Текст книги "Системный Кузнец V (СИ)"

Автор книги: Павел Шимуро

Соавторы: Ярослав Мечников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Системный Кузнец V

Глава 1

Торгрим сидел странно – вразвалочку, небрежно разбросав ноги, но взгляд был тяжёлым и недобрым. Подозрение сочилось из тёмных зрачков, ловивших отблески огня. Рука мерно перебирала чётки, и кристаллы издавали шелестящий звук, похожий на перестук костей.

– Здравствуй, Кай, – произнёс старик, не шевельнувшись.

.Странно… Когда видел его в прошлый раз, мужчина сидел за столом с прямой спиной – был воплощением власти и дисциплины. А теперь в нём будто что-то сломалось или изменилось – так сидят люди, которые потеряли всё, или которым уже нечего терять. Эта мысль мелькнула и исчезла.

Я застыл, всё ещё сжимая в руках ком грязной одежды.

Вдруг слева послышался шелест быстрых шагов. Вздрогнул и обернулся – ко мне учтиво подлетел тот самый паренёк-слуга, вытянул руки ладонями вверх и замер в ожидании, чуть склонив голову, словно перед вельможей.

– Вашу одежду, мастер, – прошелестел тихо, с акцентом. – Как только её постирают и приведут в порядок, принесут в ваши покои.

Я стоял, нахмурившись, и тупо смотрел на него. Мои покои? Парнишка издевается? То есть я буду жить где-то здесь, в замке, в собственной комнате? Или он так высокопарно называет сырую пещеру с соломенным тюфяком?

Тем не менее, повинуясь рефлексу, протянул одежду. Слуга принял с осторожностью, будто это была королевская мантия, поклонился и тут же исчез в боковой двери, за которой успел разглядеть узкий коридор, выложенный полированным камнем.

Дверь захлопнулась, оставив меня один на один с главой клана.

Всё ещё не мог до конца осознать эту встречу – старик из шахты – тот самый, которому клялся, что у меня нет никакого Дара, что я – простой подмастерье без таланта к Ци… Уже не помнил разговор дословно, но суть помнил чётко.

Я лгал ему.

И теперь старик был здесь и, видимо, всё знал.

Медленно перевёл на него взгляд – Торгрим сидел неподвижно, как статуя. Живой казалась только рука, безостановочно перебиравшая чётки, каждый камень в которых, казалось, светился внутренним светом.

– Здравствуйте, – произнёс тихо и просто, скорее прощупывая почву, чем приветствуя. Тянул время, лихорадочно соображая: что бы мужчина ни предъявил, как бы ни угрожал – выберу самую простую тактику: игнорировать, быть закрытым, как сейф. Я не собираюсь оправдываться или вступать в спор – сделал то, что должен был, чтобы сохранить жизнь и ремесло. Точка.

Ждал, когда старик заговорит, но тот молчал – взгляд буравил насквозь, не мигая, словно был хищной птицей, затаившейся на каменном уступе перед броском.

Я громко прочистил горло. Тело, распаренное после купели, налилось тяжестью. Всё, чего сейчас хотелось – упасть и уснуть, а не играть в гляделки.

– Чем могу быть полезен? – спросил нетерпеливо, без гонора, но и без подобострастия -просто чтобы разбить театральную паузу. Ноги сами понесли вперёд, сделал несколько шагов и остановился посреди комнаты.

– О… Ты УЖЕ полезен, мальчик, – прошипел глава клана, и уголок рта дёрнулся. – Ты уже полезен. Слышал о твоих успехах и приключениях – остался под впечатлением.

Вздохнул. Опять эти танцы вокруг да около и многозначительные намёки… Это начинало раздражать. Хотелось взять молот и просто расставить все точки над «и».

– Господин Торгрим, – я выпрямился. – Прекрасно помню наш разговор – помню, как убеждал вас, что у меня нет Дара. Помню, что вы сказали: если я вру – мне будет худо. Всё помню. И тем не менее…

Сделал паузу, глядя в глаза главе клана Рудознадцев.

– Тогда посчитал нужным сделать именно так – хотел вернуться в деревню и ковать. Я не хотел остаться в вашей шахте, даже если бы вы позолотили мою клетку – хотел сам выбрать свою судьбу. Да, солгал. Что сделано, то сделано.

Развёл руками.

