ради вашей пользы отправились к Юй-ди, который согласился на наше предложение во что бы то ни стало примирить вас всех. Поэтому я приказываю, – возвысила голос богиня, и все уловили в этом голосе несвойственные ему властные нотки, – приказываю вам всем слушаться меня!
Голос этот и тон оказали на всех магическое влияние. И лун-ваны, и ба-сяни заговорили в один голос:
– Мы знали, богиня, что от вас неправды исходить не может; кто же из нас осмелится неповиноваться вам?!
Гуань-инь улыбнулась:
– Хорошо; а где же нефритовая доска, из-за которой случилось столько бед?
– Я ее потерял, – отозвался Дун-хай Лун-ван, – во время сожжения моря; она, вероятно, была взята ба-сянями.
– Да, она у нас, – сказал Лань Цай-хэ.
– Принесите-ка ее сюда, – приказала Гуань-инь.
Лань тотчас принес злосчастную драгоценность. Небожители, никогда не видавшие ее, стали с любопытством ее рассматривать…
Это была сделанная из нефрита вещь чудной древней ювелирной работы, украшенная необычайно тонкой и замысловатой художественной резьбой. Вся она была не цельная, а состояла из восьми отдельных пластинок, подвижно соединенных в одно целое, символизируя собой единый союз восьми духов…
Не было сомнения, что эта вещь, даже помимо своего магического значения, представляет собой предмет огромной ценности.
Гуань-инь, внимательно рассмотрев драгоценность, отделила от нее две самые лучшие пластинки, сделанные из чистейшего, совершенно безукоризненного молочного камня и, подавая их Лун-вану, сказала:
– Ваши сыновья погибли из-за этих камней – берите же их себе, пусть вам будет удовлетворением хотя бы сознание того, что смерть их не была совершенно напрасной, а возмещается ныне достижением поставленной ими при жизни цели… Конечно, эти два камня не заменят вам сыновей, но ведь вы все равно погибших никогда уже не увидите, а при взгляде на эти вещицы вы тотчас о них живо вспомните, ясно их себе представите и ощутите их присутствие около себя. Таким образом, эти пластинки сольются в вашем представлении с вашими сыновьями и хоть до известной степени заменят их.
Лун-ван заплакал и, низко склонясь перед богиней, сказал:
– Спасибо вам, великая богиня! Вы правы – это успокоит мое сердце; я всецело подчиняюсь вам, и отныне я прекращаю нашу вражду… Благодаря этим мертвым драгоценностям, в которых вы вселили душу, вы успокоили меня… Но после того, как засыпан мой дворец и уничтожено мое царство, я стал бедным бесприютным странником, которому негде голову преклонить!..
Гуань-инь задумалась: как выйти из этого положения?..
– Живую потерю я, по возможности, возместила, но никакого приюта дать Лун-вану я не могу. Не можете ли вы помочь этому делу? – обратилась Пу-сы к Жу-лаю и Лао-цзюню.
– Но почему помощь не можете оказать вы? – в свою очередь, спросили те. – Ведь, на основании слов Юй-ди, все без исключения зависит от вас… Что вы захотите, как вы решите – все так и будет!
– А, ну, в таком случае исправить дело будет нетрудно, – улыбнулась Гуань-инь своей божественной приветливой улыбкой, один вид которой приносит утешение скорбящим и исцеляет страждущих… Богиня протянула руку к морю, указывая пальцем на недавно образованную ба-сянями землю, и затем медленно стала поднимать руку, уклоняя ее в сторону берега…
И пред глазами изумленных зрителей совершилось чудо: как будто следуя за движением руки богини, масса земли и камней, ранее упавшая в море, теперь стала подниматься из пучины все выше и выше, затем стала нагибаться над берегом, и вскоре огромная гора стала на свое прежнее место – такая же, какой была, пока ее не потревожили ба-сяни…
Этого даже они не ожидали и с восторгом и обожанием смотрели на богиню, столь же могущественную, как и милосердную…
Продолжая хранить свою благостную улыбку, Гуань-инь снова ладонью вниз протянула руку по направлению к морским глубинам, и затем тихо стала поворачивать ее ладонью вверх.
Лун-ваны, глаза которых привыкли к воде, и духи, имеющие двойное зрение благодаря своим магическим знаниям, – все увидели, как покрывавшие дно моря развалины стали быстро собираться вместе, камни начали громоздиться один на другой; роскошное здание быстро росло, и скоро дворец стоял таким же причудливым, роскошным и наполненным сокровищами, каким он был несколько дней тому назад.
Удивленные боги, лун-ваны, духи и гении встали и низко поклонились Гуань-инь, говоря:
– Воистину, вы являетесь богиней Неба, Земли, воздуха и моря!
– Если бы вы не явились сюда, – обратились к ней Жу-лай и Лао-цзюнь, – то что бы мы двое могли сделать при той ненависти и несогласии, которые царили здесь!
– О, нет, – возразила Пу-сы. – Все то, что вы сейчас здесь видели, сделала не я, а то чувство снисходительности и милосердия, которые часто спрятаны в глубине сердца у каждого существа; нужно только уметь извлечь их из-под гнета других низких и эгоистических забот и побуждений, и тогда они смогут творить чудеса!
