Текст книги "Системный Кузнец V (СИ)"

Автор книги: Павел Шимуро

Соавторы: Ярослав Мечников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

– И коль уж вы превратили всё в дерьмо… – голос Барона был тихим, но в нем слышался скрежет камней.

Мужчина с брезгливостью оглядел присутствующих мастеров, задерживаясь на каждом, словно оценивая их цену на рынке рабов, и остановился на Брандте.

– Ты меня убедил, Брандт, – неожиданно произнес Ульрих. – Не потому, что я верю в твой гений, а потому, что я знаю, чем пахнет поездка в Столицу. Там меня ждут не союзники, а шакалы, которые только и мечтают разорвать Каменный Предел на куски, пока буду искать спасителя.

Барон шагнул к столу, словно нависая над оружейником, хотя мужик был очевидно повыше ростом.

– Но ты настоял – выпросил этот шанс. Значит, теперь вам всем придется разгребать эту кашу. Вывернитесь наизнанку, сожгите себя дотла, но положите мне этот сплав на стол.

Глаза Барона вспыхнули холодным огнем.

– И если для этого потребуется, как сказал пацан, прорваться на стадию Пробуждения за неделю, а потом сдохнуть во имя великой цели – значит, кто-то из вас это сделает. Вы – мои инструменты, а сломанный инструмент идет в переплавку.

– Но… – начал было старший оружейник, судорожно хватая ртом воздух.

– Никаких «но», Брандт! – рявкнул фон Штейн. – Ты больше не задаешь вопросы – ты исполняешь.

Губа гиганта дрогнула, собираясь выпустить еще слова, но замерла – в глазах что-то погасло. В этот момент Брандт потерял не просто должность руководителя проекта, но словно потерял самого себя. Мир, где мужик был царем и богом «Горнила», рухнул, оставив того на руинах.

Повисла мертвая тишина.

Ульрих еще раз медленно прошелся взглядом по лицам собравшихся. Серафина опустила глаза, Гюнтер смотрел сквозь стену остекленевшим взглядом, старик Хью сжался в комок.

Наконец, тяжелый взгляд Барона нашел меня.

Наши глаза встретились – чувствовал, как тот впечатывает в меня невыносимое бремя. Правитель не просил, а назначал крайнего.

– Справишься? – спросил мужчина просто.

В вопросе не было надежды – один лишь вызов и скрытая угроза: «Если скажешь „нет“ – ты бесполезен».

Внутри всё взвыло протестом – я не просил этого, не искал короны мученика.

Одно дело – вытащить ребенка из огня – там работают инстинкты, вбитые годами тренировок. Ты видишь цель, видишь пламя, видишь путь. Да, можешь сдохнуть от одного неверного шага, но правила игры понятны.

А здесь мне предлагают решить уравнение, в котором половина переменных неизвестна, а вторая половина пытается меня убить. Это не спасательная операция, а прыжок в бездну с завязанными глазами. Авантюра чистой воды, ценой которой станет не только моя жизнь, но и вся провинция.

Да, я – командир – умею управлять людьми в хаосе, но то, что происходило сейчас, выходило за грань моего опыта. Это уже не риск, а тупо безумие.

– СПРАВИШЬСЯ⁈ – гаркнул Барон, голос ударил по ушам, как взрывная волна. Вены на лбу вздулись, прорывая пергамент морщинистой кожи.

Я сжал зубы. Врать? Кормить сладкими обещаниями, как это делал Брандт?

Ну уж нет – слишком часто видел, чем заканчивается самонадеянность. Огонь не прощает лжи, и этот мир тоже.

– Попробую, – ответил негромко, глядя в глаза.

Это был единственный честный ответ. В прошлой жизни, уходя на смену, никогда не был уверен, что вернусь – всегда может случиться «что-то»: рухнуть перекрытие, взорваться баллон, отказать дыхательный аппарат. Гарантии дают только мошенники.

Барон замер, издал протяжный стон, не разжимая губ, словно воздух с трудом выходил из легких. Опустил глаза.

Кажется, мужчина понял.

Понял, что это не слабость, а честность. Возможно, в глубине души, за броней тирана и правителя, Ульрих жаждал именно этого – адекватности. Правды, какой бы горькой та ни была, а не фанатичных завываний о величии.

