Текст книги "Тайна Лысой горы"

Автор книги: Павел Шуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

–Мы предупредили, а ты слышал!– поставил точку Сервер.

Как мучительно долго тянулись дни! Мы трижды в день бегали к кирпичам и проверяли – высохли ли. Нам даже начало казаться, что в последнее время солнышко совсем ослабло. Но наконец, в очередной раз простукав кирпичи, Фархад торжественно объявил:

–Готово! Звенят!.. Хрусталь! Хоть в сервант ставь!

Мы в мгновение ока замесили ямку поменьше первой и быстро залатали дыру в дувале, а затем аккуратно обмазали все глиной. Я поднял с земли острую палочку и вывел на податливой глине – «Объект сдан заказчику с оценкой...». Тут я замялся и велел Рафаэльке бежать за Ханифой-апой.

–Отлично!– всплеснула она руками, любуясь нашей работой, и я спокойно довершил: «...с оценкой отлично». И чуть ниже подписал – «АДУ»

О необходимости борьбы с эхом

Все дышало скорыми каникулами. Лето стремительно наступало на Катта-Караван. Словно чьи-то гигантские легкие обдували поселок опаляющим жаром. В классе мы настежь распахивали окна и в них тугой волной вползала духота. Тяжелее всех переживал жару Грызун – он отдувался, как вскипевший чайник, усердно вытирал лицо платком, и разве что не выкипал и не гремел крышкой... И все равно было радостно сознавать, что наступает лето, а с ним – долгожданные каникулы...

Верная примета наступающих каникул – всегдашняя в эту пору тревога школьной библиотекарши Тани Абдуллаевой. Книги для нее – как цыплята для наседки. Все боится, как бы не остались, бедняжки, без глазу, спешит поскорей назад возвратить. Вот и на этот раз, совершая обход классов, появилась она и у нас:

–Завтра же сдайте все книги в библиотеку.

Она поворошила листочки, которые веером держала в руке, и передала один Стелле Хван:

–Держи, командир, вот ваши задолжники.

На листочке был выписан длинный ряд фамилий, в том числе и моя. Все правильно – две недели назад я взял два Майн Рида и до сих пор не прочел. И вот – надо возвращать... А возвращать книжки мне, конечно же, ужасно не хотелось, тем более, что приближались каникулы – когда же еще, спрашивается, книжки читать, как не в каникулы?

Мои размышления прервало изумленное восклицание Стеллы:

–Кулаков, да ты что?!

–Что?– повернул к ней голову Кулак.

–Вот, у Тани все здесь написано... Ты еще в январе взял читать «Историю морского пиратства» и до сих пор не вернул.

–Не вернул...– подтвердил Васька.

–А в чем дело?

–Читаю... И вообще – не успел сдать...

–Извини, но за полгода можно так прочитать, что и сам пиратом заделаешься.

–А он и есть пират!– хохотнул Сервер.– Только не морской, а сухопутный.

–Завтра же чтобы принес! – приказала Стелла и продолжала изучать список, оставленный библиотекарем.

–Дворянский!– вновь воскликнула она.– Да ведь ты Кулакова переплюнул! Аж с сентября за тобой числится «Занимательная грамматика»!

Все засмеялись. А пуще всех – Васька Кулаков.

– Понятно теперь, откуда у Арика такое мастерство в изложении мыслей на бумаге,– выдавил он сквозь смех.

–Не говори!– согласился я.– Не письмо, а прямо-таки резьба по бумаге!

–Не надо шутить, ребята!– нахмурилась Стелла.– За таких вот читателей нам могут снять баллы – плакала тогда наша правофланговая лента!

Тут мне почудилось, что в окно заглянула зубастая акула... И облизнулась...

Стелла сердито глянула на Дворянского:

–Книгу хоть не потерял?

–Дома она,– нехотя пробурчал Арик.

Долго не могла успокоиться Стелла, изучая список книг. Я понимал: ругая задолжников, она, конечно же, сейчас запоздало сетует и на себя. Вот ведь как нехорошо получилось – о библиотечных книгах вспомнили аж перед каникулами. А надо бы весь год наблюдать за тем, как отряд посещает библиотеку, а, главное, как читает. Упустили...

Назавтра все принесли книги. И только Васька виновато пожал плечами:

–Честное слово, забыл!

В глазах его не было и намека на огорчение. Подумаешь, забыл... Ну, завтра принесу. Ну, через год. Ну через сто лет. Не украл ведь. И словно прочитав эти его мысли, я сказал:

–Васька, а ведь ты украл книгу! Украл ведь!

