Текст книги "Семь Толстых Ткачей (СИ)"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Японец знает, что надо делать. Он всё видел раньше, ему ясно – никаких разговоров не будет. Незачем. Из полумесяца закутанных в балахоны фигур отделяется одна. Она подходит к статуе и ложится перед ней. Японец поклонился и лег рядом. Еще одна фигура выходит из строя, подходит к бывшему Рооми. Она откидывает капюшон, японец не выдерживает и смотрит. Знает, СМОТРЕТЬ ему остается недолго.

Его звали Якома. Или «Якома Потрошитель» для друзей. Пять лет назад они дружили. И даже больше, Якома учил его. Сколько премудростей кровавого дела он передал ученику, сколько саке они выпили, поедая суши с тел обнаженных красавиц... И вот однажды он привел его в музей. Японец еще не знал, что произойдет. Якома оставил его в каком-то зальчике, а сам пошел в крейсер. Японец расхаживал и смотрел на ржавые полоски стали, искореженные ружья и даже на несколько ядер. Перед церемонией они слегка выпили, всё казалось забавным. Вскоре за ним пришли и сказали идти следом. В зал вели два входа, с другой стороны крейсера зияла длинная продольная дыра. В комнате со статуей есть маленькое окошечко на потолке. Сейчас в него за церемонией наблюдает ученик самого японца. Сегодня он узнает, что ожидает его, если проживет еще пять лет. Впрочем, японец не особенно хорошо готовил его. Далеко не так, как его готовил Якома. И всё потому, что не хотел ученику своей участи. Нет, пусть лучше он умрет, плохо подготовившись к заданию, или допустит другую ошибку. Участь японца определена, но у тех, кто еще жив, есть выбор.

Якома превратился в Рооми. Через несколько минут японец сменит Якому и тоже станет Рооми. И больше никогда не вспомнит ни своего имени, ни родных, ни друзей, ни подвигов, ни любовниц, ничего... Достаточно лишь посмотреть, что стало с Якомой всего за каких-то пять лет. Раньше в волосах даже не намечалось седины, теперь остатки некогда густой гривы выглядели белой соломой. Лицо покрылось морщинами, под зашитыми глазами расползлись кровоподтеки. Да, тогда, пять лет назад, японец увидел, как его другу, его учителю зашили глаза. И не только.

Фигура в балахоне достала нож странной формы. Японец успел различить, ручка исполнена в виде языка пламени. С глаз Якомы аккуратно срезали нитки. Веки бывшего Рооми открылись, на секунду, всего на жалкую секунду, японец увидел – в них блещут крапинки огня. А когда пламя ушло, в грудь Якомы вонзился нож. Жизнь покинула его быстро, но телу предстояло еще помучиться. Мужчина в балахоне вытащил из кармана что-то, больше всего похожее на ложку, и очень бережно выковырял у мертвого Якомы глаза. Два окровавленных шарика посмотрели в глаза японца. По спине пробежал дрожь. Глаза понесли к статуе. Японец не наклонил голову, чтобы посмотреть – он видел это пять лет назад. Сейчас один из главарей подойдет к уродливой статуе и нажмет зрачок единственного неповрежденного глаза. Тот раскроется, подобно цветку кувшинки, внутри заиграет язычок ярко-красного сияния. Одиннадцать фигур произнесли:

– Орхорогор, Шайтан!

Глаза Якомы кинули в пламя. Они вспыхнули желтым цветом, глаз закрылся.

Фигура вернулась в поле зрения. В руке игла с вдетой капроновой нитью. Японец закрыл глаза и почувствовал, как в надбровье входит металл. Он не закричал. Он хранил молчание, когда нить тянулась внутри его кожи. Он не кричал, когда, завершая стежок, ему прокололи нижнее веко. Из глаз пролились невольные слезы, но он не кричал. И когда главарь перешел ко второму глазу, лишь три зуба сломалось от напряжения, а он смолчал. А потом в кровавой тьме полыхнула огненная вспышка. Он увидел страшный город, разрезанный пламенной стеной, и всё кончилось.

Рооми встал.

– Теперь надо разобраться, что делать с этим Димой, – сказал Рооми губами японца.