– Хорошо… – тихо выдохнул фон Штейн. – Хорошо. Пробуй.

Снова поднял на меня взгляд, и я увидел разъедающую тревогу.

– Помни, что стоит на кону, парень. На кону не моё баронство – на кону жизни всех людей. Каждого ребенка, каждой женщины в этой долине.

«Тогда почему ты не едешь в Столицу, старый лицемер?»

Мысль пронеслась в голове, как вспышка пламени, всколыхнув застарелую ярость. Он говорит о людях? О жизнях? А сам выбирает сохранить власть и автономию, вместо того, чтобы унизиться перед Королем и привезти реальную помощь.

«Баронство не главное»? Враньё. Видел это в его глазах – Ульрих боялся потерять трон не меньше, чем жизни подданных. Возможно, даже больше.

Но я промолчал – сейчас не время для бунта.

Фон Штейн облизнул пересохшие губы – видно, что мужика трясет изнутри. Несмотря на выдержку старого воина, это был, пожалуй, самый страшный момент в его жизни. Барон только что поставил всё состояние не на красное и не на черное, а на «зеро», которое выпадает раз в жизни.

– Ульрих… – жалкий голос Брандта донесся словно из могилы.

Барон резко развернулся, взгляд ударил Ржавого с силой молнии Зевса-Громовержца.

– ЧЕГО ТЕБЕ⁈

Огромная скала, которой был Старший Оружейник, на глазах съежилась, превратившись в жалкую груду щебня. Брандт сгорбился, плечи поникли.

– Ты… ты лишил меня власти, – прохрипел мужик. – Как я могу…

Его кадык дернулся вверх-вниз, проталкивая слова через комок в горле.

– Как я могу исполнить твою волю, если больше не имею голоса? Если всё решает этот… этот щегол?

Мужик метнул в меня затравленный взгляд, полный черной ненависти.

Барон перевел усталый взгляд на меня – изучал, словно клинок, только что вышедший из закалки: выдержит ли? не треснет?

– Договаривайтесь, – бросил Ульрих равнодушно. – Трудитесь вместе. Или перегрызите друг другу глотки, плевать. Пацан получил право решать не за красивые глаза – мальчишка предложил дело, пока вы жевали сопли.

Фон Штейн снова едва заметно кивнул мне, подтверждая полномочия.

Я выпрямился.

Хотелось высказать старому интригану всё, что думаю о его методах управления, но эмоции сейчас – лишний груз. Нужно делать дело.

Черт возьми, не попытаться найти Мастера, если есть хоть малейший шанс – это не гордость, а сумасшествие.

– Я предлагаю, – начал громко и твердо, вкладывая в голос всю волю, чтобы ни у кого не возникло сомнений в уверенности. – Не отбрасывать идею с поиском Мастера.

Тишина в зале стала оглушительнее, чем была.

– И также предлагаю по настоящему рассмотреть идею с попыткой прорыва на стадию Пробуждения – на войне все средства хороши. Отказываться от такого варианта попросту глупо. Мы должны бить по всем фронтам.

– Щенок… – прошипел Брандт.

– Пусть говорит! – жестко оборвал Ульрих.

Я сделал паузу, глядя в перекошенное злобой лицо Ржавого Беса.

– Я не знаю всей политической кухни, – произнес медленно, взвешивая каждое слово. – И, честно говоря, не горю желанием знать, но раз уж мы все оказались в одной яме, задача у нас одна: выжить. А значит, нужно бить по всем фронтам.

Перевел взгляд на Барона.

– Не предлагаю вам ехать в Столицу лично. Если это неприемлемо, если цена вашей поездки – потеря власти над землями… пусть это останется на вашей совести. Я могу не знать всех последствий.

Старался говорить максимально деликатно, сглаживая углы – сейчас не время для обвинений. Сейчас нужно продать идею.

– Но мы можем отправить кого-то инкогнито – найти Мастера, готового на риск не от вашего имени, а от имени кого-то… нейтрального.

Замолчал. В голове, словно молния, сверкнула мысль.

Торгрим.

Старый каменный крот, местный олигарх. Человек, чье богатство не зависит от милости короны – если тот предложит золото за услугу – кто заподозрит Барона? Для Столицы это будет сделка богатого эксцентрика с пограничья.