Васька побагровел и набычился:

–Чего-чего?

–Украл, говорю, – терпеливо повторил я. – На целых полгода украл. Ведь сколько человек могли бы ее прочесть, а ты утащил книжку домой и держишь как в тюрьме. Пират ты и есть!

–Выйдем, да?– выкрикнул Кулак и с грохотом откинул крышку парты.

–Спокойно!– сказал я.– Прежде всего не выходи из себя. Раз злишься – значит неправ. Обидно тебе, что правду говорят, вот и кидаешься на людей. Иди-ка лучше за книгой.

–Сам иди!– мотнул головой Васька.– Очень нужно. Тебя больно испугался.

–Хорошо,– неожиданно для всех и для самого себя согласился я.– Сам пойду, если настаиваешь. И учти – не ради тебя, а ради всех нас. К тебе иду...

Я вышел из-за парты и направился к двери. И тут меня остановил дрогнувший голос Кулака:

– Чего уж тут,– отмахнулся я.– Сам схожу,

–Погоди... Я сам сбегаю...

–Не надо! – заторопился Васька. – Батька сейчас дома, а ты ведь ему про меня наябедничаешь – будет мне тогда вечером взбучка.

–Ремня испугался?– усмехнулся я.– То-то же... Ну ладно, если через десять минут не вернешься, так и знай – расскажем отцу.

–Вернусь,– буркнул Кулак и скрылся за дверью.

Я посмотрел на часы... Ровно через десять минут запыхавшийся Васька вновь появился на пороге. В руках он держал книгу, которая была у него в заточении четыре месяца.

–А теперь давай считать,– сказал я и вышел к доске.– Итак, дано пять минут – так?– я вопросительно глянул на Ваську.

Кулак растерянно моргал.

–Чего пять минут?

–Дано,– повторил я,– что ты всего лишь за пять минут можешь принести книгу в школу. Ясно?

–Ясно – чего уж тут,– пробурчал Васька.

–Теперь требуется доказать – сколько раз за четыре с половиной месяца ты мог успеть это сделать без напоминаний.

Я застучал мелом по доске, разгоняя и вновь собирая цифры и наконец торжественно объявил:

–Шестнадцать тысяч двести раз!

Цифра была потрясающей. Васька почесал затылок:

–М-да, занимательная математика...

Домой мы шли вдвоем с Сервером. Шли молча и каждый думал о своем. Я, например, размышлял о Ваське. Но оказалось, что и Сервер думает о том же. Потому что он вдруг спросил неожиданно – слова словно сами выпрыгнули из его головы – так им стало тесно.

–Интересно,– удивился вслух Сервер,– и долго еще его отцовский ремешок будет нас полосовать?

– Ты о ком это?– уставился я на друга.

–О Кулаке – о ком еще... Ведь что получается... Батя его ремешком потчует, а эхо нам достается. Злой он, Кулак, становится и зло свое на нас всех вымещает. Это он за ремень отцовский нам мстит. И всем вокруг плохо.

–А что делать?

Сервер вздохнул:

–Надо бы поговорить с Васькиным отцом, не дело это – лупцевать парня, а через него – еще и полпоселка. Мой дед говорил, что злоба – она как семечко от арбуза: одно посеешь – глядь, а уже целая бахча вырастает.

–А давай поручим бороться с этим эхом Фархаду! Он у нас президент – пусть всем нам великую услугу окажет и избавит от Васькиных проказ.

Но подумав, я возразил сам себе:

–Один он не справится, тут надо всем вместе.

Будем бороться с эхом.

Босиком по гвоздям

Вот мы и семиклассники! Сданы экзамены, и лето принимает нас в свои жаркие и желанные объятия. Обошлось без потерь. Даже Аркадия Дворянского и Ваську Кулакова мы не оставили за бортом нашего быстроходного крейсера. Акула была посрамлена... Правда, Арик не без труда выудил по русскому языку дохлую троечку, а Кулак солидно поволновался, пока не узнал, что работу по математике выполнил на три с плюсом. Это не помешало ему потом стремглав обежать полпоселка и как бы невзначай сообщить всем, что у него – четыре с минусом.

–Почти четверка!– гордо заключал Кулак рассказ о своих фантастических успехах в науках.

