Текст книги "Тайна Лысой горы"

Автор книги: Павел Шуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Мальчишка полез в карман и вынул уже знакомый нам кирпичик.

–Вот... Сколько он мне за него даст?

–Сейчас спрошу,– с готовностью кивнул Серега и обернулся ко мне:

–Дура нахапос чуин-гам?

–Вот-вот!– ахнул мальчишка.– Это слово я знаю. Чуингам – это жвачка.

Мальчишка преданными глазами, в точь как у Карабаса перед обедом, смотрел на меня.

Я поднял к его носу кулак и разжал один палец.

–Одну штуку?– оскорбился «хороший покупатель». Это за такой чудный сувенирчик? Не-а, у нас есть такса – две штуки. Скажи ему, слышь...

Серега лихо буркнул:

–Дура запонтовала пару-пару.

Я протестующе замотал головой и, еще раз выставив вперед палец, сказал с покровительственной улыбкой:

–Кулако щел энд бано баш бабаш ни бумбум!

Я хотел этим сказать, что, по-моему мнению, «хороший покупатель» давно заслужил хорошенький щелбан от самого Васьки Кулакова – большого мастера этого жанра, но Серега перевел фразу так, как мы заранее об этом договорились.

–Отказывается наотрез!– сказал Серега.– Да еще и условия ставит.

–Какие еще условия?

Говорит, что будет менять баш на баш – сразу всю жвачку. Ему нужен оптовый покупатель. У него особенный товар – один пакетик за три сойдет. Месяц жевать можно, а потом еще и выгодно продать. Его жвачка от употребления становится еще новее. Понял?

–Да где же я ему столько кирпичиков достану?– расстроился мальчишка.

–А ты побольше ребят собери,– вкрадчиво подсказал Рубен, до того молчавший.– Объясни им, что есть хороший товарец. Вон крутятся – не твои дружки?

–Мои,– кивнул «хороший покупатель».– Ладно, пойду поговорю.

И он поспешил к мальчишкам, которые и сами сразу же заторопились к нему. По их оживлению было заметно, что сейчас вокруг моей сумки будет драчка.

–Дуры!– сказал Серега совсем по-иностранному, кивая на гомонящую неподалеку стаю.

–Точно!– подтвердил я.– Очень хорошие покупатели.

И вдруг мальчишки разбежались в разные стороны. Мы испугались – неужели заподозрили неладное?

Но к нам уверенной походкой шел уже знакомый нам парламентер.

–Сейчас вернутся!– сказал он.

–А куда помчались?– спросил Серега.

–За товаром – куда же еще. Все принесут, что запасли.

–Только учтите – оптом!– еще раз предупредил Серега.

–Баш на баш!– кивнул мальчишка, явно начинавший осваивать диалект Катта-Караванских островов.

Мы отошли в сторону. Покупатели не заставили себя ждать. Запыхавшиеся, красные, они подбегали к нам и, отдав кирпичик, получали от меня заветный пакетик и снова исчезали. Скоро вся сумка была доверху полна кирпичиками – здесь их лежало целых шестьдесят три штуки. Серега с Рубеном взяли сумку за обе ручки и, кряхтя, поспешили домой. Я важно шел следом...

Дома мы вывалили все кирпичики на стол и долго любовались ими. Я спешно сбросил с себя ненавистный наряд, который, ясное дело, мне успел порядком надоесть.

И тут раздался стук в калитку. Я вышел и обомлел. У калитки стоял милиционер и... старый знакомый – «хороший покупатель». Лицо его дышало ненавистью. Показывая на меня, он злорадно выпалил:

–Вот он, товарищ милиционер! Я за ним следом незаметно шел. Это они целую сумку ценных кирпичиков домой утащили. Арестуйте их!

Милиционер откозырял и строго спросил меня:

–Есть кирпичики или обознался мальчик?