– Так что… Если считаете, что мне нужно понести наказание за ложь – валяйте. Только учтите: сейчас я представляю некоторую ценность – не для вас, а для барона. И за любой вред моему здоровью придётся отвечать перед ним лично. Если это всё, о чём вы хотели поговорить – тогда, думаю, вопрос исчерпан. А если нет… тогда можно это отложить? Я чертовски устал, не ел и хотел бы отправиться на свою койку.

Коротко поклонился и направился к двери, в которую мы вошли с Брандтом – она была справа от Торгрима.

Шёл и думал: а не слихачил ли? Не перегнул палку? Прикрываться именем барона перед человеком, который контролирует или контролировал половину золота провинции – это хождение по лезвию. Если старик захочет – сожжёт меня, и никакой барон не спасёт, но гнал эти мысли. Торгрим не дурак – мужику что-то нужно, иначе его бы здесь не было.

Уже взялся за дверную ручку, когда тот заговорил.

– Ты спесив и глуп, – голос был жёстким и скрипучим, как несмазанный механизм. – Мой тебе совет: сначала спроси, чего человек от тебя хочет, а затем подожди ответа и выслушай. Ты слишком много на себя взял, маленький щенок – эта ноша раздавит тебя очень скоро, даже глазом моргнуть не успеешь, как всё закончится.

Я замер, рука застыла на бронзовой ручке. Голова опустилась.

Стоял и молчал, переваривая услышанное – в словах не было прямой угрозы. Скорее… предсказание или совет опытного игрока, который видит партию насквозь. Но зацепило меня другое: «Спроси и выслушай».

Одним движением шеи повернул голову.

– Глава Торгрим, – сказал устало. – Я ведь спросил вас. «Чем могу быть полезен?», но вы не ответили – начали игру словами. Я очень устал и туго соображаю, и сейчас не до словесных загадок.

Развернулся к нему всем телом.

Мужик больше не смотрел на меня – взгляд упёрся в пустоту. Свет факела падал сбоку, выхватывая орлиный профиль – в полумраке казался силуэтом, высеченным из камня. Бледная кожа, глубокие морщины… Но тело было крепким – не гора мышц, как у Брандта, а жилистая сила. Подтянутый, стройный и опасный. Казалось, постарело только лицо, а тело осталось молодым.

Торгрим вдруг прекратил перебирать чётки, поднял их к глазам и посмотрел на блеск кристаллов.

– Шахта… – произнёс старик тихо – в голосе прозвучала тяжесть. – Ты ведь знаешь, что с ней случилось?

Я опустил взгляд. Значит, уничтожена? Полностью? В памяти всплыли лица: охранник Арн, бригадир, тот парнишка Тарк, с которым плавили руду… Неужели никто не выжил?

– Нет, – ответил немного потерянным голосом. – А что? Что случилось?

Мужик молчал, дыхание было тяжёлым и грузным, словно каждый вдох давался большой ценой.

Затем Торгрим повернулся ко мне – взгляд потускнел, тёмные глаза казались выцветшими, как зола.

– Всё, что ты нажил за долгую жизнь… потерять проще, чем создать самое малое, – пробормотал рудознатец. Взгляд снова уплыл, проваливаясь в бездну воспоминаний.

– Шахта уничтожена? – спросил тихо, боясь ответа. – Кто-то… кто-то выжил?

Торгрим ответил не сразу – молчал так долго, что подумал, старик забыл обо мне. А когда заговорил, проигнорировал вопрос.

– Какая у тебя ступень Закалки, щенок? – спросил глава по-деловому.

Я облизнул пересохшие губы. Снова этот «щенок» – уже начал отвыкать, а тут опять… Да чтоб вас всех! Но на вопрос о шахте так и не ответил, но почему-то и так понял – скорее всего… все мертвы. Арн, Тарк, шахтёры… Все.

– Четвёртая.

– Чувствуешь Огонь? – мужчина продолжил допрос. – Камень?

– Чувствую Огонь. И Камень. – Сделал паузу. – Стал чувствовать буквально сегодня.

– А там, в шахте? – резко повернулся ко мне, и глаза снова вспыхнули. – Как понял, где руду долбить? Как нашёл жилу?

Вот же блин… Как ему сказать? Вдруг вспомнил, что вообще не хотел ввязываться в разговор, но старик, как опытный паук, втянул в свою сеть.