Ульрих ничего не теряет, не просит о помощи, не расписывается в своей нелегитимности – остается в стороне, чистенький и гордый.

– Кого-то влиятельного, кто мог бы позволить себе такую инициативу и оплатить её из своего кармана, не привлекая внимания к вашей казне.

Снова сделал паузу, вглядываясь в глаза седовласого правителя – борода мужчины замерла на груди – Барон, кажется, перестал дышать, ловя мысль. В глубине зрачков увидел вспышку понимания – тот уже просчитывал ходы.

– Я знаю такого человека, Барон, и вы тоже его знаете, – произнес твердо. – Говорю о Торгриме – главе Клана Каменного Сердца.

Зал взорвался взволнованным шепотом. Мастера зашевелились, переглядываясь, словно заговорщики – идея нашла резонанс.

– Торгрим! – прошелестело эхом.

– Если он выступит не как посланник, а как заказчик… частное лицо…

– А малец не глуп, бесы его раздери… – восхищенно прошептал Гюнтер.

– ТИХО! – рявкнул Барон, подняв тяжелую ладонь.

Шепот мгновенно стих, словно обрубленный топором. Ульрих смотрел на меня, и во взгляде больше не было усталости – там горел расчет политика, который увидел выход из капкана.

Барон медленно двинулся в мою сторону. С каждым шагом казался всё больше, словно древний голем – подошел вплотную, нависнув надо мной седой бородой, похожей на грозовое облако перед бурей. Пришлось задрать голову, чтобы не потерять контакт с его глазами.

– Торгри-и-им… – протянул мужчина, смакуя имя.

Мы смотрели друг другу в глаза, и в безмолвном диалоге читал больше, чем тот говорил – взгляд кричал: «Ты не глуп, парень, но слеп – видишь фигуру, но не видишь её тень».

– Торгрим не тот, на кого могу рассчитывать в полной мере, – изрек Барон, подтверждая догадки. – Но идея не дурна – она просто… крайне рискованная.

Мужчина чуть наклонился, понизив голос.

– В последнее время, когда Каменное Сердце появляется в Замке, я чувствую вонь. Крысиную вонь. И это не пустые слова, не поэзия старика – это Предки шепчут мне. Это опыт, парень. Торгрим ведет свою игру.

Барон выпрямился и окинул взглядом притихший зал.

– Если мы пойдем на это, Торгриму нужен поводырь – кто-то, кто будет сопровождать его каждый миг, кто станет моим ухом и кинжалом. Тот, кому могу доверять безоговорочно, и кто в случае нужды перережет крысе глотку, не моргнув глазом.

Его тяжелый взгляд снова уперся в меня.

– Найдите такого человека и считайте, что я даю добро.

Ульрих сделал паузу.

– И нет, это не может быть никто из моих Гвардейцев или «Грифонов», даже если я переодену тех в тряпье и лишу знаков отличия – в Столице хватает Видящих. Любой практик выше второй ступени Духа раскусит их мгновенно. Печать присяги въедается в каналы, меняет структуру энергии. Они увидят на нем мой «ошейник» так же ясно, как если бы он вошел в тронный зал с моим штандартом. Сразу поймут, кто дергает за ниточки.

Барон помолчал, давая проблеме осесть на плечи.

– Нужен кто-то со стороны – «дикий» практик. Крепкий, как скала, но чистый, без клановых меток. Тот, кому можно доверить жизнь, но в чьем Духе нет моего следа.

Фон Штейн коротко кивнул, ставя точку – сделал шаг, чтобы уйти, но вдруг замер. Не оборачиваясь, бросил через плечо:

– О каждом шаге докладывайте мне лично.

Голос стал ниже, приобретя зловещие нотки.

– Мальчик имеет доступ к моей аудиенции. Скажешь Гроверу – тот отведет к Салиму, а тот ко мне. Никаких посредников.

И добавил:

– Времени нет. Скверна грозит раздавить нас всех. Мать Глубин пробуждается.

Имя прозвучало не как название монстра, а как проклятие.

Больше Ульрих не сказал ни слова. Стремительно направился к выходу и рванул тяжелую ручку – массивная дверь поддалась легко – и вышел.

Дверь захлопнулась со стуком, отрезая от уходящего по коридору мужчины. В «Горниле» воцарилась гробовая тишина.

