Текст книги "Тайна Лысой горы"

Автор книги: Павел Шуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

–Кто?

–Володя.

–Какой Володя? Из какого отдела?

–Не из отдела он. Сынок ваш – Балтабаев-младший пожаловал.

Решетка селектора затрещала. Я понял, что потешается весь кабинет. Вслед за этим отворилась дверь и выглянул взволнованный отец.

–Случилось что-нибудь?

–Угу!– кивнул я.– Самосвал нужен. Отец округлил глаза.

–Если можно – поточнее. И быстрее – у меня люди.

Я быстро объяснил ситуацию. Отец вздохнул:

–А ты не мог поговорить дома?

–Не мог. Все равно мы с тобой разминулись бы. Так и не поговорили бы – а Билял Гиреевич отвозит Акрама в город на пустой машине.

–Все знаешь!– усмехнулся отец.– Откуда утечка информации?

–Секрет фирмы!– повеселел я.

–Ладно,– согласился отец,– велю утром диспетчеру выдать Мамбетову путевку на вашу бумагу. Только не задерживайте его – на лесосклад опоздает. Договорились?

Назавтра мы грузили в чашу самосвала нашу бумагу. Ох, и много же макулатуры мы собрали, оказывается! Сервер ворчал:

–Еще месяц пособирали бы вот так, безвывозно – и пришлось бы уже не самосвал, а целый вагон подгонять. Не понимаю, зачем бумагу собирать, если так не

охотно за ней приезжают.

–Не догадываешься?– спросил я.– А зачем дядечкам из «Вторсырья» к нам машину за макулатурой гонять, если книголюбы ее сами носят как муравьи? От них ведь отбоя нет. Объяснял ведь уже...

–Дела!– вздохнул Сервер.– Все равно не понимаю. Ведь чем больше, тем лучше – так ведь? Лес спасаем, деревья оберегаем.

–Всем – так,– согласился я.– А кому-то, наверное, не совсем так.

–Неправильно это!– сердито мотал головой Сервер, грузя бумагу...

Решили, что с макулатурой поеду я. Во-первых, к себе в кабину Билял Гиреевич больше двоих не возьмет. Один из двоих – Акрам. Так кому же ехать провожать Акрама, как не братишке? А значит – мне. Акрам подал руку Серверу, Юрке и Косте, мы забрались в широкую кабину, стрельнули дверцей и самосвал мягко запылил к шоссе.

У аэропорта мы вышли и обнялись.

–Дальше идти не надо. Не люблю долгих прощаний,– твердо сказал Акрам.– Адрес знаешь – пиши на пароходство, перешлют. Буду ждать новостей из Академии. Надеюсь, одной болтовней не закончится?

Я вспыхнул:

–Ты что ж, думаешь, выбрали президента – и все? Сам видишь – бумагу везу, сарай расчистили – теперь там будет не склад, а Академия.

–Все равно пиши, что получилось.

Акрам, словно тисками, сжал мои плечи, поднял чемодан и, махнув на прощанье Билялу Гиреевичу, не оглядываясь, быстро пошел к аэровокзалу и скоро растворился в людском аквариуме...

* * *

Мы подъехали к постовому милиционеру. Я вышел и спросил:

– Скажите, пожалуйста, где тут макулатуру сдают?

–За талоны, что ли? Во-он в том доме.

Уже издалека мы увидели изрядный хвост терпеливых книголюбов. Смешно было бы становиться в очередь с самосвалом. Я решительно протиснулся к окошечку приемщика.

–Пожалуйста, примите вне очереди машину макулатуры!– гордо сказал я. – Из Катта-Каравана. Слыхали про такой?

–А мне хоть из Рио-де-Жанейро!– сонно ответил приемщик.– В порядке живой очереди. Кстати, слыхал про такую?

Я кивнул. Но приемщик, похоже, не собирался успокаиваться.

–Раздвинь пошире уши и не говори, что не слышал!– громко и с вызовом сказал он.– С этими словами он по пояс хлынул в окошко – как горячая, разварившаяся каша.– Ты, пацан, наверное, думаешь, что тут одни пни сидят? Ошибаешься, дружок! Я, если хочешь знать, диплом самой чистой пробы имею! И кстати говоря, выпускник географического факультета. Не веришь? Ну так держи против своего Катта-Каравана!..