Что ж, эта его «почти четверка» радовала всех нас – немало пришлось поработать, чтобы привить Ваське желание хотя бы малость учить математику. Напутствуя нас в лето, Мумин Ахмедович сказал:

–Завтра у вас начинается недельная практика. Зайдите в свой класс, оглядите его хорошенько хозяйским глазом – и вы сами увидите, что надо сделать. В сентябре вы придете сюда же – вот и подготовьте класс так, чтобы вам самим приятно было жить и работать в нем.

Я слушал директора и думал про себя: ну вот, теперь весь класс станет филиалом нашей Академии Добрых Услуг. Разве что обслуживать мы станем самих себя... После торжественных проводов учебного года мы гурьбой повалили обратно в класс – будто не на каникулы прозвенел звонок, а вовсе даже наоборот. Мы спешили в класс, чтобы, как сказал только что Мумин Ахмедович, поскорее взглянуть на него не привычным, а хозяйским глазом. То, что увидели наши глаза, было чудовищно. В окнах были выбиты три стекла, ни одной живой парты мы не нашли – все были измараны чернилами, а Васькина вдобавок еще изрезана ножичком. Но подойдя к классной доске, которая верой и правдой служила нам, услужливо подставляя себя под всяческую писанину, мы и вовсе огорчились. Во многих местах прохудился линолеум, которым была обита доска, а в двух местах зияли сквозные тоннели – не мышь, а целого кота можно было просунуть в них.

–Поразительно! – только и вымолвила Стелла.– И когда это мы успели доску прогрызть? Вот уж чего не заметила...

Я кивнул:

–Вот что значит – глянуть вокруг себя хозяйским глазом. А ты и на пол посмотри. Удивительно, что мы его и вовсе не стерли до самого подвала.

–Работенки хватает! – согласился Сервер.– Предлагаю, не теряя времени, сейчас и начать.

–Что начать?– удивилась Стелла.

– Ну и вопросики ты задаешь,– разозлился Мамбетов,– Ясно что – ремонт.

–Так ведь у нас краски нет... И кисти где возьмем?

Сервер рассмеялся:

–Шутить изволите, отец отряда? Или же ты хочешь, чтобы мы парты прямо в классе покрасили, а потом к солнышку бить челом стали – заходи, мол, милое, в класс – гостем будешь, а заодно и наши парты подсушишь?.. Да и пол не выкрасишь, если парты здесь

стоять будут. Вынести надо парты.

Стелла облегченно вздохнула:

–Ну, это другое дело.

Она сразу же обрела обычную свою уверенность и стала деловито распоряжаться:

–Мальчики... Девочки... А ну-ка, дружно вынесем все парты во двор.

Я взялся за парту, стоявшую у самой двери, и позвал Ваську:

–Кулак, хватай с того краю.

Васька не спеша подошел к парте и, легонько отстранив меня от нее, взялся за крышку обеими руками и, крякнув, к великому нашему удивлению медленно, но уверенно, принял парту на себя. Лицо его побагровело – будто ему вставили в рот воронку, влили ведро томатного сока, а до этого туго перетянули шею, чтобы весь томат в голове запереть...

– Надорвешься ведь, Вась!– попыталась урезонить его Стелла, но Кулак, не отвечая, начал потихоньку дрейфовать к двери, которую мы спешно распахнули на обе створки. Выйдя в коридор, Васька остановился на мгновение, замер, как самолет перед стартом, а потом уверенно, легко зашагал к двери, ведущей во двор. Мы с восхищением провожали взглядом нашего силача. Из оцепенения нас вывел нервный голосок Стеллы.

–Ну что же вы, ребята?! – воскликнула она.– Взялись, что ли?..

Пустой класс стал непривычно гулок. Мы решили, что утром начнем ремонт. Школьный завхоз Лутфулла-ака обещал дать кисти, краски, стекло – словом, все необходимое.

–А линолеум есть? – спросил я.– Доску надо починить, никуда не годится.

Лутфулла-ака вздохнул:

–Можно найти, но... Видел я вашу доску – ее поменять бы нужно, а не ремонтировать. И еще две доски в школе каши просят – в пятом и в десятом.

–В десятом?– удивился я.– Они же взрослые уже! Твист, что ли, на доске пляшут?

– А вы что пляшете на своей?– спросил Лутфулла-ака.– Андижанскую польку?.. Ваша не лучше.

– Где же взять новую доску?– спросил я, чтобы не отвечать на резонный вопрос завхоза.

Завхоз пожал плечами:

– Не положены нам на этот год доски новые.