– Нам надо заключить с ним союз? – спросил Арооми.

– Если это тот, кто я думаю, нам надлежит убить его как можно скорее. Если он новый эмиссар, он не менее опасен, чем Толстые Ткачи.

Одиннадцать слепых костюмов кивнули и пошли к выходу. В иллюминаторе над ними испуганное лицо смотрело на безжизненное тело Якомы. Ученик японца понял, что станет с ним через пять лет. Или почти понял...

Дима

Дима шел на встречу. Он вернулся в Гонконг по приглашению Чана-старшего. Правда, Дима никогда не приехал бы, если не одна интересная деталь. Вчера, где-то в районе обеда, зазвонил его мобильник. А Дима лишь позавчера подключился к новому оператору, причем, на подставное имя, и звонить ему, вроде бы, не должны. Но телефон пиликал, а на экране зависло слово «Чан» – так Дима записал продюсера полгода назад. Его, наконец, нашли. И, слава Ей, – не те, о ком он написал книгу.

– Ало? – сказал Дима в телефон.

– Только не вещайте трубку, Дмитрий, – послышался старческий голос. – Я хочу поговорить с вами о Семи Толстых Ткачах.

– Вы говорите о книге или...

– Или. О настоящих Ткачах. О тех, кто уже выписал лицензию на ваше устранение любыми способами.

– Я внимательно слушаю.

– Не по телефону...

Они договорились встретиться в головном офисе «Кахома корп.», Дима полетел в Гонконг. Сейчас он повторял тот же путь, что некогда мастер разговора Ким. И даже спутник у него соответствовал. Джек привычно провел его к лифту, по пути пытаясь заговорить писателю зубы, но Дима оставался сухо-молчаливым. На глазах солнцезащитные очки, от него как будто веяло прохладой – в автоматизированном лифте даже включился климат-контроль.

Когда двери расползлись, Дима увидел китайца за массивным столом. Тот таращился, скалясь отличными вставными зубами. Но Диму теперь практически невозможно обмануть. И улыбка, и радушие искусственны, как книги плагиатора.

– Дима! – сказал Чан на отличном английском. – Я смотрю, вы не теряете время даром! За полгода стали одним из известнейших людей на планете!

– Я бы не сказал, – голос Димы эхом отразился от стен кабинета и Чан вздрогнул.

– Я имею в виду – в некоторых кругах.

– Мне не нравятся круги.

Дима подошел к столу, сел напротив, а Чан нервничал. Причина беспокойства? Он чувствовал, молодой мужчина изменился. Пока не понял, как, почему и насколько, но изменился.

– А что же вам нравится? – Джек стоял за спинкой Димы, Чан видел, как его рука полезла за отворот пиджака. Там, как кобра в корзине, спряталась почти однокоренная кобура. Джек посмотрел Чану в глаза, но тот покачал головой, рука достала не пистолет, а миролюбивый платок.

– Геометрические фигуры вроде квадратов, – ответил Дима очень холодно – замогильно холодно, – Или пиктограмм. Или семиугольников.

– Хорошо сказано, Дима. Однако у нас есть дела.

– Да. Вы сказали, меня хотят убить персонажи моей последней книги. Почему и кто они?

– Ответ на ваш вопрос дать можно, но нужно ли? – усмехнулся Чан. – Вы и так завязли в этом деле, а если узнаете всю правду, придется выбирать.

– Что выбирать?

– Жизнь. Борьбу или трусливое прятанье. Может, способ смерти.

– Я люблю выбирать. Это хорошо, когда выбираешь сам, а не за тебя.

– Ну и славно. -Чан и кивнул Джеку. – Включай.

Джек подошел к экрану огромного телевизора, взял пульт, навел на широкое стекло и нажал кнопку. На экране зависла снежная буря. Уголки диминых губ на миллиметр ушли вверх, но продолжалось это секунду.

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы спросить: откуда ты знаешь о них? – сказал Джек.

– Кое-что услышал на съемочной площадке, об остальном догадался.

– Как?

