Текст книги "Путешествие восьми бессмертных (Собрание сочинений. Т. II)"
Автор книги: Павел Шкуркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
II
НАПАДЕНИЕ ЛУН-ВAHA
Когда усталые, запыхавшиеся стражи поверхностной охраны прибежали в подводный дворец своего князя и рассказали о том, как при обходе моря они заметили группу людей, которые, стоя на совсем не подходящих для плавания по воде вещах, спокойно переплывали океан, причем одна из этих вещей издает необычный свет, – то Лун-ван сначала усомнился: очень уж невероятную историю поведали стражи. Но, видя их испуг и усталость, он решил расследовать это дело. Для большей верности, он для этого решил послать не какого-нибудь чиновника, а собственного старшего сына, своего наследника, и приказал ему точно проверить и разобрать это дело.
Наследник созвал свою ближайшую охрану и бросился с ней вдогонку за дерзкими, осмелившимися нарушить законы, навеки предписанные им Великим Принципом.
В это время все путники уже благополучно переплыли море и выходили на берег; один только Лань Цай-хэ, отправившийся в путь последним и двигавшийся несколько медленнее других, находился еще далеко от берега. Молодой дракон-наследник догнал его по дну моря и тут воочию убедился, что стража – наблюдатели моря – доложили правду… Над ним по морю плыл молодой человек на нефритовой дощечке, украшенной чудной резьбой и издававшей ослепительный свет.
Молодой дракон был поражен. Это был самонадеянный, жадный, самовольный юноша, избалованный своим отцом и не встречавший отказа своим желаниям и прихотям.
– Ну, – сказал он своим спутникам, – этого я не ожидал!.. В нашем дворце есть все возможные драгоценности, какие только существуют на свете: но такой чудесной вещи не только у нас нет, – а мы о ней даже и не слыхали! Непонятнее всего то, что тяжелая дощечка не только не тонет, но на ней даже человек плывет… Эта вещь мне так нравится, что я хочу, во что бы то ни стало, чтобы она была моей.
– Господин, – почтительно заметил один из сопровождавших его офицеров, – но ведь человек-то этот, конечно, ни за что не отдаст ее.
– Ну что ж, мы ее силой возьмем! – ответил молодой дракон и тотчас приказал овладеть нефритовой пластинкой.
Лань Цай-хэ был очень удивлен, когда вдруг почувствовал, что нефритовая дощечка, до сих пор спокойно плывшая по морю и отлично его поддерживавшая, вдруг стала опускаться в воду. Но вскоре его удивление превратилось в испуг, когда он увидел, как чьи-то зеленые руки и щупальцы хватают его и влекут ко дну… Какие-то существа, то совсем неизвестные людям, то похожие на людей, то на рыб, крабов, осьминогов и змей, – быстро помчали его ко дну моря куда-то на юг. В руках одного из них, похожего на дракона и который, по-видимому, являлся их начальником, Цай-хэ увидел свою испускавшую свет драгоценную дощечку.
Скоро впереди, сквозь прозрачную бирюзовую воду, вырисовались очертания какого-то громадного здания, и через несколько минут Цай-хэ уже входил в ворота фантастического дворца князя-дракона Восточного моря. Тут его втолкнули в какое-то небольшое темное помещение и заперли за ним дверь.
Когда наследник вошел в тронный зал дворца, неся в руках дощечку, то все углы зала осветились так, как не бывали освещены в самый яркий полдень: нефрит сверкал ярче луны и солнца.
Лун-ван обрадовался и дощечке, и удаче сына, и на радостях устроил в этом тронном зале пир.
Итак, все гении приплыли на ту сторону моря, не было одного лишь Лань Цай-хэ. Постепенно беспокойство стало закрадываться в сердце Бессмертных. Прошел час, прошел другой, третий – и смутная тревога превратилась в страх за его судьбу.
– Нет сомнения, – говорил Чжун-ли, – что это штуки Лун-вана. Не будем закрывать глаза – бедному мальчику грозит серьезная опасность… Мы все должны отправиться на его розыски.
– Ах, – горевал Чжан Го-лао, – говорил я вам – не нужно хвастать, да еще в таком опасном месте. Я предчувствовал, что случится беда!