– Послушайте, господин Торгрим, – прервал его, повысив голос. – К чему всё это? Вы можете сказать прямо? У меня завтра адски трудный день. На меня вдруг начали рассчитывать, а я понятия не имею, что там нужно будет делать. Какая-то Звёздная Кровь, ещё что-то… Мне нужно поспать, нужно подумать. Если можете – пожалуйста… ближе к делу.

Торгрим вздохнул, и в звуке было больше разочарования, чем злости.

– Звёздную Кровь не сделать на стадии Закалки Тела, – бросил мужчина равнодушно. – Ты в любом случае обречён на неудачу, щенок, так что не питай ложных надежд.

Смысл слов доходил медленно, а когда дошёл – придавил. Обречён? Неудача? Значит, Брандт был прав. Значит, я в западне.

– Нужно пробудить Дух, – безжалостно продолжал старик. – Только это даст возможность контролировать слияние метеоритного железа и серебра, но даже это – лишь один аспект, а их множество. Ты не осилишь задачу – ты просто щенок, которому повезло, а теперь удача кончилась.

Слова резали по живому, как тупая пила – все планы, решимость и гордость оседали на дно души мёртвым грузом, утягивая за собой в болото отчаяния.

Я опустил голову, глядя в пол.

– Зачем вы мне это говорите? – глухо спросил Торгрим. – Вы наверняка знакомы с бароном. Сказали бы ему, чтобы время не терял.

Мужик молчал. Чувствовал его взгляд – тяжёлый и оценивающий. Казалось, рудознатец упивается моим состоянием, проверяет на прочность, как кузнец проверяет клинок на излом.

Затем услышал шорох одежды. Торгрим встал медленно, будто нехотя – шаги приблизились. старик встал напротив, опустив руку с чётками.

Я осторожно поднял голову – в глазах увидел не злорадство, а странный интерес. Мужик будто выжидал. Сломаюсь я? Или вытащу себя из болота за волосы?

Мы смотрели друг на друга несколько секунд – время остановилось. Чувствовал себя в тупике.

– Если ты чувствуешь Камень… Если у тебя есть мой Дар, – начал Торгрим чуть медленнее и тише, понижая голос. – Ты сможешь найти способ. Замену. Или необходимую добавку. Земля помнит всё.

Сделал ещё шаг – теперь нас разделяло всего полметра.

– А я могу помочь тебе быстрее достичь стадии Пробуждения Духа – знаю путь.

Надежда вспыхнула, но тут же погасла.

– Но есть условия, щенок, – речь становилась всё тише. – Ничто в этом мире не делается даром – за всё нужно платить кровью, потом или душой. И ты заплатишь за мою помощь сполна.

Старик наклонился, лицо оказалось так близко, что видел каждую морщинку.

– Ты готов пойти на это? – спросил Торгрим, глядя на меня.

Я опустил глаза, переваривая пафосную речь, от которой вдруг затошнило. «Кровью, потом, душой…» Слишком много драмы для одной ночи и слишком много условий, написанных мелким шрифтом.

– Господин Торгрим, – начал, не глядя на него, чувствуя, как язык ворочается во рту, будто чужой. – Чтобы заключать сделку, или хотя бы озвучить свой интерес, нужно понимать все условия – не просто метафоры, а конкретные цифры – цену и риски.

Поднял тяжёлый взгляд на старика.

– И сейчас я слишком устал, чтобы вообще думать о таких вещах. С вашего позволения, откланяюсь. Если появится возможность, найдём способ вернуться к разговору, когда высплюсь. Всего вам хорошего.

Бросил на него прощальный взгляд. По тому, как дрогнули веки мужчины, было понятно: тот всё понял правильно. Сейчас я закрыт – не готов ничего обсуждать и обещать. Кажется, во взгляде вновь мелькнуло разочарование – добыча сорвалась с крючка.

И плевать. Честно говоря, уже было плевать на всё: на его силу, на эти тайны, на Звёздную Сталь. Хотелось поскорее добраться до кровати.

Развернулся, открыл дверь и направился по закручивающемуся коридору вниз. Шёл, глядя под ноги, уже не вспоминая о старике. Ноги сами несли – вышел в огромный каменный туннель, ведущий обратно в цех, и просто шёл, не обращая внимания ни на звон капель, ни на глухие звуки за стенами – будто кто-то огромный бился о каменную породу изнутри. Всё пространство гудело, жило своей жизнью, а я вновь спускался в огненный ад.