– Итак, мир заключен, – обратился ко всем Лао-цзюнь, – но я полагаю, что все мы должны отправиться к Юй-ди и просить у него извинения за доставленное ему беспокойство.
Все лун-ваны и ба-сяни согласились с этим предложением и отправились к Нефритовому Императору.
Небесный Владыка принял богиню, Жу и Лао весьма приветливо и спросил их:
– Удивительно, как это вам удалось их примирить?! И чем же, в конце концов, все дело закончилось?
– Ваше Величество, – отвечали Лао и Жу, – если бы не богиня, то нам никогда бы не удалось примирить враждующие стороны… А богиня взяла только у ба-сяней две нефритовые пластинки и отдала их Лун-вану, возмещая ему жизнь двух сыновей теми вещами, которые прельстили их и из-за которых они потеряли свою жизнь… Вместе с тем, богиня заставила гору вернуться на прежнее место, вернула морю его глубину и водам течение, а затем восстановила дворец. Таким образом, сердце Лун-вана успокоилось, царство ему возвращено, Восточное море снова будет иметь население, и природе возвращены ее права. Не только мы, посредники, но и обе стороны вполне довольны решением; примирение состоялось вполне искренне, и вражда искоренена!
– А, это все очень любопытно, что вы мне доложили, – сказал довольный Юй-ди. – Ну-ка, Гуань-инь, покажите-ка вы мне ту гору, которую извлекли из моря, и то море, которое вы освободили от горы!
Гуань-инь, а за ней и два ее спутника взглянули по направлению к берегу Восточного моря и не узнали местности: хотя, несомненно, это тот самый берег, где они недавно были, вон и Лун-хуа виднеется дальше, – но гора, дважды передвинутая, – как будто не та: она стала значительно выше… И море нельзя узнать – оно сделалось гораздо глубже прежнего, хотя дворец Лун-вана отчетливо виднеется в его глубине…
Видя изумление присутствовавших, Юй-ди рассмеялся:
– Недаром говорится о вас, богиня, что вы обладаете величайшими талантами; ваше искусство вы доказали как на Земле, так и на Небе. Устранить разногласия на Небе трудно, примирить же их на Земле еще труднее, но нет ничего труднее, как примирить Небо с Землей. Ну, а теперь я все-таки должен наказать тех, кто вызвал столько беспокойства, несчастий и потрясений в природе, на Небе и Земле… Введите сюда лун-ванов и ба-сяней.
Когда четыре лун-вана и Восемь гениев вошли во внутренний чертог Юй-ди и распростерлись ниц, Император строго обратился к ним:
– И вы, лун-ваны, и вы, ба-сяни, без всякого основательного повода осмелились нарушить порядок природы и спокойствие на Земле и Небе… Вы преследовали лишь свои узкие личные интересы, забывая, что ваши распри приносят несчастье тысячам существ. Вам не должно быть прощенья… Но Мировым Порядком установлено, что вся милость находится не у меня, а в руках Дао и Фо. Непостижимыми нам законами, истолковательницей и выразительницей которых явилась Гуань-инь, изначально было предопределено, чтобы вам, обеим провинившимся сторонам, была оказана милость до последних пределов… Но наказанию вы все-таки будете подлежать, потому что справедливость не может быть оскорбляема. Поэтому вы, Лун-ван, целый год будете служить без жалованья, а каждый из вас, ба-сянь, будет понижен на одну степень в вашей духовной иерархии, – также на один год. Если в течение этого года вами не будет учинено никаких проступков, то вы будете восстановлены в прежних степенях!
Ба-сяни и лун-ваны, пораженные в самое сердце милостью Юй-ди, не смели вслух благодарить Нефритового Императора; они только молча сделали троекратный земной поклон и вышли из чертогов Императора.
Лао-цзюнь, Жу-лай и Гуань-инь, со своей стороны, поблагодарили Юй-ди за его милости и снисхождение к слабостям духов и низших существ, – и тоже оставили покои Императора. Ба-сяни и лун-ваны ожидали их за оградой, горячо поблагодарили и сделали перед ними кэ-тоу, после чего три милостивых божества, дав последние наставления, скрылись.
– Друзья, – сказал Люй Дун-бинь, – я думаю, не лучше ли нам не возвращаться в Лун-хуа, где нас ожидает пир; не следует ли нам вернуться каждому в то уединенное убежище, где каждый из нас трудится и старается достигнуть большего совершенства и познания Дао, и откуда мы были вызваны для пиров и мирских забав, которые едва не привели нас к гибели?..
– Да, да, конечно, – раздалось со всех сторон.
Все гении сердечно поблагодарили друг друга за дружную поддержку, сели на бегущие облака и понеслись каждый в свою сторону, к своей обычной обстановке и привычному труду.
Четыре небесных военачальника, по приказанию Юй Хуан-ди, очистили земную территорию от своих войск, и с этого времени ссоры, распри и войны прекратились как на Земле, так и на Небе, и все стали жить мирно и дружно.