– Ну, горевать мы еще успеем, – прервал его Чжун-ли, – а теперь нужно действовать. Вы, Дун-бинь – главный виновник: это вы предложили переплывать море, показывая свое искусство! Поэтому, будьте добры, идите сами и ищите мальчика, – а мы отправимся на собрание гениев. Там мы и будем вас ожидать вместе с Лань Цай-хэ.
III
ДУН-БИНЬ НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Люй Дун-бинь и раньше считал себя главным виновником несчастья; получив же теперь упрек Чжун-ли – он почувствовал себя настоящим преступником. Решил, во что бы то ни стало, разыскать Цай-хэ, и тотчас же вернулся на берег моря.
Тщетно осматривал Дун-бинь все скалы, выемки и бухточки; напрасно он всматривался в безбрежную даль моря – юноши нигде не было видно…
Наконец, видя неуспешность своих поисков, он подумал, что Цай-хэ, вероятно, захвачен драконом, князем моря.
Тогда Дун-бинь решил окликнуть юношу: если последний находится поблизости, – то, конечно, ответит…
И Люй Дун-бинь, приложив рупором руку ко рту, закричал: «Цай-хэ!»
Голос прокатился, как гром, – и Дун-бинь видел, как морские птицы, сидевшие на волнах чуть ли не на горизонте, сорвались с воды и улетели. Но никто ему не ответил: очевидно, Лань Цай-хэ или не слышит, или не имеет возможности ответить, находясь во власти Лун-вана.
Дун-биню ничего не оставалось, как обратиться непосредственно к владыке моря.
– Лун-ван! Эй, Лун-ван! – закричал Дун-бинь громче прежнего. – Я вам говорю! Немедленно доставьте сюда того молодого человека, которого вы захватили. А иначе я зажгу воду, море высохнет, и вы плохо кончите!
Крик Дун-биня потряс воздух и воду и проник до самого дворца Лун-вана. Один из приближенных князя, по имени Е-ча, находился за оградой дворца. Он услыхал крик Люй Дун-биня и тотчас доложил наследнику, что какой-то нахальный человек стоит на берегу, кричит, бранится, требует освобождения пленника и грозит сжечь море.
– Что-о? Сжечь море?! Ну, погоди же, я тебя проучу, хвастунишка!
С этими словами наследник сам пошел к тому месту, где на берегу стоял Дун-бинь, высунулся из воды и сказал:
– Кто эта тварь, которая смеет хвастать своей силой передо мной?
Дун-бинь спокойно ответил:
– Успокойтесь, мой милый; я – верховный Бессмертный Люй Цунь-ян; так как мой товарищ Лань в настоящее время находится у вас, в море, то я и пришел сюда, чтобы спасти его. Передайте, пожалуйста, Лун-вану, чтобы он немедленно освободил Лань Цай-хэ и доставил его сюда ко мне.
Молодой дракон-наследник насмешливо посмотрел на этого дерзкого, так спокойно рассуждающего, и спросил:
– Ну, а если мы не возвратим пленника, что же ты можешь сделать с нами?
– Очень просто: я сожгу море!
Наследник расхохотался:
– Сжечь море? Воду?! Ну и шутник же ты!.. Только вот что я тебе скажу: не болтай-ка ты понапрасну, и пусть твой поганый рот не выбрасывает пустых слов передо мной. Я тебе говорю – убирайся отсюда подобру-поздорову туда, откуда ты пришел, пока ты цел. А не то – я и тебя схвачу и посажу под замок!
Дун-бинь, вообще не отличавшийся спокойным характером, рассердился; он выхватил свой меч, который всегда носил за спиной, и направился к молодому дракону. Но тот нырнул в воду и исчез.
Тогда Дун-бинь отвязал от пояса неразлучную ху-лу (тыкву-горлянку), в которой хранился волшебный огонь, и бросил ее в море.
И в тот же миг ху-лу распалась на две ху-лу: те, в свою очередь, разделились на четыре, потом – на восемь, на шестнадцать, на десятки, сотни, тысячи, до бесконечности… Вскоре они покрыли всю поверхность моря – покуда только глаз хватал – и все они из своих узких горл извергали струи волшебного пламени, которому ничто противостоять не могло… Вода покраснела, и скоро море закипело ключом.
– Фу, как жарко! – сказал Лун-ван, сидя за столом в кругу своих приближенных. – Откройте-ка окна, чтобы впустить струю свежей воды.