Когда дошёл до низа, там уже вовсю кипела работа другой смены. Грохот ударил по ушам, но я воспринял его «никак». Моих мужиков не было видно.

Направился в казарму – пусто. Наверное, все пошли ужинать… А я был настолько обессилен, выжат досуха, что хотелось даже на еду просто взять и забить – рухнуть и провалиться в небытие. Ведь если приду в столовую, там опять начнутся вопросы и разговоры. «Как всё прошло?», «Кого возьмёшь с собой?», «А правда, что барон…».

Чёрт возьми, как же меня это всё достало! Порядком достало! Падальщики, кузня, Брандт, интриги… Может, это просто сбой? Откат? Побочный эффект от того, что перекрыл «Внутренний Горн»? Я не понимал, что со мной происходит, но от всего этого было до жути мерзко.

Ноги принесли к нашей койке. На первом ярусе Ульфа не было – видно, разбудили паренька и потащили есть. Жаль – хотелось его порадовать, принести кусок хлеба, чтобы мог спать дальше.

Ладно, не важно.

Поставил ногу на деревянную подпорку, с кряхтением закарабкался наверх. Залез под одеяло, отвернулся к каменной стене и просто лежал, сжавшись в комок. Меня колотило и знобило так, что зубы стучали. Голова раскалывалась. Может, заболеваю? Иммунитет рухнул от перегрузки?

Лежа в пещерной казарме и дрожа, обратил внутренний взор на «Горн». Там тлела искра огня – живая и тёплая, но она была отрезана стеной блокады.

– Двенадцать часов… Сколько прошло, Система? – прошептал в подушку – нужно понять, когда смогу открыть шлюз – мне нужно было тепло Огненной Ци как воздух.

[Внимание! Блокировка каналов активна.]

[До полного снятия ограничений: 8 часов 14 минут.]

– Восемь часов… – вздохнул, ещё плотнее закутываясь в колючее одеяло.

Как проснусь, видимо, уже будет можно – если проснусь.

Закрыл глаза. Состояние было мерзкое – предболезненная слабость, ломота во всём теле, внутренняя дрожь, от которой не спрятаться. Перед глазами в темноте плавали какие-то липкие образы: морды падальщиков, искажённое лицо Брандта, мёртвый Гуннар… Они кружились, как чёрные звёзды.

Уснуть не мог долго. Фоном слышал, как мужики вернулись с ужина, гремели сапогами, перешёптывались. Кто-то говорил про меня – что я не поел, или что меня накормили наверху деликатесами… Строили догадки.

Вдруг почувствовал прикосновение. Большая и тёплая рука поправила одеяло, подоткнула край, чтобы не дуло. Неужто старина Ульф?

Я не шевелился, притворяясь спящим, но от простого жеста стало потеплее.

Под тихий шорох наконец провалился в чёрную яму сна.

– Кай… Кай, проснись… – женский голос, такой родной, тёплый и любимый, обволакивает меня. Женщина заботливо поправляет одеяло, шепчет что-то на ухо, щекоча дыханием, а затем мягко целует в лоб.

– Мам… Можно мне ещё поспать? – отвечаю, но голос настолько детский и звонкий, несмотря на сонную хрипотцу, что сам пугаюсь. Как это возможно? Почему? Я же…

Резко открываю глаза.

Я один в тёмной комнате. Надо мной зияет дыра в прогнившей соломенной крыше, стены вокруг – потрескавшиеся и дырявые, сквозь щели сочится тьма. Узнаю это место – жалкая лачуга на краю Оплота. В помещении стоит такой лютый холод, что изо рта валит пар.

В этот момент замечаю: из дыры над головой падают крупные снежинки – опускаются прямо около моих босых ног на земляной пол и не тают. Снега становится всё больше и больше, тот заносит комнату и меня.

Совсем не понимаю, кто я… просто мальчик Кай – смертельно напуганный сирота.

– Мама! – кричу громко, голос ломается. Дико озираюсь по сторонам. – Мама, ты здесь⁈

Мне очень страшно и холодно – сердце колотится о рёбра так, что кажется, выпрыгнет из груди.

Щарю руками в ногах, нахожу грязное одеяло и натягиваю по самые плечи. Прижимаюсь спиной к шершавой стене и сижу, глядя в темноту лачуги. Дрожу – страшно так сильно, что кажется – вот-вот умру от ужаса, сердце просто разорвётся.

– Мама… – шепчу очень тихо.