И он, на потеху очереди, расстрелял меня неслыханными и диковинными названиями:

–Бет-Пак-Дала!.. Химена-де-ла Фонтера! Фос-ду-Эмбира!.. Ван-Кань-Донг!.. Вади-Абу-Авасиг!.. Караул-Кельды!.. Принсипи-да-Бейра!.. Сан-Франциско-де-ла Кадета!.. Эль-Ксар-Эль-Кебир!.. Салар-де Уюни!.. Бююк-Караштыран!.. Цаган-Хайрхан!.. Канзас-Сити!.. И так далее!!!– заключил он.

Он с явным сожалением умолк. Толпа бешено зааплодировала, и приемщик, улыбаясь, раскланялся, а затем, как улитка, уполз обратно, довольный произведенным эффектом.

– А теперь – прошу в очередь, сэр!– заключил он уже из своей ракушки.

Очередь зашумела. Особенно выделялся визгливый голос морщинистой бабуси в толстых очках:

– Какой невоспитанный мальчик!.. Мы тут всю ночь дежурили, а ему без очереди охота. Совсем распустились. Вот в наше время молодые люди макулатуру без очереди не сдавали. Как сейчас помню... Ездят тут всякие!

–Бабуля, я не за талонами стою, нам надо Академию открыть, а сарай бумагой завален – ведь уже полгода не приезжают за ней в школу.

–Не за талонами?– сощурилась старушка, явно теряя ко мне всякий интерес.– Ну, тогда не жалко. Сдавай, только побыстрее.

Последние слова бабуси больно задели меня. Не жалко... Это кому же не жалко? За свои хилых двадцать кило они вон как разволновались. А наш самосвал с отборной макулатурой, получается, не жалко? Да чем же наша бумага хуже? И где, спрашивается, справедливость? Кто сможет доказать, что нашей школьной библиотеке меньше нужны Дюма и другие макулатурные классики? Почему, спрашивается, мы должны просто так валить в кучу нашу бумагу, а не получать, как и вся эта толпа, заветные талончики на книги? Где тут справедливость? Обидно...

Я досадовал на себя, на всех нас. Ну, почему нам раньше в голову не приходило, что можно самим отвозить и сдавать макулатуру? Если взяться всей школой – так давно бы уже библиотека ломилась от книжек! Нет уж, решил я, стиснем зубы и станем в очередь – в нашем самосвале никак не меньше сорока талонов! Это же сорок книг – целая полка! Добыл же однажды Юрка Воронов талончик на «Королеву Марго». Имею ли я право лишить сейчас нашу библиотеку сорока хороших книг?..

И я сказал старушке:

–Извините, бабуля, но я пошутил. Как это – не за талонами?! Разве наша бумага из другого теста?

–Тогда – в очередь!– гневно махнула она рукой, и толпа сомкнулась, явно опасаясь, как бы наш самосвал нахально не влез без очереди в образовавшуюся брешь.

–Не волнуйтесь, бабуля!– сказал я. – Мне бы только бечевки сыскать побольше бумагу перевязать.

Тут приемщик просунул голову в окошко и сказал:

–Сдавать – сдавай, а на талоны и не рассчитывай.

–Это почему же?– удивился я.

–Не положено. Школьники бумагу за деньги сдавать должны. За две копейки кило. Правило есть такое. И без всяких талонов. Это что за еще такое – выгоды

ищут, понимаешь! Не буду принимать – ясно?

Я едва не задохнулся от обиды. Да где же она – справедливость? Я скосил глаза на Биляла Гиреевича. Он, похоже, начинал нервничать. Поймав мой взгляд, он с мольбой в голосе сказал:

–Володь, ехать надо – склад ведь закроют. Как же я без леса вернусь?

–Билял Гиреевич, миленький!..– взмолился я.– Вы же видите, как... они...– я был готов расплакаться от бессилия и досады.

–Погоди паниковать!– остановил он меня и сердито зыркнул на приемщика:

–Слышь, Канзас-Сити, а где еще бумагу принимают? Да только чтобы поблизости...

–Зря стараетесь, товарищ!– махнул рукой приемщик.– Никто не примет за талоны. Русским языком повторяю: по-ло-жение!.. А по две копейки – могу и без очереди.

Я опустил голову и уронил:

–Забирайте, если так...

Приемщик сказал:

–Пожалуйста, мне не жалко... Только имейте в виду: склад не резиновый, больше тонны сегодня не приму.

–Это что же будет?– вновь закипела книголюбивая старушка.– Мы мальчишку с машиной пропустим вперед, а сами пойдем домой?

Все зашумели и стали оттеснять меня от окошка. Я вернулся к машине.