В этой тишине, казалось, можно было услышать, как кровь толчками пробивается сквозь сузившиеся от страха вены. Воздух звенел от напряжения.

И вдруг – хлопок.

Одинокий звук, затем еще один, и еще.

Я медленно повернул голову.

Брандт стоял вполоборота, лицо скрывали спутанные ржавые косы. Мужик хлопал в ладоши медленно и ритмично, словно изображал дешевого злодея из кино.

– Неплохо, парень. Неплохо… – прохрипел оружейник. – Как быстро ты взлетел. Быстрее, чем пикирующий Скальный Грифон. Пнул старика Брандта под зад и отправил на свалку истории.

Гигант резко развернулся ко мне – на лице застыла издевательская улыбка, которая, впрочем, не могла скрыть кровоточащую рану уязвленного эго. В глазах плескалась боль побитой собаки.

– Теперь якшаешься с самим Бароном? Ходишь к нему на приватные приемы через черный ход? Моё почтение, Мастер Кай.

Брандт картонно, неловко согнулся пополам. Огромная гора мышц изображала придворный реверанс – выглядело одновременно смешно и жутко, как танцующий медведь на цепи. Когда тот выпрямился, на лбу, похожем на кусок скалы, блестели капли пота.

Гигант замолчал, тяжело выдохнув, и обвел затравленным взглядом остальных мастеров, ища в глазах хоть каплю сочувствия или поддержки, но Серафина смотрела сквозь него, Гюнтер изучал свои ногти, а старик Хью просто отвернулся.

Не найдя опоры, Брандт снова сфокусировался на мне.

– Что ж… Слово Барона – закон Каменного Предела. Раз теперь ты правишь балом, я умываю руки.

Мужик демонстративно поднял ладони вверх, показывая, что снимает с себя всю ответственность.

– Даю тебе слово, юный талант – командуй! Что же нам всем делать? Вопросов тьма, времени нет, жопа горит… Чувствую этот жар даже здесь, но также чувствую в тебе силу Огня… Должно быть, это она там и подванивает, а?

Он расхохотался – не громко и раскатисто, как раньше, а мелко и жалко.

– Жду твоих распоряжений, о Великий Мейстер!

И снова карикатурный поклон.

Это было жалко – великий кузнец превратился в паяца.

– Брандт, слушай сюда, – начал, чувствуя, как закипает раздражение. Опять оправдываться? Опять гладить его по головке? – Мы все здесь в одной яме. Я не просился в командиры. И когда думал, что ты возьмешь мои идеи и будешь ими рулить, честно говоря, выдохнул.

Махнул рукой, отсекая возможные возражения.

– Да гори оно всё синим пламенем!

Запоздало подумал, что идиома может быть непонятна местным, но по лицам понял – смысл дошел.

– Я что, оправдываться перед тобой должен? Думай что хочешь, делай что хочешь. Честно? Плевать я на тебя хотел, ржавый ты гигант!

В голосе звучала не ненависть, а скорее усталая ирония – пытался не уколоть мужика, а сбить пафос и разрядить обстановку.

По залу прокатились нервные смешки. Брандт заозирался, словно его стегали невидимыми хлыстами.

– Брандт! – повысил голос, перекрывая шепотки. – Ты – Мастер Оружейник! Мощный мужик! Странный и психованный – да. Но я устал на тебя злиться. Вот честно – устал.

Сделал шаг к нему, глядя в глаза.

– Так что на этом всё. Да, теперь я беру на себя ответственность, так уж вышло. И знаешь что? Это отлично! Просто отлично! Наконец-то не нужно будет гадать, одобришь ты мою идею или втопчешь в грязь из зависти.

Обвел взглядом присутствующих.

– Но! Если ты всё-таки захочешь поговорить по-настоящему, без шутовства… я всегда готов тебя выслушать.

Мой голос стал жестким – включился режим командира отделения.

– Вот такие теперь у нас порядки – все мысли важны, все умения нужны. Мы – команда, а не банка с пауками. Неуважения друг к другу терпеть не стану. Если кто-то не может держать язык за зубами или работать на общее дело – покидает это место. Плевать, что будет потом и что вы обо мне подумаете.

Сжал кулак, чувствуя, как огонь отзывается в мышцах.