Слёзы брызжут из глаз – чувствую себя таким одиноким, будто остался один во всём мире, и есть только проклятая лачуга с дырой в крыше, и больше ничего. Там, за хлипкими стенами – непроглядный мрак.

А потом слышу этот вой – визгливый и многоголосый, затем – влажный хруст и шелест хитина о дерево… Знаю, что это за звуки – рой падальщиков, жукоподобных тварей, что вылезли из пещер. Они окружают мой дом – уже почти здесь.

– МАМА! – кричу так громко, как только могу, срывая горло, но знаю, что бесполезно. Её нет – я один, и меня съедят.

А затем явдруг начинаю соображать – всё слишком странно – этого не было. Такого не было!!! Я… я наверное сплю? Это просто дурной сон! Ведь мама только что была здесь, она звала меня проснуться!

Нужно проснуться. Проснуться!

Мотаю головой, бью кулаком по лбу, но звуки всё ближе и ближе, скрежет когтей над головой. Накрываюсь одеялом с головой, сижу в душной тьме и дрожу. И бью себя по голове.

– Проснись! Проснись! Проснись!!! – бью всё сильнее, но не чувствую никакой боли.

Вдруг темноту прорезает неестественно синий свет. Буквы, что появляются прямо перед глазами:

[Восстановление меридианов успешно завершено. Можно снять блокировку.]

Какая ещё блокировка? Я ничего не понимаю. Меридианы… Мне папа про них рассказывал, да, я помню… Папа был сильным…

А потом вдруг – БАМ! Словно удар колокола в центре черепа.

Чёрт возьми! Я ведь не Кай! Я Дмитрий!

И тогда резко открыл глаза.

Лежал и дрожал всем телом. Надо мной нависал закопчённый каменный потолок пещеры. В казарме слышалась предрассветная суета – кто-то кашлял, кто-то шаркал ногами. Перед глазами всё ещё маячило синее системное окно.

Я был настолько мокрым от пота, что казалось, будто принял ванну в одежде. Одеяло промокло насквозь и липло к телу. Во рту пустыня – ни капли слюны, язык распух и прилип к нёбу. Каждый глоток отдавался болью в горле.

– Кай… – послышался хриплый голос совсем рядом.

Затем – прикосновение, тяжёлое и осторожное. Я резко повернул голову.

Рядом, держась за край койки, стоял Гуннар. В тусклом свете ламп лицо казалось маской мертвеца – серое, уставшее, с чёрными провалами синяков под глазами – выглядел так, будто постарел за ночь на десять лет.

– Проснулся?

Я шарил глазами по помещению, всё ещё не мог прийти в себя, отделить кошмар от реальности.

– Да… да… – прохрипел ему.

Вновь посмотрел на старика – глаза бегали, избегая встречи со мной. Мастер выглядел не просто уставшим, а измождённым, будто из Гуннара высосали душу, оставив оболочку.

Старик наклонился ближе, почти к уху.

– Это… я вот чего подумал, – зашептал мужик так быстро, чтобы никто не услышал. – Возьми меня наверх, парень, в «Горнило» с собой. Я…

Гуннар судорожно облизал пересохшие губы, глаза всё ещё метались.

– Я буду тебя слушаться во всём, а с Брандтом… ни слова ему не скажу, клянусь. Буду нем, как рыба. Только возьми, а? Не оставляй меня здесь, внизу…

Ребята, спасибо за ваше внимание к нашему творчеству. За 2 тысячи лайков дополнительная глава!

Глава 2

Старик глядел на меня ошалелыми глазами, в которых читалась мольба и унижение – мужик на себя не похож. Казалось, за ночь сбросил десяток килограммов – кожа обвисла, лицо осунулось. И вообще, где он был? Я же видел пустую койку – Гуннара куда-то отводили? Допрашивали?

Кое-как поднялся, прислонившись потной спиной к изголовью койки. Чувствовал себя как промокшая лягушка, вытащенная из болота – отвратительная, чёрт возьми, ночка. Просто ужасная. Протёр глаза, пытаясь соскрести остатки кошмара и сообразить, что ответить мужику.

Старик надеется, что его возьму – цепляется за прошлое, за то, что связывает, но что-то внутри – расчётливый голос, который проснулся вчера – подсказывало, что это плохая идея. Балласт.