–Есть...– пролепетал я, ошеломленный неожиданным поворотом событий и думая сейчас уже только о том, чтобы пугливая бабушка подольше не возвращалась с базара.

–Тогда разрешите войти в дом,– решительно сказал милиционер и двинулся в калитку.

Мальчишка показал мне язык из-за спины милиционера и исчез.

Милиционер вошел в дом и, конечно же, сразу увидел груду спасенных нами исторических кирпичиков, только жаль, что, кроме нас троих, никто на свете не знал о том, что мы их спасали, а не похищали.

–Ай-я-яй! – зацокал милиционер. – Нехорошо поступаете... К...какие вещи делаете! Что ж, будем протокол составлять.

–Дяденька милиционер...– взмолился было я, но он устало остановил меня.

–Знаю! – сказал он. – Все знаю. – Кирпичики вы случайно в арыке нашли... Так, что ли?.. Такое у вас алиби? Он вздохнул: – Знаете что – не надо мне ваших объяснений. Складывайте-ка все в сумку и айда со мной.

–В милицию, что ли? – испуганно округлил глаза Рубен.

–Зачем в милицию,– усмехнулся милиционер.– Мороженым вас буду угощать на свои трудовые сбережения – за примерное поведение...

Мы уныло, поплелись за милиционером и скоро подошли к зданию, у входа в которое висела табличка – «Инспекция по делам несовершеннолетних».

–Теперь – крышка,– уныло подумал я.– Не отвертимся. Кирпичи языка не имеют – не смогут рассказать, что мы были им друзьями...

–Товарищ старший лейтенант!– доложил милиционер.– Доставил похитителей исторических реликвий в количестве трех нарушителей.

Начальник инспекции поднял из-за стола голову.

–Что все это значит?– спросил он, кивая на кирпичики.

–Да ведь спасали мы их, а не воровали!– воскликнул я.– Мальчишки ведь у туристов на жвачку выменивают.

–Спасали?.. А доказательства? Есть у вас доказательства, что вы сами их не выламывали?

–Доказательства?– протянул я упавшим голосом.– Какие могут быть у нас доказательства...

–А стихи?– неуверенно шепнул мне Серега.– Стихи не пойдут?

–Стихи?– встрепенулся я и мигом просиял.– Ну, конечно, пойдут. Есть... есть доказательства!

Мы протянули оставшиеся у нас пакетики, в которые было упаковано наше грозное четверостишие. Он развернул пакетик, достал листок, прочитал, и лицо его расцвело улыбкой.

–Ловко! А что в остальных пакетиках?

–Да везде то же самое!– заторопился я.– Мы ведь их проучить хотели, вот и придумали...

Он еще раз внимательно прочитал изобретенное мною четверостишие и почему-то нахмурился. Наконец он сказал, обращаясь к нашему недавнему конвоиру:

–Лейтенант Авазов, кажется, вы очень любите стихи и знаете в них толк – не так ли?

–Как вам сказать?..– смущенно замялся тот.

–Тогда поглядите сюда – что вы скажете, например, о третьей строчке – на мой взгляд, высокохудожественной в особо крупных размерах!– и он с пафосом

прочитал: «Кирпичом получит в лоб!..»

Лейтенант Авазов сразу же нашелся и четко, как на экзамене, доложил:

–Статья восемьдесят восьмая – «Умышленное менее тяжкое или тяжкое телесное повреждение». Наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или

исправительными работами на срок до одного года!

У меня все похолодело. Вот так стихи! Я залепетал:

–Товарищ начальник, это ведь просто так мы. Попугать их хотели... Да и памятники мы от них защитить хотели...

–Обороняли их, значит?– коварно подсказал мне старший лейтенант и я спешно кивнул, опрометчиво соглашаясь.

–Что скажете на такой вариант толкования стихов?– обернулся он вновь к лейтенанту Авазову.

–Статья девяносто – «Превышение пределов необходимой обороны».Год исправительных работ...