–Что будем делать?– сердито спросил Билял Гиреевич.– Не везти ведь назад бумагу. Да и груз меня ждет на лесоскладе...

И тогда я вернулся к очереди и громко объявил:

–Товарищи! Кому нужна макулатура?

Все разом повернули ко мне головы.

–Продаешь, что ли? – поинтересовался какой-то парень.– Почем двадцать кило?

–Даром отдаю. Все равно государству достанется.

–Зачем даром,– отклонил мою щедрость парень.– Могу и купить. Хочешь – рубль дам?

–И я дам!– выкрикнул кто-то.

–И я...– протиснулась ко мне все та же старушка.

–Не надо мне ваших рублей – лишь бы бумага не пропала.

Я вскочил на подножку самосвала и шепнул Билялу Гиреевичу:

–Давайте задним ходом вон на ту площадку. Выгрузим.

Он понял и задергал рычагами. Скоро кузов дрогнул, натужно зашипел и, подрагивая, начал опрокидываться. Бумага полетела на землю.

–Берите, товарищи!– сказал я.– Макулатура – лучший подарок!

Просить дважды мне не пришлось. Очередь упала на нашу макулатуру и растащила ее по тюкам и тючатам. Я облегченно вздохнул – теперь и макулатура сдана, и Академию в Юркином сарае открывать можно. Билял Гиреевич потянул рычаг на себя и кузов плавно опустился.

–Поехали, что ли? – повеселел он.

Я кивнул и сел в кабину. Когда мы отъезжали, всю нашу макулатуру книголюбы уже разобрали. Они улыбались.

А мне почему-то было грустно.

«Входить без стука»

Вернувшись из Ташкента, я тотчас помчался к Юрке. Здесь вовсю шла работа – ребята белили сарай снаружи и изнутри. Оно и понятно – кого привлечет Академия с обшарпанным фасадом. Юрка протянул мне свободную кисть:

–Держи, для тебя приготовили.

Побелка высыхала на глазах, становясь из блекло-водянистой – густо-белой: жгучее солнышко знало свое дело. Когда мы доканчивали белить сарай, та половина, что ребята начали без меня, уже высохла. Я стоял у белой стены, словно у холста, и раздумывал, как украсить ее.

–Тащи краски!– мигнул мне Сервер.– Надо сделать из сарайчика конфетку!-

На одной половине стены я крупно вывел: «Входить без стука!». На другой – «ККАДТУ».

Фархад напряг лоб, силясь расшифровать магическое слово.

–Что это значит?– не выдержал он. Я рассмеялся:

– Ну и президент – не знаешь, как собственная контора называется. Ведь это очень просто – Катта-Караванская Академия Добрых Тимуровских Услуг. Ясно?

–Язык сломаешь,– уклончиво ответил Фархад.

–Можно короче,– согласился я.– «АДУ», например – Академия добрых услуг.

–Совсем другое дело,– повеселел Фархад.– А от твоего «ККАДТУ» впечатление такое, будто шесть бурлаков разом ухватились за язык и тянут его в разные стороны.

Я остановил его:

–Ты бы, президент, больше думал не о вывеске, а о деле. Рекламу я беру на себя, а ты уж голову ломай, как работу вести. Айда в сарай, поглядим – что да где устроить.

–Не в сарай, а в Академию,– поправил меня Камилов.– Про сарай забудь.

Мы окунулись в полумрак, который рассеивал сейчас лишь сноп света, вливавшегося в дверь, а из щелей в черепичной крыше больно кололи солнечные кинжальчики.

–Так,– деловито начал Фархад.– Светящаяся крыша летом – это текущая крыша осенью. Черепицу надо будет перебрать.

–Где поставим верстак?– спросил я.

Решили – у правой стенки.

–Тогда,– рассуждал Фархад,– свет от лампочки будет падать слева.

–Кстати о лампочке,– напомнил Сервер.– Надо бы подумать и о ней. Кто проведет в сарай электричество?

–В Академию!– снова вспылил Фархад.

–Зря кидаешься,– усмехнулся Сервер. – Сарай, между прочим, по-узбекски значит дворец!

–Сам ты дворец!

–Тихо, драчуны, тихо!– поспешил я успокоить распалившихся академиков.– Не подменяйте дело парламентскими дебатами. А про лампочку сказано верно. Электричество нам сюда нужно в первую очередь.

–Можно от летнего душа провести,– предложил Юрка.– Там у нас есть свет.

–А кто проведет?– задумался Сервер.– Ты, что ли?