А ещё хотелось снять блокировку «Внутреннего Горна» – физически ощущал, как энергия внутри бьётся о заслонку, требуя свободы, чтобы согреть и исцелить измученное тело.

– Мастер… – прохрипел тихо, прочищая горло.

Гуннар тут же вытянулся в струнку.

– М? – поторопил мужик. – Всё ж таки мы не последние друг другу люди, Кай.

Решил подлить масла в огонь сомнений – надавить на совесть.

– Да… да, понимаю, – я потёр виски. – Просто ещё не успел толком об этом подумать – слишком всё быстро.

В казарме стоял предутренний мрак – лампы не зажгли, но кое-где слышались тихие перешёптывания, кашель, скрип коек. «Кузня» просыпалась.

Гуннар шмыгнул носом и тяжело выдохнул.

– Я ведь могу тебе пригодиться, – зашептал мужчина быстро, сбиваясь. – Сам же видел, какие проушины пробивал! Рука-то помнит! Что нужно – буду делать. Скажешь «бей» – ударю. Скажешь «молчи» – слова не пророню. Мне бы только… выбраться отсюда. Наверх. А?

В голосе слышалась тоскливая мольба, что давила на нервы. Стало ясно: если откажу, старик совсем сломается, сойдёт с ума от отчаяния – а ведь только вчера показалось, что у мастера всё наладилось! Что появился огонь в глазах, гордость… И вот, опять на дне.

«Люди не меняются», – прозвучал в голове циничный голос.

Но тут же другая часть возразила: «Враньё». Сам видел в прошлой жизни, как люди поднимались из грязи – как трусы становились героями. Так что это миф – люди могут измениться.

Вот только… готов ли я быть тем, кто держит за руку, нянчится и ведёт к исправлению, когда у самого дом горит, а на шее – ярмо Брандта и «Звёздная Кровь»? Хватит ли сил тащить ещё и старика?

– Мастер Гуннар… – прошептал, стараясь звучать мягко, но без соплей. – Понимаю, что вам хочется отсюда уйти любой ценой, но ведь…

Сделал паузу, подбирая слова, чтобы не ранить, но и не дать ложной надежды.

– Но ведь мне нужно всё разумно взвесить – не могу действовать на эмоциях. Мастерская у меня будет одна, и она будет под прицелом Брандта. Нужно понять: а необходим ли вообще кто-то там, за одной наковальней со мной?

Кивнул на спящего молотобойца, что был на нижнем ярусе.

– У меня ведь есть Ульф – будет на кувалде. Мы с ним уже прошли огонь и воду, паренёк пошёл за мной в Чёрный Замок, стоило только попросить, не задавая вопросов. Так что на молот точно никого взять не могу… А что там ещё может понадобиться, какие задачи встанут -даже не знаю – ещё не видел нового места. Пообещал мужикам, что подумаю и всё решу, и вам тоже скажу. Ладно?

Пот всё ещё струился по моему лбу, застилая глаза пеленой. Чувствовал себя выжатым как лимон, пропущенный через мясорубку. А тут ещё и этот разговор… Чёрт, да отстанут от меня все или нет⁈ Дайте хоть минуту тишины!

Старик Гуннар замолчал – смотрел на меня пустым, стеклянным взглядом… Видимо, смысл слов доходил до него с трудом, продираясь через его собственную боль. Тень пробежала по лицу мужчины – тень зарождающегося раздражения, глубокой обиды и разочарования. Мужик подавил её – мелко кивнул, опустил глаза, пряча от меня.

– Ладно. Ладно, – пробормотал Гуннар. – Ты прав. Чего это я… навязываюсь. Сам лучше реши…

Вены на висках мастера вздулись, желваки ходуном ходили под кожей, голос едва заметно дрожал – видеть старого кузнеца в таком состоянии сложно. Трудно не поддаться эмоциям, не наобещать с три короба, просто чтобы успокоить чувство вины – но я устоял. Это слишком серьёзное решение, чтобы принимать его вот так, из жалости.

Просто сидел и ждал, что будет дальше.

– Ладно… – ещё раз тихо повторил Гуннар, кивнув самому себе.

А затем неловко развернулся и, ссутулившись, пошёл прочь, растворяясь во мраке казармы.

– СМЕНА-А-А! —визгливый голос Крысолова разрезал тишину.

Под потолком вспыхнула первая масляная лампа, разгоняя тени – послышались шаги, скрип кроватей. Гудение просыпающегося муравейника стало громче.