–Ясно?– усмехнулся старший лейтенант.– Советую подумать над стихами еще раз... Ну, а что проучить хотели – это неплохо. Только неизвестно – проучили или нет. Теперь ведь у них нет кирпичиков, вот они всей оравой, надо полагать, и ринутся снова запасаться товаром для обмена. Это вы учли?

Я вздохнул и промолчал.

–То-то же!– сказал старший лейтенант.– Придется действовать оперативно...

–Лейтенант Авазов!– обратился он к доставившему нас милиционеру.– Похоже, что мальчики правду говорят. Надо бы все отряды юных друзей милиции поднять и дежурство организовать. Есть предположение, что жвачники в ближайшие дни активизируют свою деятельность... А кирпичики,– продолжал старший лейтенант,– передайте под расписку администрации памятника. Пусть примут меры к скорейшему водворению их на старое место. И проследите за исполнением... А лучше,– добавил он, – чтобы водворяли их на место сами жвачники. Займитесь этим, лейтенант Авазов!

–Есть заняться!– козырнул лейтенант.

–И этих ребят,– показал на нас старший лейтенант,– тоже к операции подключите. Хорошие ребята – я за них ручаюсь. Оперативно мыслят! Стратегически!

Лейтенант Авазов с нескрываемым удивлением посмотрел на нас, и в его взгляде я вдруг прочитал уважение – оно было написано большими буквами и поэтому легко читалось. Я невольно отвел глаза – у меня возникло ощущение, что я читаю чужое письмо и меня застают врасплох.

Новые радости и новые огорчения

И снова стартовал учебный год...

...В конце урока мама объявила:

–Завтра состоится родительское собрание, так что не забудьте сказать об этом дома. И вот еще что, – добавила она.– Есть предложение: заслушать на отчет вашей Академии о работе летом. Поэтому подумайте сами, кто будет выступать.

Ясно, этими словами мама зажгла опасный фитиль! Потому что мы стали спорить, кому идти на родительское собрание. Я сказал:

–Пусть Фархад идет, он президент – ему и отчитываться.

–Что вы, ребята! – побледнел Камилов. – Это я не могу. Поработать – пожалуйста, а языком чесать это у нас ты, Володя, мастер.

Фархад, видимо, полагал, что этим он польстил мне.

–Спасибо за комплимент! – язвительно заметил я.– Тронут высокой оценкой работоспособности моего языка.

Все ребята согласились с Фархадом. И тогда я сказал:

– Будь по-вашему. Но только чур – пойду вместе с Фархадом. У Академии есть живой президент – как же я без него приду. Получится, что я самозванец. Нехорошо получится...

И тут я поймал взгляд Васьки Кулакова. Задумчивый взгляд.

–Вась, ты чего? – тронул я его за плечо. – Стихи, что ли, пишешь?

–Вот еще,– Васька брезгливо отдернул плечо.– Что мне – писать больше нечего!

–А чего задумчивый стал?

–Знаю сам – чего. Идея у меня появилась одна, да не скажу какая.

Я пожал плечами:

–Как знаешь, урток главный архитектор!

Ах, если бы я в ту минуту поглубже заглянул в Васькины глаза и попытался прочесть, что в них. Быть может, не произошло бы тогда у нас ужасного конфуза...

Родительское собрание вела мама – как классный руководитель. Многие говорили. А потом дошла очередь и до нас с Фархадом. Стал я перечислять, что проделано за лето, и такая меня посреди этого перечисления тоска взяла, что захотелось волком завыть и выпрыгнуть в окно. Я вдруг явственно услышал насмешливый голос Акрама: «Бюрократ несчастный! На копейку добрых дел – на сто рублей барабанного боя и фанфар». Я ужасно разозлился сначала на маму, а потом, малость подумав, на самого себя. Конечно, надо было с самого начала объяснить ей, что нелепо выставлять нас самохвалами, заставляя на собрании всенародно колотить себя в грудь, как в колокол, и звенеть на весь мир:

–Слушайте, и не говорите, что не слышали! Мы – хорошие, мы – благородные, мы – находчивые. Погладьте нас по голове!