Ребята заспешили домой, а мы с Сервером и Фархадом еще раз зашли в класс – поглядеть на нашу худую доску.

–Может, сами починим? – вздохнул Фархад.

–Давай-ка сначала снимем ее со стены,– предложил я.

Мы приподняли доску, чтобы скобы не вылезли из крючьев, и поставили ее на пол. Фархад заглянул за доску – не прохудилась ли и там, и тут его внимание привлек какой-то листок. Он прочел и поднял на нас удивленные глаза.

–Что такое?– спросил я.– Что-нибудь сверхъестественное?

– Еще бы! – кивнул Камилов.– Прочти-ка сам.

–Пожалуйста!– согласился я и стал читать. На листочке было написано: «Фабрика при школе № 2 г. Газалкента». Было чему удивляться...

–Что же это значит?– спросил я. Спросил не потому, что ждал ответа. Сам себя спросил, потому что знал – с этой минуты не будет мне покоя, пока не узнаю, что это за таинственная фабрика при школе.

–Дела!– протянул Сервер.– Сплошные загадки. Причем тут школа и фабрика?

–Погоди!– остановил я его.– Газалкент – это ведь за Чирчиком. Совсем недалеко.

–Так уж и недалеко!– запротестовал Мамбетов.– Километров сорок будет.

–Я же говорю, что недалеко!– обрадованно повторил я. – За три часа запросто можно на велике доехать.

–А зачем?– спросил Фархад.

–А тебе непонятно? Попросим новую доску для нашего класса – вот зачем.

–Так тебе и дадут. Подумаешь – приехали гости дорогие, доску им новенькую подавай.

–Не хочешь – не езжай!– отрезал я, обидевшись на Фархада.– А как ты, Сервер?

– Поехали!– согласился он.– Я всегда готов. Только... Только как ребята посмотрят... Некрасиво получится – все парты красят, ремонтом занимаются, а мы на великах междугородние прогулки устраиваем.

–Так ведь не для своего же удовольствия станем прогуливаться, а для общей пользы,– возразил я.– Доска не нам с тобой нужна – всему классу.

–Все равно неудобно перед девчонками.

–Заладил свое – неудобно, неудобно!– разозлился я.– Если хочешь знать – неудобно только босиком – по гвоздям ходить, да и то йоги наловчились...

–А в Болгарии по горящим углям босиком ходят, – вставил Фархад. – И не обжигаются. Я по телику видел в «Клубе кинопутешествий».

–Вот-вот!– обрадованно подхватил я.– А ведь тоже, небось, неудобно?

Я хотел было сказать еще и о том, что проще всего – быть путешественником без отрыва от телевизора. Но... удержался. И без того Камилов сегодня сердит без меры. Поразмыслив малость, я решил, что Сервер прав.

–Пусть будет по-твоему,– сказал я.– Завтра утром выкрасим свои парты и поедем – идет?

–Совсем другое дело!– повеселел Сервер.– А то ведь неудо...

Он недоговорил, встретив мой насмешливый взгляд.

–Молчу... Молчу...– с готовностью отозвался он на этот взгляд. – А то ты опять загнешь что-нибудь.

–Про босиком по гвоздям!– подсказал Фархад.– Это наш Балтабаич умеет.

Счет на тысячи

Когда утром я прикатил на велосипеде в школу, Фархад один-одинешенек уже ходил вокруг своей парты.

–Завхоза нет,– сказал Фархад. – Я уже час здесь кручусь, а его все нет. Думал, возьму краску и начну...

Договорить он не успел, потому что к нам подходил бодрой походкой долгожданный завхоз Лутфулла-ака,

–На практику с утра пораньше? Молодцы – ничего не скажешь,– похвалил он.– Пойдемте, краску и шпаклевку дам.

Мы протиснулись в кладовку и взяли две банки зеленой краски. Это я настоял, чтобы зеленую взять – где-то вычитал, что очень уж благотворно на учащихся действует зеленый цвет. Это психологи установили. Вот как хитроумно они рассуждали: древний человек землю зеленой видел. В основном, конечно... Вот у него глаз за тысячелетия-то и развился так, что от зеленого цвета были ему только удовольствия и отдых. А стало быть, лучше всего парту красить зеленой краской – пускай глаза на ней, как на курорте, отдыхают.