Окрик Ганса подстегнул меня – прямо сейчас придётся давать ответ. Конечно, в идеале стоило бы не торопиться – пойти в «Горнило», осмотреться, прощупать почву. Понять, как там всё устроено, какие задачи, какие возможности, и только потом, воспользовавшись анализом Системы и собственными мозгами, решить – нужен кто-то ещё или нет.

В голову закралась мысль поступить именно так – отложить решение. Сказать: «Я не готов» – наверное, никто ничего не скажет. Ну, может, мужики опять начнут косо смотреть, расстроятся, будут шептаться… Ну и ладно – плевать. Главное – дело, остальное – шум.

Спустил ноги с кровати, прикрыл глаза, стараясь дышать глубоко и размеренно, отгораживаясь от гвалта пробуждающейся казармы.

И зачем, спрашивается, переодевался? Свежая рубаха насквозь пропитана холодным потом кошмаров… Дерьмо. Вспомнились слова слуги про «мои покои», про постиранную одежду. И знаете… вдруг до дрожи захотелось оказаться там, остаться одному, и просто иметь личное пространство. Когда жил в доме Гуннара в Оплоте, не ценил это – уютные вечера, тёплая кровать и одиночество. Теперь это казалось раем.

Поставил ногу на деревянную подставку и спрыгнул на пол. Хорошенько потянулся, разгоняя кровь. За спиной, на нижнем ярусе, безмятежно посапывал Ульф.

Томас-Бульдог на соседней койке застилал постель. Услышав меня, мужик развернулся и посмотрел внимательным взглядом.

– Ну что, Кай? – спросил кузнец неопределённо – в голосе прозвучало что-то наподобие зависти, или… подозрения? А может, я просто стал слишком мнительным в этом гадюшнике. – Как ночка прошла? Ты во сне что-то покрикивал.

«Надо же… Вот блин, наверное, перебудил всех…»

– «Мама» кричал… Всё без устали… – продолжал Томас. – Я вставал даже, толкал в плечо, а ты не просыпался никак – бредил. Потом вроде замолк.

Бульдог смотрел внимательно, без осуждения, но с каким-то странным интересом.

– Да? – сделал максимально невинное лицо, пытаясь скрыть смущение. Кричать «мама» в казарме, полной суровых мужиков – не лучший способ поддержать авторитет. – Не хотел, чтобы так получилось. Спать не давал… Кошмары снились – дрянь всякая.

– Это да… – понимающе кивнул. – Здесь частенько такое происходит. Камень сны тяжёлые навевает.

Мужчина опустил голову, разглядывая сукно одеяла, которое комкал в руках.

– Ну, а куда тебя вчера водили-то? – спросил мужик вдруг осторожно, будто бы понимая, что лезет на минное поле, и бросил короткий взгляд исподлобья.

– А… – я отмахнулся небрежно, но в голосе звякнуло напряжение. – Ничего особенного – в купальню отвели, чтоб помылся. Только вот толку? Всё равно за ночь опять вспотел, как леший.

Старался говорить непринуждённо, как о мелочи.

– В купальню Замка? – переспросил Томас, глаза округлились – в голосе прорезалась неприкрытая зависть.

Я кивнул – разговор не нравился, шёл куда-то не туда.

– Слушай, Томас, – понизил голос, делая шаг к кузнецу. – Давай начистоту. Вижу, что… как-то не очень всё это вам нравится. Ну, что меня забирают, возят, моют, а вас – нет. Но по сути, я-то здесь при чём?

Смотрел на бульдога в упор – тот теребил одеяло, опустив глаза.

– Я ведь на вашей стороне целиком и полностью. Мне нужно будет наверху что-то делать, а я сам не знаю что! Какой ценой? Вот ты бы хотел оказаться на моём месте, зная, что за спиной стоит Брандт с ножом? А если вдруг всё испорчу? Меня не просто выгонят, а скинут в штольни, как бракованную заготовку в утиль.

Выдохнул.

– Завидовать тут нечему, Томас. Был в купальнях, да. Может, будет отдельная комната, или ещё какая золотая клетка. Но разве в этом дело? Разве это – свобода?

Самому уже не нравилось, что приходится оправдываться – хотелось, чтобы мужик уже понял, и чтобы все поняли, а то как-то быстро забылось чувство единения, что было вчера на смене. Зависть разъедала память быстрее ржавчины.

Бульдог поджал губы.