Эх, Балтабаев, Балтабаев, куриные у тебя мозги! Не сам ли ты недавно на отрядном сборе петухом наскакивал на Стеллу Хван и нещадно клевал ее за хвастовство? И вот теперь сам же и попался на ту же наживу. Я уронил голову и замолчал. Потому что вдруг все слова, до того растянутые в стройную и ясную цепочку и только ждущие своей очереди звонко выскочить изо рта, вдруг пугливо сбились в бурлящую кучу и перемешались.

–Что же ты замолчал, продолжай!– окликнула меня Роза Хегай . – Расскажи, как вы Васю Кулакова перевоспитали.

Я ужаснулся. Это что же – при Васькином отце хвастливо рассказывать, как мы к его, отцовскому, сердцу пути-дороги искали? Как Васька хулиганил напропалую – потому что, по нашим наблюдениям, Николай Степанович частенько пускал гулять свой ремешок по Васькиным мягким местам, а потом Кулак нес к нам свою ответную злость и обиду?.. Я вздохнул, не проронив ни слова, и только глубже вонзил взгляд в пол, будто хотел покрепче зацепиться за него взглядом– чтобы уже никто не сумел заставить меня поднять голову и раскрывать наши тайны.

–Ну, что ж, – поднялась из-за парты Роза. – Понятно, Балтабаев решил поскромничать.

Она улыбнулась и продолжила:

–А между тем, ребята сумели проявить много педагогического чутья и добились того, что, не скроем, долго не удавалось даже учителям. Они внушили Васе

Кулакову, что у него есть талант к изобретательству и столярному делу. Способности у мальчика скромные, но внушение, оказывается, великая вещь. И – пожалуйста!

Кулакова сегодня уже не узнать. Не дерется, не хамит, охотно принимает участие в общественно-полезных делах. Ну, а что воображает себя главным конструктором – так бог с ним, пусть воображает!

Я мельком глянул на Николая Степановича. У него полыхали уши. С такими ушами стоять на перекрестке – все движение остановить можно. Губы его трепетали. Наконец, он вымолвил, с трудом связывая слова:

–А... разве... Васятка... сами ведь признали... старается... лучший проект тахты... Чаем аксакалы наградили... Ленточку резали... Все вранье?..

Каждое слово его летело в меня как увесистый щелбан, от которого невозможно было укрыться. И тут произошло вот что. Дверца шкафа, в котором у нас стоят карты по географии и истории, да ведро с веником и швабра, с грохотом отворилась и в класс... вывалился Васька Кулаков. Он тяжело дышал, кулаки его были крепко сжаты. Все с изумлением смотрели на явление ученика из шкафа. Васька в два прыжка подлетел ко мне, лицо его исказила гримаса.

:– Ты... ты... – силился выдавить. – Ты предатель... Ты... обманул меня... А я... значит, вы смеялись надо мной, когда... я старался...

–Ну, что ты, Вася! – в отчаянии вскричал я.– Никто, никто тебя не обманывал. Ты, и правда, наш главный конструктор!

Васька не слушал меня. Его душили неподдельные слезы. Он бросился к двери и уже с порога прорыдал:

–А я... я... сюрприз хотел... В шкаф спрятался, чтобы в конце собрания всем цветы вручить. Я их специально выращивал дома. Бери, Балтабаев, они твои...

Спасибо!..

Васька хлопнул дверью. Все подавленно молчали. Роза Хегай покачала головой:

–Ну, и воспитание! Без спроса в шкафу сидел. Безобразие!.. Вы бы, Николай Степанович, занялись сыном всерьез. Пропадает парень.

Николай Степанович вздрогнул и забормотал:

–Я... Это... займусь... Нынче же...