Лутфулла-ака, конечно, добродушно посмеивался, слушая мои психологические рассуждения, но краску дал. Банку со шпаклевкой мы поставили на парту Васьки. Сам парту изрезал – сам и заделывай... Тут подъехал и Сервер. Покрасить каждому по парте было делом какого-нибудь часа. Три парты стояли в сторонке, поблескивая красивыми зелеными крышками.

–Ну, что?– обернулся я к Серверу,– теперь удобно?

–В смысле – ехать?– догадался Мамбетов.

–Ну.

–Удобно... Только давай сначала еще по одной парте покрасим.

Я восхитился таким его небывалым рвением:

–Понравилось, что ли?

–Нет... Но когда мы уедем, ребята тоже быстро покончат с партами и будут работать в классе. Неудобно…

Я вздохнул и взялся за кисть. А еще через час мы усаживались на свои велосипеды, и одноклассники, уже узнавшие о нашей задумке, провожали нас в неблизкий путь. Фархада, который, продумав всю ночь, твердо решил ехать с нами, мы насилу уговорили остаться – кому-то надо было руководить ремонтными работами. А лучшего прораба, чем президент Академии Добрых Услуг, трудно было бы сыскать.

Широкая асфальтовая лента разматывалась перед нами, как нитка гигантского, но невидимого клубка. Мы крутили педали, то и дело читая на обочине указатели – «До Газалкента 35 км», «...30 км», «...10 км». Дорога незаметно для глаз, но весьма заметно для ног, поднималась все выше. Мы уже порядком устали, когда, наконец, у чайханы, уютно расположившейся под огромной зеленой тюбетейкой чинары, увидели заветный щит: «г. Газалкент». Оставалось пересечь железнодорожный переезд. Но у переезда толпилась орава машин – их задержал здесь шлагбаум.

–Электричка не прошла,– устало сказал я, спрыгивая на землю. – Айда в чайхану – хоть чаю попьем, сейчас ноги отвалятся. Сил нет.

Мы уселись на широкую тахту, одетую ковром, и чайханщик резво поставил перед нами чайник с двумя пиалами. На медном подносике лежали хрустальные кристаллы навата – местного сахара.

–Издалека едем, джигиты?– приветливо улыбнулся чайханщик.

– Уже приехали,– буркнул я, едва живой от усталости.– А едем из Катта-Каравана.

И тут случилось вот что. Чайханщик всплеснул руками и воскликнул:

–Вай, из Катта-Каравана! Ай, молодцы, джигиты. У меня ведь в вашем поселке брат живет, он тоже в чайхане работает.

–Азим-ака, что ли? – недоверчиво спросил Сервер.

–Ай, молодец!– еще раз восхитился чайханщик.– Ты брата моего знаешь? Давно видел?

Его глаза лучились.

–Да кто ж его не знает!– улыбнулся Сервер. – Азима-ака все знают.

–Правильно, правильно!– закивал головой чайханщик.– Все его знают, хороший человек мой брат. Ну, как его здоровье?

Сервер пожал плечами:

–Хорошее здоровье, не жалуется.

–Как жена, дети? Все здоровы?

–Тоже здоровы.

–А дома как?.. Дрова есть? Корова здорова?

–Здорова корова– ответил Сервер.– Наверное, здорова – чего ей хворать?

–Ну а настроение как, хорошее?

–Хорошее.

–А как на работе – план по товарообороту выполняет?

– Выполняет,– безвольно повторил Сервер.

–А посетители довольны?

–Довольны,– панически кивнул Сервер.

–В книгу жалоб не пишут?

–Пишут!– Сервер, похоже начинал терять терпение.

Чайханщик схватился за сердце.

–Вай, дорогой! Что пишут?

–Благодарность пишут!– поспешил вставить я, боясь, как бы Сервер не наговорил с три короба.– За высокую культуру обслуживания!

Чайханщик сразу повеселел.

–Вай, дорогой! Совсем другое дело. Я чуть не испугался. Что, думаю, за два дня могло измениться, почему люди жалобную книгу тревожат?

–А почему за два дня?– удивился я.

–Как почему? Брат у меня позавчера гостил. Все хорошо было.

–Так значит вы с ним виделись позавчера, а нам столько вопросов задаете?

–Конечно, дорогой, конечно. Два дня брата не видел – сто вопросов язык щиплют. А за добрую весть я земляков моего брата сейчас волшебной шурпой угощу.

Мы хотели было возразить, но чайханщик, замахав руками и не слушая нас, побежал к гигантскому котлу и скоро нес две касы, над которыми вился белый дымок.