Но ответа Джек не удостоился. Дима перевел линзы очков на экран, посчитав, что сказано достаточно. «Самодовольный ублюдок!» – подумал Джек одобрительно. Ему нравились такие люди, с ними проще, чем с нежными «творческими натурами», которые вокруг него и хозяина крутились последние годы. Однако Чан требовательно смотрел на него, Джек нажал другую кнопку. На экране повисла фотография Вольта. Толстая рожа отличалась от нынешнего оригинала, но к середине зимы, Вольт станет таким, как в телевизоре.

– Наверное, ты слышал о Вольте, так что с него мы и начнем, – сказал Джек. – И на его примере я расскажу о Толстых Ткачах вообще. Я не знаю, понял ты или нет, но эти жирные мужчины управляют миром. Не планетой, а людьми, которые на ней живут. Пожалуй, единственное, что обойдено их интересами – это политика. Толстые Ткачи не вмешиваются в нее. Они определяют жизнь людей иным способом. Если человеку сказать: делай это, а вот этого не делай – результат будет ноль. И Ткачи всего лишь подсказывают им, что делать. Посредством фильмов, Интернета, радио, моды, музыки, религий, но, по большей части, книгами. Ты тоже писатель и достаточно правдоподобно обрисовал, как можно управлять страной с помощью лишь одной силы слова. Но у Толстых Ткачей круг интересов побольше, чем ты описал.

Джек прокашлялся и продолжил:

– Итак, Вольт. Он, как ты уже догадался, отвечает за кинематограф. Кино, радио, телепрограммы, образовательные фильмы, ток-шоу, сериалы, музыкальные клипы – это работа Вольта. Вольт контролирует процентов тридцать и влияет на девяносто процентов медиа-пространства планеты. Голливуд, Болливуд, даже ваш бывший советский Мосфильм полупринадлежал мистеру «Уолту». Дальше у нас Фарит. Фарит отвечает за моду. То, во что ты одеваешься, определяет Фарит. Тут примерно то же самое. Все известные модельеры и модели завязаны на Фарита. С модой, в принципе, попроще – достаточно залить дизайнеров деньгами и те щедро будут выдавать тебе результаты. Плюс там еще очень так хорошо замешано на всяких половых извращениях, включая педерастию – долго и мерзко объяснять про Фарита, но свой вклад в их общее дело он делает, еще как делает. Фарит активно работает с Вольтом, их направление – шоу-бизнес. Следующий Ткач – Болт или мистер Болтон, как он более известен. Это технологии. Компьютеры, машины, самолеты, атомные станции, ветрогенератор и солнечные батареи, телефоны, часы, планшеты, дроны и даже электровибраторы – это всё область Болта. Его конструкторские бюро в десятках стран, он лично проектирует сотни изобретений в год. Микроволновка, компьютеры и интернет, ракетостроение, спутники, квадрокоптеры, айфон и «Тесла» – так или иначе, к этому приложил руку Болт. Или придумал сам, или подал идею, или еще как-нибудь. Но не только это, Болт – воистину могучий и омерзительный Ткач. Атомные бомбы, химические заводы, генная инженерия, эксперименты над людьми, искусственный интеллект – вот, что интересует Болтона в первую очередь. Бомбу на Хиросиму сбросили по его просьбе. Эксперимент, так сказать...

Пока Джек говорил, лица на экране менялись. Хотя «менялись» – сказано очень сильно. Лица принадлежали разным людям, но в целом очень похожим. Толстые щеки, изогнутые вниз уголки губ, маленькие глазки. Почти как братья близнецы. Джек нажал на кнопку, лицо поменялось, и он продолжил.

– Марит – это деньги, финансы. Благодаря Болту, Марит построил по всему миру такое количество печатных станков, что может обрушить экономику любой страны вмиг. Что он периодически и делает...

– Например, финансовый кризис – дело его рук, как и подъем Китая, – встрял Чан. Но Дима даже не повернулся. Глаза, скрытые под очками и контактными линзами, зарисовывали в голове образы семи мужчин. – Финансовые блокады и экономические санкции, наоборот, накачка террористов и агрессивных государств деньгами – это всё Марит. Сегодня, к примеру, он финансирует Исламское Государство, но, по-моему, лавочка уже закрывается. Теперь он будет финансировать ваших, возможно. В любом случае, проекты у Ткачей огромные и требуют огромных денег.