– Сейчас есть только одно дело – получить гребаный сплав любой ценой. ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Даже если придется кого-то выставить за дверь пинком под зад.

В упор смотрел на Ржавого Беса – тот пыхтел, как перегретый котел, лицо налилось кровью, вены вздулись. Казалось, сейчас рванет. Но я не дрогнул – внутри жила странная, «бестолковая» решимость человека, которому все смертельно надоело. Бесконечные игры, интриги, танцы с бубнами, намеки… Просто устал от этого дерьма, и собирался закончить это здесь и сейчас.

– Так что вот такие дела, – тихо, но весомо подытожил я. – Кого не устраивает такой расклад – дверь там.

Указал пальцем на тяжелую створку.

– Кто считает меня щенком, выскочкой, самозванцем – дверь там. На этом тема закрыта.

Медленно обвел взглядом зал. На лицах застыло недоумение – смесь шока и неверия. Речь прозвучала вызывающе и нагло, но плевать. Уж я точно веду себя приличнее, чем этот рыжий тиран, который превратил Нижнюю Кузню в личную пыточную.

Серафина смотрела на меня вновь свысока, вернув на лицо маску ледяного спокойствия, но заметил, как дрогнули пальцы женщины – не рискнула возразить. Гюнтер поджал губы, погрузившись в свои мысли. Старик Хью впервые смотрел мне прямо в глаза – прищурившись, с неожиданным интересом, словно увидел во мне что-то, чего не замечал раньше.

А Брандт стоял, опустив голову – дыхание выровнялось, плечи обмякли, словно из них выпустили пар.

Не было восторженных криков, аплодисментов или клятв верности, но не было и возражений. И мне было плевать – я просто выговорился. Скинул груз, который давил неделями. Терпеть унижения, молчать, когда тебя смешивают с грязью, прикусывать язык – хватит. Наелся этого в учебке, где дедовщина ломала хребты, наелся в части, выбивая уважение в коллективе. Больше не буду молчать.

Брандт нервно теребил край фартука – огромные пальцы, способные гнуть подковы, сейчас выглядели беспомощными.

– Так и быть, – тихо прохрипел мужик. – Я буду молчать в тряпочку.

Оружейник медленно поднял на меня взгляд, и в глубине глаз прочитал обещание: «Когда всё это закончится – мы поговорим по-другому. И тогда за спиной не будет Барона». Чувствовал, как невысказанные слова жгут мужику язык, но тот проглотил их.

– Хорошо, – ответил я на то, что Брандт сказал, и на то, о чем промолчал.

Кивнул, принимая хрупкий мир.

– Тогда за дело! – вырвалось привычным командирским голосом. Тем самым, которым поднимал парней в бой с огнем.

От автора:

Катастрофа Бронзового века. Первая глобальная цивилизация рухнула под напором стихии и войн. А ведь все еще можно спасти… /work/425225

Глава 9

Первым делом решил структурировать хаос – попросил притащить огромную грифельную доску и прислонить к стене.

Мелом расчертил черное поле на пять широких столбцов – пять попыток, пять путей к спасению или гибели.

В каждом столбце начал выписывать условия и ресурсы.

Столбец первый: «Магма».

Здесь всё выглядело обманчиво просто. Главный ингредиент – я сам, способность сочетать Огонь и Землю. Техническая часть требовала доступа к плавильной печи – как объяснил Гюнтер, та находилась этажом ниже в специальной изолированной комнате. Судя по описанию, это была какая-то хитрая вариация тигельной печи с усиленным поддувом и магматическим сердечником, способным держать экстремальные температуры. Мне предстояло лично осмотреть конструкцию, понять, как местные инженеры решили проблему теплоизоляции и контроля, и адаптировать процесс под Вливание.

Столбец второй: «Дамаск».

Пакетная ковка. В теории понимал процесс: слои, флюс, температура сварки, проковка, складывание. Но на практике… Как поведет себя метеоритное железо при сварке с серебром? Не выгорит ли серебро раньше, чем железо станет пластичным? Оставил эту колонку полупустой – предстояло провести консультацию с Системой.

Столбец третий: «Порошок».