Слуги бросились исполнять приказание. Но лишь только открыли окна, как в них ворвалась не прохладная вода морского дна, а, наоборот, – горячая, а вместе с ней – какой-то странный шум и крики.
– Что это значит? Разузнать и тотчас доложить! – крикнул водяной повелитель.
Через минуту один из его ближайших советников докладывал:
– Государь! Несколько часов тому назад наследник захватил какого-то странного человека, переплывавшего море на нефритовой дощечке, и заключил его под стражу в темном подводном помещении… А теперь за этим человеком пришел его товарищ – Бессмертный Люй Цунь-ян. И потребовал возвращения пленника. Но наследник не отдает его; поэтому Люй бросил свою ху-лу в море – и море горит.
Лун-ван был поражен: никогда он не только не слыхал, но и допустить не мог, чтобы море могло гореть. Но факт был налицо, и постепенно жар становился все ощутительнее.
Необходимо было принять экстренные меры, да к тому же и вина молодого дракона была налицо. Лун-ван захотел выказать себя справедливым по отношению ко всем, – даже и к своим детям.
– Значит, все горе, – сказал старый дракон, – произошло оттого, что мы захватили человека с какой-то дрянной вещицей?.. Ну что за мальчишество со стороны наследника! Он завладел каменной дощечкой, которая обязана быть тяжелой и не может плавать, – следовательно, она должна все равно упасть на дно и быть нашей; но зачем же он захватил человека и держит его? Это уже озорство с его стороны. Сейчас же освободить пленника и доставить его в целости и сохранности к его другу на берег!
Приближенные тотчас бросились исполнять приказание, освободили Лань Цай-хэ и в самом скором времени доставили его на берег – к тому месту, где стоял Люй.
– Господин, – кланялись подводные вельможи, – вот ваш друг, живой и здоровый… Мы не могли не задержать его, потому что он нарушил законы природы, заставив камень плыть по воде. Но вот теперь он возвращен вам; смилуйтесь над невинными обитателями моря и уберите свой страшный огонь!
Люй Дун-бинь, обрадовавшись возвращению пропавшего друга, произнес какие-то слова. И тотчас же огонь перестал извергаться из всех ху-лу; горлянки стали соединяться одна с другой, число их быстро уменьшалось – и, наконец, последняя ху-лу подплыла так близко к берегу, что Люй взял ее и привязал к своему поясу.
Морские посланцы униженно поблагодарили Бессмертного и нырнули в воду, а Люй и Лань, довольные и радостные, двинулись в путь на съезд богов, где их ждали друзья.
IV
БЕССМЕРТНЫЕ ТРЕБУЮТ ВОЗВРАЩЕНИЯ ДРАГОЦЕННОСТИ
Можно себе представить, как обрадовались все Бессмертные, когда увидели возвратившихся Дун-биня и Цай-хэ, живых и здоровых! Со всех сторон посыпались поздравления, благие пожелания и расспросы – как это Лань попал в беду, и что с ним произошло?
Цай-хэ плакал от радости и сквозь слезы рассказал подробно, как свет его дощечки привлек внимание наследника Лун-вана, который приказал воинам овладеть ею, как его схватили и держали в темном помещении, даже ни разу не покормив, и как Дун-бинь вызволил его из беды.
– А где же ваша виновница всех бед, нефритовая дощечка? – спросили Ланя.
– Она осталась во дворце Лун-вана, – ответил Цай-хэ.
Бессмертные взволновались.
– Друзья, – обратился ко всем Чжун-ли, – нас впервые постигло несчастье – и несчастье большее, чем кажется с первого взгляда. Не так дорога дощечка сама по себе, как дорого наше знание, тайна нашего магического искусства, заключенная в ней… Благодаря этой дощечке вы – бессмертный гений – были схвачены этим ничтожеством, морской слякотью и, как преступник, как вор или злодей, были посажены в темницу… Друзья! Здесь пострадал не один Цай-хэ; это великий позор для всех нас. С этим срамом мы мириться не должны, и обязаны употребить все наши силы, все знания и все наше магическое искусство, чтобы смыть с себя этот позор!