– Спасибо, Чан-сан, – поклонился Джек. – Короче говоря, Марит отвечает за экономику. Следующий Гнолт. Это то, что мы едим. Вся кулинария находится в подчинении у Гнолта. Его рестораны тоже раскинуты по планете, а «Клуб любителей вкусно поесть» включает в себя крупнейших производителей питания, владельцев сельскохозяйственных концернов, алкогольных и нарко баронов. Гнолт занимается табаком, алкоголем и наркотиками. Сам понимаешь, какие у него связи. Если Фарит по большей части работает с Вольтом, Гнолт и Марит добывают для Ткачей средства. Естественно, попутно отправляя на тот свет уйму людей, а еще уйму заставляя страдать. Дальше, Кольт – философия и религия. У него очень широкий профиль. Начиная с того, что он кардинал католической церкви и открывает опочивальню папы римского ногой, и оканчивая созданием кругов от летающих тарелок на полях. Каждый второй скелет динозавра, большинство фрагментов костей произведены на фабриках Болта и бережно раскопаны археологами Кольта. Сотни сект управляются им, включая и знаменитых «Свидетелей». Большая часть «найденных» старинных документов сделаны Болтом для Кольта. Он управляет почти самым главным фактором нашей жизни. Говорит, во что верить, и во что верит нельзя. И завершает наш парад людей-слонов – Шалит. Шалит – это мораль и идеология. Шалит, как мы подозреваем, главный Ткач. Из трудов остальных Ткачей он плетет моральные законы общества. Он нивелирует преступления и любовь, разграничивает запретное и разрешенное, определяет семейную жизнь, шовинизм и феминизм, гомосексуализм. Все спорные вопросы общества, которые иногда поднимаются на поверхность – их поднимает Шалит. Только за наш век он почти разрушил институт семьи, поменял идеалы красоты, разрушил и снова поднял веру в Бога, выпестовал феминизм и приподнял вопрос однополых браков. Сейчас, когда человечество вплотную подошло к созданию искусственного человека, Шалит готовит общество к тому, что это вполне уместно. И прочее, и прочее, и прочее...

Джек закончил и вместе с Чаном уставился на Диму, ожидая реакцию. Ее не последовало. Писатель разглядывал черты последнего Ткача, не обращая внимания на Чана и его помощника.

– И что вы об этом думаете? – не выдержал Чан.

– Я думаю, вы сейчас мне что-нибудь предложите.

– Да. Мы хотим, чтобы вы присоединились к нам. Чтобы помогли сковырнуть эту язву с лика челове...

– Но это ведь не истинные причины? – перебил Дима.

Чан вздрогнул. В голосе Димы по-прежнему нет эмоций, а тревога вновь заползла в душу. Китаец даже пожалел, что связался с писателем.

– Что вы имеете в виду? – спросил Чан.

– Я думаю, вы хотите не просто оторвать их от власти, но занять их место. И я думаю, у вас есть еще одна причина. Вы ведь не молоды, Чан-сан...

– Убей его! – Чан вскочил с кресла, а Джек не думал и секунды.

Джек полез к кобуре, но рука нарвалась на преграду. Ни Чан, ни Джек не заметили, как Дима вскочил, подбежал к помощнику и схватил за локоть – настолько быстро тот двигался. От рывка очки упали на пол, и из правого глаза выпала контактная линза. Джек поднял взгляд и встретился с глазами Димы. Один синий, другой почти полностью белый с зеркальным зрачком. Но игра в гляделки закончилась через секунду. Дима вывернул руку Джека и завел за спину. Послышался хруст и крик боли. Дима едва не вырвал руку из сустава.

– Мои предположения подтвердились, – спокойно сказал Дима. – Но вам не удастся задуманное.

Он отпустил Джека, тот распластался на полу в неестественной позе, как задавленная машиной курица. Из глотки помощника вырывались не то рычания, не то стоны оскорбленной гордости.

– Кто ты такой? – спросил Чан, завороженный белым глазом Димы.