Мне показалось, что его правая рука плюхнулась с парты на колени и осторожно поползла к ремню.

–Да, Балтабаев, что-то вы не доработали, – вздохнула Роза.

Не отвечая ей, я подошел к шкафу, собрал все цветы, которые Васька, и правда, до собрания тайно снес сюда, и весь этот огромный сноп поднес Розе Хегай.

–Держите, – хмуро сказал я. – Это вам!

Совершенно секретно

Все бы хорошо, да только Васька Кулаков снова беспокойный стал. Это после того-то случая на родительском собрании. И надо же было ему в шкаф со своими цветами прятаться... Хуже всего было то, что Васька перестал нам верить. В каждом слове, в каждой затее он старался увидеть затаенный смысл. Ему казалось, что мы только и думаем, как перевоспитать его, наставлять, поучать.

–Человеком меня сделать хотите, да? – зло спрашивал он, и мы терялись, не зная, что ему ответить. – А вы и не старайтесь, – просил Васька. – Зря только силы потратите.

В другой раз он замысловато рассуждал:

–Кто я есть – Василий Кулаков, без малого четырнадцати лет от роду? Трудный подросток, бич школы – так? А может, вы сами трудные – не думали, нет? Может, я украшаю ваш маленький, но спаянный коллектив? Ведь на моем-то мрачном фоне ваши достоинства, господа, куда лучше видны!

Спорить с Васькой было трудно. Он был в общем-то прав. Словом, снова трудно стало общий язык с Васькой находить...

Когда Стелла Хван объявила, что нам досталось шефствовать над вторым классом и что надо сейчас же выбрать ответственных, Васька Кулаков тотчас подал голос:

–Знаю, родненькая, к чему клонишь...

–Вась, ты о чем? – удивилась Стелла. – Я пока никуда и не клоню.

–Клонишь, как не клонишь? Хочешь, небось, чтобы тихо-мирно Кулакова нянькой сделали. Ты, мол, Вася, человек авторитетный, ты наша последняя надежда... Не клюну на наживу! Хватит, до сих пор ваш крючок торчит.

Вот и поспорьте с таким... Стелла спорить не стала.

–Ребята, – сказала она. – Нам предстоит хорошенько подумать над новогодним утренником для малышей. Нужно, чтобы он им на всю жизнь запомнился.

–А вы им каждому по автомобилю подарите – вот и запомнят! – хохотнул из-за парты Васька.

–Нужно придумать что-нибудь такое... – продолжила Стелла и умолкла. – Ну какие будут предложения?

Она обернулась ко мне:

–Балтабаев, может быть, ты что-нибудь скажешь?

–Сюрприз нужен – вот что! – сказал я, поднимаясь, – с малышами без сюрприза никак нельзя.

–Ясно, – кивнула Стелла. – Значит, нужна комиссия по выработке проекта сюрприза.

Я с трудом не расхохотался.

–А нельзя без комиссии? – сказал я. – Может, обойдемся?

–Но все равно нужно назначить ответственных, – возразила Стелла. – С кого спрашивать будем.

Все молчали.

– Раз нет желающих, – сказал я, – то беру сюрприз на себя.

–Почему нет желающих? – поднялся Сервер. – И я готов.

–Значит, решено! – подвела итог Стелла. – Мамбетов и Балтабаев готовят сюрприз для малышатского утренника. Записываем... – и она склонилась над тетрадкой. Стелла у нас без протоколов жить не может. Наверное, прежде чем обедать садиться, или еще там чего – сама себе письменное разрешение выдает.

Но тут поднялся Васька Кулаков.

–Есть предложение, – сказал он.

–Какое предложение? – Стелла вскинула голову. – Мы слушаем! – при этом она изобразила на лице такое приторно-заинтересованное выражение, что я на Васькином месте тут и остановился бы. Но Васька, к счастью, смотрел только в собственную парту.