–Я не умею,– честно признался Воронов.

– Не волнуйся, мы тоже не умеем,– сказал Мамбетов.– Надо кого-нибудь из взрослых позвать.

– Может, тогда и Академия не нужна?– взорвался я.– С, первых шагов сами в добрых услугах нуждаемся. Толку от таких академиков, как от козла молока.

–Старая хохма!– скривился Сервер.– А вот беспомощности нашей нам не простят. Надо всему учиться, все уметь делать своими руками – это верно.

Фархад вздохнул:

–Ребята, я знаете чего боюсь – чтобы наша Академия не превратилась в рядовой Дом быта.

Мы были ошеломлены этим предположением. Мы, понимаешь, хотим сделать нашу Академию пионерской совестью поселка, а Фархад говорит про нее такие страшные слова. Какой еще Дом быта? Только этого не хватало...

–Погоди, Фархад,– задумчиво сказал я.– Все будет зависеть от нас самих. И потом – ни один Дом быта не ходит к заказчикам, а ждет, когда они сами его

потревожат.

–Невелика разница!– хмыкнул Камилов.

–Погоди, это еще не все... В нашей Академии будут зоркие глаза и чуткие уши – разведчики. Они должны знать поселок как содержимое своего портфеля...

–... И доносить нам, где и кто нуждается в нашей помощи?– перебил меня Фархад.

–Ты проницателен, президент!– кивнул я.

Фархад скривился:

–Не при чем тут моя проницательность,– все это еще Гайдар придумал в книжке о Тимуре.

Я пожал плечами:

–А разве мы это не знаем? Ведь мы и есть тимуровцы, гайдаровцы, а вовсе не камиловцы, мамбетовцы, или, скажем, балтабаевцы. Просто, мне кажется, мы не

совершим большого преступления, если станем делать добрые дела открыто, а не под покровом тайны. Акрам, по-моему, прав.

–Можно и тайно!– сказал Сервер.

–Кое-что можно,– согласился я.– Но ведь смешно сейчас вспомнить, как мы ночью с красным фонарем для проявки фотокарточек собирали урюк у бабки Натальи.

–Пытались собирать!– поправил меня Сервер.

–Вот-вот... – продолжил я. – Андрей, пока розетку искал, чуть в колодец не свалился.

–Верно, Володя!– вступил в разговор Юрка Воронов.– Сейчас о тимуровцах знают все. И поэтому пусть знают все, где наш штаб, пусть знают, что мы умеем и что хотим делать, и пусть приходят к нам в любое время.

– Нужен Устав нашей Академии,– торжественно сказал Андрей.

– Стоп, ребята!– сказал я.– Давайте не будем начинать с бумаг. Иначе превратимся в скучную контору.

Расходясь по домам, мы договорились, что завтра каждый принесет в нашу Академию все инструменты, какие только сумеет раздобыть – ножовку, ножницы, рубанок, лобзик, молоток, гвозди, тиски... Ах, как много всего нам было теперь нужно! Мне же поручили ребята еще одно важное дело – найти в отцовской библиотеке книжку для электромонтеров, чтобы научиться свет проводить.

Папы еще не было дома, и я скользнул в его кабинет. Всю стену занимали здесь книжные полки. Я стал внимательно просматривать корешки и скоро увидел «Справочник электрика». Усевшись поудобнее в отцово кресло, я включил настольную лампу и принялся листать справочник. Он был мне явно не по зубам. Но не мог же я поставить его на место, а завтра доложить друзьям, дескать, трудное это дело – проводить электричество, а значит, надо вам, тимуровцам, бить челом в поселковый Дом быта... Нет, это было невозможно. И я, мучаясь, продолжал читать непонятные фразы. За этим невеселым занятием и застал меня отец.

–Вот и отлично!– сказал он, стягивая с себя пиджак.– Похоже, в доме растет рабочий парень. Электричеством заинтересовался?

Я вздохнул, положил книгу на столик и сказал:

– Трудно...

–Трудно! – согласился отец. – Легко только готовый шашлык кушать.

И тут он поинтересовался:

– Постой, а почему, собственно, тебя вдруг к электричеству потянуло?

–По очень важному делу,– уклончиво ответил я. – Секрет?

–Никакой не секрет – в Юркин сарай свет провести надо от летнего душа. У нас там тимуровский штаб будет. Академия добрых услуг.

–Вот теперь все понятно!– кивнул отец и, взяв справочник, поставил его обратно на полку.– Одно непонятно – неужели такой взрослый парень не понимает, что с электричеством не шутят. Так шарахнет, что ни одна академия не поможет. Мог бы сказать мне – прислали бы толклвого электрика.