Когда Цай-хэ услышал эти горячие слова – слезы радости превратились у него в слезы огорчения, а все гении, возбужденные и взволнованные, шумели, возмущались и доказывали друг другу, что эту обиду нельзя оставить без отмщения.
– Как смеют эти морские скоты, – кричал Те-гуай, – владеть магической вещью? Как они решились оскорбить одного из наших братьев? А обидев его – они оскорбили всех нас! Мы смоем это пятно лишь в том случае, если вернем наш нефрит обратно!
– Верно, верно! – закричали все хором.
– Господа, – старался их успокоить Дун-бинь, – не стоит так волноваться: у меня есть маленькая надежда на мою хулу. Я сожгу море до дна, и тогда нетрудно будет получить дощечку обратно.
– Хорошо, – отозвался самый спокойный и рассудительный из гениев – Чжан Го-лао, – мы все полагаемся на вас и надеемся, что вы спасете эту величайшую драгоценность… Идите, друг, еще раз к Лун-вану, но старайтесь, по возможности, закончить дело мирным путем: если он не отдаст нашей собственности добровольно – вы всегда успеете сжечь море. Только одному вам идти не совсем удобно: кто из нас, господа, пойдет с Дун-бинем?
– Я пойду, – неожиданно сказала Хэ Сянь-гу, и со своей большой плоской бамбуковой корзиной в руках подошла к Дун-биню.
– И я, и я хочу идти с вами, – раздались голоса гениев; но Дун-бинь сказал:
– Я полагаю, господа, что нас двоих будет достаточно. Ожидайте нас вскоре с хорошими вестями!
И Дун-бинь вместе с Сянь-гу, провожаемые хорошими пожеланиями, направились обратно к морю.
Придя к морю, Люй приставил ладони ко рту рупором и закричал своим громоподобным голосом:
– Эй, вы, там, во дворце Лун-вана! Вы забыли возвратить нам нефритовую дощечку. Несите-ка ее сюда поскорее!
В это время Е-ча был за оградой дворца и первый услыхал этот крик. Он поспешил во дворец и доложил об этом наследнику. Услышав это, молодой дракон вскочил, раздраженный:
– Как, этот негодяй снова к нам пришел? В первый раз он осмелился жечь море; я, по приказанию отца, уступил ему, выпустил заключенного бездельника, которого и передал ему, а он этим не удовольствовался и теперь снова пришел, требуя возвращения драгоценной дощечки?!.. Ну нет, этому не бывать! Добровольно я ее ни за что на свете не уступлю. Пускай он показывает свое дьявольское искусство – посмотрим, чья на этот раз возьмет!
И он приказал многочисленному войску, и в том числе – десяти могучим морским животным, ракам, крабам и другим, защищенным панцирями, сопровождать себя.
Подойдя к берегу в том месте, где стояли Дун-бинь и Сянь-гу, молодой дракон приказал пяти животным выйти на берег и напасть на врагов слева, а другим пяти – справа; сам же он поднялся над водой прямо против двух Бессмертных и руководил нападением своих воинов, готовый в нужную минуту поддержать их.
Раки, черепахи и другие чудовища с двух сторон нападали на гениев. Дун-бинь храбро защищался, поражая врагов своим мечом то вправо, то влево. Несколько раз нападавшие принуждены были отступить, но громкий голос дракона снова заставлял их переходить в наступление.
Но что могли сделать десять, хотя и могучих, чудовищ против магического меча?.. Скоро весь берег был покрыт лапами, ногами и головами, трепетавшими и истекавшими кровью. Мало кто из морских воинов, израненный, уполз в море – большинство были убиты.
В самый разгар этой схватки Хэ Сянь-гу, не принимавшая до тех пор никакого участия в сражении, бросила вдруг свою корзину в море, и молодой дракон тотчас был пойман корзиной. Он пробовал освободиться, но скоро убедился, что убежать из волшебной корзины невозможно…
Видя поражение своих лучших воинов, молодой дракон крикнул многочисленному войску, бывшему под ним, на морском дне:
– Вперед! Идите все сразу на берег, бросайтесь на Дун-биня и схватите его!