–Я тоже хочу сюрприз готовить. Только сам.

–А какой сюрприз? – насторожилась Стелла. – Положительного характера?

Васька вскинул брови:

–Ясно, кажется... Елку поджигать не буду... И ужа снегурочке за шиворот пихать не стану. Слово мушкетера.

–Смотри, Вася, – боязливо покачала головой Стелла.– Мы на тебя надеемся.

Кулаков поднял палец.

–Только я сам по себе, а вот они, – он кивнул на нас с Сервером, – тоже сами по себе. Сюрприз есть сюрприз.

Стелла со вздохом взялась за авторучку и медленно вписала позади нас еще и фамилию Васьки. По дороге домой мы с Сервером решили, что Васька прав – сюрприз есть сюрприз. А раз так – то пусть каждый из нас его самостоятельно готовит. Совершенно секретно друг от друга. Тут ведь главное – чтобы совершенно секретно. И тогда для малышей сразу три сюрприза получается. Наши два плюс Васькин. С тем и разошлись.

С той минуты голова моя ни о чем другом, как о предстоящем утреннике, думать уже не могла. Наконец, меня осенило: как же, надо Дедом Морозом нарядиться! Какая же елка без Деда Мороза! Вот малышам радость будет... Пришлось истребить все домашние запасы ваты... Шуба получилась отменная. В день утренника шубу, бороду и валенки я сложил в рюкзак и отнес в фотолабораторию Андрея Никитенко – договорился с ним, что переоденусь у него. Хорош был бы сюрприз, если бы я из дома в школу в шубе шел!

Смотрю, Андрей с Васькой уже в школе вертятся, друг на друга и на меня косо поглядывают. Разошлись мы по разным углам и стали к утреннику готовиться. Я быстро надел шубу и валенки, прикрепил бороду и спрашиваю Андрея с волнением в голосе:

–Ну, как? Что скажешь?

–Ты что! – воскликнул Андрей, восхищенно оглядывая меня. – Первая премия у тебя в кармане. Дед Мороз со Знаком качества!

–У нас спор без премий, – наставительно сказал я и быстро пошел в зал, громко стуча посохом, сделанным из толстого черенка лопаты, который я тщательно забинтовал, проклеил и вывалял в вате. Я вошел в зал, и на мгновение замерли гул и веселье. А потом малыши восторженно бросились ко мне, крича:

–Дед Мороз пришел! Ура!

Я отчаянно вертел головой, ища Сервера и Ваську. Где вы, свидетели моего триумфа? Но их не было. Наверное, готовятся пока, – подумал я и пустился с ребятами в пляс. Но посреди танца все вдруг замерли. Вздох изумления прорезал тишину. Все разом устремились к дверям. Я обернулся и не поверил своим глазам.

На пороге стоял Дед Мороз... Еще один. Можно было подумать, что это со мной происходит во сне. Октябрята бросились ко второму Деду Морозу и точно так же обступили его. Я будто со стороны наблюдал, как это было, когда в зал пришел я.

–Вот это сюрприз! – закричали ребята. – Сразу два Деда Мороза! Ура!

И тут у меня замерло дыхание. Потому что из вестибюля в зал торжественно вошел еще один Дед Мороз. Третий.

–А вот и я! – сказал Дед Мороз-Третий голосом Васьки Кулакова, да так и застыл с открытым ртом – два конкурента изумленно смотрели на него. Наше оцепенение длилось лишь мгновение. Я быстро подошел к Васькиному Деду Морозу и протянул руку:

–Разрешите представиться – Дед Мороз!

–Очень приятно, коллега! – хмуро ответствовал Васька.

–Какая встреча! – завопил Сервер, бросаясь к нам и тряся руки. – Будем знакомы!

А потом закружил утренник. Да какой! Не знаю, как малыши, а уж я его точно всю жизнь помнить буду. Дедом буду, а не забуду. Не Дедом Морозом – просто дедом...

