Текст книги "Корсары по крови"

Автор книги: Павел Береговой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

МОРЕ НА ВСЕХ ОДНО

Погожим днём в водах, омывающих юго-западное побережье Кубы, на самом горизонте появился едва заметный парус. Постепенно ускоряя своё движение, он приближался к острову Пинос, по мере приближения вырастая в полное парусное вооружение корабля. Следом за ним показались второй, третий корабль, затем ещё и ещё, пока не набралось семь, и все они, издали смахивающие на стаю белых чаек, летящих над морской гладью, стремительно мчались к берегу.

Солнце клонилось к горизонту. Море было спокойным, волны, едва колебля поверхность моря, плавно набегали на прибрежные скалы. Попутный ветер упруго надувал паруса, и корабли вполне могли быстро добраться к берегу и беспрепятственно пристать к нему, чтобы высадить людей.

Однако случилось иначе. Когда парусники были уже совсем близко, резкий крик матроса, замерявшего глубину, возвестил, что она опасно уменьшилась, и лучше бы поскорей отдавать якоря. Корабль, возглавляющий строй, словно конь, почувствовавший узду, вздрогнул и замедлил ход. Раздался скрежет цепей, послышалась команда боцмана, потом удар якоря о воду, и флагман закачался на волнах.

Остальные парусники повторили тот же маневр, и вскоре все они встали на якоря в двух кабельтовых от берега, поросшего мангровыми зарослями.

На квартердеке первого корабля капитан внимательно наблюдал за всеми эволюциями и лавированиями. Едва прочие корабли встали на якорь, он отдал приказ, и в тот же миг на грот-мачте флагмана взвились вымпелы. Остальные парусники немедля спустили на воду шлюпки, в которые сошли гребцы и капитаны, и лодки на вёслах устремились к флагманскому кораблю. Все они подошли почти одновременно, и капитаны поднялись на борт.

Конунг Джон Ульвссон, адмирал этой эскадры, пригласил к себе капитанов, чтобы выработать план дальнейших действий…

Примерно такими словами можно было бы описать наше прибытие к берегу острова, который нередко служил пиратам прибежищем. Настоящий город, как на Тортуге, здесь не появился, но в этих водах южней Кубы, расположенных поблизости от Юкатанского пролива, весьма сподручно было перехватывать торговые суда. Но главное, ни на каком другом острове Карибского моря не росли такие великолепные сосны, только здесь. Лучшего же дерева для ремонтных работ не сыскать!

Несмотря на потери, мы всё ещё располагали внушительными силами. Теперь нам предстояло решить судьбу испанского торгового каравана, который ожидался вскоре, для чего выбрать время и место сражения с тем, чтобы играть на «своём поле».

Рассчитывать на совместные действия с другими карибскими пиратами, многие из которых уже пошли на корсарское соглашение с королевскими псами, мы более не желали. Даже с теми, которые вроде бы продолжали ещё противиться диктату Старого Света.

Как и положено истинным викингам, впредь мы рассчитывали исключительно на собственные силы.

И на свою Удачу.

Карибские викинги более не намеревались ни с кем разделять благосклонность небесных покровителей.

Для нас подобного исхода – пойти на мировую с врагом и превратиться в «прирученных» корсаров – не существовало.

Мы – не просто пираты.

Мы – корсары Одина.

– Как сообщили лазутчики, караван вскоре должен проследовать к острову Эспаньола, – начал я совет. – Военные будут конвоировать торговые суда, нагруженные золотом, которые отправляет за океан вице-король Новой Испании. Кроме того, им поручено сопровождать суда с богатым грузом, следующие из Маракайбо в Санто-Доминго и Веракрус. Нам нужно быть готовыми к неожиданностям, и я хочу ознакомить вас со своими планами.

Мои славные соратники, внимательно смотревшие на своего конунга, целиком превратились в слух.