– Я тот, кто придет на смену Семи Толстым Ткачам. Я тот, кто покончит с ними.

– У тебя ничего не выйдет! Ты один!

– Я найду сподвижников. Прощайте Чан-сан.

Дима поднял очки и выпавшую линзу, сухо кивнул и пошел к лифту. А когда двери почти скрыли его от Чана, бросил:

– И даже не думай мне помешать, старик. Ты не подозреваешь, в какую игру ввязался.

Чан сжал кулаки, но на устах промелькнула улыбка. Нет, он подозревал и даже больше – отлично знал. И сегодня его предположения начали подтверждаться самым неожиданным образом.

– Хватит валяться! – крикнул он Джеку. – Работаем!

Японец

Японец думал, что попал в ад. Каково это, страдать, но не кричать, знать, но забывать, понимать, что можно изменить, но оставаться? Японец отлично знал, каково. Сейчас он заключен в самом страшном месте – месте, которое не может присниться даже в немыслимых кошмарах. Японец превратился в мраморную статую. Сознание постоянно раздваивалось, японец уже несколько раз возвращался из моря безумия, но лишь для того, чтобы уйти с головой снова. В темнице нет времени, нет жизни, нет радости, нет надежды... Понимать, помнить, чувствовать, быть и ничего не делать – таков его новый удел. Навеки. Ибо плен продолжится, даже если тело его погибнет. Это расплата за служение.

Сознание вновь ушло далеко. Рооми и он. Это не то состояние, когда один в голове другого; голову японец оставил в реальном мире. Хотя для него и этот реален. Место, где ты стоишь каменной статуей, а в ногу впилась помесь крокодила со львом, место, где из гранитной ноги течет самая настоящая кровь, место, где ты на грани от нестерпимой жары – всё это очень хотелось бы назвать сном, но...

Но иногда, на редкие благословенные минуты, японец уходил. Или возвращался... Душа летела к прежнему телу и он, как незваный и нежелательный гость, которому открыли дверь, но не дают войти дальше, стоял на пороге. Но даже на пороге покоилось то, что, несмотря на передышку от боли, пугало. Ибо японец видел картины, о коих Рооми и сам перестал помнить. Не забыл, а именно перестал помнить на некоторое время. Это единственный выход, ведь мозг человека не способен впитать знания тысяч, даже миллионов лет жизни. И увидел японец много.

Когда это происходило определенно сказать нельзя. Может, давно, а может, это еще только будет. Это покажется странным вам, это казалось странным японцу, но для Рооми – очевидность. Демон, прячущийся под личиной предводителя клана Слепой Дюжины, оказался существом настолько древним, что, когда строили египетские пирамиды, уже был стар...

Очередной поток сознания скрутил бы японца, если статуя могла двигаться. Японец не помнил, но знал...

Армия. Настолько огромная, что даже по современным меркам сможет легко завоевать мир. Нет – с большой буквы: «Мир». На лицах солдат усмешка, а в глазах слепое безумие.... Хотя нет, не слепое. Глаза солдат видел Рооми – от японца они скрыты сшитыми веками. Слепая Армия, а клан Слепой Дюжины – лишь жалкие остатки былого величия и мощи. Рооми тоже там. Тоже сражается и уничтожает Армию Мира. Но вот, он бросается в самоубийственную атаку. Против него двадцать человек, и даже лютая злоба не способна справиться с ними. Демон бьется, как берсерк, он и есть берсерк – ему наплевать на хрупкую оболочку, он использует носителя по-полной. Рооми убивает одного, второго, третьего... пятого и умирает...