Я покачал головой;

–Никак нельзя, папа. Мы все должны делать своими руками.

Папа задумался. Потом вздохнул и заключил:

–А почему бы вам не поработать вместе? Смотри – столбы вы поставите, провод сами размотаете, лампочку, наконец, сами вкрутите. А электрик лишь

соединит вашу Академию с душем. Его работа по сравнению с тем, что сделаете вы,– сущий пустяк. Он только советовать будет.

Я молчал. И тогда отец сказал такое, что меня уже окончательно убедило покориться. Он спросил:

–Утюги чинить умеете? То-то же! А ведь будут и такие заказы. Не станете ведь объяснять народу, что вы таким премудростям не обучены. Вот электрик вас

и научит утюги да электробритвы к жизни возвращать. Мировой он у нас парень!

–Как звать его?– спросил я.

– Эркин... Эркин Холматов. Послезавтра будет у вас. Только чур – без него не начинать! Договорились?

Операция «Ложная тревога»

Через три дня у аптеки, у почты, у магазина и в школьном дворе мы повесили деревянные ящички с щелочками. На ящичках я вывел надписи – «Для заявок». И чуть ниже подпись – «Академия добрых услуг», Надо ли говорить, как не терпелось нам поскорее получить первую заявку, чтобы доказать всем, на что мы способны. Быть может, больше всего мы хотели доказать это самим себе, только вслух об этом не говорили. Бывший Юркий сарай мы потихоньку подготовили к тому, чтобы в нем можно было производить мелкий ремонт – пилить, строгать, забивать. Яркая лампочка, свисавшая с потолка, бросала свет на сколоченный нами верстак, пока не засыпанный стружкой. Верстак, как и мы, жил ожиданием настоящего дела. Каждую перемену мы бегали к ящику и... ничего в нем не находили. Ящики у аптеки, почты и магазина тоже молчали.

– Неужели никому ничего не нужно?– удивлялся Фархад.– Может, лучше походить и поспрашивать по дворам?

Нетерпение Фархада мы отлично понимали. Кроме всего прочего, он, конечно же, испытывал и досаду – как-никак он, а не кто-нибудь другой, избран президентом Академии добрых услуг. Первую записку – столь желанную и долгожданную – мы обнаружили лишь на третий день в ящичке на школьном дворе. Извлек ее сам Фархад. Его возбуждению не было конца. Глаза Фархада блестели.

– Вот видите,– говорил он,– посыпались заявки!

Бережно передавая друг другу полосатый клочок тетрадной бумаги, мы бесконечно читали: «Срочно нужна ваша помощь. Прошу с молотком, рубанком и гвоздями явиться сегодня в шесть часов вечера к оврагу». Многое в этой записке удивляло нас. Почему надо идти к оврагу? Почему автор не подписался? Почему, наконец, эта заявка была именно в школьном ящичке?

На все должен был дать нам ответ вечерний поход к оврагу.

– Ребята, надо сегодня отличиться,– сказал я. – Класс покажем во всем. И прошу одеться не как пиратам.

В половине шестого все мы – Фархад, Костя, Сервер, Юрка, Андрей и я – были в Академии. Мы захватили с собой все, что было названо в записке, а Фархад, помедлив, взял еще и ножовку.

– Где строгают, там и пилят!– авторитетно сказал он.– Если потребуется – далеко бежать будет. Лучше сразу захватить...

Мы спешно двинули к оврагу и ровно в шесть были на месте.

Постойте, вы ведь ничего не знаете о нашем овраге! О, это замечательное место! Памятник природы... Говорят, в Америке тоже есть огромный овраг – под названием Большой Каньон. Со всего света стекаются туда зеваки поглядеть на чудо природы, а их денежки бурными ручьями сбегаются в карманы ловких владельцев туристической фирмы «Овраг корпорэйшн лимитед». Я думаю, если бы кто-нибудь взялся сделать толковую рекламу и нашему поселковому оврагу – народу хлынуло бы не меньше. И потом, что ни говори, к нам в Катта-Караван многим зевакам приехать и ближе, и дешевле. Незачем на чужие роскошные овраги пялиться.

И вот стояли мы у нашей достопримечательности – оврага, и никогошеньки не было.

–Подождем минут десять, – уныло сказал я.

–Может, опаздывает человек? – неуверенно предположил Фархад. – Бывает...