– Мы будем дожидаться их здесь, укрывшись за мысом в бухте Сигуанеа, и постараемся использовать любой удобный случай, чтобы нанести удар. Если судьба нам поможет, отлично! Если же что-то не сложится, тогда можно сделать вот что. Выждав, пока испанцы направятся к берегам Юкатана, или в Веракрус, или куда-то ещё, мы нападём на Панаму или на Картахену, а там будет видно. Согласны?

– Да, да, – согласились мои воины.

– А пока предлагаю наш флот разделить на две части. Одна двинется впереди испанских кораблей, отвлекая их внимание. Возглавит первый отряд Бутен. Вторая флотилия, командование над которой приму я сам, пойдёт на захват островка Пуэнто-Кальос. Там будет наш главная база, оттуда мы сможем проводить операции против испанцев. Каждое захваченное испанское судно – двойной удар. И по испанцам, и по их врагам, в первую очередь по англичанам. Эта добыча уже точно не достанется им.

– Согласны, – одобрили мои предложения побратимы.

Они-то знали, что все идеи я тщательно обдумываю, прежде чем изложить, и учитываю все резоны.

– Таким образом, вице-адмиралом назначаешься ты, Бутен. Отбери себе требуемые драккары, два или три, – обратился я к верному соратнику, – действуй так, как было сказано, и по выполнении возвращайся на Пуэнто-Кальос, к тому времени он станет нашим. Если ветер будет попутный, лучше поднять якоря до рассвета. Есть вопросы?

Бутен сказал:

– Нет, Джон.

Все молча покивали головами, затем встали и, разойдясь по своим шлюпкам, вернулись на драккары. Борт «Вегейра» пока что, дожидаясь дополнительных указаний, не покидал только Бутен.

– Хочу ещё кое-что уточнить, – обратился к нему я, – твоя задача заключается не только в том, чтобы отвлечь внимание противника. Ты должен, брат, кроме этого, разослать людей в том порту, где будет стоять флотилия, чтобы они собрали все возможные сведения, сколько у противника сил, как они подготовлены, вооружены, какие планы у адмирала, в общем, всё, что можно выяснить.

– Постараюсь, – ответил Бутен. – У меня в экипаже есть человек, который смахивает на испанца и лопочет по-ихнему что надо. Он сможет поступить на службу к ним и войти в доверие.

– Но разве это возможно?

– Он должен попытаться. Если погибнет, такова уж воля Одина. Если всё выполнит, значит, не зря парня назвали Счастливчиком Бачо. Это один из моих гребцов в лодке, я сейчас его позову.

Оставив меня на несколько минут, Бутен вскоре вернулся вместе с Бачо. Это оказался метис среднего роста, лет двадцати пяти, смуглый, темноволосый, с чёрными, ничего не выражающими глазами. Одет он был, как и все мы, во что придётся, и вооружён до зубов современным оружием, но главное своё сокровище, настоящий меч викингов, бережно прижимал к боку. Заслужил воин, сразу видно, боец не последний в экипаже старины Бутена.

– Вот он, – сказал Бутен.

Я окинул испытующим взором лицо полукровки, который стоял передо мной, смело отвечая взглядом на взгляд.

– Он что-нибудь смыслит в морском деле? – спросил я капитана «Греттира».

– Парень превосходный моряк, кроме того умён, находчив, и у него есть причина ненавидеть испанцев из метрополии. Не менее серьёзная, чем у каждого, кто побывал рабом.

– Как тебя зовут, напомни?

– Счастливчик Бачо, адмирал, или просто Бачо.

– Хорошо. Брат-викинг, ты можешь очень сильно помочь всем нам.

– Погибнуть в бою – честь для воина, – ни мгновения не колеблясь, ответил метис.

– Воистину, Счастливчик. Да пребудет с тобой дух Одина.

– Мы можем идти? – спросил Бутен.

– Да, и до встречи на берегах, к которым нашим драккарам ещё предстоит прибыть!

– Идём, – сказал Бутен, обращаясь к Бачо. – Мы отплываем немедля.