Но тут же просыпается. С одного поля боя он мгновенно попадает на другой. Здесь война не менее жестока и кровава. Полчища огненных монстров, обычные люди, звери, драконы. В бескрайней пустыне выстроились четыре армии. Одна, та, в которой бьется демон Рооми, похожа на вечно полыхающее море огня. Ее солдаты пугающе разнообразны. Каждого окружает пламенная пелена, а под ней хвосты, рога, клешни, копыта смешиваются в смердящий серой бульон. Форма меняется, переливаясь из одной в другую, застывая наполовину, как в кино при нажатии паузы. И эта хаотичная масса, что по определению не может ходить и двигаться, нарушает все законы природы, но шагает вперед. Армия не просто воняет, она смердит, как все сточные ямы древнего Лондона. Из-под демонов падают лепешки горящего навоза, они разъедают землю, превращают песок в стекло, никогда здесь не вырастит ничего. Солдаты настолько различны, что самый маленький не больше спичечной головки, а генерал размером с гору. В предбоевом супе варится злоба и ненависть, закипает нетерпение и жажда крови, выплескивается желчь смерти и похоти. Где-то позади японец видит, но не может поверить памяти Рооми. Там разверзнуты шатры-гаремы, где ни на секунду не прекращается совокупление. Полногрудые красотки обращаются самками животных, на них пыхтят подобные Рооми, выплевывая семя, как курильщик харч. А когда скоротечный акт заканчивается, у самок вырастает пузо, и в кислотных водах из кривого влагалища выплескивается плод. Порой его откидывают от демониц, порой он вскарабкивается на собственную мать и делает себе брата.

Огромная огненная стена движется на противника, а с другой стороны ей противостоит ледяная буря. В ней ходят самые настоящие снежные люди. Пузатые снеговики и олени с зубами пираньи, гномы, покрытые инеем, как дикобраз иглами, бесстрастные жрецы, с посохами в руках и страшные деды, скалящие зубы-сосульки. Громадные драконы, сделанные из хрусталя, везут колесницу с величественной и красивейшей женщиной. В Ледяной Армии никто не может похвастаться сердцем. Нет тут нестройного хаоса Огненной, напротив – каждый шаг солдаты делают синхронно и согласно воле Королевы. Но огонь и пламень это далеко не всё.

Рядом встала сила чем-то похожая на ту, что воюет сейчас со Слепой Армией в Мире. Рыцари, сошедшие с картин средневековья, солдаты с лазерным оружием и на летающих машинах, гномы, эльфы, гоблины, орки, драконы, силачи, вампиры, простолюдины, короли, добрые демоны, принцессы, паладины... Чего здесь только нет. Всюду летают ковры-самолеты, гордые боевые маги взвиваются на орлах, а где-то позади прекрасные девы поют героям песни. А над армией в воздухе повисла летающая каменная крепость, ощерившись жерлами тысячи пушек.

Но не эти три армии самые опасные, самые жуткие, самые страшные. По пустыне идет странный человек в шелковом кимоно с растрепанными волосами. Сперва кажется, у него черный плащ длиной в несколько лиг, но по-настоящему он тащит за собой огромное одеяло тьмы. Словно где-то, когда-то кусок вечной ночи зацепился за воротник, и мужчина несет его вместе с обитателями этой тьмы. Миллиарды чудовищ плещутся там. Неясные и непонятных размеров, словно плоские тени, видные только с одного угла, все иссиня черные, как волосы их генерала. Но в семи местах одеяло разрывается. Семь толстых великанов топают вместе с Армией Тьмы, от их шагов дрожит земля. По лоснящимся телам течет золотой пот и капает во тьму, на мгновения открывая тайну. В непрозрачном покрове ночи гигантские черви вьют гнезда, маленькие карлики помогают им, питаясь рожденными малышами, всю землю устилают мириады отвратительных насекомых, то тут, то там пробегают веселые клоуны с пистолетом в руке. Но всего на миг видна подноготная Армии Тьмы, ибо, если присмотришься, она может ослабнуть или вообще потерять смысл.

Четыре армии схлестнулись, началась мясорубка. Рооми рассекает ледяного демона огненным ятаганом и...

Пейзаж снова меняется. Рооми больше не видит и видит – странное ощущение, когда физическое тело слепо, а астральное способно различить ушко иглы на пике Арарата. Новое тело слышит малейшие колебания воздуха и ориентироваться по ним. Рооми понятно, где он, и что его окружает. Храм с тысячей столов, на каждом человек. Тысяча слепых солдат зашивает им глаза, и, как только завершен последний стежок, человек встает и идет воевать дальше. Рооми помнит, что храмов по всему Миру тысячи, даже десятки тысяч. Перед каждым на коленях замерла толпа рабов, которым предстоит стать носителями. Рооми встает и идет вместе с другими...