–Странно все это,– хмыкнул Сервер.

Мы разбрелись по берегу оврага, и вдруг услышали удивленный крик Андрея:

–Ребята, ко мне!

Мы сбежались.

На длинной палке, верхушка которой была расщеплена, болтался тетрадный листок с такой записью красным карандашом: «Обдурили дураков на четыре кулаков! Вашу АДУ мы АДУрачили!»

Я снял листок и хотел было разорвать в клочья, как вдруг Сервер схватил меня за локоть:

–Не рви... Пригодится....

Он взял у меня из рук листок.

– М-да! Великий грамотей, похоже, писал. Гляди – вместо «кулака» – «кулаков» написано.

–Постой, а не сам ли Кулак так посмеялся над нами?

И тут мы явственно услышали чей-то смешок. Мы разом! обернулись. Метрах в ста от нас колыхались кусты.

–А ну, окружай!– скомандовал я.

Кусты дернулись и, выскочив из них, кто-то, пригибаясь, помчался к дороге.

– Стой, говорю!– загремел Сервер.

Мы бросились догонять беглеца – это был Аркадий Дворянский, мы сразу же узнали его. Арик подбежал к старому карагачу у дороги, поднял велосипед, лежавший у ствола, и стремглав помчал по дороге. Бежать за ним не было смысла – теперь мы знали, кто разыграл нас.

–Как мы сразу не догадались, что это он написал,– вздохнул Андрей.– Так только он мог написать – известный грамотей.

–Ничего,– успокоил нас всех Сервер.– Дальше собственного дома не уйдет.

И мы спокойно пошли в поселок. У аптеки Фархад вдруг остановился.

–Загляну в ящик,– сказал он.– На всякий случай.

Фархад открыл ящичек и, к нашему удивлению, вытащил из него еще одну бумажку.

–Вот, еще одна,– недоверчиво сказал он. В голосе президента мы не уловили былой радости.

–Тоже, наверное, проделки Арика,– предположил он.

–Читай, что там,– поторопил я его.

Фархад развернул листок и прочитал: «Киса дувал продырявила, сама не починю. Помогите, ребята, а я вас молочком напою. Ханифа-апа». Фархад поднял голову:

–Что скажете?

–Похоже, что на этот раз не Арик писал. Больно грамотно...

–А может, он кого-нибудь еще подговорил?– предположил я.– Надо проверить. В один капкан дважды только болван попадает.

–Пусть только попробует!– не на шутку вспылил Сервер.– Я им настоящий капкан поставлю под их партой. Пошли к Арику,– и он решительно увлек нас за собой.

Аркадий сидел на куче бревен, сложенных пирамидой у дома, и улыбался.

–Зря ржешь,– хмуро сказал Фархад.– За такие шутки, сэр, по шее дают.

–Что, ложная тревога?– захохотал Дворянский.– Ничего, зато вы проверили свою боеспособность. Здорово мы с Васькой вас, а?

Конечно же, без Кулака и тут не обошлось. Удивительный все-таки человек. То хорошее сделает, то пакость. Ох, сложная натура... Кулак ведь, если хорошенько подумать, разнесчастный человек. За что ему, спрашивается, такая напасть – получать удовольствие от всяческих пакостей. И даже не знаешь, как помочь ему – ведь пропадает человек и сам этого не замечает.

–Тебя Кулак научил, да?– почти спокойно спросил я.

–Ты про нашу с ним операцию «Ложная тревога»?– улыбнулся Арик.

–Вы ей и название придумали?!– с издевкой в голосе восхитился я.– А вот это, скажи, тоже ложная тревога?– с этими словами я протянул новую заявку.

Дворянский пробежал глазами и замотал головой:

–Не, не наша.

–Ты уверен?– я с недоверием смотрел ему в глаза.

–Честно говорю – не наша. Хотите – проверьте.

–Вместе проверим!– решительно сказал Сервер и потянул Арика за руку: —А ну, пойдем с нами к Ханифе-апе. И учти, если это новая ложь...

Арик не дал ему договорить, проворно вскочил с бревна и, высвобождая руку, протянул:

–Пожалуйста, могу и пойти – жалко что ли.

Ханифа-апа доила Кису, когда мы зашли во двор.

–Это ваша записка?– спросил я.– Вы писали?

–А разве непонятно?– забеспокоилась Ханифа-апа.– Разве я забыла подписаться?

–Да нет, подписано... А что с дувалом?

–Вот,– показала старушка.– Корова моя с дувалом поссорилась...