–Кушайте, джигиты!– сказал чайханщик, ставя чашки на ковер перед нами.– Мировая шурпа! Газалкентская особая!

–Но мы...– начал было я, но чайханщик сердито сказал:

–Обижаешь, дорогой. Ты будешь кушать, а я буду думать, что это брат кушает, и у меня вот здесь будет хорошо.

И чайханщик гулко постучал кулаком по тому месту груди, где у него было сердце.

–Ты хочешь, чтобы здесь было плохо, да?

–Ну что вы!– испугался я.– Пусть будет хорошо. Мы шурпу с удовольствием поедим.

–Спасибо, дорогой!– расплылся чайханщик.– Пусть под тобой тысяча велосипедов состарятся! Пусть у твоей мамы двадцать пять внуков будет.

Мы с Сервером испуганно утопили ложки в касах с шурпой и почувствовали как уходит из нас усталость. Шурпа, действительно, была очень вкусной. Аккуратно вытерев стенки касы кусками лепешки, которые тотчас отправили в рот, мы понесли было касы к чайханщику, но увидя это, он предупредительно пошел к нам навстречу, протестующе показывая, что касы надо поставить обратно на тахту, откуда он их сам заберет.

–А брату моему привет передайте, земляки дорогие! – попросил он. – Вы когда домой поедете?

–Вечером и поедем.

–Вечером?– воскликнул чайханщик.– Обязательно сначала ко мне загляните.

–Что-нибудь передать брату хотите?– с готовностью спросил я.– Мы всегда пожалуйста, у нас багажники пустые.

Чайханщик покачал головой.

–Ничего не надо. Просто вечером плов будет. Покушаете перед дорогой. Вы ведь не кушали еще знаменитый газалкентский плов?

...Чайханщик объяснил нам, где школа, и мы нашли ее без труда. Тем более, что, напутствуя нас, он сказал:

–Как увидишь, где тысяча велосипедов стоит – тут слазь, тут кончай дорогу, тут школа.

И действительно, мы увидели около школы огромный велопарк. Стояли тут и мопеды, и даже три мотоцикла.

–Тут гараж или школа?– удивились мы, с трудом пробираясь сквозь бурелом техники. Дорогу нам преградил мальчишка с нарукавной повязкой.

Он спросил:

–Вы откуда?

–Из Катта-Каравана. Хотим узнать, где доски делают. Понимаешь, у нас доска совсем прохудилась. Стали мы ее снимать, а на обороте ярлык... Вот мы

удивились и решили поехать.

Мальчишка заулыбался и показал нам свободное место на стоянке.

–Сюда ставьте свои велосипеды... А вы что же, не поверили наклейке?

Я пожал плечами:

–Не знаю... Странно как-то... Фабрика-школа. Разве так бывает?

–А вот так бывает? – дежурный обвел рукой море велосипедов.– Бывает вот так, чтобы вся школа на своих велосипедах приезжала?

–А почему бы и нет?– ответил Сервер.– Велосипеды во всех магазинах продают.

Мальчишка кивнул.

–Продают, верно. Но все эти велосипеды мы купили на деньги, которые сами заработали на нашей школьной фабрике. Три тыщи досок в год – это вам не

шутка!

Вальтер (так звали нашего нового знакомого) повел нас на фабрику, расположившуюся во дворе школы. Под огромными сводами гремели, гудели, пели, ухали и взвизгивали всевозможные станки, молоты, сверла. И всюду у станков и механизмов стояли ребята, ловко управляясь с брусками и рейками, лихо разматывая широкое коричневое полотно линолеума. Четверо мальчишек деловито грузили на машину готовые доски.

–Куда отправляете?– спросил я Вальтера.

–Ясно куда,– покровительственным тоном объяснил он.– Генеральному заказчику, министерству просвещения республики.

Тут подоспел перерыв и нас окружили ребята, забранные в черные фартуки, как в латы.

–Вот,– показал на нас Вальтер.– Из Катта-Каравана приехали. У них доска испортилась.

–Дырки в ней,– виновато сказал я. Вальтер изменился в лице.

–Дырки говоришь? А по чьей вине? Не нашей?

–Да что вы?– испуганно замахал я руками.– Отличная была доска. А Васька Кулаков в нее ножичек бросал на перемене. И другие тоже...

Вальтер развел руками:

–Так и Большой Чимган потихоньку продырявить можно. Да и любую другую гору.