– Прощай, конунг, – сказал мне воин, уходя. – Я не подведу дружину.

Я запомнил его чёрные глаза, в которых появился тёмный огонь, не сулящий ничего хорошего врагам викингов. Быть викингом – это состояние души, не только чистота крови, текущей в жилах. Наши братья из племени острова Дракона – лучшее тому подтверждение. Но викингами дружин наших предков нередко становились и воины совершенно иных кровей, если в бою подтверждали свои отвагу и доблесть.

…Ночь царствовала на морских просторах. В безлунной темноте раздавались отрывистые команды, скрип снастей, шорох парусины. Когда блеснули первые лучи дневного светила, все корабли уже давно находились в пути, лишь на горизонте едва можно было различить удалявшиеся паруса.

Я не ошибся, когда сказал, что вскоре жители острова Эспаньола увидят у своих берегов военную эскадру, которая сопровождала торговые суда, направлявшиеся в Новую Испанию.

Испанская эскадра собиралась бросить якоря ненадолго. Прошёл слух, что их целью является не только охрана судов, но также преследование и уничтожение пиратов, в последнее время проявлявших особенно враждебные действия против испанского флота.

Жители острова Эспаньола были встревожены оживлением пиратской вольницы, и многие ждали надёжной охраны, чтобы переселиться в другие края. Теперь им представился удобный случай, и немало семейств собирали вещи, чтобы обосноваться на континенте, в Мексике или на побережье Тексаса.

В порту царила обычная суета. Лодки и каноэ бороздили воды залива по всем направлениям. Набережная была заполнена толпами зевак, а на палубах торговых судов неутомимо сновали экипажи и грузчики. Лишь на палубах военных кораблей не видно было матросов. Только часовые стояли на постах, неподвижные, как истуканы, и с виду равнодушные ко всему, что происходило вокруг них.

Волны то мягко, то с неожиданной силой бились о борта кораблей, соскальзывали с них потоками пенящейся воды и вновь продолжали свой извечный бег к линии границы между сушей и морем.

Миновало какое-то время, и корабли один за другим стали распускать паруса. Вскоре эскадра, украшенная парусами, наполнившимися ветром, которая до сих пор напоминала заболоченный лес, стала походить на белых павлинов, распустивших хвосты.

Грянул залп – сигнал к выходу из гавани, и парусники двинулись вперёд, оставляя за собой кипящие пенистые следы, которые долго ещё отмечали пути уходящих кораблей. Свежий бриз надувал паруса, корабли скользили по волнам, грациозно ныряя в волну. Такое отплытие считается у моряков хорошим предзнаменованием. Земля постепенно исчезала на горизонте, туда же спешило спрятаться солнце, клонящееся к западу, как вдруг впереди испанской эскадры внезапно появились несколько чужих кораблей.

Они выскочили из-за высокого рифа, развернулись и далее следовали тем же курсом параллельно, что наверняка заметно действовало на нервы испанцам.

Это первая флотилия под командованием Бутена начала маневрировать, согласно полученному приказу.

Корабли второй флотилии следили за флотилией Бутена и караваном испанцев, не показываясь из-за рифа.

Я и мои помощники находились на мостике «Вегейра». Вдруг вдали сверкнула молния, как бы возникшая в глубинах океана, и следом за ней над волнами прокатилось эхо.

– Что это?! – воскликнул Торнсби. Доктор вместе с нами, офицерами, не покидал мостик «Вегейра».

– Сигнал, – спокойно ответил я. – Испанские корабли следуют курсом, параллельным с нашими драккарами… Думаю, что капитаны «испанцев» не сходят с мостиков своих судов, а все матросы напряжённо прислушиваются к ночной мгле.

Прошло несколько секунд, затем один за другим прозвучали ещё три пушечных выстрела, и снова всё смолкло.

– А это что значит? – спросил Алан.

– Что корабли каравана заметили нашу флотилию, – ответил на этот раз Хэнсон.

– А кто дал этот сигнал?