Домой мы возвращались втроем, не снимая дед-морозовских костюмов. Правда, Кулак шел чуть поодаль.

–Вот так сюрприз! – хохотал Сервер. – Словно сговорились!

–Завтра Андрей фотокарточки отпечатает, – сказал я. – В классе – лопнут от смеха.

Сервер кивнул:

–Вот что значит готовиться совершенно секретно!

Васька безмолвствовал.

Я искоса поглядывал на Ваську, пугаясь его молчания. Но и тормошить не спешил. Когда пришла минута прощаться, Васька вздохнул:

–По домам, что ли? – и протянул мне руку.

Мы уже порядком удалились друг от друга, когда вдруг я услышал позади топот. Обернулся – Кулак.

–Ты чего? – удивился я.

–Слушай, давай обменяемся шубами! Я растерялся.

–А зачем? Твой Дед Мороз ничуть не хуже.

–А низачем! Просто так, на память.

–На добрую память?– полюбопытствовал я.

–На нее самую.

–Тогда другое дело! – повеселел я и стал спешно стягивать с себя шубу. И Васька тоже. Прохожие, наверное, диву давались, наблюдая за двумя чудаковатыми Дедами Морозами, которые посреди улицы и ночи, хохоча и тормоша друг друга, обменивались шубой и бородой.

И тут Васька сказал такое, что с меня мигом стаяло праздничное настроение. Он тяжко положил мне руку на плечо и треснувшим голосом попросил:

–Пойдем к Фархаду. Пожалуйста.

–Да ты что? – удивился я. – Сейчас?! Ночью?!

–Сейчас, Володя. Обязательно сейчас. В этом году. Мне очень нужно... Понимаешь – очень.

–Не понимаю! – честно признался я. – Что за новогодние сюрпризы?

–Ну так слушай, – тяжело вздохнул Васька. – Помнишь, как Фархад... Как он... Помнишь галстук в макулатуре?

–Как не помнить!

–А ведь Фархад не виноват. Это я тогда ночью в кладовку влез и его галстук в его же бумагу положил.

–Ну да! – потрясенно отшатнулся я. – А не врешь? А тетрадка?.. А галстук?.. Где взял?

–Разве ж это трудно. Главное, что вбил себе в голову отомстить ему. За спортзал. Помнишь эти ключи? Если бы Фархад не сказал Андрею... Да что там Фархад и Андрей – сам я во всем был виноват, а вот почему-то на Фархада разозлился. Отомстить задумал. Сдуру, конечно... Ну, а остальное уже было делом техники.

–Как все же? – не унимался я, не веря собственным ушам.

–Элементарно! Накануне на переменке незаметно взял с его парты тетрадь. А в раздевалке – на физре – галстук. Вот и все.

–И все?! – в ужасе вскричал я, впервые за вечер почувствовав, как жарко в шубе Деда Мороза. – И ты говоришь – все?! Мы же его... Мы же...

Вася кивнул:

–Да, Володя. Его. А надо было меня... И знаешь, что самое удивительное... Поначалу я даже радовался тому, что так ловко смастерил Фархаду неприятность.

А в последнее время... Знаешь, он мне снится, этот галстук. Веришь? Будто я им не макулатуру перетянул, а совесть свою. Душит даже...

–И давно душит?

–А как тахту начали строить. По моему проекту.

–Чего же не признался?

–Струсил – ясно почему. Думал, вы мне тахту не дадите строить, если скажу. Боялся.

–А ведь ты тогда не тахту строил, Вась!

–Как – не тахту? – дернулся Кулаков.

–В смысле – и тахту. А главное – себя. Ясно теперь, чего ты дрожал тогда, у калитки...

Мы молчали. Потом я отчаянно махнул рукой:

–Ладно уж, психолог несчастный! С тобой все ясно... Совесть у него зачесалась... Душит... Пошли, что ли?