Услышав это, Дун-бинь закричал:
– Ах ты, вредное животное! – и бросил свой меч по направлению к дракону. Меч взвился, поразил Лун Тай-цзы прямо в лоб и вернулся обратно к своему хозяину. Дракон, с разрубленной головой, мертвой массой вывалился из корзины в море. Войско его, пораженное ужасом, не продолжало наступления на двух гениев, а со страхом бросилось назад в море. Но корзина Хэ Сянь-гу захватывала их и привлекала к Дун-биню, который разил их мечом без устали. Так было перебито множество из войска дракона. И только жалкие остатки его армии, после панического бегства, достигли дворца дракона-отца.
Когда дракон-наследник со своими войсками двинулся против Дун-биня – он действовал без разрешения отца. Последний, конечно, знал, куда и зачем его сын повел войско; но он делал вид, что ничего не знает, будучи уверен, что сын его вернется со славой и добычей. Теперь же, узнав от беглецов о печальной участи старшего сына и его войска, Лун-ван был трижды поражен в самое сердце: как государь – вторично потерпел неудачу и потерял лицо; большой отряд его войска был почти полностью уничтожен; и как семьянин – его старший сын был убит… Ярость охватила его.
– Бери все войска, – крикнул он второму сыну, – до последнего воина, и ударь на этих извергов! Пусть хоть все войско погибнет, – но чтобы эти человеческие отбросы или их трупы были здесь!
Второй молодой дракон двинул свои войска на неприятеля. Он был осторожнее своего старшего брата и решил напасть не в лоб, а окружив врага со всех сторон.
Бесчисленное морское войско, выйдя на берег с двух сторон на значительном расстоянии от двух Бессмертных, медленно подвигалось к ним. Услышав какой-то странный шорох и шум, Люй и Хэ огляделись и увидели себя окруженными со всех сторон бесчисленным полчищем всевозможных морских чудовищ, из которых каждое было снабжено каким-либо страшным оружием…
Дело принимало явно неблагоприятный оборот: что могут сделать два, хотя и могущественных, гения против тьмы врагов?..
Положение казалось безвыходным и спасение невозможным не только для безоружной Хэ Сянь-гу, но и для Люй Дун-биня.
«Дело плохо, – подумал Дун-бинь, – это будет не дело, если я спасусь один; нужно что-нибудь придумать!»
Вдруг мысль осенила его. Он вынул свой меч и бросил его не в неприятеля, а вверх…
И свершилось дивное дело: меч в воздухе распался на сотни тысяч мечей, которые, как туча или как гигантский рой пчел, разлетелись во все стороны и обрушились на врагов, поражая их неустанно сверху вниз…
Бесчисленные жертвы устилали землю, и потоки крови, сливаясь в целые ручьи, потекли к морю и окрасили воду на расстоянии нескольких ли от берега.
Сделав свое дело, мечи стали соединяться один с другим и, наконец, последний меч прилетел к своему хозяину и поместился на свое обычное место, за его спиной.
Оба гения решили покинуть это страшное поле. Но едва они миновали вал из трупов, – как увидели, что на них кто-то карьером несется на морском коне. Это был второй дракон, наблюдавший со стороны гибель своего войска и теперь, в отчаянии, решивший лично броситься на двух людей и убить их.
Дун-бинь едва успел выхватить меч, как дракон налетел на него…
Люй уклонился от удара противника и взмахнул мечом… Тот закричал от боли, левая рука по самое плечо отпала от туловища; он бросился в море и исчез в волнах.
Все морское войско было уничтожено до последнего воина.
Дун-бинь и Сянь-гу ушли от этого пропитанного кровью места и направились в место съезда, где их ожидали остальные Бессмертные.
V
ЛУН-ВАН РЕШИЛ УНИЧТОЖИТЬ ГЕНИЕВ
Не получая долго известий от сына, Лун-ван приказал одному из своих приближенных узнать, как идет сражение.
Только тот вышел из ворот, как вдруг Лун-ван видит, что во дворец вбегает его второй сын и с громким криком, ослабленный потерей крови, падает на пол без чувств… Несчастный отец видит, что у сына отрублена левая рука по самое плечо.
С трудом привели в чувство молодого дракона, и тогда он поведал о том, как проклятые пришельцы с помощью чар не только погубили все войско, – но искалечили и его самого…
Старый Лун-ван сам был близок к обмороку.
– О, боги, – плакал он, подняв руки кверху, – смотрите, что варвар Дун-бинь сделал с моим сыном! Он убил первого сына и искалечил второго! Он хочет уничтожить всех нас. Неужели вы допустите такую жестокость?!