– Один из наших драккаров. Думаю, что «Моллнир», арьергардный.

Мы стояли, не шелохнувшись, прислушиваясь к ночному морю. Снова раздался выстрел, затем второй, а после минутного перерыва ещё пять выстрелов подряд.

Сигналы раздавались над волнами и следовали один за другим.

– Чего они там «разговорились»? – наверное, в эти минуты вопрошали друг у друга испанские офицеры на судах каравана.

– Уверен, просят разрешения своего предводителя продолжать преследование, – говорил кто-нибудь, наиболее догадливый. – Сейчас в ответ раздастся, что преследование разрешается.

И, словно подтверждая правоту догадливых, в ночи послышались ещё несколько выстрелов с разными интервалами.

Это был мой ответный приказ.

Так прошло около получаса. Ещё пройдёт какое-то время, и наступит полная темнота. Но вот прозвучал сигнал, после которого Хэнсон в удивлении поднял голову, а Доуссон недоумённо пожал плечами и развёл руками. Я бы тоже сделал так, но мои офицеры уже всё сказали своими жестами.

Это был один выстрел, потом три, потом ещё три.

– Что случилось? – спросил доктор.

– Противник лёг на другой галс, – пояснил я.

– Ты думаешь, они хотят сражаться? – спросил Томас.

– А зачем же тогда им менять галс? Разве что они захотят сдаться…

– Это вряд ли.

– Ещё сигнал? – спросил Алан.

– Да…

С флагманского корабля Бутена вновь слышались выстрелы.

– Наконец-то! – выпрямившись во весь рост, сказал я и отдал приказ: – Принять боевой порядок! Испанцы атакуют.

Тут же прозвучал сигнал боевой тревоги, и на кораблях второй флотилии всё пришло в движение. Словно призраки в сумраке, двинулись четыре драккара, стремясь занять назначенные им места, и вскоре, несмотря на сгущавшиеся сумерки, можно было понять, что боевой порядок образован.

В этот момент, разорвав тишину, до «Вегейра» и трёх остальных драккаров донеслось звучное эхо первого пушечного выстрела, уже не сигнального, а боевого.

– Теперь-то завяжется настоящее дело! – обрадовался я предстоящей битве. В следующую минуту новые пушечные выстрелы сообщили нам, что:

– Противник идёт в крутой бейдевинд! – воскликнул Хэнсон.

– Всем приготовиться! – скомандовал я.

Там, за рифом, мористей, три наших корабля первой флотилии оказались лицом к лицу с врагами.

…Когда испанский адмирал понял, что это пираты, а не военные корабли англичан готовятся к нападению, то немедля дал приказ своим судам, идущим кильватерной колонной под ветром, принять боевой порядок. Не зная толком ни сил, которыми располагал неприятель, ни даже точного числа кораблей, он решил атаковать первым, чтобы не оказаться в незавидном положении, вынужденный отражать нападение.

В морской тактике, так же как и в пехоте, эта операция зовётся быстрым развёртыванием. Авангард эскадры ложится в дрейф, затем её центр и колонна, идущая с наветренной стороны, подтягиваются и тоже ложатся в дрейф, пока не подоспеет подветренная колонна и не установится общая линия. При быстром развёртывании каждое судно стремится занять своё место, не дожидаясь тех, кто отстал, но уступая путь тем, кто подходит вовремя. Этот манёвр применяется лишь в самых крайних случаях, когда непосредственно возникшая опасность не даёт времени установить другой боевой порядок.

Известность, которую приобрели карибские пираты своими дерзкими и смелыми налётами, заставляла испанских адмиралов принимать все меры предосторожности против неизвестных морских бродяг, превративших свой флот в несокрушимую морскую державу.

Подготовка к сражению на испанских судах шла с величайшей поспешностью. Солдаты и матросы были разбиты на отряды, и каждый занял своё положенное место. Расчёты канониров становились у тридцатишестифунтовых, восемнадцатифунтовых и двенадцатифунтовых пушек. Старшие канониры с помощниками стояли наготове у пороховых погребов.