Сознание соединяется, возвращается боль в прокушенной ноге. Опять тот же зал с миллионом статуй. Но теперь появилось отличие. Прямо перед ним тот самый мужчина, что тащил одеяло тьмы в воспоминаниях Рооми. То же шелковое кимоно, те же растрепанные волосы, та же улыбка.

– Ты ведь новенький, не правда ли? – спрашивает мужчина. Голос шипит, как у змеи, немного потрескивает, словно пережевывает сухие листья. Каменные ноздри чуют чудные ароматы восточных специй.

Японец не может ответить, но незнакомец понимает. Черные глаза внимательно разглядывают японца и, кажется, мужчина шевелится в его мыслях.

– У меня есть к тебе интересное предложение, – шелестит он.

Семь Толстых Ткачей

Нельзя сказать, будто произошло что-то из ряда вон. Семь Толстых Ткачей просто работали всерьез. Они не собирались вместе, не входили в потусторонний транс, а поддерживали связь с помощью обычных телефонов. У каждого в ухе наушник, около сотни агентов на связи по рациям.

– Всё готово? – спросил Шалит.

– Да, – ответил хор голосов.

– Что «да»? Подробности?

– Не суетись, Шалит, – сказал Болт. – У нас всё на мази. Как только узнаем, в какой он стране, закрутится.

– Я не хочу, чтобы ублюдок ушел!

– Не уйдет. В первый раз что ли...

– Тихо! – сказал Марит. – У меня сигнал!

Рация на столе перед Маритом запикала, толстая ладонь схватила ее.

– Он в Латвии, – лаконично сказал мужской голос.

– Он в Латвии! – дублировал Марит остальным Толстым Ткачам.

– Начали! – приказал Шалит.

И они начали.

Шалит и Марит тут же позвонили на главные каналы и радиостанции России. Не прошло и получаса, как жители самой большой страны увидели новости, прервавшие показ любимых сериалов и программ. Европа вспыхнула еще раньше. Фарит и Болт тоже не медлили. Но самым активным оказался Вольт. В тысячи телекомпаний ведущим журналистам пришла видеопленка с очень интересной записью. Спустя час, мир встал на уши.

Сотни мировых каналов, причем, даже такие авторитетные как NBC или CNN, пустили репортажи, экстренно прервав трансляции. И только очень маленькая группка людей на планете знала, какая работа проделана Толстыми Ткачами.

Всё началось неделю назад. Студии Голливуда трудились в экстренном режиме. Так они не пахали, даже когда снимали высадку первого человека на Луне. Киношники сняли примерно сто пятьдесят коротких роликов, задействовав около тысячи актеров. Для каждой страны тщательно подбирался свой сценарий развития, для Латвии, в частности, сняли вариант: «Расовая ненависть». Но это далеко не всё, что сделали Семь Толстых Ткачей. Великие писатели решили бить не образом, но словом. Поэтому уже сейчас в типографиях печатали книги. Тиражи потрясали, как и размах написанного. Вариантов книг тоже сделали много, для Латвии подобрали: «Латышский конфликт». А уж когда Ткачи узнали, что Дима там...

На экране мелькали лица с кровоподтеками, солдаты Латвийской армии с резиновыми дубинками и огнестрельным оружием. Диктор второго канала говорил с плохо скрываемой ненавистью:

– Со времен фашистской Германии мы не видели такого. Все мировые информагентства подтвердили – правительство Латвии объявило нахождение на территории Латвии граждан Российской Федерации и бывших граждан СССР незаконным. Все русскоязычное население признано врагами народа, солдатам дан приказ о заключении их под стражу. В случае сопротивления солдатам Латвии дано разрешение на уничтожение. Президент Латвии вроде бы дал опровержение, но эти кадры говорят сами за себя. Смотрите, уважаемые телезрители, граждане России! Смотрите, что сейчас происходит на улицах Риги. На этих кадрах отлично виден и министр обороны Латвии, и солдаты Латвии. Перед домом правительства только что без суда и следствия расстреляли сто граждан России. Обычных туристов, приехавших отдохнуть к друзьям или работавших тут.