Спекание – самый технологичный и сомнительный вариант. Размолоть метеорит в пыль – это уже вызов, а затем спрессовать с серебряной пудрой без вакуумной камеры и гидравлического пресса… Колонка зияла вопросительными знаками. Технология моего мира здесь буксовала, натыкаясь на отсутствие оборудования. Придется изобретать велосипед, если это вообще возможно.

Столбец четвертый: «Ядро Зверя».

Замена души. Если не можем отдать свою, возьмем чужую. Здесь проблема была логистической – у Барона, как выяснилось, есть сокровищница с парой десятков Ядер, оставленных для особых алхимических нужд – нам нужно получить доступ, провести анализ и выбрать идеального кандидата. Найти тварь, чья духовная структура максимально близка к человеческой. Фактически – смухлевать перед лицом вечности, подсунув «Зеркалу Творца» фальшивку. Пометил этот пункт как приоритетный для обсуждения со слугой Барона.

И, наконец, пятый столбец – «Ядро Практика».

Последний шанс и финальный рубеж.

Этот столбец сделал самым широким, разбив на две ветки.

Ветка А: «Внутренний Резерв».

Кто-то из нас должен прорваться. Выписал имена всех присутствующих мастеров – предстояло выяснить текущие ранги, потенциал и, главное, готовность рискнуть шкурой. Есть ли реальные шансы форсировать прорыв за неделю?

Ветка Б: «Внешний Ресурс».

Экспедиция в Столицу, поиск наемного мастера. Здесь ключевой фигурой становился Торгрим – разговор с ним был назначен на вечер, и организовать его должен был Салим – тот самый слуга Барона, которого к нам приставили для решения деликатных вопросов.

Но Торгриму нужен надзиратель – «ухо и кинжал» Барона, человек, которому можно доверить тайну, но который не связан клятвой с кланом фон Штейн.

И тут в памяти всплыло лицо с повязкой на глазу – Йорн.

Старый знакомый из Верескового Оплота. Где тот сейчас? Выжил ли? Вернулся в деревню или помер в лесах? Я не знал, но интуиция подсказывала: если кто и подходит на роль независимого наблюдателя, то это Йорн. Его дом – образец порядка, знания в алхимии позволяли поддерживать форму без дорогих эликсиров, а ненависть к Скверне была личной и глубокой. Мужик был идеальным кандидатом, если, конечно, еще жив.

Отвел Салима в сторону, надеясь получить весточку из деревни. Новости об Оплоте могли бы прояснить судьбу Йорна, но ответ слуги был коротким и неутешительным: связь потеряна. Разведчики не рискуют соваться в ту сторону, патрули молчат. Фактически, Вересковый Оплот отрезан от мира.

Это осложняло всё – Йорн был моим джокером, но карта выпала из колоды. Напротив пункта с сопровождающим пришлось поставить знак вопроса.

Главная проблема заключалась в том, что мы не могли пробовать варианты по очереди – линейная схема не работала, нужно запустить все пять процессов параллельно, чтобы успеть к сроку.

Неделя.

Вряд ли у Древней Твари внутри стоит таймер с обратным отсчетом, но Барон не идиот – если назвал этот срок, значит, есть сведения, что-то, что говорит: через семь дней будет поздно. Что именно произойдет? Тварь пойдет маршем на Черный Замок, как Годзилла? Или просто отравит воздух на километры вокруг?

Гадать бессмысленно – нужно работать с тем, что есть.

Мы стояли перед доской, глядя на столбцы, исписанные мелом. Чувствовал спиной напряженные взгляды мастеров – моё дерзкое вступление в должность перекроило атмосферу в «Горниле». Люди ждали ошибки, оценивали каждое слово и решение. Эго уязвленных гениев затаилось, готовое ужалить при первой слабости.

Какого хрена люди не могут засунуть амбиции в задницу хотя бы перед лицом апокалипсиса?

Решил игнорировать этот фон.

– Ну, что дальше? – нарушил тишину Гюнтер. – Идем пробовать вливать твою Магму?

Я покачал головой, не отрывая взгляда доски.

– Нет, – ответил спокойно. – Магма никуда не убежит.

Ткнул пальцем в пятый столбец.

– Начнем с главного – с Ядра. Самый долгий и сложный путь, поэтому запускать его нужно прямо сейчас.

Повернулся к мастерам.