На шканцах флагмана командующий эскадрой военных кораблей и караваном грузовых судов, окружённый своими офицерами, наблюдал за штурвалом и сигналами флажков и фонарей. Часть артиллерийской прислуги и палубной команды, люди, расставленные в разных местах, готовились переносить убитых и раненых, остальные рассыпали в пороховом погребе порох по мешкам и подносили их к люкам. Боцманы со своими людьми расположились на баке и на шканцах. Передовые отряды, которым надлежало идти на абордаж или отражать врага, в мрачном и грозном молчании получали кто ружья, пистолеты, сабли, ручные гранаты и пороховницы, кто абордажные багры, пики, концы троса с крючьями и топоры.

На всех остальных кораблях тоже вовсю велась подготовка, все действия совершались в глубокой тишине. Сооружались парапеты, освобождались от цепей и готовились к бою пушки, складывались запасы пуль, ядер и картечи.

Когда всё было подготовлено, капитан «Санта-Катарины» и адмирал конвоя сделали последний обход, затем командиры подразделений громкими голосами напомнили, что каждый, кто проявит трусость, покинет свой пост или не подчинится приказу, будет расстрелян на месте. Захлопнулся люк порохового погреба, и все застыли неподвижно в ожидании боя.

Командующий находился на баке вместе с первым помощником капитана. Хотя он никогда не был трусом, все эти приготовления не могли не взволновать его. Он знал железный характер и несгибаемую волю пиратов, видел дисциплину и решимость испанских матросов и понимал, что, кто бы из них ни пошёл на абордаж, сражение будет жесточайшим.

Ночные тени коснулись лёгким покрывалом сначала волн, потом нижнего края облаков. Наконец последний лучик солнца померк, и только искринки света время от времени нарушали печальный сумрак моря, прорывая чёрный бархат, окутавший весь мир.

Пристально всматриваясь в морскую даль, пытаясь проникнуть взглядом сквозь укрывавший её мрак, испанский вельможа ждал первого выстрела.

Все корабли эскадры подняли условный сигнал – связанные между собой две реи с фонарём на каждом конце.

Пиратская флотилия, паче чаяния, не подавала ни одного сигнала. Кораблей противника вообще было не разглядеть во мраке…

Испанский адмирал продолжал свои наблюдения. Внезапно блеснул огонь, совсем близко грянул выстрел, и ядро пронеслось среди мачт «Санта-Катарины», срезав канат, на котором держался флаг. В тот же миг корабль содрогнулся, один из его бортов, охватило пламя, и испанские ядра полетели в ответ на приветствие пиратов.

Так началась ожесточённая ночная перестрелка: пираты ответили на залп, и вскоре почти вся линия испанских кораблей открыла яростный огонь.

Рассвет встречали в пороховом дыму. Упавший флаг «Санта-Катарины» снова взвился над мачтой испанского флагмана. Дневной свет придал бодрости приунывшим было испанцам.

Многие из тех, кто презирает смерть при ярком свете дня, трепещут, встретившись с нею под покровом ночи. Поэтому корабли всю ночь предпочитали обстреливать пиратов, не подпуская к себе, но идти на абордаж никто не решился.

Наступивший день не сулил ничего хорошего. Море было таким спокойным, будто оно внезапно решило превратиться в пруд, – ни ветерка, ни тучки. Мёртвый штиль своими цепкими удушливыми объятиями захватил парусники в плен.

Солнце поднималось, заставляя водную поверхность сверкать золотистыми бликами. Вяло обвисли паруса. Клубы пушечного дыма, окутавшие корабли, держались в воздухе, словно мутные, огромные мыльные пузыри, едва заметно рассеиваясь тяжёлыми клочьями. Обе вражеские эскадры застыли друг против друга на расстоянии пушечного выстрела, будто одновременно наскочили на мели.