– Ну да… ну да… – пробормотал мужик. – Прав ты, Кай. Чего-то понесло меня… Завидно стало, дурню старому.

Посмотрел на меня, и взгляд изменился – потеплел, появилось вчерашнее товарищество. Мужчина хлопнул меня по плечу по-дружески.

– Ты уж… к нам тоже захаживай, не гордись. Глядишь, и мы чем полезны будем. Мы народ простой, но верный.

– Обязательно, – пообещал ему.

В казарме становилось светлее. Дежурные зажигали новые лампы, разгоняя мрак. Гул просыпающегося муравейника нарастал: шаги, скрип ремней. Несколько мужиков бросили на нас любопытные взгляды, но тут же отвернулись к своим делам.

– А по поводу помощников в «Горнило»… – решил закрыть вопрос сразу, говоря серьёзно и твёрдо, давая понять, что решение непреклонно. – Скажу позже, когда посмотрю мастерскую. Там и определюсь – кто мне нужен, сколько, и для каких целей. Считаю, так будет вернее. Без поспешных обещаний, которые потом не смогу сдержать.

Мужик серьёзно посмотрел на меня, оценивая, а затем медленно кивнул.

– Трезво мыслишь, молодой мастер.

Протянул мне руку – широкую как лопата, закалённую в тысячах ударов. Я пожал её в ответ. Бульдог кивнул ещё раз и вернулся к заправке постели.

На душе сразу стало легче – невысказанный вопрос давил со вчерашнего вечера.

Я развернулся к Ульфу – верный молотобоец пребывал в счастливом мире сновидений и тихонько посапывал. Ладно, пусть ещё поспит пару минут.

Огляделся – мастера ещё косились в мою сторону, но подходить больше никто не решался – отлично, у меня было немного времени.

Принял стойку «Тысячелетнего Вулкана»: чуть подогнул ноги в коленях, выпрямил спину, положил ладони на живот и закрыл глаза.

Дыхание глубокое, ведущее внутрь.

Увидел «Внутренний Горн». Искра огня внутри была живой, но запертой блокадой – я сосредоточился на этой преграде. Начал представлять, как та размягчается, истончается под мысленным взором, словно ледяная скульптура под солнцем. Блокада таяла, становилась прозрачной.

Огненная Ци, хоть её и осталось на донышке, затрепетала, предвкушая свободу. Ещё немного… Топил лёд дыханием.

И Ци прорвалась – горячим ручейком хлынула в меридианы – живое тепло тут же начало заполнять тело, проникая в каждую клеточку. Ощущение было настолько приятным, что из медитации не хотелось выходить никогда.

– ДАВАЙТЕ ПОЖИВЕЕ! – пронзительный визг Крысолова разорвал процесс. – Жрать хотите или нет⁈ Шевелись, дармоеды!

Открыл глаза – мир снова стал ярким. Ощущал Огненную силу в каждом атоме, та гудела в кончиках пальцев. Единственное, чего не хватало – заправки. Мне бы сейчас к горну, вдохнуть раскалённый воздух, насытить внутренний котёл до краёв… Но пока сойдёт и так – больше не пуст.

Развернулся к Ульфу, и аккуратно толкнул парня в плечо.

– Подъём, старина! Завтрак проспишь!

Молотобоец открыл глаза – мутные и непонимающие. Объяснил тому, что пора идти есть, а там видно будет. Сам пока не понимал, когда именно заберут в «Горнило» – никто не пришёл, а желудок сводило спазмами.

Детина поднялся, потирая кулаками заспанные глаза. Мы вместе влились в поток кузнецов, направляющихся в каменную столовую.

У прохода в коридор путь преградил Ганс Крысолов – маленькие глазки выхватили нас из толпы и хищно загорелись.

– А-а-а, Огненный Кузнец с верным оруженосцем! – проскрипел комендант. – Тормози. Мне велено вас, голубчиков, в «Горнило» доставить лично. Так что давайте, набивайте брюхо побыстрее, и за мной. Манатки свои соберите – обратно не вернётесь.

Мужик говорил торопливо, ухмыляясь, словно знал какой-то грязный секрет.

Приняв информацию к сведению, прошли в столовую и сели с краю огромного стола. Ели молча и жадно, но мужики, сидевшие рядом, не выдержали – начались расспросы: «Ну что, правда мылся?», «А что там?», «А кого возьмёшь?».