– Давайте разберемся с «Внутренним Резервом» – нужно знать, кто на какой ступени находится.

Обвел людей взглядом.

– Может, в Замке есть наставник? Практик высокой стадии, способный протащить ученика через барьер? Духовные Кристаллы? Зелья прорыва? Выкладывайте всё, что может помочь срезать углы – ищем любой способ.

Обзор внутренних ресурсов оказался удручающим.

Леди Серафина застряла на пятой ступени Закалки – для неё культивация всегда была обузой, обязательной программой для аристократки из семьи Серебряных Ткачей. В юности, живя в сияющем Элизиуме – столице ремесел в Центральном Регионе – та практиковала только потому, что семья требовала соответствовать статусу. Но стоило девушке сбежать в Каменный Предел, под крыло старого, ныне покойного наставника, как забросила медитации. Её страстью стало зачарование металла – искусство плетения узоров, не требующее физической мощи тела.

Лысый Гюнтер тоже топтался на пятой ступени, но история была трагичнее – мужчину остановил Великий Барьер шестой ступени. Мастер бился о неё годами – медитировал, тренировался, а потом, в отчаянии, начал пить стимуляторы. Одно из зелий – «Кровь Саламандры» – запрещенный алхимический коктейль, обещавший взрывной рост силы – сработало не так, как ожидалось – вместо прорыва подожгло мужика изнутри. Гюнтер описал это скупо, но красочно: ощущение, будто проглотил раскаленный уголь, который прожег пищевод и выжег каналы. Лицо лысого вспухло, кожа начала плавиться и стекать, как воск. Шрам, обезобразивший того на всю жизнь, был следом его трагедии в культивации.

И, наконец, Брандт.

Здоровяк оказался на седьмой ступени Закалки. Теперь понятно, почему проиграл тому в армрестлинге так быстро – Огненный Рывок позволил продержаться секунду, что считай вечность для такой разницы в уровнях.

В молодости они с Бароном были Ищущими, прошедшими огонь и воду Диких Земель, но потом что-то сломалось. Брандт остановился в развитии и запер себя в кузнице. Говорить о причинах мужик отказался наотрез, рыкнув, чтобы не лез в душу грязными сапогами.

Стало ясно: среди нас нет кандидата на быстрый прорыв. Даже Брандт, стоящий ближе всех к цели, уперся в личный потолок.

– Брандт, послушай, – попытался пробиться через броню оружейника. – Я не прошу тебя исповедоваться ради душевной близости – это нужно для дела. Если есть хоть шанс…

Мужик стоял, отведя взгляд в сторону, массивные пальцы нервно сжимались и разжимались.

– Да пойми ты, пацан… – с надрывом прохрипел Брандт. – Хоть ты жопу себе разорви, хоть бы у меня вообще не было проблем и я был чист, как слеза младенца… Прорыв на восьмую, девятую и переход в Пробуждение за неделю? Это сказки, которые рассказывают пьяным идиотам в тавернах, чтобы вытянуть из тех золото за фальшивые эликсиры – это физически невозможно. Тело не выдержит перестройки – просто сгорит.

Хотелось выложить на стол козырь, рассказать, как пролетел четыре ступени за месяц, используя Внутренний Горн, Систему и упрямство, но инстинкт самосохранения заткнул мне рот – если расскажу, начнут давить еще сильнее.

Лучше молчать.

– И что, – спросил, обводя мастеров взглядом, – разве в истории не было случаев, когда практики прошибали барьеры с разбегу? Стремительно, ступень за ступенью?

Гюнтер, вальяжно раскинувшийся на принесенном Гровером стуле, покачал головой. Мужик сидел, закинув ногу на ногу, словно аристократ на приеме, но шрамированное лицо выдавало напряжение.

– Поговаривают, что возможно, – лениво отозвался мужчина. – Но таких самородков еще в колыбели вычисляет и забирает Столичная Школа Небесного Гнева. Они не становятся мастерами-ремесленниками, парень – из них делают живое оружие, элиту Королевства. Такие рождаются раз в столетие, и уж поверь на слово: в нашей дыре таких монстров нет.

– Ну а… – мои глаза лихорадочно бегали по лицам, ища хоть намек на лазейку.

Слова Торгрима не давали покоя. «Я могу помочь тебе прорваться». Старый лис не должен бросать слов на ветер – значит, способ есть.