В глиняном дувале, выходившем на улицу, зияла огромная брешь. Куски сухой глины валялись здесь же.

–Ума не приложу, чего они с Кисой не поделили!– досадовала Ханифа-апа.– Киса у меня смирная – дувал валить по пустякам не станет, она у меня и ворота хорошо знает. А тут вдруг как вонзит рога!..

Я невольно поежился, мысленно порадовавшись тому, что я не дувал. Мало радости стать безъязыкой жертвой агрессии грозной Кисы. Уж не пытался ли дувал подоить Кису?..

Я глянул на Фархада и изумился. Его лицо светилось. Он, похоже, был так рад таинственной агрессивности Кисы и разрушению дувала Ханифы-апы, как будто это было драгоценным подарком лично ему. Но я понимал Фархада – президент Академии добрых услуг наконец-то добрался до дела.

Техника на грани фантастики

—Надо делать кирпичи!– объявил Фархад.

Мы были удивлены: это что же – кирпичный завод строить? Лишь для того, чтобы наложить заплатку на дувал?.. Мы, конечно же, шутили.

–Никакого завода не надо,– пыжился Фархад, не понимая иронии. – Все, что нам понадобится – формовка и глина. Глины у нас на целый город хватит, а формовку сколотим в сара... то есть в Академии,– поправился Фархад.

–А нужен ли тут кирпич?– засомневался я.– Налепим штук сто гуваляшек из глины, а когда катыши высохнут, забьем ими дыру. И все дела!

Фархад презрительно хмыкнул:

–Отстаете от века, товарищ редактор!

Меня, честно говоря, это обидело.

–Подумаешь, рационализатор!– не утерпел я.– Будто твой кирпич-сырец далеко от каменного века ушел.

Конец нашему спору положил рассудительный Сервер.

–Володя, ты неправ,– спокойно сказал он.– Во-первых, Фархад – президент, а значит его надо слушать. А во-вторых, кирпичи, и вправду лучше. Чем

спорить – займемся лучше делом – не то ведь опять до ночи дотянем и разойдемся ни с чем, кроме протокола спора.

Решили разделиться: Фархад с Андреем идут сколачивать формовку для выпечки кирпичей, а мы станем готовить глину.

–Кетмень или лопата есть?– деловито осведомился я у Ханифы-апы.

–В кладовке... Сейчас вынесу,– заспешила она.

У самого дувала мы стали рыть широкую яму, рыхлить землю и легонько заливать ее водой. Яма наша, как ненасытная, шустро выпивала всю воду.

–Больше лейте,– распорядился Сервер, и мы с Костей заспешили с ведрами от колодца к яме.

–Кажется, хватит,– сказал наконец Сервер и, закатав выше колена штанины джинсов, полез в самое пекло. Ноги его, всхлипывая, сразу же глубоко провалились в мокрую вязкую глину и он, с трудом извлекая их из цепкого плена, принялся неистово топтать кашу.

– Чего уставились!– не вытерпел наконец он.– Скидывайте шузы и сигайте ко мне – глину надо месить, чтобы поспела.

Мы с удовольствием принялись топтать глину. Словно цепкий пластилин, она податливо мялась под нашими ногами и, честно говоря, было ужасно приятно ногам вот так давить ее. Рафаэлька, внук Ханифы-апы с восхищением наблюдал за работой, явно завидуя нам. Сервер задорно подмигнул ему, не переставая поднимать смачно чавкающие ноги:

–Ну, как тесто готовим? Нравится?

Несмышленыш Рафаэлька растерянно захлопал глазами и спросил:

–Это тесто, да? Значит, вы будете печь?

–Как же – конечно будем! – серьезно подтвердил Сервер.– Дувал новый будем печь. Гляди, какое тесто – как на дрожжах подходит!

Рафаэлька при этих словах встрепенулся и вдруг что есть духу помчался в дом, бросив на бегу:

– Я сейчас...

Он скоро снова подбежал к нам, держа в руке какой-то бумажный сверток. Его глаза сияли.

–Вот!– выпалил Рафаэлька.– Я в холодильнике взял. Держите! Это дрожжи, вы же сами сейчас говорили про них. Бабуля, я знаю, всегда их кладет в муку.

–В тесто,– поправил я.

–И тогда...– увлеченно продолжал Рафаэлька, явно не внимая моему замечанию,– вся мука горой поднимается. Это волшебный порошок, я знаю...

Рафаэлька на секунду умолк, чтобы перевести дыхание, потом довершил:

– Вы его тоже насыпьте в ваше тесто – его сразу много станет.