–Погоди, Вальтер!– остановил его мальчишка, фартук которого был густо усыпан стружкой.– Ребята за помощью приехали, а ты их отчитываешь. Надо бы познакомиться сначала.

Он протянул мне руку:

–Латиф.

Скоро мы разговаривали так, словно всю жизнь были друзьями. Мы узнали, что фабрика при школе существует уже пятнадцать лет. Сначала у них был только один станок. Но потом стали набирать силу, появились деньги, станки... Мы смотрели и слушали и все равно не верили своим глазам и ушам. Да только как было не поверить, если на наших глазах в те часы, что мы были здесь, были изготовлены целых пять досок. Латиф, который был начальником смены, разрешил нам постоять у долбежного и сверлильного станка. И грузить на машину готовые доски мы с Сервером помогали. Когда прощались, Латиф сказал:

–Вы не обижайтесь, ребята, но мы не можем вам дать новенькую доску. Да и как вы ее повезете? Не на велосипеде ведь...

Мы смутились.

–И не думайте об этом!– с жаром сказал я.– Мы просто так приехали. Опытом обменяться... В смысле – у вас его подзанять. У нас есть Академия Добрых Услуг, теперь мы знаем, как нужно работать.

–Так-то оно так,– задумчиво протянул Латиф. – Знаете что: мы дадим вам линолеум – увидите, будет доска как новая.

Латиф принес материалы и мы надежно прикрепили их к нашим багажникам – так, чтобы груз не мешал в пути.

–А хотите, приедем как-нибудь и поможем починить?– предложил Латиф.

–Ну вот еще,– застыдился я.– Сами починим, не маленькие. У нас тоже отличный столяр есть. Фархад Камилов. А вы, конечно, приезжайте. В гости...

Я, конечно же, бессовестно соврал про Фархада. Но уж очень мне хотелось, чтобы и у нас был отличный столяр. А собственно говоря, почему соврал? Разве наш президент не старается, не учится? Будет из него супер-столяр – можете быть уверены...

Чайхану мы объехали стороной. Чайханщик, конечно, хороший человек, да и плов тоже сокровище, но ведь надо и самим про совесть помнить.

Шутим ли мы?

Нам прислал заявку Азим-ака. Чайханщик... Уже давно мы с тревогой ждали дня, когда неотвратимо придется объясниться с ним по поводу высохших деревьев. Азим-ака уклончиво писал в своей заявке: «Дорогие академики! Надо посоветоваться – как быть с деревьями. Был у нас пустырь без деревьев. Теперь пустырь с деревьями. Непорядок...» Фархад читал заявку вслух, Воронов – наш главный отрядный ответчик за трудовые десанты – все ниже опускал голову. Но ниже земли ее все равно не опустишь, даже если ляжешь.

– Дождался?– зло спросил я, тыча в Воронова взглядом.– Академик недоделанный! Скажи спасибо, что Азим-ака великодушен, как мушкетер. Нас бы, по справедливости, надо шпагой пощекотать за погибшие деревца, а он еще и церемонится. Посоветоваться приглашает – вместо того, чтобы дать каждому из нас по шее.

Собственно, все, что я запальчиво говорил сейчас Юрке, относилось ко всем нам. Помнится, по моей инициативе мы уже болтали однажды на сборе о том, что надо бы смыть это позорное пятно. Но так все разговором и осталось. Так что злиться я мог только на самого себя. Трепачем оказался первоклассным: критиковать – критиковал, а чтобы исправить дело – и пальцем не пошевелил. От такого крикуна пользы мало. А если сказать точнее – и вовсе никакой. Эх, прав был Акрам, говоря о великой пользе личного примера. Ведь я уверен – будь Акрам сейчас здесь, а не в море, он бы, в пику нам, один весь пустырь в сад превратил. Чтоб знали, чем дело от груды слов отличается.

К чайхане мы подошли впятером – я, Юрка, Фархад, Сервер и Стелла. Стелла молодец. Узнала про заявку от Азима-ака и сразу же сказала:

–Я тоже пойду. Разговор предстоит малоприятный и увиливать не имеет права никто из нас.

Завидя нас, Азим-ака вышел навстречу. Я сказал растерянно:

–Здравствуйте, Азим-ака. Вот мы и пришли...

И неожиданно для самого себя выпалил, совершенно дурацки улыбаясь:

–А вам большой привет от брата!

–От брата?– изумился Азим-ака.– Вы были в Газалкенте? А что вы там делали?

–Как это что... Шурпу ели... Знаменитая шурпа. Газалкентская особая!