И он рыдал на своем троне, как последнее из подчиненных ему существ, дети которого попадают в сети или бывают съедены врагами.
Затем в нем проснулась жажда мести.
– Никогда, – говорил он, – эта боль не прекратится в моей груди и во веки веков я не забуду сделанного мне зла! Клянусь отомстить за моих детей и за себя! И если я этого не сделаю, то какой же я буду князь перед моими подданными?!
Почтенный Лун-ван не вспомнил, что многие тысячи этих подданных только что погибли ради жадности его сына и что Бессмертные, в сущности, только защищаются…
В тот же день по всему Восточному морю был отдан приказ, призывающий сто тысяч здоровых воинов явиться ко дворцу Лун-вана. Старый князь-дракон сам решил стать во главе этого войска и повести его против дерзких людей, чтобы отомстить за своих сыновей.
Шесть бессмертных гениев с нетерпением ожидали возвращения остальных двух отсутствующих друзей и начали уже беспокоиться, видя, что они так долго не возвращаются. Поэтому понятно, как они обрадовались, когда Дун-бинь и Сянь-гу вернулись целыми и невредимыми.
Их закидали вопросами. Люй подробно рассказал все свои приключения и все перипетии борьбы с войсками Лун-вана.
– Если бы старший сын дракона не был убит, а младший не потерял руки, – нам пришлось бы плохо, – закончил Дун-бинь свой рассказ.
Все присутствующие шумно выражали свою радость и восхваляли храбрость Дун-биня. Особенно радовался Лань Цай-хэ.
– Ну, – говорил он, – теперь-то Дун-бинь кровью смыл наш позор!
Один только Чжан Го-лао не принимал участия в общей радости и сидел, хмуря свои седые брови. На это, наконец, обратили внимание и спросили, чем он, как будто, недоволен?
Старый гений сначала отмалчивался, но на повторные вопросы, наконец, сказал:
– Господа, напрасно вы радуетесь чужому горю! И будьте уверены, что Лун-ван постарается отомстить… И вы, Дун-бинь, неправы: зачем было проявлять столько жестокости? Разве вы забыли, что у вас есть оружие сильнее меча – ваше Дао… Почему вы не пробовали успокоить их добрыми словами и уговорить? Разве отцу не больно потерять детей? И разве он теперь не пошлет на нас новое войско? Ой, не шутите с этим! Рано вы радоваться начали… Поверьте мне – неприятель скоро будет здесь!
Эта трезвая речь подействовала на всех, как ушат холодной воды; все притихли и замолчали. Наконец, Хань Чжун-ли сказал:
– Что сделано, того не воротишь, и раскаиваться нам нечего. С чем они на нас пойдут, тем и мы им ответим; зачем же нам заранее складывать руки? Я знаю, что врагов можно ожидать с минуты на минуту, но уверен, что мы и на этот раз с честью выйдем из положения.
– Хорошо сказано! – воскликнул Те-гуай. – Я знаю, что вы хороший воин и стратег, и я вполне надеюсь на вас. Я заранее от имени всех поздравляю вас с будущей победой. Но вы должны теперь взять все дело в свои руки и довести его до конца.
Эта речь вернула всем бодрость и все стали поздравлять Чжун-ли с будущей победой.
– Поздравление поздравлением, – продолжал Те-гуай, – но вы заранее скажите, как и чем вы думаете их победить?
– А вот чем: вашим послушанием!
– Как? Почему? – раздались со всех сторон возгласы.
– Потому, – отвечал Чжун-ли, – что единственное средство, которым мы можем победить врага – это наше дружное объединение, полное единодушие и беспрекословное повиновение мне, выбранному вами в начальники… При этих условиях каждый из вас будет служить за сотню, сотня – за тысячу… Пускай у неприятеля будет большое войско – поверьте, что при нашем единении победа будет все-таки на нашей стороне, и враг ни с чем вернется в море!
– Благодарю вас, – отозвался, низко кланяясь, Те-гуай. – Ваши слова ободрили всех нас… Полагаю, что никто из нас в настоящий смутный момент не осмелится в чем-либо ослушаться вас.