Однако на кораблях обеих эскадр понимали, что страшней, чем сражение с врагом, может быть лишь борьба со стихией. Все понимали, что это мрачное затишье почти наверняка предвещало бурю. Тёмно-синее небо, прозрачные серо-зелёные воды моря, подёрнутый лёгкой дымкой горизонт… Взгляды всех моряков устремились на поверхность моря, пушки стихли, как будто смысл перестрелки внезапно потерялся, утонул в воде, на которой даже волн почти не было видно.

И вдруг одновременно охваченные общей на всех тревогой, словно повинуясь приказанию одного адмирала, и пираты, и испанские моряки стремительно приступили к выполнению манёвров.

Раздались команды, по сути одинаковые для всех, все паруса были спущены, все рифы забраны. На кораблях уже убирались последние остатки парусов, когда над морской гладью пронёсся лёгкий порыв свежего ветра. Это был воздушный поцелуй – предвестник бури.

В одну минуту морская глубь закипела, и тысячи мелких волн, увенчанных барашками пушистой белой пены, разбежались в разные стороны с тихим злобным урчанием, постепенно перераставшим в глухой грозный рёв. Воздух на горизонте начал сгущаться. Буря уже приближалась, и убежать от неё маленькие кораблики не успевали при всём желании.

Налетевший ветер запутался в снастях, которые ответили ему протяжным стоном. Тросы заныли, завыли и загудели каждый на свой лад, но так зловеще, словно предчувствовали и предсказывали опасность и смерть.

Началась борьба со стихией, и бой между людьми прекратился. Солнце померкло и скрылось в грязно-сером тумане, который, постепенно сгущаясь, превратился в тяжёлые, низко нависшие грозовые тучи причудливых форм и окрасок. Взбитую перину аспидно-чёрных туч прорезали потоки воды и зигзаги молний.

Громада туч, не в силах больше парить в воздухе, стремилась опуститься как можно ниже, прилечь на море. Буря сходила с высоты – неотвратимая, неизбежная, угрожающая. Повеяло мощное дыхание урагана, который, словно осенние листья, подхватил и стал медленно кружить тяжелогружёные военные корабли и торговые суда.

Увлечённые человеческими страстями, обе эскадры очутились в самом средоточии бури. Наступила полная тьма, тучи, казалось, наползали и нанизывались на верхушки мачт, обволакивали снасти волглыми клочьями тумана.

Влага насытила воздух до предела, хотя ливень ещё не начался.

Непрерывно, со всех сторон, вспыхивали ослепительные молнии, то ли падая с неба, то ли взлетая вверх из недр морской пучины. Гроза наконец-то грянула, и разряды молний загрохотали, словно артиллерийские залпы двух воюющих миров.

Море танцевало вместе со всеми парусниками, угодившими в круг дикой пляски смерти. Громады волн вздымались из пучины, сталкиваясь между собой, бились в борта кораблей и судов, прокатывались по палубам, неся ужас и разрушение.

Надежда на спасение оставалась разве что в молитвах!!!

Все люки были плотно задраены, штурвалы и паруса сделались бесполезны, всякое управление – невозможно, и судёнышки, брошенные на произвол судьбы, носились по воле волн, то целиком зарываясь в воду и пену, то появляясь, будто фантастические украшения на гребне могучего вала.

Офицеры, матросы и солдаты, беспомощные, как муравьи, уносимые на сухой ветке течением реки, могли уповать лишь на божью милость и ждать участи, уготованной судьбой, подвластной решениям небесных покровителей. Любых, какими бы именами они у людей ни прозывались…

Испанские и пиратские суда беспорядочно метались по волнам, едва ли не соприкасаясь бортами, но противники не узнавали, а порой и не видели друг друга. Сами боги решили напомнить людям, что перед лицом общей опасности каждый из них не более чем раб божий, целиком и полностью подвластный воле Небес…

Там, по ту сторону «провала», разделяющего борта кораблей, такие же моряки, как и мы. Поэтому я без труда мог себе представить действия и ощущения испанского адмирала и его людей.