На экране появился строй автоматчиков, напротив выстроились грязные окровавленные люди, сбившиеся в стадо, словно старые книги на полках. Из строя солдат вышел премьер министр Латвии и министр обороны (высшая проба компьютерной графики – произведено компанией «Мирамакс»). Премьер министр начал речь, синхронно с ним переводчик сообщил телезрителям России:

– Вы – грязные свиньи! Проклятые оккупанты, приехавшие в нашу прекрасную Родину из своей вонючей страны, чтобы принести к нам свою вонь. Но этому не бывать! Сегодня великий день! День мщения за долгие годы советского рабства. Сегодня бывшие рабы, наконец, воздадут своим бывшим тюремщикам. Умрите! Открыть огонь!

Солдаты нажали крючки. Прежде чем прервать картинку по этическим соображениям, зрителям дали насладиться фонтанами искусственной крови.

– Президент России уже выдвинул ноту протеста правительству Латвии, – продолжил ведущий, – а посол Латвии в России, уже выдворен из страны. Кроме того, наш посол в Латвии вместе с семьей в эти минуты садится в самолет. Это один из признаков надвигающийся войны.

Картинка сменилась, и на экране появился президент России.

– Это страшный день в истории наших совместных отношений, – говорил мужчина. – Но мы не потерпим и не удовлетворимся притворными извинениями. Наши войска уже выдвинуты к границе с Латвией. Правительство Белоруссии подержало наше негодование и предложило помощь. Я только что говорил с канцлером Германии и получил подтверждение – Евросоюз блокировал все границы с Латвией, а ее статус на время заморожен. Ни одна страна не примет самолет из этой бывшей братской страны. Все мы видим, чего стоят ее слова о сотрудничестве, которых было не так уж и много...

Президент говорил еще долго, латыши баррикадировались в домах, правительство просило поддержки у Европы, искренне не понимая, что происходит, а Семь Толстых Ткачей потирали руки.

– Всё по плану? – спросил Шалит.

– Да, – ответил Вольт. – Долго теперь они будут отмываться...

– Меня это совершенно не интересует. Что с книгами?

– Прошло только три часа, – вмешался в разговор Гнолт, – но первые, еще тепленькие, легли на полки книжных лавок Нью-Йорка.

– У меня тоже норм, – сказал Марит. – А еще я им там такую инфляцию устрою...

– Не забываем цель! – рявкнул Шалит. – Плевать я хотел на эту Латвию, нам надо добраться до писателя!

– Готово, – сказал Болт. – Его новая книга уже гуляет по интернету.

– А бумажная версия?

– А как же! Всюду, даже в самой Латвии.

– Что с его сайтом?

– Тип-топ. Мои ребята его уже сломали, он там сам ничего написать не сможет. Все форумы, чаты и вновь созданные сайты просматриваются, если он объявится, мы его тут же заблокируем.

– Когда выпускать его обращение? – спросил Вольт.

– Как только русские войска пересекут границу и прольется первая кровь.

Это случилось через пять часов.

Вслед за сообщением о первых жертвах среди мирного населения на все мировые каналы доставили еще одну видеозапись. На экранах миллионы людей увидели лицо Димы. И только Чан, внимательно следивший за разгорающимся конфликтом, мог сказать: на записи кто угодно, только не Дима.

– Я хочу попросить у вас прощения, – сказал мужчина, чье фото вот уже семь месяцев ходило по интернету вместе с сенсационными книгами. Эту запись сделали в личной телестудии Вольта на лучших компьютерах Болта. – У меня и в мыслях не было, что произойдет нечто подобное. Я должен признаться: всё, что вы видели по телевизору о расстреле граждан Российской Федерации латышскими войсками – это неправда. Я хотел сделать нечто вроде рекламной кампании для своей новой книги «Латышский конфликт» и никак не мог подумать, что все воспримут рекламную запись всерьез. Я прошу прощения у тех, кто пострадал от военных действий. В последние два дня я не смотрел телевизор и не мог отреагировать раньше. Еще раз простите...