– Нам заранее незачем раскланиваться друг перед другом и говорить любезности, – сказал Чжун-ли, – как будто бы победа нами уже в самом деле одержана… Все наше войско – в нас восьмерых, а поэтому разделим наши силы на четыре фронта. Конечно, на каждом фронте мы будем сильны не числом, а искусством каждого из нас… Для того, чтобы мы могли иметь успех, мы должны выступать одновременно, и для этого нужно иметь какой-либо знак. Этим знаком будет флаг. Когда вы увидите, что флаг поднялся, то все сразу нападайте на неприятеля, который не выдержит дружного натиска и будет разбит!
Все гении нашли этот план превосходным.
– Конечно, нет сомнения, – в один голос заговорили Бессмертные, – что, действуя так, мы непременно победим врага!
Слова эти еще висели в воздухе, как со стороны моря послышался шум, гул и крики: это наступало войско Лун-вана… Из рядов его выделился всадник, который выехал вперед и крикнул:
– Мой повелитель, Лун-ван Восточного моря, пришел мстить за своих сыновей. Он вызывает злодея Люй Дун-биня на смертный бой!
Едва Хань Чжун-ли успел приказать Дун-биню и Сян-цзы наступать слева, Те-гуаю и Го-цзю – справа, а сам обещал закрывать тыл вместе с Го-лао, в руках у которого развевался флаг, как вдруг Цай-хэ и Сянь-гу, бывшие впереди, увидели перед собой столб пыли… Это с шумом и криком несся на них сам Лун-ван.
– Бей всех, пощады никому! – кричал князь-дракон.
– Поднимайте флаг! – скомандовал Чжун-ли, и знамя высоко взвилось в руках Го-лао.
– Вперед, друзья! – крикнул Чжун-ли. – Дружный натиск со всех сторон – и никому пощады!
С этими словами он сам бросился на врага.
Закипела жестокая сеча. Меч Чжун-ли быстро сверкал в воздухе, беспощадно поражая врагов, и ни один взмах его не был напрасным. Скоро около Чжуна лежала целая груда неприятельских тел.
Лун-ван, признав в Чжун-ли начальника гениев, с открытой грудью пошел на него. Чжун-ли хотел ударить Лун-вана мечом, но дракон был старый, опытный воин и отбил удар.
Между обоими предводителями начался жестокий поединок. Удары сыпались градом, от мечей летели искры, оба противника показывали чудеса искусства, и ни один не мог одолеть другого… Пятнадцать раз сходились противники – и безрезультатно: сильны были борцы и слишком хорошо умели владеть оружием.
Войска Лун-вана, уверенные в победе своего князя, окружили единоборцев и не принимали участия в борьбе, хотя в нескольких шагах далее шла ожесточенная сеча морских сил с остальными Бессмертными.
Наконец, Лун-ван стал ослабевать и не так уже решительно защищался, а нападения Чжун-ли становились все яростнее. Тогда морские воины решили помочь своему князю и со всех сторон бросились на Чжун-ли. Увидев это, Го-лао махнул флагом и крикнул, чтобы на группу сражающихся слева ударили Дун-бинь и Сян-цзы, справа – Цай-хэ и Сянь-гу, а сзади – Те-гуай и Го-цзю.
Соединенные силы ба-сяней бросились прямо на тот клубок человеческих и звериных тел, в центре которого сверкал меч Чжун-ли, со страшной быстротой и силой поражая во все стороны окружающих его врагов.
Когда Лун-ван услыхал крик Го-лао, то звуки голоса старца так на него подействовали, что он потерял ясное сознание окружающей обстановки и позабыл, сколькими силами в действительности обладают гении; ему показалось, что силы противника увеличились во много раз…
В то же время войска Лун-вана, услышав этот же крик, потеряли здравый рассудок: часть их приняла свои войска за врагов и бросилась на них… Произошла жестокая битва между своими же. О Бессмертных забыли; все морские силы разделились на две части, истреблявшие одна другую с неслыханной жестокостью и ожесточением.
Видя это, Лун-ван убедился, что спасти положение невозможно: единственным исходом лично для него было бегство. Он повернул коня, бросился к берегу и нырнул в море.
– Вперед! – кричал Чжун-ли. – Вперед! Бей их до конца!
Гении со всех сторон отжимали к берегу обезумевших врагов, продолжавших сражаться между собой и, наконец, сбросили остатки их в море.