Костя захохотал, да и мы с Сервером с трудом сдерживались. Но черные Рафаэлькины глаза излучали такую радость, что мы оба, закусывая до боли губы, утерпели, не рассмеялись. А Сервер, не глядя на Костю, сердито сказал:

– Зря смеешься. Рафаэлька дело говорит.

Мы взяли у Рафаэльки пачку дрожжей и незаметно спрятали ее, чтобы потом потихоньку вернуть Ханифе-апе.

Тут подошел Юрка Воронов с мешками за плечом. Он нес наломанный в овраге сухой камыш. Его мы мелко нарезали садовыми ножницами и, высыпав в готовую глину, хорошенько все перемешали. Это нам Фархад наказал сделать так – чтобы кирпичи наши прочнее были. Скоро глина поспела, и мы стали ждать Фархада с Андреем. Наконец они появились, торжественно неся две формовки по два отделения в каждой и с держалками. Мы принялись осматривать диковинное рукоделие наших товарищей.

–Как сколачивали?– спросил я.– Размеры точные, не ошиблись?

Фархад не скрывал довольной улыбки:

–Все точно, можешь не сомневаться.

Его перебил Андрей:

–Слушайте, что Фархад придумал!– горячо рассказывал он.– Поставили мы два кирпича, подогнали под их размеры со всех сторон по досточке – и сколотили их. Проще пареной репы.

–Техника на грани фантастики!– кивнул я.– Сказка, ставшая былью!

Я потянулся к формовке, которую держал Андрей:

–Давай сюда эту штуковину – испытаем в деле.

Я зачерпнул кетменем глину и хотел было наполнить ею формовку, как вдруг Фархад, дернувшись, выхватил формовку прямо из-под занесенного над ней кетменя – глина гулко шмякнулась на землю.

–Ты что?– рассердился я.– Шутишь?

–Это я шучу?! – закричал Фархад.– Ты пойди и сам сколоти формовку – вот потом и порть ее сколько угодно.

–Порчу?– удивился я.– Может, ты ее в музей отослать хочешь? Это другое дело. А я хотел слепить первый кирпич.

–Кто ж так лепит!– усмехнулся Фархад.– Сначала формовку надо песочком посыпать – иначе ведь глину потом и клещами не отдерешь – отмывать придется.

Я тут же позабыл о своей вспышке и примиряюще сказал:

– Так бы сразу и объяснил, откуда ж я знаю, что еще и песок нужен.

Скоро вдоль всего дувала на солнышке жарились красавцы-кирпичи, присыпанные песочком, словно сахаром. Мы не могли на них налюбоваться. Эти кирпичики казались нам сейчас лучшим в мире лакомством – так бы и попробовали на вкус. С сожалением вываливали мы из формовки последние два кирпича – дело это нам пришлось по душе.

–Ну все!– вздохнул Фархад.– Теперь дня три сохнуть будут. Пусть лежат – главное, чтобы никто не подавил.

–Ничего,– успокоил я его.– Здесь слоны не ходят.

–Есть народ и пострашнее слонов,– со значением сказал Сервер.

–Ты о Кулаке?– догадался я.– Так мы его заранее предупредим. Кстати, и за вчерашнюю ложную тревогу мы с ним еще не рассчитались...

Ваську Кулакова мы нашли не дома, а все на тех же бревнах, что были свалены у ворот Дворянского. Кулак с Ариком играли в карты. Увидя нас, они поспешно сгребли карты с крутобокого бревна и встали.

–Ну, как дела?– спросил Кулак.

–Как в овраге!– ответил я.– Думаешь, мы не знаем, кто нас туда спровадил? Твоя работа!

Кулак криво улыбнулся:

–Ладно, чего уж там.

–Слушай внимательно, Кулак,– сказал я.– Советуем запомнить следующее...

И тут я стал загибать пальцы и перечислять:

–Первое – мы сделали кирпичи... Второе – они сохнут около дувала Ханифы-апы. И наконец, третье – если хоть один из них окажется сломанным...

Сервер не дал мне окончить, спешно выступил вперед и выпалил:

–...то мы, Кулак, тебя самого заместо кирпича используем, тобой дырку в заборе залепим. В живой барельеф превратим!

–Было бы отлично!– усмехнулся я.– Глядите, какой жирный – его на всю дыру хватит.

Васька сжал кулаки:

– Потише... Сами, небось, до смерти рады, что у Академии дело появилось, а на меня же еще и тянете.