Азим-ака просиял:

–Да-а. Брат у меня – мастер что надо. Ну, а как его здоровье – не спросили?

–Крепкое здоровье, – заверил я. – Богатырское.

– Ну, а как у него дома?

Я вздохнул. История, похоже, повторялась. И, чтобы не терять времени, одним духом выложил:

–Жена здорова, дети здоровы, корова здорова, настроение хорошее, план по товарообороту выполняется и перевыполняется!

–Молодец!– похвалил Азим-ака.– Я ведь, честно говоря, к сердитому разговору готовился, а теперь и сердиться не могу. Раз у брата хорошо, значит и мне хорошо. Корова, говоришь, здорова? Это когда же он корову успел купить? Неделю назад ее еще не было. Шустрый парень. Что ж, значит, и вправду, все хорошо!

–Хорошо, да не очень,– вздохнул я и кивнул на пустырь с засохшими прутиками.– Думаете, мы не знаем, зачем вы нас позвали. Вон – засохли...

Азим-ака опустил голову, будто это он был виноват в случившемся, а не мы, громко взявшиеся озеленить пустырек около чайханы.

–Наверное, здесь земля плохая,– сказал Азим-ака.– Плодородный слой тонкий, как лепешка – корням не за что уцепится... Знаете что – давайте лучше

разобьем здесь хороший цветник и поставим для стариков две новенькие тахты – посетителей много, не хватает ведь на всех.

–А что будем делать с высохшими деревьями?– спросил я.

–С деревьями?– встрепенулся Азим-ака и ответил уклончиво: – А деревья... Это... Наверное, они мешать будут... Да и засохли они – сам ведь говоришь.

–Ясно, что засохли,– вздохнула Стелла.– Тахта – это, конечно, проще. Ее поливать не надо – так стоять будет. Все понятно – айда, ребята...

Мы пошли выкорчевывать засохшие деревца, и каждый из нас чувствовал в эту минуту, будто несет на себе неподъемный груз. Не глядя друг на друга, мы молча выкапывали засохшие прутики, они гулко откликались на каждое прикосновение лопаты, и в этом бессловесном гуле мы слышали укоризну. Никогда бы не подумал, что это несказанно тяжелое дело – выкапывать погибшие по твоей вине деревца. Как ругали мы себя в эти минуты. Но и запоздалое раскаяние уже ничем не могло помочь – оставалось доводить начатое до конца. Азим-ака, видимо, понял, какое настроение владело нами – подошел и громко стал говорить о том, какой здесь будет чудесный цветник, как будут радоваться поселковые аксакалы, любуясь пышными букетами и восседая при этом на новеньких тахтах, которые мы, конечно же, сделаем сами.

Вырытые деревца мы сложили у тандыра, теперь они годились лишь на то, чтобы опалять жаром румяные бока самсы – а уж ее-то Азим-ака умел готовить мастерски.

– Как насчет досок?– спросил я.– Тахты из чего делать будем?

Азим-ака с готовностью ответил:

– Будут доски. Я уже говорил с Гафуром Рахимовичем – отцом твоим. С лесосклада позавчера доски привезли, а нам завтра дадут.

–Тогда завтра и придем,– сказал я.– А цветник осенью начнем сажать – сейчас все равно нельзя.

–А можно и деревья еще раз попробовать,– осторожно предложил Азим-ака.– Может, приживутся?

–Так ведь земля плохая,– с плохо скрываемой иронией ответил я.

Азим-ака улыбнулся:

–А теперь будет хорошая! Я почему-то уверен!

Стелла не выдержала:

–Деликатничаете вы с нами, Азим-ака. И напрасно. Нас бы надо самих, вместо самсы, в тандыр налепить и на этих вот прутьях малость поджарить.

–Верно!– подхватил я.– Тогда и земля сразу хорошая станет. И розы расцветут. И аксакалы обрадуются...

Азим-ака с испугом поглядел на нас, пытаясь понять – шутим ли мы.

Чей проект победит?

Так подкрался сам собою момент, которого мы с нетерпением ждали. Можно было отправляться к отцу Васьки Кулакова – «бороться с эхом». Все очень просто. Васькин папа – столяр знаменитый, он из дерева любые штуки умеет выделывать. Что для него тахту срубить – это он запросто. Дело не в тахте, конечно. Ее мы сами сделать хотим. Но лучшего повода найти путь к сердцу Николая Степаныча вряд ли сыщешь.