–Куда? – Васька испуганно вскинул глаза.

–Ясно куда. К Фархаду. Или передумал?

И чем ближе подходили мы к дому Фархада, тем тяжелее было на душе. Не знаю как Васька, а я чувствовал себя бурлаком, который, упираясь изо всех сил, тянет за собой... собственные ноги.

Мы молчали. Мысли в голове сливались в неразрешимый клубок. Нужно было понять, обязательно понять – как же так случилось, что невиновного Фархада... Мы... Он ведь клялся нам... Пытался доказать. Впрочем, могло ли все у нас произойти тогда иначе? Это сейчас легко расставить самих себя и свои поступки – как расставляет Андрей на своей доске шахматные фигуры, наслаждаясь по книжкам партиями мировых мастеров.

А могло ли все получиться иначе? Наверное, могло бы. Если бы...

ЕСЛИ БЫ королева Марго не швырнула нам тяжелую перчатку...

ЕСЛИ БЫ наш капитан Стелла Хван не замыслила скормить акулам группу упитанных и аппетитных учеников...

ЕСЛИ БЫ не конкурс на лучший проект тахты...

ЕСЛИ БЫ не операция «13—30»...

ЕСЛИ БЫ злющая корова Киса вела себя прилично и не спровоцировала принудительный марафон...

ЕСЛИ БЫ тетка Марьям не затеяла сочинять лучшее в мире лекарство...

ЕСЛИ БЫ не спасительная идея открыть АДУ...

ЕСЛИ БЫ нашу некогда пышную гору не заставили обидно прозвать Лысой...

ЕСЛИ БЫ, наконец, это были не мы, а кто-нибудь другой.

А теперь – повторим пройденный материал и запишем задание на дом

Вот и все! Друзья, прощайте!

Будем жить без огорчений...

Только – чур – не забывайте

Наших злоклю-приклю-чений!

Грусть – не повод для испуга,

От забот лентяй лишь стонет.

Тот, кто за борт бросил друга,

Сам в пучине первым тонет.

Коль в пути не очень сладко,

Лучше, если вместе все вы —

Не страшна тогда перчатка

Агрессивной королевы.

Дружбу, как секрет, храните,

Пусть ничто ее не тронет —

У себя не повторите

Чайных клиперов погоню.

Трус себя в герои красит,

С дружбой выгода враждует.

Ход конем турнир украсит,

Если честно конь гарцует,

Пусть дорога будет длинной —

Так шагай, чтоб мог гордиться.

Совесть – не дувал из глины,

Чтоб чинить, коль прохудится.

От ушей гоните шепот,

Пусть ничто вас не стреножит.

И пускай ваш добрый опыт

Добрым драчунам поможет.

Пусть захватит ваши думы

Автор замысла лихого —

Так построили тахту мы.

По проекту Кулакова.

Смелым дома не сидится,

С трусом слава не встречалась.

Пусть успех за вами мчится,

Как за нами Киса мчалась.

Мы от всех узнать желаем,

Что не сводит скука скулы.

Пусть ее, отряд спасая,

С хрустом слопает акула.

Скуке сто перчаток бросьте,

У окошка не сидите.

Ждать нелепо дружбу в гости —

Сами с ней в поход идите!

Пусть мечта стремится к выси,

Курс с красой земной сверяя.

Пусть гора зовется Лысой,

Шевелюру не теряя.

Пусть наш опыт в вас вселяет

В силы собственные веру,

А Акрам – напоминает

Силу личного примера.

Заблуждений не таите —

Побеждать их честно надо.

Сквозь прозрение идите,

Как мы с Васькой шли к Фархаду

Мы дарить секреты рады,

Все, что нравится – берите!

Но своих секретов клады

Тоже щедро раздарите.

Одолеем все тревоги,

Сытый нам покой не нужен.

Все распахнуты дороги

Тем, кто с детства с правдой дружен.