– Ну а если… скажем так… Есть ли способ форсировать прорыв, но заплатить за это позже? Сначала мощь, потом откат? Или что-то в этом духе?

Мастера переглянулись – в воздухе повисла тишина. Серафина, стоявшая в тени, напряглась – холодный взгляд стал тревожным.

– Говорят, алхимики могут сотворить подобное, – произнесла девушка тихо. – Но для этого нужно использовать запретные ингредиенты. Связываться с темной, демонической Ци – с наследием Культа Смерти.

– Культ Смерти? —нахмурился. Название резануло слух.

– Ты не слышал о них? – Серафина посмотрела на меня странно, прощупывая почву.

– Нет. Первый раз слышу.

Она опустила глаза, раздумывая, стоит ли продолжать, но девушку опередил Брандт.

– Культ Смерти, или, как те себя называют, Последователи Шепчущей Тени, – прорычал мужик. – Это сборище безумцев, которые верят, что сила приходит из боли и жертвы – они варят эликсиры из крови Проклятых, вживляют себе органы демонических тварей. Методы работают, да, дают силу быстро, но цена – твоя человечность. Тот, кто выпил их зелье, перестает быть человеком, становится сосудом для Тьмы, и заканчивает тем, что пожирает собственных детей.

Мужик навис надо мной тенью.

– Если думаешь искать помощи у них, парень… лучше сразу прыгни со стены. Чище будет.

«Пожирают собственных детей»?

Звучит как дешевая страшилка, которой пугают сопливых пацанов, чтобы те не бегали в лес. Вряд ли серьезная организация строит идеологию на каннибализме – скорее всего, просто искаженная молвой правда о кровавых ритуалах.

Но главный вывод из лекции сделал – рассчитывать на быстрый прорыв силами мастеров – дохлый номер. Для них это не задача, а бред сумасшедшего – стена, которую даже не пытаются пробить.

– Что ж… Ясно, – проговорил тихо, больше для себя. – Я хотел расписать график тренировок и усиленных медитаций, но, судя по вашим лицам, вариант с «Внутренним Резервом» можно хоронить не родившимся?

– Ты – Мастер, ты решаешь, – Гюнтер поднялся, потягиваясь и разминая затекшую спину. – Мы лишь излагаем факты, в которых уверены, а они таковы: мы ремесленники, а не бессмертные даосы.

Краем глаза заметил, как по лицу Брандта скользнула довольная усмешка – мужику явно нравилось, что идеи рассыпаются в прах.

– Ладно, – кивнул, принимая поражение на этом фронте. – Тогда эту ветку временно замораживаем, до тех пор… пока сам не разберусь в вопросе.

Я повысил голос, переключаясь на следующую задачу.

– Теперь что касается Торгрима – сегодня вечером у меня будет с ним встреча. Я на это рассчитываю – переговорю с ним об экспедиции. А ваша задача – помочь найти надзирателя, воина, которому можно доверять, но который не носит герб Барона. Есть варианты?

В воздухе повисла тишина. Такое чувство, что пытаюсь вытянуть у людей признание в убийстве, а не совет. Приходилось тащить информацию клещами.

– Ну? – поторопил я.

– Есть один наемник… – неуверенно начал Гюнтер. – «Стальной» Клаус – ветеран, прошел три пограничных конфликта. Работает чисто. Но… говорят, плотно сидит на «Сонной Траве». В бою берсерк, а в перерывах – овощ. Ненадежно.

– Леди Вальбурга, – холодно предложила Серафина. – Бывшая капитанша наемников. Честь, совесть, но потеряла правую кисть в схватке с мантикорой – теперь больше учит, чем воюет. Вряд ли потянет.

– А как насчет Светлого Ганса? – хрипло вставил Брандт, уловил в голосе издевку. – Тот еще головорез – никаких принципов, мать родную продаст, но зато живой и здоровый.

– Ганс Крысолов? – уточнил я.

– Нет, другой Ганс. Впрочем, они друг друга стоят. Проблема в том, что тот слишком любит золото, и Торгрим его просто перекупит на полдороге, если потребуется.

Картина вырисовывалась безрадостная – торчки, калеки и предатели. «Элита» свободного рынка наемников Каменного Предела.